Джеймс Хэдли Чейз. По дороге к смерти

   Остальные четверо, тоже заметив Гарри, замерли. Пауза затянулась, неподвижный взгляд Гарри начал нервировать Чака. Светлые голубые глаза смотрели все так же пристально. В них не было намека на страх. К такому Чак не привык.
   – Чувак, парня с гитарой не видел? – поинтересовался он.
   Гарри незаметно отодвинул стул от стола. Он хладнокровно продолжал смотреть на Чака. Тот нервно переступил с ноги на ногу.
   – Ты что, глухой, чучело? – зарычал он.
   – Я тебя слышу и запах твой тоже чувствую, – тихо произнес Гарри. – Забери отсюда своих ребятишек. Вы слишком воняете.
   Чак, присвистнув, подался назад. Его худое порочное лицо побледнело.
   – Так со мной еще никто не разговаривал! – разъярился он. – Я тебя…
   – Слушай, беги отсюда, – спокойно посоветовал Гарри. – Попроси мамочку тебя помыть.
   – Ну что ж, гад, – прошипел Чак, сжимая грязные кулаки, – сам напросился, так получай! За это мы сейчас разнесем эту забегаловку вдребезги, и тебя вместе с ней.
   – Я бы этого делать не стал, – бесстрастно заметил Гарри, подвигая стул еще на несколько сантиметров назад. Теперь стол не мешал ему, и он опустил руку к дубинке. – Тебе тогда будет больно. А я не люблю делать больно маленьким мальчикам… – Он внезапно замолк.
   Чак схватился за ближайший столик и перевернул его. Стаканы, ножи, вилки упали на пол, зазвенело разбитое стекло.
   – Громи забегаловку! – заорал он. – Все круши!
   Гарри выскользнул из-за стола так быстро, что был вне досягаемости, прежде чем Чак понял, что за столом его уже нет. Дубинка обрушилась Чаку на предплечье. Кость с треском сломалась – звук был такой, будто упало сухое дерево. Чак рухнул на колени, крича и подвывая от боли.
   Гарри отскочил от Чака и мгновенно развернулся лицом к остальным. Дикое, жестокое выражение его лица, казалось, отрезвило их, – все они отступили.
   – Вон отсюда! – заорал он им. – Вон! Быстро!
   Они колебались, и Гарри двинулся к ним. Он сделал обманное движение в сторону младшего в этой компании – тот завопил от страха и отпрыгнул, дубинка просвистела в воздухе и с глухим стуком ударила по плечу второго парня, старшего среди оставшихся, – тот упал на колени, взвыв от боли.
   – Вон! – еще раз крикнул Гарри.
   Девушка плюнула в его сторону, потом повернулась и побежала. Два парня помоложе судорожно отталкивали друг друга, чтобы пройти в дверь. Третий поднялся, сжимая плечо, и, шатаясь, побрел следом. Когда он добрался до дверей, Гарри выбросил ногу, и его тяжелый ботинок попал парню туда, где кончается позвоночник, заставив мальчишку пересчитать ступени и покатиться по улице.
   Гарри подошел к Чаку, который, все еще так и не поднявшись, всхлипывал и стонал, придерживая сломанную руку.
   – Вон! – приказал Гарри. – Быстро!
   Съежившись, Чак с трудом поднялся на ноги и неуверенно двинулся в ночь.
   Гарри вышел на веранду. Он проследил, как компания бежит вниз по улице. Ни один из них не остановился, чтобы помочь Чаку, который со стоном плелся за ними.
   Гарри захлопнул дверь ресторана, подошел к стойке и взглянул сверху вниз на скрючившегося парня.
   – Они ушли, – сообщил он. – Думаю, тебе не мешает выпить.
   Парень поднялся на ноги. Он все еще дрожал, а в глазах стоял ужас.
   – Я… я думаю, они бы меня убили, если б нашли, – пролепетал он, опираясь на стойку.
   – Не бери в голову. – Чтобы дать ему время прийти в себя, Гарри отошел, поднял перевернутый стол и поставил на место.
   Мария – за ней, дрожа, шел ее отец – появилась из кухни.
   – Мне очень жаль, – обратился к ней Гарри. – Я не должен был допускать, чтобы он разбил стаканы.
   – Вы были великолепны! Я все видела. – Мария с обожанием смотрела на него. – Если бы вас здесь не было, у нас бы вообще ничего не осталось.
   Гарри усмехнулся:
   – Вы не могли бы оказать помощь нашему другу? У него малоприятный порез.
   Мария посмотрела на рану, кивнула и убежала на кухню.
   Морелли поймал Гарри за руку и стал энергично ее трясти.
   – Вы совершили замечательный поступок! Тут все дико напуганы этой бандой. Спасибо, мистер. Нам нужны такие, как вы.
   Гарри смущенно предложил:
   – Давайте выпьем. – Он повернулся к парню с гитарой: – Как ты насчет виски?
   – Меня зовут Рэнди Роуч, – сказал парень, протягивая руку. – Да! Безусловно, от виски я бы не отказался.
   Морелли, сияя, приготовил напитки, а Мария вернулась с кастрюлей горячей воды, полотенцем и лейкопластырем. Она быстро промыла рану, остановила кровь и наложила пластырь. Рэнди поблагодарил ее, потянулся к своему виски и поднял стакан, глядя на Гарри:
   – Спасибо, друг. Они охотились за моей гитарой. Я напоролся на них в миле отсюда. Я побежал. Я был самую малость быстрее, чем они. Если бы не ты, не видать мне ни гитары, ни работы.
   Гарри выпил виски, потом спросил:
   – Куда направляешься?
   – В Парадиз-Сити. Ты тоже в пути?
   – Да, и иду туда же. – Гарри повернулся к Морелли: – А как насчет обещанного яблочного пирога? – Он взглянул на Рэнди: – Ты хоть ел что-нибудь? Здесь потрясающие фирменные блюда.
   Рэнди сказал, что он не прочь их отведать, и двое мужчин направились к столу Гарри, а Морелли бросился на кухню. Мария принялась резать хлеб.
   – Если ты идешь в Парадиз-Сити, мы могли бы пойти вместе, – сказал Рэнди, с надеждой глядя на Гарри. – Вдвоем безопаснее, чем одному.
   – Конечно, – кивнул тот. – Буду рад.
   Мария подошла к ним, в руках она несла тарелку спагетти и огромный кусок яблочного пирога, покрытого взбитыми сливками. Она поставила тарелки на стол.
   – Па говорит, что все за счет ресторана, – блестя глазами, сообщила она. – И ночлег.
   – Но… послушайте… – немного смущенно начал Гарри, однако Мария покачала головой:
   – Так сказал па, а он зря слов не тратит.
   Она вернулась на кухню.
   Гарри взглянул на Рэнди и пожал плечами:
   – Чудесные люди. Им не стоило этого делать.
   – Не знаю. По-моему, ты спас их ресторан. Это наркоманы – ты раздолбал их в пух и прах. Если я могу что-то сделать для тебя за это, только скажи, – серьезно заявил Рэнди. – Если бы у меня пропала гитара, это была бы действительно беда. Я ею на жизнь зарабатываю. – Он подцепил вилкой спагетти, потом продолжил: – В Парадиз-Сити меня ждет отличная работа. Я там третий сезон работаю: первоклассный ресторан, стиль чувствуется, владельцы – мексиканец с дочерью. Обстановка напоминает здешнюю, но гораздо больше вкуса, а дочь… – Он возвел глаза к потолку. – Ее надо увидеть, тогда ты меня поймешь. – Какое-то время он продолжал есть молча. – Слушай! Вот это спагетти!
   Гарри кивнула:
   – Пирог не хуже. Ты когда думаешь начать работу?
   – Как только доберусь. – Рэнди проглотил спагетти, потом спросил: – А ты работу ищешь?
   – Да. Есть какой-нибудь шанс? Я серьезно.
   Рэнди задумчиво посмотрел на него.
   – Я могу свести тебя с Соло… он владелец того ресторана, Соло Доминико. Он скоро будет набирать людей. Ты плавать умеешь?
   – Плавать? – Гарри усмехнулся. – Я думаю, что это – то немногое, что мне хорошо удается. Я был бронзовым призером по вольному стилю и прыжкам в воду на последней олимпиаде.
   Рэнди уставился на него:
   – Олимпиада! Бог мой! Ты шутишь?
   – Нет… честно.
   Рэнди намотал на вилку еще спагетти.
   – Ты когда был в армии, не во Вьетнаме служил?
   – Три года там оттрубил… а что?
   Рэнди засмеялся и потрепал Гарри по руке.
   – Тогда работу гарантирую. У Соло сын там служит. Старик все отдаст, лишь бы лично поговорить с парнем, который только что оттуда, а кроме того, ему нужны спасатели на пляже… По закону полагается, чтобы это были квалифицированные пловцы, и он с ног сбился в поисках соответствующего парня. Кто умеет плавать, не желает заниматься остальной работой… зонтики ставить, за чистотой следить, выпивку подавать, а те, кто может всем этим заниматься, плавать не умеют. – Рэнди ухмыльнулся. – Тебе такая работа подойдет? Он много не заплатит, но это не так уж сложно, и еда восхитительная.
   – То, что мне нужно. Но, может, он уже нашел кого-то?
   – Ручаюсь, что нет. Купальный сезон начнется только через неделю. Соло осторожен со своими деньгами. Он до последнего дня никого не будет нанимать.
   – А ты что у него делаешь?
   – Слежу за баром, пою пару песен вечером, одну днем. Ресторан довольно шикарный. Соло много зарабатывает продажей «кадиллаков», там не так бедно, как здесь.
   – Звучит неплохо. – Гарри покончил со своим яблочным пирогом, удовлетворенно вздохнул и откинулся на спинку стула, закуривая. – Как ты думаешь, сколько нам туда добираться?
   – Как повезет – вдруг кто-нибудь согласится нас подвезти. Я иду по ночам. Так безопаснее. Хиппи – те путешествуют днем. Передвигаясь по ночам, мы сможем избежать столкновения с ними, но вероятность, что нас кто-то подвезет, уменьшается. Я бы сказал, дня три в случае удачи, и четыре – если не повезет.
   – Ну что ж, я не тороплюсь, – сказал Гарри. – Мысль идти ночью мне нравится… не так жарко. Я наверняка сегодня обгорел.
   – Ну вот. Ночью можно идти быстрее, больше пройдем. Слушай, а что, если выйти завтра вечером, около семи? Мы можем тут переночевать, спокойно переждать день, а потом всю ночь идти.
   Гарри кивнул. Идея ему нравилась. Он отодвинул стул и встал:
   – Я сейчас с девушкой все обговорю.
   Он подошел к бару, где Мария мыла стаканы.
   – Мы решили выйти завтра вечером. Вы и ваш отец не будете против? – спросил он.
   – После всего, что вы для нас сделали, – серьезно сказала Мария, – мы не можем быть против. Если вам двоим нужна ванна, вода горячая… если что-нибудь еще надо, только попросите.
   – Ванна – это было бы неплохо.
   – Я пойду постелю вам. Вы сейчас будете ванну принимать?
   – Почему бы нет? Я поднимусь с вами.
   Он подошел к Рэнди, собиравшемуся приступить к свиным отбивным, которые Морелли принес из кухни, сказал, что идет принять ванну, и распрощался до утра.
   Морелли снова пожал Гарри руку и снова поблагодарил за спасение ресторана. Он наблюдал, как Гарри поднимается с Марией по лестнице.
   – Вот это человек, – обратился он к Рэнди. – Вот такого сына я бы хотел.
   – И вы правы, – ответил Рэнди и занялся своей отбивной.
   Когда Морелли вернулся на кухню, Рэнди перестал есть, и на его лице появилось задумчивое выражение. Вдруг Соло не примет этого парня на работу? – подумал он. Пару раз Соло упирался как осел, и переубедить его было просто невозможно. В конце концов, возразил сам себе Рэнди, Гарри спас его жизнь и его гитару. Лучше проверить.
   Завершив трапезу, он закрылся в телефонной будке и набрал номер ресторана Соло. Он попал на Джо, бармена-негра, – тот сказал, что Соло нет.
   – Важное дело, Джо. – Рэнди аж заерзал от нетерпения. – Как ему позвонить?
   Джо дал ему загородный номер телефона.
   – Где это, бога ради? – поинтересовался Рэнди, выцарапывая номер ногтем на стенке.
   – Не знаю, – сказал Джо. – Это только для особо важных случаев.
   Рэнди повесил трубку, положил в автомат еще монеты, потом набрал номер.
   Глубокий хрипловатый голос Соло произнес:
   – Да… эй? Кто это?
   – Помните меня? – сказал Рэнди. – Рэнди Роуч. Я направляюсь к вам. Я нашел для вас спасателя, Соло… олимпийского чемпиона. Так вот, слушайте…

Глава 2

   Они шли уже около трех часов.
   Луна, висевшая в безоблачном небе, подчеркивала черные тени и резко высвечивала белую пыльную дорогу. Воздух был тих и душен, по обе стороны дороги плотной черной стеной высились непроходимые заросли деревьев.
   Они шли молча. Гарри немного впереди; оба были заняты своими мыслями, но чувствовали присутствие друг друга.
   Они вышли из Йеллоу-Экрз в начале восьмого, вечером. Каждый получил большой сверток – Морелли сказал, что если они проголодаются в дороге, то смогут заморить червячка. После долгих рукопожатий Гарри обещал заглянуть на обратном пути.
   Сейчас он думал о Марии, сравнивая ее с девушкой, с которой он провел две ночи в Нью-Йорке, – та называла его исключительно голубком, не вынимала изо рта сигареты, даже занимаясь любовью, и была набита надоевшими проблемами, как стручок горошинами. Он вспомнил непринужденность Марии, ее простоту. Может быть, подумал он, и у нее были проблемы, но она не выставляла их напоказ. Он потер шею, продолжая размышлять. Сейчас такое время, что проблемы есть у всех. Дело все в том, как ты с ними справляешься. Некоторые могут их разрешить сами, другие должны говорить о них, третьи не могут о них не говорить. Для него делом чести было не приставать к окружающим со своими заботами. Он с сожалением прищурил глаза. Проблем было множество, но думать о них не хватало времени. У него развился некий внутренний механизм, контролирующий мысли. Не думать о трех годах Вьетнама. Не думать о неудавшейся личной жизни, о той злополучной игре, в которой он, как идиот, продул на корабле почти все деньги, заработанные в армии. О да, проблем было множество, но сейчас не время о них думать. В конце концов, работа в ресторане, кажется, – дело надежное. Рэнди сказал, что звонил в ресторан Соло, и тот весьма заинтересовался…
   Внезапно Рэнди произнес:
   – Еще пара миль – и мы выйдем на шоссе. – Он замолчал, глядя на освещенные луной часы. – Половина одиннадцатого. Бесполезно ждать, что кто-нибудь подвезет. – Он поравнялся с Гарри. – Сейчас, по идее, никого на шоссе нет.
   – Как твоя голова? – спросил Гарри.
   – Нормально… болит немного, и кровоподтек остался, но нормально. – Рэнди с любопытством взглянул на него. – Я никак не могу опомниться… как ты с этими ребятами расправился. Ты ему руку сломал… ты знаешь, да?
   – Тебя это волнует? – В голосе Гарри внезапно зазвучал металл.
   – Нет. Меня не волнует… но… рука-то сломана.
   – Так, значит, тебя это волнует. Ты в армии был?
   – Я? – Рэнди шутливо ужаснулся. – Ни в коем случае! Я сжег повестку. Чтобы меня запихнули во Вьетнам?!
   – Кто-то был должен туда попасть.
   – О'кей… не я же.
   – А что в тебе такого особенного?
   – Не собираюсь ишачить на какого-нибудь старого борова, имеющего надо мной власть. В призывной комиссии – сплошные старые свиньи, которые просто обделаются, если их самих туда пошлют. Так какое у них право посылать туда меня?
   Гарри засмеялся:
   – Что-то в этом есть. – Какое-то время он шел молча, потом отрывисто сказал: – Если б я знал, что меня ждет, я бы тоже сжег повестку, но тогда мне показалось, что это неплохая идея… выход.
   – Выход… Откуда? – с любопытством спросил Рэнди.
   – Из разных ситуаций.
   – Есть миллион вариантов выйти из трудного положения, не отправляясь во Вьетнам.
   – Они-то не будут ласковы с тем, кто косит от армии.
   – Пусть сначала найдут, – самодовольно заявил Рэнди.
   – С чего ты взял, что они тебя не найдут?
   – Пока не нашли. Я огорчаюсь, когда что-то уже произошло, а пока все нормально.
   – Например, когда я сломал руку этому засранцу?
   Рэнди перекинул рюкзак с одного плеча на другое.
   – Не могу сказать, что действительно из-за этого огорчился, но выглядело это так, словно ты хотел ее сломать. Ну, будто это вышло не случайно. Задал ты ему жару.
   – Правильно. Я действительно хотел сломать ему руку. В армии ты понимаешь, в частности, одну вещь: во время драки нельзя ошибиться. Если бы я просто слегка отшлепал этого грязнулю, остальные бы меня прикончили. Они ничего не соображали. Сломав ему руку, я заставил их прийти в себя. Сломав ему руку, я избавил тебя от побоев. – Он взглянул на Рэнди. – Все еще беспокоишься?
   – Что-то в этом есть, – усмехнувшись, передразнил его Рэнди.
   Через десять минут они вышли на шоссе, и Рэнди опустил гитару и рюкзак.
   – Подождем здесь полчасика, – предложил он. – Вдруг повезет. Милях в пятидесяти здесь ночной бар. Там останавливается большинство грузовиков. Если сейчас нас кто-нибудь согласится подвезти, то это почти наверняка будет водитель, который едет в Майами, ну а от Майами доберемся вообще без проблем.
   Они подождали на обочине. Через несколько минут на дальнем холме показался отсвет фар большого грузовика. Рэнди шагнул на дорогу и начал махать.
   Грузовик промчался мимо: водитель не обратил внимания на Рэнди.
   Рэнди тихо пробормотал что-то, а Гарри сел на травяную кромку и закурил. Оба смотрели на дорогу.
   Четыре грузовика проехали мимо в течение следующих пятнадцати минут, но ни один водитель не обратил на Рэнди внимания.
   – Может, быстрее будет, если мы пешком пойдем? – сказал Гарри. – Не думаю, что ты им нравишься.
   – Давай подождем еще четверть часа. Может, им просто прическа моя не по вкусу. Попробуй ты. Они поменялись местами, но это мало помогло. Еще три грузовика промчались не останавливаясь.
   Рэнди снял ботинки и поставил ноги на траву – остудить.
   – Давай продолжай, – подбодрил он. – Без труда не вытащишь и рыбку из пруда.
   В это время на холме показались огни машины. В свете луны Гарри разглядел, что это машина марки «Мустанг», везущая двухэтажный прицеп.
   – Здесь ни малейшей надежды, – сказал он, – но я попробую.
   Он вышел поближе к середине дороги, и яркий свет фар высветил его. Он поднял палец и изобразил широкую обезоруживающую улыбку.
   Прошуршали по асфальту шины – водитель нажал на тормоз, и, к удивлению Гарри, машина замедлила ход, подъехала к нему и остановилась.
   Рэнди торопливо сгреб одной рукой гитару и рюкзак, другой подхватил ботинки и присоединился к Гарри.
   Тот вглядывался в водителя.
   – Вы едете в Майами? – спросил он. – Подвезти не могли бы, а?
   Подойдя поближе, в слабом свете приборной доски он увидел, что водитель – девушка, и это его поразило. Лицо ее разглядеть он не смог: на ней были темно-коричневые солнцезащитные очки и белый платок, полностью скрывавший волосы и часть лица. Концы платка были заправлены в черную рубашку с открытым воротом.
   Он чувствовал, что глаза за стеклами очков изучают его.
   – Машину водить умеешь?
   Ее низкий голос был с хрипотцой, чувствовался акцент, но какой – Гарри не разобрал.
   – Да, безусловно.
   – Водительские права с собой?
   – Да.
   Девушка глубоко, устало вздохнула.
   – Прекрасно. Можешь садиться, если сам поведешь.
   – А ко мне это тоже относится? – беспокойно поинтересовался Рэнди.
   Она повернула голову и посмотрела на него, потом на Гарри.
   – Он твой друг? – спросила она.
   – Да. Все нормально. У него такая прическа, чтобы голове не холодно было.
   – Дорогу знаешь?
   – Все прямо и прямо.
   – Именно. Я восемнадцать часов за рулем. Вымоталась. – Она открыла дверцу и спрыгнула на землю. – Если не посплю немного, заеду в кювет. Я должна доставить фургон в Майами. Кретин, который это заказал, заявил, что аннулирует заказ, если не получит его завтра.
   Все это показалось Гарри немного странным.
   – Вы что, занимаетесь торговлей фургонами?
   – Нет, я среди идиотов, занимающихся доставкой. Садись и поезжай. Я лягу в фургоне. Бога ради, не будите меня до Майами.
   – А второй кровати там нет? – с надеждой спросил Рэнди. – Я тоже едва на ногах держусь.
   – Если не сможешь держать на привязи этого ненормального, он останется на дороге, – заявила девица, обращаясь к Гарри, и в ее голосе послышались резкие нотки, отчего Рэнди похолодел. – Садись и поезжай.
   Она решительно направилась к задним дверям фургона. Гарри и Рэнди услышали, как дверь открылась и захлопнулась. Потом лязгнул засов.
   Мужчины переглянулись, и Гарри уселся за руль.
   – Давай, ненормальный, – позвал он, – или придется идти пешком.
   Рэнди обежал машину, дернул боковую дверцу и плюхнулся рядом с Гарри; машина рванулась вперед.
   – Ну, что скажешь? Никогда бы не подумал! – сказал Рэнди. – Вот удача! Около семи мы уже можем быть в Майами.
   – Может, удача, может, и нет, – ответил Гарри. – Так ли уж часто девушки перегоняют фургоны по восемнадцать часов без отдыха? Я просто не знаю. Я на три года отстал от жизни.
   – Так я тебе расскажу, старина! – ухмыляясь, сказал Рэнди. – В наше время девушки занимаются всем. Вот что с ними произошло. Они мужчин в грош не ставят… все они!
   – Довольно круто, – задумчиво произнес Гарри, – вот так остановиться и отдать нам машину. Почем знать, мы могли пристукнуть ее и изнасиловать.
   – А им нравится, когда их насилуют, они теперь так проводят свободное время, – с горечью произнес Рэнди. – Ручаюсь, она была разочарована твоим старомодным джентльменским поведением.
   – Посмотри-ка в отделении для перчаток. Может, она там какие бумаги оставила, – сказал Гарри.
   Стрелка спидометра держалась на метке пятьдесят миль в час.
   Рэнди открыл отделение для перчаток и нашел пластиковую папку для бумаг. Он вынул какие-то документы, включил свет в кабине и, наклонившись, принялся изучать их.
   Прочитав, он выпрямился.
   – Машина взята напрокат у Херца на Веро-Бич, взял ее Джоэл Блэч, 1244, Спрингфилд-роуд, Кливленд.
   – Какой пробег, там отмечено?
   – Да, тысяча пятьсот пятьдесят миль.
   Гарри посмотрел на спидометр. Мысленно подсчитал.
   – Машина с тех пор, как ее взяли напрокат, проехала двести сорок миль. Маловато для восемнадцати часов езды.
   Рэнди повернулся к нему и широко раскрыл глаза.
   – Ты так всегда поступаешь? Прямо как сыщик.
   – Она не Джоэл, как его там. Она не восемнадцать часов едет. Мне это не нравится. Она могла украсть машину.
   – Слушай, – серьезно сказал Рэнди, – давай не будем испытывать судьбу. У нас есть машина. Около семи мы будем в Майами. Оттуда мы с легкостью доберемся до Парадиз-Сити. Можем даже на автобусе доехать, если никто не согласится подвезти. Так о чем мы волнуемся?
   – Начнешь волноваться, если есть приказ найти эту машину, и какой-нибудь коп нас остановит.
   – О господи! Сейчас-то, ночью, да на этом шоссе – все копы спят давно.
   Гарри колебался. Что-то во всем этом ему сильно не нравилось, но он сказал себе, что это личное дело самой девицы. Если полиция их остановит, ему не составит труда объяснить, кто он такой. А если Рэнди охота рисковать – так пусть сам и беспокоится.
   Он мягко нажал на газ, и стрелка спидометра рванулась на отметку шестьдесят пять миль в час.
   – Успокоился? – полюбопытствовал Рэнди.
   – Твои трудности. Я ничем не рискую. Если тебе все равно, то мне-то какое дело?
   – Ну и правильно. – Рэнди полез в свой рюкзак и достал сверток, который дал ему Морелли. – Чего-то меня голод гложет. – Он развернул бумагу и обнаружил жареного цыпленка, аккуратно разрезанного на четыре части, два пончика и четыре куска хлеба с маслом и с майонезом. – Этот итальяшка, безусловно, свое дело знает. Ты чего-нибудь поесть хочешь?
   – Не сейчас.
   – Ну а я хочу. – Рэнди с довольным видом принялся за еду. С набитым ртом он произнес: – Кстати, о девочках: как они там, во Вьетнаме?
   – Ты туда не поедешь, так что тебе за дело? – отрезал Гарри.
   Рэнди взглянул на него, впился зубами в хлеб, почавкал, потом поинтересовался:
   – Они этим занимаются как все или как-нибудь по-другому могут?
   – Ты туда не поедешь, что тебе за дело? – повторил Гарри, не отводя глаз от освещенной фарами дороги перед собой.
   Рэнди состроил гримасу:
   – Прости. Да… что мне за дело? – Он швырнул цыплячью кость в окно и занялся внушительным куском грудки.
   Гарри с тоской подумал о вьетнамке, оставшейся в Сайгоне. Когда бы он ни возвращался с линии фронта, она ждала его. Жила она на сомнительные доходы, продавая закуски на углу улицы. Он всегда поражался, как ей удается нести мангал и всевозможные миски на бамбуковой палке через плечо. В своей розовой одежде она всегда напоминала ему красивую бабочку, но потом он узнал, какой она была стойкой и сильной.
   Она стала для него самой большой драгоценностью этих трех невыносимых лет, – мысль о ней поддерживала его в черной страшной тьме ночей. Она олицетворяла для него нежность, интерес, любовь, и, когда ее и всех остальных разорвала на куски бомба Вьетконга, Гарри не стал искать другую женщину и не мог заставить себя говорить о вьетнамках ни со своими однополчанами, ни с парнями типа Рэнди – с теми, кто видел этих девушек только на картинках и думал о них только как о партнершах в постели. Любые подобные намеки заставляли его мрачнеть. Его девушка, такая прекрасная, такая надежная, всегда ждавшая его, олицетворяла для Гарри всех женщин Вьетнама: оскорбить любую из них значило оскорбить ее.
   В боковом зеркальце он увидел примерно в полумиле позади свет фар и перестал так сильно жать на педаль. Предельная скорость для этого шоссе была шестьдесят миль в час, а машина, идущая сзади, могла быть и полицейской. Не надо зря рисковать.
   Рэнди, заметив, что скорость упала, вопросительно взглянул на него.
   – Сзади машина, – объяснил Гарри. Он опять посмотрел в зеркало. Машина шла с той же скоростью, что и он, оставаясь в полумиле позади.
   – Все копы в постельках, – заметил Рэнди. – Я знаю эту дорогу. Никогда здесь копа не видел после одиннадцати.
   – Все равно, шестьдесят – достаточно много.
   Рэнди закурил и ссутулился.
   – Ты уверен, что не хочешь есть? Я могу сам повести машину.
   – Нет пока.
   – Не отказался бы от чашки хорошего крепкого кофе.
   – Вот это по мне.