Страница:
Джеймс Хедли Чейз
Оплата – наличными
Часть первая
Грязная игра
Глава 1
В Пелотту мы прибыли около половины десятого вечера, доехав из Керн-Сити за четыре часа. Пелотта, забитая магазинами, сувенирными стойками, кафе и заправочными станциями, походила на любой другой городишко на побережье Флориды.
Водитель по имени Сэм Уильямс вел грузовик по главной городской улице и показывал мне местные достопримечательности.
– Вот это – отель «Океан», – сказал он, ткнув большим пальцем в сторону кричащего сооружения, разместившегося на пересечении с улицей, идущей к морю, украшенного хромом и неоновыми огнями, с навесами-маркизами бутылочно-зеленого цвета. – Тут каждый кирпич принадлежит Петелли. Да что там – ему принадлежит весь город. И стадион тоже. Вон там.
Я посмотрел вперед через лобовое стекло автомобиля. Высоко на холме над городом размещалось круглое бетонное здание, середина его была открыта, а трибуны находились под крышей. Сверху, на стальных рамах, торчали огромные фонари для освещения поля.
– Отсюда, похоже, немало деньжат ему перепадает, – продолжал Уильямс. Он отер свое красное, мясистое лицо тыльной стороной ладони и сплюнул в окно. – Каждую субботу Петелли устраивает боксерские бои.
Шофер резко повернул вправо и съехал с ярко освещенной главной улицы на узкую дорогу, по обеим сторонам которой высились деревянные дома. В дальнем конце улицы виднелась полоска воды – в лунном свете океан блестел, как листок фольги.
– Заведение Тома Роша – в конце, у берега, – сказал Уильямс, сбрасывая газ. – Я уже опаздываю, а то бы зашел с тобой. Скажи ему, что ты от меня. Он поможет тебе уехать в Майами. Если откажется, поговори с его женой – она славная малышка.
Он затормозил почти на самом берегу. Я открыл дверцу кабины и спрыгнул на землю.
– Спасибо, что подвез, – сказал я. – Надеюсь, еще встретимся.
– Надеюсь. Пока, приятель, и желаю тебе удачи.
Я отошел и проводил взглядом грузовик, укативший прочь по дороге вдоль берега, а потом повернулся и пошел к кафе Роша.
Заведение располагалось в двухэтажном здании, построенном из плавникового леса и выкрашенном в белый цвет. Двойные двери были распахнуты, и звуки популярной мелодии из музыкального автомата нарушали ночную тишину.
Я поднялся по деревянным ступеням и остановился, решив сначала оглядеть помещение. По периметру довольно просторного зала расположились столики, на прилавке стояли три дымящихся электрических кофейника, вдоль него – десяток высоких деревянных табуретов, а с потолка свисал электрический вентилятор, гонявший по кругу горячий воздух.
За столиком у двери сидели двое мужчин в обвисших трикотажных майках и грязных полотняных брюках. Справа от прилавка, возле музыкального автомата, расположился здоровый, крепкий мужик в белом тропическом костюме и в желто-красном галстуке, расписанном вручную. Напротив него невысокий толстый человечек в коричневом костюме и в панаме уставил свой взор в никуда. На табурете у прилавка сидел, похоже, водитель грузовика в кожаной кепке и в бриджах, положив руки на прилавок, а голову – на руки. За прилавком бледная худенькая девушка – наверное, Алиса Рош, решил я, – ставила на поднос две чашки кофе. В дальнем конце прилавка полировал кофейник, видимо, Том Рош, смуглый тощий парень с горькой складкой у рта и густыми жесткими черными волосами.
Я стоял в темноте, наблюдая за ними. Никто меня не заметил.
Девушка отнесла кофе верзиле и его толстому спутнику. Она поставила чашки на столик; в это время здоровяк ухмыльнулся и ухватил ее за ногу пониже колена.
Девушка замерла, чуть не выронив чашку, и попыталась попятиться, но толстые пальцы крепко держали ее, а сам верзила продолжал ухмыляться. Я ожидал, что она закричит или влепит ему пощечину, но девушка не сделала ни того ни другого. Она торопливо глянула через плечо на Тома Роша, который был занят кофейником и ничего вокруг не замечал. Выражение ее лица подсказало мне, что она боялась поднимать шум, потому что не хотела втягивать Роша в то, с чем ему явно не справиться; я почувствовал, как сердце у меня сжалось, но не двинулся с места. Чего проще – войти и вырубить верзилу, однако чувству гордости Тома Роша будет нанесен удар. Ни одному мужчине не понравится, если кто-то чужой станет защищать его жену в его же присутствии.
Девушка наклонилась и попыталась оторвать пальцы верзилы от своей ноги, но сил у нее было маловато.
Его спутник, толстяк в коричневом костюме, похлопал его по руке и умоляюще что-то прошептал, кивнув на Роша, который в это время, отступив на шаг, любовался сверкающим кофейником.
Верзила свободной рукой оттолкнул коротышку – такой толчок можно получить от парового катка, если идешь не глядя и вдруг налетишь на него. Толстяк начал хватать ртом воздух.
Другая рука амбала между тем перебралась выше колена, и девушка, видимо набравшись от отчаяния храбрости, стукнула здоровяка кулачком в переносицу.
Верзила выругался. Рош глянул в их сторону, и его бледное лицо приобрело оттенок бараньего жира. В четыре каких-то однобоких прыжка он выскочил из-за прилавка. На правой ноге у него был ортопедический ботинок, но все равно каждый раз, делая шаг правой, Рош хромал, словно проваливался в яму.
Верзила оттолкнул девушку, и она, перелетев через зал, оказалась в объятиях шофера, который слез с табурета и глазел на происходящее, но помочь не пытался.
Рош подобрался к столу. Амбал даже не потрудился подняться. Он сидел и ухмылялся. Правый кулак Роша устремился к виску верзилы. Но тот подался вперед, и удар Роша попал в пустоту. Он потерял равновесие и качнулся вперед, верзила тут же ткнул его в живот. Рош отлетел к прилавку. Там он сполз на пол, хватая ртом воздух.
Амбал поднялся.
– Идем отсюда, – обратился он к толстяку. – Меня мутит от этой забегаловки.
Он подошел к Рошу, который пытался встать.
– Замахнись на меня еще раз, крысенок, и я тебя по стене размажу, – сказал он и занес ногу, чтобы пнуть Роша.
В три больших шага я пересек комнату и оттащил наглеца в сторону. Я развернул его к себе и ударил по лицу – пощечина оказалась достаточно громкой и прозвучала как выстрел пистолета 22-го калибра над самым ухом.
Это было больно, как я и хотел, – из глаз верзилы брызнули слезы, и он отшатнулся.
– Если тебе надо кого-нибудь пинать, – сказал я ему, – попинай меня. Я – мишень получше.
Если бы он так не обозлился, то не поступил бы столь опрометчиво. Он отвел руку далеко назад, развернувшись всем корпусом. Такой удар можно применить против человека, который ничего в боксе не смыслит. Если бы этот удар попал в цель, то смог бы свалить слона, но в цель он не попал.
Я подался вперед и влепил ему свой коронный хук правой, вложив в короткий удар всю силу. Удар в челюсть произвел сокрушительный эффект – верзила повалился, словно оглушенный дубиной. Я не стал дожидаться, когда амбал поднимется. Я знал, что скоро он не встанет. Когда вот так падают, остаются лежать долго.
Я отошел на шаг и посмотрел на толстяка:
– Убери отсюда это отребье, пока я не взялся за него по-настоящему.
Толстяк пялился на своего спутника, распростертого на полу, так, словно не мог поверить своим глазам. Он склонился над ним, а я подошел к Рошу и помог подняться. Хозяин кафе еще не отдышался, но уже мог стоять и сохранил немалый запас боевого духа. Он двинулся к верзиле, словно собрался подраться еще раз, но я удержал его.
– Ему хватит, – сказал я. – Не надо сбивать кулаки о такого чурбана. Не переживай.
Подошла девушка и обняла Роша. Я их оставил и подошел к мужчинам в спортивных майках и водителю – все они глазели на лежащего верзилу.
Толстяк без особого успеха пытался его поднять.
– По челюсти ему – раз! – восторгался шофер и со свистом втянул в себя воздух. – Я такого удара еще не видел! Без замаха – хрясь! Ну, этот недоумок сам напросился.
– Уберите его, – предложил я. – Давайте, ребята, поднимайте его и тащите отсюда.
Толстяк поднял на меня взгляд. В глазах у него плескалось пиво, и я решил, что он сейчас расплачется.
– Ты сломал моему парню челюсть, – произнес он. – А у него в субботу бой.
– Надо было шею ему сломать, – ответил я. – Забирай его, пока я не довел дело до конца.
Верзила застонал, открыл глаза и сел. Нижняя челюсть у него висела, а на правой щеке – там, где я его ударил, – расплывалось багровое пятно.
Двое в майках подняли его и поставили на ноги, поддерживая с двух сторон. Он, не оглядываясь на меня, пошел с ними к выходу – голова у него склонялась вперед, взгляд был мутным, ноги подгибались. Толстяк замыкал шествие с таким видом, словно шел за гробом своей мамочки.
Шофер глядел на меня, разинув рот, будто я чудесным образом сошел на землю в грозовой туче.
– Ну и ну! – воскликнул он. – Ты хоть знаешь, кто это был, – тот парень, которого ты вырубил? Это Джо Макреди, местный чемпион. В субботу он дерется против Майами Кида, и деньжат на них поставлена целая куча. Послушай моего совета, братец, – сваливай из города. Когда Петелли узнает, что ты сделал с Макреди, он полезет на стенку. Я не шучу. Петелли опасен, как гремучая змея. Так что хватай свои манатки и делай ноги!
Водитель по имени Сэм Уильямс вел грузовик по главной городской улице и показывал мне местные достопримечательности.
– Вот это – отель «Океан», – сказал он, ткнув большим пальцем в сторону кричащего сооружения, разместившегося на пересечении с улицей, идущей к морю, украшенного хромом и неоновыми огнями, с навесами-маркизами бутылочно-зеленого цвета. – Тут каждый кирпич принадлежит Петелли. Да что там – ему принадлежит весь город. И стадион тоже. Вон там.
Я посмотрел вперед через лобовое стекло автомобиля. Высоко на холме над городом размещалось круглое бетонное здание, середина его была открыта, а трибуны находились под крышей. Сверху, на стальных рамах, торчали огромные фонари для освещения поля.
– Отсюда, похоже, немало деньжат ему перепадает, – продолжал Уильямс. Он отер свое красное, мясистое лицо тыльной стороной ладони и сплюнул в окно. – Каждую субботу Петелли устраивает боксерские бои.
Шофер резко повернул вправо и съехал с ярко освещенной главной улицы на узкую дорогу, по обеим сторонам которой высились деревянные дома. В дальнем конце улицы виднелась полоска воды – в лунном свете океан блестел, как листок фольги.
– Заведение Тома Роша – в конце, у берега, – сказал Уильямс, сбрасывая газ. – Я уже опаздываю, а то бы зашел с тобой. Скажи ему, что ты от меня. Он поможет тебе уехать в Майами. Если откажется, поговори с его женой – она славная малышка.
Он затормозил почти на самом берегу. Я открыл дверцу кабины и спрыгнул на землю.
– Спасибо, что подвез, – сказал я. – Надеюсь, еще встретимся.
– Надеюсь. Пока, приятель, и желаю тебе удачи.
Я отошел и проводил взглядом грузовик, укативший прочь по дороге вдоль берега, а потом повернулся и пошел к кафе Роша.
Заведение располагалось в двухэтажном здании, построенном из плавникового леса и выкрашенном в белый цвет. Двойные двери были распахнуты, и звуки популярной мелодии из музыкального автомата нарушали ночную тишину.
Я поднялся по деревянным ступеням и остановился, решив сначала оглядеть помещение. По периметру довольно просторного зала расположились столики, на прилавке стояли три дымящихся электрических кофейника, вдоль него – десяток высоких деревянных табуретов, а с потолка свисал электрический вентилятор, гонявший по кругу горячий воздух.
За столиком у двери сидели двое мужчин в обвисших трикотажных майках и грязных полотняных брюках. Справа от прилавка, возле музыкального автомата, расположился здоровый, крепкий мужик в белом тропическом костюме и в желто-красном галстуке, расписанном вручную. Напротив него невысокий толстый человечек в коричневом костюме и в панаме уставил свой взор в никуда. На табурете у прилавка сидел, похоже, водитель грузовика в кожаной кепке и в бриджах, положив руки на прилавок, а голову – на руки. За прилавком бледная худенькая девушка – наверное, Алиса Рош, решил я, – ставила на поднос две чашки кофе. В дальнем конце прилавка полировал кофейник, видимо, Том Рош, смуглый тощий парень с горькой складкой у рта и густыми жесткими черными волосами.
Я стоял в темноте, наблюдая за ними. Никто меня не заметил.
Девушка отнесла кофе верзиле и его толстому спутнику. Она поставила чашки на столик; в это время здоровяк ухмыльнулся и ухватил ее за ногу пониже колена.
Девушка замерла, чуть не выронив чашку, и попыталась попятиться, но толстые пальцы крепко держали ее, а сам верзила продолжал ухмыляться. Я ожидал, что она закричит или влепит ему пощечину, но девушка не сделала ни того ни другого. Она торопливо глянула через плечо на Тома Роша, который был занят кофейником и ничего вокруг не замечал. Выражение ее лица подсказало мне, что она боялась поднимать шум, потому что не хотела втягивать Роша в то, с чем ему явно не справиться; я почувствовал, как сердце у меня сжалось, но не двинулся с места. Чего проще – войти и вырубить верзилу, однако чувству гордости Тома Роша будет нанесен удар. Ни одному мужчине не понравится, если кто-то чужой станет защищать его жену в его же присутствии.
Девушка наклонилась и попыталась оторвать пальцы верзилы от своей ноги, но сил у нее было маловато.
Его спутник, толстяк в коричневом костюме, похлопал его по руке и умоляюще что-то прошептал, кивнув на Роша, который в это время, отступив на шаг, любовался сверкающим кофейником.
Верзила свободной рукой оттолкнул коротышку – такой толчок можно получить от парового катка, если идешь не глядя и вдруг налетишь на него. Толстяк начал хватать ртом воздух.
Другая рука амбала между тем перебралась выше колена, и девушка, видимо набравшись от отчаяния храбрости, стукнула здоровяка кулачком в переносицу.
Верзила выругался. Рош глянул в их сторону, и его бледное лицо приобрело оттенок бараньего жира. В четыре каких-то однобоких прыжка он выскочил из-за прилавка. На правой ноге у него был ортопедический ботинок, но все равно каждый раз, делая шаг правой, Рош хромал, словно проваливался в яму.
Верзила оттолкнул девушку, и она, перелетев через зал, оказалась в объятиях шофера, который слез с табурета и глазел на происходящее, но помочь не пытался.
Рош подобрался к столу. Амбал даже не потрудился подняться. Он сидел и ухмылялся. Правый кулак Роша устремился к виску верзилы. Но тот подался вперед, и удар Роша попал в пустоту. Он потерял равновесие и качнулся вперед, верзила тут же ткнул его в живот. Рош отлетел к прилавку. Там он сполз на пол, хватая ртом воздух.
Амбал поднялся.
– Идем отсюда, – обратился он к толстяку. – Меня мутит от этой забегаловки.
Он подошел к Рошу, который пытался встать.
– Замахнись на меня еще раз, крысенок, и я тебя по стене размажу, – сказал он и занес ногу, чтобы пнуть Роша.
В три больших шага я пересек комнату и оттащил наглеца в сторону. Я развернул его к себе и ударил по лицу – пощечина оказалась достаточно громкой и прозвучала как выстрел пистолета 22-го калибра над самым ухом.
Это было больно, как я и хотел, – из глаз верзилы брызнули слезы, и он отшатнулся.
– Если тебе надо кого-нибудь пинать, – сказал я ему, – попинай меня. Я – мишень получше.
Если бы он так не обозлился, то не поступил бы столь опрометчиво. Он отвел руку далеко назад, развернувшись всем корпусом. Такой удар можно применить против человека, который ничего в боксе не смыслит. Если бы этот удар попал в цель, то смог бы свалить слона, но в цель он не попал.
Я подался вперед и влепил ему свой коронный хук правой, вложив в короткий удар всю силу. Удар в челюсть произвел сокрушительный эффект – верзила повалился, словно оглушенный дубиной. Я не стал дожидаться, когда амбал поднимется. Я знал, что скоро он не встанет. Когда вот так падают, остаются лежать долго.
Я отошел на шаг и посмотрел на толстяка:
– Убери отсюда это отребье, пока я не взялся за него по-настоящему.
Толстяк пялился на своего спутника, распростертого на полу, так, словно не мог поверить своим глазам. Он склонился над ним, а я подошел к Рошу и помог подняться. Хозяин кафе еще не отдышался, но уже мог стоять и сохранил немалый запас боевого духа. Он двинулся к верзиле, словно собрался подраться еще раз, но я удержал его.
– Ему хватит, – сказал я. – Не надо сбивать кулаки о такого чурбана. Не переживай.
Подошла девушка и обняла Роша. Я их оставил и подошел к мужчинам в спортивных майках и водителю – все они глазели на лежащего верзилу.
Толстяк без особого успеха пытался его поднять.
– По челюсти ему – раз! – восторгался шофер и со свистом втянул в себя воздух. – Я такого удара еще не видел! Без замаха – хрясь! Ну, этот недоумок сам напросился.
– Уберите его, – предложил я. – Давайте, ребята, поднимайте его и тащите отсюда.
Толстяк поднял на меня взгляд. В глазах у него плескалось пиво, и я решил, что он сейчас расплачется.
– Ты сломал моему парню челюсть, – произнес он. – А у него в субботу бой.
– Надо было шею ему сломать, – ответил я. – Забирай его, пока я не довел дело до конца.
Верзила застонал, открыл глаза и сел. Нижняя челюсть у него висела, а на правой щеке – там, где я его ударил, – расплывалось багровое пятно.
Двое в майках подняли его и поставили на ноги, поддерживая с двух сторон. Он, не оглядываясь на меня, пошел с ними к выходу – голова у него склонялась вперед, взгляд был мутным, ноги подгибались. Толстяк замыкал шествие с таким видом, словно шел за гробом своей мамочки.
Шофер глядел на меня, разинув рот, будто я чудесным образом сошел на землю в грозовой туче.
– Ну и ну! – воскликнул он. – Ты хоть знаешь, кто это был, – тот парень, которого ты вырубил? Это Джо Макреди, местный чемпион. В субботу он дерется против Майами Кида, и деньжат на них поставлена целая куча. Послушай моего совета, братец, – сваливай из города. Когда Петелли узнает, что ты сделал с Макреди, он полезет на стенку. Я не шучу. Петелли опасен, как гремучая змея. Так что хватай свои манатки и делай ноги!
Глава 2
Я отодвинул стул и потянулся за сигаретой, но Рош подал мне ее. В этот вечер все было за счет заведения. Я наелся так вкусно, как мне не удавалось лет сто, и все это время Рош и его жена, Алиса, составляли мне компанию. Супруги мне понравились. Они были из тех людей, с которыми я легко могу найти общий язык, и не успел я доесть, как мы уже называли друг друга по имени.
Пока я ел, говорили в основном они, и теперь я понял, что пришла моя очередь.
– Может, вам интересно, что я тут делаю, – начал я, когда Рош поднес спичку к моей сигарете. – Я из Питтсбурга. Мой старик держал забегаловку напротив сталелитейного завода Карнеги. Вы, наверное, думаете, что кафе у ворот крупнейшего в мире сталелитейного завода должно приносить изрядную прибыль? Ничуть. Не спрашивайте меня почему. Мне так и не удалось это выяснить. Когда отец умер, остались одни долги. Вот так, иначе я бы все еще жил в Питтсбурге. Я расплатился с долгами и остался без дома. Поэтому я решил, что пора взглянуть на Флориду, и, вы знаете, ребята, я очень рад, что сделал это.
Рош почесал челюсть и прищурился:
– Что особенного во Флориде?
– Был когда-нибудь в Питтсбурге? Грязь, копоть, шум и туман – вот что такое Питтсбург. Поэтому мне понравилась Флорида.
– Может, ты и прав. Я здесь прожил всю жизнь, и от солнца меня иногда прямо тошнит.
– Братец, ты и не знаешь, как тебе повезло! Последние три недели, когда я ехал на грузовиках, – лучшее время в моей жизни. Эти края просто потрясают. – Я подался вперед. – Да, вот я о чем вспомнил. Меня подвез парень по имени Уильямс. Это он посоветовал мне зайти к вам. Ты его знаешь?
– Да, и не один год.
– Он сказал, что ты поможешь мне доехать до Майами. Поможешь?
– Это легко. В Майами поедет Джош Бейтс. Я получаю его почту. Завтра утром он приедет. Я договорюсь с ним. Значит, ты едешь в Майами?
– Ну да.
– Эй, Алиса, – сказал Рош. – Как насчет пива? Не видишь, парень умирает от жажды?
Она ушла за пивом, а Рош продолжал:
– Такого хука я не видел с… Ты спортсмен? Думаю, да. Как ты двигался и как…
– Я занимался когда-то боксом, но давно бросил. Грязное дело.
Он оглядел меня:
– С таким телосложением и с таким ударом ты бы стал просто сенсацией. С кем ты дрался?
– Я выстоял три раунда против Джо Луиса, когда у него кончились спарринг-партнеры во время поездки по воинским частям. Хороший парень Джо. Он сказал, что у меня неплохой удар правой.
– Джо так сказал? – На Роша, казалось, это произвело впечатление.
– Лучший бой у меня был, когда я выступал вместо Эйба Лински. Я уложил Джека Вайнера на первой секунде.
Рош разинул рот:
– Джека Вайнера? Чемпиона Калифорнии?
– Его самого. Хотя в то время он еще не стал чемпионом, но уже тогда был отчаянным забиякой. Мне удалось сразу провести удар в челюсть. Мне кажется, он был несколько самоуверен.
– Господи! – сказал Рош. – Это что-то. Почему же ты бросил бокс?
– Мне, пожалуй, нравится мое лицо таким, какое оно есть, а кроме того, у меня другие планы.
– Мне кажется, ты зарываешь талант в землю, – покачал головой Рош. – Если ты смог уложить Вайнера…
– Шофер посоветовал мне уехать побыстрее. Он решил, что у Петелли найдется что сказать мне по поводу Макреди.
– О Петелли не беспокойся. Солли Брант расскажет ему, что случилось. Кроме того, Петелли поддерживает Майами Кида. Если бы ты подрался с Майами Кидом, тогда тебе надо было бы уносить ноги, но на Макреди у Петелли нет времени.
– Солли Брант – это толстяк, который был с Макреди?
– Верно. Ему принадлежит Макреди, и, могу спорить, он об этом уже жалеет. Он неплохой парень, но что будешь делать с таким оболтусом, как Макреди?
Вернулась Алиса и принесла две пинты пива.
Рош настоял, чтобы я переночевал у них, и я с радостью согласился. В последние три недели где мне только не приходилось спать, и мысль о том, что можно провести ночь в постели, казалась очень привлекательной.
Мы еще немного поговорили, и я поднялся:
– Если вы не возражаете, я бы лег спать. Я восемь часов проехал в грузовике и уже с ног валюсь.
– Ну давай. Алиса покажет тебе комнату, – сказал Рош, тоже поднялся и протянул мне руку. – Спасибо тебе еще раз.
– Забудь, – ответил я, пожимая его руку. – Спасибо, что накормили. Все было очень вкусно.
Алиса привела меня наверх, в маленькую комнату, окно которой выходило на океан.
– Может, тебе чего-нибудь надо…
– Ничего. Мне хватит кровати.
– Если хочешь, можешь принять ванну. Она рядом.
– Непременно. Спасибо.
– Мы очень тебе благодарны за то, что ты для нас сделал, Джонни. Этот скот мог изувечить Тома. Он ведь не очень сильный.
– Зато он ничего не боится. Наверное, ты гордишься им?
– Конечно. – Она положила ладонь мне на плечо. Ее глаза сияли. – Ему приходилось нелегко, но ко мне он всегда был добр. Но если бы ты не вошел…
– Забудь об этом. Я рад, что оказался поблизости.
– Я просто хотела сказать – мне кажется, ты классный боксер, – сказала она и ушла, оставив меня заливаться краской смущения.
Я принял ванну, чуть ли не полчаса пролежав в горячей воде. Было слышно, как они разговаривают внизу. Когда я улегся в постель, Рош просунул голову в дверь.
– Все в порядке? – спросил он, бочком пробрался в комнату и остановился у изножья кровати, глядя на меня.
Я ухмыльнулся ему:
– Спрашиваешь.
Он переминался с ноги на ногу, тер тыльной стороной ладони нос, а сам серьезно смотрел на меня.
– Ты что-то хочешь сказать? – спросил я, видя, что он в затруднении.
– Ну да. Мы с Алисой поговорили о тебе. У меня к тебе предложение. Ты не хочешь войти с нами в долю? Дела идут неплохо, но могли бы идти еще лучше. Если бы ты помог нам, мы могли бы расшириться. Не хочу сказать, что тебя ждет состояние, но, если интересно, могу показать свои выкладки. Я не предлагаю тебе работу. Я предлагаю третью часть в деле. Что скажешь? Нам бы с Алисой хотелось, чтобы ты согласился.
Я глядел на него, не в силах поверить тому, что услышал.
– Да ты свихнулся! – воскликнул я и сел на постели. – Ты же обо мне ничего не знаешь. Ты не можешь предлагать мне долю в деле только потому, что я двинул кому-то там в челюсть. Что с тобой?
Рош присел на край кровати.
– Нам нужна помощь, Джонни. Нам нужен такой парень, как ты. Во-первых, ты знаком с делом. Во-вторых, ты крепкий и можешь подраться, а я нет. У нас тут есть крутые ребятишки, и мне с ними не справиться. Ты нам понравился. Мы решили, что ты окупишь каждый медяк из тех, что мы тебе отдадим.
Может, он и прав, но такая работа мне не по нраву. Мне не хотелось его обижать, и мой ответ был честен.
– Послушай, Том, давай сразу все выясним. Я очень тебе признателен за предложение. Честное слово. Но я не могу. Не пойми меня неправильно, но я слишком долго занимался мелким бизнесом. Мне всю жизнь не хватало денег. Не нескольких жалких долларов – у моего старика они были, но ничем ему не помогли, – но такой пачки, чтобы и лошадь могла подавиться. Может быть, это потому, что в детстве отец держал меня в черном теле. Он оплачивал только мое пропитание. Деньги на одежду, кино, конфеты и всякие пустяки, на которые дети тратят мелочь, мне приходилось зарабатывать, и зарабатывать нелегким трудом: я вкалывал после школы – бегал по поручениям, доставлял газеты, мыл окна, и никогда у меня не было времени поиграть. Старик считал, что я научусь ценить деньги, но он ошибся. Я лишь решил каким-нибудь образом разбогатеть и… Мне надо сделать деньги. Меня это просто гложет, а когда у меня они будут, я устрою дикий кутеж. Когда старик умер, я решил, что пришел мой час. Я думал – вот продам кафе и оторвусь на вырученные деньги, но появилась куча долгов, и никаких денег не осталось. Сейчас у меня всего и есть что одежда, которая на мне, и сорок долларов из выходного армейского пособия. Так что я еду в Майами, где самые жирные куски, и один из них уж точно мне обломится. Большой кус, Том, а не какой-нибудь ломтик. Я нутром чую – стоит мне только попасть в Майами, и я сорву главный приз!
Рош слушал меня с ничего не выражающим лицом.
– Почему обязательно в Майами, Джонни? Почему не в Нью-Йорк и не в любой другой большой город?
– Я кое-что слышал. Может, все это глупости, но мне повстречался парень, который бывал в Майами. Он считал, что другого такого места на всей земле нет. Он говорил, что в Майами на один квадратный дюйм приходится наибольшее количество миллионеров – они приезжают туда отдыхать и швыряются деньгами, как пьяные матросы. А если ты достаточно ловок, и тебе перепадет кое-что. Но пойми меня правильно. Я не стану заниматься рэкетом или еще каким-нибудь грязным делом. Я собираюсь заиметь кучу денег на совершенно законных основаниях. В Майами немало способов сорвать большой куш. Знаешь, что мне сказал тот парень? Он сказал, что телохранители имеют две сотни в неделю. Он знал одного из них, тот спас жизнь кинозвезде, и ему дали премию в тысячу долларов и работу в Голливуде. Сам этот парень водил лимузин, и когда босс уволил его, то заплатил ему пять кусков. А он всего-то три года на него работал! Только подумай! Почему бы и мне не попробовать удачу в таком месте? Вот так. Все деньги – там. Надо только оказаться в нужном месте, когда эти ребята начнут их разбрасывать.
Рош потер колено и задумчиво посмотрел на меня.
– Твой парень ничего не рассказывал тебе про жуликов, профессиональных шулеров, мошенников, шлюх и разбойников, которые там кишмя кишат и, словно стая волков, пытаются отогнать миллионера, как овцу, подальше от стада? – тихо спросил Том. – Он не упоминал про полицейских, которые гоняют плохо одетого парня и не дают ему покоя? Был я в Майами, Джонни. До того как повредить ногу, я каждую неделю водил грузовик из Пелотты в Майами. Для миллионеров это прекрасный город, но, если с деньгами у тебя туговато, он опаснее, чем джунгли, полные диких зверей. Послушай моего совета – забудь про Майами. Это все мираж. Оставайся с нами – и на жизнь себе заработаешь, и в беду не попадешь. Когда парень гонится за большими деньгами, как ты, рано или поздно у него начинаются неприятности. Ты сам подумай, Джонни. Заработать большие деньги ты можешь только боксом. Не знаю, насколько ты хорош, но если судить по тому удару, то я бы сказал…
– Не продолжай, – перебил я. – Я бросил бокс. Я не хочу кончить жизнь полуослепшим маразматиком, и точка. Говоришь, в Майами непросто. Этот парень сказал, что там здорово. Думаю, мне надо поехать и самому посмотреть. Может, я дурак, но я все же поеду. Прости, Том, и не думай, что я неблагодарен.
– Ну, раз ты так считаешь, поезжай. Посмотри сам. Потом возвращайся. Я пока обойдусь без тебя. Даю тебе три месяца, а потом начну подыскивать себе партнера. Подумай, Джонни. Третья часть в деле, и мешать тебе будем только мы с Алисой. Подумай.
Мне и думать не надо было.
– Не дожидайся меня, Том. Я не вернусь.
Пока я ел, говорили в основном они, и теперь я понял, что пришла моя очередь.
– Может, вам интересно, что я тут делаю, – начал я, когда Рош поднес спичку к моей сигарете. – Я из Питтсбурга. Мой старик держал забегаловку напротив сталелитейного завода Карнеги. Вы, наверное, думаете, что кафе у ворот крупнейшего в мире сталелитейного завода должно приносить изрядную прибыль? Ничуть. Не спрашивайте меня почему. Мне так и не удалось это выяснить. Когда отец умер, остались одни долги. Вот так, иначе я бы все еще жил в Питтсбурге. Я расплатился с долгами и остался без дома. Поэтому я решил, что пора взглянуть на Флориду, и, вы знаете, ребята, я очень рад, что сделал это.
Рош почесал челюсть и прищурился:
– Что особенного во Флориде?
– Был когда-нибудь в Питтсбурге? Грязь, копоть, шум и туман – вот что такое Питтсбург. Поэтому мне понравилась Флорида.
– Может, ты и прав. Я здесь прожил всю жизнь, и от солнца меня иногда прямо тошнит.
– Братец, ты и не знаешь, как тебе повезло! Последние три недели, когда я ехал на грузовиках, – лучшее время в моей жизни. Эти края просто потрясают. – Я подался вперед. – Да, вот я о чем вспомнил. Меня подвез парень по имени Уильямс. Это он посоветовал мне зайти к вам. Ты его знаешь?
– Да, и не один год.
– Он сказал, что ты поможешь мне доехать до Майами. Поможешь?
– Это легко. В Майами поедет Джош Бейтс. Я получаю его почту. Завтра утром он приедет. Я договорюсь с ним. Значит, ты едешь в Майами?
– Ну да.
– Эй, Алиса, – сказал Рош. – Как насчет пива? Не видишь, парень умирает от жажды?
Она ушла за пивом, а Рош продолжал:
– Такого хука я не видел с… Ты спортсмен? Думаю, да. Как ты двигался и как…
– Я занимался когда-то боксом, но давно бросил. Грязное дело.
Он оглядел меня:
– С таким телосложением и с таким ударом ты бы стал просто сенсацией. С кем ты дрался?
– Я выстоял три раунда против Джо Луиса, когда у него кончились спарринг-партнеры во время поездки по воинским частям. Хороший парень Джо. Он сказал, что у меня неплохой удар правой.
– Джо так сказал? – На Роша, казалось, это произвело впечатление.
– Лучший бой у меня был, когда я выступал вместо Эйба Лински. Я уложил Джека Вайнера на первой секунде.
Рош разинул рот:
– Джека Вайнера? Чемпиона Калифорнии?
– Его самого. Хотя в то время он еще не стал чемпионом, но уже тогда был отчаянным забиякой. Мне удалось сразу провести удар в челюсть. Мне кажется, он был несколько самоуверен.
– Господи! – сказал Рош. – Это что-то. Почему же ты бросил бокс?
– Мне, пожалуй, нравится мое лицо таким, какое оно есть, а кроме того, у меня другие планы.
– Мне кажется, ты зарываешь талант в землю, – покачал головой Рош. – Если ты смог уложить Вайнера…
– Шофер посоветовал мне уехать побыстрее. Он решил, что у Петелли найдется что сказать мне по поводу Макреди.
– О Петелли не беспокойся. Солли Брант расскажет ему, что случилось. Кроме того, Петелли поддерживает Майами Кида. Если бы ты подрался с Майами Кидом, тогда тебе надо было бы уносить ноги, но на Макреди у Петелли нет времени.
– Солли Брант – это толстяк, который был с Макреди?
– Верно. Ему принадлежит Макреди, и, могу спорить, он об этом уже жалеет. Он неплохой парень, но что будешь делать с таким оболтусом, как Макреди?
Вернулась Алиса и принесла две пинты пива.
Рош настоял, чтобы я переночевал у них, и я с радостью согласился. В последние три недели где мне только не приходилось спать, и мысль о том, что можно провести ночь в постели, казалась очень привлекательной.
Мы еще немного поговорили, и я поднялся:
– Если вы не возражаете, я бы лег спать. Я восемь часов проехал в грузовике и уже с ног валюсь.
– Ну давай. Алиса покажет тебе комнату, – сказал Рош, тоже поднялся и протянул мне руку. – Спасибо тебе еще раз.
– Забудь, – ответил я, пожимая его руку. – Спасибо, что накормили. Все было очень вкусно.
Алиса привела меня наверх, в маленькую комнату, окно которой выходило на океан.
– Может, тебе чего-нибудь надо…
– Ничего. Мне хватит кровати.
– Если хочешь, можешь принять ванну. Она рядом.
– Непременно. Спасибо.
– Мы очень тебе благодарны за то, что ты для нас сделал, Джонни. Этот скот мог изувечить Тома. Он ведь не очень сильный.
– Зато он ничего не боится. Наверное, ты гордишься им?
– Конечно. – Она положила ладонь мне на плечо. Ее глаза сияли. – Ему приходилось нелегко, но ко мне он всегда был добр. Но если бы ты не вошел…
– Забудь об этом. Я рад, что оказался поблизости.
– Я просто хотела сказать – мне кажется, ты классный боксер, – сказала она и ушла, оставив меня заливаться краской смущения.
Я принял ванну, чуть ли не полчаса пролежав в горячей воде. Было слышно, как они разговаривают внизу. Когда я улегся в постель, Рош просунул голову в дверь.
– Все в порядке? – спросил он, бочком пробрался в комнату и остановился у изножья кровати, глядя на меня.
Я ухмыльнулся ему:
– Спрашиваешь.
Он переминался с ноги на ногу, тер тыльной стороной ладони нос, а сам серьезно смотрел на меня.
– Ты что-то хочешь сказать? – спросил я, видя, что он в затруднении.
– Ну да. Мы с Алисой поговорили о тебе. У меня к тебе предложение. Ты не хочешь войти с нами в долю? Дела идут неплохо, но могли бы идти еще лучше. Если бы ты помог нам, мы могли бы расшириться. Не хочу сказать, что тебя ждет состояние, но, если интересно, могу показать свои выкладки. Я не предлагаю тебе работу. Я предлагаю третью часть в деле. Что скажешь? Нам бы с Алисой хотелось, чтобы ты согласился.
Я глядел на него, не в силах поверить тому, что услышал.
– Да ты свихнулся! – воскликнул я и сел на постели. – Ты же обо мне ничего не знаешь. Ты не можешь предлагать мне долю в деле только потому, что я двинул кому-то там в челюсть. Что с тобой?
Рош присел на край кровати.
– Нам нужна помощь, Джонни. Нам нужен такой парень, как ты. Во-первых, ты знаком с делом. Во-вторых, ты крепкий и можешь подраться, а я нет. У нас тут есть крутые ребятишки, и мне с ними не справиться. Ты нам понравился. Мы решили, что ты окупишь каждый медяк из тех, что мы тебе отдадим.
Может, он и прав, но такая работа мне не по нраву. Мне не хотелось его обижать, и мой ответ был честен.
– Послушай, Том, давай сразу все выясним. Я очень тебе признателен за предложение. Честное слово. Но я не могу. Не пойми меня неправильно, но я слишком долго занимался мелким бизнесом. Мне всю жизнь не хватало денег. Не нескольких жалких долларов – у моего старика они были, но ничем ему не помогли, – но такой пачки, чтобы и лошадь могла подавиться. Может быть, это потому, что в детстве отец держал меня в черном теле. Он оплачивал только мое пропитание. Деньги на одежду, кино, конфеты и всякие пустяки, на которые дети тратят мелочь, мне приходилось зарабатывать, и зарабатывать нелегким трудом: я вкалывал после школы – бегал по поручениям, доставлял газеты, мыл окна, и никогда у меня не было времени поиграть. Старик считал, что я научусь ценить деньги, но он ошибся. Я лишь решил каким-нибудь образом разбогатеть и… Мне надо сделать деньги. Меня это просто гложет, а когда у меня они будут, я устрою дикий кутеж. Когда старик умер, я решил, что пришел мой час. Я думал – вот продам кафе и оторвусь на вырученные деньги, но появилась куча долгов, и никаких денег не осталось. Сейчас у меня всего и есть что одежда, которая на мне, и сорок долларов из выходного армейского пособия. Так что я еду в Майами, где самые жирные куски, и один из них уж точно мне обломится. Большой кус, Том, а не какой-нибудь ломтик. Я нутром чую – стоит мне только попасть в Майами, и я сорву главный приз!
Рош слушал меня с ничего не выражающим лицом.
– Почему обязательно в Майами, Джонни? Почему не в Нью-Йорк и не в любой другой большой город?
– Я кое-что слышал. Может, все это глупости, но мне повстречался парень, который бывал в Майами. Он считал, что другого такого места на всей земле нет. Он говорил, что в Майами на один квадратный дюйм приходится наибольшее количество миллионеров – они приезжают туда отдыхать и швыряются деньгами, как пьяные матросы. А если ты достаточно ловок, и тебе перепадет кое-что. Но пойми меня правильно. Я не стану заниматься рэкетом или еще каким-нибудь грязным делом. Я собираюсь заиметь кучу денег на совершенно законных основаниях. В Майами немало способов сорвать большой куш. Знаешь, что мне сказал тот парень? Он сказал, что телохранители имеют две сотни в неделю. Он знал одного из них, тот спас жизнь кинозвезде, и ему дали премию в тысячу долларов и работу в Голливуде. Сам этот парень водил лимузин, и когда босс уволил его, то заплатил ему пять кусков. А он всего-то три года на него работал! Только подумай! Почему бы и мне не попробовать удачу в таком месте? Вот так. Все деньги – там. Надо только оказаться в нужном месте, когда эти ребята начнут их разбрасывать.
Рош потер колено и задумчиво посмотрел на меня.
– Твой парень ничего не рассказывал тебе про жуликов, профессиональных шулеров, мошенников, шлюх и разбойников, которые там кишмя кишат и, словно стая волков, пытаются отогнать миллионера, как овцу, подальше от стада? – тихо спросил Том. – Он не упоминал про полицейских, которые гоняют плохо одетого парня и не дают ему покоя? Был я в Майами, Джонни. До того как повредить ногу, я каждую неделю водил грузовик из Пелотты в Майами. Для миллионеров это прекрасный город, но, если с деньгами у тебя туговато, он опаснее, чем джунгли, полные диких зверей. Послушай моего совета – забудь про Майами. Это все мираж. Оставайся с нами – и на жизнь себе заработаешь, и в беду не попадешь. Когда парень гонится за большими деньгами, как ты, рано или поздно у него начинаются неприятности. Ты сам подумай, Джонни. Заработать большие деньги ты можешь только боксом. Не знаю, насколько ты хорош, но если судить по тому удару, то я бы сказал…
– Не продолжай, – перебил я. – Я бросил бокс. Я не хочу кончить жизнь полуослепшим маразматиком, и точка. Говоришь, в Майами непросто. Этот парень сказал, что там здорово. Думаю, мне надо поехать и самому посмотреть. Может, я дурак, но я все же поеду. Прости, Том, и не думай, что я неблагодарен.
– Ну, раз ты так считаешь, поезжай. Посмотри сам. Потом возвращайся. Я пока обойдусь без тебя. Даю тебе три месяца, а потом начну подыскивать себе партнера. Подумай, Джонни. Третья часть в деле, и мешать тебе будем только мы с Алисой. Подумай.
Мне и думать не надо было.
– Не дожидайся меня, Том. Я не вернусь.
Глава 3
Я только закончил завтракать, как Рош просунул голову в дверь:
– Там Солли Брант. Спрашивает тебя. Хочешь с ним встретиться?
– Почему бы и нет, или мне не следует?
Рош пожал плечами:
– Как хочешь. Мне он не сказал, что ему надо.
– Ну, зови.
Я отодвинул тарелку и полез за сигаретами; в это время вошел Брант. Панама его была сдвинута на затылок. Под глазами залегли черные круги – он выглядел так, словно не спал несколько суток.
– Мне жаль, что твой парень не умеет драться, – сказал я, не дав ему открыть рот, – но он получил то, что заслужил. Бесполезно жаловаться мне. Я тут ничего не могу поделать.
– Да я это и сам вижу, – ответил Брант, подтащил к себе стул и сел. – Он ни на что не годен, и я давно это знал. – Солли закрыл рукой лицо и простонал: – Этот недоумок отнял у меня не один год жизни. Одни несчастья от него. – Наклонившись вперед, он ткнул в меня толстым пальцем. – Ты где научился такому удару?
– Так, дрался понемногу. Если бы я знал, что у него стеклянная челюсть, я бы ударил его куда-нибудь в другое место.
– Челюсть у него не стеклянная. Ребята молотили его по челюсти много лет подряд, и до вчерашнего вечера ему это нравилось. Я никогда такого удара не видел. Им можно и танк пробить. – С рассеянным видом он взял кусочек тоста и принялся его жевать. – Но черт с ним. Если бы у меня был другой парень, которого можно выставить против Майами Кида, я бы прыгал от радости, расставшись с Макреди. Но другого парня у меня нет, а этот бой, пожалуй, самый значительный в моей карьере. Ставки семь к пятидесяти, на такие деньги я мог бы купить немало пива. – Он откусил тост и спросил: – С кем ты дрался?
– О нет, только не я! Какая разница, с кем я дрался. Ты не заставишь меня драться за тебя. Я бросил бокс несколько лет назад и не собираюсь возвращаться.
Маленькие карие глазки свирепо таращились на меня.
– С таким телосложением и ударом ты – прирожденный боксер. Как давно ты ушел с ринга?
– Очень давно. Бокс меня не интересует. Если это все, что ты хотел мне сказать, то давай расстанемся друзьями.
– Подожди минутку. Рош рассказал мне, что ты на первой секунде уложил Вайнера. Это правда?
– Если и да, тебе это ничем не поможет.
– Ты ведь в Майами собираешься? – Он отложил тост и подвинулся вперед вместе со стулом. – Послушай, как только я тебя увидел, сразу понял, что ты очень хорош. Подумай сам, Фаррар, что ты собираешься делать в Майами в такой одежде? Как далеко тебе удастся уйти, прежде чем какой-нибудь коп засунет тебя в каталажку? Даже если будешь прятаться по закоулкам, ты не продержишься там дольше десяти минут. Если у тебя нет хорошего прикида, тебе нечего делать в Майами.
– Это мои похороны.
– Понимаю. – Он снял шляпу и заглянул внутрь, словно пытался там что-то найти. – Но я разговариваю с тобой не потому, что мне приятно слушать собственный голос. Тебе бы хотелось появиться в Майами в тропическом костюме со всеми причиндалами за рулем собственного автомобиля? Не то чтобы совсем нового, но вполне сносного. А как тебе пять сотен в кармане, чтобы было с чего начать?
Прямо перед моим носом он помахивал вкусным жирным червяком на остром крючке, и я это понимал, но все равно слушал. Меня действительно беспокоило, что я не смогу произвести особого впечатления в тех одежках, что были на мне. Тропический костюм, пять сотен и машина – мне это нравилось.
– Продолжай, – сказал я. – Послушать мне не повредит.
– Это точно, – ответил он и усмехнулся, показав полный рот золотых коронок. – Вот какое у меня предложение – выступи вместо Макреди, и все это получишь. Ну как?
– Неплохо. Почему ты думаешь, что я столько стою?
– Я не знаю, сколько ты стоишь. Если ты умеешь еще что-нибудь, кроме того хука, ты не так плох. Может, зайдешь в зал и покажешь мне, что ты умеешь?
Я раздумывал. Через пару часов Джош Бейтс поедет из Пелотты в Майами. Я мог бы отправиться с ним как босяк или задержаться еще на четыре дня и потом ехать с деньгами в кармане. Но для того чтобы получить машину и деньги, мне предстоит драться с тяжеловесом, которого я никогда не видел и о котором до приезда в Пелотту не слышал, а я давно уже серьезно не тренировался. Очень может оказаться, что сломанная челюсть достанется мне.
– А что за парень, против которого ты хочешь меня выставить?
– Он неплох, – ответил Брант и поднялся. – Но о нем тебе нечего беспокоиться. Я и не надеюсь, что ты его побьешь. Мне только нужно от тебя, чтобы ты продержался против него несколько раундов и устроил хорошее зрелище. Все деньги ставят на него. Но если он уж очень насядет на тебя, ты всегда сможешь поддаться.
– Я никогда этого не делал и делать не собираюсь.
– Я просто сказал, что возможен такой вариант, – дружелюбно сказал он. – Мы сходим с тобой в спортзал. Потом, когда я увижу, в какой ты форме, тогда и поговорим по существу.
Мы отправились в спортзал. Он располагался далеко от главной улицы Пелотты в темном вонючем переулке. Да и спортзалом это место можно было назвать только условно – просто большая комната, оборудованная двумя рингами для тренировок и боксерскими грушами; на полу – грязные маты, у стен – несколько кабинок для переодевания и душевые кабины, большинство из которых не работало.
– Там Солли Брант. Спрашивает тебя. Хочешь с ним встретиться?
– Почему бы и нет, или мне не следует?
Рош пожал плечами:
– Как хочешь. Мне он не сказал, что ему надо.
– Ну, зови.
Я отодвинул тарелку и полез за сигаретами; в это время вошел Брант. Панама его была сдвинута на затылок. Под глазами залегли черные круги – он выглядел так, словно не спал несколько суток.
– Мне жаль, что твой парень не умеет драться, – сказал я, не дав ему открыть рот, – но он получил то, что заслужил. Бесполезно жаловаться мне. Я тут ничего не могу поделать.
– Да я это и сам вижу, – ответил Брант, подтащил к себе стул и сел. – Он ни на что не годен, и я давно это знал. – Солли закрыл рукой лицо и простонал: – Этот недоумок отнял у меня не один год жизни. Одни несчастья от него. – Наклонившись вперед, он ткнул в меня толстым пальцем. – Ты где научился такому удару?
– Так, дрался понемногу. Если бы я знал, что у него стеклянная челюсть, я бы ударил его куда-нибудь в другое место.
– Челюсть у него не стеклянная. Ребята молотили его по челюсти много лет подряд, и до вчерашнего вечера ему это нравилось. Я никогда такого удара не видел. Им можно и танк пробить. – С рассеянным видом он взял кусочек тоста и принялся его жевать. – Но черт с ним. Если бы у меня был другой парень, которого можно выставить против Майами Кида, я бы прыгал от радости, расставшись с Макреди. Но другого парня у меня нет, а этот бой, пожалуй, самый значительный в моей карьере. Ставки семь к пятидесяти, на такие деньги я мог бы купить немало пива. – Он откусил тост и спросил: – С кем ты дрался?
– О нет, только не я! Какая разница, с кем я дрался. Ты не заставишь меня драться за тебя. Я бросил бокс несколько лет назад и не собираюсь возвращаться.
Маленькие карие глазки свирепо таращились на меня.
– С таким телосложением и ударом ты – прирожденный боксер. Как давно ты ушел с ринга?
– Очень давно. Бокс меня не интересует. Если это все, что ты хотел мне сказать, то давай расстанемся друзьями.
– Подожди минутку. Рош рассказал мне, что ты на первой секунде уложил Вайнера. Это правда?
– Если и да, тебе это ничем не поможет.
– Ты ведь в Майами собираешься? – Он отложил тост и подвинулся вперед вместе со стулом. – Послушай, как только я тебя увидел, сразу понял, что ты очень хорош. Подумай сам, Фаррар, что ты собираешься делать в Майами в такой одежде? Как далеко тебе удастся уйти, прежде чем какой-нибудь коп засунет тебя в каталажку? Даже если будешь прятаться по закоулкам, ты не продержишься там дольше десяти минут. Если у тебя нет хорошего прикида, тебе нечего делать в Майами.
– Это мои похороны.
– Понимаю. – Он снял шляпу и заглянул внутрь, словно пытался там что-то найти. – Но я разговариваю с тобой не потому, что мне приятно слушать собственный голос. Тебе бы хотелось появиться в Майами в тропическом костюме со всеми причиндалами за рулем собственного автомобиля? Не то чтобы совсем нового, но вполне сносного. А как тебе пять сотен в кармане, чтобы было с чего начать?
Прямо перед моим носом он помахивал вкусным жирным червяком на остром крючке, и я это понимал, но все равно слушал. Меня действительно беспокоило, что я не смогу произвести особого впечатления в тех одежках, что были на мне. Тропический костюм, пять сотен и машина – мне это нравилось.
– Продолжай, – сказал я. – Послушать мне не повредит.
– Это точно, – ответил он и усмехнулся, показав полный рот золотых коронок. – Вот какое у меня предложение – выступи вместо Макреди, и все это получишь. Ну как?
– Неплохо. Почему ты думаешь, что я столько стою?
– Я не знаю, сколько ты стоишь. Если ты умеешь еще что-нибудь, кроме того хука, ты не так плох. Может, зайдешь в зал и покажешь мне, что ты умеешь?
Я раздумывал. Через пару часов Джош Бейтс поедет из Пелотты в Майами. Я мог бы отправиться с ним как босяк или задержаться еще на четыре дня и потом ехать с деньгами в кармане. Но для того чтобы получить машину и деньги, мне предстоит драться с тяжеловесом, которого я никогда не видел и о котором до приезда в Пелотту не слышал, а я давно уже серьезно не тренировался. Очень может оказаться, что сломанная челюсть достанется мне.
– А что за парень, против которого ты хочешь меня выставить?
– Он неплох, – ответил Брант и поднялся. – Но о нем тебе нечего беспокоиться. Я и не надеюсь, что ты его побьешь. Мне только нужно от тебя, чтобы ты продержался против него несколько раундов и устроил хорошее зрелище. Все деньги ставят на него. Но если он уж очень насядет на тебя, ты всегда сможешь поддаться.
– Я никогда этого не делал и делать не собираюсь.
– Я просто сказал, что возможен такой вариант, – дружелюбно сказал он. – Мы сходим с тобой в спортзал. Потом, когда я увижу, в какой ты форме, тогда и поговорим по существу.
Мы отправились в спортзал. Он располагался далеко от главной улицы Пелотты в темном вонючем переулке. Да и спортзалом это место можно было назвать только условно – просто большая комната, оборудованная двумя рингами для тренировок и боксерскими грушами; на полу – грязные маты, у стен – несколько кабинок для переодевания и душевые кабины, большинство из которых не работало.