11

   Сэнди стояла над ним, улыбаясь, загораживая свет, нарочно дразня его. Ее светлые распущенные волосы щекотали ему щеки.
   – Перестань! Мне надо дочитать... этот рапорт... я...
   – Грейс, ты такой зануда, вечно что-нибудь читаешь! – Она чмокнула его в лоб. – Читаешь, читаешь, читаешь, работаешь, работаешь, работаешь!.. – Она еще раз поцеловала его. – Ты что, меня разлюбил?
   На ней было коротенькое летнее платьице, и грудь почти вываливалась наружу. Рой мельком заметил длинные загорелые ноги, подол платья, задранный до бедер, и вдруг страстно захотел ее.
   Он протянул руки, чтобы погладить ее по лицу, прижать к груди, заглянуть в доверчивые голубые глаза... Просто невероятно, как страстно он ее любит!
   – Я тебя обожаю, – прошептал он.
   – Правда, Грейс? – поддразнила она. – Ты и впрямь больше любишь меня, чем свою работу? – Она отстранилась и шутливо надула губы.
   – Я люблю тебя больше, чем...
   И вдруг – темнота. Как будто кто-то выключил свет.
   Грейс услышал эхо собственного голоса в холодной пустой комнате.
   – Сэнди! – позвал он, но к горлу подступил ком.
   Сияние солнца превратилось в слабое оранжевое мерцание – сквозь тонкую занавеску в комнату проникал свет уличного фонаря.
   На дисплее электронных часов горели цифры: 3.02 утра.
   Все тело – в испарине, глаза широко раскрыты, сердце бешено колотится, подпрыгивает, как буек на волнах. Грейс услышал грохот мусорного бака – видимо, туда залезла уличная кошка или лиса. Секунду послышался шум мотора – наверное, сосед через три дома. Он таксист и поздно возвращается с работы.
   Какое-то время Грейс лежал неподвижно. Закрыл глаза, перевел дух, вновь попытался заснуть, изо всех сил цепляясь за воспоминания. Как и все то и дело повторяющиеся сны о Сэнди, сегодняшний казался совсем настоящим! Как будто они все еще вместе, только в другом измерении. Если бы только он мог обнаружить портал, перейти черту и соединиться с ней, им было бы хорошо – они были бы счастливы.
   Счастливы до безумия!
   Рою стало невыносимо грустно, но затем, стоило вспомнить вчерашнее паскудство, его прошиб холодный пот. Эта чертова газета! Поганый заголовок во вчерашнем «Аргусе». Рой вернулся к действительности! Боже, о боже! Какая еще гадость появится в утренних выпусках? С осуждением он еще как-нибудь справится. Насмешки куда хуже. Больше половины сослуживцев и так подтрунивают над ним за склонность к мистике. Предыдущий начальник полиции графства, который и сам испытывал неподдельный интерес ко всему сверхъестественному, советовал Грейсу не афишировать свои наклонности, иначе не видать ему продвижения по службе как собственных ушей.
   – Рой, все знают, что у тебя особый случай – ты потерял Сэнди. Никто не собирается бросать в тебя камни за то, что ты используешь любые средства, лишь бы ее разыскать. На твоем месте мы все поступили бы так же. Но тебе придется держать свои интересы при себе. Нельзя примешивать сюда работу.
   Временами Грейс как будто свыкался с мыслью о потере – тогда Рою казалось, что к нему вернулись силы. Но после таких снов он понимал, что вряд ли когда-нибудь оправится окончательно. Ему так страстно хочется обнять Сэнди за плечи, прижаться к ней, все ей рассказать... Она всегда была оптимисткой, для которой стакан наполовину полон, а не наполовину пуст; с уверенностью смотрела в завтрашний день и не сомневалась, что все наладится. Сэнди помогла Грейсу пережить дисциплинарный суд в самом начале его работы в полиции, когда он вполне мог вылететь со службы. На Роя подали жалобу – при задержании грабителя он превысил служебные полномочия. Тогда его оправдали во многом благодаря советам Сэнди. Вот и сейчас... она бы точно знала, как быть.
   Иногда ему казалось, что эти сны – попытки Сэнди связаться с ним из другого мира, где бы тот ни находился...
   Сестра Роя Джоди внушала ему, что жизнь продолжается, и советовала принять смерть Сэнди как данность, стереть ее голос на автоответчике, убрать одежду из шкафа и зубную щетку – из ванной. Короче говоря, – иногда Джоди бывала очень резкой, – надо перестать поклоняться Сэнди, словно какой-нибудь святыне, и начать все с нуля.
   Но как тут начнешь все с нуля? Что, если Сэнди жива и ее держит в заложницах какой-нибудь маньяк? Рой продолжал искать ее, не закрывал компьютерный сайт, обновлял фотографии так, чтобы было видно, как она выглядела бы сейчас, внимательно разглядывал лица прохожих на улице, в толпе... Ну нет, Грейс будет продолжать поиски до тех пор, пока...
   Пока – что?
   Дискуссия закончена.
   В тридцатый день рождения Роя Сэнди разбудила его: принесла поднос с маленьким тортиком, где горела единственная свеча, бокалом шампанского и самой обыкновенной поздравительной открыткой. Он тогда вскрыл ее подарки, а потом они занялись любовью. Грейс вышел из дому позже обычного, в четверть десятого, и приехал в брайтонское управление после половины десятого, опоздав на брифинг по делу об убийстве. Он обещал Сэнди вернуться домой пораньше, чтобы отпраздновать день рождения с друзьями – тогда это был его лучший друг Дик Поуп, тоже сотрудник уголовного отдела, и его жена Лесли, с которой Сэнди прекрасно ладила. Однако день выдался изнурительным, и Рой приехал домой почти на два часа позже, чем собирался. Сэнди нигде не оказалось.
   Сначала он решил, что таким образом она показывает, как рассердилась на его опоздание. В доме, как всегда, царил порядок, только ее машина и сумочка бесследно исчезли. Никаких следов борьбы Рой не заметил.
   Через сутки ее машину обнаружили на стоянке в аэропорту Гатуик. В день исчезновения Сэнди с ее кредитной картой было проведено две операции: платеж: на сумму семь пятьдесят в аптеке Бута и еще один, на шестнадцать сорок два, – за бензин на заправочной станции «Теско». Жена не взяла с собой ни одежды, ни других вещей.
   Соседи на их тихой улочке, выходящей на море, ничего не видели. По одну сторону их дома жила на редкость дружелюбная греческая семья – владельцы пары кафе, – но они тогда были в отпуске. Соседка слева, пожилая вдова, была туговата на ухо. Она засыпала, включив телевизор на полную катушку. Вот и сейчас, без четверти четыре утра, Рой слышал, как у нее надрывается какой-то американский полицейский сериал (у них была общая стенка). Пистолетные выстрелы, визг шин, вой сирен... Вдова тоже ничего не видела.
   Единственная, от кого он надеялся хоть что-то узнать, была Норин Гринстед, жившая напротив. Бдительная и пугливая соседка, которой давно перевалило за шестьдесят, всегда знала, кто чем занимается. Если Норин не ухаживала за мужем Лэнсом, которого стремительно подтачивала болезнь Альцгеймера, то вечно торчала на улице в желтых резиновых перчатках – драила свой серебристый «ниссан», поливала и скребла дорожку, мыла окна или еще что-нибудь – независимо от того, нужно было это мыть или нет. Она даже выносила коврики и выбивала их перед домом.
   От острых глаз Норин почти ничего не ускользало, однако Сэнди она каким-то образом упустила.
   Грейс включил свет и встал с постели, скользнув взглядом по фотографии на ночном столике. Они снялись вместе с Сэнди в одном из отелей Оксфорда, куда ездили на конференцию, посвященную проблемам ДНК и отпечатков пальцев. Это было за несколько месяцев до ее исчезновения. Грейс – в костюме и при галстуке – сидит, развалился в шезлонге, Сэнди в вечернем платье прижимается к нему: светлые кудряшки и всегдашняя улыбка на лице, на сей раз обращенная к официанту, которого они попросили сделать снимок.
   Грейс вынул фото из рамки, поцеловал его, вставил на место и отправился помочиться: с недавних пор мочевой пузырь будил его посреди ночи – заботясь о здоровье, он теперь выпивал рекомендуемые восемь стаканов жидкости в день. Потом он побрел вниз в одной футболке, в которой и спал.
   У Сэнди был такой замечательный вкус! Сам по себе их дом – вернее, полдома, так как они имели общую стену с соседями, – был скромным жилищем, построенным в псевдотюдоровском стиле в тридцатых годах прошлого века. И только благодаря Сэнди здесь стало уютно. Она обожала просматривать воскресные приложения к газетам, женские и дизайнерские журналы. Делала вырезки, обсуждала с ним приглянувшиеся картинки. Они много часов трудились над интерьером: сами клеили обои, циклевали полы, покрывали их лаком, красили...
   Сэнди увлекалась фэн-шуй и устроила маленький садик с фонтаном, заполонила дом свечами, покупала, когда могла, только натуральные продукты... Она всем интересовалась, обо всем расспрашивала и все подвергала сомнению – и за это он ее любил. Как здорово было строить планы на будущее!
   Вдобавок Сэнди была еще и прекрасной садовницей: разбиралась в цветах, кустарниках и деревьях, знала, когда что надо сажать... Грейс умел подстригать газоны, но на том его навыки и заканчивались. Сейчас их сад пришел в запустение, и от этого Рой испытывал угрызения совести. Иногда он задавался вопросом: что бы она сказала, вдруг вернувшись?
   Машина Сэнди до сих пор стоит в гараже. После того как автомобиль вернули, судебные эксперты изучили его буквально под микроскопом. А потом он пригнал машину домой и запер в гараже. Несколько лет он подзаряжает аккумулятор – на всякий случай... Точно так же он хранит в спальне тапочки и платья Сэнди, зубную щетку в стакане...
   Он все еще ждет, когда она вернется.
   Окончательно проснувшись, Грейс налил себе «Гленфиддиша» и плюхнулся на кресло в гостиной. Щелкнув пультом, включил телевизор. Посмотрел три фильма, потом пробежался по нескольким спутниковым каналам, но ничто не привлекало его внимания дольше нескольких минут. Послушал музыку: «Битлз», Майлза Дэвиса, Софи Эллис-Бакстер... и выключил плеер.
   Взял одну из своих любимых книг – «Сокровенное» Колина Уилсона. Книги, посвященные паранормальным явлениям, плотными рядами заполняли стеллажи снизу доверху. Грейс вяло листал страницы, потягивая виски и не в силах сосредоточиться больше чем на паре абзацев.
   Вот ведь дрянь этот адвокатишка! Сегодня он всласть поиздевался над Роем в суде, и тот никак не мог отделаться от мыслей о нем. Ах ты, сукин сын, Ричард Чаруэлл! Напыщенный говнюк. Хуже того, Грейс понимал, что защитник его обскакал. Обманул и ловко провел. Вот что по-настоящему обидно.
   Он снова взял пульт и переключился на телетекст. Все те же тухлые позавчерашние новости. Никакого крупного политического скандала, никакой выходки террористов, ни землетрясения, ни авиакатастрофы... Грейс никому не желал зла, но уповал, что утром появится какая-нибудь потрясающая новость и попадет на первые полосы газет и на радио. Что-то поинтереснее суда над Сурешем Хоссейном.
   Ему не повезло.

12

   Две общеизвестные бульварные газеты и одна солидная поместили отчеты о процессе над Хоссейном на первых полосах, все остальные – на второй или третьей.
   Основной интерес вызвало не столько судебное разбирательство, сколь свидетельские показания суперинтендента уголовной полиции Роя Грейса. В половине девятого утра его вызвали на ковер к начальству. Рой стоял перед своей шефиней Элисон Воспер, и ему казалось, что время пошло вспять и он снова переминается с ноги на ногу в кабинете директора школы.
   Кто-то из сослуживцев Роя прозвал начальницу «Номер 27», и это прозвище прилипло к ней намертво. В меню местного китайского ресторанчика, торгующего на вынос, под номером двадцать семь значилась свинина под кисло-сладким соусом. Теперь, когда кто-то заказывал блюдо номер 27, говорили: «Элисон Воспер». Именно такой она и была – кисло-сладкой.
   Сегодня замначальника уголовной полиции Элисон Воспер, женщина чуть за сорок с жидкими, коротко стриженными светлыми волосами и костлявым, но не лишенным привлекательности лицом, пребывала в определенно кислом настроении. Роя раздражал даже резкий цветочный аромат ее духов.
   На ней был строгий черный костюм с накрахмаленной белой блузкой. Сидела Элисон за огромным письменным столом из полированного палисандра. Ее кабинет, где царил безукоризненный порядок, располагался на первом этаже управления полиции в Льюисе, занимавшего особняк эпохи королевы Анны. Окна выходили на подстриженный газон. На столе – пусто, если не считать высокой хрустальной вазы с тремя пурпурными тюльпанами да аммонитовой подставки для ручек. На краю стола – семейная фотография в рамочке: муж и двое детей. Супруг Элисон тоже служил в полиции и, хотя был на несколько лет старше жены, не дотягивал до нее на три чина. Взгляд Роя упал на стопку утренних газет, раскинутых веером, словно раскрытые карты в покере.
   Иногда Грейс дивился тому, как начальству удается содержать свои кабинеты – и рабочие столы – в порядке. Его собственное рабочее место всегда напоминало свалку. Залежи полуразвалившихся папок, письма, так и оставшиеся без ответа, потерянные ручки, квитанции, исходящие бумаги, которые никак не сходились с входящими... Рой решил: чтобы подняться на самый верх, необходимо обладать навыками канцелярской работы. У него, видимо, такие способности отсутствуют. На генетическом уровне.
   Ходили слухи, будто года три назад Элисон Воспер удаляли рак груди. Грейс понимал, что это, скорее всего, только байки, так как заместитель начальника полиции воздвигла вокруг своей личной жизни настоящую стену. Тем не менее в ней чувствовалась какая-то ущербность. Откровенно говоря, иногда Роя влекло к шефине: особенно когда в ее проницательных карих глазах вспыхивали веселые огоньки. Тогда ему казалось, что Элисон чуть ли не заигрывает с ним. Однако сегодня утром ей было явно не до флирта.
   Она не протянула руки и даже не поздоровалась, а лишь сухо кивнула на один из двух стульев с высокой спинкой перед столом, после чего сразу взяла быка за рога. В ее взгляде читались и упрек, и откровенная ярость.
   – Рой, что, черт побери, это значит?
   – Извини.
   – Извини?
   Он кивнул:
   – Я... дело в том, что мои слова вырваны из контекста...
   – Ты хоть понимаешь, что из-за твоей оплошности может рассыпаться все дело? – перебила она, не дав закончить фразу.
   – По-моему, мы можем это уладить.
   – Сегодня утром репортеры достали меня звонками. Ты превратился в посмешище. Из-за тебя мы все выглядим скопищем идиотов. Зачем ты сотворил такую глупость?
   Несколько секунд Грейс молчал, собираясь с мыслями.
   – Эта женщина-медиум – просто чудо. Она уже помогала нам в прошлом. Мне и в голову не приходило, что кто-то про нее узнает.
   Воспер откинулась на спинку кресла и, глядя Грейсу в глаза, медленно покачала головой:
   – У меня на тебя были большие планы. Тебя и повысили благодаря мне. Я поддерживала тебя, Рой. Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь, правда?
   Дело обстояло не совсем так, но сейчас не самый подходящий момент для споров.
   – Знаю, – кивнул Рой, – и очень тебе признателен.
   Номер 27 ткнула пальцем в газеты:
   – И вот как ты меня отблагодарил! Вот чем ты мне отплатил!
   – Перестань, Элисон. Я ведь задержал Хоссейна.
   – А теперь подбросил его защите крупный козырь, с которым они вполне могут развалить обвинение!
   – Ничего подобного! – не выдержал Рой. – Туфлю уже осматривали эксперты. Я расписывался, когда брал ее, и еще раз – когда возвращал. Им не удастся пришить мне самовольное изъятие улики! Пусть я иногда прибегаю к нетрадиционным методам, но ведь они не повлияли на ход расследования!
   Элисон Воспер принялась разглядывать свои длинные наманикюренные ногти. Рой заметил, что кончики пальцев у нее почернели от типографской краски. Ему показалось, что исходящий от нее запах стал еще резче, словно она была каким-то ядовитым животным.
   – Ты старший офицер, ты вел дело. И если позволишь дискредитировать себя, последствия могут быть очень серьезны. Зачем, черт побери, ты сотворил такую глупость?
   – У нас в самом разгаре процесс по делу об убийстве. Мы точно знаем,что Хоссейн заказал Рэймонда Коэна, но трупа нет, верно?
   Элисон кивнула. Грейс представил впечатляющие и убедительные улики.
   – Отсутствие трупа – всегда слабое звено. – Он пожал плечами. – В прошлом мы неоднократно пользовались услугами экстрасенсов – как и вся полиция нашей страны. Вспомнить хотя бы Лесли Уиттл...
   Дело об исчезновении Лесли Уиттл в свое время прогремело на всю страну. В 1975 году семнадцатилетнюю богатую наследницу похитили, и она исчезла, словно растворилась в воздухе. Поскольку полиции так и не удавалось обнаружить тело, детективы, наконец, прислушались к словам одной известной ясновидящей, практиковавшей лозоходство. Именно лоза указала на канализационный люк, где была спрятана несчастная задушенная девушка.
   – Рой, дело Лесли Уиттл едва ли можно считать победой полиции.
   – Были и другие случаи, – возразил он.
   Элисон Воспер молча уставилась на суперинтендента. Вдруг на щеках у нее заиграли ямочки – могло показаться, будто она сменила гнев на милость, однако голос ее по-прежнему звучал холодно и сурово.
   – Случаи, в которых мы добились успеха при помощи ясновидящих, можно по пальцам пересчитать!
   – Неправда, и ты все прекрасно понимаешь!
   – Рой, я понимаю одно... Ты – человек умный. Я знаю что ты много времени посвящаешь изучению паранормальных явлений и веришь в это. Я видела книги у тебя в кабинете и уважаю тех офицеров полиции, кто умеет нестандартно мыслить. Но у нас есть долг перед обществом. То, что творится за закрытыми дверями, – одно. И совсем другое – образ, представляемый нами на публике.
   – Но, Элисон, публика тоже верит! В двадцать пятом году провели опрос среди ученых. Их спрашивали, верят ли они в Бога. Сорок три процента ответили «да». Точно такой же опрос повторили в девяносто восьмом, и знаешь, какой получился результат? Положительный ответ дали все те же сорок три процента. Единственное отличие – в том, что среди верующих оказалось меньше биологов, зато больше математиков и физиков. Проводился и другой опрос – только в прошлом году. Людей спрашивали, происходило ли с ними что-либо сверхъестественное. Девяносто процентов ответили: «да»! – Рой придвинулся ближе к столу. – Девяносто процентов!
   – Рой, обывателю хочется верить, что полиция тратит деньги налогоплательщиков на расследование преступлений и поимку преступников традиционными методами. Людям приятно думать, будто мы ползаем с лупой в поисках отпечатков пальцев и образцов ДНК, что у нас много лабораторий с кучей экспертов и что мы денно и нощно прочесываем поля и леса, осушаем болота, стучимся в двери и допрашиваем свидетелей. Им совсем ни к чему знать, что мы советуемся с мадам Аркатой, что принимает клиентов в конце Брайтонского пирса, смотрим в хрустальный шар и вращаем блюдечко! Налогоплательщики полагают, что, обращаясь к потустороннему миру, мы попусту тратим драгоценное время. Полицейский, блуждающий по древним развалинам, словно Гамлет, беседуя с духом отца доверия не заслуживает. Ты понимаешь, к чему я веду?
   – Да, понимаю. Позволь с тобой не согласиться.
   Наше дело – расследовать преступления. И мы должны пользоваться любыми подручными средствами.
   Элисон упрямо замотала головой:
   – Нам все равно не раскрыть всех преступлений, и с этим придется смириться. Однако обществу необходимо внушать уверенность. Надо, чтобы людям спокойно спалось у себя дома и чтобы они ходили по улицам без опаски.
   – Полная чушь! – возмутился Грейс. – Ты прекрасно понимаешь, что манипулировать статистикой легче легкого. – Еще не договорив, он пожалел о своей несдержанности.
   Начальница наградила его холодной, неприязненной улыбкой:
   – Пусть правительство выделит нам еще сто миллионов фунтов в год, и мы искореним преступность в Суссексе. А пока нам остается только одно – как можно разумнее распределять ресурсы.
   – Медиумы стоят дешево, – пожал плечами Грейс.
   – Зато они подтачивают доверие к нам. – Элисон Воспер перевела взгляд на газеты. – Когда экстрасенсы ставят под угрозу результат судебного разбирательства, они обходятся слишком дорого. Я достаточно ясно выразилась?
   – Если и неясно, то, по крайней мере, громко, – не смог удержаться от дерзости Рой. Сейчас Элисон его раздражала. Должно быть, он – закоренелый шовинист, раз ему так невыносима выволочка, устроенная женщиной.
   – Позволь, я выражусь яснее. Сегодня тебе крупно повезло, что ты не вылетел с работы. Шеф не в восторге от твоей выходки. Он так разозлился, что угрожал навеки отстранить тебя от оперативной работы и до конца службы приковать к письменному столу. Ты этого добиваешься?
   – Нет.
   – Тогда кончай валять дурака и вспомни о том, что ты – полицейский.

13

   Впервые с тех пор, как Рой Грейс пришел в полицию, он задался вопросом, так ли уж необходимо было становиться блюстителем закона? С раннего детства он ни о чем другом не мечтал, да и став старше, не помышлял об иной профессии.
   Его отец Джек дослужился до инспектора уголовной полиции. Кое-кто из офицеров постарше еще помнил старика и тепло отзывался о нем. В детстве Грейс обожал отца. Он любил слушать его рассказы, кататься в патрульной машине, таскаться за ним на работу. Малышу Рою профессия отца казалась яркой и полной приключений – куда интереснее, чем у отцов других мальчишек.
   Тогда Грейс смотрел все полицейские телесериалы, читал всевозможные детективы и боевики – от Шерлока Холмса до Эда Макбейна. Память у него была почти фотографическая, он любил разгадывать головоломки и при этом рос на редкость крепким мальчиком. После рассказов отца Рой проникся уверенностью, будто все полицейские – одна семья, где сильно развиты дух товарищества и чувство локтя.
   Но в такие дни, как сегодня, он понимал, что работа полицейского заключается не только в том, чтобы вкалывать на пределе возможностей, но и уметь приспосабливаться к посредственностям, от которых никуда не деться. В современном политкорректном мире офицеру правоохранительных органов часто приходится чувствовать себя политической пешкой.
   Последнее повышение по службе, сделавшее Роя вторым из самых молодых суперинтендентов уголовной полиции за всю историю Суссекса, еще три месяца назад приводило его в восторг. Теперь же оказалось, что высокий пост – это чаша с ядом.
   Взлет по службе сопровождался переходом из шумного отдела в самом центре Брайтона, где работали почти все его друзья, в относительно тихое помещение бывшего завода в промзоне на окраине, совсем недавно отремонтированного и отданного под штаб-квартиру уголовной полиции Суссекса.
   Прослужив тридцать лет, можно уйти на пенсию. Не важно, как ты работал, – если выдержишь эти три десятка, остаток жизни голодать не придется. Но Рой не так представлял себе свою карьеру. По крайней мере, обычно он относился к этому по-другому.
   Но сегодняшний день изрядно подрубил ему крылья и показал, как все обстоит на самом деле. Условия изменились, думал он, сгорбившись за столом, не обращая внимания на попискивание, свидетельствующее о том, что на его электронный почтовый ящик пришло очередное сообщение. Он жевал сандвич из черного хлеба с яйцом и кресс-салатом и просматривал стенограммы судебного процесса над Сурешем Хоссейном. Жизнь не стоит на месте. Иногда перемены оборачиваются к лучшему, иногда – не очень. Еще год с небольшим, и ему стукнет сорок. В волосах уже пробивается седина.
   А его новый кабинет слишком тесен.
   Три дюжины фирменных зажигалок – его коллекция – кое-как разбросаны на полочке в простенке между столом и окном, откуда вид открывался вовсе не на лужайку, как у Элисон Воспер, а на стоянку и камеры КПЗ. На стене за спиной больше всего места занимали большие круглые деревянные часы, которые снимались в знаменитом телесериале «Полицейская работа» об участке в лондонском Ист-Энде. Их Рою подарила Сэнди на двадцать шесть лет.
   Под часами красовалось чучело форели весом в семь фунтов и шесть унций, пойманной им несколько лет назад в Ирландии. Грейс нарочно повесил его под часами, чтобы было чем подкалывать подчиненных – мол, без труда не выловишь рыбу из пруда.
   По обе стороны от чучела висело несколько документов в рамках и групповой снимок с подписью: «Брамсхиллский полицейский колледж. Отделение тяжких и серийных преступлений. 1997 год», две карикатуры на него, нарисованные одним из сотрудников оперативного отдела, прирожденным художником. Противоположную стену занимали стеллажи с книгами (в основном – эзотерикой) и папками с делами.
   Его письменный стол в форме буквы «L» занимали: компьютеры (обычный и карманный), переполненные лотки с входящими и исходящими документами, стопки писем (как срочных, так и не очень) и, наконец, свежий номер журнала дактилоскопистов с каламбурным названием «Распальцованный мир». Над всем этим хаосом доминировал заключенный в рамку афоризм: «Мы не поднимаемся до уровня наших возможностей, а лишь опускаемся до уровня наших оправданий».
   Оставшееся пространство занимали телевизор, видеоплеер, круглый стол, четыре стула и кучи папок и просто бумаг, а еще кожаная дорожная сумка, в которой находилось все необходимое для осмотра места преступления. На столе лежал открытый кейс, рядом валялись мобильный телефон, диктофон и куча расшифрованных стенограмм, которые он вчера брал с собой домой.