— Не распускай нюни, детка. Выше голову, раз рази меня гром! Вот же они — слышишь?
Зайцы гурьбой вырвались из главного входа, и впереди всех — Саблезуб со своей длинной саблей которой он размахивал, как дирижерской палочкой. С флангов его прикрывали Быстролапка и Камненог, сзади — полсотни зайцев прославленного Отряда, вооруженные копьями и пращами, заряженными чугунными болванками вместо камней.
— А ну покажем им, почем фунт лиха! Эула-лиаааааааа!
Как стая голодных орлов, зайцы пронеслись через траншею, не оставив на своем пути ни одной живой души, и в мгновение ока очутились в самой гуще окружившего Блика зверья. Сварт исчез за скалой и припустил к морю, так что пятки засверкали.
У подножия горы солдаты Сварта падали, как листья во время снежной бури. Доблестные воины Саламандастрона никого не брали в плен. Свистевшие в воздухе копья и металлические заряды пращей поражали цель наповал. Саблезуб всадил в крысу копье и крикнул что было мочи:
— Режь полотнища — скорей освободите Блика! Солдаты Сварта — те, которым удалось уцелеть, -
обратились в бегство. Зайцы окружили огромный тряпичный ком, повернувшись к нему спиной и выставив наружу копья. Когда полотняная ловушка превратилась в кучу рваных лохмотьев, Саблезуб вместе с другими зайцами вытащили барсука из душной темницы. Блик был без сознания. Быстролапка сорвала с его головы шлем и пощупала лоб.
— Быстро воды! — приказала она Блогвуду. Сварт собрал остатки мужества и, сколотив отряд солдат, поначалу провел его к тыльной стороне скал, а оттуда прямиком к большим деревянным воротам главного входа, отрезая зайцам дорогу к крепости.
— Не пропускать! Гоните их к морю! — крикнул Сварт стрелкам, залегшим немного поодаль в окопе, и, обращаясь к своему отряду, добавил: — Кругом! Атаковать камнями и копьями тех, кто остался в крепости.
Предводитель бесился оттого, что потерпел полный провал. Битва была почти выиграна, и Блик сам шел ему в руки. Уж в следующий раз он барсука не упустит! План хорька был до гениального прост: как только барсука с его зайцами загонят по пояс в воду, он сможет убивать их не спеша.
Прохладная вода, смочившая барсуку лоб, привела его в чувство. Изрезанный, побитый и совершенно обессилевший, он лежал не шевелясь, пока Быстролапка поливала его голову животворящей водой.
Вдруг идущего за Саблезубом зайца наповал сразило стрелой.
— Вниз голову! — скомандовал капитан. — Назад к скалам! Они стреляют вон из тех окопов!
Таща на себе Блика, зайцы пробирались к полосе скал, тянувшихся от горы к морю. В воздухе яростно свистели стрелы — одни врезались в песок, другие бились о скалы, а иные поражали оказавшихся под перекрестным огнем зайцев.
Полковник Сандгал отпрянул от окна, чтобы не угодить под шальную вражью стрелу или камень.
Рядом с ним Росянка, наотрез отказавшись уходить вела прицельный огонь из пращи.
— Молодец! — подбодрил Сандгал Росянку, услышав раздавшийся внизу визг. — Выстрел что надо! А ну давай вмажем этим тварям их собственным оружием! Давно я пращу в лапы не брал! Сейчас в самый раз поупражняться, чтобы не позабыть свое прежнее мастерство.
Саблезуб с Камненогом низко припали к земле, оценивая свое незавидное положение.
— Худо дело, дружище! Кажись, проклятые твари нас крепко прижали. Путь к горе перекрыт.
— Твоя правда, Саблезуб, — заметил Камненог, махнув ухом в сторону моря, — ты их раскусил. Нас сцапали, как лягушек в ведре.
Саблезуб едва успел увернуть голову от летящей в него стрелы.
— Нам ничего не остается, старина, как сидеть и ждать, пока не очухается Блик, и надеяться на чудо.
Блик принялся срывать с себя кольчугу, но Быстролапка его остановила.
— Не стоит, владыка, — предостерегла его она, — лучше немного помучиться от жары, чем стать мишенью для стрел.
И, словно в подтверждение ее слов, от кольчуги отскочила стрела и утонула в песке.
— Видишь? — подмигнула она барсуку. — Это не мои выдумки!
На землю легли вечерние тени, с моря подул легкий ветерок, а зайцы, по-прежнему припав к скале, ждали своей умасти. Ураган стрел и камней слегка ослаб, зато в ход пошли мечи и кинжалы: неприятель решил брать быка за рога. В эту минуту решалась судьба Саламандастрона. Камненог высунулся из-за песчаного бруствера и мельком глянул на море.
— Проклятие! — взревел он. — Те, что засели у воды, приготовились идти в наступление. Да уж, ребята, сдается мне, мы крепко влипли. Скоро стемнеет — тогда нам всем крышка. — Он облизал раненое плечо и, чтобы остановить кровь, присыпал сухим песком.
— Логалогалогалогалогалооооог! Саблезуб насторожился.
— Это что еще за пушнина? — изумился он. Блик бросился вперед и схватил булаву:
— Это Гуасим — отряд землероек! Они приплыли морем!
— Глядите! — Камненог указал копьем на море. — Лихо они расправляются с нашим врагом у воды! Сюда, друзья! Мы здесь!
Саблезуб обернулся к горе.
— Урра! — радостно воскликнул он. — Смотрите, какие-то выдры с белками дубасят гадов так, что У тех глаза на лоб лезут!
У входа в крепость раздавался дикий рев:
— Ээээй! Аааай! Ельник Зеленый Камень! Бум! Бум! Бум!
Выдры с белками напали на войско Сварта с дубинками и копьями, выскочив с двух сторон из-за горы. Землеройки пошли в атаку, полосуя врага своими неотразимыми рапирами.
Кровь предков вскипела в жилах барсука, и он впереди зайцев кинулся в гущу событий. По дороге к ним примкнули землеройки, и защитники крепости, раскидывая врага направо и налево, как бы невзначай перемахнули через головы засевших в окопе зверей.
Сварт в очередной раз бросился наутек, чтобы схорониться где-нибудь за скалистыми горами или залечь на мелководье. Его войско, изрядно потрепанное и более неспособное к действию, последовало примеру предводителя. Тяжелые бревенчатые ворота отворились. Рядом стоял Блик и размахивал булавой, пока все защитники горы не скрылись за дверью. На всех постах был поставлен караул, чтобы следить за врагом. Все остальные гурьбой повалили в трапезную.
Для воинов-зайцев и их союзников были приготовлены самые изысканные блюда. Столы ломились от всевозможных яств, которые защитники крепости бесспорно заслужили.
Рядом с Бликом сидели полковник Сандгал, Лог-а-Лог, выдры Фолриг и Радл, Саблезуб.
— В следующий раз, владыка, предупреждай, — произнес Сандгал, погрозив лапой барсуку, — если вздумаешь один пойти в атаку на целое войско.
Блик виновато покачал головой:
— Извини, полковник, но иногда я бываю не в себе.
— А, просыпается дух воителя? — Сандгал похлопал барсука по лапе. — За это правителю и защитнику приморья не пристало просить прощения.
ГЛАВА 35
ГЛАВА 36
ГЛАВА 37
ГЛАВА 38
Зайцы гурьбой вырвались из главного входа, и впереди всех — Саблезуб со своей длинной саблей которой он размахивал, как дирижерской палочкой. С флангов его прикрывали Быстролапка и Камненог, сзади — полсотни зайцев прославленного Отряда, вооруженные копьями и пращами, заряженными чугунными болванками вместо камней.
— А ну покажем им, почем фунт лиха! Эула-лиаааааааа!
Как стая голодных орлов, зайцы пронеслись через траншею, не оставив на своем пути ни одной живой души, и в мгновение ока очутились в самой гуще окружившего Блика зверья. Сварт исчез за скалой и припустил к морю, так что пятки засверкали.
У подножия горы солдаты Сварта падали, как листья во время снежной бури. Доблестные воины Саламандастрона никого не брали в плен. Свистевшие в воздухе копья и металлические заряды пращей поражали цель наповал. Саблезуб всадил в крысу копье и крикнул что было мочи:
— Режь полотнища — скорей освободите Блика! Солдаты Сварта — те, которым удалось уцелеть, -
обратились в бегство. Зайцы окружили огромный тряпичный ком, повернувшись к нему спиной и выставив наружу копья. Когда полотняная ловушка превратилась в кучу рваных лохмотьев, Саблезуб вместе с другими зайцами вытащили барсука из душной темницы. Блик был без сознания. Быстролапка сорвала с его головы шлем и пощупала лоб.
— Быстро воды! — приказала она Блогвуду. Сварт собрал остатки мужества и, сколотив отряд солдат, поначалу провел его к тыльной стороне скал, а оттуда прямиком к большим деревянным воротам главного входа, отрезая зайцам дорогу к крепости.
— Не пропускать! Гоните их к морю! — крикнул Сварт стрелкам, залегшим немного поодаль в окопе, и, обращаясь к своему отряду, добавил: — Кругом! Атаковать камнями и копьями тех, кто остался в крепости.
Предводитель бесился оттого, что потерпел полный провал. Битва была почти выиграна, и Блик сам шел ему в руки. Уж в следующий раз он барсука не упустит! План хорька был до гениального прост: как только барсука с его зайцами загонят по пояс в воду, он сможет убивать их не спеша.
Прохладная вода, смочившая барсуку лоб, привела его в чувство. Изрезанный, побитый и совершенно обессилевший, он лежал не шевелясь, пока Быстролапка поливала его голову животворящей водой.
Вдруг идущего за Саблезубом зайца наповал сразило стрелой.
— Вниз голову! — скомандовал капитан. — Назад к скалам! Они стреляют вон из тех окопов!
Таща на себе Блика, зайцы пробирались к полосе скал, тянувшихся от горы к морю. В воздухе яростно свистели стрелы — одни врезались в песок, другие бились о скалы, а иные поражали оказавшихся под перекрестным огнем зайцев.
Полковник Сандгал отпрянул от окна, чтобы не угодить под шальную вражью стрелу или камень.
Рядом с ним Росянка, наотрез отказавшись уходить вела прицельный огонь из пращи.
— Молодец! — подбодрил Сандгал Росянку, услышав раздавшийся внизу визг. — Выстрел что надо! А ну давай вмажем этим тварям их собственным оружием! Давно я пращу в лапы не брал! Сейчас в самый раз поупражняться, чтобы не позабыть свое прежнее мастерство.
Саблезуб с Камненогом низко припали к земле, оценивая свое незавидное положение.
— Худо дело, дружище! Кажись, проклятые твари нас крепко прижали. Путь к горе перекрыт.
— Твоя правда, Саблезуб, — заметил Камненог, махнув ухом в сторону моря, — ты их раскусил. Нас сцапали, как лягушек в ведре.
Саблезуб едва успел увернуть голову от летящей в него стрелы.
— Нам ничего не остается, старина, как сидеть и ждать, пока не очухается Блик, и надеяться на чудо.
Блик принялся срывать с себя кольчугу, но Быстролапка его остановила.
— Не стоит, владыка, — предостерегла его она, — лучше немного помучиться от жары, чем стать мишенью для стрел.
И, словно в подтверждение ее слов, от кольчуги отскочила стрела и утонула в песке.
— Видишь? — подмигнула она барсуку. — Это не мои выдумки!
На землю легли вечерние тени, с моря подул легкий ветерок, а зайцы, по-прежнему припав к скале, ждали своей умасти. Ураган стрел и камней слегка ослаб, зато в ход пошли мечи и кинжалы: неприятель решил брать быка за рога. В эту минуту решалась судьба Саламандастрона. Камненог высунулся из-за песчаного бруствера и мельком глянул на море.
— Проклятие! — взревел он. — Те, что засели у воды, приготовились идти в наступление. Да уж, ребята, сдается мне, мы крепко влипли. Скоро стемнеет — тогда нам всем крышка. — Он облизал раненое плечо и, чтобы остановить кровь, присыпал сухим песком.
— Логалогалогалогалогалооооог! Саблезуб насторожился.
— Это что еще за пушнина? — изумился он. Блик бросился вперед и схватил булаву:
— Это Гуасим — отряд землероек! Они приплыли морем!
— Глядите! — Камненог указал копьем на море. — Лихо они расправляются с нашим врагом у воды! Сюда, друзья! Мы здесь!
Саблезуб обернулся к горе.
— Урра! — радостно воскликнул он. — Смотрите, какие-то выдры с белками дубасят гадов так, что У тех глаза на лоб лезут!
У входа в крепость раздавался дикий рев:
— Ээээй! Аааай! Ельник Зеленый Камень! Бум! Бум! Бум!
Выдры с белками напали на войско Сварта с дубинками и копьями, выскочив с двух сторон из-за горы. Землеройки пошли в атаку, полосуя врага своими неотразимыми рапирами.
Кровь предков вскипела в жилах барсука, и он впереди зайцев кинулся в гущу событий. По дороге к ним примкнули землеройки, и защитники крепости, раскидывая врага направо и налево, как бы невзначай перемахнули через головы засевших в окопе зверей.
Сварт в очередной раз бросился наутек, чтобы схорониться где-нибудь за скалистыми горами или залечь на мелководье. Его войско, изрядно потрепанное и более неспособное к действию, последовало примеру предводителя. Тяжелые бревенчатые ворота отворились. Рядом стоял Блик и размахивал булавой, пока все защитники горы не скрылись за дверью. На всех постах был поставлен караул, чтобы следить за врагом. Все остальные гурьбой повалили в трапезную.
Для воинов-зайцев и их союзников были приготовлены самые изысканные блюда. Столы ломились от всевозможных яств, которые защитники крепости бесспорно заслужили.
Рядом с Бликом сидели полковник Сандгал, Лог-а-Лог, выдры Фолриг и Радл, Саблезуб.
— В следующий раз, владыка, предупреждай, — произнес Сандгал, погрозив лапой барсуку, — если вздумаешь один пойти в атаку на целое войско.
Блик виновато покачал головой:
— Извини, полковник, но иногда я бываю не в себе.
— А, просыпается дух воителя? — Сандгал похлопал барсука по лапе. — За это правителю и защитнику приморья не пристало просить прощения.
ГЛАВА 35
В прибрежных скалах Сварт Шестикогть сидел у костра и уплетал жареную скумбрию. За этот день он потерял более трети войска, победа в последний момент выскользнула у него из лап. Рядом у костров растянулись изможденные воины, у которых хватало сил разве на то, чтоб есть, спать и зализывать раны. Уставившись на скалу, Сварт ломал голову над тем, что делать дальше. Однако решение вскоре пришло само собой в образе тщедушного горностая, которого привела к нему Темнуха.
Сварт едва различал незнакомца в темноте. Если бы не бледные глаза, то предводитель вообще потерял бы его из виду, настолько горностай сливался с окружающим ландшафтом. Словом, такого странного субъекта Сварт отродясь не видел.
— Где ты его откопала? — Хорек в недоумении уставился на лису.
— Господин, его зовут Призрак. Он не из наших. Я вообще не знаю, откуда он взялся, но будь любезен, выслушай, что он пришел тебе предложить.
Сварт обернулся и вновь потерял Призрака из виду.
— Стой на месте, горностай. Куда ты подевался? — рявкнул он.
Сварт старался скрыть удивление, когда за спиной услышал голос:
— Тут яаааа, господин!
Призрак предстал перед Свартом и уселся у костра. Говорил он как-то по-особенному, растягивая звук «а». Сварт не сводил взгляда с его глаз, поскольку остальная часть тела в отблесках пламени то исчезала, то появлялась.
— Сиди спокойно и говори, зачем пришел, — сказал Сварт.
Тот открыл рот, обнажив беззубые челюсти:
— Призрааак слыхааал, что у тебя есть враааг. Я могу его убить для тебяааа.
Сварт сразу насторожился. Нанять убийцу ему прежде не приходило в голову. Конечно, неплохо было бы заполучить Блика живьем, но, в конце концов, не все ли равно, каким путем достанется победа?
— И что ты за это просишь? — поинтересовался Сварт, вытянув увечную лапу в сторону бесцветных глаз.
— А ты рааазве не знаааешь? Половину, господин! — ответил елейный голос.
Сварт повидал на своем веку много злодеев и мошенников и поэтому знал, к чему клонит Призрак. Половина — значит половина всего, что достанется Сварту, но на деле это означает «все целиком»: у наемных убийц, как известно, волчий аппетит.
— Половину так половину, — пожал плечами Сварт. — Видишь ту гору, там находится барсук по имени Блик Булава. Принесешь мне его булаву, с которой он никогда не расстается, и половина добычи твоя.
Призрак исчез. Сварт стал озираться по сторонам и вдруг обнаружил, что тот сидит с ним рядом и что-то держит в когтях.
— Слегкааа полоснем барсукаааа, — прошипел горностай.
В лапах у него был крохотный нож, вырезанный из какого-то необычного камня пятнистой окраски — под стать его владельцу.
Сварт скривился:
— Уж не собираешься ли ты убить барсука этой игрушкой?
— Видишь ту крысу, что сидит у костраа? — ответил тот, сощурившись в хитрой усмешке. — Смотри внимааательно!
На крысе был яркий красный платок, поэтому ее было трудно не заметить. Она сидела у костра вместе с другими зверями. Призрак исчез из поля зрения, поэтому хорек продолжал следить за крысой. Вдруг совсем рядом раздался голос горностая-убийцы, который поблизости грел лапы у костра:
— Одно легкое прикосновение — и ты мертвец.
— Что-то не похоже, чтоб крыса была мертва: скумбрию она ест так, что за ушами трещит, — язвительно заметил Сварт.
— Верно, господин, ест последний раааз в жизни!
Неожиданно крыса вскочила, схватилась за горло, зашаталась, издала какие-то булькающие звуки и рухнула на песок. Сварт был поражен результатом:
— Эй, Призрак! Насчет нашего дельца, считай, заметано. Когда думаешь здесь появиться?
— Не увидишь меняааа до тех пор, покааа яааа не зааахочу. Когда дело сделааааю, нааайду тебяааа сааам.
И Призрак исчез, растворившись в ночи.
Сварт едва различал незнакомца в темноте. Если бы не бледные глаза, то предводитель вообще потерял бы его из виду, настолько горностай сливался с окружающим ландшафтом. Словом, такого странного субъекта Сварт отродясь не видел.
— Где ты его откопала? — Хорек в недоумении уставился на лису.
— Господин, его зовут Призрак. Он не из наших. Я вообще не знаю, откуда он взялся, но будь любезен, выслушай, что он пришел тебе предложить.
Сварт обернулся и вновь потерял Призрака из виду.
— Стой на месте, горностай. Куда ты подевался? — рявкнул он.
Сварт старался скрыть удивление, когда за спиной услышал голос:
— Тут яаааа, господин!
Призрак предстал перед Свартом и уселся у костра. Говорил он как-то по-особенному, растягивая звук «а». Сварт не сводил взгляда с его глаз, поскольку остальная часть тела в отблесках пламени то исчезала, то появлялась.
— Сиди спокойно и говори, зачем пришел, — сказал Сварт.
Тот открыл рот, обнажив беззубые челюсти:
— Призрааак слыхааал, что у тебя есть враааг. Я могу его убить для тебяааа.
Сварт сразу насторожился. Нанять убийцу ему прежде не приходило в голову. Конечно, неплохо было бы заполучить Блика живьем, но, в конце концов, не все ли равно, каким путем достанется победа?
— И что ты за это просишь? — поинтересовался Сварт, вытянув увечную лапу в сторону бесцветных глаз.
— А ты рааазве не знаааешь? Половину, господин! — ответил елейный голос.
Сварт повидал на своем веку много злодеев и мошенников и поэтому знал, к чему клонит Призрак. Половина — значит половина всего, что достанется Сварту, но на деле это означает «все целиком»: у наемных убийц, как известно, волчий аппетит.
— Половину так половину, — пожал плечами Сварт. — Видишь ту гору, там находится барсук по имени Блик Булава. Принесешь мне его булаву, с которой он никогда не расстается, и половина добычи твоя.
Призрак исчез. Сварт стал озираться по сторонам и вдруг обнаружил, что тот сидит с ним рядом и что-то держит в когтях.
— Слегкааа полоснем барсукаааа, — прошипел горностай.
В лапах у него был крохотный нож, вырезанный из какого-то необычного камня пятнистой окраски — под стать его владельцу.
Сварт скривился:
— Уж не собираешься ли ты убить барсука этой игрушкой?
— Видишь ту крысу, что сидит у костраа? — ответил тот, сощурившись в хитрой усмешке. — Смотри внимааательно!
На крысе был яркий красный платок, поэтому ее было трудно не заметить. Она сидела у костра вместе с другими зверями. Призрак исчез из поля зрения, поэтому хорек продолжал следить за крысой. Вдруг совсем рядом раздался голос горностая-убийцы, который поблизости грел лапы у костра:
— Одно легкое прикосновение — и ты мертвец.
— Что-то не похоже, чтоб крыса была мертва: скумбрию она ест так, что за ушами трещит, — язвительно заметил Сварт.
— Верно, господин, ест последний раааз в жизни!
Неожиданно крыса вскочила, схватилась за горло, зашаталась, издала какие-то булькающие звуки и рухнула на песок. Сварт был поражен результатом:
— Эй, Призрак! Насчет нашего дельца, считай, заметано. Когда думаешь здесь появиться?
— Не увидишь меняааа до тех пор, покааа яааа не зааахочу. Когда дело сделааааю, нааайду тебяааа сааам.
И Призрак исчез, растворившись в ночи.
ГЛАВА 36
Вечером того дня, когда Покров обчистил сонь, самому хорьку тоже пришлось несладко. Разжег он было небольшой костер, сам сел рядом на корточках и стал печь яблоки, одновременно уплетая трофейный хлеб с сыром. Вдруг у костра появились два лиса. Поначалу Покров решил их не замечать, но положил нож с посохом поблизости. Со своей стороны, лисы тоже не проявляли к Покрову никакого интереса. Они молча уселись на корточках по другую сторону костра. Это были старые и хитрые бестии. У одного было копье, у второго — праща и мешочек камней. Завернувшись в поизносившиеся накидки, они тихо сидели и бросали лукавые взгляды на одинокого хорька.
Покрову становилось все больше не по себе.
— Откуда вы пришли, друзья? — попытался завязать он разговор с непрошеными гостями.
Тот лис, что был выше ростом, плюнул в костер, едва не попав в пекущееся яблоко.
— Гляди, Брул, юнец-то любопытный попался. Не спуская с Покрова взгляда, второй лис презрительно осклабился:
— Смотри, Рен, у него есть хлеб, сыр и яблоки — кажись, богатый зверь.
Терпение Покрова лопнуло. Держа наготове палку с ножом, он встал и заорал:
— Прочь свои вонючие лапы от моей еды! Не боюсь я вас, старые оборванцы!
Лисы обошли костер с противоположных сторон и остановились.
Лис по имени Рен аккуратно наколол яблоко концом копья и вытащил его из костра, после чего подул на него и откусил.
— А яблоки у него ничего, хотя…
Покров вцепился в копье и заверещал диким голосом:
— А ну отдай мое яблоко… ты, грязный, старый… Уххх!
Юный хорек проявил неосмотрительность, повернувшись спиной к Брулу. Выпущенный им из пращи камень угодил Покрову в голову, и хорек упал.
Медленно приходя в себя, Покров стонал от боли в голове. Две его лапы были высоко привязаны к сосновому суку.
Лисы жадно набивали рот его пищей — хлебом и сыром. Пытаясь освободиться от крепких веревок, Покров бросал на обидчиков ненавистные взгляды:
— Болваны, знаете ли вы, кто я? Я Покров Шестикогть, сын предводителя Сварта!
Оторвав от одеяла полосу, Рен сделал низкий подобострастный поклон:
— О, прости нас, господин! — С этими словами он туго завязал хорьку рот, до боли стиснув уши и нос. — Подумаешь, сын предводителя! Да я сам кузен орлу и дядя рыбе. Правда, Брул?
И лисы покатились со смеху. Покров, стоя на цыпочках, со связанным ртом, мог лишь отвечать им жалобными всхлипами и яростными взглядами.
Следующее утро выдалось дождливым, небо все заволокло свинцовыми тучами, через толщу которых не пробивался ни один солнечный луч. Бриони с Тогетом наскоро собрали свои пожитки и покинули лагерь.
Тогет терпеть не мог дождя и, прикрыв лапами голову, потрусил впереди Бриони. Крот бубнил что-то не переставая, и Бриони решила переждать дождик под каким-нибудь деревом.
В густом сосняке было сухо и мрачно. Друзья стряхнули с себя капли дождя и принялись распаковываться. Вдруг Бриони насторожилась и принюхалась.
— Дым, откуда-то тянет дымком, — сказала она.
Тогет подергал круглым, как пуговка, носом:
— Твоя правда, Бриони, кто-то жжет костер.
— Может, это Покров? — С этими словами мышка завязала дорожный мешок и перекинула его через плечо. — А может, и нет. Пошли тихо, Тогет. Поглядим, кто там сидит у костра.
Мерцание костра первой увидела Бриони. Стараясь не шуметь, они подошли ближе, легли животом на ковер сосновых иголок и выглянули из-за поваленного ствола.
Брул и Рен, закончив завтрак, швыряли яблочные огрызки в живую мишень, подвешенную к сосновому суку.
— Глянь! — Бриони схватила Тогета за лапу. — Это же Покров! Лисы, должно быть, хотят с ним расправиться. Но у меня есть одна неплохая мысль. Вот что мы сделаем…
Лис по имени Рен подбросил в костер несколько веток и растянулся у огня, поглядывая на хорька:
— Как думаешь, дружище, не отвалит ли нам этот Сварт-предводитель какой-нибудь выкуп за возвращение его любимого чада?
— Да ты, Рен, видать, совсем умом ослаб, — ответил ему Брул. — За возврат этого паршивца предводитель разве что снесет тебе голову с плеч, да и только… Ух!
Увесистая сосновая шишка угодила лису прямо по носу, за ней вторая, которая отскочила от лапы его приятеля.
— Кто бросается шишками? — разъяренно закричал Рен, схватив копье. — Ух!
Следующая шишка попала ему в глаз. Брул собрался вытащить пращу, но очередная шишка огрела его по лапе.
— Ой! Эй, ты, кончай кидаться… Ай! — Лис повалился назад и схватился за рот, откуда вывалился сломанный зуб.
Обстрел продолжался — удары были сильными, быстрыми и меткими. Под огнем шишек, которые, казалось, летели со всех сторон, лисы совсем растерялись. Рен, которому шишки попали в глаза, почти ничего не видел. Брулу досталось пять ударов подряд по загривку, и он от боли чуть не очумел. Лисы припали к земле, стараясь спрятаться от града ударов, но тщетно: зеленые тяжелые шишки беспощадно колотили их по спине и животу, так что под конец Брул не выдержал и крикнул:
— Хватит! Кончайте! Мы уходим! Бум! Бум! Бум!
Терпение лисов было на исходе, и они, прихрамывая от боли и не обращая внимания на хлещущий дождь, припустили прочь.
Бриони кинулась освобождать Покрова.
— Покров, бедный мой Покров! — причитала она.
Едва его лапы освободились, как он сразу же сорвал со рта повязку и гневно обрушился на мышь:
— Какого лешего вы за мной увязались, хотел бы я знать? — И, невзирая на боль, которую нанесли его слова Бриони, добавил: — Опять шпионишь за мной? Оставишь ли ты меня когда-нибудь в покое?
— Но… мы спасли тебя, — обескураженно пролепетала Бриони. — Они ведь могли убить тебя, Покров!
Хорек заметался по лощине, потирая лапы, которые занемели и только начинали отходить.
— Я не просил меня спасать! Ясно? Я сам вывернулся бы из этих веревок. Я сам могу постоять за себя. И вообще, где ты была, когда меня выставили из Рэдволла? — ядовито спросил он. — А я отвечу: сидела в обществе своих благочестивых братьев и сестер, где же еще?! А меня объявили изгнанником, и никто не оказал мне помощи!
— Покров, ты ошибаешься! — Бриони ласково положила лапу ему на плечо. — Я всегда была тебе другом, я забочусь о тебе, как никто другой.
Скинув с плеча ее лапу, он вскочил и, прихватив с собой вещички, рявкнул уже на ходу:
— Убирайтесь! Валите в свое драгоценное аббатство и потешьтесь рассказами на ночь о том, какой плохой Покров Изгнанник!
Тогет, вклинившись между Бриони и хорьком, оттолкнул его от мыши:
— Урр, какие бы гадости ты ни говорил, мы тебя все равно это… спасли от злодеев!
Хорек бросился вперед.
— Прочь с дороги! — Он резко оттолкнул Тогета тот повалился наземь и ударился головой о торчащий камень.
Бриони принялась тузить хорька кулаками:
— Ах ты глупый! Мы с Тогетом единственные твои друзья на земле! Понял?
Он резко дернулся, и Бриони, не удержавшись, повалилась. Затем она подползла к кроту:
— Тогет, ты ушибся? Ну если эта добрая душа из-за тебя пострадает… — Обернувшись, Бриони поняла, что говорит с пустым местом. Собрав остатки своих трофеев, Покров растворился в густом сосняке.
Бриони сидела у костра и, обняв лапами голову друга, мерно покачивалась и плакала. Вдруг веки Тогета чуть дрогнули, он приподнял обессилевшую рабочую лапу и смахнул слезинку с носа Бриони:
— Неужто опять это… дождь пошел, урр? Моя бедная голова совсем разламывается.
Мышка вытерла слезы и обняла друга:
— Слава небесам, ты жив!
— Урр, мне крупно повезло. Правда, шишка на голове будь здоров!
За холмами дождь уже прекратился, дул легкий ветерок. День шел к полудню, когда Покров увидел вдали двух старых лисов на берегу реки. Именно там лисы и остановились. Прикладывая вместо примочек мокрую траву, они лечили полученные от острых зеленых шишек ушибы. Когда они приметили Покрова, было слишком поздно. Размахнувшись посохом, хорек звезданул что было мочи Брулу в челюсть, после чего схватил лежавшее рядом копье и проткнул им Рена. Скатив трупы к речке, он, провожая лисов в последний путь, произнес:
— Когда попадете в Темный Лес, скажите, что вас прислал Покров Изгнанник.
Река текла на запад. Хорек нашел старый ствол ивы, копьем столкнул его с берега, вброд догнал бревно и взобрался наверх. Балансируя на плывущем по течению дереве, хорек достал из дорожного мешка лепешки и засахаренные фрукты. Где-то вдали виднелись высокие горы.
Покрову становилось все больше не по себе.
— Откуда вы пришли, друзья? — попытался завязать он разговор с непрошеными гостями.
Тот лис, что был выше ростом, плюнул в костер, едва не попав в пекущееся яблоко.
— Гляди, Брул, юнец-то любопытный попался. Не спуская с Покрова взгляда, второй лис презрительно осклабился:
— Смотри, Рен, у него есть хлеб, сыр и яблоки — кажись, богатый зверь.
Терпение Покрова лопнуло. Держа наготове палку с ножом, он встал и заорал:
— Прочь свои вонючие лапы от моей еды! Не боюсь я вас, старые оборванцы!
Лисы обошли костер с противоположных сторон и остановились.
Лис по имени Рен аккуратно наколол яблоко концом копья и вытащил его из костра, после чего подул на него и откусил.
— А яблоки у него ничего, хотя…
Покров вцепился в копье и заверещал диким голосом:
— А ну отдай мое яблоко… ты, грязный, старый… Уххх!
Юный хорек проявил неосмотрительность, повернувшись спиной к Брулу. Выпущенный им из пращи камень угодил Покрову в голову, и хорек упал.
Медленно приходя в себя, Покров стонал от боли в голове. Две его лапы были высоко привязаны к сосновому суку.
Лисы жадно набивали рот его пищей — хлебом и сыром. Пытаясь освободиться от крепких веревок, Покров бросал на обидчиков ненавистные взгляды:
— Болваны, знаете ли вы, кто я? Я Покров Шестикогть, сын предводителя Сварта!
Оторвав от одеяла полосу, Рен сделал низкий подобострастный поклон:
— О, прости нас, господин! — С этими словами он туго завязал хорьку рот, до боли стиснув уши и нос. — Подумаешь, сын предводителя! Да я сам кузен орлу и дядя рыбе. Правда, Брул?
И лисы покатились со смеху. Покров, стоя на цыпочках, со связанным ртом, мог лишь отвечать им жалобными всхлипами и яростными взглядами.
Следующее утро выдалось дождливым, небо все заволокло свинцовыми тучами, через толщу которых не пробивался ни один солнечный луч. Бриони с Тогетом наскоро собрали свои пожитки и покинули лагерь.
Тогет терпеть не мог дождя и, прикрыв лапами голову, потрусил впереди Бриони. Крот бубнил что-то не переставая, и Бриони решила переждать дождик под каким-нибудь деревом.
В густом сосняке было сухо и мрачно. Друзья стряхнули с себя капли дождя и принялись распаковываться. Вдруг Бриони насторожилась и принюхалась.
— Дым, откуда-то тянет дымком, — сказала она.
Тогет подергал круглым, как пуговка, носом:
— Твоя правда, Бриони, кто-то жжет костер.
— Может, это Покров? — С этими словами мышка завязала дорожный мешок и перекинула его через плечо. — А может, и нет. Пошли тихо, Тогет. Поглядим, кто там сидит у костра.
Мерцание костра первой увидела Бриони. Стараясь не шуметь, они подошли ближе, легли животом на ковер сосновых иголок и выглянули из-за поваленного ствола.
Брул и Рен, закончив завтрак, швыряли яблочные огрызки в живую мишень, подвешенную к сосновому суку.
— Глянь! — Бриони схватила Тогета за лапу. — Это же Покров! Лисы, должно быть, хотят с ним расправиться. Но у меня есть одна неплохая мысль. Вот что мы сделаем…
Лис по имени Рен подбросил в костер несколько веток и растянулся у огня, поглядывая на хорька:
— Как думаешь, дружище, не отвалит ли нам этот Сварт-предводитель какой-нибудь выкуп за возвращение его любимого чада?
— Да ты, Рен, видать, совсем умом ослаб, — ответил ему Брул. — За возврат этого паршивца предводитель разве что снесет тебе голову с плеч, да и только… Ух!
Увесистая сосновая шишка угодила лису прямо по носу, за ней вторая, которая отскочила от лапы его приятеля.
— Кто бросается шишками? — разъяренно закричал Рен, схватив копье. — Ух!
Следующая шишка попала ему в глаз. Брул собрался вытащить пращу, но очередная шишка огрела его по лапе.
— Ой! Эй, ты, кончай кидаться… Ай! — Лис повалился назад и схватился за рот, откуда вывалился сломанный зуб.
Обстрел продолжался — удары были сильными, быстрыми и меткими. Под огнем шишек, которые, казалось, летели со всех сторон, лисы совсем растерялись. Рен, которому шишки попали в глаза, почти ничего не видел. Брулу досталось пять ударов подряд по загривку, и он от боли чуть не очумел. Лисы припали к земле, стараясь спрятаться от града ударов, но тщетно: зеленые тяжелые шишки беспощадно колотили их по спине и животу, так что под конец Брул не выдержал и крикнул:
— Хватит! Кончайте! Мы уходим! Бум! Бум! Бум!
Терпение лисов было на исходе, и они, прихрамывая от боли и не обращая внимания на хлещущий дождь, припустили прочь.
Бриони кинулась освобождать Покрова.
— Покров, бедный мой Покров! — причитала она.
Едва его лапы освободились, как он сразу же сорвал со рта повязку и гневно обрушился на мышь:
— Какого лешего вы за мной увязались, хотел бы я знать? — И, невзирая на боль, которую нанесли его слова Бриони, добавил: — Опять шпионишь за мной? Оставишь ли ты меня когда-нибудь в покое?
— Но… мы спасли тебя, — обескураженно пролепетала Бриони. — Они ведь могли убить тебя, Покров!
Хорек заметался по лощине, потирая лапы, которые занемели и только начинали отходить.
— Я не просил меня спасать! Ясно? Я сам вывернулся бы из этих веревок. Я сам могу постоять за себя. И вообще, где ты была, когда меня выставили из Рэдволла? — ядовито спросил он. — А я отвечу: сидела в обществе своих благочестивых братьев и сестер, где же еще?! А меня объявили изгнанником, и никто не оказал мне помощи!
— Покров, ты ошибаешься! — Бриони ласково положила лапу ему на плечо. — Я всегда была тебе другом, я забочусь о тебе, как никто другой.
Скинув с плеча ее лапу, он вскочил и, прихватив с собой вещички, рявкнул уже на ходу:
— Убирайтесь! Валите в свое драгоценное аббатство и потешьтесь рассказами на ночь о том, какой плохой Покров Изгнанник!
Тогет, вклинившись между Бриони и хорьком, оттолкнул его от мыши:
— Урр, какие бы гадости ты ни говорил, мы тебя все равно это… спасли от злодеев!
Хорек бросился вперед.
— Прочь с дороги! — Он резко оттолкнул Тогета тот повалился наземь и ударился головой о торчащий камень.
Бриони принялась тузить хорька кулаками:
— Ах ты глупый! Мы с Тогетом единственные твои друзья на земле! Понял?
Он резко дернулся, и Бриони, не удержавшись, повалилась. Затем она подползла к кроту:
— Тогет, ты ушибся? Ну если эта добрая душа из-за тебя пострадает… — Обернувшись, Бриони поняла, что говорит с пустым местом. Собрав остатки своих трофеев, Покров растворился в густом сосняке.
Бриони сидела у костра и, обняв лапами голову друга, мерно покачивалась и плакала. Вдруг веки Тогета чуть дрогнули, он приподнял обессилевшую рабочую лапу и смахнул слезинку с носа Бриони:
— Неужто опять это… дождь пошел, урр? Моя бедная голова совсем разламывается.
Мышка вытерла слезы и обняла друга:
— Слава небесам, ты жив!
— Урр, мне крупно повезло. Правда, шишка на голове будь здоров!
За холмами дождь уже прекратился, дул легкий ветерок. День шел к полудню, когда Покров увидел вдали двух старых лисов на берегу реки. Именно там лисы и остановились. Прикладывая вместо примочек мокрую траву, они лечили полученные от острых зеленых шишек ушибы. Когда они приметили Покрова, было слишком поздно. Размахнувшись посохом, хорек звезданул что было мочи Брулу в челюсть, после чего схватил лежавшее рядом копье и проткнул им Рена. Скатив трупы к речке, он, провожая лисов в последний путь, произнес:
— Когда попадете в Темный Лес, скажите, что вас прислал Покров Изгнанник.
Река текла на запад. Хорек нашел старый ствол ивы, копьем столкнул его с берега, вброд догнал бревно и взобрался наверх. Балансируя на плывущем по течению дереве, хорек достал из дорожного мешка лепешки и засахаренные фрукты. Где-то вдали виднелись высокие горы.
ГЛАВА 37
Только в середине дня друзья тронулись в путь. Тогет не умолкая перечислял свои любимые кушанья, и Бриони ему не мешала, зная, что он просто хочет отвлечь себя от головной боли и невеселых мыслей.
В гастрономический перечень входил терносливовый пудинг, ягодный крем, летний салат, картошка с луком и много еще всяческих вкусностей.
За разговором они сами не заметили, как вышли на берег реки. Поблизости не было видно никаких признаков жизни. Впереди за небольшим склоном лежала зеленая равнина. Спустившись с бугра, друзья устроились с подветренной стороны и разомлели на солнце. Тогет уже мерно похрапывал и веки Бриони смежил сон, когда издалека послышалась песня, а затем показался грубо сколоченный плот с дымящейся хибарой посредине. У румпеля склонился толстый разухабистый еж. Над его головой вдоль плота была протянута веревка, на которой развевалось разноцветное белье. Бриони, зайдя в воду, принялась размахивать лапами:
— Эй, на плоту! Не прихватишь ли двух пассажиров?
Еж в широкой улыбке обнажил белые зубы:
— Давай забирайся, мышка, сейчас подойду ближе.
Он направил свою махину к берегу, так что чуть было не посадил ее на мель.
— Двоих, говоришь, а где же второй? — осведомился он.
— Урр, второй это я — бедный раненый крот. — Схватившись лапой за голову, из-за бугра показался Тогет.
Из хибарки вышла ежиха, верхняя юбка которой на ветру вздымалась и обнажала толстый слой нижних юбок.
— Эй, Дадл Иглоголов, утиная твоя башка, — тотчас принялась она бранить мужа, — чего стоишь как памятник? Бери беднягу крота с мышкой на борт, и давай накормим их!
Почтительно дернув себя за иголки на голове, еж ответил:
— Слушаюсь, Тути, мой нежный полевой цветочек.
Изнутри хижина была обставлена безвкусно, но броско: кричаще-яркие скатерть с занавесками, толстые аляповатые циновки на полу и большая квадратная печь, на которой кипели и булькали всякие кушанья. Бриони с Тогетом усадили за полукруглый, пристроенный к окну стол и для начала, чтобы взбодриться, предложили выпить репо-малинового вина. Тем временем Тути суетилась у печи, а ее муж за стеной обувал на прогулку двух маленьких ежат — Розалию и Арундо.
Хозяева готовили обед, а Бриони с Тогетом тем временем поведали им свою историю. Дадл отхлебнул супа с ложки, трижды причмокнул и пробормотал:
— Не хватает чуток фенхеля, великолепная травка, люблю добавлять ее во все блюда. А что до вашего хорька, доложу я вам, то пойдет он скорее всего вдоль реки, если, конечно, у него голова на месте, — другой дороги нет.
Тути поставила на стол свежий хлеб, и Тогет потянулся за ним, но тут же схлопотал от Тути по лапе.
— Убери клешню! Ты хуже моего Дадла. Вот что, мои дорогие, вы можете жить тут сколько надо, пока не найдете своего хорька. Но зарубите себе на носу: если кто прикоснется к еде прежде, чем стол будет накрыт, не успеет и глазом моргнуть, как я ему хвост отрублю. Ясно?
Она смерила Тогета взглядом, тот в ответ лишь испуганно закивал.
Когда все было готово, играющих ежат позвали к столу. Дадл, отчалив от берега, принайтовал румпель, и плот поплыл по течению.
Следующей ночью, когда Покров спал на ивовом стволе, у реки появился небольшой уклон. На развилке реки бурное течение подхватило бревно и понесло его вместе со спящим хорьком по порожистому притоку к водопаду, в сторону от маячивших вдали гор.
В гастрономический перечень входил терносливовый пудинг, ягодный крем, летний салат, картошка с луком и много еще всяческих вкусностей.
За разговором они сами не заметили, как вышли на берег реки. Поблизости не было видно никаких признаков жизни. Впереди за небольшим склоном лежала зеленая равнина. Спустившись с бугра, друзья устроились с подветренной стороны и разомлели на солнце. Тогет уже мерно похрапывал и веки Бриони смежил сон, когда издалека послышалась песня, а затем показался грубо сколоченный плот с дымящейся хибарой посредине. У румпеля склонился толстый разухабистый еж. Над его головой вдоль плота была протянута веревка, на которой развевалось разноцветное белье. Бриони, зайдя в воду, принялась размахивать лапами:
— Эй, на плоту! Не прихватишь ли двух пассажиров?
Еж в широкой улыбке обнажил белые зубы:
— Давай забирайся, мышка, сейчас подойду ближе.
Он направил свою махину к берегу, так что чуть было не посадил ее на мель.
— Двоих, говоришь, а где же второй? — осведомился он.
— Урр, второй это я — бедный раненый крот. — Схватившись лапой за голову, из-за бугра показался Тогет.
Из хибарки вышла ежиха, верхняя юбка которой на ветру вздымалась и обнажала толстый слой нижних юбок.
— Эй, Дадл Иглоголов, утиная твоя башка, — тотчас принялась она бранить мужа, — чего стоишь как памятник? Бери беднягу крота с мышкой на борт, и давай накормим их!
Почтительно дернув себя за иголки на голове, еж ответил:
— Слушаюсь, Тути, мой нежный полевой цветочек.
Изнутри хижина была обставлена безвкусно, но броско: кричаще-яркие скатерть с занавесками, толстые аляповатые циновки на полу и большая квадратная печь, на которой кипели и булькали всякие кушанья. Бриони с Тогетом усадили за полукруглый, пристроенный к окну стол и для начала, чтобы взбодриться, предложили выпить репо-малинового вина. Тем временем Тути суетилась у печи, а ее муж за стеной обувал на прогулку двух маленьких ежат — Розалию и Арундо.
Хозяева готовили обед, а Бриони с Тогетом тем временем поведали им свою историю. Дадл отхлебнул супа с ложки, трижды причмокнул и пробормотал:
— Не хватает чуток фенхеля, великолепная травка, люблю добавлять ее во все блюда. А что до вашего хорька, доложу я вам, то пойдет он скорее всего вдоль реки, если, конечно, у него голова на месте, — другой дороги нет.
Тути поставила на стол свежий хлеб, и Тогет потянулся за ним, но тут же схлопотал от Тути по лапе.
— Убери клешню! Ты хуже моего Дадла. Вот что, мои дорогие, вы можете жить тут сколько надо, пока не найдете своего хорька. Но зарубите себе на носу: если кто прикоснется к еде прежде, чем стол будет накрыт, не успеет и глазом моргнуть, как я ему хвост отрублю. Ясно?
Она смерила Тогета взглядом, тот в ответ лишь испуганно закивал.
Когда все было готово, играющих ежат позвали к столу. Дадл, отчалив от берега, принайтовал румпель, и плот поплыл по течению.
Следующей ночью, когда Покров спал на ивовом стволе, у реки появился небольшой уклон. На развилке реки бурное течение подхватило бревно и понесло его вместе со спящим хорьком по порожистому притоку к водопаду, в сторону от маячивших вдали гор.
ГЛАВА 38
В Саламандастрон пришло то же дождливое утро, которое заставило Бриони с Тогетом прятаться в сосновой роще. Звери Сварта ютились среди прибрежных скал, стараясь защитить от ливня дымящиеся костры. Сварт, растянувшись на земле, коротал время в обществе капитанов и Темнухи; их костер укрывал от дождя холст старой палатки, прикрепленный к выступу скалы. Все окружение предводителя пребывало в молчании, не зная настроения своего вождя. Сам же Сварт, а также Темнуха свой последний план держали от всех в секрете.
Они устремили взор на вершину горы, которая утопала в туманной дымке. Хотя Сварт с вещуньей молчали, оба они думали об одном и том же. Удалось ли Призраку проникнуть в горные туннели и пещеры и подкрасться к их смертельному врагу Блику со своим смертоносным каменным ножом?
Призрак же тем временем уже проделал полпути до окна спальных покоев барсука и прилег на горном выступе, чтобы отдышаться. Этот горностай был хилым зверем, зато природа щедро наделила его коварством и невероятной способностью маскироваться. Правда, на этом его таланты и заканчивались. До промокших насквозь ушей убийцы донесся стук и звон посуды — в трапезной звери завтракали. Проверив, не промок ли его смертоносный нож в ножнах, Призрак принялся карабкаться дальше по мокрой и скользкой от дождя каменной поверхности горы.
Фолриг и Радл, эти два неунывающих балагура, не упускали случая пошутить, когда выпадала такая возможность. А вот обжора Порти чувством юмора был слегка обделен и представлял собой великолепную мишень для их острот. За завтраком Блик сам дал им для этого повод.
В трапезную после утреннего несения караула свалились Фолриг и Радл. Расталкивая всех по дороге локтями, они добрались до Блика и принялись уплетать его горячие овсяные лепешки.
— Эй ты, образина, подвинься, уступи место двум изголодавшимся речным псам! Мы сейчас упадем в обморок и готовы сожрать любого, кто попадется на пути.
Большой барсук подвинул им черносмородиновый пирог и мятный чай.
— Эй, вы, — сухо произнес он, когда те жадно накинулись на завтрак, — видите вон того толстого зайца Порти? Это едок так едок: пока он ждет еды, может сожрать вас обоих вместе с вашим домом и его содержимым. Только взгляните на него!
Забыв про завтрак, выдры с открытыми ртами уставились на Порти. С невероятной скоростью тот уничтожал всю еду, до которой мог дотянуться.
— Ну дает! — в восхищении заметил Радл. — Слушай, друг, надо познакомиться поближе с этим толстым мешком провизии.
После завтрака Блик удалился в свои покои. Вместе с Саблезубом и полковником Сандгалом он стоял у окна и глядел на промокших насквозь зверей Сварта, скучившихся вокруг своих дымящих костров. Протерев монокль, полковник прислушался к звукам дождя.
— Хороший дождь! — отметил он. — В самый раз им пораскинуть умом о своем жалком положении. Вид у них, как я погляжу, не из лучших.
Блик принял решение:
Они устремили взор на вершину горы, которая утопала в туманной дымке. Хотя Сварт с вещуньей молчали, оба они думали об одном и том же. Удалось ли Призраку проникнуть в горные туннели и пещеры и подкрасться к их смертельному врагу Блику со своим смертоносным каменным ножом?
Призрак же тем временем уже проделал полпути до окна спальных покоев барсука и прилег на горном выступе, чтобы отдышаться. Этот горностай был хилым зверем, зато природа щедро наделила его коварством и невероятной способностью маскироваться. Правда, на этом его таланты и заканчивались. До промокших насквозь ушей убийцы донесся стук и звон посуды — в трапезной звери завтракали. Проверив, не промок ли его смертоносный нож в ножнах, Призрак принялся карабкаться дальше по мокрой и скользкой от дождя каменной поверхности горы.
Фолриг и Радл, эти два неунывающих балагура, не упускали случая пошутить, когда выпадала такая возможность. А вот обжора Порти чувством юмора был слегка обделен и представлял собой великолепную мишень для их острот. За завтраком Блик сам дал им для этого повод.
В трапезную после утреннего несения караула свалились Фолриг и Радл. Расталкивая всех по дороге локтями, они добрались до Блика и принялись уплетать его горячие овсяные лепешки.
— Эй ты, образина, подвинься, уступи место двум изголодавшимся речным псам! Мы сейчас упадем в обморок и готовы сожрать любого, кто попадется на пути.
Большой барсук подвинул им черносмородиновый пирог и мятный чай.
— Эй, вы, — сухо произнес он, когда те жадно накинулись на завтрак, — видите вон того толстого зайца Порти? Это едок так едок: пока он ждет еды, может сожрать вас обоих вместе с вашим домом и его содержимым. Только взгляните на него!
Забыв про завтрак, выдры с открытыми ртами уставились на Порти. С невероятной скоростью тот уничтожал всю еду, до которой мог дотянуться.
— Ну дает! — в восхищении заметил Радл. — Слушай, друг, надо познакомиться поближе с этим толстым мешком провизии.
После завтрака Блик удалился в свои покои. Вместе с Саблезубом и полковником Сандгалом он стоял у окна и глядел на промокших насквозь зверей Сварта, скучившихся вокруг своих дымящих костров. Протерев монокль, полковник прислушался к звукам дождя.
— Хороший дождь! — отметил он. — В самый раз им пораскинуть умом о своем жалком положении. Вид у них, как я погляжу, не из лучших.
Блик принял решение: