Страница:
Люди переговариваются между собой приглушенными, невнятными голосами. Здесь и мужчины, и женщины. Кто из них кто – Томас не разбирает.
Он вообще не может понять, что происходит.
Только взгляды. Обрывки беседы. И все страшно пугает.
– Придется углубиться в его мозг и мозг девочки.
– Они выдержат?
– Вы понимаете, насколько это потрясающее открытие! Вспышка – внутри его.
– Он может умереть.
– Хуже будет, если выживет.
Наконец Томас слышит последнюю фразу, хоть что-то, от чего не бросает в дрожь:
– Или же он и другие спасут нас. Спасут всех.
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Он вообще не может понять, что происходит.
Только взгляды. Обрывки беседы. И все страшно пугает.
– Придется углубиться в его мозг и мозг девочки.
– Они выдержат?
– Вы понимаете, насколько это потрясающее открытие! Вспышка – внутри его.
– Он может умереть.
– Хуже будет, если выживет.
Наконец Томас слышит последнюю фразу, хоть что-то, от чего не бросает в дрожь:
– Или же он и другие спасут нас. Спасут всех.
Глава девятая
Томас проснулся.
В мозг, через уши, словно забили сосульки.
Он попробовал встать, и комната завертелась перед глазами; его замутило. Затем пришли мучительные воспоминания: об угрозах Терезы и о сне. Кто были те люди в зеленом? Настоящие ли они? И правду ли говорили о его мозге?
– Рад, что ты еще спать не разучился.
Сквозь полуопущенные веки он увидел Ньюта. Друг стоял у кровати.
– Надолго я вырубился? – спросил Томас, стараясь загнать мысли о Терезе и сне – или же воспоминании? – в самый дальний и темный уголок мозга. Погоревать можно и после.
Глянув на часы, Ньют сказал:
– На пару часов. Народ как увидел, что ты спишь, сразу расслабился. И правильно, делать все равно больше нечего. Остается сидеть и ждать. Выхода мы не нашли.
Сдерживая стон, Томас сел на кровати и прислонился спиной к стенке за изголовьем.
– Пожрать есть чего?
– Нет. Хотя какой смысл проделывать такие махинации? Дурить нас, перетаскивать с места на место, чтобы затем уморить голодом? Скоро что-то переменится. Помню, как первая партия наших прибыла в Глэйд. Я, Алби, Минхо, еще ребята… Изначальные глэйдеры.
Последнюю фразу Ньют произнес далеко не без сарказма.
Заинтригованный, Томас удивился себе: ведь он и не задумывался, какой была жизнь в Глэйде вначале.
– И чем мы напоминаем первую группу?
Ньют сосредоточенно уставился на кирпичную кладку за окном.
– Мы проснулись посреди дня, лежа на земле у дверей Ящика. Память стерта. Правда, мы как-то быстро сошлись и перестали паниковать. Тридцать человек, напуганы, растеряны, и все без понятия, как очутились на ферме и что надо делать. Потом решили: раз мы в одной яме, то хорошо бы осмотреться. Вскоре мы обзавелись хозяйством, каждому нашлась работа.
Головная боль постепенно уменьшилась, и Томас с интересом слушал, с чего начиналась община. Кусков головоломки, возвращенных Метаморфозой, было слишком мало, чтобы составить полную картину, сформировать устойчивые воспоминания.
– Создатели все подготовили к вашему прибытию? Ну посевы там, стада?
Не отрывая взгляда от кирпичей, Ньют кивнул.
– Мы вкалывали, чтобы поддерживать хозяйство в порядке. День за днем, метод научного тыка себя оправдал.
– Ну а… почему сейчас ты вспомнил первые дни?
Наконец Ньют посмотрел на Томаса.
– Тогда мы думали, что в происходящем есть смысл. Если нас хотели просто убить, зачем тогда заслали на поляну с домом, амбаром и скотиной? Выбора не оставалось, вот мы и принялись обживаться, исследовать местность.
– Мы осмотрелись. Скотины нет, жратвы нет, и Лабиринта тоже.
– Какая разница! Принцип один – мы здесь зачем-то. И нам предстоит выяснить зачем.
– Если с голоду не передохнем.
Ньют указал на уборную.
– Вода есть, так что несколько дней протянем. Ждем перемен.
В глубине души Томас был согласен с Ньютом, а спорил лишь затем, чтобы избавиться от сомнений.
– Как насчет висельников? Вдруг те люди спасали нас по-настоящему? Их казнили, и мы теперь в жопе? Вдруг мы не оправдали оказанного доверия и остается подохнуть?
Ньют громко рассмеялся.
– Ты депрессующий кусок кланка! Если учесть магическим образом исчезнувшие трупы и кирпичные стены за окнами, это скорее похоже на Лабиринт. Вещи странные, необъяснимые… короче, тайна, покрытая мраком. Может, нам дали очередное задание, проверяют? Фиг проссышь. Однако шанс есть, как и в Лабиринте. Зуб даю.
– Ну да, – согласился Томас, гадая, не рассказать ли о своем сне. В конце концов он решил приберечь исповедь на потом. – Надеюсь, ты прав. Пока не появятся гриверы, с нами ничего не случится.
Не успел Томас договорить, как Ньют покачал головой.
– Чувак, поаккуратней с желаниями. Вдруг чего пришлют?
Перед мысленным взором Томаса встала Тереза, и всякое желание говорить улетучилось.
– Кто теперь за шута? – через силу спросил он.
– Хотя бы я, – ответил Ньют, поднимаясь на ноги. – Пойду прикольну кого-нибудь, пока не начался кипеж. Да и голоден я что-то.
– Аккуратней с желаниями.
– Заметано.
Ньют ушел, и Томас принял лежачее положение, вгляделся в дно верхней койки. Стоило опустить веки, как в темноте разума всплыл образ Терезы. Томас резко открыл глаза. Если он хочет пройти Испытание, то лучше на время позабыть подругу.
Голод. В желудке словно заперли зверя. Спустя три дня без еды зверюга уже рычал и скалил зубы, намереваясь тупыми когтями пробить себе дорогу наружу. Томас чувствовал его каждую секунду каждой минуты каждого часа. Он постоянно пил воду из-под крана в тщетных попытках унять животное. Казалось, питье, напротив, прибавляет врагу сил, делая Томаса все слабее.
Другие, хоть и не жаловались, чувствовали то же. Они ходили кругами по комнате, опустив головы и приоткрыв рты, словно каждый шаг уничтожал тысячу калорий. Бесконечно облизывая губы, ребята держались за животы, как будто пытаясь унять рычащего зверя. Глэйдеры старались как можно меньше двигаться: ходили только в туалет да попить воды. Как и Томас, они лежали на кроватях, бледные, обессиленные; глаза у всех запали.
Глэйдеров будто свалила гнойная болезнь, и, глядя на товарищей, Томас лишний раз убеждался в неотвратимости смерти. Голод служил лишним напоминанием, что нельзя о ней забывать.
Вялый сон. Ванная. Вода. Доплестись до кровати. Вялый сон – уже без снов-воспоминаний.
Порочный круг действий нарушался редкими мыслями о Терезе. Ее последние – грубые – речи пусть и немного, но смягчали перспективу смерти. После Лабиринта и гибели Чака Тереза была единственной соломинкой надежды, за которую хватался Томас. И вот ее не стало. Нет еды, и прошло три долгих дня…
Остались голод, страдание.
Томас перестал смотреть на часы – от этого время тянулось мучительней, а тело лишний раз вспоминало, как давно его не снабжали едой.
В середине третьего дня из столовой донеслось гудение. Томас посмотрел на дверь.
Надо встать, пойти и проверить… Разум погрузился в очередную туманную полудрему. Может, гудение послышалось? Нет, вот оно, раздалось вновь.
Томас приказал себе встать, но сил не хватило и он вновь уснул.
– Томас.
Минхо. Его голос окреп, стал звонче.
– Томас. Проснись, чувак.
Очнувшись, Томас порадовался, что пережил еще одно погружение в сон. Перед глазами все плыло, и поначалу он не поверил в реальность увиденного: красное, круглое, в зеленых прожилках, блестит. Когда зрение окончательно прояснилось, Томас почувствовал, будто заглянул в рай.
Яблоко. Всего в нескольких дюймах от носа.
– Откуда… – Единственное слово забрало силы, и фразу Томас не закончил.
– Просто ешь, – сказал Минхо и смачно захрустел фруктом.
Собрав остатки сил, Томас приподнялся на локте, схватил яблоко и повалился обратно. Поднеся плод ко рту, слегка надкусил.
О, этот сок, его вкус – само блаженство, великолепие!
Мыча от удовольствия, Томас догрыз яблоко до сердцевины быстрее, чем Минхо.
– Полегче, хомяк, – посоветовал куратор. – Будешь так шамать с голодухи – проблюешься, верняк. Вот, держи еще тыблоко. На этот раз ешь медленней.
Даже не сказав спасибо, Томас впился в яблоко зубами. Давиться не стал, отдавая должное каждому кусочку. Мало-помалу силы возвращались.
– Хорошо, – пробормотал Томас. – Кланк мне в глотку, как хорошо!
– Ты по-прежнему коряво говоришь на нашем сленге, – заметил Минхо и надкусил яблоко.
– Откуда фрукты? – спросил Томас, не обратив внимания на придирку.
Минхо чуть помолчал с набитым ртом, затем проглотил кусок и ответил.
– Нашли в столовке. А вместе с едой и… кое-что еще. Шанки, которые обнаружили хавчик, говорят, типа заглядывали в столовку парой минут раньше и ничего не видели. Ну мне-то что? По фигу.
Томас сел на кровати, свесив ноги.
– Так что еще нашлось?
Откусив от яблока, Минхо кивнул в сторону столовой.
– Иди сам посмотри.
Закатив глаза, Томас медленно поднялся. Проклятая слабость еще не покинула тела, и он чувствовал себя так, словно его выпотрошили, оставив кости да сухожилия. Впрочем, на ногах Томас стоял крепче, нежели в последний раз, когда, подобно ожившему трупу, брел до ванной и обратно.
Убедившись наконец, что равновесие не покинет его, Томас отправился в столовую. Всего три дня назад она была полна трупов, а сегодня глэйдеры столпились в ней у горы пищи: фрукты, овощи, какие-то пакетики появились из ниоткуда, словно сами по себе.
Томас их как будто и не заметил. Его внимание приковало нечто на другом конце зала. Чтобы не упасть, Томас оперся рукой о стену.
Напротив двери в спаленку стоял большой деревянный стол. За ним, закинув ноги на крышку, сидел худой мужчина в белом костюме.
Незнакомец читал книгу.
В мозг, через уши, словно забили сосульки.
Он попробовал встать, и комната завертелась перед глазами; его замутило. Затем пришли мучительные воспоминания: об угрозах Терезы и о сне. Кто были те люди в зеленом? Настоящие ли они? И правду ли говорили о его мозге?
– Рад, что ты еще спать не разучился.
Сквозь полуопущенные веки он увидел Ньюта. Друг стоял у кровати.
– Надолго я вырубился? – спросил Томас, стараясь загнать мысли о Терезе и сне – или же воспоминании? – в самый дальний и темный уголок мозга. Погоревать можно и после.
Глянув на часы, Ньют сказал:
– На пару часов. Народ как увидел, что ты спишь, сразу расслабился. И правильно, делать все равно больше нечего. Остается сидеть и ждать. Выхода мы не нашли.
Сдерживая стон, Томас сел на кровати и прислонился спиной к стенке за изголовьем.
– Пожрать есть чего?
– Нет. Хотя какой смысл проделывать такие махинации? Дурить нас, перетаскивать с места на место, чтобы затем уморить голодом? Скоро что-то переменится. Помню, как первая партия наших прибыла в Глэйд. Я, Алби, Минхо, еще ребята… Изначальные глэйдеры.
Последнюю фразу Ньют произнес далеко не без сарказма.
Заинтригованный, Томас удивился себе: ведь он и не задумывался, какой была жизнь в Глэйде вначале.
– И чем мы напоминаем первую группу?
Ньют сосредоточенно уставился на кирпичную кладку за окном.
– Мы проснулись посреди дня, лежа на земле у дверей Ящика. Память стерта. Правда, мы как-то быстро сошлись и перестали паниковать. Тридцать человек, напуганы, растеряны, и все без понятия, как очутились на ферме и что надо делать. Потом решили: раз мы в одной яме, то хорошо бы осмотреться. Вскоре мы обзавелись хозяйством, каждому нашлась работа.
Головная боль постепенно уменьшилась, и Томас с интересом слушал, с чего начиналась община. Кусков головоломки, возвращенных Метаморфозой, было слишком мало, чтобы составить полную картину, сформировать устойчивые воспоминания.
– Создатели все подготовили к вашему прибытию? Ну посевы там, стада?
Не отрывая взгляда от кирпичей, Ньют кивнул.
– Мы вкалывали, чтобы поддерживать хозяйство в порядке. День за днем, метод научного тыка себя оправдал.
– Ну а… почему сейчас ты вспомнил первые дни?
Наконец Ньют посмотрел на Томаса.
– Тогда мы думали, что в происходящем есть смысл. Если нас хотели просто убить, зачем тогда заслали на поляну с домом, амбаром и скотиной? Выбора не оставалось, вот мы и принялись обживаться, исследовать местность.
– Мы осмотрелись. Скотины нет, жратвы нет, и Лабиринта тоже.
– Какая разница! Принцип один – мы здесь зачем-то. И нам предстоит выяснить зачем.
– Если с голоду не передохнем.
Ньют указал на уборную.
– Вода есть, так что несколько дней протянем. Ждем перемен.
В глубине души Томас был согласен с Ньютом, а спорил лишь затем, чтобы избавиться от сомнений.
– Как насчет висельников? Вдруг те люди спасали нас по-настоящему? Их казнили, и мы теперь в жопе? Вдруг мы не оправдали оказанного доверия и остается подохнуть?
Ньют громко рассмеялся.
– Ты депрессующий кусок кланка! Если учесть магическим образом исчезнувшие трупы и кирпичные стены за окнами, это скорее похоже на Лабиринт. Вещи странные, необъяснимые… короче, тайна, покрытая мраком. Может, нам дали очередное задание, проверяют? Фиг проссышь. Однако шанс есть, как и в Лабиринте. Зуб даю.
– Ну да, – согласился Томас, гадая, не рассказать ли о своем сне. В конце концов он решил приберечь исповедь на потом. – Надеюсь, ты прав. Пока не появятся гриверы, с нами ничего не случится.
Не успел Томас договорить, как Ньют покачал головой.
– Чувак, поаккуратней с желаниями. Вдруг чего пришлют?
Перед мысленным взором Томаса встала Тереза, и всякое желание говорить улетучилось.
– Кто теперь за шута? – через силу спросил он.
– Хотя бы я, – ответил Ньют, поднимаясь на ноги. – Пойду прикольну кого-нибудь, пока не начался кипеж. Да и голоден я что-то.
– Аккуратней с желаниями.
– Заметано.
Ньют ушел, и Томас принял лежачее положение, вгляделся в дно верхней койки. Стоило опустить веки, как в темноте разума всплыл образ Терезы. Томас резко открыл глаза. Если он хочет пройти Испытание, то лучше на время позабыть подругу.
Голод. В желудке словно заперли зверя. Спустя три дня без еды зверюга уже рычал и скалил зубы, намереваясь тупыми когтями пробить себе дорогу наружу. Томас чувствовал его каждую секунду каждой минуты каждого часа. Он постоянно пил воду из-под крана в тщетных попытках унять животное. Казалось, питье, напротив, прибавляет врагу сил, делая Томаса все слабее.
Другие, хоть и не жаловались, чувствовали то же. Они ходили кругами по комнате, опустив головы и приоткрыв рты, словно каждый шаг уничтожал тысячу калорий. Бесконечно облизывая губы, ребята держались за животы, как будто пытаясь унять рычащего зверя. Глэйдеры старались как можно меньше двигаться: ходили только в туалет да попить воды. Как и Томас, они лежали на кроватях, бледные, обессиленные; глаза у всех запали.
Глэйдеров будто свалила гнойная болезнь, и, глядя на товарищей, Томас лишний раз убеждался в неотвратимости смерти. Голод служил лишним напоминанием, что нельзя о ней забывать.
Вялый сон. Ванная. Вода. Доплестись до кровати. Вялый сон – уже без снов-воспоминаний.
Порочный круг действий нарушался редкими мыслями о Терезе. Ее последние – грубые – речи пусть и немного, но смягчали перспективу смерти. После Лабиринта и гибели Чака Тереза была единственной соломинкой надежды, за которую хватался Томас. И вот ее не стало. Нет еды, и прошло три долгих дня…
Остались голод, страдание.
Томас перестал смотреть на часы – от этого время тянулось мучительней, а тело лишний раз вспоминало, как давно его не снабжали едой.
В середине третьего дня из столовой донеслось гудение. Томас посмотрел на дверь.
Надо встать, пойти и проверить… Разум погрузился в очередную туманную полудрему. Может, гудение послышалось? Нет, вот оно, раздалось вновь.
Томас приказал себе встать, но сил не хватило и он вновь уснул.
– Томас.
Минхо. Его голос окреп, стал звонче.
– Томас. Проснись, чувак.
Очнувшись, Томас порадовался, что пережил еще одно погружение в сон. Перед глазами все плыло, и поначалу он не поверил в реальность увиденного: красное, круглое, в зеленых прожилках, блестит. Когда зрение окончательно прояснилось, Томас почувствовал, будто заглянул в рай.
Яблоко. Всего в нескольких дюймах от носа.
– Откуда… – Единственное слово забрало силы, и фразу Томас не закончил.
– Просто ешь, – сказал Минхо и смачно захрустел фруктом.
Собрав остатки сил, Томас приподнялся на локте, схватил яблоко и повалился обратно. Поднеся плод ко рту, слегка надкусил.
О, этот сок, его вкус – само блаженство, великолепие!
Мыча от удовольствия, Томас догрыз яблоко до сердцевины быстрее, чем Минхо.
– Полегче, хомяк, – посоветовал куратор. – Будешь так шамать с голодухи – проблюешься, верняк. Вот, держи еще тыблоко. На этот раз ешь медленней.
Даже не сказав спасибо, Томас впился в яблоко зубами. Давиться не стал, отдавая должное каждому кусочку. Мало-помалу силы возвращались.
– Хорошо, – пробормотал Томас. – Кланк мне в глотку, как хорошо!
– Ты по-прежнему коряво говоришь на нашем сленге, – заметил Минхо и надкусил яблоко.
– Откуда фрукты? – спросил Томас, не обратив внимания на придирку.
Минхо чуть помолчал с набитым ртом, затем проглотил кусок и ответил.
– Нашли в столовке. А вместе с едой и… кое-что еще. Шанки, которые обнаружили хавчик, говорят, типа заглядывали в столовку парой минут раньше и ничего не видели. Ну мне-то что? По фигу.
Томас сел на кровати, свесив ноги.
– Так что еще нашлось?
Откусив от яблока, Минхо кивнул в сторону столовой.
– Иди сам посмотри.
Закатив глаза, Томас медленно поднялся. Проклятая слабость еще не покинула тела, и он чувствовал себя так, словно его выпотрошили, оставив кости да сухожилия. Впрочем, на ногах Томас стоял крепче, нежели в последний раз, когда, подобно ожившему трупу, брел до ванной и обратно.
Убедившись наконец, что равновесие не покинет его, Томас отправился в столовую. Всего три дня назад она была полна трупов, а сегодня глэйдеры столпились в ней у горы пищи: фрукты, овощи, какие-то пакетики появились из ниоткуда, словно сами по себе.
Томас их как будто и не заметил. Его внимание приковало нечто на другом конце зала. Чтобы не упасть, Томас оперся рукой о стену.
Напротив двери в спаленку стоял большой деревянный стол. За ним, закинув ноги на крышку, сидел худой мужчина в белом костюме.
Незнакомец читал книгу.
Глава десятая
Целую минуту Томас пялился на мужчину – тот преспокойно читал. Казалось, для него это привычный ритуал, отработанный в течение жизни. Томас присмотрелся к незнакомцу: редкие черные волосенки, зачесанные поперек лысины, длинный нос, сбитый чуть вправо, резвые глазки бегают туда-сюда по строкам. Неизвестный одновременно выглядел и расслабленным, и нервным.
И этот белый костюм: брюки, сорочка, пиджак. Носки, туфли. Все – белое.
Какого черта?!
Томас посмотрел на глэйдеров, жующих фрукты и мюсли. Сейчас им было не до человека в белом.
– Кто этот тип? – спросил Томас, ни к кому конкретно не обращаясь.
Оторвавшись от еды, один из парней ответил:
– Молчит, не колется. Велел ждать, пока он не будет готов. – Парень пожал плечами, мол, подумаешь, эка невидаль, и принялся доедать надкусанную дольку апельсина.
Томас перевел взгляд на незнакомца в белом – тот никуда не делся. Лишь перевернул с тихим шелестом страницу и продолжил впитывать слова.
Ошеломленный, чувствуя, как желудок урчит, требует еще еды, Томас направился к столу. Надо же, проснуться и застать такое…
– Осторожно, – предупредил его товарищ, но было поздно.
Томас врезался в невидимую стену – чуть не разбив носа о холодное стекло. Отшатнувшись и по-тирая ушибленное место, он прищурился. И как не заметил барьера?!
Сколько Томас ни вглядывался, он не увидел ни отражений, ни пятнышка. Впереди – чистый воздух. И мужчина в белом даже не шевельнется, будто не замечает никого, ничего.
Вытянув руку, Томас, на этот раз медленнее, пошел вперед, пока наконец не наткнулся на стену невидимого… чего? Вроде бы стекло: гладкое, твердое и холодное. И абсолютно невидимое.
Расстроенный, Томас двинулся сначала влево, затем вправо, ощупывая на ходу это невидимое и плотное нечто. Оно тянулось от стены до стены, не давая подступиться к незнакомцу. Постучав по барьеру, Томас услышал глухие отзвуки ударов. Некоторые из глэйдеров – и Эрис в их числе – сказали, что так уже делали.
Тем временем мужчина в белом театрально вздохнул, убрал ноги со стола и, положив палец на строчку, где остановился, раздраженно посмотрел на Томаса.
– Сколько можно повторять? – произнес он гнусавым тоном, отлично подходящим его бледной морде, редким волосам и костлявой фигуре. А еще костюму, идиотскому белому костюму. Как ни странно, барьер ничуть не приглушал слов. – У нас еще сорок семь минут, прежде чем я инициирую вторую фазу испытаний. Прошу проявить терпение и оставить меня в покое. Вам дано время, чтобы подкрепиться. Настоятельно рекомендую воспользоваться им по назначению, юноша. Теперь, если не возражаете…
Не дожидаясь ответа, незнакомец закинул ноги на столешницу и вернулся к чтению.
Томас будто язык проглотил. Отвернувшись, он прижался спиной к невидимой стене. Что происходит? Наверное, Томас еще спит, ему все снится. Почему-то от одной этой мысли голод усилился, и Томас жадно посмотрел на гору продуктов. Обернулся и увидел в дверном проеме Минхо. Опершись на косяк, друг скрестил на груди руки.
Томас ткнул большим пальцем себе за спину.
– Уже познакомился с нашим новым другом? – ухмыльнулся Минхо. – Тот еще типок. Надо бы и мне раздобыть такой же костюм. Прикольный.
– Я что, сплю? – спросил Томас.
– Нет, не спишь. И лучше пошамкай, смотреть на тебя страшно. Ты на Крысуна похож, этого, который читает.
Томас сам поразился, как быстро он перестал удивляться странности происходящего. Вновь пришло знакомое отупение. Первый шок миновал, ничто не казалось необычным. Теперь все было в пределах нормы.
Отбросив лишние мысли, Томас направился к еде. Скушал яблоко, апельсин, пакетик ореховой смеси, батончик мюслей. Тело просило воды, но Томас еще недостаточно восстановил силы.
– Притормози, – посоветовал Минхо. – У нас тут шанки блюют вовсю, слишком много съели. С тебя хватит, чувак.
Томас чувствовал приятную полноту в желудке. Рычащего зверя ни капли не жалко. Минхо прав, еды пока хватит. Кивнув другу, Томас отправился в ванную попить.
Что же приготовил для них человек в белом? «Вторая фаза испытаний…» Что бы это значило?
Через полчаса Томас сел на пол вместе с остальными глэйдерами. Справа от него расположился Минхо, слева – Ньют. Все они смотрели на прозрачный барьер и похожего на ласку мужчину. Тот по-прежнему читал книгу, закинув ноги на столешницу.
Томас радовался, чувствуя, как возвращаются силы.
Когда он зашел в ванную, новичок, Эрис, как-то странно взглянул на него. Словно хотел телепатически передать некую мысль, но побоялся. Не обратив на него внимания, Томас принялся жадно глотать воду из-под крана. Закончив и утерев рот рукавом, он заметил, что Эрис вышел из уборной. Теперь новичок сидел у стены, глядя в пол. Томасу стало жалко Эриса. Если глэйдерам нелегко, то ему в разы хуже. Особенно если они с убитой девочкой были столь же близки, как и Томас с Терезой.
Первым заговорил Минхо.
– По-моему, мы сбрендили, как и те… забыл… шизы? Психи, что ломились к нам в окна. Сидим и ждем, пока Крысун прочтет нам лекцию. Будто это нормально. Будто мы в школе какой. Я че подумал: если бы он хотел сообщить приятные новости, то не стал бы прятаться за невидимой стеной.
– Заткнись и слушай, – попросил его Ньют. – Может, сейчас все закончится.
– А, ну да, – сказал Минхо. – Фрайпан пойдет стругать себе детишек, Уинстон избавится от прыщей, а Томас в кои-то веки улыбнется.
Томас растянул губы в притворной улыбке.
– Ну, вы счастливы?
– Чувак, да ты само уродство!
– Как скажешь.
– Захлопнитесь уже, – прошипел Ньют. – Время пришло.
Крысун – как любезно окрестил незнакомца Минхо – опустил ноги и убрал книгу. Чуть отъехав от стола, он выдвинул один из ящиков, порылся в нем и извлек на свет большую желтую папку, плотно и беспорядочно набитую бумагами.
– Ага, вот оно, – прогнусавил Крысун и положил папку на стол. Открыв ее, оглядел парней. – Благодарю, что так организованно явились на встречу. Теперь я могу выполнить поручение и… сообщить вам новость. Прошу внимания.
– Зачем стена? – прокричал Минхо.
Потянувшись через Томаса, Ньют ударил его в плечо.
– Рот закрой!
Крысун будто не заметил взрыва эмоций.
– Вы здесь благодаря сверхъестественной жажде уцелеть и способности выживать несмотря на мизерные шансы и… прочие трудности. В Глэйд – ваш по крайней мере – было заброшено шестьдесят человек. Еще шестьдесят составили Группу «В».
Стрельнув глазами в сторону Эриса, мужчина медленно обвел взглядом остальных. Может, никто больше и не заметил, но Томасу показалось, будто на новичка Крысун смотрел как на знакомого. К чему бы это?…
– Из начального состава выжила очень небольшая часть. Полагаю, вы уже в курсе: почти все трудности, препятствия нужны лишь для того, чтобы проанализировать ваши реакции. Это даже не эксперимент, это скорее составление… матрицы. Стимуляция инстинктов на территории обреченных и сбор данных. Сложив их вместе, мы совершим величайший прорыв в истории науки и медицины.
Ситуации, в которые мы вас помещали, называются Переменными, и каждая из них тщательно продумана. Скоро я все объясню. В принципе рассказать можно и сейчас, но жизненно необходимо, чтобы вы понимали только одно: все эти проверки служат важной цели. Продолжайте отвечать на Переменные, берегите себя, и наградой вам будет знание, что вы сыграли роль в спасении человеческой расы. Ну и самих себя, разумеется.
Крысун выдержал эффектную паузу, и Томас, вздернув брови, посмотрел на Минхо.
– Чувачок головой стебанулся, – прошептал тот. – Как побег из Лабиринта спасет человечество?
– Я представляю группу под названием «ЭТО ПОРОК», – продолжал Крысун. – Звучит грозно, однако расшифровывается вот как: «Эксперимент «Территория обреченных». Программа оперативного реагирования. Общемировая катастрофа». Никаких угроз, они надуманны. Мы служим одной цели: спасти цивилизацию от катастрофы. Собравшиеся в этой комнате играют ключевую роль в нашем плане. Мы располагаем ресурсами, о которых ни одно правительство в истории общества и помыслить не могло: практически неограниченные денежные запасы, нескончаемый людской капитал и технологии, опережающие самые смелые и хитрые задумки. Доказательства тому вы встретите не единожды, постепенно проходя испытания.
Единственное, что могу сказать: не верьте глазам своим. Или, если на то пошло, разуму. Не зря мы устроили демонстрацию с повешенными и кирпичной кладкой за окнами. Иногда видимое нереально, а невидимое, наоборот, существует. Мы в состоянии манипулировать вашим мозгом и нервными рецепторами. Понимаю, звучит пугающе.
Слабо, очень и очень слабо сказано. «Территория обреченных», вертелось в голове у Томаса, но из-за амнезии он никак не мог припомнить, что значат эти слова. Первый раз Томас увидел надпись «ЭТО ПОРОК» в Лабиринте, на металлической табличке.
Мужчина в белом медленно обвел взглядом глэйдеров. Верхняя губа у него блестела от пота.
– Лабиринт – часть испытаний. Ни одна проверка не проводилась просто так, все Переменные позволяют составлять матрицу ответов на территории обреченных. Побег – часть плана. Битва с гриверами, убийство мальчика по имени Чак, предполагаемое спасение на автобусе… Все – части плана.
Услышав имя Чака, Томас ощутил, как в груди поднимается волна гнева. Ньют успел схватить Томаса и потянуть обратно на пол, не дал вскочить.
Реакция Томаса подстегнула Крысуна. Он вскочил и, упершись руками в стол, подался вперед.
– Вы не покидали пределов Испытаний, а точнее – Первой их фазы. Однако нам по-прежнему не хватает материалов. Приходится повышать ставки. Пришло время Второй фазы, и теперь все усложняется.
И этот белый костюм: брюки, сорочка, пиджак. Носки, туфли. Все – белое.
Какого черта?!
Томас посмотрел на глэйдеров, жующих фрукты и мюсли. Сейчас им было не до человека в белом.
– Кто этот тип? – спросил Томас, ни к кому конкретно не обращаясь.
Оторвавшись от еды, один из парней ответил:
– Молчит, не колется. Велел ждать, пока он не будет готов. – Парень пожал плечами, мол, подумаешь, эка невидаль, и принялся доедать надкусанную дольку апельсина.
Томас перевел взгляд на незнакомца в белом – тот никуда не делся. Лишь перевернул с тихим шелестом страницу и продолжил впитывать слова.
Ошеломленный, чувствуя, как желудок урчит, требует еще еды, Томас направился к столу. Надо же, проснуться и застать такое…
– Осторожно, – предупредил его товарищ, но было поздно.
Томас врезался в невидимую стену – чуть не разбив носа о холодное стекло. Отшатнувшись и по-тирая ушибленное место, он прищурился. И как не заметил барьера?!
Сколько Томас ни вглядывался, он не увидел ни отражений, ни пятнышка. Впереди – чистый воздух. И мужчина в белом даже не шевельнется, будто не замечает никого, ничего.
Вытянув руку, Томас, на этот раз медленнее, пошел вперед, пока наконец не наткнулся на стену невидимого… чего? Вроде бы стекло: гладкое, твердое и холодное. И абсолютно невидимое.
Расстроенный, Томас двинулся сначала влево, затем вправо, ощупывая на ходу это невидимое и плотное нечто. Оно тянулось от стены до стены, не давая подступиться к незнакомцу. Постучав по барьеру, Томас услышал глухие отзвуки ударов. Некоторые из глэйдеров – и Эрис в их числе – сказали, что так уже делали.
Тем временем мужчина в белом театрально вздохнул, убрал ноги со стола и, положив палец на строчку, где остановился, раздраженно посмотрел на Томаса.
– Сколько можно повторять? – произнес он гнусавым тоном, отлично подходящим его бледной морде, редким волосам и костлявой фигуре. А еще костюму, идиотскому белому костюму. Как ни странно, барьер ничуть не приглушал слов. – У нас еще сорок семь минут, прежде чем я инициирую вторую фазу испытаний. Прошу проявить терпение и оставить меня в покое. Вам дано время, чтобы подкрепиться. Настоятельно рекомендую воспользоваться им по назначению, юноша. Теперь, если не возражаете…
Не дожидаясь ответа, незнакомец закинул ноги на столешницу и вернулся к чтению.
Томас будто язык проглотил. Отвернувшись, он прижался спиной к невидимой стене. Что происходит? Наверное, Томас еще спит, ему все снится. Почему-то от одной этой мысли голод усилился, и Томас жадно посмотрел на гору продуктов. Обернулся и увидел в дверном проеме Минхо. Опершись на косяк, друг скрестил на груди руки.
Томас ткнул большим пальцем себе за спину.
– Уже познакомился с нашим новым другом? – ухмыльнулся Минхо. – Тот еще типок. Надо бы и мне раздобыть такой же костюм. Прикольный.
– Я что, сплю? – спросил Томас.
– Нет, не спишь. И лучше пошамкай, смотреть на тебя страшно. Ты на Крысуна похож, этого, который читает.
Томас сам поразился, как быстро он перестал удивляться странности происходящего. Вновь пришло знакомое отупение. Первый шок миновал, ничто не казалось необычным. Теперь все было в пределах нормы.
Отбросив лишние мысли, Томас направился к еде. Скушал яблоко, апельсин, пакетик ореховой смеси, батончик мюслей. Тело просило воды, но Томас еще недостаточно восстановил силы.
– Притормози, – посоветовал Минхо. – У нас тут шанки блюют вовсю, слишком много съели. С тебя хватит, чувак.
Томас чувствовал приятную полноту в желудке. Рычащего зверя ни капли не жалко. Минхо прав, еды пока хватит. Кивнув другу, Томас отправился в ванную попить.
Что же приготовил для них человек в белом? «Вторая фаза испытаний…» Что бы это значило?
Через полчаса Томас сел на пол вместе с остальными глэйдерами. Справа от него расположился Минхо, слева – Ньют. Все они смотрели на прозрачный барьер и похожего на ласку мужчину. Тот по-прежнему читал книгу, закинув ноги на столешницу.
Томас радовался, чувствуя, как возвращаются силы.
Когда он зашел в ванную, новичок, Эрис, как-то странно взглянул на него. Словно хотел телепатически передать некую мысль, но побоялся. Не обратив на него внимания, Томас принялся жадно глотать воду из-под крана. Закончив и утерев рот рукавом, он заметил, что Эрис вышел из уборной. Теперь новичок сидел у стены, глядя в пол. Томасу стало жалко Эриса. Если глэйдерам нелегко, то ему в разы хуже. Особенно если они с убитой девочкой были столь же близки, как и Томас с Терезой.
Первым заговорил Минхо.
– По-моему, мы сбрендили, как и те… забыл… шизы? Психи, что ломились к нам в окна. Сидим и ждем, пока Крысун прочтет нам лекцию. Будто это нормально. Будто мы в школе какой. Я че подумал: если бы он хотел сообщить приятные новости, то не стал бы прятаться за невидимой стеной.
– Заткнись и слушай, – попросил его Ньют. – Может, сейчас все закончится.
– А, ну да, – сказал Минхо. – Фрайпан пойдет стругать себе детишек, Уинстон избавится от прыщей, а Томас в кои-то веки улыбнется.
Томас растянул губы в притворной улыбке.
– Ну, вы счастливы?
– Чувак, да ты само уродство!
– Как скажешь.
– Захлопнитесь уже, – прошипел Ньют. – Время пришло.
Крысун – как любезно окрестил незнакомца Минхо – опустил ноги и убрал книгу. Чуть отъехав от стола, он выдвинул один из ящиков, порылся в нем и извлек на свет большую желтую папку, плотно и беспорядочно набитую бумагами.
– Ага, вот оно, – прогнусавил Крысун и положил папку на стол. Открыв ее, оглядел парней. – Благодарю, что так организованно явились на встречу. Теперь я могу выполнить поручение и… сообщить вам новость. Прошу внимания.
– Зачем стена? – прокричал Минхо.
Потянувшись через Томаса, Ньют ударил его в плечо.
– Рот закрой!
Крысун будто не заметил взрыва эмоций.
– Вы здесь благодаря сверхъестественной жажде уцелеть и способности выживать несмотря на мизерные шансы и… прочие трудности. В Глэйд – ваш по крайней мере – было заброшено шестьдесят человек. Еще шестьдесят составили Группу «В».
Стрельнув глазами в сторону Эриса, мужчина медленно обвел взглядом остальных. Может, никто больше и не заметил, но Томасу показалось, будто на новичка Крысун смотрел как на знакомого. К чему бы это?…
– Из начального состава выжила очень небольшая часть. Полагаю, вы уже в курсе: почти все трудности, препятствия нужны лишь для того, чтобы проанализировать ваши реакции. Это даже не эксперимент, это скорее составление… матрицы. Стимуляция инстинктов на территории обреченных и сбор данных. Сложив их вместе, мы совершим величайший прорыв в истории науки и медицины.
Ситуации, в которые мы вас помещали, называются Переменными, и каждая из них тщательно продумана. Скоро я все объясню. В принципе рассказать можно и сейчас, но жизненно необходимо, чтобы вы понимали только одно: все эти проверки служат важной цели. Продолжайте отвечать на Переменные, берегите себя, и наградой вам будет знание, что вы сыграли роль в спасении человеческой расы. Ну и самих себя, разумеется.
Крысун выдержал эффектную паузу, и Томас, вздернув брови, посмотрел на Минхо.
– Чувачок головой стебанулся, – прошептал тот. – Как побег из Лабиринта спасет человечество?
– Я представляю группу под названием «ЭТО ПОРОК», – продолжал Крысун. – Звучит грозно, однако расшифровывается вот как: «Эксперимент «Территория обреченных». Программа оперативного реагирования. Общемировая катастрофа». Никаких угроз, они надуманны. Мы служим одной цели: спасти цивилизацию от катастрофы. Собравшиеся в этой комнате играют ключевую роль в нашем плане. Мы располагаем ресурсами, о которых ни одно правительство в истории общества и помыслить не могло: практически неограниченные денежные запасы, нескончаемый людской капитал и технологии, опережающие самые смелые и хитрые задумки. Доказательства тому вы встретите не единожды, постепенно проходя испытания.
Единственное, что могу сказать: не верьте глазам своим. Или, если на то пошло, разуму. Не зря мы устроили демонстрацию с повешенными и кирпичной кладкой за окнами. Иногда видимое нереально, а невидимое, наоборот, существует. Мы в состоянии манипулировать вашим мозгом и нервными рецепторами. Понимаю, звучит пугающе.
Слабо, очень и очень слабо сказано. «Территория обреченных», вертелось в голове у Томаса, но из-за амнезии он никак не мог припомнить, что значат эти слова. Первый раз Томас увидел надпись «ЭТО ПОРОК» в Лабиринте, на металлической табличке.
Мужчина в белом медленно обвел взглядом глэйдеров. Верхняя губа у него блестела от пота.
– Лабиринт – часть испытаний. Ни одна проверка не проводилась просто так, все Переменные позволяют составлять матрицу ответов на территории обреченных. Побег – часть плана. Битва с гриверами, убийство мальчика по имени Чак, предполагаемое спасение на автобусе… Все – части плана.
Услышав имя Чака, Томас ощутил, как в груди поднимается волна гнева. Ньют успел схватить Томаса и потянуть обратно на пол, не дал вскочить.
Реакция Томаса подстегнула Крысуна. Он вскочил и, упершись руками в стол, подался вперед.
– Вы не покидали пределов Испытаний, а точнее – Первой их фазы. Однако нам по-прежнему не хватает материалов. Приходится повышать ставки. Пришло время Второй фазы, и теперь все усложняется.
Глава одиннадцатая
Комната погрузилась в тишину.
Умом Томас понимал: ему стоит переживать по поводу абсурдного замечания, будто теперь все усложняется. (Типа прежде было легко!) Стоит бояться. Ведь их мозгами манипулируют. И в то же время стало любопытно: что дальше, что скажет человек в белом? Предупреждение Крысуна в одно ухо влетело и в другое вылетело.
Выждав, казалось, целую вечность, мужчина сел.
– Вы можете подумать, будто Испытания всего лишь проверка способности к выживанию. Внешне Лабиринт таковым и представляется, хотя смею заверить: мы тестируем отнюдь не волю к жизни. Тест на живучесть – только часть эксперимента. Картины в целом вам не понять до самого завершения опытов.
Солнечные вспышки уничтожили большую часть Земли. На планете свирепствует эпидемия доселе неизвестной болезни, которую мы называем Вспышка. Впервые за историю общества правительства всех стран – уцелевших держав – объединились. Совместными усилиями они создали ПОРОК, группу по борьбе с новыми напастями. Вы – основная часть нашего эксперимента, и работать придется изо всех сил. Вынужден огорчить: каждый из вас инфицирован.
Крысун поднял руки, предупреждая волнения и шум среди глэйдеров.
– Тихо, тихо! Не надо волноваться. Вирус проявляет себя не сразу, ему требуется время, чтобы обосноваться в организме носителя. Про симптомы я расскажу. Однако в конце Испытаний наградой станет лекарство, и вы не познаете… разрушительного воздействия Вспышки. Прошу учесть: лишь немногие могут позволить себе лечение.
Рука Томаса взметнулась к горлу, словно боль в нем была первым симптомом. Он вспомнил, как женщина в автобусе рассказывала про болезнь: вирус постепенно разрушает твой мозг, сводит с ума, лишает способности испытывать основные человеческие чувства: сострадание, сопереживание. Вспышка превращала людей в животных.
Вспомнив о шизах, которые ломились в окна спальни, Томас чуть не бросился в ванную – начисто вымыть руки и рот. Человек в белом прав: во второй фазе работать придется изо всех сил.
– Довольно уроков истории и пустой траты времени, – продолжил Крысун. – Мы вас знаем как облупленных. Не важно, что я говорю или что стоит за миссией ПОРОКа. Вы будете стараться любой ценой выполнить свою задачу. В этом мы убедились. Подчиняясь нам, вы спасете себя – добудете лекарство, в котором отчаянно нуждаются многие люди.
Минхо застонал, и Томас, испугавшись, как бы друг не выдал очередной остроты, шикнул, прежде чем тот успел открыть рот.
Крысун посмотрел на кучу бумаг в раскрытой папке, взял один листочек и, не читая, перевернул.
– Вторая фаза, – сказал он, откашлявшись, – Жаровня. Формально начинается завтра утром, в шесть часов. Вы войдете в эту комнату, и в стене позади меня вас будет ждать плоспер. На первый взгляд он представляет собой серую сверкающую стену. Вы все до единого должны пройти через него в течение пяти минут. Подытожу: проход открывается в шесть утра, ровно на пять минут. Всем все ясно?
Томас, словно пригвожденный к месту, наблюдал за Крысуном. Казалось, это не живой человек, а проекция видеозаписи. То же, наверное, чувствовали и прочие глэйдеры – никто не счел нужным отвечать на вопрос мужчины в белом.
А что такое, собственно, этот плоспер?
– Уверен, слуха вы не лишились, – произнес Крысун. – Так. Всем. Все. Ясно?
Томас кивнул; товарищи, сидевшие рядом, пробормотали что-то утвердительное.
– Вот и славно. – Крысун поднял еще листочек и перевернул. – Можем считать, что Испытание «Жаровня» начинается. Правила очень просты: найдите выход наружу и после двигайтесь строго на север, сто миль. Если в течение двух недель достигнете убежища, можете считать Испытание завершенным. Тогда и только тогда вы получите лекарство. Времени на Вторую фазу отводится ровно две недели, с момента как вы пройдете через плоспер. Останетесь здесь – в конце концов умрете.
Томас ожидал, что комната взорвется шумом, протестами, но нет, никто не проронил ни слова. У самого Томаса язык как будто высох и превратился в покрытый коростой пенек.
Крысун резко захлопнул папку, еще больше смяв бумаги, убрал ее в стол, поднялся и, задвинув за собой стул, скрестил руки на груди.
– На самом деле все просто, – произнес он обыденным тоном, словно учил ребят пользоваться душем. – Правил нет, никаких инструкций. Дается минимум припасов и никакой сторонней помощи. Минуете плоспер в указанное время, ищете выход на воздух и преодолеваете дорогу длиной в сотню миль. Найдете убежище или умрете.
Последнее слово вывело наконец ребят из ступора, и на Крысуна обрушился град вопросов:
– Что за плоспер?
– Откуда у нас Вспышка?
– Какие симптомы?
– Что искать в конце сотни миль?
– Что стало с повешенными?
Отвечать Крысун и не думал. Он быстро переводил взгляд темных глаз с одного глэйдера на другого. Наконец остановился на Томасе – тот посмотрел на незнакомца в ответ с ненавистью. С ненавистью к нему, к ПОРОКу, ко всему миру.
– Заткнитесь, шанки! – прикрикнул на парней Минхо, и поток вопросов моментально прекратился. – Только время теряете: эта морда все равно не ответит.
Крысун сдержанно кивнул Минхо, то ли благодаря, то ли признавая мудрость парнишки.
– Сотня миль. Строго на север. Надеюсь, вы справитесь. Помните: вы все инфицированы. Мы вас заразили, чтобы дать стимул работать. В убежище вы гарантированно получите лекарство.
Он развернулся и пошел к стене, словно намереваясь пройти сквозь нее, но в последний миг остановился и, обернувшись, произнес:
– Чуть не забыл. «Жаровни» избежать не получится. Те, кто не пройдет плоспер с шести до пяти минут седьмого, будут казнены… не самым приятным способом. Советую попытать счастья во внешнем мире. Удачи всем.
Сказав так, незнакомец пошел прямо на стену. Невидимый барьер заволокло туманом, а когда дымка рассеялась, Томас не увидел ничего – ни мужчины, ни стола, ни стула.
– Стеб твою налево, – прошептал Минхо.
Умом Томас понимал: ему стоит переживать по поводу абсурдного замечания, будто теперь все усложняется. (Типа прежде было легко!) Стоит бояться. Ведь их мозгами манипулируют. И в то же время стало любопытно: что дальше, что скажет человек в белом? Предупреждение Крысуна в одно ухо влетело и в другое вылетело.
Выждав, казалось, целую вечность, мужчина сел.
– Вы можете подумать, будто Испытания всего лишь проверка способности к выживанию. Внешне Лабиринт таковым и представляется, хотя смею заверить: мы тестируем отнюдь не волю к жизни. Тест на живучесть – только часть эксперимента. Картины в целом вам не понять до самого завершения опытов.
Солнечные вспышки уничтожили большую часть Земли. На планете свирепствует эпидемия доселе неизвестной болезни, которую мы называем Вспышка. Впервые за историю общества правительства всех стран – уцелевших держав – объединились. Совместными усилиями они создали ПОРОК, группу по борьбе с новыми напастями. Вы – основная часть нашего эксперимента, и работать придется изо всех сил. Вынужден огорчить: каждый из вас инфицирован.
Крысун поднял руки, предупреждая волнения и шум среди глэйдеров.
– Тихо, тихо! Не надо волноваться. Вирус проявляет себя не сразу, ему требуется время, чтобы обосноваться в организме носителя. Про симптомы я расскажу. Однако в конце Испытаний наградой станет лекарство, и вы не познаете… разрушительного воздействия Вспышки. Прошу учесть: лишь немногие могут позволить себе лечение.
Рука Томаса взметнулась к горлу, словно боль в нем была первым симптомом. Он вспомнил, как женщина в автобусе рассказывала про болезнь: вирус постепенно разрушает твой мозг, сводит с ума, лишает способности испытывать основные человеческие чувства: сострадание, сопереживание. Вспышка превращала людей в животных.
Вспомнив о шизах, которые ломились в окна спальни, Томас чуть не бросился в ванную – начисто вымыть руки и рот. Человек в белом прав: во второй фазе работать придется изо всех сил.
– Довольно уроков истории и пустой траты времени, – продолжил Крысун. – Мы вас знаем как облупленных. Не важно, что я говорю или что стоит за миссией ПОРОКа. Вы будете стараться любой ценой выполнить свою задачу. В этом мы убедились. Подчиняясь нам, вы спасете себя – добудете лекарство, в котором отчаянно нуждаются многие люди.
Минхо застонал, и Томас, испугавшись, как бы друг не выдал очередной остроты, шикнул, прежде чем тот успел открыть рот.
Крысун посмотрел на кучу бумаг в раскрытой папке, взял один листочек и, не читая, перевернул.
– Вторая фаза, – сказал он, откашлявшись, – Жаровня. Формально начинается завтра утром, в шесть часов. Вы войдете в эту комнату, и в стене позади меня вас будет ждать плоспер. На первый взгляд он представляет собой серую сверкающую стену. Вы все до единого должны пройти через него в течение пяти минут. Подытожу: проход открывается в шесть утра, ровно на пять минут. Всем все ясно?
Томас, словно пригвожденный к месту, наблюдал за Крысуном. Казалось, это не живой человек, а проекция видеозаписи. То же, наверное, чувствовали и прочие глэйдеры – никто не счел нужным отвечать на вопрос мужчины в белом.
А что такое, собственно, этот плоспер?
– Уверен, слуха вы не лишились, – произнес Крысун. – Так. Всем. Все. Ясно?
Томас кивнул; товарищи, сидевшие рядом, пробормотали что-то утвердительное.
– Вот и славно. – Крысун поднял еще листочек и перевернул. – Можем считать, что Испытание «Жаровня» начинается. Правила очень просты: найдите выход наружу и после двигайтесь строго на север, сто миль. Если в течение двух недель достигнете убежища, можете считать Испытание завершенным. Тогда и только тогда вы получите лекарство. Времени на Вторую фазу отводится ровно две недели, с момента как вы пройдете через плоспер. Останетесь здесь – в конце концов умрете.
Томас ожидал, что комната взорвется шумом, протестами, но нет, никто не проронил ни слова. У самого Томаса язык как будто высох и превратился в покрытый коростой пенек.
Крысун резко захлопнул папку, еще больше смяв бумаги, убрал ее в стол, поднялся и, задвинув за собой стул, скрестил руки на груди.
– На самом деле все просто, – произнес он обыденным тоном, словно учил ребят пользоваться душем. – Правил нет, никаких инструкций. Дается минимум припасов и никакой сторонней помощи. Минуете плоспер в указанное время, ищете выход на воздух и преодолеваете дорогу длиной в сотню миль. Найдете убежище или умрете.
Последнее слово вывело наконец ребят из ступора, и на Крысуна обрушился град вопросов:
– Что за плоспер?
– Откуда у нас Вспышка?
– Какие симптомы?
– Что искать в конце сотни миль?
– Что стало с повешенными?
Отвечать Крысун и не думал. Он быстро переводил взгляд темных глаз с одного глэйдера на другого. Наконец остановился на Томасе – тот посмотрел на незнакомца в ответ с ненавистью. С ненавистью к нему, к ПОРОКу, ко всему миру.
– Заткнитесь, шанки! – прикрикнул на парней Минхо, и поток вопросов моментально прекратился. – Только время теряете: эта морда все равно не ответит.
Крысун сдержанно кивнул Минхо, то ли благодаря, то ли признавая мудрость парнишки.
– Сотня миль. Строго на север. Надеюсь, вы справитесь. Помните: вы все инфицированы. Мы вас заразили, чтобы дать стимул работать. В убежище вы гарантированно получите лекарство.
Он развернулся и пошел к стене, словно намереваясь пройти сквозь нее, но в последний миг остановился и, обернувшись, произнес:
– Чуть не забыл. «Жаровни» избежать не получится. Те, кто не пройдет плоспер с шести до пяти минут седьмого, будут казнены… не самым приятным способом. Советую попытать счастья во внешнем мире. Удачи всем.
Сказав так, незнакомец пошел прямо на стену. Невидимый барьер заволокло туманом, а когда дымка рассеялась, Томас не увидел ничего – ни мужчины, ни стола, ни стула.
– Стеб твою налево, – прошептал Минхо.
Глава двенадцатая
И вновь глэйдеры принялись беспорядочно сыпать вопросами. Томас решил поискать уединения в ванной. Правда, пошел он не в большую спальню, а в маленькую. Там сел и, прислонившись спиной к ванне, уставился в пол. Благо, никто за ним следом не отправился.