— Это было бы просто замечательно. — Хелен даже вздохнула, представляя столь заманчивую картину.
Отомстить, не подвергая себя неприятным моментам, — может ли быть что-нибудь лучше?
— Конечно, не хотелось бы приводить его в неистовство… — Невольно Стивен вспомнил ужасные истории с участием взбешенных мужей, о которых читал в последнее время.
— Рис и ухом не поведет. Он живет с оперной певичкой, и это его вполне устраивает.
— Да-да, я тоже что-то слышал об этом… Хелен схватила его за руку:
— Стивен, вы и вправду не шутите? Вы сделаете это для меня? Я буду вам благодарна, не могу даже выразить как!
Он внимательно посмотрел на нее и тут же рассмеялся, его радость Исходила от чистого сердца.
— Хотите знать, на что я трачу свои дни? Пытаюсь набрать голоса. Считаю их, торгуюсь за них, умоляю голосовать…
— Это ведь очень важная работа.
— Не такая уж важная. То, о чем мы говорим сейчас, мне представляется куда важнее. Так что зовите вашего неверного мужа, и мы разыграем перед ним настоящий спектакль! Мне всегда хотелось поучаствовать в романтической комедии, вот и настал мой черед!
Хелен искренне рассмеялась, и Стивен охотно присоединился к ней.
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Отомстить, не подвергая себя неприятным моментам, — может ли быть что-нибудь лучше?
— Конечно, не хотелось бы приводить его в неистовство… — Невольно Стивен вспомнил ужасные истории с участием взбешенных мужей, о которых читал в последнее время.
— Рис и ухом не поведет. Он живет с оперной певичкой, и это его вполне устраивает.
— Да-да, я тоже что-то слышал об этом… Хелен схватила его за руку:
— Стивен, вы и вправду не шутите? Вы сделаете это для меня? Я буду вам благодарна, не могу даже выразить как!
Он внимательно посмотрел на нее и тут же рассмеялся, его радость Исходила от чистого сердца.
— Хотите знать, на что я трачу свои дни? Пытаюсь набрать голоса. Считаю их, торгуюсь за них, умоляю голосовать…
— Это ведь очень важная работа.
— Не такая уж важная. То, о чем мы говорим сейчас, мне представляется куда важнее. Так что зовите вашего неверного мужа, и мы разыграем перед ним настоящий спектакль! Мне всегда хотелось поучаствовать в романтической комедии, вот и настал мой черед!
Хелен искренне рассмеялась, и Стивен охотно присоединился к ней.
Глава 14
ОЧЕВИДНАЯ ПОЛЬЗА БИБЛИОТЕК
Беата тихо кралась по коридору, когда за дверью раздался взрыв смеха. Она не знала второго такого человека в Лондоне, который обладал бы столь красивым, глубоким голосом, как мистер Пуританин, и поэтому невольно остановилась.
Ну и что с того, что Хелен и мистер Фэрфакс-Лейси приятно проводят время? Разве не она сыграла в этом главную роль, сводя их вместе?
Решительно шагая к лестнице, Беата постаралась не думать о том, что могло послужить причиной такой радости Пуританина. Что сделала Хелен? Неужели она в самом деле владела искусством ублажать мужчину? Беате это представлялось маловероятным. Но возможно, так смеются люди, которые еще не все познали и совершают вместе открытия новых удовольствий? Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь смеялась, находясь в постели с мужчиной.
Очутившись в библиотеке, Беата обошла полки, высоко держа над головой свечу, чтобы видеть названия книг, но это не помогло; мысль о том, что ей придется вернуться в холодную постель, повергала ее в уныние, и теперь она старалась понять, на каком этапе все в ее жизни пошло вкривь и вкось.
В обществе без колебания сказали бы, что это произошло в тот момент, когда леди Дитчер вошла в гостиную и застыла словно парализованная при виде одной из дочерей герцога Уинтерзолла в объятиях мужчины, но на самом деле проблемы начались гораздо раньше, когда в возрасте пятнадцати лет она влюбилась в старшего лакея. Не важно, что Неду было уже тридцать; Беата обожала его и даже не пыталась это скрывать. Уже на другой день вся ее семья знала о ее сердечных переживаниях. В конце концов отцу пришлось отослать красавца лакея в одно из удаленных поместий; и все же по-настоящему он рассердился лишь тогда, когда узнал, что дочь пишет Неду письма, по одному в день.
Вот тут-то она и оступилась, потому что Нед ее отверг. Она предложила ему юное девичье целомудрие, а он сказал «нет», и не потому, что боялся потерять место, а просто не проявил к ней интереса. Она видела это по его лицу. После того как отец перевел Неда в деревню, он не ответил ни на одно ее письмо.
С тех пор Беата как с цепи сорвалась. Она преследовала одного Неда за другим, все эти попадавшиеся в ее сети Неды проявляли ненасытное желание и поэтому бесконечно утомляли ее.
Усевшись на кушетку и обняв себя за плечи, Беата некоторое время безмолвно раскачивалась взад-вперед. Она была уверена, что вовсе не является такой уж похотливой потаскушкой, за которую ее принимали. Ей искренне хотелось иметь все то, чего хотят другие женщины: мужа, детей и любви. Любви настоящей, а не той, основанной на высокой груди, подбитой ватными подкладками.
— К черту все, — неожиданно выругалась Беата во весь голос и потерла нос, чтобы не расплакаться. — К черту! И Нед пусть тоже туда катится!
Легкий шум заставил ее поднять взгляд. В дверях стоял мистер Смеющийся Любовник собственной персоной, высокий, широкоплечий и невероятно аристократичный. Это тебе не лакей Нед: тот никогда не смотрел на нее с таким холодным неодобрением, с таким благовоспитанным презрением. Но самое главное, этот Нед выглядел вполне удовлетворенным своим полночным визитом. Одного этого было достаточно, чтобы сделать его невосприимчивым к ее прелестям при всей их неотразимости.
— Нед? — произнес он, насмешливо поднимая бровь. — Смею предположить, что некий джентльмен не почтил нас своим обществом, но остался в ваших мыслях…
— Так оно и есть, — бросила она, изо всех сил делая вид, будто ее не волнует тот факт, что он недурно провел время с Хелен. — А вы, мистер Фэрфакс-Лейси? Никак не можете уснуть?
— Вы угадали, но только отчасти, — согласился он, имея при этом вид ледяного изваяния.
Какого черта он притащился в библиотеку, вместо того чтобы нежиться в постели рядом со своей костлявой любовницей?
— Ну и что вы собирались найти в библиотеке? — чопорно осведомилась она. — Я думала, у вас есть дела поинтереснее.
— По правде говоря, я пришел, чтобы найти книжку стихов, которую вы подсунули леди Годуин.
— Зачем? Хотите наедине насладиться чтением?
— А зачем вы дали леди Годуин для декламации именно это стихотворение?
— Разве оно вам не понравилось?
— Где вы его нашли? — Стивен неторопливо направился к книжным полкам.
— Привезла с собой.
Он так же не торопясь обернулся.
— Вы ездите в деревню с собранием сладострастной поэзии?
— Я только сейчас открыла для себя мистера Барнфилда, и мне очень нравятся его стихотворения. То, что читала Хелен, — одно из самых чувственных. И оно сработало, верно?
— Что ж, возможно. — Стивен подошел к ней и сел рядом.
— Если вам угодно прочитать эти стихи, то, полагаю, леди Годуин оставила книжку на столе.
Стивен потянулся за книгой; в его густых ресницах играли блики огня.
— Если позволите, я возьму ее на время, — сказал он, листая страницы.
Внезапно у Беаты возникло странное чувство: ей казалось, что крошечные языки пламени лижут ее ноги, ее руки, толкая в его объятия.
Склонив голову, она из-под ресниц посмотрела на Стивена, который к этому моменту уже углубился в чтение поэтического сборника. Кто бы мог подумать — Пуританину, безупречному английскому джентльмену с твердой челюстью, нравятся стихи!
— А где ваш галстук? — неожиданно для себя поинтересовалась Беата. — Неужели вы оставили его на полу комнаты Хелен?
Стивен нахмурился и, пошарив в кармане, извлек оттуда свой галстук.
— Вот он! — Его лицо выглядело довольно глупо, но все же он сумел сохранить самообладание.
Беата прикусила губу. Может, ей просто вернуться к себе в комнату? Но сможет ли она? Внутренний голос ей подсказывал, что она скорее перестанет дышать, чем покинет общество Пуританина по собственной воле, пока остается хоть один шанс, что он может передумать поцеловать ее и даже…
«О пожалуйста, пусть стихи возбудят его, раз уж я потерпела неудачу», — помолилась Беата языческой богине, которая могла, по ее предположениям, услышать эту мольбу.
«Греховно ли любить юнца с прекрасным ликом», — медленно прочитал Стивен.
Беата почти не могла дышать. Ей хотелось пить этот голос; а еще она хотела, чтобы он сказал ей…
— Вы изменили строчку, — пробормотала она. — Там написано: «О, если это грех — любить юнца с прекрасным ликом».
— Не пойму, при чем здесь какие-то «юнцы».
Он больше не мог сдерживать желание и, закрыв книгу, отложил ее в сторону, а затем посмотрел на Беату. Она сидела, свернувшись, как котенок, странно беззащитная среди окружавших ее мудрых книг.
Сквозь пелену сладострастия Стивен заметил, что его пальцы, двинувшиеся в ее сторону, чуточку подрагивают. Он приподнял ее голову, потерся губами о ее губы, и Беата вздохнула, а потом ее руки обвились вокруг его шеи.
К счастью, ее губы не отдавали вкусом тех светских улыбок, которые она столь щедро раздавала; сладкие и неистовые, они открылись ему навстречу в стоне упоения.
От нее исходил вкус цитруса, сладкий и терпкий; возможно, поэтому Стивену вдруг захотелось облизать все ее тело и убедиться, что у нее такие же сладкие и терпкие колени, живот и место, сокрытое между ног… Да-да, и там тоже. Она позволит ему все, он знал это наверняка.
Но Боже, что он делает?
Стивен оторвался от нее. Беата приникла к нему; ее глаза были закрыты, губы покраснели. Он наклонился над ней, чтобы еще раз ощутить ее вкус, а она открылась ему навстречу, и ее губы втянули в рот его язык. Его руки застыли на ее плечах, в то время как нижняя часть тела непроизвольно дернулась к ней. В тот самый момент, когда его пах взорвался сладострастием, в его глазах потемнело от гнева.
— Где ты научилась этому фокусу? — Он резко выпрямился.
Беата открыла глаза, и Стивен на мгновение пришел в недоумение; ее глаза, бархатисто-мягкие, казались совершенно невинными. Впрочем, такой она наверняка представлялась многим мужчинам.
— Какому фокусу? — Беата попыталась наклониться вперед, затем вздохнула. Судя по всему, пылкий любовник вновь превратился в Пуританина. Она закатила глаза:— Дорогой мистер Фэрфакс-Лейси, мне всего лишь двадцать три. Задайте этот же вопрос, когда мне будет пятьдесят. Что касается вас, то меня весьма впечатлил ваш запас жизненных сил: в конце концов, не каждый мужчина после сорока способен весело порезвиться с графиней и при этом сохранить столько… впечатляющего радушия еще и для меня. — Мило улыбнувшись, Беата вышла из комнаты, оставив Стивена Фэрфакса-Лейси в библиотеке одного, в полной растерянности и с томиком сладострастных стихов.
Ну и что с того, что Хелен и мистер Фэрфакс-Лейси приятно проводят время? Разве не она сыграла в этом главную роль, сводя их вместе?
Решительно шагая к лестнице, Беата постаралась не думать о том, что могло послужить причиной такой радости Пуританина. Что сделала Хелен? Неужели она в самом деле владела искусством ублажать мужчину? Беате это представлялось маловероятным. Но возможно, так смеются люди, которые еще не все познали и совершают вместе открытия новых удовольствий? Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь смеялась, находясь в постели с мужчиной.
Очутившись в библиотеке, Беата обошла полки, высоко держа над головой свечу, чтобы видеть названия книг, но это не помогло; мысль о том, что ей придется вернуться в холодную постель, повергала ее в уныние, и теперь она старалась понять, на каком этапе все в ее жизни пошло вкривь и вкось.
В обществе без колебания сказали бы, что это произошло в тот момент, когда леди Дитчер вошла в гостиную и застыла словно парализованная при виде одной из дочерей герцога Уинтерзолла в объятиях мужчины, но на самом деле проблемы начались гораздо раньше, когда в возрасте пятнадцати лет она влюбилась в старшего лакея. Не важно, что Неду было уже тридцать; Беата обожала его и даже не пыталась это скрывать. Уже на другой день вся ее семья знала о ее сердечных переживаниях. В конце концов отцу пришлось отослать красавца лакея в одно из удаленных поместий; и все же по-настоящему он рассердился лишь тогда, когда узнал, что дочь пишет Неду письма, по одному в день.
Вот тут-то она и оступилась, потому что Нед ее отверг. Она предложила ему юное девичье целомудрие, а он сказал «нет», и не потому, что боялся потерять место, а просто не проявил к ней интереса. Она видела это по его лицу. После того как отец перевел Неда в деревню, он не ответил ни на одно ее письмо.
С тех пор Беата как с цепи сорвалась. Она преследовала одного Неда за другим, все эти попадавшиеся в ее сети Неды проявляли ненасытное желание и поэтому бесконечно утомляли ее.
Усевшись на кушетку и обняв себя за плечи, Беата некоторое время безмолвно раскачивалась взад-вперед. Она была уверена, что вовсе не является такой уж похотливой потаскушкой, за которую ее принимали. Ей искренне хотелось иметь все то, чего хотят другие женщины: мужа, детей и любви. Любви настоящей, а не той, основанной на высокой груди, подбитой ватными подкладками.
— К черту все, — неожиданно выругалась Беата во весь голос и потерла нос, чтобы не расплакаться. — К черту! И Нед пусть тоже туда катится!
Легкий шум заставил ее поднять взгляд. В дверях стоял мистер Смеющийся Любовник собственной персоной, высокий, широкоплечий и невероятно аристократичный. Это тебе не лакей Нед: тот никогда не смотрел на нее с таким холодным неодобрением, с таким благовоспитанным презрением. Но самое главное, этот Нед выглядел вполне удовлетворенным своим полночным визитом. Одного этого было достаточно, чтобы сделать его невосприимчивым к ее прелестям при всей их неотразимости.
— Нед? — произнес он, насмешливо поднимая бровь. — Смею предположить, что некий джентльмен не почтил нас своим обществом, но остался в ваших мыслях…
— Так оно и есть, — бросила она, изо всех сил делая вид, будто ее не волнует тот факт, что он недурно провел время с Хелен. — А вы, мистер Фэрфакс-Лейси? Никак не можете уснуть?
— Вы угадали, но только отчасти, — согласился он, имея при этом вид ледяного изваяния.
Какого черта он притащился в библиотеку, вместо того чтобы нежиться в постели рядом со своей костлявой любовницей?
— Ну и что вы собирались найти в библиотеке? — чопорно осведомилась она. — Я думала, у вас есть дела поинтереснее.
— По правде говоря, я пришел, чтобы найти книжку стихов, которую вы подсунули леди Годуин.
— Зачем? Хотите наедине насладиться чтением?
— А зачем вы дали леди Годуин для декламации именно это стихотворение?
— Разве оно вам не понравилось?
— Где вы его нашли? — Стивен неторопливо направился к книжным полкам.
— Привезла с собой.
Он так же не торопясь обернулся.
— Вы ездите в деревню с собранием сладострастной поэзии?
— Я только сейчас открыла для себя мистера Барнфилда, и мне очень нравятся его стихотворения. То, что читала Хелен, — одно из самых чувственных. И оно сработало, верно?
— Что ж, возможно. — Стивен подошел к ней и сел рядом.
— Если вам угодно прочитать эти стихи, то, полагаю, леди Годуин оставила книжку на столе.
Стивен потянулся за книгой; в его густых ресницах играли блики огня.
— Если позволите, я возьму ее на время, — сказал он, листая страницы.
Внезапно у Беаты возникло странное чувство: ей казалось, что крошечные языки пламени лижут ее ноги, ее руки, толкая в его объятия.
Склонив голову, она из-под ресниц посмотрела на Стивена, который к этому моменту уже углубился в чтение поэтического сборника. Кто бы мог подумать — Пуританину, безупречному английскому джентльмену с твердой челюстью, нравятся стихи!
— А где ваш галстук? — неожиданно для себя поинтересовалась Беата. — Неужели вы оставили его на полу комнаты Хелен?
Стивен нахмурился и, пошарив в кармане, извлек оттуда свой галстук.
— Вот он! — Его лицо выглядело довольно глупо, но все же он сумел сохранить самообладание.
Беата прикусила губу. Может, ей просто вернуться к себе в комнату? Но сможет ли она? Внутренний голос ей подсказывал, что она скорее перестанет дышать, чем покинет общество Пуританина по собственной воле, пока остается хоть один шанс, что он может передумать поцеловать ее и даже…
«О пожалуйста, пусть стихи возбудят его, раз уж я потерпела неудачу», — помолилась Беата языческой богине, которая могла, по ее предположениям, услышать эту мольбу.
«Греховно ли любить юнца с прекрасным ликом», — медленно прочитал Стивен.
Беата почти не могла дышать. Ей хотелось пить этот голос; а еще она хотела, чтобы он сказал ей…
— Вы изменили строчку, — пробормотала она. — Там написано: «О, если это грех — любить юнца с прекрасным ликом».
— Не пойму, при чем здесь какие-то «юнцы».
Он больше не мог сдерживать желание и, закрыв книгу, отложил ее в сторону, а затем посмотрел на Беату. Она сидела, свернувшись, как котенок, странно беззащитная среди окружавших ее мудрых книг.
Сквозь пелену сладострастия Стивен заметил, что его пальцы, двинувшиеся в ее сторону, чуточку подрагивают. Он приподнял ее голову, потерся губами о ее губы, и Беата вздохнула, а потом ее руки обвились вокруг его шеи.
К счастью, ее губы не отдавали вкусом тех светских улыбок, которые она столь щедро раздавала; сладкие и неистовые, они открылись ему навстречу в стоне упоения.
От нее исходил вкус цитруса, сладкий и терпкий; возможно, поэтому Стивену вдруг захотелось облизать все ее тело и убедиться, что у нее такие же сладкие и терпкие колени, живот и место, сокрытое между ног… Да-да, и там тоже. Она позволит ему все, он знал это наверняка.
Но Боже, что он делает?
Стивен оторвался от нее. Беата приникла к нему; ее глаза были закрыты, губы покраснели. Он наклонился над ней, чтобы еще раз ощутить ее вкус, а она открылась ему навстречу, и ее губы втянули в рот его язык. Его руки застыли на ее плечах, в то время как нижняя часть тела непроизвольно дернулась к ней. В тот самый момент, когда его пах взорвался сладострастием, в его глазах потемнело от гнева.
— Где ты научилась этому фокусу? — Он резко выпрямился.
Беата открыла глаза, и Стивен на мгновение пришел в недоумение; ее глаза, бархатисто-мягкие, казались совершенно невинными. Впрочем, такой она наверняка представлялась многим мужчинам.
— Какому фокусу? — Беата попыталась наклониться вперед, затем вздохнула. Судя по всему, пылкий любовник вновь превратился в Пуританина. Она закатила глаза:— Дорогой мистер Фэрфакс-Лейси, мне всего лишь двадцать три. Задайте этот же вопрос, когда мне будет пятьдесят. Что касается вас, то меня весьма впечатлил ваш запас жизненных сил: в конце концов, не каждый мужчина после сорока способен весело порезвиться с графиней и при этом сохранить столько… впечатляющего радушия еще и для меня. — Мило улыбнувшись, Беата вышла из комнаты, оставив Стивена Фэрфакса-Лейси в библиотеке одного, в полной растерянности и с томиком сладострастных стихов.
Глава 15
ЛЮБОВЬ И ДОЛГ
Сердце Эсме все еще яростно колотилось от пережитого ужаса. Когда Дженни направилась к окнам, она плотнее завернулась в полотенце, но, к счастью, на этот раз все обошлось, и теперь ее беспокоили совсем другие проблемы.
— Это глупая идея. Ребенок может появиться на свет со дня на день.
— О, я знаю это, — подхватил Себастьян не без удовольствия. — Видишь ли, я умею считать, как любой другой. С прошлого июля, когда мы с тобой встретились в гостиной леди Трубридж, прошло ровно восемь с половиной месяцев.
— Это ребенок Майлза, — упрямо повторила она. Для Эсме было исключительно важно, чтобы ребенок родился от Майлза, ведь он так мечтал об этом!
— Мы с Майлзом примирились следующей же ночью, — торопливо заверила его Эсме, хотя сознавала, что это бессмысленно.
— С таким же успехом это может быть и мой ребенок. Твой и мой. На самом деле, выражаясь фигурально, мы с Майлзом идем нос в нос, учитывая тот факт, что каждый из нас довольствовался радостью всего одной ночи.
— Нет, Майлза. Он очень хотел ребенка!
— К счастью, желания никак не влияют на отцовство. На этот раз Эсме не могла не признать правдивости его утверждения.
— Я люблю тебя, ты это знаешь? — спросил он.
— Ты только думаешь, что любишь меня, Себастьян, — ответила она, тщательно подбирая слова. — И еще тебя мучает чувство вины в связи со смертью Майлза. Но поверь, тебе нет нужды расплачиваться со мной за то, что произошло.
— Расплата не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую к тебе.
— Не имеет?
— Нет, потому что, когда я полюбил тебя, Майлз еще был жив и развлекался со своей любовницей. — Себастьян не сводил с нее глаз. — Я любил тебя все то время, пока был обручен с твоей подругой Джиной. Я наблюдал, как ты танцуешь и как ты флиртуешь, видел, как ты замышляла связь с этим отвратительным идиотом Берни Бердеттом.
Эсме плотнее укуталась в простыню, стараясь не разрыдаться и гордо держать голову.
— Похоть не есть любовь, и я не уверена, что ты различаешь разницу.
Вместо ответа он внезапно толкнул ее на кровать. Поначалу Эсме сопротивлялась, но потом растаяла под нажимом его сильных рук. Она чувствовала себя неопытной девочкой, лежащей на спине под возвышающимся над ней Себастьяном.
— Не могу больше ждать. — Ее голос стал предательски хриплым.
Он начал целовать ее, и она, словно опьянев, утратила связь с настоящим.
— Ты ведь помнишь, — спросил он некоторое время спустя, и лукавая улыбка заиграла на его лице, — что я девственник?
Она не могла не рассмеяться:
— Уже нет.
— А ту ночь, когда ты лишила меня девственности? — Его рука легла ей на живот. — Этот ребенок может вполне быть моим.
— А если, когда мы поженимся, выяснится, что отец ребенка — Майлз? Ты ведь не можешь знать этого наверняка.
— Я буду любить его, как своего, обещаю. Иначе и быть не может.
Наконец Эсме затихла в его объятиях, уверенная, что он защитит ее от всех невзгод, которые могла уготовить ей жизнь, и они уснули, а когда через несколько часов она проснулась, огонь в камине догорел и комната погрузилась в призрачный полумрак. Себастьян спал, и его густые волосы отливали золотом. В этот момент все ее страхи, казалось, улетучились навсегда.
— Себастьян, — позвала она, и его глаза тотчас распахнулись. — Ты не помассируешь мне спину — сегодня с утра она у меня болит сильнее, чем обычно. Как ты думаешь, мы не могли причинить ему какой-нибудь вред?
Себастьян провел рукой по спине Эсме, потом перевернул ее и посмотрел на возвышающийся огромный живот.
— Ни в коем случае. — Он ласково погладил кожу живота, словно хотел поздороваться с ребенком.
— Полагаю, тебе пора исчезнуть, — напомнила Эсме; она выглядела не на шутку взволнованной. — Куда ты собираешься податься?
— Меня всегда привлекала Франция, — ответил он уклончиво.
Что ж, раз он не желает говорить ей о своих планах, она не будет настаивать.
— Выпей за меня шампанского, ладно? — попросила Эсме.
— Ну, если ты просишь… Себастьян не спеша натянул брюки, потом рубаху и не сразу заметил, что по ее лицу текут слезы.
— Любимая. — Он притянул Эсме к себе. — Пожалуйста, не плачь.
— Я ничего не могу с собой поделать. ч— Эсме всхлипнула. — И все равно я знаю, что ты должен уйти, понимаешь, должен! Конечно, я дура, слабая, глупая дура, но…
— Я люблю тебя, Эсме. Если я тебе понадоблюсь, тебе нужно только позвать, и я всегда к тебе приду.
— Может, когда-нибудь потом… А сейчас мне нужно, чтобы ты ушел! Я не могу допустить, чтобы граф скрывался в моем имении под видом садовника. Стоит хоть кому-то об этом узнать, и моя репутация погибнет навсегда.
Он наклонился и поцеловал ее в губы.
— До свидания. И тебе, малыш, тоже.
— О Боже, я этого не вынесу! — От с трудом сдерживаемых рыданий у Эсме сжалось горло. — Ты должен поторопиться, иначе я потеряю всю свою решимость…
Себастьян выскользнул за дверь и остановился, чтобы окинуть взглядом коридор.
В этот момент за его плечом кто-то вежливо кашлянул.
— Могу ли я чем-нибудь помочь, милорд?
Резко обернувшись, Себастьян обнаружил уважительно склонившегося перед ним дворецкого Эсме.
— Слоуп, верно?
— Да, милорд.
— Я знаю, что госпожа вам доверяет. Надеюсь, вы ее не подведете.
— Будьте покойны. — Слоуп сдержанно поклонился. — Вы позволите проводить вас?
— Себастьян кивнул и уже через несколько минут оказался за пределами уютного жилища своей возлюбленной.
— Это глупая идея. Ребенок может появиться на свет со дня на день.
— О, я знаю это, — подхватил Себастьян не без удовольствия. — Видишь ли, я умею считать, как любой другой. С прошлого июля, когда мы с тобой встретились в гостиной леди Трубридж, прошло ровно восемь с половиной месяцев.
— Это ребенок Майлза, — упрямо повторила она. Для Эсме было исключительно важно, чтобы ребенок родился от Майлза, ведь он так мечтал об этом!
— Мы с Майлзом примирились следующей же ночью, — торопливо заверила его Эсме, хотя сознавала, что это бессмысленно.
— С таким же успехом это может быть и мой ребенок. Твой и мой. На самом деле, выражаясь фигурально, мы с Майлзом идем нос в нос, учитывая тот факт, что каждый из нас довольствовался радостью всего одной ночи.
— Нет, Майлза. Он очень хотел ребенка!
— К счастью, желания никак не влияют на отцовство. На этот раз Эсме не могла не признать правдивости его утверждения.
— Я люблю тебя, ты это знаешь? — спросил он.
— Ты только думаешь, что любишь меня, Себастьян, — ответила она, тщательно подбирая слова. — И еще тебя мучает чувство вины в связи со смертью Майлза. Но поверь, тебе нет нужды расплачиваться со мной за то, что произошло.
— Расплата не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую к тебе.
— Не имеет?
— Нет, потому что, когда я полюбил тебя, Майлз еще был жив и развлекался со своей любовницей. — Себастьян не сводил с нее глаз. — Я любил тебя все то время, пока был обручен с твоей подругой Джиной. Я наблюдал, как ты танцуешь и как ты флиртуешь, видел, как ты замышляла связь с этим отвратительным идиотом Берни Бердеттом.
Эсме плотнее укуталась в простыню, стараясь не разрыдаться и гордо держать голову.
— Похоть не есть любовь, и я не уверена, что ты различаешь разницу.
Вместо ответа он внезапно толкнул ее на кровать. Поначалу Эсме сопротивлялась, но потом растаяла под нажимом его сильных рук. Она чувствовала себя неопытной девочкой, лежащей на спине под возвышающимся над ней Себастьяном.
— Не могу больше ждать. — Ее голос стал предательски хриплым.
Он начал целовать ее, и она, словно опьянев, утратила связь с настоящим.
— Ты ведь помнишь, — спросил он некоторое время спустя, и лукавая улыбка заиграла на его лице, — что я девственник?
Она не могла не рассмеяться:
— Уже нет.
— А ту ночь, когда ты лишила меня девственности? — Его рука легла ей на живот. — Этот ребенок может вполне быть моим.
— А если, когда мы поженимся, выяснится, что отец ребенка — Майлз? Ты ведь не можешь знать этого наверняка.
— Я буду любить его, как своего, обещаю. Иначе и быть не может.
Наконец Эсме затихла в его объятиях, уверенная, что он защитит ее от всех невзгод, которые могла уготовить ей жизнь, и они уснули, а когда через несколько часов она проснулась, огонь в камине догорел и комната погрузилась в призрачный полумрак. Себастьян спал, и его густые волосы отливали золотом. В этот момент все ее страхи, казалось, улетучились навсегда.
— Себастьян, — позвала она, и его глаза тотчас распахнулись. — Ты не помассируешь мне спину — сегодня с утра она у меня болит сильнее, чем обычно. Как ты думаешь, мы не могли причинить ему какой-нибудь вред?
Себастьян провел рукой по спине Эсме, потом перевернул ее и посмотрел на возвышающийся огромный живот.
— Ни в коем случае. — Он ласково погладил кожу живота, словно хотел поздороваться с ребенком.
— Полагаю, тебе пора исчезнуть, — напомнила Эсме; она выглядела не на шутку взволнованной. — Куда ты собираешься податься?
— Меня всегда привлекала Франция, — ответил он уклончиво.
Что ж, раз он не желает говорить ей о своих планах, она не будет настаивать.
— Выпей за меня шампанского, ладно? — попросила Эсме.
— Ну, если ты просишь… Себастьян не спеша натянул брюки, потом рубаху и не сразу заметил, что по ее лицу текут слезы.
— Любимая. — Он притянул Эсме к себе. — Пожалуйста, не плачь.
— Я ничего не могу с собой поделать. ч— Эсме всхлипнула. — И все равно я знаю, что ты должен уйти, понимаешь, должен! Конечно, я дура, слабая, глупая дура, но…
— Я люблю тебя, Эсме. Если я тебе понадоблюсь, тебе нужно только позвать, и я всегда к тебе приду.
— Может, когда-нибудь потом… А сейчас мне нужно, чтобы ты ушел! Я не могу допустить, чтобы граф скрывался в моем имении под видом садовника. Стоит хоть кому-то об этом узнать, и моя репутация погибнет навсегда.
Он наклонился и поцеловал ее в губы.
— До свидания. И тебе, малыш, тоже.
— О Боже, я этого не вынесу! — От с трудом сдерживаемых рыданий у Эсме сжалось горло. — Ты должен поторопиться, иначе я потеряю всю свою решимость…
Себастьян выскользнул за дверь и остановился, чтобы окинуть взглядом коридор.
В этот момент за его плечом кто-то вежливо кашлянул.
— Могу ли я чем-нибудь помочь, милорд?
Резко обернувшись, Себастьян обнаружил уважительно склонившегося перед ним дворецкого Эсме.
— Слоуп, верно?
— Да, милорд.
— Я знаю, что госпожа вам доверяет. Надеюсь, вы ее не подведете.
— Будьте покойны. — Слоуп сдержанно поклонился. — Вы позволите проводить вас?
— Себастьян кивнул и уже через несколько минут оказался за пределами уютного жилища своей возлюбленной.
Глава 16
НЕОЖИДАННЫЕ ВИЗИТЫ НЕ ВСЕГДА ПРИЯТНЫ
Эсме целый час прикладывала к лицу компрессы, но это не помогло ей избавиться от припухлостей под глазами. Арабелла посоветовала прибегнуть к помощи огуречной маски, но и это не помогло… Эсме подозревала, что на самом деле от разбитого сердца средства просто нет. «Я прогнала его, потому что должна была», — твердила она себе сердито. Проблема состояла в том, что Себастьян и вправду ее покинул, но еще хуже было то, что гадкий, пронзительный внутренний голос без конца напевал ей: «Он не любил тебя по-настоящему! Если бы он в самом деле…» И слезы тут же снова начинали течь рекой. С чего бы вдруг Себастьяну отличаться от других мужчин, которых она знала? Майлз никогда не любил ее; Себастьян говорил, что любит, и, возможно, так оно и было, но у нее в сердце словно засела заноза. Если бы он на самом деле любил ее, то ни за что не уехал бы, как бы упрямо она ни гнала его прочь. Разве он не знает, сколько женщин умирают в родах? Или ему все равно? А может, просто она относится к тому типу женщин, с которыми мужчины всегда расстаются с легкостью?
Ответы на свои вопросы она получила, едва вошла в гостиную. Такой счастливой Хелен она еще не видела. Сидя напротив Стивена, Хелен играла с ним в шахматы. Весьма подходящее занятие для столь интеллигентной пары. Что до Эсме, она даже не представляла, как правильно передвигать фигуры.
Увидев Эсме, Стивен тотчас вскочил и пододвинул ей свое кресло. Она с благодарностью опустилась в него, в то время как Хелен улыбкой намекнула Стивену, что ему следует оставить их наедине. Он поклонился и, прежде чем уйти, прижался губами к ее ладони, из чего Эсме сделала вывод, что они и в самом деле поладили друг с другом. Общая постель, бесспорно, способствует быстрому сближению.
— Эсме! — воскликнула Хелен с ослепительной улыбкой. — Ты не станешь возражать, если мы пригласим сюда с коротким визитом… Риса?
Эсме резко вскинула голову. Может, она ослышалась?
— Сюда? Твоего мужа? Хелен рассмеялась:
— Ну да, его собственной персоной.
— Естественно, ты вправе пригласить кого хочешь. — Эсме кисло окинула взглядом гостиную. Уиннамор и Арабелла репетировали за пианино дуэт, Беата что-то вышивала, и никто не обращал внимания на тот факт, что она должна со дня на день родить.
Взглянув на лицо Эсме, Хелен тут же погасила улыбку. Хозяйка дома выглядела осунувшейся и была словно сама не своя.
— Прости, я как-то не подумала, — спохватилась она виновато. — Конечно, если ты против, я не стану приглашать Риса. А что случилось?
Эсме стиснула зубы, ее нервы напряглись до предела.
— Я не сказала, что тебе не следует его приглашать! — буркнула она. — Раз уж у нас тут собралась теплая компания, то почему не позвать еще одного? По крайней мере его появление определенно сделает Арабеллу счастливее.
Хелен неуверенно пожала плечами:
— Я ведь точно не знаю, приедет ли он…
— А зачем, скажи на милость, он тебе понадобился? Смею тебя уверить, тем, что ты делаешь сейчас, гораздо лучше заниматься вдали от мужниных глаз.
— Не в моем случае, — заговорщицки шепнула Хелен. — Мы собираемся продемонстрировать наши отношения Рису самым натуральным образом.
— Продемонстрировать отношения?
— Мы со Стивеном собираемся показать Рису, что я вовсе не такая фригидная, как он привык думать, — все так же шепотом пояснила Хелен, и на ее щеках загорелся яркий румянец.
Эсме прищурилась:
— Неужели этот негодяй посмел сказать тебе такое? Хелен кивнула.
— Тогда ему повезло, что его здесь нет, — прошипела Эсме. — Я бы растерзала его на куски. Впрочем, все мужчины до единого одинаковые. Развратники и плуты!
— Что-то ты сегодня не в духе, — заметила Хелен, приглядываясь к подруге. — У тебя под глазами темные круги. Как ты себя чувствуешь? Уж не собралась ли ты рожать?
— Нет. Раз в день ко мне наведывается из кухни повитуха, тычет пальцем в мой живот и говорит, что все в природе идет своим чередом. Ох, я так устала от этой фразы!
Эсме откинула голову на спинку кресла. На потолке салона вылепленные из гипса вальяжные боги и богини поедали виноград, который держали перед ними амуры. Богини все были стройными, даже очень стройными, а вот она, возможно, никогда не сможет сбросить лишний вес, который набрала за эти месяцы.
— Что ты думаешь по поводу моего плана? Эсме нахмурилась:
— Плана? Какого плана?
— Боже, да ты сама не своя. Я провожу тебя в твою комнату, если ты не против.
Эсме попыталась сообразить, не почувствует ли она себя при этом еще хуже. Впрочем, что еще на свете могло ухудшить ее состояние…
В этот момент в дверях появился Слоуп.
— Миледи, — произнес он, и в его голосе прозвучала тревожная нотка, заставившая всех повернуться в его сторону.
— К вам маркиза Боннингтон с коротким визитом. Эсме выпрямилась, словно услышала трубный глас, и вцепилась в руку Хелен:
— Этого не может быть! Хелен тоже ощутила опасность.
— Интересно, что леди Боннингтон здесь делает? Я очень надеюсь, что она не собирается призвать тебя к ответу за то, что ее сын натворил прошлым летом, но если эта дама и задумала что-то в таком духе, я быстренько ее выпровожу!
Внезапно Эсме почувствовала странную легкость в коленях.
— Кажется, я сейчас упаду в обморок, — прошептала она.
Однако времени на обморок уже не оставалось: леди Боннингтон стояла на пороге.
Переборов головокружение, Эсме поднялась.
— Миледи, — произнесла она слабым голосом, — как я рада видеть вас в Шантилл-Хаусе!
На маркизе был дорожный костюм из тонкого шелка цвета соломы, подбитый белым атласом. Нижнее платье имело черную оторочку и было украшено двумя французскими рюшами, только что вошедшими в моду. Взгляд ее казался весьма решительным, даже устрашающим.
— Я тоже рада, — кисло ответила она и отвернулась. Этим, похоже, мера ее вежливости и исчерпывалась. — Леди Ролингс, через день-два вы разрешитесь от бремени и все же принимаете гостей. Это так… необычно.
— Прием я устроила, — вмешалась Арабелла, выступая вперед. — А вот видеть тебя здесь, Гонория, настоящий сюрприз. Боже правый, сколько же времени прошло, с тех пор как мы вместе ходили в школу! И все же, когда я тебя вижу…
— Полагаю, это комплимент, — желчно перебила леди Боннингтон. — Мне всегда нелегко было догадываться, что именно ты имеешь в виду, дорогая.
— Какое несчастье! — На лице Арабеллы появилась ядовитая улыбка. — Зато по тебе всегда с точностью скажешь, какую мысль ты собираешься изречь. Это так любезно с твоей стороны — выражаться без обиняков. А теперь признавайся, каким ветром тебя сюда занесло.
Леди Боннингтон хмыкнула и для внушительности стукнула палкой об пол.
— Я хочу переговорить с твоей племянницей. — Она многозначительно посмотрела на Эсме. — С глазу на глаз, если это возможно.
— Конечно, почему нет, — согласилась Эсме и направилась к двери. — Давайте только пройдем в библиотеку.
Эсме отчаянно хотелось увести мать Себастьяна из круга ближайших друзей и тетки, которые откровенно сгорали от любопытства, поэтому она вышла, не дожидаясь возражений.
— Вам лучше присесть, — махнув тростью в сторону кушетки, как только они оказались в библиотеке, сказала леди Боннингтон. — По вашему виду можно подумать, что вы собираетесь произвести на свет буйвола.
— Боюсь, вы меня переоцениваете, — пробормотала Эсме. — «Мерзкая старуха!» Она села, не дожидаясь, когда это сделает маркиза.
— Я явилась за сыном, — объявила леди Боннингтон, ' опускаясь в кресло.
— Следует ли из этого, что вы надеетесь найти его у меня? — спросила Эсме как можно спокойнее.
— К моему величайшему сожалению, да.
— Вынуждена вас разочаровать, его здесь нет. Насколько мне известно, он на континенте.
— Ха! Не морочьте мне голову! Себастьян сам сказал мне, что занят на черной работе в вашем доме, и я этого не одобряю, леди Ролингс. До сего дня вы могли вести довольно разнузданную жизнь, но, уверяю, эта последняя эскапада закончится полным изгнанием вас из общества.
— Эскапада?! — воскликнула Эсме. — Себастьян устроился сюда без моего ведома и все это время отказывался уходить!
— Я так и знала. — В голосе леди Боннингтон прозвучало странное удовлетворение. — Последние дни я только об этом и думала. Действительно, кровь кое-что значит.
— О какой крови вы говорите?
— Кровь моего отца. Он был человеком, которому было бесполезно перечить, потому что его упрямству не было равных. Мой сын унаследовал его черты, а значит, он не уйдет.
— Тем не менее вашего сына больше нет в моем доме.
— Мальчик пытался пустить пыль мне в глаза, — продолжала леди Боннингтон. Теперь ее удовлетворение не вызывало сомнений. — Болтал всякую чушь насчет любви. Естественно, я полночи ломала голову, раздумывая, не сошел ли он с ума, как мартовский заяц, на почве вины за то, что убил вашего мужа. Но это выглядело как-то… неправдоподобно. — Она наклонилась вперед, и ее серые глаза пристально уставились на Эсме. В этой позе она напоминала орла, заметившего кролика.
— Вы носите под сердцем его ребенка, не так ли? Эсме не произнесла ни звука.
— Да или нет? — прогремела маркиза и для эффекта снова ударила тростью об пол.
Внезапно Эсме прищурилась.
— Нет, — холодно ответила она.
— Вздор! — В голосе леди Боннингтон звучала непоколебимая уверенность. — Мой сын вовсе не дурак. Чем больше я размышляю на эту тему, тем сильнее убеждаюсь, что он никогда не перепутал бы спальни. Он пришел к вам, потому что вы крутили с ним роман, а ваш муж просто нанес вам визит вежливости. Весь свет знает, что любой мог с таким же успехом обнаружить его в спальне леди Чайлд, если бы только пожелал.
— Отец моего будущего ребенка — Майлз!
— Ничуть не сомневаюсь, вы хотите, чтобы это соответствовало действительности. Полагаю, мы все хотели бы, чтобы вы несколько лучше запирали двери своей спальни.
Ответы на свои вопросы она получила, едва вошла в гостиную. Такой счастливой Хелен она еще не видела. Сидя напротив Стивена, Хелен играла с ним в шахматы. Весьма подходящее занятие для столь интеллигентной пары. Что до Эсме, она даже не представляла, как правильно передвигать фигуры.
Увидев Эсме, Стивен тотчас вскочил и пододвинул ей свое кресло. Она с благодарностью опустилась в него, в то время как Хелен улыбкой намекнула Стивену, что ему следует оставить их наедине. Он поклонился и, прежде чем уйти, прижался губами к ее ладони, из чего Эсме сделала вывод, что они и в самом деле поладили друг с другом. Общая постель, бесспорно, способствует быстрому сближению.
— Эсме! — воскликнула Хелен с ослепительной улыбкой. — Ты не станешь возражать, если мы пригласим сюда с коротким визитом… Риса?
Эсме резко вскинула голову. Может, она ослышалась?
— Сюда? Твоего мужа? Хелен рассмеялась:
— Ну да, его собственной персоной.
— Естественно, ты вправе пригласить кого хочешь. — Эсме кисло окинула взглядом гостиную. Уиннамор и Арабелла репетировали за пианино дуэт, Беата что-то вышивала, и никто не обращал внимания на тот факт, что она должна со дня на день родить.
Взглянув на лицо Эсме, Хелен тут же погасила улыбку. Хозяйка дома выглядела осунувшейся и была словно сама не своя.
— Прости, я как-то не подумала, — спохватилась она виновато. — Конечно, если ты против, я не стану приглашать Риса. А что случилось?
Эсме стиснула зубы, ее нервы напряглись до предела.
— Я не сказала, что тебе не следует его приглашать! — буркнула она. — Раз уж у нас тут собралась теплая компания, то почему не позвать еще одного? По крайней мере его появление определенно сделает Арабеллу счастливее.
Хелен неуверенно пожала плечами:
— Я ведь точно не знаю, приедет ли он…
— А зачем, скажи на милость, он тебе понадобился? Смею тебя уверить, тем, что ты делаешь сейчас, гораздо лучше заниматься вдали от мужниных глаз.
— Не в моем случае, — заговорщицки шепнула Хелен. — Мы собираемся продемонстрировать наши отношения Рису самым натуральным образом.
— Продемонстрировать отношения?
— Мы со Стивеном собираемся показать Рису, что я вовсе не такая фригидная, как он привык думать, — все так же шепотом пояснила Хелен, и на ее щеках загорелся яркий румянец.
Эсме прищурилась:
— Неужели этот негодяй посмел сказать тебе такое? Хелен кивнула.
— Тогда ему повезло, что его здесь нет, — прошипела Эсме. — Я бы растерзала его на куски. Впрочем, все мужчины до единого одинаковые. Развратники и плуты!
— Что-то ты сегодня не в духе, — заметила Хелен, приглядываясь к подруге. — У тебя под глазами темные круги. Как ты себя чувствуешь? Уж не собралась ли ты рожать?
— Нет. Раз в день ко мне наведывается из кухни повитуха, тычет пальцем в мой живот и говорит, что все в природе идет своим чередом. Ох, я так устала от этой фразы!
Эсме откинула голову на спинку кресла. На потолке салона вылепленные из гипса вальяжные боги и богини поедали виноград, который держали перед ними амуры. Богини все были стройными, даже очень стройными, а вот она, возможно, никогда не сможет сбросить лишний вес, который набрала за эти месяцы.
— Что ты думаешь по поводу моего плана? Эсме нахмурилась:
— Плана? Какого плана?
— Боже, да ты сама не своя. Я провожу тебя в твою комнату, если ты не против.
Эсме попыталась сообразить, не почувствует ли она себя при этом еще хуже. Впрочем, что еще на свете могло ухудшить ее состояние…
В этот момент в дверях появился Слоуп.
— Миледи, — произнес он, и в его голосе прозвучала тревожная нотка, заставившая всех повернуться в его сторону.
— К вам маркиза Боннингтон с коротким визитом. Эсме выпрямилась, словно услышала трубный глас, и вцепилась в руку Хелен:
— Этого не может быть! Хелен тоже ощутила опасность.
— Интересно, что леди Боннингтон здесь делает? Я очень надеюсь, что она не собирается призвать тебя к ответу за то, что ее сын натворил прошлым летом, но если эта дама и задумала что-то в таком духе, я быстренько ее выпровожу!
Внезапно Эсме почувствовала странную легкость в коленях.
— Кажется, я сейчас упаду в обморок, — прошептала она.
Однако времени на обморок уже не оставалось: леди Боннингтон стояла на пороге.
Переборов головокружение, Эсме поднялась.
— Миледи, — произнесла она слабым голосом, — как я рада видеть вас в Шантилл-Хаусе!
На маркизе был дорожный костюм из тонкого шелка цвета соломы, подбитый белым атласом. Нижнее платье имело черную оторочку и было украшено двумя французскими рюшами, только что вошедшими в моду. Взгляд ее казался весьма решительным, даже устрашающим.
— Я тоже рада, — кисло ответила она и отвернулась. Этим, похоже, мера ее вежливости и исчерпывалась. — Леди Ролингс, через день-два вы разрешитесь от бремени и все же принимаете гостей. Это так… необычно.
— Прием я устроила, — вмешалась Арабелла, выступая вперед. — А вот видеть тебя здесь, Гонория, настоящий сюрприз. Боже правый, сколько же времени прошло, с тех пор как мы вместе ходили в школу! И все же, когда я тебя вижу…
— Полагаю, это комплимент, — желчно перебила леди Боннингтон. — Мне всегда нелегко было догадываться, что именно ты имеешь в виду, дорогая.
— Какое несчастье! — На лице Арабеллы появилась ядовитая улыбка. — Зато по тебе всегда с точностью скажешь, какую мысль ты собираешься изречь. Это так любезно с твоей стороны — выражаться без обиняков. А теперь признавайся, каким ветром тебя сюда занесло.
Леди Боннингтон хмыкнула и для внушительности стукнула палкой об пол.
— Я хочу переговорить с твоей племянницей. — Она многозначительно посмотрела на Эсме. — С глазу на глаз, если это возможно.
— Конечно, почему нет, — согласилась Эсме и направилась к двери. — Давайте только пройдем в библиотеку.
Эсме отчаянно хотелось увести мать Себастьяна из круга ближайших друзей и тетки, которые откровенно сгорали от любопытства, поэтому она вышла, не дожидаясь возражений.
— Вам лучше присесть, — махнув тростью в сторону кушетки, как только они оказались в библиотеке, сказала леди Боннингтон. — По вашему виду можно подумать, что вы собираетесь произвести на свет буйвола.
— Боюсь, вы меня переоцениваете, — пробормотала Эсме. — «Мерзкая старуха!» Она села, не дожидаясь, когда это сделает маркиза.
— Я явилась за сыном, — объявила леди Боннингтон, ' опускаясь в кресло.
— Следует ли из этого, что вы надеетесь найти его у меня? — спросила Эсме как можно спокойнее.
— К моему величайшему сожалению, да.
— Вынуждена вас разочаровать, его здесь нет. Насколько мне известно, он на континенте.
— Ха! Не морочьте мне голову! Себастьян сам сказал мне, что занят на черной работе в вашем доме, и я этого не одобряю, леди Ролингс. До сего дня вы могли вести довольно разнузданную жизнь, но, уверяю, эта последняя эскапада закончится полным изгнанием вас из общества.
— Эскапада?! — воскликнула Эсме. — Себастьян устроился сюда без моего ведома и все это время отказывался уходить!
— Я так и знала. — В голосе леди Боннингтон прозвучало странное удовлетворение. — Последние дни я только об этом и думала. Действительно, кровь кое-что значит.
— О какой крови вы говорите?
— Кровь моего отца. Он был человеком, которому было бесполезно перечить, потому что его упрямству не было равных. Мой сын унаследовал его черты, а значит, он не уйдет.
— Тем не менее вашего сына больше нет в моем доме.
— Мальчик пытался пустить пыль мне в глаза, — продолжала леди Боннингтон. Теперь ее удовлетворение не вызывало сомнений. — Болтал всякую чушь насчет любви. Естественно, я полночи ломала голову, раздумывая, не сошел ли он с ума, как мартовский заяц, на почве вины за то, что убил вашего мужа. Но это выглядело как-то… неправдоподобно. — Она наклонилась вперед, и ее серые глаза пристально уставились на Эсме. В этой позе она напоминала орла, заметившего кролика.
— Вы носите под сердцем его ребенка, не так ли? Эсме не произнесла ни звука.
— Да или нет? — прогремела маркиза и для эффекта снова ударила тростью об пол.
Внезапно Эсме прищурилась.
— Нет, — холодно ответила она.
— Вздор! — В голосе леди Боннингтон звучала непоколебимая уверенность. — Мой сын вовсе не дурак. Чем больше я размышляю на эту тему, тем сильнее убеждаюсь, что он никогда не перепутал бы спальни. Он пришел к вам, потому что вы крутили с ним роман, а ваш муж просто нанес вам визит вежливости. Весь свет знает, что любой мог с таким же успехом обнаружить его в спальне леди Чайлд, если бы только пожелал.
— Отец моего будущего ребенка — Майлз!
— Ничуть не сомневаюсь, вы хотите, чтобы это соответствовало действительности. Полагаю, мы все хотели бы, чтобы вы несколько лучше запирали двери своей спальни.