Страница:
– Пообещай мне одну вещь, – вдруг сказала Дебби.
– Чего?
– Пообещай, что не собираешься тут сидеть и доставать меня рассказами о тяжелой судьбе. – Ее голос был плотно насыщен южным акцентом, в котором отчетливо слышалось сильное "р" жителей Блу-Айленда, Сисеро и Эвергрин-Парка. Голос хриплый, сильный, без сантиментов. – Потому что иначе я притащу сюда раскладушку, поставлю ее на пол перед стойкой бара и буду с удовольствием отдыхать после трудного дня.
Джо слабо ухмыльнулся:
– Не волнуйся, я это все храню для мемуаров.
Дебби глубоко затянулась сигаретным дымом и посмотрела на него искоса.
– Понимаешь, ты вроде не того типа мужик. Не из невезучих, я хочу сказать. Не из жертв. Понимаешь? Это тебе не подходит.
– В самом деле?
Джо изучал стойку бара. Отражаясь в водяных кругах и каплях, его грубовато-красивое лицо искажалось, как на портрете художника-кубиста, и мука его не была заметна. Вперед выступали то непропорционально увеличенные отражением брови, то мясистые челюсти, то редеющие волосы, то глаза. У них был замутненный, лихорадочный вид, как у грязных бриллиантов, и на дурманную секунду у Джо мелькнула мысль вытащить себя из жалкой ситуации. Для киллера такого класса это пара пустяков. Можно стрельнуть себе в висок. Можно вскрыть вены в ванне в мотеле. Можно отравиться. Но эта мелькнувшая мысль тут же растворилась в густом тумане католического сознания греха, видении языков адского пламени, заповедях, выжженных в закоулках его сознания. Смертный грех самоубийства.
Старые уроки его детства всегда нелегко изживались. Преступление заповеди ведет в ад. Самоубийство – из самых страшных грехов. Когда юный Джо вспоминал о тех, кто совершил этот грех, ему виделся сюрреалистичный мир ада воскресной школы. Жар вспыхнувшей спички, усиленный в миллион раз. Вечная боль. Боль, которая длится, пока единственная ворона, раз в год клюющая вершину горы, не сравняет гору с землей. Другими словами, боль, которая губит целый день.
Самоубийство...
И в этот самый момент в воспаленном мозгу Джо что-то ярко вспыхнуло, что-то щелкнуло, кубическая головоломка стала складываться, образуя идею. Идею такую простую и такую дьявольски логичную, что Джо даже не мог понять, почему он не подумал об этом сразу, узнав о своей болезни. Идея была совершенной. Незамутненной. И это была единственная дорога из этого ада, вечного ада католика.
Идеальное решение.
«Поднявший меч...»
– Что случилось?
На него смотрела Дебби.
– Мне пора, – сказал Джо, допил из бокала остатки и вытер губы. – Прямо сейчас кое-что понял.
– Тайны Вселенной?
Дебби сняла с губы табачную крошку.
– Да, можно и так сказать.
Джо вытащил бумажник, вынул оттуда пиру банкнот и положил на стойку. У него звенело в ушах. Нужно убираться отсюда, пока никто не заметил, как у него глаза вытаращены.
– Во всяком случае, это тайны моей Вселенной, – добавил он и подмигнул барменше. – Ариведерчи, детка.
Он направился к двери.
– Береги свой желудок! – крикнула вслед Дебби, но Джо уже исчез за дверью в неоновом тумане Кларк-стрит.
Хозяйка бара недоуменно пожала плечами и отшвырнула в сторону окурок. Затем она взяла тряпку и стала вытирать стойку бара, где секунду назад сидел Джо. Тут она заметила лежащие в водяных кругах две банкноты. Дебби остановилась, взяла их в руки, перевернула, посмотрела еще раз.
Две влажные стодолларовые бумажки.
Тон набора в телефонной трубке был отвратительным. Непонятный звон церковного колокола, гулко гремящий в ушах.
Джо набрал код зоны, и электронное пиликанье аппарата синхронизировалось с пульсирующей головной болью. Семь, ноль, восемь. Это был телефонный код района Форест-Парк, куда Джо звонил очень редко, в особенности в такое время ночи. Шесть, восемь, семь. Он знал этот номер телефона на память, поскольку это был единственный безопасный способ хранить номер. Даже в теперешнем состоянии Джо помнил его так, будто звонил по нему вчера. Пять, семь, шесть, семь.
Когда в трубке послышался щелчок, Джо затаил дыхание. Трудно было поверить, что столько ориентиров подпольного мира держит в руках матушка Белл. Щелкают ее реле – и рушатся королевства, свергаются политические режимы и гибнут люди.
Джо решил позвонить по этому телефону сразу, когда та блестящая идея пришла ему в голову, еще в ресторане. Но одно дело решить, и совершенно другое дело – выполнить решение. Он почти битый час шагал по комнате взад и вперед, высосал почти половину бутылки «Гэвискона», долго смотрел сам на себя в зеркало, пока собрался с духом и вспотевшей от волнения рукой сжал трубку. Очень трудно было слышать ее электронный писк.
Второй гудок.
Джо с трудом сглотнул, облизал пересохшие губы, подбирая слова тщательно, как выпускник перед прощальной речью. Он уже почти полностью составил фразу. Он предвидел вопросы, которые могла задать другая сторона, учел все повороты и направления, которые мог принять разговор. Подготовил все ответы и планировал провести разговор как можно короче и спокойнее пока не успеет утратить присутствие духа.
Третий гудок был прерван ответом:
– Алло?
В голосе слышалось легкое недовольство столь поздним звонком.
– Томми?
Джо так сильно сжал трубку, что чуть не раздавил эту хрупкую пластмассу.
– Да, это Том Эндрюс. Кто говорит?
– Том, это «Икс».
– «Икс»?
– Да, «Икс»... как в сейфе два-два-четыре.
Наступило неловкое молчание, пока адвокат соображал, что к чему. Сейф 224 был самым обычным депозитным сейфом в одном из городских банков, который Джо использовал для передачи сообщений и денег по разным заказам.
– Да, конечно, гм-м-м... – послышался через некоторое время растерянный голос адвоката. – Можешь подождать секундочку? Мне надо перейти к другому телефону.
– Разумеется.
Джо услышал щелчок кнопки на аппарате, после чего в трубке снова наступила тишина. «Ну давай же, Эндрюс, что ты там копаешься. Не оставляй меня подвешенным за яйца. Я должен это сделать, сделать сейчас».
– Слаггер?
– Привет, Том.
– Что случилось? Господи, я же уже месяц квартиру не чистил! Знаю только, что в кухонном телефоне жучок есть.
– Не имеет значения, Том. У меня простая проблема, которой надо заняться.
– То есть как? У тебя проблема?
– То есть так, что проблема именно у меня.
– И ты не можешь заняться ею сам?
– Это так не делается.
– Что ты хочешь этим сказать? Что я должен прийти к тебе?
– Не в этот раз.
– Я всегда считал, что это ты человек действия. А я всего лишь скромный адвокат. Я же не Организация, я не отдаю приказы.
Это была чистая правда. Эндрюс был одним из мириада посредников, которые ведут контракты, передают деньги и сведения по акциям. С Джо он работал уже несколько лет, и Джо доверял ему настолько, насколько может один человек доверять другому в игре киллеров. Для прикрытия Эндрюс работал в «Уилбер, Майклз и Компания» – старой известной своими левыми взглядами юридической фирме на Вест-Сайде. Фирма занималась делами Американского союза борьбы за гражданские свободы, гражданскими правами, случаями нарушения Первой Поправки. Имела прямую связь с подпольными радикальными группами. Том Эндрюс был одним из немногих оставшихся кабинетных либералов, имеющих вкус к подпольной деятельности, и Джо всегда работал с ним с удовольствием.
Джо сделал паузу и еще сильнее сжал трубку:
– Здесь особая ситуация, Том.
– Особая ситуация? Что ты имеешь в виду?
– Что она несколько необычна, Том. Вот почему я тебе звоню.
– Послушай, Слагго, я чувствую себя совершенно спокойно, так как наверняка знаю, что этот телефон не прослушивается. Он абсолютно чист, а я слишком устал для игр «дядя передавал привет». Так что если у тебя действительно есть ко мне какое-то необычное дело, давай выкладывай и не морочь мне голову.
– Дело в том, Томми, что нужно хлопнуть одного человека.
– Точнее, кто это? Кто цель?
Просто сказать ему, о Господи. Просто сказать.
– Цель – это я, Томми. Ваш покорный слуга.
Секундное молчание, а потом густой хохот на другом конце провода. Том Эндрюс заливался хохотом от лучшей шутки, которую услышал за неделю.
– Я не шучу, Томми.
Хохот смолк.
– Погоди минуту. Ты серьезно? Ты это говоришь серьезно?
Джо улыбнулся про себя, улыбкой без смеха:
– Извини за глупый каламбур, Томми, но я смертельно серьезен.
– Чего?
– Пообещай, что не собираешься тут сидеть и доставать меня рассказами о тяжелой судьбе. – Ее голос был плотно насыщен южным акцентом, в котором отчетливо слышалось сильное "р" жителей Блу-Айленда, Сисеро и Эвергрин-Парка. Голос хриплый, сильный, без сантиментов. – Потому что иначе я притащу сюда раскладушку, поставлю ее на пол перед стойкой бара и буду с удовольствием отдыхать после трудного дня.
Джо слабо ухмыльнулся:
– Не волнуйся, я это все храню для мемуаров.
Дебби глубоко затянулась сигаретным дымом и посмотрела на него искоса.
– Понимаешь, ты вроде не того типа мужик. Не из невезучих, я хочу сказать. Не из жертв. Понимаешь? Это тебе не подходит.
– В самом деле?
Джо изучал стойку бара. Отражаясь в водяных кругах и каплях, его грубовато-красивое лицо искажалось, как на портрете художника-кубиста, и мука его не была заметна. Вперед выступали то непропорционально увеличенные отражением брови, то мясистые челюсти, то редеющие волосы, то глаза. У них был замутненный, лихорадочный вид, как у грязных бриллиантов, и на дурманную секунду у Джо мелькнула мысль вытащить себя из жалкой ситуации. Для киллера такого класса это пара пустяков. Можно стрельнуть себе в висок. Можно вскрыть вены в ванне в мотеле. Можно отравиться. Но эта мелькнувшая мысль тут же растворилась в густом тумане католического сознания греха, видении языков адского пламени, заповедях, выжженных в закоулках его сознания. Смертный грех самоубийства.
Старые уроки его детства всегда нелегко изживались. Преступление заповеди ведет в ад. Самоубийство – из самых страшных грехов. Когда юный Джо вспоминал о тех, кто совершил этот грех, ему виделся сюрреалистичный мир ада воскресной школы. Жар вспыхнувшей спички, усиленный в миллион раз. Вечная боль. Боль, которая длится, пока единственная ворона, раз в год клюющая вершину горы, не сравняет гору с землей. Другими словами, боль, которая губит целый день.
Самоубийство...
И в этот самый момент в воспаленном мозгу Джо что-то ярко вспыхнуло, что-то щелкнуло, кубическая головоломка стала складываться, образуя идею. Идею такую простую и такую дьявольски логичную, что Джо даже не мог понять, почему он не подумал об этом сразу, узнав о своей болезни. Идея была совершенной. Незамутненной. И это была единственная дорога из этого ада, вечного ада католика.
Идеальное решение.
«Поднявший меч...»
– Что случилось?
На него смотрела Дебби.
– Мне пора, – сказал Джо, допил из бокала остатки и вытер губы. – Прямо сейчас кое-что понял.
– Тайны Вселенной?
Дебби сняла с губы табачную крошку.
– Да, можно и так сказать.
Джо вытащил бумажник, вынул оттуда пиру банкнот и положил на стойку. У него звенело в ушах. Нужно убираться отсюда, пока никто не заметил, как у него глаза вытаращены.
– Во всяком случае, это тайны моей Вселенной, – добавил он и подмигнул барменше. – Ариведерчи, детка.
Он направился к двери.
– Береги свой желудок! – крикнула вслед Дебби, но Джо уже исчез за дверью в неоновом тумане Кларк-стрит.
Хозяйка бара недоуменно пожала плечами и отшвырнула в сторону окурок. Затем она взяла тряпку и стала вытирать стойку бара, где секунду назад сидел Джо. Тут она заметила лежащие в водяных кругах две банкноты. Дебби остановилась, взяла их в руки, перевернула, посмотрела еще раз.
Две влажные стодолларовые бумажки.
* * *
Тон набора в телефонной трубке был отвратительным. Непонятный звон церковного колокола, гулко гремящий в ушах.
Джо набрал код зоны, и электронное пиликанье аппарата синхронизировалось с пульсирующей головной болью. Семь, ноль, восемь. Это был телефонный код района Форест-Парк, куда Джо звонил очень редко, в особенности в такое время ночи. Шесть, восемь, семь. Он знал этот номер телефона на память, поскольку это был единственный безопасный способ хранить номер. Даже в теперешнем состоянии Джо помнил его так, будто звонил по нему вчера. Пять, семь, шесть, семь.
Когда в трубке послышался щелчок, Джо затаил дыхание. Трудно было поверить, что столько ориентиров подпольного мира держит в руках матушка Белл. Щелкают ее реле – и рушатся королевства, свергаются политические режимы и гибнут люди.
Джо решил позвонить по этому телефону сразу, когда та блестящая идея пришла ему в голову, еще в ресторане. Но одно дело решить, и совершенно другое дело – выполнить решение. Он почти битый час шагал по комнате взад и вперед, высосал почти половину бутылки «Гэвискона», долго смотрел сам на себя в зеркало, пока собрался с духом и вспотевшей от волнения рукой сжал трубку. Очень трудно было слышать ее электронный писк.
Второй гудок.
Джо с трудом сглотнул, облизал пересохшие губы, подбирая слова тщательно, как выпускник перед прощальной речью. Он уже почти полностью составил фразу. Он предвидел вопросы, которые могла задать другая сторона, учел все повороты и направления, которые мог принять разговор. Подготовил все ответы и планировал провести разговор как можно короче и спокойнее пока не успеет утратить присутствие духа.
Третий гудок был прерван ответом:
– Алло?
В голосе слышалось легкое недовольство столь поздним звонком.
– Томми?
Джо так сильно сжал трубку, что чуть не раздавил эту хрупкую пластмассу.
– Да, это Том Эндрюс. Кто говорит?
– Том, это «Икс».
– «Икс»?
– Да, «Икс»... как в сейфе два-два-четыре.
Наступило неловкое молчание, пока адвокат соображал, что к чему. Сейф 224 был самым обычным депозитным сейфом в одном из городских банков, который Джо использовал для передачи сообщений и денег по разным заказам.
– Да, конечно, гм-м-м... – послышался через некоторое время растерянный голос адвоката. – Можешь подождать секундочку? Мне надо перейти к другому телефону.
– Разумеется.
Джо услышал щелчок кнопки на аппарате, после чего в трубке снова наступила тишина. «Ну давай же, Эндрюс, что ты там копаешься. Не оставляй меня подвешенным за яйца. Я должен это сделать, сделать сейчас».
– Слаггер?
– Привет, Том.
– Что случилось? Господи, я же уже месяц квартиру не чистил! Знаю только, что в кухонном телефоне жучок есть.
– Не имеет значения, Том. У меня простая проблема, которой надо заняться.
– То есть как? У тебя проблема?
– То есть так, что проблема именно у меня.
– И ты не можешь заняться ею сам?
– Это так не делается.
– Что ты хочешь этим сказать? Что я должен прийти к тебе?
– Не в этот раз.
– Я всегда считал, что это ты человек действия. А я всего лишь скромный адвокат. Я же не Организация, я не отдаю приказы.
Это была чистая правда. Эндрюс был одним из мириада посредников, которые ведут контракты, передают деньги и сведения по акциям. С Джо он работал уже несколько лет, и Джо доверял ему настолько, насколько может один человек доверять другому в игре киллеров. Для прикрытия Эндрюс работал в «Уилбер, Майклз и Компания» – старой известной своими левыми взглядами юридической фирме на Вест-Сайде. Фирма занималась делами Американского союза борьбы за гражданские свободы, гражданскими правами, случаями нарушения Первой Поправки. Имела прямую связь с подпольными радикальными группами. Том Эндрюс был одним из немногих оставшихся кабинетных либералов, имеющих вкус к подпольной деятельности, и Джо всегда работал с ним с удовольствием.
Джо сделал паузу и еще сильнее сжал трубку:
– Здесь особая ситуация, Том.
– Особая ситуация? Что ты имеешь в виду?
– Что она несколько необычна, Том. Вот почему я тебе звоню.
– Послушай, Слагго, я чувствую себя совершенно спокойно, так как наверняка знаю, что этот телефон не прослушивается. Он абсолютно чист, а я слишком устал для игр «дядя передавал привет». Так что если у тебя действительно есть ко мне какое-то необычное дело, давай выкладывай и не морочь мне голову.
– Дело в том, Томми, что нужно хлопнуть одного человека.
– Точнее, кто это? Кто цель?
Просто сказать ему, о Господи. Просто сказать.
– Цель – это я, Томми. Ваш покорный слуга.
Секундное молчание, а потом густой хохот на другом конце провода. Том Эндрюс заливался хохотом от лучшей шутки, которую услышал за неделю.
– Я не шучу, Томми.
Хохот смолк.
– Погоди минуту. Ты серьезно? Ты это говоришь серьезно?
Джо улыбнулся про себя, улыбкой без смеха:
– Извини за глупый каламбур, Томми, но я смертельно серьезен.
3
Молочная пелена утреннего солнца вязко окутывала «вольво» и уже стала слепить глаза Джо, когда он свернул со скоростного шоссе Эдлая Стивенсона и подъехал к выезду на Мидуэй. Ветер нес запах бензина и асфальта. Джо опустил солнцезащитное стекло и стал внимательно всматриваться в дорожные знаки, медленно приближаясь к развилке. Вскоре он увидел небольшой зеленый прямоугольник, который указывал на юг по направлению к международному аэропорту Мидуэй. Рядом с ним висел другой знак, указывающий дорогу к заправке, питанию и ночлегу.
Джо повернул на север.
Минут через пять он въехал на стоянку забегаловки «Бабз Хамбургер». Здесь было окно выдачи, к которому можно было подъехать на машине, и широкий цементированный двор под грязным фиберглассовым навесом. Прекрасное место для конспиративных встреч. Без жучков. Чистое и спокойное. Джо оставил машину у входа и вошел в бар. Кондиционер был включен и холодно было, как в промышленном холодильнике. Джо заказал ванильный молочный коктейль, вынес его наружу, нашел место за столиком и стал ждать.
– Никогда не думал встретиться со Слаггером лицом к лицу.
Джо резко повернулся и впервые увидел человека, которого знал под именем Томми Эндрюс.
– И никогда бы не встретился, если бы не обстоятельства, – сказал Джо, вставая со стула и направляясь со своим стаканом к столику Эндрюса. – Приятно наконец-то познакомиться, советник.
Мужчины пожали друг другу руки.
Адвокат оказался гораздо моложе, чем ожидал Джо. Вряд ли намного старше сорока. Одетый в лиловую бейсбольную куртку, рубашку от «Перри Эллис» и модный галстук, Эндрюс просто излучал атмосферу денег и связей Ла-Саль-стрит. Прическа – точно из журнала «Джентльмен квотерли». Единственное, что выпадало из образа, – в мальчишеских глазах застыла решимость голодной акулы.
– Не ожидал встретить человека с вашей... вашей интеллигентностью, сказал Эндрюс после минутной паузы.
– А что же ты ожидал, Томми? Луку Брази в кольчуге?
– Я сам не знаю, чего ожидал, – произнес Томми и улыбнулся. – Но знаешь ли, для меня такая встреча – большая честь. Я сохранил кое-какие газетные вырезки. Великий Дракон в Мэдисоне, Шэхтер, этот нацистский прихвостень из Мичигана. Дело Шэхтера – это просто невероятно. В газетах писали, что ты кончил парня из его же пистолета – просто повернул в его сторону, как нечего делать. – Лицо адвоката сияло от восхищения, как у ребенка, разговаривающего со звездой бейсбола. – Ты же ангел смерти, Слаггер, один из лучших всех времен.
Джо медленно вынул из стакана трубочку и обвел глазами пустые соседние столики.
– Не всему верь, что читаешь, – вяло проворчал он.
– Так в чем была шутка?
Джо посмотрел на адвоката:
– Это не было шуткой.
Эндрюс рассмеялся:
– Ага, правильно, ты хочешь, чтобы я пошел в Организацию и напустил на тебя боевиков Карлотти. Что ты, собственно говоря, здесь делаешь, Джо? Убираешь конкуренцию?
– У меня есть деньги, – тихо сказал Джо, пристально глядя на адвоката. – Внимательно выслушай все, что я собираюсь тебе сказать.
Ухмылка Эндрюса рассосалась.
– У меня есть восемь миллионов долларов на трех разных банковских счетах в Цюрихе, – продолжал Джо, доставая из внутреннего кармана своей спортивной куртки карточку три на пять дюймов. Он положил ее на стол и толкнул к Эндрюсу. – Вот здесь указаны номера счетов и коды доступа. Я хочу, чтобы ты...
– Стоп, стоп, погоди минутку.
Эндрюс вскинул руки и огляделся. Облизнув пересохшие губы, он посмотрел в глаза собеседнику.
– Это каким-то образом связано с Компанией?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, это не связано с каким-нибудь ведомством? Незаконное проникновение в помещение Организации? Потому что в правительственную кашу я лезть не хочу. Что угодно, но только не это. Там чертовски много сложностей.
– Успокойся, советник.
– Нет, ты послушай меня, Слаггер, послушай. Я понятия не имею, в чем тут вся закавыка. – Эндрюс неожиданно зачастил. – Все, что я тебе давал, всегда было просто, как болт с гайкой. А в эти фокусы со шпионажем и контршпионажем я лезть не буду.
Джо тяжело вздохнул и полез в карман за пачкой «Кэмела». Щелкнув пару раз зажигалкой – пламя колебалось на ветру, – он прикурил и глубоко затянулся.
– Слушай и понимай, – выдохнул он вместе с дымом. – Это не Компания и не Управление Национальной Безопасности. И вообще не правительство. И не банда. Это касается только меня, и мне от тебя нужно несколько вещей.
Резкий порыв ветра распахнул куртку адвоката, и тот хлопнул ладонью по столу, прижав карточку.
– Ну хорошо, босс, – уныло пробормотал он, пряча ее во внутренний карман. – Говори, что ты хочешь.
Джо погасил сигарету, воткнув ее в стол. На фибергласе осталось пепельное пятно. Затем Джо вынул из кармана еще одну карточку.
– Я хочу, чтобы ты снял с моего счета один миллион долларов и передал его в распоряжение благотворительного общества «Сент-Винсент де Поль». Анонимно от фирмы.
Эндрюс вытащил из кармана ручку и стал записывать.
– Хорошо, что дальше?
– Дальше тебе придется снять еще один миллион и перевести его на счет женщины по имени Мэйзи Варгас. Ее полное имя – Маргарет Розалин Варгас. Джо протянул руку и просунул под записную книжку адвоката вторую карточку. – Вся информация на этой карточке.
Эндрюс сделал еще одну запись в своей книжке и посмотрел на Джо:
– Остается еще шесть миллионов.
– Совершенно верно, – кивнул тот, поморщившись от разгорающегося огня в кишках.
– Ты собираешься выделить толику для оплаты работы стрелка?
– Верно.
– Понадобится не меньше семидесяти – восьмидесяти кусков, – подытожил адвокат, постукивая ручкой по записной книжке и нервно ерзая на стуле. Было совершенно ясно, что ему не очень по душе вся эта затея. Не смотрится. Не видно смысла. К тому же адвокату очень не нравилось обсуждать организацию гибели одного из своих героев. – Кроме того, добавил он застенчиво, – цена наверняка поднимется, когда стрелок узнает, кто является целью.
– Ничего, все будет нормально, – успокоил его Джо. – Остальную сумму положи на условный депозит. Выбери один из банков семей, чтобы Организация не беспокоилась.
– Шесть миллионов долларов?
– Именно.
Адвокат судорожно сглотнул слюну.
– А потом?..
Джо поднял глаза на адвоката:
– А потом можешь давать сигнал.
– Извини? – тупо моргнул Эндрюс.
– Ты слышал, Томми.
– Но не понял.
– Все очень просто. Суть сделки такова: ты переводишь эти шесть миллионов баксов на счет первого ковбоя, который удачно выпустит пулю из своего старого кольта.
Над столом повисла тишина, только ветер посвистывал.
– Так о чем мы говорим? Состязание?
– Похоже на то.
– Для ребят из банд?
Джо устало улыбнулся:
– Томми, дорогой, ты все еще не допер. Я хочу, чтобы предложение было сделано всем. Всем, кто в Игре.
– Всем? В каком смысле – всем?
– Всем желающим со всего мира.
Адвокат оторвал от бумаги ручку.
– Угу...
– Нет, ты послушай меня, Томми. – Джо видел, что до него еще не дошло. – Постарайся вникнуть в смысл моих слов. Я хочу, чтобы ты составил открытый контракт...
– Открытый контракт...
– Да, открытый контракт для любого стрелка, для любого бандита или террориста, для всех чертовых кэгэбистов-головорезов-маньяков-наемников, что ползают по этой гнилой планетке. Скажи им, что тот парень, который пустит в расход старика Слаггера, получит суперприз. Шесть миллионов, освобожденных от налога. Деньги, с которыми можно послать всех на фиг на всю оставшуюся жизнь. Теперь ты понял, Томми?
Адвокат не проронил ни слова. Он таращился на Джо, будто у того из носа выросла хризантема.
– Томми! Ты все понял?
– Да, да, – рассеянно пробормотал Эндрюс, не сводя глаз с собеседника. – Ты хочешь, чтобы я заплатил шесть миллионов первому шмуку, который тебя прихлопнет.
Джо допил коктейль, швырнул пустой стакан в ближайшую мусорную корзину и встал.
– Этот договор вступает в силу сегодня в полночь. Где я живу – не тайна. Почти во всех тайных агентствах есть досье на Джо Джозефа. Я должен кое-что привести в порядок, а потом – милости просим.
– Ты хочешь... чтобы тебя убили прямо на дому?
Джо не ответил, а только протянул руку для прощального пожатия.
Эндрюс вскочил на ноги, запихивая записную книжку обратно в карман. А когда он судорожно пожимал руку Джо, его губы беззвучно шевелились. Наконец он овладел собой настолько, что сказал, запинаясь:
– Хорошо, я сделаю это. Ладно. Сделаю, потому что ты сам меня попросил, Слаггер, только скажи мне, ладно? Скажи, что все это не так. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Извини, Томми.
– Но почему?
Джо сунул руки в карманы.
– На все есть свои причины, как любил говаривать мой старик.
Он повернулся и направился к своей машине.
– Слаггер, подожди! – Эндрюс догнал его и схватил за плечо, поворачивая к себе. – Чуть не забыл, – выдохнул он и полез в карман. – Я захватил с собой одну из фотографий с того самого места, где был убит Шэхтер. С места преступления, так сказать. У меня есть приятель в отделе убийств детройтской полиции, и он мне такое достает... Вот она!
Адвокат вытащил наконец из кармана черно-белую фотографию размером пять на семь с загнутым углом и протянул ее Джо.
Тот посмотрел на сделанное полицией фото: мертвый лидер нацистов, распростертый в задней комнате какого-то безымянного дорожного кафе.
– И что мне с ней делать?
Эндрюс неловко улыбнулся и протянул ему ручку.
– Не подпишешь мне ее?
Джо покачал головой, взял ручку и нацарапал внизу: «С любовью, Слаггер». Потом он вернул ее адвокату вместе с ручкой и ушел прочь.
В тот вечер небо над озером Мичиган было цвета синяка.
Джо остановился у своего дома, зашел на минутку в квартиру, собрал кое-какие вещи и выехал на Кольцевую. Остановившись около «Хайат Ридженси», он прошел с небольшим чемоданом через вестибюль, спустился по ступенькам вниз и вышел из здания через служебный вход.
За гостиницей была заброшенная стройка – пустырь изрытой земли и бетонная дорожка к набережной озера. От набережной уходил на милю волнорез из набросанных камней, вокруг которого вздымались белые шапки пузырящейся воды. В это время дня озеро смотрелось как на открытке. На воде играли ярко-оранжевые солнечные блики, а запах гниения и озерной форели сливался с угарным газом города. Джо с чемоданом пробрался по грязи и огляделся, проверяя, что вокруг никого нет. За ним маячил подъемный кран.
Джо открыл чемодан.
Там в окружении коробок с патронами, глушителей и оптических прицелов лежала «Люси», завернутая в промасленную ветошь, двадцатичетырехкаратный дубовый лист тускло блестел, как старая бронза. Эта винтовка системы кольт сорок пятого калибра была с ним уже больше двадцати лет, и пару раз он пользовался ею в трудных случаях, когда нужна была дополнительная поддержка от госпожи Удачи. «Люси» была скрипкой Страдивари. Из восьми выстрелов через толстое зеркальное стекло она все восемь клала в яблочко. Еще она была единственным оружием, которое Джо хранил. Для большинства заданий он пользовался чистым оружием, которое нельзя проследить, и избавлялся от него тут же. Но «Люси» была его ребенком, напоминанием о добрых битвах.
Напоминанием о его миссии.
Джо бросил оружие в воду.
Волны поглотили винтовку и потянули ее в грязную синеву, а Джо стоял и смотрел, тяжело дыша. Потом размахнулся и бросил в воду чемодан с оставшимися патронами и всеми принадлежностями. Чемодан проплыл по инерции несколько футов, его закрутило потоками воды, быстро уволакивая вглубь, со звуком отрыжки вырвался из него воздух. Джо смотрел. Потом почувствовал боль в руках. Опустив глаза, он увидел, что ногти впились в ладони.
– Ну что ж, порядок, моя миссия завершилась, – шепнул Джо, поворачиваясь и направляясь обратно по бетонной дорожке.
Был еще один вопрос, который требовал внимания. Долг, выполнить который будет в миллион раз труднее, чем бросить в воду винтовку.
Джо повернул на север.
Минут через пять он въехал на стоянку забегаловки «Бабз Хамбургер». Здесь было окно выдачи, к которому можно было подъехать на машине, и широкий цементированный двор под грязным фиберглассовым навесом. Прекрасное место для конспиративных встреч. Без жучков. Чистое и спокойное. Джо оставил машину у входа и вошел в бар. Кондиционер был включен и холодно было, как в промышленном холодильнике. Джо заказал ванильный молочный коктейль, вынес его наружу, нашел место за столиком и стал ждать.
– Никогда не думал встретиться со Слаггером лицом к лицу.
Джо резко повернулся и впервые увидел человека, которого знал под именем Томми Эндрюс.
– И никогда бы не встретился, если бы не обстоятельства, – сказал Джо, вставая со стула и направляясь со своим стаканом к столику Эндрюса. – Приятно наконец-то познакомиться, советник.
Мужчины пожали друг другу руки.
Адвокат оказался гораздо моложе, чем ожидал Джо. Вряд ли намного старше сорока. Одетый в лиловую бейсбольную куртку, рубашку от «Перри Эллис» и модный галстук, Эндрюс просто излучал атмосферу денег и связей Ла-Саль-стрит. Прическа – точно из журнала «Джентльмен квотерли». Единственное, что выпадало из образа, – в мальчишеских глазах застыла решимость голодной акулы.
– Не ожидал встретить человека с вашей... вашей интеллигентностью, сказал Эндрюс после минутной паузы.
– А что же ты ожидал, Томми? Луку Брази в кольчуге?
– Я сам не знаю, чего ожидал, – произнес Томми и улыбнулся. – Но знаешь ли, для меня такая встреча – большая честь. Я сохранил кое-какие газетные вырезки. Великий Дракон в Мэдисоне, Шэхтер, этот нацистский прихвостень из Мичигана. Дело Шэхтера – это просто невероятно. В газетах писали, что ты кончил парня из его же пистолета – просто повернул в его сторону, как нечего делать. – Лицо адвоката сияло от восхищения, как у ребенка, разговаривающего со звездой бейсбола. – Ты же ангел смерти, Слаггер, один из лучших всех времен.
Джо медленно вынул из стакана трубочку и обвел глазами пустые соседние столики.
– Не всему верь, что читаешь, – вяло проворчал он.
– Так в чем была шутка?
Джо посмотрел на адвоката:
– Это не было шуткой.
Эндрюс рассмеялся:
– Ага, правильно, ты хочешь, чтобы я пошел в Организацию и напустил на тебя боевиков Карлотти. Что ты, собственно говоря, здесь делаешь, Джо? Убираешь конкуренцию?
– У меня есть деньги, – тихо сказал Джо, пристально глядя на адвоката. – Внимательно выслушай все, что я собираюсь тебе сказать.
Ухмылка Эндрюса рассосалась.
– У меня есть восемь миллионов долларов на трех разных банковских счетах в Цюрихе, – продолжал Джо, доставая из внутреннего кармана своей спортивной куртки карточку три на пять дюймов. Он положил ее на стол и толкнул к Эндрюсу. – Вот здесь указаны номера счетов и коды доступа. Я хочу, чтобы ты...
– Стоп, стоп, погоди минутку.
Эндрюс вскинул руки и огляделся. Облизнув пересохшие губы, он посмотрел в глаза собеседнику.
– Это каким-то образом связано с Компанией?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, это не связано с каким-нибудь ведомством? Незаконное проникновение в помещение Организации? Потому что в правительственную кашу я лезть не хочу. Что угодно, но только не это. Там чертовски много сложностей.
– Успокойся, советник.
– Нет, ты послушай меня, Слаггер, послушай. Я понятия не имею, в чем тут вся закавыка. – Эндрюс неожиданно зачастил. – Все, что я тебе давал, всегда было просто, как болт с гайкой. А в эти фокусы со шпионажем и контршпионажем я лезть не буду.
Джо тяжело вздохнул и полез в карман за пачкой «Кэмела». Щелкнув пару раз зажигалкой – пламя колебалось на ветру, – он прикурил и глубоко затянулся.
– Слушай и понимай, – выдохнул он вместе с дымом. – Это не Компания и не Управление Национальной Безопасности. И вообще не правительство. И не банда. Это касается только меня, и мне от тебя нужно несколько вещей.
Резкий порыв ветра распахнул куртку адвоката, и тот хлопнул ладонью по столу, прижав карточку.
– Ну хорошо, босс, – уныло пробормотал он, пряча ее во внутренний карман. – Говори, что ты хочешь.
Джо погасил сигарету, воткнув ее в стол. На фибергласе осталось пепельное пятно. Затем Джо вынул из кармана еще одну карточку.
– Я хочу, чтобы ты снял с моего счета один миллион долларов и передал его в распоряжение благотворительного общества «Сент-Винсент де Поль». Анонимно от фирмы.
Эндрюс вытащил из кармана ручку и стал записывать.
– Хорошо, что дальше?
– Дальше тебе придется снять еще один миллион и перевести его на счет женщины по имени Мэйзи Варгас. Ее полное имя – Маргарет Розалин Варгас. Джо протянул руку и просунул под записную книжку адвоката вторую карточку. – Вся информация на этой карточке.
Эндрюс сделал еще одну запись в своей книжке и посмотрел на Джо:
– Остается еще шесть миллионов.
– Совершенно верно, – кивнул тот, поморщившись от разгорающегося огня в кишках.
– Ты собираешься выделить толику для оплаты работы стрелка?
– Верно.
– Понадобится не меньше семидесяти – восьмидесяти кусков, – подытожил адвокат, постукивая ручкой по записной книжке и нервно ерзая на стуле. Было совершенно ясно, что ему не очень по душе вся эта затея. Не смотрится. Не видно смысла. К тому же адвокату очень не нравилось обсуждать организацию гибели одного из своих героев. – Кроме того, добавил он застенчиво, – цена наверняка поднимется, когда стрелок узнает, кто является целью.
– Ничего, все будет нормально, – успокоил его Джо. – Остальную сумму положи на условный депозит. Выбери один из банков семей, чтобы Организация не беспокоилась.
– Шесть миллионов долларов?
– Именно.
Адвокат судорожно сглотнул слюну.
– А потом?..
Джо поднял глаза на адвоката:
– А потом можешь давать сигнал.
– Извини? – тупо моргнул Эндрюс.
– Ты слышал, Томми.
– Но не понял.
– Все очень просто. Суть сделки такова: ты переводишь эти шесть миллионов баксов на счет первого ковбоя, который удачно выпустит пулю из своего старого кольта.
Над столом повисла тишина, только ветер посвистывал.
– Так о чем мы говорим? Состязание?
– Похоже на то.
– Для ребят из банд?
Джо устало улыбнулся:
– Томми, дорогой, ты все еще не допер. Я хочу, чтобы предложение было сделано всем. Всем, кто в Игре.
– Всем? В каком смысле – всем?
– Всем желающим со всего мира.
Адвокат оторвал от бумаги ручку.
– Угу...
– Нет, ты послушай меня, Томми. – Джо видел, что до него еще не дошло. – Постарайся вникнуть в смысл моих слов. Я хочу, чтобы ты составил открытый контракт...
– Открытый контракт...
– Да, открытый контракт для любого стрелка, для любого бандита или террориста, для всех чертовых кэгэбистов-головорезов-маньяков-наемников, что ползают по этой гнилой планетке. Скажи им, что тот парень, который пустит в расход старика Слаггера, получит суперприз. Шесть миллионов, освобожденных от налога. Деньги, с которыми можно послать всех на фиг на всю оставшуюся жизнь. Теперь ты понял, Томми?
Адвокат не проронил ни слова. Он таращился на Джо, будто у того из носа выросла хризантема.
– Томми! Ты все понял?
– Да, да, – рассеянно пробормотал Эндрюс, не сводя глаз с собеседника. – Ты хочешь, чтобы я заплатил шесть миллионов первому шмуку, который тебя прихлопнет.
Джо допил коктейль, швырнул пустой стакан в ближайшую мусорную корзину и встал.
– Этот договор вступает в силу сегодня в полночь. Где я живу – не тайна. Почти во всех тайных агентствах есть досье на Джо Джозефа. Я должен кое-что привести в порядок, а потом – милости просим.
– Ты хочешь... чтобы тебя убили прямо на дому?
Джо не ответил, а только протянул руку для прощального пожатия.
Эндрюс вскочил на ноги, запихивая записную книжку обратно в карман. А когда он судорожно пожимал руку Джо, его губы беззвучно шевелились. Наконец он овладел собой настолько, что сказал, запинаясь:
– Хорошо, я сделаю это. Ладно. Сделаю, потому что ты сам меня попросил, Слаггер, только скажи мне, ладно? Скажи, что все это не так. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Извини, Томми.
– Но почему?
Джо сунул руки в карманы.
– На все есть свои причины, как любил говаривать мой старик.
Он повернулся и направился к своей машине.
– Слаггер, подожди! – Эндрюс догнал его и схватил за плечо, поворачивая к себе. – Чуть не забыл, – выдохнул он и полез в карман. – Я захватил с собой одну из фотографий с того самого места, где был убит Шэхтер. С места преступления, так сказать. У меня есть приятель в отделе убийств детройтской полиции, и он мне такое достает... Вот она!
Адвокат вытащил наконец из кармана черно-белую фотографию размером пять на семь с загнутым углом и протянул ее Джо.
Тот посмотрел на сделанное полицией фото: мертвый лидер нацистов, распростертый в задней комнате какого-то безымянного дорожного кафе.
– И что мне с ней делать?
Эндрюс неловко улыбнулся и протянул ему ручку.
– Не подпишешь мне ее?
Джо покачал головой, взял ручку и нацарапал внизу: «С любовью, Слаггер». Потом он вернул ее адвокату вместе с ручкой и ушел прочь.
* * *
В тот вечер небо над озером Мичиган было цвета синяка.
Джо остановился у своего дома, зашел на минутку в квартиру, собрал кое-какие вещи и выехал на Кольцевую. Остановившись около «Хайат Ридженси», он прошел с небольшим чемоданом через вестибюль, спустился по ступенькам вниз и вышел из здания через служебный вход.
За гостиницей была заброшенная стройка – пустырь изрытой земли и бетонная дорожка к набережной озера. От набережной уходил на милю волнорез из набросанных камней, вокруг которого вздымались белые шапки пузырящейся воды. В это время дня озеро смотрелось как на открытке. На воде играли ярко-оранжевые солнечные блики, а запах гниения и озерной форели сливался с угарным газом города. Джо с чемоданом пробрался по грязи и огляделся, проверяя, что вокруг никого нет. За ним маячил подъемный кран.
Джо открыл чемодан.
Там в окружении коробок с патронами, глушителей и оптических прицелов лежала «Люси», завернутая в промасленную ветошь, двадцатичетырехкаратный дубовый лист тускло блестел, как старая бронза. Эта винтовка системы кольт сорок пятого калибра была с ним уже больше двадцати лет, и пару раз он пользовался ею в трудных случаях, когда нужна была дополнительная поддержка от госпожи Удачи. «Люси» была скрипкой Страдивари. Из восьми выстрелов через толстое зеркальное стекло она все восемь клала в яблочко. Еще она была единственным оружием, которое Джо хранил. Для большинства заданий он пользовался чистым оружием, которое нельзя проследить, и избавлялся от него тут же. Но «Люси» была его ребенком, напоминанием о добрых битвах.
Напоминанием о его миссии.
Джо бросил оружие в воду.
Волны поглотили винтовку и потянули ее в грязную синеву, а Джо стоял и смотрел, тяжело дыша. Потом размахнулся и бросил в воду чемодан с оставшимися патронами и всеми принадлежностями. Чемодан проплыл по инерции несколько футов, его закрутило потоками воды, быстро уволакивая вглубь, со звуком отрыжки вырвался из него воздух. Джо смотрел. Потом почувствовал боль в руках. Опустив глаза, он увидел, что ногти впились в ладони.
– Ну что ж, порядок, моя миссия завершилась, – шепнул Джо, поворачиваясь и направляясь обратно по бетонной дорожке.
Был еще один вопрос, который требовал внимания. Долг, выполнить который будет в миллион раз труднее, чем бросить в воду винтовку.
4
ОТКРЫТОЕ СООБЩЕНИЕ // КОД ДВАДЦАТЬ ТРИ-СОРОК СЕМЬ БРАВО-ОМЕГА // СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ В США, ОТКРЫТЫЙ ДЛЯ ВСЕГО МИРА // ШЕСТЬ ЧЕКОВ ТОМУ, КТО ПЕРВЫМ ПОРАЗИТ КЛИЕНТА ПОД УСЛОВНЫМ ИМЕНЕМ СЛАГГЕР // ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ПРЕМИИ ПОРАЖЕНИЕ ДОЛЖНО БЫТЬ МАКСИМАЛЬНЫМ // КЛИЕНТ ЯВЛЯЕТСЯ СПЕЦИАЛИСТОМ В ОБЛАСТИ КУОП. ЗАНИМАЛСЯ САНКЦИОНИРОВАННОЙ РАБОТОЙ ПО ПОРУЧЕНИЯМ ОРГАНИЗАЦИИ // ПОДРОБНАЯ ИНФОРМАЦИЯ В СЕТИ – ДОСТУП ЧЕРЕЗ ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК ВИКТОР-ЛИМА-ВОСЕМНАДЦАТЬ.
Светящийся текст тускло мерцал на экране портативного компьютера; его скрытая мощь затаилась в глубине электронных схем. Том Эндрюс, эсквайр, кивнул, щелкая по значку «СОХРАНИТЬ», и откинулся на спинку кожаного стула, восхищаясь своей работой. В противоположность тому, что он говорил Джо сегодня утром, Эндрюс был страстным любителем операций плаща и кинжала. Он любил погружаться в подземный слой сообщества тайных служб. Он был полным новичком, и неожиданное предложение Джо было для Эндрюса прекрасной возможностью вступить в игру.
Кончиком пальца он погладил значок «ПЕРЕДАТЬ» в правом верхнем углу экрана. Она завораживала, скрытая мощь этого значка. Эндрюс точно знал, что через мгновения его краткое послание полетит по оптоволоконным каналам, выйдет на факсы и интернетские почтовые ящики в главных преступных центрах всего мира. Оно будет переведено как минимум на девятнадцать языков, будет тысячи раз кодироваться и раскодироваться. Многие примут это за розыгрыш. Другие сочтут тонкой ловушкой, операцией с отравленной приманкой. Лишь лучшие в Игре распознают его подлинность, и эти люди сразу начнут готовиться вступить в состязание.
А шпионский жаргон был для Эндрюса еще одним развлечением; он любил тайную речь. «Браво-Омега» на шпионском жаргоне означало операцию на свой страх и риск. «Специальный проект» обычно означал ликвидацию. Но главное внимание опытнейших киллеров мира должны были привлечь две вещи – личность клиента и призовой фонд. Все участники Игры знали, кто такой Слаггер, если не в лицо, то по репутации. «КУОП» указывало на опыт Джо в конспирации и уходе от преследования, словосочетание «санкционированная работа» относилось к его заказным убийствам, а уж «максимальная ликвидация» была красочным эвфемизмом для устранения с предельной надежностью. Но главной морковкой была табличка с ценой. Шесть миллионов долларов – высокая цена даже за диктатора третьего мира.
По разным сентиментальным причинам Эндрюс решил не упоминать, что контракт предложил сам Джо.
В последний раз пробежав текст глазами, Том Эндрюс щелкнул по значку «ПЕРЕДАТЬ».
– Сиди спокойно, Деррик! – недовольно проворчала Мэйзи Варгас, зажав зубами детскую пустышку.
Человек в кресле был в критическом состоянии. Лицо покрыто синяками, правый глаз распух и выкатился, как яйцо, обрамленное посиневшей полосой. На левой стороне подбородка глубокий порез с запекшейся кровью. А волосы свалялись, как почерневшая солома в крысином гнезде.
– Ради всего святого, Мэйзи, – простонал Деррик, отмахиваясь от нее театральным жестом. – Мы же ставим «Тристана и Изольду», а не гиньоль.
– Подожди еще одну секунду.
– Ну хотя бы перестань пачкать меня кровью.
– Еще один мазок, и все будет готово, – сказала Мэйзи, вынимая соску изо рта. – Будешь себя хорошо вести, дам конфетку.
Она стояла в самом сердце своей рабочей комнаты – гримерной Чикагского театра лирической оперы, осторожно вращая стоматологическое кресло с сидящим на нем актером перед огромным гримерным зеркалом. Она была одета в свободную блузу, черные джинсы и огромные ботинки на толстой подошве. В почтенном здании старой оперы эта маленькая мексиканка смотрелась полным анахронизмом, как фанатка рок-н-ролла, забредшая по дороге на концерт не в тот зал. Но под этой богемной внешностью бурлила трясина противоречивых чувств. Правильно ли она распоряжается своей жизнью? Не тратит ли она ее попусту на Джо Флада? Не идет ли она к несчастью?
Несчастьем был город, откуда приехала Мэйзи. Несчастьем было дешевое детство в парке трейлеров в городке Хаммонд в штате Индиана, подростковые годы, когда она то и дело попадала в исправительную школу, дружба с девчоночьими бандами. Она уехала в Чикаго в поисках лучшей жизни, а нашла только нищету и одиночество. Слава Богу, что она нашла Оперу. Это спасло ее. Однажды она выиграла билет в театр на каком-то радиошоу, а увидев спектакль, не могла уже уйти. Посмотрев спектакль, она тут же обратилась к дирекции театра с просьбой предоставить ей любую работу. Она сумела превратить свой талант к косметике в ученичество в союзе театральных рабочих, и через недолгое время была работником кулис на полной ставке.
Светящийся текст тускло мерцал на экране портативного компьютера; его скрытая мощь затаилась в глубине электронных схем. Том Эндрюс, эсквайр, кивнул, щелкая по значку «СОХРАНИТЬ», и откинулся на спинку кожаного стула, восхищаясь своей работой. В противоположность тому, что он говорил Джо сегодня утром, Эндрюс был страстным любителем операций плаща и кинжала. Он любил погружаться в подземный слой сообщества тайных служб. Он был полным новичком, и неожиданное предложение Джо было для Эндрюса прекрасной возможностью вступить в игру.
Кончиком пальца он погладил значок «ПЕРЕДАТЬ» в правом верхнем углу экрана. Она завораживала, скрытая мощь этого значка. Эндрюс точно знал, что через мгновения его краткое послание полетит по оптоволоконным каналам, выйдет на факсы и интернетские почтовые ящики в главных преступных центрах всего мира. Оно будет переведено как минимум на девятнадцать языков, будет тысячи раз кодироваться и раскодироваться. Многие примут это за розыгрыш. Другие сочтут тонкой ловушкой, операцией с отравленной приманкой. Лишь лучшие в Игре распознают его подлинность, и эти люди сразу начнут готовиться вступить в состязание.
А шпионский жаргон был для Эндрюса еще одним развлечением; он любил тайную речь. «Браво-Омега» на шпионском жаргоне означало операцию на свой страх и риск. «Специальный проект» обычно означал ликвидацию. Но главное внимание опытнейших киллеров мира должны были привлечь две вещи – личность клиента и призовой фонд. Все участники Игры знали, кто такой Слаггер, если не в лицо, то по репутации. «КУОП» указывало на опыт Джо в конспирации и уходе от преследования, словосочетание «санкционированная работа» относилось к его заказным убийствам, а уж «максимальная ликвидация» была красочным эвфемизмом для устранения с предельной надежностью. Но главной морковкой была табличка с ценой. Шесть миллионов долларов – высокая цена даже за диктатора третьего мира.
По разным сентиментальным причинам Эндрюс решил не упоминать, что контракт предложил сам Джо.
В последний раз пробежав текст глазами, Том Эндрюс щелкнул по значку «ПЕРЕДАТЬ».
* * *
– Сиди спокойно, Деррик! – недовольно проворчала Мэйзи Варгас, зажав зубами детскую пустышку.
Человек в кресле был в критическом состоянии. Лицо покрыто синяками, правый глаз распух и выкатился, как яйцо, обрамленное посиневшей полосой. На левой стороне подбородка глубокий порез с запекшейся кровью. А волосы свалялись, как почерневшая солома в крысином гнезде.
– Ради всего святого, Мэйзи, – простонал Деррик, отмахиваясь от нее театральным жестом. – Мы же ставим «Тристана и Изольду», а не гиньоль.
– Подожди еще одну секунду.
– Ну хотя бы перестань пачкать меня кровью.
– Еще один мазок, и все будет готово, – сказала Мэйзи, вынимая соску изо рта. – Будешь себя хорошо вести, дам конфетку.
Она стояла в самом сердце своей рабочей комнаты – гримерной Чикагского театра лирической оперы, осторожно вращая стоматологическое кресло с сидящим на нем актером перед огромным гримерным зеркалом. Она была одета в свободную блузу, черные джинсы и огромные ботинки на толстой подошве. В почтенном здании старой оперы эта маленькая мексиканка смотрелась полным анахронизмом, как фанатка рок-н-ролла, забредшая по дороге на концерт не в тот зал. Но под этой богемной внешностью бурлила трясина противоречивых чувств. Правильно ли она распоряжается своей жизнью? Не тратит ли она ее попусту на Джо Флада? Не идет ли она к несчастью?
Несчастьем был город, откуда приехала Мэйзи. Несчастьем было дешевое детство в парке трейлеров в городке Хаммонд в штате Индиана, подростковые годы, когда она то и дело попадала в исправительную школу, дружба с девчоночьими бандами. Она уехала в Чикаго в поисках лучшей жизни, а нашла только нищету и одиночество. Слава Богу, что она нашла Оперу. Это спасло ее. Однажды она выиграла билет в театр на каком-то радиошоу, а увидев спектакль, не могла уже уйти. Посмотрев спектакль, она тут же обратилась к дирекции театра с просьбой предоставить ей любую работу. Она сумела превратить свой талант к косметике в ученичество в союзе театральных рабочих, и через недолгое время была работником кулис на полной ставке.