Страница:
– Открытый, – язвительно повторил Юзи. – Сколько лет тебя знаю, у тебя всегда все шито-крыто.
– А ты? По-прежнему зарабатываешь на том, на чем я думаю? – спросил Авнери.
– Мало что меняется, – сказал Юзи, – даже когда все по-другому.
– Ты мелкая сошка, Адам. Ты стал мелкой сошкой.
– А мне сейчас большего и не надо. Скромный заработок. Ничего крупного.
– Я тебя потрушу немного.
– Тридцать фунтов за коробок.
– Хорош заливать. – Авнери поскреб длинной ложечкой по дну стакана и отправил в рот пенку. – Ты же не возьмешь с меня денег, братишка.
Юзи почесал в затылке и пожал плечами.
– Неудивительно, что ты до сих пор носишь пиджак с грузиками, – небрежным тоном проговорил Авнери. – Я серьезно. Переходи ко мне работать.
– У меня уже есть постоянная работа, – сказал Юзи.
– И кто же ты?
– Оперативный сотрудник службы безопасности.
– Охранник?
– Оперативный сотрудник службы безопасности.
– А на самом деле? – подозрительно спросил Авнери.
– Говорю тебе, это не прикрытие. Обычная работа.
– Чушь собачья. Кого ты охраняешь?
– Школы, синагоги, – устало проговорил Юзи. – Все в таком духе.
– Я же говорю, охранник.
– Я же говорю, оперативный сотрудник службы безопасности.
– Берешь от жизни лучшее, – фыркнул Авнери, допивая кофе и откидываясь на спинку стула. – Не хочу видеть тебя в таком жалком состоянии, Адам.
– А я вообще не хочу тебя видеть, – сказал Юзи, разгрызая кубик сахара.
– Ты как лошадь, – сказал Авнери. – Хрустишь сахаром, как лошадь.
Они умолкли. Юзи взял свою чашку, увидел, что она пустая, и поставил на место. Нервозность не проходила, ему нужно было выкурить сигарету. «Ну же, Авнери, – думал он, – хватит разговоров о погоде». Но Авнери еще не созрел.
– Как та девушка? – спросил Юзи, просто чтобы не молчать.
– Она свое дело знает, – ответил Авнери. – А ты? Есть с кем расслабиться?
– Не особо, – отозвался Юзи.
– Нужно тебе кого-нибудь подкинуть. У меня полно знакомых девчонок.
– Сводник ты, сводник.
– Официантка, например. Только не говори, что не заметил ее, – с похотливой хрипотцой проговорил Авнери. – Она этим славится. И тебе отсосет. Нужно всего-навсего подойти и положить член ей в рот.
– Катись ты, Авнери, – сказал Юзи, – ты просто хочешь увидеть, как мне его откусят. Выйду покурю. Оставайся здесь, если хочешь.
Юзи поднялся с кресла и вышел из кафе, не обращая внимания на реплики Авнери. Оказавшись на улице, он ощутил ни с того ни с сего подкатившую волну гнева. Что бы там Авнери ни собирался ему сказать, почему нельзя просто взять и все выложить? Ходит вокруг да около. Юзи никак не мог вытащить сигарету из пачки. Он был в ярости, ему хотелось как следует выругаться. Вот дерьмо. С Авнери по-другому не бывает. Юзи знал, что встречаться с ним – ошибка. Но как это ни странно, он жаждал этого гнева, этих обид и ненависти. Они напоминали ему о доме.
Он курил сигарету, и его ярость утихала. В ухе опять начало зудеть, и Юзи раздосадованно провел ладонью по лицу.
– Юзи.
– Чего тебе? Где же твое обещание оставить меня на сегодня в покое? – пробормотал он, пытаясь не производить впечатления человека, разговаривающего с самим собой.
– Думаю, нам надо обсудить это дело с Авнери.
В этот раз голос был старше. Юзи уже давненько не слышал его таким.
– Слушай, я сам разберусь, ладно? Я не ребенок. Без тебя обойдусь.
– Я твой друг, Юзи.
– Я в тебе не нуждаюсь. Не сегодня.
Голос умолк.
– Хорошо, – сказал он наконец.
– Вот и отлично, мать твою.
– Верь в себя.
– Ага, обязательно.
Юзи помотал головой, как будто хотел избавиться даже от воспоминания о Коле. Через окно кафе было видно, как Авнери разговаривает с официанткой, жестикулируя, будто изображает арбуз. Мимо прошла группа подростков. Они выглядели потешно: до невозможности узкие джинсы, асимметричные прически, очки «Рей Бен». Они дети. В Англии все дети. Никто не знает, какова реальная жизнь. Юзи докурил сигарету и, собравшись с духом, опять вошел в кафе. Авнери элегантно спровадил официантку и повернулся к нему.
– Лучше? – проговорил Авнери.
Юзи пожал плечами:
– Не хуже.
– Я больше не заказывал тебе эспрессо.
– Я этого и не ждал.
На этот раз Юзи позволил молчанию затянуться.
– Ладно, – сказал наконец Авнери, – тахлес, к делу.
Еврейское слово резануло по ушам, выскочив из ряда французских, и Юзи нервно окинул взглядом кафе.
– Расслабься, – сказал Авнери на иврите, – все в порядке. Та девушка не простая официантка. Здесь мы в безопасности. Даже если за тобой кто-то и следит, он не слышит, о чем мы сейчас говорим.
– Ты пытаешься вынести мне мозги.
– Дело вот в чем, – проговорил Авнери, отмахиваясь от Юзи. – Мне представляется, что мы с тобой в одной лодке.
– Неужели? Что ж это за представление такое?
– Ты всегда витал в облаках, мать твою, был единственным идеалистом из всех, кого я знал в Бюро. А я, я как все – хочу денег. Потому-то нам всегда так хорошо работалось вместе. Но сейчас нас обоих, можно сказать, послали на фиг. Остальное не важно.
Юзи нахмурился.
– Я ушел из-за коррупции, – сказал он. – А тебя понизили, потому что ты наехал не на того парня. Это не значит, что мы в одной лодке.
– Детали, детали, – весело проговорил Авнери. – Суть в том, что мы с тобой можем вместе срубить бабок. И в то же время сделать доброе дело.
– Доброе дело?
– У меня к тебе предложение.
Юзи понял, что ему уже нужна следующая сигарета. Авнери тоже это заметил; он подозвал официантку и заказал для Юзи еще один эспрессо. Они молчали, пока не принесли кофе. Потом, когда Юзи принялся отхлебывать из чашки, Авнери снова заговорил.
– Суть в том, – сказал он, – что меня опустили. Понизили до «боделя» – до курьера, мать твою, – дали работу, на которую только новичков из армии бросают. Меня, «катса», с моим-то опытом. Я посмешище. Это унизительно.
– А ты чего хотел? – просто спросил Юзи. – Использовал оборудование и персональные базы Бюро, чтобы шантажировать завсегдатаев Тель-Баруха[2]. Ужасная глупость.
– Откуда мне было знать, что тот парень окажется офицером Шабака?
– Не в этом суть.
– Да, братишка, вовсе не в этом. А хочешь знать в чем? Да вот в чем. Я с Бюро расстанусь, но перед этим у меня есть возможность огрести хорошую сумму. Восемьдесят миллионов долларов, брат. Восемьдесят миллионов. И я беру тебя в долю. Шестьдесят на сорок.
– Я слушаю.
– Дома дело идет к выборам.
– Разумеется.
– У меня есть друзья в оппозиции. Они хотят, чтобы я… помог им победить.
– У тебя есть друзья среди левых политиков?
– Левые, правые, мне все равно. Продажные ублюдки, все до единого. Театр абсурда, и вся страна в нем играет. Я, знаешь ли, просто подключаюсь к системе. Подключаюсь к системе. – Авнери ухмыльнулся.
Юзи поднял брови:
– Продолжай.
– Так вот, они предлагают нам восемьдесят миллионов долларов. Мы поделим их шестьдесят на сорок. Моя задача все устроить. Всю работу буду делать я. А тебе нужно всего-навсего слить информацию в «Викиликс».
– Какую информацию?
– Об операции «Корица».
– Ни за что.
– Дослушай до конца. Если об операции «Корица» заговорят в новостях, премьер-министру устроят импичмент быстрее, чем самому Ричарду Никсону. Правые провалят выборы, левых изберут. Мы получим свои восемьдесят миллионов долларов. Конец.
Юзи покачал головой:
– Ты правда думал, что я на это соглашусь? Ты идиот, Авнери. Я что, похож на самоубийцу?
Авнери прижал его руку ладонью.
– Послушай меня. Премьер использовал Бюро – использовал тебя – в своих целях. Я знаю, тебя это бесит, и не зря. Сейчас настало время выровнять баланс. Хочешь изменить ход истории? Хочешь поспособствовать установлению мира? Хочешь стать богатым, сказочно богатым сукиным сыном? Вот тебе способ.
– Поспособствовать установлению мира? – повторил Юзи. – Выдать сверхсекретную информацию значит поспособствовать установлению мира?
– Избавиться от нынешнего правительства значит поспособствовать установлению мира. Для тебя, по крайней мере, это так. Поддержать тех, кто стоит за мир. Разве не этого ты теперь хочешь? С твоими-то левыми принципами.
– Я не лезу в политику. Я не левый. Я просто солдат, который знает: когда премьер использует секретные службы для того, чтобы убивать оппонентов, пора сваливать. Я тебе не крестоносец какой-нибудь. Плевать я хотел на правительство.
Авнери поморщился.
– Давай посмотрим шире, – сказал он. – Ты хочешь, чтобы правительство бомбило Иран?
– А ты как думаешь? Конечно, я не хочу, чтобы бомбили Иран.
– Так вот. Планы атаки уже составлены, братец.
– Что?
– Я тебе говорю. Операция «Дождь в пустыне». Дерзкий удар с воздуха, призванный уничтожить предполагаемые ядерные разработки Ирана, – точечный и без лишнего шума, не такой мощный, чтобы разжечь войну. По крайней мере, на это надеется премьер. Избиратели будут в восторге. Пресловутая цель, ночной налет авиации, и вот вам пожалуйста: победа на выборах для наших друзей в правительстве.
– Но… иранской угрозы как таковой не существует.
– Мы с тобой это знаем. Иранская ядерная программа не что иное, как бумажный тигр. Американцы нанесли ей серьезный урон той кибер-атакой прошлой зимой – пройдут годы, прежде чем Иран хотя бы подумает о превращении урана в желтый кек. Но нашему любимому правительству нет до этого никакого дела, особенно накануне выборов.
– Дьявол. Ты уверен в своем источнике?
– Железно. Это момент истины, братец. Война стучится в двери.
– Послушать тебя, Авнери, так тебе не все равно.
– Я же говорю, я хочу денег. А вот тебе не все равно, братишка. Я знаю, что не все равно.
– И?..
– Если ты расскажешь об операции «Корица», разразится скандал. Операцию «Дождь в пустыне» свернут. ГБУ-28 поотдыхают на складе еще несколько лет, вместо того чтобы упасть на Иран уже в этом году. И все благодаря тебе. Плюс ты станешь богатым человеком. Я об этом упоминал?
Юзи провел ладонью по лицу и допил кофе.
– Бюро уничтожит меня.
– Не уничтожит.
– Почему нет?
– Ты поступишь как я. Возьмешь чертовы деньги и сбежишь.
– Они найдут меня.
– Не найдут. Я позабочусь, чтобы не нашли. У меня по-прежнему есть доступ к центральной системе Бюро, не забывай. У меня по-прежнему есть кони. У тебя они тоже есть, если уж на то пошло.
– Все мои кони сгинули. Или меня кинули. Им пришлось это сделать, чтобы не испортить себе карьеру.
– Чепуха. Ротем до сих пор на тебя работает. И Московиц.
– Не заливай.
– Да ладно тебе, брат. Ты до сих пор жив, свободен, ты в Англии. Думаешь, свершилось чудо? Думаешь, Бюро оттаяло? Нет, это из-за твоих коней.
– Возможно, – сказал Юзи. – Но если я поговорю с «Викиликс», мне конец. И никакие кони не помогут. У Бюро крышу сорвет. Они найдут меня, и на этом все. Конец. Расправа над Вануну[3] покажется мне пустяком.
– У меня сильные кони, Адам. Они защитят нас обоих.
– Кто у тебя?
– Не важно, кто у меня.
– Ты ведь, конечно, не ждешь, что я буду слепо тебе доверять.
– Брось. Мы с тобой опытные ребята. Мы знаем, что делаем. Мы можем просто исчезнуть. Начать заново. Ты ведь именно этого хочешь, верно? Тебе всего сорок, ты молодой парень. У тебя вся жизнь впереди.
Юзи надул щеки и медленно выдохнул.
– Даже если сам шеф твой конь, – проговорил он, – мне конец. Премьер лично меня достанет.
Авнери придвинулся ближе.
– Тебе не привыкать к опасностям, – сказал он. – Ты не боишься бороться за то, что считаешь правильным. В твоих силах изменить ход истории. Разве можно от такого отказаться?
Наступила пауза.
– У тебя все схвачено, да? – проговорил Юзи.
– Разумеется, – отозвался Авнери. – Я профессионал. С «Викиликс» порядок. Как только будешь готов, я назначу время встречи. Когда все зафиксируют и подготовят к публикации, мы ставим подпись и садимся в первый самолет. К тому времени, как эфир взорвется новостью, мы будем попивать элитное вино в Париже. С новыми именами и совершенно новой жизнью.
– В Париже?
– Или в любом другом месте на твой выбор. Если хочешь, можем разделиться, без вопросов.
– Паспорта?
– Об этом я позаботился. Канадские.
– Паспорта высшего класса?
– Разумеется.
– Когда нам заплатят?
– Как только ты поговоришь с «Викиликс».
– Наличными?
– Депозитами на банковских счетах в Лихтенштейне. Мы проследим, чтобы деньги перечислили, а потом дадим «Викиликс» отмашку на публикацию.
– Я бы не хотел уезжать в Париж. Я бы просто залег на дно в Лондоне. Занимался бы дальше своими делами.
– Как угодно. Это же твои похороны.
– А если я откажусь?
Авнери отпихнул в сторону пустой стакан и положил кулаки на стол.
– Послушай, Адам, – сказал он. – Вот что я пытаюсь тебе объяснить. Мы в одной лодке. Тебя поимели на операции «Корица», а меня поимели, когда я пытался немного подзаработать. Днем ты сидишь перед синагогой и ковыряешься у себя в заднице, а ночью продаешь отбросам коноплю. Я был «катса» высшего класса, а теперь существую как призрак. Что нам с тобой терять? В наших силах поставить на уши весь этот прогнивший шарик. Ты героем можешь стать, настоящим, мать твою, героем – очистить израильскую политику. А я? Я могут стать богатым.
– Что же это за герой такой, которому потом до конца дней жить в изгнании? До конца дней оглядываться через плечо?
– Давай придумаем этому название. Профессионалы мы или нет? Операция «Смена режима». Нравится? Мне кажется, в этом есть доля иронии.
– Операция «Смена режима», – с сомнением повторил Юзи.
– Подумай об этом. Дай знать, если согласен.
Внезапно, как будто опаздывая на встречу, Авнери вскочил на ноги, похлопал Юзи по плечу и вышел из кафе. Юзи посидел за столиком несколько минут, капля за каплей наливаясь гневом. Он ненавидел Авнери, Бюро, несправедливость всего этого. Он вышел из кафе и зашагал по улице прочь.
4
5
– А ты? По-прежнему зарабатываешь на том, на чем я думаю? – спросил Авнери.
– Мало что меняется, – сказал Юзи, – даже когда все по-другому.
– Ты мелкая сошка, Адам. Ты стал мелкой сошкой.
– А мне сейчас большего и не надо. Скромный заработок. Ничего крупного.
– Я тебя потрушу немного.
– Тридцать фунтов за коробок.
– Хорош заливать. – Авнери поскреб длинной ложечкой по дну стакана и отправил в рот пенку. – Ты же не возьмешь с меня денег, братишка.
Юзи почесал в затылке и пожал плечами.
– Неудивительно, что ты до сих пор носишь пиджак с грузиками, – небрежным тоном проговорил Авнери. – Я серьезно. Переходи ко мне работать.
– У меня уже есть постоянная работа, – сказал Юзи.
– И кто же ты?
– Оперативный сотрудник службы безопасности.
– Охранник?
– Оперативный сотрудник службы безопасности.
– А на самом деле? – подозрительно спросил Авнери.
– Говорю тебе, это не прикрытие. Обычная работа.
– Чушь собачья. Кого ты охраняешь?
– Школы, синагоги, – устало проговорил Юзи. – Все в таком духе.
– Я же говорю, охранник.
– Я же говорю, оперативный сотрудник службы безопасности.
– Берешь от жизни лучшее, – фыркнул Авнери, допивая кофе и откидываясь на спинку стула. – Не хочу видеть тебя в таком жалком состоянии, Адам.
– А я вообще не хочу тебя видеть, – сказал Юзи, разгрызая кубик сахара.
– Ты как лошадь, – сказал Авнери. – Хрустишь сахаром, как лошадь.
Они умолкли. Юзи взял свою чашку, увидел, что она пустая, и поставил на место. Нервозность не проходила, ему нужно было выкурить сигарету. «Ну же, Авнери, – думал он, – хватит разговоров о погоде». Но Авнери еще не созрел.
– Как та девушка? – спросил Юзи, просто чтобы не молчать.
– Она свое дело знает, – ответил Авнери. – А ты? Есть с кем расслабиться?
– Не особо, – отозвался Юзи.
– Нужно тебе кого-нибудь подкинуть. У меня полно знакомых девчонок.
– Сводник ты, сводник.
– Официантка, например. Только не говори, что не заметил ее, – с похотливой хрипотцой проговорил Авнери. – Она этим славится. И тебе отсосет. Нужно всего-навсего подойти и положить член ей в рот.
– Катись ты, Авнери, – сказал Юзи, – ты просто хочешь увидеть, как мне его откусят. Выйду покурю. Оставайся здесь, если хочешь.
Юзи поднялся с кресла и вышел из кафе, не обращая внимания на реплики Авнери. Оказавшись на улице, он ощутил ни с того ни с сего подкатившую волну гнева. Что бы там Авнери ни собирался ему сказать, почему нельзя просто взять и все выложить? Ходит вокруг да около. Юзи никак не мог вытащить сигарету из пачки. Он был в ярости, ему хотелось как следует выругаться. Вот дерьмо. С Авнери по-другому не бывает. Юзи знал, что встречаться с ним – ошибка. Но как это ни странно, он жаждал этого гнева, этих обид и ненависти. Они напоминали ему о доме.
Он курил сигарету, и его ярость утихала. В ухе опять начало зудеть, и Юзи раздосадованно провел ладонью по лицу.
– Юзи.
– Чего тебе? Где же твое обещание оставить меня на сегодня в покое? – пробормотал он, пытаясь не производить впечатления человека, разговаривающего с самим собой.
– Думаю, нам надо обсудить это дело с Авнери.
В этот раз голос был старше. Юзи уже давненько не слышал его таким.
– Слушай, я сам разберусь, ладно? Я не ребенок. Без тебя обойдусь.
– Я твой друг, Юзи.
– Я в тебе не нуждаюсь. Не сегодня.
Голос умолк.
– Хорошо, – сказал он наконец.
– Вот и отлично, мать твою.
– Верь в себя.
– Ага, обязательно.
Юзи помотал головой, как будто хотел избавиться даже от воспоминания о Коле. Через окно кафе было видно, как Авнери разговаривает с официанткой, жестикулируя, будто изображает арбуз. Мимо прошла группа подростков. Они выглядели потешно: до невозможности узкие джинсы, асимметричные прически, очки «Рей Бен». Они дети. В Англии все дети. Никто не знает, какова реальная жизнь. Юзи докурил сигарету и, собравшись с духом, опять вошел в кафе. Авнери элегантно спровадил официантку и повернулся к нему.
– Лучше? – проговорил Авнери.
Юзи пожал плечами:
– Не хуже.
– Я больше не заказывал тебе эспрессо.
– Я этого и не ждал.
На этот раз Юзи позволил молчанию затянуться.
– Ладно, – сказал наконец Авнери, – тахлес, к делу.
Еврейское слово резануло по ушам, выскочив из ряда французских, и Юзи нервно окинул взглядом кафе.
– Расслабься, – сказал Авнери на иврите, – все в порядке. Та девушка не простая официантка. Здесь мы в безопасности. Даже если за тобой кто-то и следит, он не слышит, о чем мы сейчас говорим.
– Ты пытаешься вынести мне мозги.
– Дело вот в чем, – проговорил Авнери, отмахиваясь от Юзи. – Мне представляется, что мы с тобой в одной лодке.
– Неужели? Что ж это за представление такое?
– Ты всегда витал в облаках, мать твою, был единственным идеалистом из всех, кого я знал в Бюро. А я, я как все – хочу денег. Потому-то нам всегда так хорошо работалось вместе. Но сейчас нас обоих, можно сказать, послали на фиг. Остальное не важно.
Юзи нахмурился.
– Я ушел из-за коррупции, – сказал он. – А тебя понизили, потому что ты наехал не на того парня. Это не значит, что мы в одной лодке.
– Детали, детали, – весело проговорил Авнери. – Суть в том, что мы с тобой можем вместе срубить бабок. И в то же время сделать доброе дело.
– Доброе дело?
– У меня к тебе предложение.
Юзи понял, что ему уже нужна следующая сигарета. Авнери тоже это заметил; он подозвал официантку и заказал для Юзи еще один эспрессо. Они молчали, пока не принесли кофе. Потом, когда Юзи принялся отхлебывать из чашки, Авнери снова заговорил.
– Суть в том, – сказал он, – что меня опустили. Понизили до «боделя» – до курьера, мать твою, – дали работу, на которую только новичков из армии бросают. Меня, «катса», с моим-то опытом. Я посмешище. Это унизительно.
– А ты чего хотел? – просто спросил Юзи. – Использовал оборудование и персональные базы Бюро, чтобы шантажировать завсегдатаев Тель-Баруха[2]. Ужасная глупость.
– Откуда мне было знать, что тот парень окажется офицером Шабака?
– Не в этом суть.
– Да, братишка, вовсе не в этом. А хочешь знать в чем? Да вот в чем. Я с Бюро расстанусь, но перед этим у меня есть возможность огрести хорошую сумму. Восемьдесят миллионов долларов, брат. Восемьдесят миллионов. И я беру тебя в долю. Шестьдесят на сорок.
– Я слушаю.
– Дома дело идет к выборам.
– Разумеется.
– У меня есть друзья в оппозиции. Они хотят, чтобы я… помог им победить.
– У тебя есть друзья среди левых политиков?
– Левые, правые, мне все равно. Продажные ублюдки, все до единого. Театр абсурда, и вся страна в нем играет. Я, знаешь ли, просто подключаюсь к системе. Подключаюсь к системе. – Авнери ухмыльнулся.
Юзи поднял брови:
– Продолжай.
– Так вот, они предлагают нам восемьдесят миллионов долларов. Мы поделим их шестьдесят на сорок. Моя задача все устроить. Всю работу буду делать я. А тебе нужно всего-навсего слить информацию в «Викиликс».
– Какую информацию?
– Об операции «Корица».
– Ни за что.
– Дослушай до конца. Если об операции «Корица» заговорят в новостях, премьер-министру устроят импичмент быстрее, чем самому Ричарду Никсону. Правые провалят выборы, левых изберут. Мы получим свои восемьдесят миллионов долларов. Конец.
Юзи покачал головой:
– Ты правда думал, что я на это соглашусь? Ты идиот, Авнери. Я что, похож на самоубийцу?
Авнери прижал его руку ладонью.
– Послушай меня. Премьер использовал Бюро – использовал тебя – в своих целях. Я знаю, тебя это бесит, и не зря. Сейчас настало время выровнять баланс. Хочешь изменить ход истории? Хочешь поспособствовать установлению мира? Хочешь стать богатым, сказочно богатым сукиным сыном? Вот тебе способ.
– Поспособствовать установлению мира? – повторил Юзи. – Выдать сверхсекретную информацию значит поспособствовать установлению мира?
– Избавиться от нынешнего правительства значит поспособствовать установлению мира. Для тебя, по крайней мере, это так. Поддержать тех, кто стоит за мир. Разве не этого ты теперь хочешь? С твоими-то левыми принципами.
– Я не лезу в политику. Я не левый. Я просто солдат, который знает: когда премьер использует секретные службы для того, чтобы убивать оппонентов, пора сваливать. Я тебе не крестоносец какой-нибудь. Плевать я хотел на правительство.
Авнери поморщился.
– Давай посмотрим шире, – сказал он. – Ты хочешь, чтобы правительство бомбило Иран?
– А ты как думаешь? Конечно, я не хочу, чтобы бомбили Иран.
– Так вот. Планы атаки уже составлены, братец.
– Что?
– Я тебе говорю. Операция «Дождь в пустыне». Дерзкий удар с воздуха, призванный уничтожить предполагаемые ядерные разработки Ирана, – точечный и без лишнего шума, не такой мощный, чтобы разжечь войну. По крайней мере, на это надеется премьер. Избиратели будут в восторге. Пресловутая цель, ночной налет авиации, и вот вам пожалуйста: победа на выборах для наших друзей в правительстве.
– Но… иранской угрозы как таковой не существует.
– Мы с тобой это знаем. Иранская ядерная программа не что иное, как бумажный тигр. Американцы нанесли ей серьезный урон той кибер-атакой прошлой зимой – пройдут годы, прежде чем Иран хотя бы подумает о превращении урана в желтый кек. Но нашему любимому правительству нет до этого никакого дела, особенно накануне выборов.
– Дьявол. Ты уверен в своем источнике?
– Железно. Это момент истины, братец. Война стучится в двери.
– Послушать тебя, Авнери, так тебе не все равно.
– Я же говорю, я хочу денег. А вот тебе не все равно, братишка. Я знаю, что не все равно.
– И?..
– Если ты расскажешь об операции «Корица», разразится скандал. Операцию «Дождь в пустыне» свернут. ГБУ-28 поотдыхают на складе еще несколько лет, вместо того чтобы упасть на Иран уже в этом году. И все благодаря тебе. Плюс ты станешь богатым человеком. Я об этом упоминал?
Юзи провел ладонью по лицу и допил кофе.
– Бюро уничтожит меня.
– Не уничтожит.
– Почему нет?
– Ты поступишь как я. Возьмешь чертовы деньги и сбежишь.
– Они найдут меня.
– Не найдут. Я позабочусь, чтобы не нашли. У меня по-прежнему есть доступ к центральной системе Бюро, не забывай. У меня по-прежнему есть кони. У тебя они тоже есть, если уж на то пошло.
– Все мои кони сгинули. Или меня кинули. Им пришлось это сделать, чтобы не испортить себе карьеру.
– Чепуха. Ротем до сих пор на тебя работает. И Московиц.
– Не заливай.
– Да ладно тебе, брат. Ты до сих пор жив, свободен, ты в Англии. Думаешь, свершилось чудо? Думаешь, Бюро оттаяло? Нет, это из-за твоих коней.
– Возможно, – сказал Юзи. – Но если я поговорю с «Викиликс», мне конец. И никакие кони не помогут. У Бюро крышу сорвет. Они найдут меня, и на этом все. Конец. Расправа над Вануну[3] покажется мне пустяком.
– У меня сильные кони, Адам. Они защитят нас обоих.
– Кто у тебя?
– Не важно, кто у меня.
– Ты ведь, конечно, не ждешь, что я буду слепо тебе доверять.
– Брось. Мы с тобой опытные ребята. Мы знаем, что делаем. Мы можем просто исчезнуть. Начать заново. Ты ведь именно этого хочешь, верно? Тебе всего сорок, ты молодой парень. У тебя вся жизнь впереди.
Юзи надул щеки и медленно выдохнул.
– Даже если сам шеф твой конь, – проговорил он, – мне конец. Премьер лично меня достанет.
Авнери придвинулся ближе.
– Тебе не привыкать к опасностям, – сказал он. – Ты не боишься бороться за то, что считаешь правильным. В твоих силах изменить ход истории. Разве можно от такого отказаться?
Наступила пауза.
– У тебя все схвачено, да? – проговорил Юзи.
– Разумеется, – отозвался Авнери. – Я профессионал. С «Викиликс» порядок. Как только будешь готов, я назначу время встречи. Когда все зафиксируют и подготовят к публикации, мы ставим подпись и садимся в первый самолет. К тому времени, как эфир взорвется новостью, мы будем попивать элитное вино в Париже. С новыми именами и совершенно новой жизнью.
– В Париже?
– Или в любом другом месте на твой выбор. Если хочешь, можем разделиться, без вопросов.
– Паспорта?
– Об этом я позаботился. Канадские.
– Паспорта высшего класса?
– Разумеется.
– Когда нам заплатят?
– Как только ты поговоришь с «Викиликс».
– Наличными?
– Депозитами на банковских счетах в Лихтенштейне. Мы проследим, чтобы деньги перечислили, а потом дадим «Викиликс» отмашку на публикацию.
– Я бы не хотел уезжать в Париж. Я бы просто залег на дно в Лондоне. Занимался бы дальше своими делами.
– Как угодно. Это же твои похороны.
– А если я откажусь?
Авнери отпихнул в сторону пустой стакан и положил кулаки на стол.
– Послушай, Адам, – сказал он. – Вот что я пытаюсь тебе объяснить. Мы в одной лодке. Тебя поимели на операции «Корица», а меня поимели, когда я пытался немного подзаработать. Днем ты сидишь перед синагогой и ковыряешься у себя в заднице, а ночью продаешь отбросам коноплю. Я был «катса» высшего класса, а теперь существую как призрак. Что нам с тобой терять? В наших силах поставить на уши весь этот прогнивший шарик. Ты героем можешь стать, настоящим, мать твою, героем – очистить израильскую политику. А я? Я могут стать богатым.
– Что же это за герой такой, которому потом до конца дней жить в изгнании? До конца дней оглядываться через плечо?
– Давай придумаем этому название. Профессионалы мы или нет? Операция «Смена режима». Нравится? Мне кажется, в этом есть доля иронии.
– Операция «Смена режима», – с сомнением повторил Юзи.
– Подумай об этом. Дай знать, если согласен.
Внезапно, как будто опаздывая на встречу, Авнери вскочил на ноги, похлопал Юзи по плечу и вышел из кафе. Юзи посидел за столиком несколько минут, капля за каплей наливаясь гневом. Он ненавидел Авнери, Бюро, несправедливость всего этого. Он вышел из кафе и зашагал по улице прочь.
4
Погода стояла до невозможности влажная, и все вокруг находилось в мерзком летаргическом ступоре. Тихо закипая, Юзи направился в сторону Кэмдена, стараясь отгородиться от Авнери как можно большим количеством метров. Он чувствовал, что его взгляд поблескивает холодным огнем – всякий, кто перехватывал его, отворачивался, и это было хорошо. Он впечатывал ноги в раскаленный тротуар, как робот, как монстр, но ему казалось, будто он вообще не двигается. На улицах было тихо и удушающе жарко, так жарко, что у него кипела кровь. Ему надоело чувствовать себя расходным материалом, пешкой, цепным псом, его тошнило от этого. Годами он пропитывался тьмой мира теней, где все дозволено, где единственная мораль – это безопасность Израиля и унижение его недругов. Где важно только то, что всегда есть битва, в которой надо сражаться. Он отдал Бюро все – тело, ум, открытую жизнь, даже брак, – но обнаружил, что они хотят получить – на самом деле хотят получить – его душу. И теперь, когда он сбежал, его заставили мучиться вопросом: а может, несмотря на все его усилия, Бюро уже ее заполучило?
Когда Юзи добрался до Кэмдена, он жутко вспотел и хотел пить. К этому времени гнев почти схлынул, оставив в Юзи ощущение опустошенности, усталости и несвежести. Он купил несколько банок лагера и нашел тихое местечко у канала, в кустах. Там он раскурил косяк и стал наблюдать, как мимо лениво течет вода.
Постепенно мир стал казаться не таким паршивым. Дым вытекал изо рта, как слезоточивый газ, и Юзи какое-то время сидел в этом облаке. Потом он лег на спину, на выгоревшую траву, и поднял глаза к сероватому, клубящемуся небу. Впервые за много месяцев он поймал себя на том, что думает о Ноаме. Сколько ему сейчас? Юзи не мог вспомнить. Даже прикинуть. Впрочем, это понятно. Мальчик только назывался его сыном, между ними не было настоящей связи. Интересно, у него все такие же белокурые волосы или они потемнели со временем? Интересно, он еще ходит в школу? Юзи попытался сообразить, в каком возрасте дети оканчивают школу. В шестнадцать? В восемнадцать? Что-то вроде того. Он думал о том, появился ли у мальчика новый отец. Он уже давно не был дома.
Юзи крепко присосался к косяку и позволил пахучему дыму осесть на самое дно легких. Потом задержал дыхание, чувствуя, как голова начинает кружиться, а ноги становятся легче воздуха. Он был одинок, насколько вообще можно быть одиноким, и он чувствовал это. Родители? Умерли. Жена? Какая она ему жена. Братья и сестры? Не считать же Рои, этого сукина сына. Да, сукина сына, не иначе. Юзи понимал, что его жизнь безрадостна, он один на всем белом свете. Не будь он под кайфом, он, наверное, плакал бы. С другой стороны, не будь он под кайфом, ему бы ни за что не пришли в голову такие мысли. «Плевать, – подумал он. – Плюнуть и растереть». Он улыбнулся.
Так было не всегда. Поначалу, когда Юзи служил в регулярной армии, его пристрастие к травке ничем не привлекало к себе внимания. Большинство людей покуривало. Даже когда его отобрали в спецназ ВМС, побаловаться после, скажем, трудной операции или долгого дежурства не возбранялось. Но для Бюро это было неприемлемо. Юзи недоумевал, почему нельзя иногда словить легкий кайф, он же не наркоман. Такую привычку, возражали ему, могут использовать против него; нарушение законов компрометирует оперативника. В конце концов Юзи пришлось признать, что они правы. Его конторе не нужны скандалы. Тем более что за год до этого рядовой гражданин засек парочку новобранцев за подкладыванием макета бомбы под машину; он поднял тревогу, и о методах обучения, которыми пользовалось Бюро, растрезвонили во всех газетах. Не слишком хорошо для имиджа организации, признал Юзи. Поэтому он согласился и первые шесть месяцев держал слово. Теперь, конечно, это не имело никакого значения.
Когда Юзи скурил половину косяка, он услышал, что кто-то идет к нему по тропинке. Он резко сел, и у него помутилось в голове. Прежде чем он успел подняться на ноги, на фоне неба вырисовался силуэт. Женщина, красивая, но красивая по-старомодному, как актриса из черно-белого фильма, одетая в летние хлопковые брюки в обтяжку и черную рубашку с открытым воротом. В ореоле солнечных лучей она казалась тенью. Она увидела у него в руках косяк и замедлила шаг. Юзи лежал прямо поперек тропинки.
– Гуляешь сама по себе? – спросил Юзи.
– Меня ждут друзья, – настороженно ответила женщина. – Можно пройти?
Грудной голос, уверенная, неторопливая манера речи и акцент, который Юзи моментально определил как американский, Восточное побережье. Что-то в ее интонации подсказало Юзи: если он захочет, она останется. Он откинулся спиной на сухую траву и кивнул на место рядом с собой.
– Сделай со мной пару затяжек. Мне не помешает компания, а опасности я не представляю – слишком обкурился.
– Но я тебя не знаю.
Сказав это, женщина не сделала попытки пройти мимо, и тогда Юзи понял, что она от него никуда не денется.
– Я тоже тебя не знаю, – сказал он. – Кому какое дело?
– Возьмешь с меня деньги за это?
– Это ты должна брать с меня деньги.
– Ты же под кайфом, верно? – проговорила женщина, едва заметно улыбаясь и склоняя голову набок. Ее красновато-каштановые волосы падали на плечо, глаза горели цветом полуночи.
– Спаси меня от меня самого, – сказал Юзи, – это мощная дурь. Или иди дальше, к своим друзьям. Мне все равно.
Женщина пожала плечами и села. Она почему-то казалась ему знакомой. Юзи понимал, что это безрассудно, но ему было плевать. Смерть – самое страшное, что может случиться, ну и что? В любом случае, как напомнил ему Авнери, он уже не участвует в операциях. Юзи сделал затяжку и передал косяк новой знакомой. Дым струился между его пальцев и исчезал в сером небе.
– Спасибо, – сказала женщина, опираясь на локоть и глубоко, со знанием дела, затягиваясь косяком. Она слегка подвинулась, устраиваясь поудобнее, и Юзи заметил часы с бриллиантами у нее на запястье, а в пыли у ее ног сумку «Версаче». Он удивился, что такой женщине вздумалось посидеть рядом с ним на траве, как подростку.
– Вставляет.
Она еще раз глубоко вдохнула и передала косяк обратно.
– У тебя есть на продажу?
Юзи покачал головой. У него онемел рот, но ему было по барабану.
– Откуда ты? – спросила женщина.
Юзи собирался сказать – Россия, Франция или Канада, но его на это не хватило.
– Израиль, – ответил он.
– Ух ты, – сказала женщина, откашливаясь в слабо сжатый кулак.
Юзи показалось, что на ее лице мелькнуло странное выражение, которому он не мог подобрать названия; но, возможно, это его паранойя; может, ему даже привиделось.
– Я была там всего месяц назад, – проговорила женщина. – Откуда именно?
– Тель-Авив, – лаконично ответил Юзи. – Что ты там делала?
– Навещала родственников.
– У тебя родственники в Израиле?
– Типа того. Знаешь, не очень близкие родственники.
– Ты еврейка?
– Наполовину.
– На правильную половину?
– Ненавижу этот вопрос. На правильную.
Наступила пауза, и Юзи услышал шум, вечные приливы и отливы автомобильного рокота, которые он замечал, только когда был под кайфом. Крики птиц время от времени. Без всякой на то причины Юзи улыбнулся. Эта женщина явно была из богатой семьи или вышла замуж за богатого мужчину. И ей хотелось бунтовать.
– Меня зовут Даниилом, – мечтательно проговорил Юзи.
– Тогда я лев[4], – отозвалась женщина. – Ева. Хорошая дурь. Откуда берешь?
– То там, то сям, – ответил Юзи, – знаешь, как оно бывает.
– Как теперь это называют? Это ведь какая-то новая травка, да?
– Хрен его знает. Я курю ее, а не любовью с ней занимаюсь.
Повисла пауза.
– Ну же, – опять взялась за него Ева, – скажи, где ты берешь дурь. Или ты свою выращиваешь?
– Просто кури, если хочешь курить, – сказал Юзи.
Она фыркнула и потянула косяк губами, закрыв глаза, как будто лежала в горячей ванне.
– Мне просто нравится эта хреновина, – сказала она, почти про себя. – Я хочу купить горы такой травки. Я хочу каждую ночь отправляться с ней в постель.
– Слушай, – сказал Юзи, поднимаясь на локте и недобро поглядывая на женщину; на него вдруг накатила злость. – Ты из полиции?
– Я что, похожа на полицейского?
– Тогда кури и получай удовольствие, – сказал Юзи. – Мне не нравится, как ты разговариваешь. Ты задаешь слишком много вопросов.
– Не напрягайся так, ладно? – сказала женщина. – Я просто спрашиваю.
Какое-то время они курили молча. Юзи уносило, и ему было по барабану. Он был готов умереть.
– Я думаю, ты торговец, – вдруг сказала Ева. – Я думаю, ты толкаешь эту дурь.
Юзи докурил косяк и выбросил дымящийся окурок в канал. Потом медленно сел и попытался собраться с мыслями. Какую-то секунду он не смог вспомнить, где находится. Потом его посетила мысль, что он где-то на операции, может быть, в Москве или в Бейруте. Потом в голове прояснилось, и он посмотрел на часы. Без двадцати семь.
– Слушай, мне пора, – медленно проговорил он.
Женщина ничего не ответила. Мир слегка накренился, когда Юзи встал на ноги, но он выровнялся и побрел вдоль бечевника.
Когда Юзи добрался до Кэмдена, он жутко вспотел и хотел пить. К этому времени гнев почти схлынул, оставив в Юзи ощущение опустошенности, усталости и несвежести. Он купил несколько банок лагера и нашел тихое местечко у канала, в кустах. Там он раскурил косяк и стал наблюдать, как мимо лениво течет вода.
Постепенно мир стал казаться не таким паршивым. Дым вытекал изо рта, как слезоточивый газ, и Юзи какое-то время сидел в этом облаке. Потом он лег на спину, на выгоревшую траву, и поднял глаза к сероватому, клубящемуся небу. Впервые за много месяцев он поймал себя на том, что думает о Ноаме. Сколько ему сейчас? Юзи не мог вспомнить. Даже прикинуть. Впрочем, это понятно. Мальчик только назывался его сыном, между ними не было настоящей связи. Интересно, у него все такие же белокурые волосы или они потемнели со временем? Интересно, он еще ходит в школу? Юзи попытался сообразить, в каком возрасте дети оканчивают школу. В шестнадцать? В восемнадцать? Что-то вроде того. Он думал о том, появился ли у мальчика новый отец. Он уже давно не был дома.
Юзи крепко присосался к косяку и позволил пахучему дыму осесть на самое дно легких. Потом задержал дыхание, чувствуя, как голова начинает кружиться, а ноги становятся легче воздуха. Он был одинок, насколько вообще можно быть одиноким, и он чувствовал это. Родители? Умерли. Жена? Какая она ему жена. Братья и сестры? Не считать же Рои, этого сукина сына. Да, сукина сына, не иначе. Юзи понимал, что его жизнь безрадостна, он один на всем белом свете. Не будь он под кайфом, он, наверное, плакал бы. С другой стороны, не будь он под кайфом, ему бы ни за что не пришли в голову такие мысли. «Плевать, – подумал он. – Плюнуть и растереть». Он улыбнулся.
Так было не всегда. Поначалу, когда Юзи служил в регулярной армии, его пристрастие к травке ничем не привлекало к себе внимания. Большинство людей покуривало. Даже когда его отобрали в спецназ ВМС, побаловаться после, скажем, трудной операции или долгого дежурства не возбранялось. Но для Бюро это было неприемлемо. Юзи недоумевал, почему нельзя иногда словить легкий кайф, он же не наркоман. Такую привычку, возражали ему, могут использовать против него; нарушение законов компрометирует оперативника. В конце концов Юзи пришлось признать, что они правы. Его конторе не нужны скандалы. Тем более что за год до этого рядовой гражданин засек парочку новобранцев за подкладыванием макета бомбы под машину; он поднял тревогу, и о методах обучения, которыми пользовалось Бюро, растрезвонили во всех газетах. Не слишком хорошо для имиджа организации, признал Юзи. Поэтому он согласился и первые шесть месяцев держал слово. Теперь, конечно, это не имело никакого значения.
Когда Юзи скурил половину косяка, он услышал, что кто-то идет к нему по тропинке. Он резко сел, и у него помутилось в голове. Прежде чем он успел подняться на ноги, на фоне неба вырисовался силуэт. Женщина, красивая, но красивая по-старомодному, как актриса из черно-белого фильма, одетая в летние хлопковые брюки в обтяжку и черную рубашку с открытым воротом. В ореоле солнечных лучей она казалась тенью. Она увидела у него в руках косяк и замедлила шаг. Юзи лежал прямо поперек тропинки.
– Гуляешь сама по себе? – спросил Юзи.
– Меня ждут друзья, – настороженно ответила женщина. – Можно пройти?
Грудной голос, уверенная, неторопливая манера речи и акцент, который Юзи моментально определил как американский, Восточное побережье. Что-то в ее интонации подсказало Юзи: если он захочет, она останется. Он откинулся спиной на сухую траву и кивнул на место рядом с собой.
– Сделай со мной пару затяжек. Мне не помешает компания, а опасности я не представляю – слишком обкурился.
– Но я тебя не знаю.
Сказав это, женщина не сделала попытки пройти мимо, и тогда Юзи понял, что она от него никуда не денется.
– Я тоже тебя не знаю, – сказал он. – Кому какое дело?
– Возьмешь с меня деньги за это?
– Это ты должна брать с меня деньги.
– Ты же под кайфом, верно? – проговорила женщина, едва заметно улыбаясь и склоняя голову набок. Ее красновато-каштановые волосы падали на плечо, глаза горели цветом полуночи.
– Спаси меня от меня самого, – сказал Юзи, – это мощная дурь. Или иди дальше, к своим друзьям. Мне все равно.
Женщина пожала плечами и села. Она почему-то казалась ему знакомой. Юзи понимал, что это безрассудно, но ему было плевать. Смерть – самое страшное, что может случиться, ну и что? В любом случае, как напомнил ему Авнери, он уже не участвует в операциях. Юзи сделал затяжку и передал косяк новой знакомой. Дым струился между его пальцев и исчезал в сером небе.
– Спасибо, – сказала женщина, опираясь на локоть и глубоко, со знанием дела, затягиваясь косяком. Она слегка подвинулась, устраиваясь поудобнее, и Юзи заметил часы с бриллиантами у нее на запястье, а в пыли у ее ног сумку «Версаче». Он удивился, что такой женщине вздумалось посидеть рядом с ним на траве, как подростку.
– Вставляет.
Она еще раз глубоко вдохнула и передала косяк обратно.
– У тебя есть на продажу?
Юзи покачал головой. У него онемел рот, но ему было по барабану.
– Откуда ты? – спросила женщина.
Юзи собирался сказать – Россия, Франция или Канада, но его на это не хватило.
– Израиль, – ответил он.
– Ух ты, – сказала женщина, откашливаясь в слабо сжатый кулак.
Юзи показалось, что на ее лице мелькнуло странное выражение, которому он не мог подобрать названия; но, возможно, это его паранойя; может, ему даже привиделось.
– Я была там всего месяц назад, – проговорила женщина. – Откуда именно?
– Тель-Авив, – лаконично ответил Юзи. – Что ты там делала?
– Навещала родственников.
– У тебя родственники в Израиле?
– Типа того. Знаешь, не очень близкие родственники.
– Ты еврейка?
– Наполовину.
– На правильную половину?
– Ненавижу этот вопрос. На правильную.
Наступила пауза, и Юзи услышал шум, вечные приливы и отливы автомобильного рокота, которые он замечал, только когда был под кайфом. Крики птиц время от времени. Без всякой на то причины Юзи улыбнулся. Эта женщина явно была из богатой семьи или вышла замуж за богатого мужчину. И ей хотелось бунтовать.
– Меня зовут Даниилом, – мечтательно проговорил Юзи.
– Тогда я лев[4], – отозвалась женщина. – Ева. Хорошая дурь. Откуда берешь?
– То там, то сям, – ответил Юзи, – знаешь, как оно бывает.
– Как теперь это называют? Это ведь какая-то новая травка, да?
– Хрен его знает. Я курю ее, а не любовью с ней занимаюсь.
Повисла пауза.
– Ну же, – опять взялась за него Ева, – скажи, где ты берешь дурь. Или ты свою выращиваешь?
– Просто кури, если хочешь курить, – сказал Юзи.
Она фыркнула и потянула косяк губами, закрыв глаза, как будто лежала в горячей ванне.
– Мне просто нравится эта хреновина, – сказала она, почти про себя. – Я хочу купить горы такой травки. Я хочу каждую ночь отправляться с ней в постель.
– Слушай, – сказал Юзи, поднимаясь на локте и недобро поглядывая на женщину; на него вдруг накатила злость. – Ты из полиции?
– Я что, похожа на полицейского?
– Тогда кури и получай удовольствие, – сказал Юзи. – Мне не нравится, как ты разговариваешь. Ты задаешь слишком много вопросов.
– Не напрягайся так, ладно? – сказала женщина. – Я просто спрашиваю.
Какое-то время они курили молча. Юзи уносило, и ему было по барабану. Он был готов умереть.
– Я думаю, ты торговец, – вдруг сказала Ева. – Я думаю, ты толкаешь эту дурь.
Юзи докурил косяк и выбросил дымящийся окурок в канал. Потом медленно сел и попытался собраться с мыслями. Какую-то секунду он не смог вспомнить, где находится. Потом его посетила мысль, что он где-то на операции, может быть, в Москве или в Бейруте. Потом в голове прояснилось, и он посмотрел на часы. Без двадцати семь.
– Слушай, мне пора, – медленно проговорил он.
Женщина ничего не ответила. Мир слегка накренился, когда Юзи встал на ноги, но он выровнялся и побрел вдоль бечевника.
5
– Ты правильно себя повел, – проговорил невесть откуда взявшийся Коль – теперь уже более молодой его вариант. – Ты правильно себя повел с той женщиной.
Зуда не было. Почему не было зуда?
– Сколько раз тебе повторять? – отозвался Юзи. – Оставь меня в покое.
– Верь, – сказал Коль.
– Я не хочу больше тебя сегодня слышать, ладно? Я серьезно. Весь день.
– Верь в себя.
В городе не стало прохладнее, только людей на улицах прибавилось. В воздухе висел какой-то запах, возможно, от костра или барбекю. Юзи казалось, что люди странно на него смотрят, сторонятся его. Выхлопы автобусов вились вокруг его лодыжек, а он шагал по Хай-стрит в сторону рынка Инвернесс. Когда солнце пробивалось сквозь прожаренные облака, свет становился невыносимо ярким, и Юзи опомниться не успел, как купил у уличного торговца солнечные очки. Теперь Кэмден потускнел, и Юзи так больше нравилось. В голове клубился приятный туман, и Юзи наслаждался своими новыми сумерками. Он вел себя легкомысленно, он знал это, и если сегодня ночью он попадет в передрягу, то винить сможет только себя. Распродавать целый рюкзак наркоты под кайфом – любительский подход. Но, если верить Скрипуну, это надежные люди.
Скрипун был единственным человеком в Англии, кого Юзи знал и не пытался активно избегать. По меньшей мере это не входило у него в привычку. Они встретились на следующий день после приезда Юзи. Юзи постучал к нему в дверь и попросил одолжить яйцо. Обычное дело: один сосед просит другого одолжить яйцо. Помимо этого Юзи хотел посплетничать о жителях дома. Он не мог позволить себе такую роскошь, как неприятности с соседями; впервые в жизни у него не было в запасе оперативных апартаментов.
Зуда не было. Почему не было зуда?
– Сколько раз тебе повторять? – отозвался Юзи. – Оставь меня в покое.
– Верь, – сказал Коль.
– Я не хочу больше тебя сегодня слышать, ладно? Я серьезно. Весь день.
– Верь в себя.
В городе не стало прохладнее, только людей на улицах прибавилось. В воздухе висел какой-то запах, возможно, от костра или барбекю. Юзи казалось, что люди странно на него смотрят, сторонятся его. Выхлопы автобусов вились вокруг его лодыжек, а он шагал по Хай-стрит в сторону рынка Инвернесс. Когда солнце пробивалось сквозь прожаренные облака, свет становился невыносимо ярким, и Юзи опомниться не успел, как купил у уличного торговца солнечные очки. Теперь Кэмден потускнел, и Юзи так больше нравилось. В голове клубился приятный туман, и Юзи наслаждался своими новыми сумерками. Он вел себя легкомысленно, он знал это, и если сегодня ночью он попадет в передрягу, то винить сможет только себя. Распродавать целый рюкзак наркоты под кайфом – любительский подход. Но, если верить Скрипуну, это надежные люди.
Скрипун был единственным человеком в Англии, кого Юзи знал и не пытался активно избегать. По меньшей мере это не входило у него в привычку. Они встретились на следующий день после приезда Юзи. Юзи постучал к нему в дверь и попросил одолжить яйцо. Обычное дело: один сосед просит другого одолжить яйцо. Помимо этого Юзи хотел посплетничать о жителях дома. Он не мог позволить себе такую роскошь, как неприятности с соседями; впервые в жизни у него не было в запасе оперативных апартаментов.