Джоансен Айрис. Стук ее сердца

   – Не хотелось бы подрывать твою веру в Бога, но мне кажется, тут должно быть какое-то другое объяснение. Вряд ли Господь стал бы вмешиваться…
   – Но ведь никакого другого объяснения у тебя нет, так? – Роза добродушно улыбнулась. – Господь любит моего Мануэля и знает, что ему будет хорошо со мной.
   Что тут возразишь? Объяснить случившееся как-то иначе Ева действительно не могла, а Розу оно вполне устраивало.
   – Мануэля нельзя не любить, – тихо сказала Ева. – Что ж, я рада, что Бог решил вмешаться. Надеюсь, Он позаботится о том, чтобы Рик Лазаро отправился за решетку на ближайшие лет двадцать.
   Роза рассмеялась и шагнула на ступеньку.
   – Я буду молиться. Может, так и случится. Господь слышит меня.
   Она поднялась по лестнице к своей квартире. Хлопнула дверь. Оставшись одна, Ева устало опустилась на нижнюю ступеньку. Время позднее. Еще нужно принять душ и немного поспать, а утром снова собираться в школу.
   Какой страшный и удивительный вечер! Но, к счастью, закончилось все совсем не так плохо, как началось. Мануэль останется с Розой, и, может быть, когда-нибудь, если Бог будет и дальше милостив к ней, ее отец смягчится и примет внука.
   «Господь ответил на мои молитвы…»
   Может быть, и ответил, но каким образом? Рик Лазаро – завзятый наркоман, и сегодня он был не в самом лучшем расположении духа. Даже если допустить, что действие той дури, на которую он так основательно подсел, закончилось, в полицию его пришлось бы тащить на веревке. Сам, по доброй воле, Рик никогда бы туда не пошел. Понятно же, что после случившегося просто так его уже не отпустят. Ночь без наркотика для Рика кошмар. И раз уж он все-таки явился с повинной, значит, на свободе его ждало что-то пострашнее камеры и «ломки». Но что?
   «Я не самый хороший парень.
   Чтобы выжить и получить, что мне нужно, я готов на многое.
   Ты действительно хочешь ей помочь?»
   Джон Галло?
   С Риком он обошелся жестоко. И справился за считаные секунды.
   Что же такое он пустил в ход, к какому средству убеждения прибег, чтобы заставить Лазаро пойти в полицейский участок и признаться в содеянном?
   И сделал бы это, если б она не сказала, что хочет помочь Розе и готова ради этого на все?
   А если ее подозрения верны, то не получается ли, что теперь они связаны общей темной тайной?
   Впрочем, скорее всего, это только ее догадки, и Джон Галло не имеет к случившемуся никакого отношения.
   Ева с усилием поднялась и устало потащилась наверх. Принимать душ уже не хотелось. Пожалуй, лучше сразу же завалиться спать. Сандры дома, скорее всего, нет. Большую часть времени мать проводила обычно у каких-то «друзей», а домой приходила пару раз в неделю.
   Впрочем, сразу лечь спать не получится – ведь задание по геометрии так и осталось невыполненным. Казалось бы, лишь только утром она забросила книжки в сумку и отправилась на занятия, а сколько всего произошло за этот день! Нет, уроки надо сделать.
   Да и спать почему-то не хотелось. Не лежать же в постели с открытыми глазами, уставившись в потолок. Лежать и думать о Розе и ее малыше.
   Впрочем, о Розе ли? Скорее, мысли повернут к Джону Галло, и тогда она будет вспоминать, что почувствовала, когда он дотронулся до нее… вспоминать его самого возле лифта, перед тем как закрылась дверь кабины…
 
   В закусочную Мака, где работала Ева, Джон Галло вошел, когда часы показывали без пяти одиннадцать.
   – Привет! – Он остановился у стойки. – Заканчиваешь через пять минут?
   Ева напряглась, но постаралась взять себя в руки и с деланым равнодушием пожала плечами.
   – Через пятнадцать. Надо еще приготовиться к завтрашнему дню. – Она вытерла стойку салфеткой. – А ты что здесь делаешь?
   – Похоже, дождь собирается, вот и подумал, что мог бы подбросить тебя домой.
   – Я и на автобусе могу доехать.
   – Знаю, что можешь. – Он улыбнулся: – А еще знаю, что ты хочешь. Вопрос в том, что сделаешь. Зачем ехать на автобусе, если нам по пути?
   Действительно, зачем? Вот только хочется ли ей садиться к нему в машину?
   – Не сахарная, не растаю.
   Джон усмехнулся:
   – Что не сахарная, это точно. Поэтому ты мне и понравилась. Ты просто искры высекаешь. Как сцепилась с Лазаро… – Он вдруг посерьезнел: – Тебе нужно какое-то оружие. Так просто ты с ним не справишься.
   – Может, стоит взять несколько уроков у твоего дяди?
   – Отличная мысль. Да и я кое-чему мог бы научить. – Джон помолчал, потом покачал головой: – Нет, у нас бы вряд ли что-то получилось. Слишком уж тесный физический контакт. Мне бы, наверно, было не до урока.
   Да и ей бы, пожалуй, тоже. И почему у них все разговоры ведут к одному? Нет, нельзя ехать с ним домой.
   Он внимательно посмотрел на нее:
   – Попробуй. Рискни. Без твоего согласия я ничего не сделаю. Поговорим… – Пауза. – Может быть. Я так стараюсь убедить тебя, что меня не стоит опасаться… Честным быть нелегко.
   Нет, ничего у него не получится. Она понимала, что Джон Галло опасен. И даже не столько он сам, сколько ее собственные чувства.
   – Тебе лучше уйти. Мне еще нужно закончить смену.
   Он помолчал, потом кивнул:
   – Ладно. Буду ждать на улице. Моя машина через дорогу. Старенький, битый «шеви». Смотрится не очень, но бегает. – Не дожидаясь ответа, Джон повернулся и шагнул к двери. – И от дождя защищает.
   Дверь за ним закрылась прежде, чем Ева успела что-то сказать.
   Несколько секунд она молча смотрела перед собой, сжимая влажную салфетку.
   – Это еще кто такой? – Тереза Мэддел вышла из кухни и, подойдя к окну, бросила взгляд на переходившего улицу Джона Галло. – Горячий парень. Смотри, не обожгись. – Она насмешливо подула на пальцы. – Тебе с таким не совладать. Лучше оставь его мне.
   Ева подумала, что Терезе такой тоже не по зубам. Всего лишь поговорили пару минут, а она уже не знает, что делать и как быть.
   – Зовут Джон Галло. – Ева начала наполнять солью солонки. – Бери, пожалуйста.
   – И возьму, – наполовину в шутку, наполовину всерьез пообещала Тереза. – Такие красавчики не каждый день попадаются. Познакомь нас, когда придет в следующий раз. – Она отвернулась от окна. – А все остальное я сделаю сама.
   Да уж, Тереза даст ему все, что только нужно, а потом попросит добавки. Ей уже почти двадцать, и ее рассказы нередко бывали полны натуралистических деталей. Перед глазами вдруг встала яркая картинка: голая Тереза и над ней Джон Галло… оба движутся в едином ритме… быстрее… быстрее…
   И вот уже девушка под ним не Тереза, а… она сама. Мышцы живота невольно сжались… он проникал все глубже и глубже…
   Ева выдохнула.
   Не думать…
   Сексуальный… настоящая боевая машина. Всегда готов.
   Именно таким он показался ей в больнице.
   Соль просыпалась на стойку. Руки дрожали.
   Глупо. Не такая уж она слабая. Это просто безумное физическое влечение. Она может держать это под контролем.
   То же самое было, наверно, и с Терезой. И она не смогла удержаться. А если так, то не лучше ли последовать ее девизу: не отказывай себе в удовольствии!
   Но ведь она не Тереза и знает, что секса без последствий не бывает, и рано или поздно ты почувствуешь их на себе. Посмотри хотя бы на свою мать. Или на Розу. Нет, она не попадет в ту же ловушку.
   Не настолько она слаба.
 
   Когда Ева вышла из закусочной, шел дождь.
   На другой стороне улицы стоял «Шевроле». Тот самый.
   Она остановилась.
   Джон Галло вышел из машины и приглашающим жестом открыл дверцу:
   – Давай же! Скорее.
   Его лицо блестело от дождя, намокшая рубашка прилипла к телу, но он, казалось, ничего не чувствовал.
   – Быстрее, – добавил он с улыбкой. – Я не могу ждать вечно.
   Она тоже не могла. И уже бежала через улицу.
   – Ты просто дурак. – Ева забралась в машину. – Посмотри на себя. Промок до нитки. – Она откинулась на спинку сиденья. – А теперь заводи и вези меня домой.
   – Не такой уж и дурак. – Джон быстро сел за руль и повернул ключ зажигания. – Нужно же было как-то подтолкнуть тебя к нужному решению. – Он бросил на нее косой взгляд. – И я тоже не растаю. По крайней мере, не от этого.
   – Надо было оставить тебя мокнуть под дождем. В следующий раз так и сделаю. Или пришлю к тебе Терезу. Мы работаем вместе. Она не прочь с тобой познакомиться.
   – Не интересуюсь. – Джон улыбнулся: – И под дождем ты меня не оставила бы.
   – Это еще почему?
   – Я мог бы заржаветь. Ты не стала бы так рисковать. Тебе понравится, как я…
   – Перестань. – Ева глубоко вдохнула. Выдохнула. – Ты сказал, что мы можем поговорить. А это не разговор. Это игра, и я в нее играть не умею.
   – Я умею. И ни о чем другом думать сейчас не могу. – Он смотрел перед собой на скользящие по стеклу «дворники». – Ладно. Поговорим. Как Мануэль?
   – С ним все хорошо. Как будто ничего и не случилось. – Ева помолчала. – А что ты сделал с Риком Лазаро?
   – Кто сказал, что я что-то сделал?
   – Что ты сделал?
   Джон покачал головой.
   – Тебе лучше не знать. Пришлось потрудиться, чтобы он понял, как полезно бывает покаяться.
   – Зачем ты так с ним?
   – Мне было легче решить проблему, чем тебе. А ты сама сказала, что хочешь помочь Розе.
   – Какая разница, сказала или не сказала?
   – Разница большая. Я тебе хотел угодить.
   – Почему?
   – А ты сама как думаешь? Потому что хотел, чтобы и ты угодила мне. Как говорится, ожидал дохода от инвестиций.
   – Думал, если сделаешь что-то для Розы, я лягу под тебя?
   Он вздохнул:
   – Ну, если ты хочешь вот так, напрямик…
   – Да, хочу. Не терплю тех, кто ходит вокруг да около. И я не посылала тебя разбираться с Лазаро. Хотя и могла бы, если бы считала, что это поможет. Его давно пора было проучить.
   – Верно.
   – Но расплачиваться с тобой передком не собираюсь. Ерунда какая-то.
   – Не ерунда, если рассматривать это как взаиморасчет. Я просто надеялся подтолкнуть тебя в желательном направлении. – Он вскинул бровь: – Получилось?
   – Нет.
   – Что ж, придется попробовать еще. – Они уже добрались до места, и Джон остановился у тротуара напротив ее дома. – Это только начало.
   Дождь стучал по крыше, усиливая ощущение интимности.
   Именно этой интимности Ева старалась избежать, а теперь вдруг оказалось, что старания были напрасны.
   – Спасибо, что подвез. – Она потянулась к ручке дверцы. – Спокойной ночи.
   – Дождь не перестал. Посиди еще немножко.
   – Хочу лечь пораньше. Завтра в школу.
   – Что, мама волнуется за доченьку?
   – Нет.
   – Ты так напряглась, когда я упомянул про наркотики. Приняла на свой счет? Мать наркоманка, да?
   Ева уклонилась от прямого ответа.
   – Я ненавижу то, что они делают с человеком.
   Джон кивнул:
   – Понятно. Значит, наркоманка. Мне они тоже не нравятся. Мой дядя принимал их по назначению врача и стал другим человеком. По тебе это сильно бьет?
   – Хочешь знать, распускает ли она руки? Нет, с ней ничего такого не бывает. Ей надо, чтобы все было красиво, мило, и она смотрит на мир через дымку крэка. Даже не замечает, что на самом деле мир вокруг рушится, рассыпается.
   – Невеселая у тебя жизнь.
   – Я справляюсь! – резко отозвалась Ева. – Так что жалость оставь при себе – мне она не нужна.
   – А я тебя и не жалею, – улыбнулся он. – У меня есть цель, а жалость бы только помешала получить, что нужно.
   – Почему? – спросила Ева, глядя не на Джона, а перед собой. – Почему ты выбрал меня? Я не какая-нибудь роскошная красавица. Даже не особенно симпатичная.
   – Не особенно, – уже без улыбки согласился он. – Слишком худая и на кинозвезду совсем не похожа. Но я смотрю на тебя и не могу оторваться. Знаешь, что я подумал, когда в первый раз рассмотрел тебя по-настоящему? Ты сидела тогда на ступеньках и как будто светилась. Ты была занята только Розой и ее малышом. Такая… живая… такая естественная… Ты была… как огонь. И волосы отливали скорее красноватым, чем каштановым. Я даже подумал, что обожгу пальцы, если дотронусь до тебя. – Джон помолчал, потом тихо добавил: – Мне так хочется обжечься.
   Ева и сама уже чувствовала этот жар, разгоравшийся с каждым вздохом. Она сглотнула и отвела глаза.
   – Это безумие. Я не хочу этого. И почему именно я? Трахни Терезу или кого-нибудь еще. По-моему, когда доходит до этого, все девушки одинаковые, разве нет? Парни всегда так говорят.
   – Я это тоже постоянно слышу. – Джон криво усмехнулся. – Да что там, я и сам так думал раньше. Секс – это только секс. Его можно найти везде.
   – Ну так что же?
   – А сейчас не срабатывает. Между нами что-то есть… какое-то притяжение. Я и раньше слышал, что такое случается, но никогда не верил. Думал, чушь… сказки. Но тебя увидел и сразу почувствовал – то самое. Никто другой мне больше не нужен. Я буду только с тобой.
   – Не будешь, если я этого не захочу. – Ее голос дрогнул. – А я не хочу. Мне это не нужно. Мама родила меня, когда ей было пятнадцать. Я видела, как рожали мои сверстницы. Рожали, а потом оставались одни, с ребенком на руках. Им уже не выбраться отсюда. Они застряли здесь навсегда. Со мной такого не случится.
   – Я буду твоей защитой. А детей я тоже не хочу. До армии у меня осталось четыре недели. Думаешь, мне нужен ребенок? Мне нужна свобода.
   Ева покачала головой:
   – Я не хочу даже говорить об этом.
   – Ты сама начала. – Он с такой силой сжал руль, что побелели костяшки пальцев. – И хорошо, что начала. Я хочу, чтобы у нас все было честно. Не хочу сделать тебе больно. Каждый возьмет свое, и никто не останется в обиде. Ты только позволь…
   – Нет. – Ева толкнула дверцу и выскочила из машины. Дождь не прекратился, и она моментально промокла. – Ты ничего мне не сделаешь, потому что этого я тебе не позволю. И о себе позабочусь сама.
   – Заеду за тобой завтра после работы! – крикнул он ей вслед.
   – Ты что, не слышал?
   – Слышал. А ты слышала меня. Это уже прогресс. – Джон завел мотор. – Увидимся завтра.
   Она сердито захлопнула за собой тяжелую дверь подъезда. Не видеть его. Не слышать. Не думать о нем.
   Но разве мысли удержишь?
   У нее не получилось. Его слова отпечатались в памяти. Одежда промокла, но ей было жарко. Ее трясло, как будто начиналась лихорадка.
   Все было так, как и сказал Джон Галло.
   И эта лихорадка не уйдет, если она не уступит, не позволит жару захватить ее целиком.
   Похоже, ему не занимать опыта в такого рода делах. Но, скорее всего, его интерес к ней мимолетен. Жар пройдет. Она остынет. И тогда ее уже не будут тревожить эти непонятные, беспокойные чувства.
   Надо только держаться.
 
   – Привет, Ева! – Вечером он появился в закусочной без двадцати одиннадцать и сразу прошел к стойке. – Сегодня я немного раньше. Подумал, что, может быть, смогу помочь в чем-то. Починить. Поправить.
   – Поправить?
   – А ты разве не пыталась сломать все, что я пытался вчера сделать? – Джон усмехнулся: – Не отвечай.
   Ева и не собиралась отвечать.
   – Сегодня меня подвозить не надо, так что можешь идти.
   Он покачал головой:
   – Подожду. Может, передумаешь.
   – Не передумаю.
   – Я помогу тебе с солонками, Ева. – За спиной у нее возникла вдруг Тереза. – Привет. Я – Тереза Мэддел. А ты приятель Евы?
   – Пытаюсь им стать. – Он вежливо кивнул: – Джон Галло. Рад познакомиться.
   Тереза одарила его ослепительной улыбкой.
   – Я тоже. Захочешь познакомиться со мной – проблем не будет. У Евы своих дел хватает. Она у нас слишком серьезная. Даже в перерыве уроки делает. Представляешь?
   – Представляю. – Он перевел взгляд на Еву. – Воображение у меня богатое, так что представить могу многое.
   Знакомый уже жар волнами расходился по телу, и она, пряча волнение, отвернулась.
   – Вы тут поболтайте друг с дружкой, а я автомат с содовой почищу.
   Вооружившись тряпкой, Ева удалилась в кухню и взялась за дело. Из зала доносился звонкий смех Терезы и голос Джона, но она старалась не отвлекаться и только минут через двадцать, заметив, что он вышел из закусочной, вернулась к стойке.
   – Спасибо, что дала шанс. – Тереза смотрела в окно. – Чертовски сексуальный парень. Ты только посмотри, какая задница.
   Ева машинально бросила взгляд в окно и тут же отвернулась. Она и без Терезы знала о достоинствах своего знакомого.
   – Ну как, дело пошло?
   – Может быть. Свой телефон я ему дала. – Тереза неотрывно наблюдала за Джоном, который уже садился в машину. – Он, конечно, ничего позволить себе не мог, потому что пришел-то не ко мне. Сказал, что будет тебя ждать.
   – Почему бы тебе не подойти к машине и не поболтать с ним? Уже одиннадцать. Я за тебя приберусь.
   Тереза вскинула брови:
   – Шутишь? Ты что же, хочешь отделаться от него?
   – Да.
   Тереза недоверчиво уставилась на нее.
   – Если так, то ты, должно быть, рехнулась. Я, как только его увидела, сразу поняла – с таким парнем не соскучишься. Уж он-то знает, как доставить девушке удовольствие.
   – Ну, так иди и получай это самое удовольствие, – отозвалась Ева, заправляя перечницы. – Ты правильно сказала: я для него слишком серьезная.
   – А я этим не страдаю. – Тереза отметила время ухода и направилась к двери. – Спасибо, Ева.
   Ева накрыла колпачком шейкер. Только не смотреть в окно. Конечно, они поладят. Тереза – девушка сексуальная и отзывчивая, кто же от такой откажется? Нет, она правильно поступила. По крайней мере, не придется беспокоиться из-за…
   – Ева! – окликнул ее из кухни мистер Кимбл. – К телефону. Твоя мать. Я же предупреждал – никаких звонков в рабочее время. Только в самом крайнем случае.
   – Извините. – Она торопливо подошла к висевшему на стене аппарату. – Вы же знаете, мне никогда раньше не звонили. Должно быть, какая-то ошибка.
   Мистер Кимбл нахмурился и отвернулся.
   – Чтобы больше этого не было, – повторил он.
   – Да, сэр. – Ева взяла трубку: – Сандра? Я не могу сейчас говорить. И почему ты звонишь сюда?
   – Он меня ударил, – всхлипнула Сандра. – Джимми… Я всегда считала его таким милым… таким мягким… Мы так хорошо проводили время. Но сегодня… Он ударил меня… у меня кровь…
   – Кровь? – напряглась Ева. – Сандра, что он сделал?
   – Ударил по лицу. Рассек губу. А потом еще раз ударил. В живот. Почему он так сделал? Я такого не заслужила. В любом случае с женщиной нужно обращаться вежливо.
   – Где ты сейчас?
   – В отеле «Мариотт».
   – Он еще там?
   – Нет. Сказал, что пойдет куда-то за героином. Что хочет загладить вину. – Сандра помолчала, потом добавила негромко: – Мне страшно. Другое я принимаю, но героина боюсь.
   – Зачем ты мне звонишь? Почему просто не уйдешь оттуда?
   – Джимми запер дверь снаружи.
   – И как же… Ладно. Позвони портье и попроси прислать кого-нибудь, чтобы тебя выпустили.
   – Не могу. Если я подниму шум, секьюрити возьмут меня на заметку и никогда больше сюда не пропустят.
   – Тебе и не надо больше туда ходить.
   – Но… мне это нужно. В отелях всегда бывают такие интересные вечеринки. Было бы лучше, если бы ты приехала и выпустила меня.
   – И как, по-твоему, я это сделаю?
   – Откуда мне знать? – В голосе Сандры снова зазвучали плаксивые нотки. – Ты же умная. Придумай что-нибудь. Мне нужно выбраться отсюда, пока Джимми не вернулся. Я не хочу принимать героин, но если он пригрозит… Сделай же что-нибудь. В конце концов, ты обязана мне. И должна помочь.
   Еву уже переполняли злость и страх, но она постаралась сдержать чувства и сосредоточиться на проблеме Сандры. Мать вполне могла решить эту проблему простым звонком портье, но простые решения не для нее. Как типично! Сандра всегда пыталась выпутаться из ситуации за чужой счет, без потерь для себя.
   – У меня действительно идет кровь, – напомнила мать. – А ему все равно. Он плохой мужчина.
   Если не вытащить Сандру оттуда, ей грозят побои или передозировка.
   – Он давно ушел?
   – Не знаю… вроде бы давно.
   Если мать под кайфом, толку от нее мало. Ей что две минуты, что два часа – все одно.
   – Ты в каком номере?
   – В 2012-м.
   – Я приеду за тобой. Иди в ванную, умойся и постарайся остановить кровотечение.
   – Хорошо. Ты скоро?
   – Постараюсь побыстрее. – Ева повесила трубку и на секунду прижалась лбом к аппарату. Черт бы тебя побрал, Сандра. Ну почему ты не хочешь просто позвонить портье? Нет, об этом не стоит даже думать. А значит, все придется делать ей.
   Что ж, вперед.
   Ева повернулась и направилась к выходу.
   – Я ухожу, мистер Кимбл. Срочное дело.
   Через секунду она уже бежала через дорогу к знакомой машине. Тереза, склонившись к окну, что-то говорила Джону и, заметив подругу, посмотрела на нее с удивлением. Ева бесцеремонно оттеснила ее.
   – Отвали. Я тороплюсь. – Она упала на пассажирское сиденье и повернулась к Джону: – Отвези меня к отелю «Мариотт».
   – К отелю? Ушам своим не верю. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Он повернул ключ в замке зажигания. – Пока, Тереза. Приятно было поболтать.
   – Ага, – бросила Тереза вслед сорвавшемуся с места «шеви».
   – Почему именно в «Мариотт»? – поинтересовался Джон, останавливаясь на перекрестке.
   – Моя мать… У нее неприятности. Ее избили и заперли в номере. Сандру надо вытащить оттуда. И как можно скорее.
   – А у меня машина.
   – До «Мариотта» кварталов десять, а то и двенадцать. Ты просто подвези, а дальше я сама.
   – Я знаю, где это. В центре. – Джон покосился на нее. – Ее сильно избили?
   – Не знаю. Она не очень связно говорила. Сказала, что разбита губа, что идет кровь. – Ева покачала головой. – Не думаю, что там все так уж серьезно. Иначе бы не побоялась позвонить портье. – Она поджала губы. – А так предпочла переложить проблему на меня.
   – С ней и раньше такое случалось?
   – Раза два или три. Однажды в квартире, пару раз в баре. Сандра не разбирается в мужчинах. Главное, чтобы был порошок и желание поболтать.
   – Ты на нее злишься?
   – Конечно. Это же так глупо. Да, я злюсь, я беспокоюсь и хочу, чтобы она остановилась. Ей сейчас немного за тридцать. Если будет продолжать в том же духе, то и до сорока не доживет. Но она думает только о себе и ни о ком больше. – Ева скрестила руки на груди и сжала кулаки. – Я пытаюсь ее ненавидеть, но не могу. – Она стиснула зубы. – Не могу.
   – Успокойся, – Джон положил руку ей на колено. – Мы ее вытащим.
   – Сегодня. А завтра? Или послезавтра?
   – Ты не можешь делать это постоянно. Мать – она, а не ты.
   – Для нее никакой разницы нет. – Ева поежилась. – И для меня не будет, пока не научусь ее ненавидеть. Только вот не уверена, что получится.
   – Ладно. Всему свое время. – Джон подъехал к парковочной площадке отеля «Мариотт» и остановился у дальнего ее края. – Предоставь все мне. Держись в сторонке, вперед не лезь. Ты выглядишь слишком расстроенной. Нельзя, чтобы секьюрити подумали, что я притащил с собой девчонку-подростка.
   Ева вышла из машины.
   – Проблемами своей матери я могу заниматься сама.
   – Держись в сторонке, – повторил он и, выйдя из машины, направился к швейцару. – Нам нужно всего лишь войти и забрать мать моей подружки. Не присмотрите за машиной?
   Швейцар нахмурился и с сомнением взглянул на видавший лучшие дни «шеви».
   – Вообще-то здесь парковаться не положено.
   – Мы ненадолго. – Джон беззаботно улыбнулся. – Минут на десять. Ее мать на прошлой неделе повредила ногу, и ходить пешком ей трудно. – Он подтолкнул Еву к вращающейся двери. – Спасибо, приятель.
   Они быстро прошли к лифту через сияющий вестибюль.
   – Спокойно, – шепнул ей на ухо Джон. – Улыбайся.
   Она вымученно улыбнулась и шагнула в кабину.
   – Нам в 2012-й.
   Он нажал кнопку.
   – Хорошо.
   – Я думала, что попрошу открыть номер кого-нибудь из персонала.
   – Можно и так. – Кабина остановилась, и Джон подтолкнул ее к выходу. – Вот только времени у нас маловато. Честно говоря, я не понимаю, как ее могли запереть. – Пройдя по коридору, они остановились у номера 2012. – Давай сначала попробуем сделать по-моему. – Он наклонился к замку. – Комната точно та самая? А то ведь получится не очень удобно.
   – Сандра назвала 2012-й, но на все сто я, конечно, не уверена. С ней наверняка никогда ничего знать нельзя. А что ты делаешь?
   – Вскрываю замок.
   – Этому тебя тоже дядя научил?
   – Нет, сам освоил. В четырнадцать лет связался с уличной бандой. Я же говорил, что не был примерным мальчиком. – Джон нахмурился. – А, вот в чем дело. – Он потянул ручку, и та оказалась в его руке. – Этот ее приятель снял ручку, заблокировал замок какой-то железкой и снова поставил ручку. Похоже, парень проделывал такой фокус и раньше. Твоей матери надо быть внимательнее в выборе друзей. – Поковырявшись в замке еще с минуту, Джон Галло выпрямился и толкнул дверь. – Ну, вот и все. Входи.
   – Сандра? – Ева протиснулась мимо него в комнату. – Сандра, где ты?
   – Ева! – Сандра появилась из ванной – в разорванном розовом платье, с всклокоченными волосами, свежими синяками на лице и подтеками туши – и порывисто обняла дочь. – Я так и знала, милая, что ты что-нибудь придумаешь. – Это было ужасно… ужасно… Таких людей нельзя оставлять на свободе.
   – Ну так держись от него подальше. – Ева отстранилась от матери и посмотрела на нее. Сандра определенно была под кайфом и, похоже, не сознавала, насколько сильно пострадала и как плачевно выглядит. На бледной коже явственно проступали четыре синяка, левый глаз заплыл, из рассеченной губы сочилась кровь. – Этот подонок здорово тебя отделал.
   – Я же сказала, он вел себя не по-джентльменски. – Она осторожно потрогала губу. – Видишь? – Ее взгляд соскользнул с дочери на Джона Галло. – А это кто с тобой, милая?