Джоансен Айрис. Единственный мужчина

   — Я рада за тебя, Филип. Ты столько работал, чтобы увидеть этот урожай. — Дори вдруг почувствовала прилив такой любви и нежности, что сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
   Последние две недели они были неразлучны. Подолгу разговаривали, слушали музыку, совершали конные прогулки по окрестностям, ездили на базар, вместе садились за стол.
   Но самое главное было в другом. Их отношения стали теплыми, доверительными. Как приятно было чувствовать себя наконец на равных с мужчиной, которого любишь. Дори перестала казаться Филипу несносным ребенком или коварным врагом. Он обращался с ней как с женщиной, достойной всяческого уважения.
   — Что вызвало улыбку леди? — Филип присел рядом с Дори, обхватив руками колени. Он с подозрением поглядел на девушку. — Долгие годы знакомства научили меня быть начеку, когда у тебя такое довольное выражение лица.
   — Я как раз думала о том, что ты ценишь женщин куда больше, чем стараешься показать. И это мне очень нравится.
   — Я действительно уважаю некоторых представительниц твоего пола. Не хотелось бы, чтобы ты считала меня женоненавистником. Кстати, мне нравятся в тебе некоторые черты характера, которые сделали бы честь любому мужчине.
   — Мужчине? — удивилась Дори. Филип кивнул:
   — Ты решительна, справедлива, честна. Если дать тебе время, ты сможешь приобрести и другие достоинства.
   — О господи, я поторопилась тебя похвалить. Узнаю в тебе старину Генри Хиггинса. Но я — не Элиза Дулиттл. Я считаю, что неплохо воспитала себя сама, без посторонней помощи.
   Филип щелкнул пальцами.
   — Жажда независимости! И как я забыл упомянуть самое мужское из твоих достоинств!
   — Ты просто невозможен, — пробормотала она сквозь зубы. — Совершенно невозможен.
   — Конечно, — продолжал дразнить ее Филип, — женщины редко обладают подобными качествами, но некоторым это удается.
   — Филип! — грозно нахмурилась Дори, но затем вдруг засмеялась, закинув голову назад. — Я сдаюсь. Ты никогда не изменишься.
   — Как хорошо, что ты наконец это поняла. Мои взгляды и привычки сформировались слишком давно, чтобы менять их. Они могут быть немного скорректированы, но не более того.
   Это было предупреждение. Но Дори решила не думать о завтрашнем дне и наслаждаться настоящим. За последнюю неделю он даже ни разу не сказал, что ей хорошо было бы уехать. Возможно, он уже готов сдаться, только сам еще этого не понял.
   — Я не стала бы хвастаться этим на твоем месте, — сказала Дори. — Ты сказал, что не потерпишь перемен, но это ведь не оставляет никакой возможности для — милых безрассудств, которые могли бы в один прекрасный день…
   — Сказочница, — улыбнулся Филип.
   — Возможно. А может быть, и нет. — Она подбежала к лошади. — Я проголодалась, а ты? Поехали! Филип неторопливо поднялся.
   — И откуда в тебе столько энергии? Дори улыбнулась ему, вскакивая в седло.
   — Я вырабатываю ее по ночам. Эльфы установили в моей комнате волшебную прялку, и я пряду всю ночь нити энергии. — Улыбка померкла, когда ее глаза встретились с глазами Филипа. — Но это происходит только после полуночи, когда весь мир спит. Приглашаю тебя зайти посмотреть. Эльфы не будут возражать. И я тоже, — добавила она почти шепотом.
   Филип быстро вскочил в седло, и лицо его снова стало непроницаемым.
   — Не думаю, что это удачная идея. Волшебные человечки часто исчезают, когда появляется тот, кто в них не верит.
   Дори не понимала, почему Филип отказывался от близости с ней. Он даже избегал касаться Дори, словно она была прокаженной. Но если это все же происходило случайно, то вовсе не оставляло его равнодушным. Сначала Дори думала, что это плод ее воображения, что на самом деле Филип вовсе не хочет ее. Но слишком часто она ловила на себе его полный страсти взгляд, чтобы ошибаться. Филип хотел ее!
   — Тем хуже для тебя. Но, видимо, ты этого не понимаешь, — сказала Дори и пришпорила лошадь.
   Филип прекрасно понимал, что теряет. Он знал, какая у нее мягкая и шелковистая кожа, какое это блаженство — проникать в ее лоно, когда она движется в такт его движениям, постанывая от удовольствия… Он чувствовал, как при одной мысли о близости с Дори нарастает возбуждение. Но не позволял себе думать об этом.
   — В чем дело? Не поспеваешь? — крикнула Дори, оглянувшись назад.
   Филип рассмеялся в ответ.
   — Вопрос не однозначный, и ответов на него может быть несколько, — серьезно ответил он.
   — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — нахмурилась Дори.
   — Не обращай внимания. Это шутка. — Пришпорив лошадь, он проскакал мимо девушки. — Так кто там собирался меня обогнать?
 
   Телефон зазвонил, когда они заканчивали завтракать, — Меня? — изумленно переспросила Дори Рауля. — Но кто может спрашивать меня?
   — Некий Нил Сейбин. Он звонит из Парижа.
   — Из Парижа? Что он делает в Париже? — удивленно воскликнула Дори, вскакивая со стула.
   — А ты уже готова бежать выяснять это, — язвительно заметил шейх. — Могла бы хоть дождаться конца завтрака.
   — Не умирать же мне от любопытства. К тому же это может быть что-то важное.
   — Что может быть настолько важно для тебя? — Филип готов был метать громы и молнии. — Ты ведь говорила, что покончила с «Немезидами».
   Дори решительно направилась к двери.
   — Нил — мой друг. Он много сделал для меня за эти годы. Я никогда не забываю друзей. Поговорю из библиотеки и вернусь, — спокойно сказала она.
   — Можешь не торопиться. — С каменным лицом Филип пил кофе. — Твой лучший друг может обидеться.
   — Я скоро вернусь, — повторила она, выходя из столовой.
   Она пришла обратно через пятнадцать минут и была явно чем-то огорчена.
   — Ну? — спросил Филип с ледяной улыбкой. — Как поживает твой друг?
   — Неважно. Мне необходимо полететь в Париж.
   — Даже так?
   — Ради всего святого, Филип, — взмолилась Дори. — Я должна лететь. Нил, Джин и Поли в Париже ведут переговоры по поводу европейского турне. У них новая солистка…
   — Если у них есть новая солистка, зачем им ты? — возмутился Филип.
   — У них возникли проблемы с мистером Дюбуа. Он не хочет вкладывать деньги в неизвестную исполнительницу. А для «Немезид» очень важно, чтобы турне прошло на высшем уровне. Если они успешно проведут гастрольный тур по Европе, то получат большие гонорары. — Дори сделала паузу. — Дюбуа всегда любил меня. Он руководил нашими первыми гастролями. Нил считает, что я сумею убедить его поверить в эту новую девчонку. По крайней мере, стоит попробовать.
   — Конечно. Ты должна лететь. Я велю Раулю распорядиться насчет самолета, пока ты будешь собираться.
   Все это было сказано таким ледяным тоном, что Дори охватила паника.
   — Но мне действительно надо помочь своим друзьям, Филип. Я прилечу туда сегодня, поговорю с Дюбуа и вернусь завтра вечером.
   — Нет! — отрезал Филип. Дори застыла.
   — Что «нет»?
   — Не возвращайся. Ты не нужна мне здесь. Я хочу, чтобы ты ушла из моей жизни. Сердце Дори сжалось от боли.
   — Ты лжешь, Филип. Я знаю, что нужна тебе. Я вернусь завтра вечером, и все пойдет по-прежнему. Вот увидишь.
   — Даже не рассчитывай на это. Ты знаешь, я редко держу при себе женщину больше месяца. Не забудь взять с собой безделушку, которую я прислал тебе в Сан-Франциско. Больше подарков не будет.
   — Ты ведь знаешь, что мне не нужны твои подарки, — прошептала Дори. — Почему ты так жесток со мной?
   Тень боли пробежала по лицу шейха.
   — Не возвращайся, — повторил он. — Ты пожалеешь, если вернешься.
   — Я буду дома завтра вечером, — хрипло произнесла Дори.
   — Это мой дом, а не твой. Ты здесь чужая. Запомни это, Пандора. — Не глядя на нее, он поспешно вышел из комнаты.
   Дори с трудом сдерживала слезы. За что? Почему? Она ожидала вспышки гнева, даже ревности, но только не этого холодного пренебрежения. Она не могла поверить, что это говорит ее Филип. Нет, она ни за что не смирится с этим. Под холодной маской, которую надел на себя шейх Эль Каббар, скрывается веселый, добрый и нежный человек. И она сделает все, чтобы вернуть его.
   Дори решительно встала. Чем скорее она закончит дела в Париже, тем скорее вернется сюда.

Глава 7

   Уже сгустились сумерки, когда черный лимузин подъехал на следующий день к резиденции шейха Эль Каббара. Дом Филипа напоминал сказочный дворец из «Тысячи и одной ночи». Свет, падавший из окон, отражался в разноцветных плитках, которыми был облицован двор. Несмотря на свое великолепие, дворец показался Дори каким-то чужим. Вероятно, сказалась сильная усталость.
   Она хотела переодеться, прежде чем увидит Филипа, но вдруг поняла, что у нее нет сил. Дори не спала ни секунды с тех пор, как улетела вчера из Седихана.
   Дюбуа, как и предполагал Нил, упрямо не желал соглашаться ни с какими доводами. Пришлось провести целый вечер, уговаривая его раскошелиться и организовать турне должным образом. Переговоры затянулись до ночи и возобновились утром, после завтрака. Наконец совместными усилиями Дюбуа удалось сломить. Нервы Дори были напряжены до предела после бессонной ночи. Встреча с Филипом не предвещала ничего хорошего. Когда она позвонила из Парижа, чтобы сообщить время своего прибытия, Рауль сказал ей, что шейх Эль Каббар занят и не ответит на звонок.
   Дворецкий вышел навстречу Дори. Она напряженно улыбнулась.
   — Здравствуй, Рауль. Тебя послали охранять ворота? Боюсь, сейчас я не слишком достойный противник, валюсь с ног от усталости.
   — Мне дали совсем другое поручение. — В голосе дворецкого звучало искреннее сочувствие. — Велено попросить шофера подождать, а вас — подняться в библиотеку к шейху и его гостям.
   — Гостям? — Только бы Филипу не пришло в голову снова пригласить ее отца. Дори расправила плечи и подняла голову. — Хорошо, Рауль, я пройду прямо в библиотеку. Хотела переодеться, но не стоит заставлять шейха Эль Каббара ждать. — Она печально улыбнулась. — Это ведь было бы по меньшей мере невежливо.
   Рауль был явно взволнован.
   — Мисс Мадхен, может быть, вам лучше вернуться в Париж. А потом, когда шейх будет не в таком ужасном настроении, вы сможете приехать.
   — Неужели все так плохо, Рауль?
   — Я никогда не видел его в таком гневе. Для вас лучше было бы подождать, пока он… — Рауль беспомощно пожал плечами. — В общем, вам лучше подождать.
   Дори задиристо тряхнула головой:
   — Я не из тех, кто спасается бегством. Так что водитель лимузина может прождать всю ночь. Я не воспользуюсь его услугами.
   Рауль сделал шаг в сторону, пропуская Дори.
   — Не думаю, что…
   — Не волнуйся за меня, Рауль. Все будет хорошо. Она быстро прошла по длинному коридору. Дверь библиотеки была приоткрыта. Распахнув ее настежь, Дори буквально ворвалась в комнату и застыла, точно пораженная громом.
   В кресле лицом к двери сидела женщина. Очень красивая смуглая женщина с темными волосами, блеск которых эффектно подчеркивало пурпурное платье из полупрозрачного шифона. С соблазнительной улыбкой на губах женщина смотрела на стоящего рядом с креслом Филипа.
   Дори невольно подумала о том, что рядом с этой шикарной красоткой она выглядит маленькой бродяжкой.
   — Здравствуй, Филип, — произнесла она, не слыша собственного голоса. — Насколько я поняла, ты хотел меня с кем-то познакомить?
   Филип был одет к обеду. Вид у него был грозный и внушительный. Он повернулся к Дори с улыбкой на губах, но глаза его оставались холодными.
   — Да. Вам не помешало бы познакомиться. Подойдя к креслу, Дори встала рядом с Филипом.
   — У твоих поставщиков в Марасефе примитивный вкус, — сказала она. — Брюнеткам идет не только пурпурно-алый цвет. Вам, например, очень пошло бы розовое, мисс …?
   — Ленат, — вставил Филип, не сводя глаз с Дори. — Мисс Натали Ленат. Как ты уже догадалась, она сменила тебя в моей спальне.
   — Рада нашему знакомству, мисс Ленат, — устало произнесла Дори. — Мне очень жаль, что вас втянули в эту историю. Вы этого не заслуживаете.
   — Не понимаю… — пробормотала обескураженная Натали.
   — Лучше отошли ее, Филип, — спокойно сказала Дори. — Ты не удивил меня.
   — А с чего ты взяла, будто я хотел тебя удивить? Мы с Натали давно знакомы и в прошлом не раз наслаждались… обществом друг друга.
   — Прошлое осталось в прошлом. — Дори едва сдержалась, чтобы не сорваться на крик. — Твое настоящее и будущее — это я, Филип.
   — Нет, — тихо произнес шейх. — Ты уже в прошлом, Дори. Пойми это и постарайся меня забыть.
   — Не делай мне так больно, — прошептала она. — Ты ведь не хочешь этого.
   — Ошибаешься! — На губах Филипа играла злорадная улыбка. — Я велел собрать твои вещи. Рауль уже положил их в машину. Извини за спешку, но Натали потребовался гардероб. Не так ли, дорогая?
   На лице миловидной брюнетки мелькнуло что-то похожее на сочувствие.
   — Думаю, мне лучше оставить вас наедине, — произнесла она, поднимаясь с кресла. Рука Филипа тут же властно опустилась ей на плечо.
   — Останься. Кстати, у меня есть для тебя подарок.
   — Подарок?
   — Необычный подарок.
   Подойдя к Дори, он снял с ее шеи медальон.
   — Пандоре это больше не понадобится. Она покидает Седихан.
   — Я не собираюсь больше терпеть все это, Филип. Это мой медальон!
   — Только до тех пор, пока я этого хочу, — почти прорычал шейх. — А я передумал оставлять его у тебя. Я хочу подарить его своей новой наложнице. — Он надел медальон на шею Натали, но медлил, не застегивая цепочку. — Какая изящная у нее шея, не правда ли?
   — Черт тебя побери! — взорвалась Дори. — Черт тебя побери, Филип Эль Каббар! Кто дал тебе право быть со мной таким жестоким? Что случилось? Снова испугался, что можешь отдать мне кусочек своей бессмертной души? Что ж, не волнуйся. Я не уверена, что хочу получить от тебя что-либо. Кажется, мое сердце замерзло в твоем холодном мире, Филип. В мире вечной зимы, где тебе так нравится жить. — Она остановилась у двери. — И если у меня будет ребенок, я не хочу, чтобы он жил среди льдов. Так что можешь вздохнуть с облегчением. Мы не потревожим тебя больше.
   Дори скрылась за дверью. Филип смотрел в пустоту невидящими глазами. Дори оставила его. Он хотел именно этого? Но откуда же тогда это пронзительное отчаяние?
   — Ты ведь не собираешься дарить мне этот медальон? — тихо спросила Натали. — Ты просто хотел сделать ей больно?
   — Да, я просто хотел сделать ей больно, — машинально повторил Филип. Он взял медальон у Натали, испытывая чувство отвращения к самому себе.
   — Думаю, ты преуспел в этом. — Француженка грациозно поднялась на ноги.
   — Да уж. — У него закружилась голова, когда он вспомнил, каким несчастным было лицо Дори.
   — Думаю, мне надо собрать вещи. — Натали направилась к выходу. — Я не нужна тебе здесь. Все это было лишь игрой. Или я ошибаюсь?
   — Ты права, — рассеянно признался Филип. Перед глазами все еще стояло побледневшее лицо Дори. — Прости, Натали. Ты будешь достойно вознаграждена за потраченное время.
   — Спасибо, ты всегда был очень щедр.
   За Натали закрылась дверь.
   Она была права. Филип действительно затеял игру. И проиграл. Никто и никогда не сможет заменить Дори — эту несносную девчонку, эту самую желанную женщину на свете.
   С того самого момента, когда Дори сказала, что должна лететь в Париж, Филип жил как в лихорадке. Боль, причиненная ее отъездом, была такой острой, что он поспешил спрятаться в свою раковину, так и не разобравшись, что происходит с ним на самом деле.
   В дверь тихонько постучали. На пороге появился Рауль.
   — Я могу отпустить водителя? — спросил он прохладным тоном, означавшим высшую степень неодобрения.
   — Водителя? — переспросил Филип. — Лимузин еще здесь? Но Пандора…
   — Мисс Мадхен не воспользовалась лимузином. Она выбежала через парадную дверь, но не стала садиться в машину. Не думаю, что она вообще заметила ее. Мисс Мадхен была очень расстроена.
   — Я знаю, — виновато произнес Филип. — Но куда она пошла? И почему ты не остановил ее?
   — Я не был уверен, что вы одобрите подобное поведение. Вы ведь хотели, чтобы она уехала.
   — Куда она побежала? — требовательно спросил шейх. — Не надо сыпать соль на свежую рану, Рауль. Мне необходимо знать, куда она направилась.
   — Мисс Мадхен побежала через двор по направлению к конюшне.
   Филип пробормотал проклятие. Надо было сразу догадаться, что Дори побежит именно туда.
   — Эдип, — сдавленно пробормотал он. — О боже! — Филип кинулся к двери вне себя от страха.
   Дори бежала прочь. Она не замечала слез, струившихся по щекам. Она знала только одно — надо бежать как можно быстрее, чтобы спрятаться от этой невыносимой боли.
   Эдип тихонько заржал при ее приближении. Черный атласный круп переливался в лунном свете. Какой он красивый и сильный! Совсем как Филип. Такой же гордый, такой же далекий. Обвив руками его шею, Дори спрятала лицо в густой гриве.
   — Как насчет прогулки? — спросила она. — Мне это просто необходимо. Сегодня я решила обогнать ветер. Нам с тобой нужна свобода, не так ли?
   Через несколько минут, оставив усадьбу далеко позади, Дори мчалась верхом на Эдипе по дороге, ведущей к холмам.
   — Давай, — шептала она, приникая к его пышной гриве. — Давай, парень, беги!
   Ветер трепал ее кудри, мешал дышать, но Дори не чувствовала этого. Как приятно было ничего не чувствовать! Лунный свет освещал дорогу и маячившие впереди холмы.
   Она вдруг вспомнила, как сидела вчера на скале рядом с Филипом и смотрела на эти самые холмы. Филип смеялся, поддразнивая ее, и лицо его светилось теплотой и нежностью… Сердце снова пронзила острая боль. Нет, она не может скакать сейчас туда. Но как остановиться без уздечки?! Эдип бежал все быстрее и быстрее, стремительно покрывая расстояние, отделявшее их от подножия холмов. Затем полез вверх, и Дори пришлось схватиться покрепче за гриву, чтобы не соскользнуть с его лоснящейся от пота спины. Дори охватила паника. Она наклонилась пониже, обняла Эдипа за шею и попыталась его остановить. Неожиданно он встал на дыбы, колотя передними копытами в воздухе. Руки разжались, и Дори почувствовала, как падает, проваливается куда-то.
   Она ударилась о твердую, каменистую почву. Боль в нижней части спины накатила горячей волной, заставив ее вскрикнуть. Густой туман закрыл все вокруг. Дори теряла сознание. Она подняла голову, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Как странно! Вечером никакого тумана не было… Тьма поглотила ее…
   Из темноты донесся голос Филипа. Он был каким-то хриплым, срывающимся. Дори никогда не слышала, чтобы Филип говорил таким голосом.
   Она заставила себя открыть глаза. Перед ней действительно был Филип.
   — Это моя вина, — прошептала Дори. Лицо Филипа приблизилось.
   — Тебе лучше не разговаривать, — произнес он. — Первая помощь оказана. Все должно быть хорошо. — Его голос дрожал.
   — Это я виновата во всем. Я, а не Эдип.
   — Я знаю, что Эдип не виноват. А теперь закрой глаза и попытайся отдохнуть. Скоро здесь будет твой отец. Мы позаботимся о тебе.
   — Мой отец? — Дори невольно поежилась. — Холодно. Мне очень холодно, Филип.
   — Тише. Я знаю. — Он крепко сжал ладонь девушки. — Это продлится недолго, а потом ты никогда больше не будешь мерзнуть. Я обещаю тебе.
   Филип всегда держал данное им слово. Она знала это. Но даже Филип не может творить чудеса. Как он принесет весну в мир холода и льда?
   — Мой отец ничего не знает о весне. — Глаза ее снова закрылись. — Он ничего не знает.
   — Тогда нам придется его научить, — хрипло произнес Филип. — Я же обещал, Дори. Продержись еще немного.
   — Я постараюсь…
   Слышал ли Филип ее слова? Рука его все крепче сжимала пальцы Дори, словно он пытался удержать ее, не дать ускользнуть. Темнота казалась такой теплой. Дори уплывала на ее волнах, словно на руках у Филипа, когда он нес ее с виноградника в ту далекую ночь много лет назад. Какое приятное воспоминание…
   — Она без сознания, — произнес за спиной Филипа Карл Мадхен. С выражением полного равнодушия на лице он подошел к дочери и взял ее за запястье. — Рауль сказал, что она упала с лошади в горах. Через сколько вы ее обнаружили?
   — Не больше чем через два часа. Мы отправились на поиски сразу же, как только в конюшню вернулся взмыленный Эдип. Действовали очень осторожно. Принесли ее на носилках. Мне кажется, все кости целы. — Филип тихонько коснулся бедра девушки. — Но у нее шок и кровотечение.
   — Я вижу. Ну что ж, надо сделать кое-какие анализы. Моя ассистентка ждет за дверью. Скажите ей, чтобы вошла. Я зайду в библиотеку, когда будут результаты.
   — Я останусь здесь, — хрипло произнес Филип.
   — Это будет мешать. Мне легче будет работать, если вы покинете помещение.
   Филип с неохотой отпустил руку Дори.
   — Хорошо. Поторопитесь. Я хочу знать о ее состоянии.
   — Вы услышите диагноз первым. Но надо сделать анализы и, возможно, рентгеновские снимки. Я знаю свою работу, шейх Эль Каббар, не сомневайтесь.
   Филип никогда не сомневался в этом. Доктор Мадхен был внимательным и компетентным врачом. Иначе Филип не стал бы держать его при себе столько лет.
   — Сообщите мне сразу же, — уже спокойнее попросил он. — Я буду ждать.
   Он быстро покинул кабинет и отправился в библиотеку, остановившись лишь для того, чтобы попросить ассистентку Мадхена зайти внутрь.
   В библиотеке Филип подошел к бару и налил себе бренди. Затем он опустился в кресло с высокой спинкой и положил ноги на стол. Он был весь в грязи после ночной скачки. На серых брюках для верховой езды видны были даже пятна крови. Ее крови… Филип крепче сжал стакан. Не думать, не думать ни о чем… Не вспоминать тот страшный миг, когда он нашел лежавшее на камнях без признаков жизни тело Дори…
   Филип откинул голову назад и закрыл глаза. Он не молился с тех пор, как был ребенком. «Господи, только бы она выжила», — шептал он.
   Прошло долгих два часа, прежде чем раздался стук в дверь, и на пороге библиотеки появился доктор Мадхен. Филип резко выпрямился, пристально вглядываясь в лицо доктора.
   — Ну?
   — Насколько можно судить без рентгена, сломанных костей нет. — Он взглянул на открытый бар. — Могу я присоединиться?
   — Валяйте, — махнул рукой Филип. — А почему вы не сделали рентген?
   — Я подумал, что лучше не делать этого, не посоветовавшись с вами. — Мадхен налил себе немного белого вина.
   — Что вы имеете в виду?
   — Дори выздоровеет. В этом не может быть сомнений. — Мадхен со вкусом пригубил вина. — У нее крепкое здоровье. Но рентгеновские лучи вредны для ребенка.
   — Что? — Изумлению Филипа не было предела.
   — Пандора беременна, — спокойно произнес Мадхен. — И понадобится приложить немало усилий, чтобы сохранить эту беременность. — Он посмотрел прямо в глаза Филипу. — Я хотел бы быть уверен, что это совпадает и с вашим желанием, шейх Эль Каббар. Ведь незаконнорожденный ребенок может поставить вас в весьма щекотливое положение.
   В комнате повисла тишина.
   — О господи! — изумленно воскликнул наконец Филип. — Она ведь ваша дочь!
   Мадхен поправил очки в черепаховой оправе.
   — Я ведь всего-навсего стараюсь учесть интересы своего работодателя.
   — А как насчет интересов собственной дочери? Ведь вы наверняка знаете, что Дори хотела бы сохранить этого ребенка. Вы отлично это знаете, черт бы вас побрал! И все же вы готовы отнять у нее ребенка, воспользовавшись ее беспомощностью!
   — Насколько я понимаю, вы хотите этого ребенка, — бесстрастно произнес Мадхен. — Если это так, я приложу все усилия, чтобы обеспечить удачное протекание беременности.
   — И попробуйте только не приложить! — Филипп грозно сверкнул глазами. — Всю жизнь вы лишали собственную дочь права на отцовскую любовь. Но любовь ребенка вам у нее не отнять. Вы будете обращаться c ней как с драгоценной и очень хрупкой статуэткой. — Он поднялся с кресла и сжал ладони в кулаки. — Иначе я разорву вас на куски.
   Мадхен удивленно заморгал.
   — Я никогда не был жесток с Пандорой. Не понимаю, о чем вы.
   — Следите за тем, чтобы не причинить ей боль, — устало произнес Филип. — Возможно, для этого вам лучше видеться как можно меньше.
   — Как прикажете. — Мадхен поставил на крышку бара пустой бокал. — Но позвольте указать вам на один момент, шейх Эль Каббар. Не по моей вине Пандора находится сейчас в таком состоянии.
   Филип почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.
   — Вы правы, — с горечью произнес он. — Между нами говоря, мы чуть не погубили Дори, самую нежную и любящую женщину на свете. — Дрожащими руками Филип закрыл лицо. — Пора исправлять свои ошибки. Я молюсь лишь о том, чтобы Дори позволила нам это сделать.
   Снова опустившись к кресло, Филип поднес к губам стакан с бренди.
   — А теперь возвращайтесь к дочери, Мадхен. И позаботьтесь о ней. Если она потеряет ребенка, я сотру вас в порошок. — Он нахмурился. — И не говорите Дори, что она беременна. Я сделаю это сам. И, вообще, если вы не способны сказать ей хоть что-нибудь доброе, лучше не разговаривайте с ней совсем.
   — Я сделаю все от меня зависящее, я ведь уже сказал вам об этом.
   Как только за доктором захлопнулась дверь, Филип снова откинулся на спинку кресла, глядя перед собой невидящим взором. Ребенок… Он никогда не думал о том, что может стать отцом. Но он, вне всяких сомнений, хотел этого ребенка, их с Дори ребенка. При мысли об этом все существо его наполнилось вдруг радостью счастливого собственника.