— Мне подумалось, что вряд ли ты приедешь, если я тебя просто приглашу, — бесхитростно пояснил Гидеон. — И знаешь почему? Я сумел отыскать твои следы всего два года назад, а вот ты могла найти меня в любой момент и все же не сделала этого. Значит, ты не хотела снова видеть меня, так, Серена? Ты не подала весточки о себе даже после того, как пять лет назад умер твой муж.
Серена ответила не сразу:
— Мне не было смысла возвращаться. Мы были чужими, почти незнакомыми людьми, словно два корабля, прошедшие мимо друг друга в ночи. Для чего мне было возвращаться?
Он кивнул.
— И если бы я пришел к тебе в Нью-Йорке, то услышал бы то же самое. И там мне было бы куда труднее выманить тебя из этой твоей уютной лисьей норы, которую ты для себя выкопала. А я всегда предпочитаю идти по пути наименьшего сопротивления, — мягко улыбнулся Гидеон.
— Сомневаюсь, что выбранный тобой путь покажется тебе таким уж простым. — Глаза Серены метали молнии. — Почему ты решил, что имеешь право поступать таким образом? Или тебе приелись здешние островные шлюхи и захотелось чего-то новенького?
— Ты для меня не «новенькое». — В его глазах блеснула веселая искорка. — Мы с тобой знаем друг друга уже больше десяти лет.
— Это не смешно!
— А я и не хотел тебя смешить. Извини, — тряхнул головой Гидеон, — но я не могу не улыбаться. Я так рад тебя видеть!
Серена почувствовала, как глубоко в душе появляется некое робкое ощущение близости, но тут же позволила бушевавшей в ней ярости задавить его — раньше, чем оно успело растопить те преграды, которые она лихорадочно возводила между собой и этим человеком.
— А вот я Ничуть не рада тебя видеть. Я благодарна тебе за помощь, которую ты оказал мне той ночью, но…
— Успокойся, — ровным тоном перебил он ее. — Зачем столько страсти! Не надо бушевать. Я так и знал, что ты отдалишься от меня. Видно, я чересчур долго раздумывал перед тем, как принять окончательное решение о том, что мы должны быть вместе. Если бы я отыскал тебя сразу, такой проблемы не возникло бы. Ты просто не успела бы убедить себя в том, что мы ничего не значим друг для друга.
— Мы действительно ничего не значим друг для друга! Мы даже не знаем друг друга!
— Именно поэтому ты находишься здесь. Мы должны довести до конца то, что было начато десять лет назад. Помнишь, я сказал тебе, что мы принадлежим друг другу? Так вот, будем считать, что это — ядро атома, и посмотрим, удастся ли нам вызвать цепную реакцию. Дружба, секс, постижение друг друга — все это впереди.
Пытаясь успокоиться, Серена сделала глубокий вдох.
— Значит, так! Я сейчас же отправляюсь в город, а ты звонишь этому своему полковнику и велишь ему выпустить Дэйна. После этого мы с Дэйном немедленно улетаем отсюда.
Гидеон упрямо покачал головой.
— Об этом не может быть и речи, прежде чем ты предоставишь мне возможность воспользоваться своим шансом. Хочу предложить тебе сделку. Дай мне неделю. Ведь это не такой большой срок, правда? Проведи со мной ровно одну неделю, и я обещаю, что после этого позволю вам с Дэйном покинуть Кастельяно.
Она смерила его подозрительным взглядом.
— И — все?
— Нет, — ухмыльнулся он, — потом я последую вслед за вами и вырою себе нору по соседству с твоей. Но ты по крайней мере будешь находиться у себя дома.
— Да что же это в таком случае за сделка?
— Единственная, которую я могу тебе предложить. — Он уже не улыбался. — Только так и не иначе. В противном случае Дэйн будет торчать в отеле «Картахена» до тех пор, пока у него не вырастет длинная седая борода, а ты будешь оставаться у меня в гостях, пока не передумаешь. — Выражение его лица стало жестким, как кремень. — Поверь мне, Серена, я не блефую. Мне не по душе прибегать к силе, но в случае надобности я умею это делать. — Он повернулся к ней спиной и бросил через плечо: — Устраивайся. Ужин в восемь. Увидимся за столом.
— Я хочу ужинать в своей комнате, — резко сказала она — Узникам положено находиться в изоляции.
Дойдя до двери, Гидеон остановился и обернулся к ней.
— В таком случае мы поужинаем в твоей комнате, — неожиданно мягко проговорил он. — Вдвоем. Ты и я. Я полагал, что ты захочешь воспользоваться Россом в качестве буфера, но оказаться с тобой один на один для меня еще лучше. — Внезапно он усмехнулся и спросил: — Можешь ли ты представить, насколько сильно я хотел тебя той ночью?
Серена растерянно раскрыла глаза.
— Нет. Ты вел себя так…
— Как евнух, правильно? — Губы Гидеона скривились. — Просто в ту ночь я подумал, что в придачу к тому, что тебя тогда терзало, не должен нагружать тебя еще и своими ухаживаниями. Кроме того, ты была сущим ребенком. — Он понизил голос. — Но сейчас ты уже больше не дитя, так что советую тебе подумать и стать более покладистой.
— Ты мне угрожаешь? Ты хочешь меня изнасиловать?
— Ни за что. Но скоро ты сама захочешь, чтобы это произошло. Захочешь не меньше моего. Когда мы сумеем подавить в себе первоначальные злость и обиду, секс станет нашим самым замечательным, самым прекрасным развлечением.
— Мы? Я, по-моему, единственный, кто испытывает злость и обиду. Ты в данной ситуации просто не имеешь права испытывать подобные чувства.
— Может, и не имею, но тем не менее испытываю. — Губы Гидеона вытянулись в узкую, жестокую полоску, а в глазах вспыхнул холодный огонь. — Я злюсь на твой брак, я испытываю отвращение из-за того, что ты принадлежала другому мужчине и сделала все для того, чтобы забыть меня. Я много раз пытался урезонить себя, но ничего не мог с собой поделать. Это все равно оставалось здесь. — Он стукнул себя в грудь. — Я очень долго ждал и на протяжении всего этого времени испытывал по отношению к тебе те же злость и обиду, которые ты сейчас испытываешь ко мне. Я был так часто готов взорваться, что постепенно это стало моей второй натурой. Я, черт возьми, заслужил того, чтобы попытать счастья! — Едва сдерживая себя, Гидеон распахнул дверь. — И я пойду на все, чтобы использовать этот шанс! Я не могу… — Внезапно он осекся и с силой выдохнул воздух. — Черт, я ведь не хотел всего этого говорить. Я собирался быть милым и обходительным. Но прошло столько времени, и оно тянулось так долго…
— Именно это я и пытаюсь тебе внушить, — чуть дрожащим голосом заговорила Серена. Она была ослеплена, почти парализована этой нежданной вспышкой. Гидеон всегда вспоминался ей мягким, обволакивающе нежным и заботливым, и этот взрыв чувственности буквально оглоушил ее. — Прошло слишком много времени. Я уже не та. Он посмотрел на нее задумчивым взглядом.
— Я знаю, ты изменилась. Но из этого вовсе не следует, что нам не будет хорошо вместе. Может статься, даже… — Он умолк и совершено неожиданно для Серены спросил: — Ты все еще рисуешь?
— Иногда, — ответила она, удивленно вздернув брови. — Сейчас у меня почти не остается на это времени.
— Когда-то ты хотела стать художником, а вместо этого стала модельером. Почему? — спросил он, прищурив глаза.
— Так получилось, — пожала плечами Серена. — У меня обнаружился талант, и грех его было не использовать. И в том, чем я занимаюсь, я достигла больших успехов.
— Мне об этом известно. Но я не могу понять другое: с какой стати дочь графини Мара де Ланкомб и падчерица богатейшего в Англии человека почувствовала необходимость идти на подобный компромисс? — Гидеон не спускал с собеседницы взгляда, губы его горько кривились. — Насколько я знаю, твой муж-итальянец не мог предложить тебе ничего, кроме титула, но ведь твои родители наверняка были готовы оказать тебе любую помощь.
— Гляди-ка, как много ты обо мне знаешь! — выдавила Серена и отвела взгляд в сторону.
— И все же еще недостаточно. Это является одной из причин того, почему ты очутилась здесь. Так отчего же ты не обратилась к ним за помощью?
— Не твое дело. — Серена снова посмотрела ему в глаза, но теперь в ее взгляде читалась непреклонная решимость. — Это моя жизнь, и тебе в ней места нет. Каждый человек должен идти на компромиссы. Я просто выросла.
— Понятно, — с оттенком грусти обронил Гидеон. — У тебя это прекрасно получилось. Какая жалость, что все это время я не мог находиться рядом для того, чтобы наблюдать за тобой или время от времени оказывать помощь. Мне бы так этого хотелось!
Серена ощутила, как внутри ее разливается то же самое теплое чувство, что и прежде, только гораздо более сильное. И надо же такому случиться: только ей стоило подумать, что она окончательно ожесточилась против него, как он говорит такое!..
— Гидеон, не надо… Отпусти меня. Из этой затеи не выйдет ничего хорошего.
— Посмотрим. Если не выйдет, то, значит, не судьба. — Он снова повернулся к двери и бросил напоследок: — В восемь часов. Форма одежды — парадная. Ужин — внизу или здесь. Решать — тебе.
Дверь шумно захлопнулась за его спиной.
В семь тридцать Серена бросила на себя последний взгляд в зеркало. Если «дамские ухищрения», как назвал это Гидеон, были способны вывести его из равновесия, то наряд, который она выбрала для ужина, должен достичь этой цели на все сто процентов. Свободные лиловые брюки были настолько широки, что их вполне можно было спутать с вечерним платьем, а свободная шелковая туника такого же цвета не столько выделяла линии ее тела, сколько намекала на них. Однако ее квадратный вырез на шее спускался так низко, что едва скрывал кончики грудей, а витое серебряное ожерелье подчеркивало их влекущую полноту.
Прежде она надевала этот наряд всего лишь один раз, на пресс-конференцию, посвященную представлению ее весенней коллекции, а сюда взяла его только потому, что предвидела необходимость очаровать с помощью этого «ухищрения» кого-нибудь из местного начальства, чтобы вызволить Дэйна из-за решетки.
По ее мнению, этот наряд был чересчур откровенным, но сейчас он хорошо послужит, чтобы доказать Гидеону, как сильно она изменилась с тех пор, как была девчушкой с широко открытыми глазами, которую он когда-то знал. Тем лучше!
Она застегнула серебристые босоножки на высоких каблуках и удовлетворенно кивнула собственному отражению. Уверенность в себе, элегантность, неприступность — и ее выстрел угодит прямо в цель.
Росс, необычайно элегантный и торжественный в смокинге, встретил ее у нижней ступени лестницы и, как следует рассмотрев, восхищенно присвистнул.
— Симпатично. — Переместив взгляд на глубокий вырез, он добавил: — Небезопасно, но очень симпатично.
— В первую очередь это модно. Уж я-то знаю. Я сама придумала этот фасон, — сказала она и, почувствовав, что говорит, словно защищаясь, быстро добавила: — Да, а здесь все здорово изменилось! — Указав широким жестом на блестящую черно-белую плитку, которой был выложен пол, и сияющую хрустальную люстру в холле, пояснила: — Ковры работы Обюссона, китайская ваза династии Мин в коридоре второго этажа и твоя бесподобная элегантность… Вы всегда переодеваетесь к ужину?
— Почти никогда, — мотнул головой ее собеседник. — С нас хватает и того, что приходится таскать эти обезьяньи наряды, когда мы работаем. Нет, в данном случае виновник торжества — ты.
— И в чем же заключается ваша работа?
— Гидеон является владельцем целой сети казино и отелей в курортных городах Карибов и на Багамских островах. Самый большой из них расположен в Санта-Изабелле; там же находится и наша штаб-квартира.
— Выходит, ваша база не на Кастельяно?
— Нет, Гидеон сохранил на острове этот дом и все свои связи, но мы уже давно не ведем здесь никаких дел. Он считает, что на острове слишком нестабильная обстановка.
— Никак не могу представить себе Гидеона в роли магната.
— Правда? В таком случае побеседуй с кем-нибудь из тех, кому хоть однажды не повезло перейти ему дорогу Гидеон кристально честен, но это не мешает ему быть чрезвычайно жестким предпринимателем. Пойдем. — Росс взмахнул рукой в сторону двери, располагавшейся в левом конце вестибюля. — Пойдем в библиотеку. Я приготовлю тебе что-нибудь выпить. Гидеон предупредил, что он немного задержится и присоединится к нам чуть позже.
— Еще одна деловая встреча? — с нескрываемым сарказмом осведомилась Серена.
— М-м-да, — чуть замешкавшись, ответил Росс, — это можно назвать и так.
Помимо воли Серене вспомнились соблазнительные формы той женщины, которую она видела рядом с Гидеоном.
— Это можно назвать как угодно. Для этого существует множество определений, — холодно процедила она и, пройдя мимо Росса, двинулась вперед.
Росс проследовал за ней и, оказавшись в библиотеке, не останавливаясь, подошел к переносному бару. Вид у него был слегка озадаченный.
— Правильно ли я угадал или мне только почудилось раздражение в твоем тоне? — осведомился он. — Следовательно, Гидеону не удалось смягчить твой гнев?
— А ты всерьез полагал, что ему это удастся?
— В общем-то, нет, но кто знает. Иногда Гидеон умеет говорить весьма убедительно. Что ты предпочитаешь: вино или коктейль?
— Белое вино. — Серена посмотрела на стоявшего в противоположном конце библиотеки Росса, и глаза ее подозрительно сузились. — А ты сам… Насколько глубоко ты увяз в этой афере? — спросила она.
— По самые уши, — признался Росс, наливая вино в два высоких бокала. — Гидеон отдавал приказания, а я суетился, выполняя их. И завлек Дэйна в Марибу, наобещав ему много вина, женщин и музыки. — Он направился через комнату в сторону Серены. — Кстати, все свои обещания я выполнил сполна. Дэйн в этом отеле просто как сыр в масле катается. Думаю, тебе придется приложить много усилий, чтобы вытащить его из Марибы.
— Благодаря вашим усилиям он оказался в опасности. Всему миру известно, насколько продажно и беспринципно здешнее правительство.
— Они далеко не глупы и знают, что Гидеону перечить не стоит. Прежде чем он перестал работать на Кастельяно, они научились уважать его. Полицейские сполна отработают полученные взятки, иначе он из них душу вынет.
Серена поежилась. То, что она сейчас слышала от Росса, не имело совершенно ничего общего с тем человеком, каким она запомнила Гидеона Брандта. Она приняла из рук собеседника бокал с вином и заглянула в золотисто-прозрачную глубину напитка.
— Таксист назвал его Техасцем с большой буквы. Словно он здесь один такой.
— Ничего удивительного, — пожал плечами Росс, — он выбрал для себя эту кличку сразу же после своего появления здесь, и уверяю тебя, сейчас она известна на всех Карибских островах. — Росс пригубил вино и добавил: — Более того, во всем этом полушарии есть только один Техасец, и это — он. Его ни с кем не спутаешь.
— Да, он действительно уникальная личность, — рассеянно кивнула Серена. — Объясни, почему ты стал помогать ему в осуществлении этого безумного плана?
— Я перед ним в долгу, — просто сказал Росс. — Ведь именно я помог тебе сбежать от него. Я полагал, что поступаю правильно, но все обернулось иначе. Он вывернул всю Марибу наизнанку, пытаясь найти твои следы. Под конец мы пришли к выводу, что ты прибыла сюда на корабле и потом точно так же уплыла.
— Правильно, — кивнула Серена, — ведь я же говорила тебе, что мне есть куда идти.
— Кроме того, ты сказала мне, что у тебя есть муж. Я думал, что это подействует на Гидеона отрезвляюще, но ошибся. — Росс скривил губы. — Гидеон и тут не растерялся: если этот подонок отпустил ее разгуливать по улицам в таком состоянии, он ее не заслуживает — таковы были его слова. Вот мы и начали тебя искать. — Росс сделал еще один глоток. — Как только у него появились первые деньги, он тут же обратился в частное сыскное агентство. Но поскольку ты не оставила практически никаких следов, твои поиски растянулись на многие годы. Им удалось отыскать тебя только два года назад.
— Целых два года! — скептически усмехнулась Серена. — Не больно-то он торопился возобновить прежнее знакомство! Видимо, для него был гораздо важнее процесс, а не результат. Кроме того, я не сомневаюсь, что он слишком часто отвлекался от этих поисков.
— Ты имеешь в виду женщин? Но ведь он же не каменный! Чего ты от него хочешь!
— Да ничего я от него не хочу, в том-то и дело. По мне, пусть бы у него был хоть целый гарем!
— У меня уже язык онемел с тобой спорить, — с усмешкой проговорил Росс и кинул взгляд на наручные часы. — Ого, уже восемь тридцать. Пойдем в столовую. Гидеон сказал, чтобы мы его не ждали, если он не появится к этому времени.
— Вот это мило! Сначала он меня практически похищает, а потом не соизволит появиться к ужину! Он сам не знает, чего ему нужно.
— А вот и неправда, — раздался голос от двери, и, повернувшись, Серена и Росс увидели стоявшего на пороге Гидеона. — Я-то как раз очень хорошо знаю, что мне нужно, а вот все остальные, по-моему, находятся в заговоре против меня и мешают мне это получить.
Он вошел в библиотеку, на ходу приглаживая волосы. На нем был черный смокинг и вечерняя рубашка с плиссированной манишкой, которые он носил так же небрежно, как старые джинсы и ботинки.
— Извините, что задержался. В последний момент возникли дела, и я…
Гидеон умолк и изумленно уставился на глубокий вырез надетой на Серену туники.
Она почувствовала, как к ее щекам прихлынула горячая краска. Серена уже забыла, когда краснела в последний раз.
— Пялиться на женщину подобным образом неприлично, — заметила она.
— Иногда выгодно быть бедным невоспитанным ковбоем, — откликнулся он, не отрывая глаз от заинтересовавшего его зрелища. — Мы, в отличие от лощеных городских хлыщей, когда нам что-то предлагают, просто протягиваем руку и берем это. Если бы ты не хотела, чтобы я тебя разглядывал, ты бы не натянула на себя эту витрину, правильно?
— Неправильно. Глубокие вырезы сейчас в моде. Это очень стильно и сейчас принято…
— Провоцировать мужчин на то, чтобы они хватали тебя и тащили к первой попавшейся кровати, — закончил Гидеон.
— Я хотела сказать совсем другое. Не все же такие…
— Я предлагаю приступить к ужину, — поспешно прервал их Росс, беря из рук Серены бокал с вином и ставя его на столик в стиле шератон. — Оставь ее в покое, Гидеон. Она и без того натерпелась за сегодняшний день.
Гидеон притворно удивился:
— Ба, какая трогательная забота! Может, мне не стоило оставлять вас вдвоем так надолго? — Затем его взгляд снова обратился к груди Серены. — По крайней мере я точно не сделал бы этого, если бы знал, что она оденется в стиле Элеонор Аквитанской.
— Еще как оставил бы. — Взгляд Росса скользнул по лицу товарища. — Ну что, все в порядке?
— Да, — кивнул Гидеон, — уже лучше.
— Кто такая Элеонор Аквитанская? — непонимающе спросила Серена.
— Королева Франции, а затем и Англии, мать Ричарда Львиное Сердце. Говорят, она вела свои войска в атаку, будучи обнаженной до пояса, — сообщил Гидеон. — А разве ты, Серена, сейчас делаешь не то же самое? Мне еще никогда не бросали такой очаровательный вызов.
— К столу, — вновь проговорил Росс, беря Се-рену под локоть и галантно ведя ее по направлению к двери. — И как можно скорее.
Когда Росс выводил ее из комнаты, Серена услышала позади себя приглушенный смех Гидеона.
Глава 2
Серена ответила не сразу:
— Мне не было смысла возвращаться. Мы были чужими, почти незнакомыми людьми, словно два корабля, прошедшие мимо друг друга в ночи. Для чего мне было возвращаться?
Он кивнул.
— И если бы я пришел к тебе в Нью-Йорке, то услышал бы то же самое. И там мне было бы куда труднее выманить тебя из этой твоей уютной лисьей норы, которую ты для себя выкопала. А я всегда предпочитаю идти по пути наименьшего сопротивления, — мягко улыбнулся Гидеон.
— Сомневаюсь, что выбранный тобой путь покажется тебе таким уж простым. — Глаза Серены метали молнии. — Почему ты решил, что имеешь право поступать таким образом? Или тебе приелись здешние островные шлюхи и захотелось чего-то новенького?
— Ты для меня не «новенькое». — В его глазах блеснула веселая искорка. — Мы с тобой знаем друг друга уже больше десяти лет.
— Это не смешно!
— А я и не хотел тебя смешить. Извини, — тряхнул головой Гидеон, — но я не могу не улыбаться. Я так рад тебя видеть!
Серена почувствовала, как глубоко в душе появляется некое робкое ощущение близости, но тут же позволила бушевавшей в ней ярости задавить его — раньше, чем оно успело растопить те преграды, которые она лихорадочно возводила между собой и этим человеком.
— А вот я Ничуть не рада тебя видеть. Я благодарна тебе за помощь, которую ты оказал мне той ночью, но…
— Успокойся, — ровным тоном перебил он ее. — Зачем столько страсти! Не надо бушевать. Я так и знал, что ты отдалишься от меня. Видно, я чересчур долго раздумывал перед тем, как принять окончательное решение о том, что мы должны быть вместе. Если бы я отыскал тебя сразу, такой проблемы не возникло бы. Ты просто не успела бы убедить себя в том, что мы ничего не значим друг для друга.
— Мы действительно ничего не значим друг для друга! Мы даже не знаем друг друга!
— Именно поэтому ты находишься здесь. Мы должны довести до конца то, что было начато десять лет назад. Помнишь, я сказал тебе, что мы принадлежим друг другу? Так вот, будем считать, что это — ядро атома, и посмотрим, удастся ли нам вызвать цепную реакцию. Дружба, секс, постижение друг друга — все это впереди.
Пытаясь успокоиться, Серена сделала глубокий вдох.
— Значит, так! Я сейчас же отправляюсь в город, а ты звонишь этому своему полковнику и велишь ему выпустить Дэйна. После этого мы с Дэйном немедленно улетаем отсюда.
Гидеон упрямо покачал головой.
— Об этом не может быть и речи, прежде чем ты предоставишь мне возможность воспользоваться своим шансом. Хочу предложить тебе сделку. Дай мне неделю. Ведь это не такой большой срок, правда? Проведи со мной ровно одну неделю, и я обещаю, что после этого позволю вам с Дэйном покинуть Кастельяно.
Она смерила его подозрительным взглядом.
— И — все?
— Нет, — ухмыльнулся он, — потом я последую вслед за вами и вырою себе нору по соседству с твоей. Но ты по крайней мере будешь находиться у себя дома.
— Да что же это в таком случае за сделка?
— Единственная, которую я могу тебе предложить. — Он уже не улыбался. — Только так и не иначе. В противном случае Дэйн будет торчать в отеле «Картахена» до тех пор, пока у него не вырастет длинная седая борода, а ты будешь оставаться у меня в гостях, пока не передумаешь. — Выражение его лица стало жестким, как кремень. — Поверь мне, Серена, я не блефую. Мне не по душе прибегать к силе, но в случае надобности я умею это делать. — Он повернулся к ней спиной и бросил через плечо: — Устраивайся. Ужин в восемь. Увидимся за столом.
— Я хочу ужинать в своей комнате, — резко сказала она — Узникам положено находиться в изоляции.
Дойдя до двери, Гидеон остановился и обернулся к ней.
— В таком случае мы поужинаем в твоей комнате, — неожиданно мягко проговорил он. — Вдвоем. Ты и я. Я полагал, что ты захочешь воспользоваться Россом в качестве буфера, но оказаться с тобой один на один для меня еще лучше. — Внезапно он усмехнулся и спросил: — Можешь ли ты представить, насколько сильно я хотел тебя той ночью?
Серена растерянно раскрыла глаза.
— Нет. Ты вел себя так…
— Как евнух, правильно? — Губы Гидеона скривились. — Просто в ту ночь я подумал, что в придачу к тому, что тебя тогда терзало, не должен нагружать тебя еще и своими ухаживаниями. Кроме того, ты была сущим ребенком. — Он понизил голос. — Но сейчас ты уже больше не дитя, так что советую тебе подумать и стать более покладистой.
— Ты мне угрожаешь? Ты хочешь меня изнасиловать?
— Ни за что. Но скоро ты сама захочешь, чтобы это произошло. Захочешь не меньше моего. Когда мы сумеем подавить в себе первоначальные злость и обиду, секс станет нашим самым замечательным, самым прекрасным развлечением.
— Мы? Я, по-моему, единственный, кто испытывает злость и обиду. Ты в данной ситуации просто не имеешь права испытывать подобные чувства.
— Может, и не имею, но тем не менее испытываю. — Губы Гидеона вытянулись в узкую, жестокую полоску, а в глазах вспыхнул холодный огонь. — Я злюсь на твой брак, я испытываю отвращение из-за того, что ты принадлежала другому мужчине и сделала все для того, чтобы забыть меня. Я много раз пытался урезонить себя, но ничего не мог с собой поделать. Это все равно оставалось здесь. — Он стукнул себя в грудь. — Я очень долго ждал и на протяжении всего этого времени испытывал по отношению к тебе те же злость и обиду, которые ты сейчас испытываешь ко мне. Я был так часто готов взорваться, что постепенно это стало моей второй натурой. Я, черт возьми, заслужил того, чтобы попытать счастья! — Едва сдерживая себя, Гидеон распахнул дверь. — И я пойду на все, чтобы использовать этот шанс! Я не могу… — Внезапно он осекся и с силой выдохнул воздух. — Черт, я ведь не хотел всего этого говорить. Я собирался быть милым и обходительным. Но прошло столько времени, и оно тянулось так долго…
— Именно это я и пытаюсь тебе внушить, — чуть дрожащим голосом заговорила Серена. Она была ослеплена, почти парализована этой нежданной вспышкой. Гидеон всегда вспоминался ей мягким, обволакивающе нежным и заботливым, и этот взрыв чувственности буквально оглоушил ее. — Прошло слишком много времени. Я уже не та. Он посмотрел на нее задумчивым взглядом.
— Я знаю, ты изменилась. Но из этого вовсе не следует, что нам не будет хорошо вместе. Может статься, даже… — Он умолк и совершено неожиданно для Серены спросил: — Ты все еще рисуешь?
— Иногда, — ответила она, удивленно вздернув брови. — Сейчас у меня почти не остается на это времени.
— Когда-то ты хотела стать художником, а вместо этого стала модельером. Почему? — спросил он, прищурив глаза.
— Так получилось, — пожала плечами Серена. — У меня обнаружился талант, и грех его было не использовать. И в том, чем я занимаюсь, я достигла больших успехов.
— Мне об этом известно. Но я не могу понять другое: с какой стати дочь графини Мара де Ланкомб и падчерица богатейшего в Англии человека почувствовала необходимость идти на подобный компромисс? — Гидеон не спускал с собеседницы взгляда, губы его горько кривились. — Насколько я знаю, твой муж-итальянец не мог предложить тебе ничего, кроме титула, но ведь твои родители наверняка были готовы оказать тебе любую помощь.
— Гляди-ка, как много ты обо мне знаешь! — выдавила Серена и отвела взгляд в сторону.
— И все же еще недостаточно. Это является одной из причин того, почему ты очутилась здесь. Так отчего же ты не обратилась к ним за помощью?
— Не твое дело. — Серена снова посмотрела ему в глаза, но теперь в ее взгляде читалась непреклонная решимость. — Это моя жизнь, и тебе в ней места нет. Каждый человек должен идти на компромиссы. Я просто выросла.
— Понятно, — с оттенком грусти обронил Гидеон. — У тебя это прекрасно получилось. Какая жалость, что все это время я не мог находиться рядом для того, чтобы наблюдать за тобой или время от времени оказывать помощь. Мне бы так этого хотелось!
Серена ощутила, как внутри ее разливается то же самое теплое чувство, что и прежде, только гораздо более сильное. И надо же такому случиться: только ей стоило подумать, что она окончательно ожесточилась против него, как он говорит такое!..
— Гидеон, не надо… Отпусти меня. Из этой затеи не выйдет ничего хорошего.
— Посмотрим. Если не выйдет, то, значит, не судьба. — Он снова повернулся к двери и бросил напоследок: — В восемь часов. Форма одежды — парадная. Ужин — внизу или здесь. Решать — тебе.
Дверь шумно захлопнулась за его спиной.
В семь тридцать Серена бросила на себя последний взгляд в зеркало. Если «дамские ухищрения», как назвал это Гидеон, были способны вывести его из равновесия, то наряд, который она выбрала для ужина, должен достичь этой цели на все сто процентов. Свободные лиловые брюки были настолько широки, что их вполне можно было спутать с вечерним платьем, а свободная шелковая туника такого же цвета не столько выделяла линии ее тела, сколько намекала на них. Однако ее квадратный вырез на шее спускался так низко, что едва скрывал кончики грудей, а витое серебряное ожерелье подчеркивало их влекущую полноту.
Прежде она надевала этот наряд всего лишь один раз, на пресс-конференцию, посвященную представлению ее весенней коллекции, а сюда взяла его только потому, что предвидела необходимость очаровать с помощью этого «ухищрения» кого-нибудь из местного начальства, чтобы вызволить Дэйна из-за решетки.
По ее мнению, этот наряд был чересчур откровенным, но сейчас он хорошо послужит, чтобы доказать Гидеону, как сильно она изменилась с тех пор, как была девчушкой с широко открытыми глазами, которую он когда-то знал. Тем лучше!
Она застегнула серебристые босоножки на высоких каблуках и удовлетворенно кивнула собственному отражению. Уверенность в себе, элегантность, неприступность — и ее выстрел угодит прямо в цель.
Росс, необычайно элегантный и торжественный в смокинге, встретил ее у нижней ступени лестницы и, как следует рассмотрев, восхищенно присвистнул.
— Симпатично. — Переместив взгляд на глубокий вырез, он добавил: — Небезопасно, но очень симпатично.
— В первую очередь это модно. Уж я-то знаю. Я сама придумала этот фасон, — сказала она и, почувствовав, что говорит, словно защищаясь, быстро добавила: — Да, а здесь все здорово изменилось! — Указав широким жестом на блестящую черно-белую плитку, которой был выложен пол, и сияющую хрустальную люстру в холле, пояснила: — Ковры работы Обюссона, китайская ваза династии Мин в коридоре второго этажа и твоя бесподобная элегантность… Вы всегда переодеваетесь к ужину?
— Почти никогда, — мотнул головой ее собеседник. — С нас хватает и того, что приходится таскать эти обезьяньи наряды, когда мы работаем. Нет, в данном случае виновник торжества — ты.
— И в чем же заключается ваша работа?
— Гидеон является владельцем целой сети казино и отелей в курортных городах Карибов и на Багамских островах. Самый большой из них расположен в Санта-Изабелле; там же находится и наша штаб-квартира.
— Выходит, ваша база не на Кастельяно?
— Нет, Гидеон сохранил на острове этот дом и все свои связи, но мы уже давно не ведем здесь никаких дел. Он считает, что на острове слишком нестабильная обстановка.
— Никак не могу представить себе Гидеона в роли магната.
— Правда? В таком случае побеседуй с кем-нибудь из тех, кому хоть однажды не повезло перейти ему дорогу Гидеон кристально честен, но это не мешает ему быть чрезвычайно жестким предпринимателем. Пойдем. — Росс взмахнул рукой в сторону двери, располагавшейся в левом конце вестибюля. — Пойдем в библиотеку. Я приготовлю тебе что-нибудь выпить. Гидеон предупредил, что он немного задержится и присоединится к нам чуть позже.
— Еще одна деловая встреча? — с нескрываемым сарказмом осведомилась Серена.
— М-м-да, — чуть замешкавшись, ответил Росс, — это можно назвать и так.
Помимо воли Серене вспомнились соблазнительные формы той женщины, которую она видела рядом с Гидеоном.
— Это можно назвать как угодно. Для этого существует множество определений, — холодно процедила она и, пройдя мимо Росса, двинулась вперед.
Росс проследовал за ней и, оказавшись в библиотеке, не останавливаясь, подошел к переносному бару. Вид у него был слегка озадаченный.
— Правильно ли я угадал или мне только почудилось раздражение в твоем тоне? — осведомился он. — Следовательно, Гидеону не удалось смягчить твой гнев?
— А ты всерьез полагал, что ему это удастся?
— В общем-то, нет, но кто знает. Иногда Гидеон умеет говорить весьма убедительно. Что ты предпочитаешь: вино или коктейль?
— Белое вино. — Серена посмотрела на стоявшего в противоположном конце библиотеки Росса, и глаза ее подозрительно сузились. — А ты сам… Насколько глубоко ты увяз в этой афере? — спросила она.
— По самые уши, — признался Росс, наливая вино в два высоких бокала. — Гидеон отдавал приказания, а я суетился, выполняя их. И завлек Дэйна в Марибу, наобещав ему много вина, женщин и музыки. — Он направился через комнату в сторону Серены. — Кстати, все свои обещания я выполнил сполна. Дэйн в этом отеле просто как сыр в масле катается. Думаю, тебе придется приложить много усилий, чтобы вытащить его из Марибы.
— Благодаря вашим усилиям он оказался в опасности. Всему миру известно, насколько продажно и беспринципно здешнее правительство.
— Они далеко не глупы и знают, что Гидеону перечить не стоит. Прежде чем он перестал работать на Кастельяно, они научились уважать его. Полицейские сполна отработают полученные взятки, иначе он из них душу вынет.
Серена поежилась. То, что она сейчас слышала от Росса, не имело совершенно ничего общего с тем человеком, каким она запомнила Гидеона Брандта. Она приняла из рук собеседника бокал с вином и заглянула в золотисто-прозрачную глубину напитка.
— Таксист назвал его Техасцем с большой буквы. Словно он здесь один такой.
— Ничего удивительного, — пожал плечами Росс, — он выбрал для себя эту кличку сразу же после своего появления здесь, и уверяю тебя, сейчас она известна на всех Карибских островах. — Росс пригубил вино и добавил: — Более того, во всем этом полушарии есть только один Техасец, и это — он. Его ни с кем не спутаешь.
— Да, он действительно уникальная личность, — рассеянно кивнула Серена. — Объясни, почему ты стал помогать ему в осуществлении этого безумного плана?
— Я перед ним в долгу, — просто сказал Росс. — Ведь именно я помог тебе сбежать от него. Я полагал, что поступаю правильно, но все обернулось иначе. Он вывернул всю Марибу наизнанку, пытаясь найти твои следы. Под конец мы пришли к выводу, что ты прибыла сюда на корабле и потом точно так же уплыла.
— Правильно, — кивнула Серена, — ведь я же говорила тебе, что мне есть куда идти.
— Кроме того, ты сказала мне, что у тебя есть муж. Я думал, что это подействует на Гидеона отрезвляюще, но ошибся. — Росс скривил губы. — Гидеон и тут не растерялся: если этот подонок отпустил ее разгуливать по улицам в таком состоянии, он ее не заслуживает — таковы были его слова. Вот мы и начали тебя искать. — Росс сделал еще один глоток. — Как только у него появились первые деньги, он тут же обратился в частное сыскное агентство. Но поскольку ты не оставила практически никаких следов, твои поиски растянулись на многие годы. Им удалось отыскать тебя только два года назад.
— Целых два года! — скептически усмехнулась Серена. — Не больно-то он торопился возобновить прежнее знакомство! Видимо, для него был гораздо важнее процесс, а не результат. Кроме того, я не сомневаюсь, что он слишком часто отвлекался от этих поисков.
— Ты имеешь в виду женщин? Но ведь он же не каменный! Чего ты от него хочешь!
— Да ничего я от него не хочу, в том-то и дело. По мне, пусть бы у него был хоть целый гарем!
— У меня уже язык онемел с тобой спорить, — с усмешкой проговорил Росс и кинул взгляд на наручные часы. — Ого, уже восемь тридцать. Пойдем в столовую. Гидеон сказал, чтобы мы его не ждали, если он не появится к этому времени.
— Вот это мило! Сначала он меня практически похищает, а потом не соизволит появиться к ужину! Он сам не знает, чего ему нужно.
— А вот и неправда, — раздался голос от двери, и, повернувшись, Серена и Росс увидели стоявшего на пороге Гидеона. — Я-то как раз очень хорошо знаю, что мне нужно, а вот все остальные, по-моему, находятся в заговоре против меня и мешают мне это получить.
Он вошел в библиотеку, на ходу приглаживая волосы. На нем был черный смокинг и вечерняя рубашка с плиссированной манишкой, которые он носил так же небрежно, как старые джинсы и ботинки.
— Извините, что задержался. В последний момент возникли дела, и я…
Гидеон умолк и изумленно уставился на глубокий вырез надетой на Серену туники.
Она почувствовала, как к ее щекам прихлынула горячая краска. Серена уже забыла, когда краснела в последний раз.
— Пялиться на женщину подобным образом неприлично, — заметила она.
— Иногда выгодно быть бедным невоспитанным ковбоем, — откликнулся он, не отрывая глаз от заинтересовавшего его зрелища. — Мы, в отличие от лощеных городских хлыщей, когда нам что-то предлагают, просто протягиваем руку и берем это. Если бы ты не хотела, чтобы я тебя разглядывал, ты бы не натянула на себя эту витрину, правильно?
— Неправильно. Глубокие вырезы сейчас в моде. Это очень стильно и сейчас принято…
— Провоцировать мужчин на то, чтобы они хватали тебя и тащили к первой попавшейся кровати, — закончил Гидеон.
— Я хотела сказать совсем другое. Не все же такие…
— Я предлагаю приступить к ужину, — поспешно прервал их Росс, беря из рук Серены бокал с вином и ставя его на столик в стиле шератон. — Оставь ее в покое, Гидеон. Она и без того натерпелась за сегодняшний день.
Гидеон притворно удивился:
— Ба, какая трогательная забота! Может, мне не стоило оставлять вас вдвоем так надолго? — Затем его взгляд снова обратился к груди Серены. — По крайней мере я точно не сделал бы этого, если бы знал, что она оденется в стиле Элеонор Аквитанской.
— Еще как оставил бы. — Взгляд Росса скользнул по лицу товарища. — Ну что, все в порядке?
— Да, — кивнул Гидеон, — уже лучше.
— Кто такая Элеонор Аквитанская? — непонимающе спросила Серена.
— Королева Франции, а затем и Англии, мать Ричарда Львиное Сердце. Говорят, она вела свои войска в атаку, будучи обнаженной до пояса, — сообщил Гидеон. — А разве ты, Серена, сейчас делаешь не то же самое? Мне еще никогда не бросали такой очаровательный вызов.
— К столу, — вновь проговорил Росс, беря Се-рену под локоть и галантно ведя ее по направлению к двери. — И как можно скорее.
Когда Росс выводил ее из комнаты, Серена услышала позади себя приглушенный смех Гидеона.
Глава 2
За столом прислуживал смуглый стройный юноша. Он был неназойлив и практически незаметен. Хрусталь и тончайший фарфор были выше всяких похвал, а подаваемые на стол блюда являлись воплощением самых дерзких мечтаний любого гурмана. Однако Серена всего этого не замечала. Она ощущала на себе пристальный, неотрывный взгляд Гидеона, а все остальное отступило на задний план и было словно окутано дымкой.
На долю Росса выпала трудная задача поддерживать светский разговор, однако ответом на любую его фразу оказывались лишь односложные реплики. После того как с едой наконец было покончено, он отодвинулся от стола, облегченно вздохнул и произнес:
— Кофе будет подан в библиотеку. Надеюсь, вы понимаете, что я намерен выдвинуть свою кандидатуру на награждение медалью. Я заслужил эту награду, рискуя своей хрупкой душевной конституцией в той молчаливой психической войне, которую вы ведете друг против друга.
— Войне? — удивленно вскинул брови Гидеон. — Я вовсе не ощущаю себя на фронте. — Он кинул салфетку на скатерть и встал из-за стола. — Хотя не могу не признать, что мысли мои носят весьма агрессивный характер.
— Подходящее определение, — откликнулась Серена. — Я тоже нахожусь в воинственном состоянии духа.
— Элеонор готовится к атаке? — улыбнулся Гидеон. — Жду не дождусь.
Серена словно загипнотизированная не могла оторвать взгляда от его глаз. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем она сумела отвести взгляд в сторону и принялась судорожно думать, что бы такое сказать, чтобы разрядить возникшее между ними напряжение.
— Я не Элеонор, и тебе придется ждать очень долго, Гидеон.
— Я очень долго ждал и теперь нахожусь на полпути к своей цели, — усмехнулся он.
— О чем ты говоришь? — недоуменно нахмурилась Серена.
— О той ночи в заведении Консепсьон. — Взгляд Гидеона немного опустился и остановился на ее груди. — Мои собственнические инстинкты оскорбляет осознание того, что я был не единственным, кто видел тебя такой, но воспоминание о том моменте дарило мне множество фантазий на протяжении долгих лет, прошедших с тех пор.
Серена вспомнила его нежные руки, натянувшие ей на плечо бретельку сползшей ночной рубашки, чтобы прикрыть обнажившуюся грудь. К щекам ее прилила горячая краска.
— А я уже забыла об этом, — прошептала она. Улыбка на лице Гидеона угасла.
— Похоже, ты постаралась забыть обо всем, что связано со мной, не правда ли? Вот только не пойму, зачем. Нам с тобой, Серена, предстоит обсудить много всего. Помнишь, я говорил тебе о тех, кто подстерегает нас, сидя в засаде? Мне кажется, один из них все же напал на тебя после того, как мы с тобой расстались.
Внезапно Серена почувствовала невыносимую усталость.
— На меня нападали многие, — сказала она с вымученной улыбкой, — но я справилась с ними так, как умела, и в итоге одержала верх.
— Не совсем, — качнул головой Гидеон. — Ты позволила им кое-что отнять у тебя. Посмотрим, что я смогу сделать, чтобы вернуть тебе похищенное.
Желая привлечь внимание спорящих, Росс нарочито громко кашлянул и проговорил:
— Эй, на тот случай, если я вдруг превратился в человека-невидимку, хочу напомнить вам: я, между прочим, все еще здесь.
Серена рассеянно улыбнулась ему и вновь обратила внимание на Гидеона.
— Единственное, что я хочу получить от тебя обратно, это Дэйн.
— Всему свое время, — сузил глаза Гидеон. — Я сообщил тебе, каковы мои условия. Стоит тебе согласиться, и я тут же запущу машину. Видит бог, я буду счастлив дать тебе все, что только ты пожелаешь. А ты дай мне шанс… — Гидеон умолк, не договорив, поскольку в этот момент возле него возник тот самый затянутый в белое юноша, который прислуживал им за столом, прошептал что-то на ухо хозяину и тут же растворился — так же неожиданно, как и появился.
Когда Гидеон снова повернулся к своим друзьям, на лице его было отсутствующее выражение.
— Мне надо идти, — лаконично бросил он. — Займи ее чем-нибудь, Росс.
С этими словами он вышел из столовой, даже не удостоив Серену взглядом.
— Похоже, я снова стал видимым, — проговорил Росс. — Как насчет кофе, Серена?
— Нет, — так же рассеянно ответила она. Ее не должно было волновать то, что, когда Гидеону нужно было выбирать между ней и своими делами, она неизменно оказывалась на втором месте. Не должно было, но… беспокоило. В тот момент, когда он вышел из комнаты, у нее возникло такое чувство, что ее попросту отложили в сторону, словно вещь, в которой пока отпала надобность. — Я, пожалуй, пойду к себе. Извини, что я была груба, Росс. — Внезапно Серена осознала, что извиняется перед сообщником Гидеона, и стиснула зубы. — Впрочем, вы оба заслуживаете не просто грубости, а кое-чего похуже. Думаю, публичное сожжение на костре было бы для вас в самый раз.
— Ух, какие мы свирепые! — с иронией произнес Росс. — Хотя если Гидеону придется встать на костер, у меня тоже не останется выбора. Одолжите мне немного решимости, королева Элеонор.
— Не смешно. Сегодня, прежде чем лечь спать, я желаю поговорить с Дэйном. Ты дашь мне его номер в отеле?
Росс утвердительно кивнул, вытащил визитную карточку и нацарапал на ней телефонный номер.
— Попроси, чтобы тебя соединили с апартаментами люкс. — Затем он ухмыльнулся и добавил: — Я же говорил тебе, что мы хорошо позаботились о нем.
Повесив телефонную трубку после разговора с братом, Серена поняла, что последние слова Росса были в лучшем случае кокетством. Дэйна нисколько не волновала перспектива задержаться в Марибе. Более того, он вообще не проявил ни малейшего желания покидать Кастельяно. Наверное, ей следовало радоваться тому, что ее брат находится в столь приподнятом настроении, но вместо этого она испытывала лишь растерянность и обиду. Выходит, лишь она одна переживала по поводу той ситуации, в которой они оказались.
Серена встала, прошлась по комнате и остановилась возле стенного шкафа. Сейчас она примет душ, ляжет в постель и забудет про Дэйна, Гидеона и весь этот клубок, который ей предстоит распутать, прежде чем она сможет вернуться к своей прежней — спокойной и размеренной — жизни.
Она сняла с вешалки свой серый шелковый халат, хотела было закрыть дверцу и вдруг замерла как вкопанная. Не может быть! Серена вытащила из глубины шкафа ту самую белую атласную ночную рубашку, которую так небрежно смяла и швырнула на плетеный стул десять лет назад. Ее ткань переливалась и была девственно-чистой, словно только что из магазина.
На долю Росса выпала трудная задача поддерживать светский разговор, однако ответом на любую его фразу оказывались лишь односложные реплики. После того как с едой наконец было покончено, он отодвинулся от стола, облегченно вздохнул и произнес:
— Кофе будет подан в библиотеку. Надеюсь, вы понимаете, что я намерен выдвинуть свою кандидатуру на награждение медалью. Я заслужил эту награду, рискуя своей хрупкой душевной конституцией в той молчаливой психической войне, которую вы ведете друг против друга.
— Войне? — удивленно вскинул брови Гидеон. — Я вовсе не ощущаю себя на фронте. — Он кинул салфетку на скатерть и встал из-за стола. — Хотя не могу не признать, что мысли мои носят весьма агрессивный характер.
— Подходящее определение, — откликнулась Серена. — Я тоже нахожусь в воинственном состоянии духа.
— Элеонор готовится к атаке? — улыбнулся Гидеон. — Жду не дождусь.
Серена словно загипнотизированная не могла оторвать взгляда от его глаз. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем она сумела отвести взгляд в сторону и принялась судорожно думать, что бы такое сказать, чтобы разрядить возникшее между ними напряжение.
— Я не Элеонор, и тебе придется ждать очень долго, Гидеон.
— Я очень долго ждал и теперь нахожусь на полпути к своей цели, — усмехнулся он.
— О чем ты говоришь? — недоуменно нахмурилась Серена.
— О той ночи в заведении Консепсьон. — Взгляд Гидеона немного опустился и остановился на ее груди. — Мои собственнические инстинкты оскорбляет осознание того, что я был не единственным, кто видел тебя такой, но воспоминание о том моменте дарило мне множество фантазий на протяжении долгих лет, прошедших с тех пор.
Серена вспомнила его нежные руки, натянувшие ей на плечо бретельку сползшей ночной рубашки, чтобы прикрыть обнажившуюся грудь. К щекам ее прилила горячая краска.
— А я уже забыла об этом, — прошептала она. Улыбка на лице Гидеона угасла.
— Похоже, ты постаралась забыть обо всем, что связано со мной, не правда ли? Вот только не пойму, зачем. Нам с тобой, Серена, предстоит обсудить много всего. Помнишь, я говорил тебе о тех, кто подстерегает нас, сидя в засаде? Мне кажется, один из них все же напал на тебя после того, как мы с тобой расстались.
Внезапно Серена почувствовала невыносимую усталость.
— На меня нападали многие, — сказала она с вымученной улыбкой, — но я справилась с ними так, как умела, и в итоге одержала верх.
— Не совсем, — качнул головой Гидеон. — Ты позволила им кое-что отнять у тебя. Посмотрим, что я смогу сделать, чтобы вернуть тебе похищенное.
Желая привлечь внимание спорящих, Росс нарочито громко кашлянул и проговорил:
— Эй, на тот случай, если я вдруг превратился в человека-невидимку, хочу напомнить вам: я, между прочим, все еще здесь.
Серена рассеянно улыбнулась ему и вновь обратила внимание на Гидеона.
— Единственное, что я хочу получить от тебя обратно, это Дэйн.
— Всему свое время, — сузил глаза Гидеон. — Я сообщил тебе, каковы мои условия. Стоит тебе согласиться, и я тут же запущу машину. Видит бог, я буду счастлив дать тебе все, что только ты пожелаешь. А ты дай мне шанс… — Гидеон умолк, не договорив, поскольку в этот момент возле него возник тот самый затянутый в белое юноша, который прислуживал им за столом, прошептал что-то на ухо хозяину и тут же растворился — так же неожиданно, как и появился.
Когда Гидеон снова повернулся к своим друзьям, на лице его было отсутствующее выражение.
— Мне надо идти, — лаконично бросил он. — Займи ее чем-нибудь, Росс.
С этими словами он вышел из столовой, даже не удостоив Серену взглядом.
— Похоже, я снова стал видимым, — проговорил Росс. — Как насчет кофе, Серена?
— Нет, — так же рассеянно ответила она. Ее не должно было волновать то, что, когда Гидеону нужно было выбирать между ней и своими делами, она неизменно оказывалась на втором месте. Не должно было, но… беспокоило. В тот момент, когда он вышел из комнаты, у нее возникло такое чувство, что ее попросту отложили в сторону, словно вещь, в которой пока отпала надобность. — Я, пожалуй, пойду к себе. Извини, что я была груба, Росс. — Внезапно Серена осознала, что извиняется перед сообщником Гидеона, и стиснула зубы. — Впрочем, вы оба заслуживаете не просто грубости, а кое-чего похуже. Думаю, публичное сожжение на костре было бы для вас в самый раз.
— Ух, какие мы свирепые! — с иронией произнес Росс. — Хотя если Гидеону придется встать на костер, у меня тоже не останется выбора. Одолжите мне немного решимости, королева Элеонор.
— Не смешно. Сегодня, прежде чем лечь спать, я желаю поговорить с Дэйном. Ты дашь мне его номер в отеле?
Росс утвердительно кивнул, вытащил визитную карточку и нацарапал на ней телефонный номер.
— Попроси, чтобы тебя соединили с апартаментами люкс. — Затем он ухмыльнулся и добавил: — Я же говорил тебе, что мы хорошо позаботились о нем.
Повесив телефонную трубку после разговора с братом, Серена поняла, что последние слова Росса были в лучшем случае кокетством. Дэйна нисколько не волновала перспектива задержаться в Марибе. Более того, он вообще не проявил ни малейшего желания покидать Кастельяно. Наверное, ей следовало радоваться тому, что ее брат находится в столь приподнятом настроении, но вместо этого она испытывала лишь растерянность и обиду. Выходит, лишь она одна переживала по поводу той ситуации, в которой они оказались.
Серена встала, прошлась по комнате и остановилась возле стенного шкафа. Сейчас она примет душ, ляжет в постель и забудет про Дэйна, Гидеона и весь этот клубок, который ей предстоит распутать, прежде чем она сможет вернуться к своей прежней — спокойной и размеренной — жизни.
Она сняла с вешалки свой серый шелковый халат, хотела было закрыть дверцу и вдруг замерла как вкопанная. Не может быть! Серена вытащила из глубины шкафа ту самую белую атласную ночную рубашку, которую так небрежно смяла и швырнула на плетеный стул десять лет назад. Ее ткань переливалась и была девственно-чистой, словно только что из магазина.