Джеймс Хэдли Чейз. Кое-что по случаю

   – Выпейте со мной.
   – Спасибо, прошло еще мало времени после завтрака.
   – Так я насчет вчерашней ночи. Посетителей было человек двадцать, и другой бармен видел, как меня ударили.
   – Я этого не знаю.
   – Может быть, мне следует поговорить с другим барменом?
   Бармен поднял быстро глаза и сказал:
   – А разве отсюда видно, что происходит в дальнем углу?
   Кэлворт поднял голову над батареей бутылок и сказал:
   – Если бы на другом конце вспыхнула драка, думаю, я увидел бы ее.
   – Даже обслуживая посетителей? Впрочем, никакой драки не было.
   – Но разве вы не допускаете, что два-три посетителя могли видеть, что произошло?
   Бармен пожал плечами.
   – Спросите у кого-нибудь из тех, кто вчера здесь был.
   – Никого не надо спрашивать. Вы сами все прекрасно видели.
   Глаза бармена сузились, в них зажегся злой огонек.
   – У вас на плечах был какой-то рюкзак, вы потеряли равновесие, свалились со стула, стукнулись об пол, а потом ушли.
   – Сколько же вам заплатили за эту сказку?
   Лицо бармена побагровело. Он подошел ближе к Кэлворту и, наклонившись над стойкой, прошипел:
   – Допивайте свое пойло, мистер, и уходите.
   Кэлворт вызывающе посмотрел на него:
   – Так сколько же вам заплатили за эту басенку?
   Бармен еще ближе придвинулся к Кэлворту, в глазах его появился жестокий блеск. Потом он вдруг выпрямился, и на лице разлилась маска безразличия:
   – Не понимаю, о чем вы говорите?
   – Кто заплатил вам: парень с короткой стрижкой или тот мужчина с женщиной, которые отправились меня провожать?
   – У меня работа, мистер. Вы сами свалились.
   – Тогда сделаем иначе. Может быть, вы измените свое мнение, если я предложу вам десять долларов?
   – Меня просто душит смех. Десять долларов. Да что сегодня стоят эти деньги?
   Кэлворт усмехнулся.
   – Ну тогда двадцать. Подойдет?
   В глазах бармена блеснул вызов.
   – Вы псих или что-то в этом роде. Я вам сказал уже все, что я видел. Вы думаете, что за двадцать долларов можно купить все, что хочешь? Вы свалились со стула.
   – Ладно, – сказал Кэлворт.
   Он допил свой бурбон и встал. Затем пододвинул бармену полдоллара.
   – Спасибо за приятную беседу.
   Бармен взял деньги.
   – Меня не касаются ваши дела, мистер. Но вы бы сделали лучше, если бы забыли об этом деле.
   – Ладно, это действительно не ваше дело.
   На улице Кэлворт поднял ворот пальто: свирепствовал сильный ветер. Он двинулся в восточном направлении и вошел в аптеку на Лесингтон-авеню. Зайдя в телефонную кабину, он позвонил Люси Бостон.
   – Страшно сожалею, – проговорил он, когда она ответила, – но все вышло неожиданно. Я сейчас уже на вокзале.
   – Очень жаль, – ответила она. – Я с нетерпением ожидала этой встречи, да и Эд тоже… Я звонила ему, и он был в восторге.
   – Понятно. Видите ли, мне срочно нужно ехать в Филадельфию, но завтра, рано утром, я вернусь. Может быть, вместе позавтракаем?
   – Конечно. Это будет замечательно.
   – Отлично. Тогда позвоню вам завтра, сразу, как приеду.
   – Счастливой поездки, мистер Кэлворт.
   – Итак, до завтра. Я позвоню вам сразу же утром.

Глава 5

   Из этого «люгера» никогда не стреляли. Он купил его за шесть долларов у какого-то пехотного лейтенанта на юге Франции с единственной целью поменять на бинокль, а тот, в свою очередь, обменять на фотокамеру у одного добропорядочного англичанина, у которого их было две, но не было бинокля. Но прежде чем он успел проделать всю комбинацию, англичанин неожиданно уехал, а Кэлворт забросил револьвер в угол шкафа. И вот теперь он вынул его из кобуры и любовался вороненым блеском оружия.
   Без четверти семь все было готово: люстра погашена, а он лег на бок на полу между стеной и тяжелым диваном, который специально придвинул так, чтобы был хороший обзор входной двери, заодно и письменного стола…
   Выключатель верхнего света был на стене прямо над ним. Возле себя он поставил бутылку с виски и положил «люгер».
   Вначале «люгер» ему показался бутафорским реквизитом, но теперь, дотрагиваясь до его блестящей поверхности, он чувствовал себя гораздо уверенней.
   Даже незаряженный, он был куда полезнее, чем бинокль или фотоаппарат, которые Кэлворт мог бы за него получить.
   Сделав несколько глотков виски, он поставил стакан под диван и привычным жестом обшарил карманы в поисках сигарет, но тут же отвел руку: курить было нельзя. Ситуация аналогична той, когда ставят капкан на зверя. Запах табака при этом – признак присутствия человека. Довольный своей проницательностью, он тут же вознаградил себя еще парой глотков прямо из бутылки… Немного разогревшись, Кэлворт отдался во власть мыслей.
   Этому Ходжу явно не хватало утонченности. Он слишком прост. Назови ему имя Люси Бостон – и тотчас бы он обвинил ее во всех смертных грехах. То же самое и с Гастингсом – сразу бы захлопнул наручники на его запястьях, да при этом бы еще издал победный клич индейцев…
   Нет, так это не делается. Ситуация требовала тонкости. Вот он и притаился в темноте, и если кто-то заберется к нему в квартиру, то попадет в расставленную ловушку: малейший лучик света высветит любой предмет… Кроме того, он сам в нужный момент сможет зажечь люстру. Ни один взломщик не выдержит такого неожиданного хода, да еще под прицелом «люгера». Он распространил слух, что уехал из города, остается только лежать и ждать, когда мухи слетятся на мед.
   Все события последних дней чередой проплыли в его сознании. Жена, убежавшая с любовником, встреча с девушкой, напомнившая ему старую приятельницу, явно взволновавшая его…
   Эта таинственная девушка явно что-то от него ждет, о чем он, Кэлворт, даже не догадывается… Потом этот Род… Кто он? Друг ли ее, партнер в делах или просто любовник? А как связан со всем этим Плейер? Не подкупили ли они бармена, чтобы он твердо держался за версию, что Кэлворт сам свалился со стула и никакого Плейера не существовало? Что как будто бы это пьяная фантазия его воспаленного воображения… Да, но челюсть-то ноет! При падении он не мог так удариться… Нет, Плейер – существо реальное… Теперь еще Гастингс. Какая у него роль во всей этой истории и зачем он пожаловал к нему прошлой ночью? Такой аккуратно прилизанный, затянутый в твид банковский служащий… Сотрудник банка – взломщик? Конец света!
   Вот и живи после этого! Во что превратились люди: никакой моральной устойчивости, совершенно непредсказуемые поступки. Куда катится человечество!!! Наверное, это все последствия войны, массового психоза и полной деградации…
   Охваченный ужасом и отчаянием за гибнувшее человечество, он поднял «люгер» и направил его на окно. В это время послышался слабый звук, нараставший по высоте и затем сразу исчезнувший. Так повторялось несколько раз, при этом портьера рядом с окном едва-едва шелохнулась. Но, может быть, это оптический обман?
   Кэлворт поднялся на колени и уставился в темноту оконного проема. Вновь раздался звук, и занавес заколыхался сильнее… Он снова поднял свой «люгер», и все тотчас стихло, как будто испугалось…
   «Должно быть, ветер», – подумал Кэлворт. Он вновь растянулся на полу, при этом тяжело дыша.
   Время шло своим чередом, но для Кэлворта оно ползло черепашьим шагом. Он устал от неудобной позы на полу…
   «Вот так же, наверное, ведет себя и охотник, – убеждал он себя. – Главное – сохранять спокойствие».
   Он уже не раз убеждался, что в критических ситуациях ведет себя спокойно. Не выдал же он себя, когда узнал кольцо на руке Гастингса. То же самое и с Люси. Спокойно соврал, что едет в Филадельфию и завтра позвонит ей. Все рассчитано тонко. Охотник не должен вспугнуть дичь. Он будет ждать. Что-то должно произойти.
   Зазвонил звонок входной двери… Этого еще не хватало. Поставил капкан на медведя, а тут какой-то маленький зверек. Он положил под себя локоть. Вновь звонок в дверь, второй, третий. Затем он услышал звуки удалявшихся по коридору шагов.
   Он вновь растянулся на спине и потянулся за бутылкой. Но вот новый звук у двери. Он замер, затаил дыхание, еще плотнее прижался к полу.
   Скользящий лучик света под дверью, затем пучок сузился и исчез совершенно: слабый щелчок в замке – и дверь раскрылась.
   Вошедший, двигаясь как тень, скользнул в прихожую, прикрыл дверь и крадучись направился в комнату, где притаился Кэлворт, который ничего не видел, только слышал, как незнакомец подходил к письменному столу. Неожиданно полировка стола отразила слабый пучок света, и вот уже желтое пятно от фонарика выхватило часть стола.
   Кэлворт тихо протянул руку и почувствовал в пальцах холодную сталь. Зажав в руке пистолет, он беззвучно перевел дыхание.
   Рука в свете фонаря открыла один из второстепенных ящиков стола. Фонарик описал полукруг и застыл на месте, но тут появилась и вторая рука.
   Кэлворт понял, что фонарь положили на стол. Руки проникли в раскрытый ящик, как два бесплотных духа, и тут же вышли назад, захватив за собой почти все содержимое. Кэлворту показалось, что тень от фигуры наклонилась вперед. Неожиданно ему пришла в голову мысль: вскочить, зажечь свет и направить на растерявшегося человека оружие. С трудом он подавил в себе это желание. Это было бы ошибкой. Нужно было узнать, что искала эта тень в его письменном столе. Нужно было ждать, пока эти судорожные пальцы не найдут того, что ищут.
   Он почти болезненно сфокусировал свое внимание на руках, наблюдая, как они быстро, судорожными движениями, роются в его бумагах. Вдруг одна рука напряглась и застыла, как бы схватив что-то. Затем обе руки в неистовстве сомкнулись, и впервые Кэлворт услышал, как тяжело вздохнул человек, державший что-то в руках. Теперь обе руки застыли, и послышался громкий вздох облегчения.
   Рука Кэлворта метнулась к выключателю, перевела его в верхнее положение, и ослепительный свет люстры залил комнату, лишь на мгновение ослепив его.
   Возле письменного стола, повернувшись к нему лицом, стоял Гастингс, истекающий потом, с раскрытым от ужаса и удивления ртом. Руки, застывшие в мертвой хватке, держали какой-то наполовину вскрытый конверт.
   Кэлворт быстрым движением вскинул револьвер, и Гастингс, судорожно закрыв рот, издав при этом какой-то нечленораздельный звук, вскинул руки над головой.
   Кэлворт обошел диван, а Гастингс, боясь пропустить хоть одно движение руки с «люгером», как завороженный смотрел на него. Смотрел, как кролик на удава.
   Первым заговорил Гастингс:
   – Осторожнее с этой штукой, Кэлворт!
   – Не учите меня, что делать, вы, громила. Вас нужно пристрелить!
   Голос Кэлворта прозвучал как-то глухо, и это его удивило.
   – Нет! – слово вырвалось как глас отчаяния, и все тело Гастингса судорожно передернулось. – Пожалуйста, Кэлворт!
   Лицо его сморщилось от мольбы, и Гарри понял, что не револьвер так сильно напугал Гастингса, а вся эта ситуация.
   Он опустил «люгер» и слегка расслабился. Когда он заговорил, голос его уже прозвучал нормально и спокойно:
   – Опустите руки и дайте сюда конверт.
   Гастингс исполнил приказание с облегчением, затем подошел к Кэлворту и протянул конверт. Тот взял его, ощупал, не отрывая взгляда от лица Гастингса…
   Желая немного приободрить находящегося в трансе человека, Кэлворт сказал:
   – Успокойтесь, я не собираюсь вас убивать… Садитесь. Все это очень странно и требует объяснения.
   Двигаясь вслед за Гастингсом, который едва передвигал ноги, Кэлворт взглянул на конверт, который держал в руке. Это был один из конвертов «Манила Банк» из его письменного стола, в котором должны были находиться погашенные чеки, присылаемые ему банком каждый месяц. Он положил конверт в карман и сел напротив Гастингса.
   – Вам нужно что-нибудь выпить, а заодно налейте и мне.
   Он кивнул головой на бутылку, стоявшую на кофейном столике.
   Послушно, не произнеся ни слова, Гастингс наполнил два стакана. Выпив, он немного отошел.
   – Я очень рад, что вы не выстрелили. Вы, наверное, сообщите об этом в полицию?
   – Это уже сделано.
   – Уже сделано?
   Гастингс побледнел и, схватившись за стакан с виски, опустил глаза.
   – Но откуда вы могли знать, что…
   – Я имею в виду ваш предыдущий визит прошлой ночью. После этого приходили два копа, а сегодня утром был детектив. Правда, они еще не знают о…
   Гастингс несколько приободрился, выражение его лица изменилось.
   – Да, но ваши действия напоминают действия человека, который обо всем знал. Вы что же, ожидали сегодня моего появления? Почему?
   – Ваше кольцо с греческой монограммой. Я видел его прошлой ночью на вашем пальце, а сегодня в банке я увидел его снова. Чистая случайность…
   Кэлворт похлопал себя по карману.
   – Так что же в конверте?
   – Я не знаю.
   – Понятно, вы не знаете. Тогда придется позвать полицию и вывернуть вас наизнанку.
   – Не надо. Подождите.
   Гастингс выбросил руки ладонями кверху, как бы умоляя.
   – Пожалуйста, не надо.
   – Тогда говорите, что в конверте.
   – Залоговая расписка, – он заерзал на стуле. – Пожалуйста, послушайте меня, Кэлворт. Прошу вас. Если вы разоблачите меня, это убьет мою мать. Она парализована и не выдержит, если все откроется. Меня же это просто разорит. Не делайте этого.
   – Перестаньте причитать. Объясните, что это за расписка и как она туда попала, в конверт с оплаченными мною чеками?
   – Я ее положил туда, – Гастингс слабо улыбнулся. – Для безопасности.
   Гастингс опять сделал умоляющий жест рукой.
   – Я же знаю, что вы не просматривали погашенные чеки больше года. Наш банк один из немногих, который предлагает вкладчикам ежемесячно заполнять форму на получение погашенных чеков и отсылать их в банк. Вы ни разу не прислали ее обратно, и я понял, что вы ее даже не видели, хотя мы регулярно кладем в конверт с погашенными вами чеками. Тогда я понял, что вы не распечатываете этих конвертов, и решил этим воспользоваться. Я хотел, чтобы эта залоговая расписка была в безопасности и чтобы я мог в любой момент добраться до нее. Поэтому я и положил ее вам в конверт вместе с погашенными чеками, которые выслал вам три дня назад. Я был уверен, что вы просто бросите конверт в ящик письменного стола. Для меня этот конверт был просто сейфом.
   – Здорово придумано, – сказал Кэлворт. – А почему вы не подумали, что я вообще могу все это выкинуть в мусорный ящик или надумаю просмотреть содержимое конверта?
   Гастингс слабо улыбнулся.
   – Банк неоднократно обращался к вам с запросом по этому поводу в виде писем, но вы отвечали, чтобы мы не беспокоились, все погашенные чеки на месте и что вы когда-нибудь этим займетесь. Из этого я сделал вывод, о котором вам уже сказал.
   – Ну а все-таки, если бы я вскрыл конверт и добрался до этой расписки?
   – Конечно, риск был, но и соблазн для меня был велик. Я думал, что вы начали бы со старых чеков, до последних добрались бы не скоро.
   Кэлворту все стало ясно. Хитрец Гастингс был прав и все рассчитал точно… Как, однако, люди могут незаметно изучать друг друга, проникая в их тайны, постигая их слабости и недостатки. Гастингс сыграл на его лени и безалаберности в полной уверенности в благополучном исходе… Возможно, и другие также пользовались его слабостями, например, Грейс или Чарли Мейер.
   – Почему вы вломились сюда прошлой ночью и почему ждали до четырех часов утра?
   – Все старался успокоиться, едва совладал с собой. Почти всю ночь промучился и провел в колебаниях. Я ведь не привык к этому. Вы же понимаете, что я не взломщик и не вор.
   – Конечно, вы даже обиделись, у вас появилось чувство собственного достоинства.
   – Извините и постарайтесь понять меня. Я не хотел вмешивать вас в это дело, не хотел, чтобы вы что-нибудь узнали об этом.
   – Ладно, заткнитесь.
   Кэлворт положил «люгер» рядом с собой и достал из кармана конверт. Открывая его, он произнес с нарочитой насмешливостью:
   – Но ведь вы не будете возражать, если я теперь познакомлюсь с этим документом?
   Он стал перебирать пачку старых погашенных чеков. Но вот между ними показался зеленый листок бумаги по размеру немного меньше чеков. Он вынул его из конверта и быстро просмотрел. На нем была дата четырехмесячной давности из Амстердама, и адресован он был некоему Мартину Ван дер Боглю… Несколько машинописных строчек извещали, что подписавший расписку получил от Мартина Ван дер Богля две картины фламандского художника Иоганнеса де Гроота: «Пиета» и «Святой Матфей», уплатив при этом задаток в 12 тысяч долларов. Полная стоимость картин определялась в 270 тысяч долларов. Оставшаяся после задатка сумма должна быть уплачена в трехмесячный срок в Нью-Йорке…