У нее вырвался стон. Уловив это, Майкл стал настойчивей, и Мэгги, разомкнув губы, сдалась.
Язык его проникал в ее рот повелительными, ритмичными движениями, словно показывая, как Майкл мог бы овладеть ее телом, если бы только она дала ему такую возможность. Она попыталась вынырнуть из сладостного омута, взять себя в руки, но разум отказывался подчиняться, отступив перед ликующей плотью. Майкл прошептал ее имя, и ноги у нее подкосились. Тогда она, вцепившись в него, чтобы не упасть, горячо ответила на поцелуй.
Сколько это длилось – минуту, час? Наконец Майкл отстранился – медленно, словно ему меньше всего на свете хотелось отрываться от нее. В это мгновение Мэгги ненавидела себя. Вместо того чтобы влепить Майклу пощечину или отпустить хлесткий комментарий, она лишь беспомощно смотрела на него. Кончиком языка она провела по распухшей нижней губе.
Майкл застонал. Грудь его тяжело и неровно вздымалась.
– Ты права, – негромко проговорил он. – Ты действительно умеешь притворяться.
Мэгги отпрянула, молясь только о том, чтобы не покраснеть.
– Я же говорила, – выдавила она.
Майкл отвернулся, задвинул вещи в угол комнаты и распахнул дверцу стенного шкафа.
– Здесь достаточно места для нас обоих. Эта комната на всю неделю в нашем распоряжении.
Мэгги вздрогнула, разом вернувшись в реальный мир. В обстановке комнаты не было недостатка в деталях, создающих уют, но вместе с тем недвусмысленно говорящих о том, что здесь живет мужчина: ярко-синие напольные коврики, мебель из вишневого дерева и полное отсутствие вычурных безделушек. Темно-красное покрывало довершало элегантный вид кровати, занимавшей середину комнаты. Мэгги воззрилась на кровать, которая оказалась чуть меньше, нежели она рассчитывала, и вдруг сообразила, что в комнате нет ни дивана, ни мягкого ковра. Сознание того, что им придется спать на одной кровати, вывело ее из равновесия. Боже милостивый, она только что растаяла как воск всего лишь от одного поцелуя. Что, если ей во сне вздумается повернуться на бок? Или если она нечаянно дотронется до его мускулистой, скульптурно вылепленной груди… и совершит непоправимую глупость?
Нелепость ситуации вызвала у Мэгги такое раздражение, что она сделала то, чем владела в совершенстве: бросилась в атаку первой.
– Неплохая кровать.
Майкл кашлянул:
– Для тебя это приемлемо? Если нет, я всегда могу постелить себе одеяло на полу.
– Граф, – выразительно закатила глаза Мэгги, – я уже большая девочка, так что держись на своей половине кровати – и этого достаточно. Я буду спать слева.
– Как пожелаешь.
– Ты ведь не храпишь?
В глазах Майкла блеснули озорные искорки.
– Пока что никто не жаловался.
– Ладно, если тебе соврали – сообщу. Пригодится на будущее.
Майкл жестом указал на ванную и стеклянные двери, которые вели на балкон.
– Может быть, примешь душ, освежишься, а когда будешь готова, спустишься вниз? Я покажу тебе дом и все имение. Когда у тебя съемки в Милане?
– Завтра. Я пробуду там почти весь день.
– Отлично. Встретимся завтра во второй половине дня, чтобы оформить в консульстве наши Atto Notorio и Nulla Osta[13]. Насчет свидетелей я уже позаботился. Не забудь прихватить все свои документы. Мне пришлось нажать на кое-какие рычаги, чтобы мама не заподозрила меня в желании потянуть время.
– Ты же, кажется, говорил, что найти священника, который бы нас обвенчал, будет невозможно? – судорожно сглотнула Мэгги.
– Найти священника, который проведет венчание в такой спешке, действительно нелегко, но мама согласится только на такое заключение брака. Добиться его одобрения за неделю невозможно.
– Вот и хорошо.
С минуту они молча смотрели друг на друга. Майкл переступил с ноги на ногу, и ткань его джинсов натянулась посередине, обозначая красноречивую выпуклость. Черная рубашка откровенно подчеркивала ширину его плеч и груди… не говоря уж о жилистых длинных руках, покрытых темным пушком волос. Тело Мэгги помимо воли отозвалось на его близость: внизу живота родился томительный жар, соски отвердели и заныли.
Когда она в последний раз так легко возбуждалась при виде мужчины? Быть может, все дело в вызове? Женщину вечно влечет к мужчине, который для нее недоступен. Особенно если этот мужчина по уши влюблен в другую.
Верно?
– Мэгги? Что с тобой?
Она решительно стряхнула наваждение, приписав его синдрому смены часовых поясов.
– Все в порядке. Пойду в душ. Встретимся внизу. Майкл кивнул и вышел, захлопнув за собой дверь. Мэгги застонала и принялась лихорадочно рыться в чемодане в поисках сменной одежды. Все, что ей нужно, – продержаться эти семь дней, не выставив себя полной дурой, а уж потом она навсегда избавится от Майкла Конте. Ей не придется больше думать о том, что она в любую минуту может наткнуться на него в доме Алексы, и единственные близкие ей люди будут принадлежать ей безраздельно.
Мысль об этом пробуждала горечь, которая сводила на нет мстительное удовлетворение и словно кричала ей в лицо: «Лгунья!» За минувший год она уже привыкла часто сталкиваться с Майклом. Даже слишком часто. И всякий раз, глядя в его лукавые черные глаза, она внутренне корчилась, вспоминая о пережитом унижении.
Язык его проникал в ее рот повелительными, ритмичными движениями, словно показывая, как Майкл мог бы овладеть ее телом, если бы только она дала ему такую возможность. Она попыталась вынырнуть из сладостного омута, взять себя в руки, но разум отказывался подчиняться, отступив перед ликующей плотью. Майкл прошептал ее имя, и ноги у нее подкосились. Тогда она, вцепившись в него, чтобы не упасть, горячо ответила на поцелуй.
Сколько это длилось – минуту, час? Наконец Майкл отстранился – медленно, словно ему меньше всего на свете хотелось отрываться от нее. В это мгновение Мэгги ненавидела себя. Вместо того чтобы влепить Майклу пощечину или отпустить хлесткий комментарий, она лишь беспомощно смотрела на него. Кончиком языка она провела по распухшей нижней губе.
Майкл застонал. Грудь его тяжело и неровно вздымалась.
– Ты права, – негромко проговорил он. – Ты действительно умеешь притворяться.
Мэгги отпрянула, молясь только о том, чтобы не покраснеть.
– Я же говорила, – выдавила она.
Майкл отвернулся, задвинул вещи в угол комнаты и распахнул дверцу стенного шкафа.
– Здесь достаточно места для нас обоих. Эта комната на всю неделю в нашем распоряжении.
Мэгги вздрогнула, разом вернувшись в реальный мир. В обстановке комнаты не было недостатка в деталях, создающих уют, но вместе с тем недвусмысленно говорящих о том, что здесь живет мужчина: ярко-синие напольные коврики, мебель из вишневого дерева и полное отсутствие вычурных безделушек. Темно-красное покрывало довершало элегантный вид кровати, занимавшей середину комнаты. Мэгги воззрилась на кровать, которая оказалась чуть меньше, нежели она рассчитывала, и вдруг сообразила, что в комнате нет ни дивана, ни мягкого ковра. Сознание того, что им придется спать на одной кровати, вывело ее из равновесия. Боже милостивый, она только что растаяла как воск всего лишь от одного поцелуя. Что, если ей во сне вздумается повернуться на бок? Или если она нечаянно дотронется до его мускулистой, скульптурно вылепленной груди… и совершит непоправимую глупость?
Нелепость ситуации вызвала у Мэгги такое раздражение, что она сделала то, чем владела в совершенстве: бросилась в атаку первой.
– Неплохая кровать.
Майкл кашлянул:
– Для тебя это приемлемо? Если нет, я всегда могу постелить себе одеяло на полу.
– Граф, – выразительно закатила глаза Мэгги, – я уже большая девочка, так что держись на своей половине кровати – и этого достаточно. Я буду спать слева.
– Как пожелаешь.
– Ты ведь не храпишь?
В глазах Майкла блеснули озорные искорки.
– Пока что никто не жаловался.
– Ладно, если тебе соврали – сообщу. Пригодится на будущее.
Майкл жестом указал на ванную и стеклянные двери, которые вели на балкон.
– Может быть, примешь душ, освежишься, а когда будешь готова, спустишься вниз? Я покажу тебе дом и все имение. Когда у тебя съемки в Милане?
– Завтра. Я пробуду там почти весь день.
– Отлично. Встретимся завтра во второй половине дня, чтобы оформить в консульстве наши Atto Notorio и Nulla Osta[13]. Насчет свидетелей я уже позаботился. Не забудь прихватить все свои документы. Мне пришлось нажать на кое-какие рычаги, чтобы мама не заподозрила меня в желании потянуть время.
– Ты же, кажется, говорил, что найти священника, который бы нас обвенчал, будет невозможно? – судорожно сглотнула Мэгги.
– Найти священника, который проведет венчание в такой спешке, действительно нелегко, но мама согласится только на такое заключение брака. Добиться его одобрения за неделю невозможно.
– Вот и хорошо.
С минуту они молча смотрели друг на друга. Майкл переступил с ноги на ногу, и ткань его джинсов натянулась посередине, обозначая красноречивую выпуклость. Черная рубашка откровенно подчеркивала ширину его плеч и груди… не говоря уж о жилистых длинных руках, покрытых темным пушком волос. Тело Мэгги помимо воли отозвалось на его близость: внизу живота родился томительный жар, соски отвердели и заныли.
Когда она в последний раз так легко возбуждалась при виде мужчины? Быть может, все дело в вызове? Женщину вечно влечет к мужчине, который для нее недоступен. Особенно если этот мужчина по уши влюблен в другую.
Верно?
– Мэгги? Что с тобой?
Она решительно стряхнула наваждение, приписав его синдрому смены часовых поясов.
– Все в порядке. Пойду в душ. Встретимся внизу. Майкл кивнул и вышел, захлопнув за собой дверь. Мэгги застонала и принялась лихорадочно рыться в чемодане в поисках сменной одежды. Все, что ей нужно, – продержаться эти семь дней, не выставив себя полной дурой, а уж потом она навсегда избавится от Майкла Конте. Ей не придется больше думать о том, что она в любую минуту может наткнуться на него в доме Алексы, и единственные близкие ей люди будут принадлежать ей безраздельно.
Мысль об этом пробуждала горечь, которая сводила на нет мстительное удовлетворение и словно кричала ей в лицо: «Лгунья!» За минувший год она уже привыкла часто сталкиваться с Майклом. Даже слишком часто. И всякий раз, глядя в его лукавые черные глаза, она внутренне корчилась, вспоминая о пережитом унижении.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента