Джохансон Инид. Страсть и гнев

   Фанни торопливо схватила блокнот, ручку и записную книжку Ральфа, не в силах выносить его молчаливое присутствие и свои назойливо неприятные мысли.
   — Больше вам ничего не нужно?
   Фанни непроизвольно повернулась к нему. Он все еще сидел на диване, мужчина, которому все дается легко и который отлично знает, что ему ничего не стоит получить желаемое. А вот ей многого не хватает. Не хватает благоразумия, спокойствия, хотя еще вчера все это у нее было. Он лишил ее этих качеств и, наверное, не только этих, У Нее не хватало смелости просить их обратно.
   — Если не считать списка гостей вашей невесты, то ничего, — с нарочитой деловитостью проговорила она.
   Без этого списка ей тут делать нечего. Неожиданно Фанни мучительно захотелось как можно быстрее покончить со здешними приготовлениями и вновь оказаться дома. Это было даже сильнее желания выполнить как следует свои обязанности и продемонстрировать высокий профессионализм.
   Ральф поднял руки, как бы прося у нее пощады.
   — Ничем не могу помочь. Будь тут Мэри, вы бы со всем разделались до обеда и уже сегодня были бы опять дома. Вот уж кто умеет работать, так это моя деловитая Мэри!
   Он с такой искренней любовью произнес это имя, что Фанни насторожилась. И хотя она была твердо уверена, что ничего не желает знать, не желает, чтобы ей рассказывали о деловитой секретарше, возможно, еще одной потрясающей красавице, она не удержалась и спросила:
   — А кто она?
   Потом вновь взялась за чашку, отпила остывший чай и услыхала неожиданный ответ:
   — Моя мачеха. Хотя я не люблю называть ее так. Она растила меня с четырех лет, когда вышла замуж за моего отца. У Фанни глаза стали круглыми от изумления. Как печально, что он совсем вычеркнул родную мать из своей жизни, да еще с такой легкостью. Даже если он потерял ее совсем маленьким мальчиком, все равно она должна была занимать какое-то место в его сердце.
   — Наверное, вы были совсем еще несмышленышем, когда ваша мама умерла, — укоризненно пробормотала она.
   Ральф нахмурился, словно не понимая, о чем она говорит, и изо всех сил стараясь извлечь глубинный смысл из сказанного ею.
   — Вы всегда так скоры в своих умозаключениях? — Его вопрос прозвучал почти грубо, и Фанни показалось, будто в нее вонзились тысячи стрел. — Моя «биологическая» мать умерла, когда мне исполнилось двенадцать лет. Она утонула вместе со своим третьим мужем, когда плавала на яхте в Каннах… Она ушла от нас за несколько месяцев до моего второго дня рождения. Если ее портреты, которые вы можете увидеть в доме, правдивы, то она была на редкость красивой женщиной. Здесь ей не хватало обожателей. Она знала, что красива, и требовала постоянного поклонения своей красоте. Ну и ушла. По крайней мере, так мне рассказывали… Отец развелся с ней, но не перестал ее любить. Он сразу стал очень угрюмым. Но вскоре женился на своей домоправительнице, и это было самое разумное, что он мог сделать. Мэри не была ни тщеславной, ни легкомысленной и подарила мне счастливое детство. А когда я немного подрос, то всегда сглаживала наши отношения с отцом, пока я не встал на ноги. Мой отец был холодным и властным человеком. Он обладал большим талантом вкладывать деньги в прибыльный бизнес. Впрочем, он только о деньгах и думал.
   — А где сейчас Мэри?
   Неужели это ее голос? Неужели она способна на такую нежность? Ральф сказал, что его отец был недобрым человеком. А сам-то он понимает, как это отразилось на нем? Неужели он решился на такой же «самый разумный» поступок, поэтому и женится на дурнушке, предоставляя право легкомысленным бабочкам-красавицам порхать в другом месте?
   — Отдыхает. Радуется жизни. По крайней мере, мне хотелось бы, чтобы это было так.
   Ральф встал, и Фанни заметила, как напряглись его бедра под узкими брюками. Она вздрогнула и на секунду закрыла глаза, а потом опять услышала, как он с любовью и нежностью говорит о своей Мэри:
   — После смерти отца и всех перемен в Кейхел-Корте, которые я здесь произвел, я настоял, чтобы она взяла отпуск. Сейчас она навещает свою сестру в Америке. К свадьбе она вернется, а потом переберется в Манор-хаус и будет там жить с Элен. Как только закончат внутреннюю отделку дома, там будет очень уютно. — Он направился к двери, и Фанни последовала за ним взглядом. — Она сама так захотела. Они с Элен очень дружны, к тому же она считает, что молодожены должны жить отдельно.
 
   Фанни сделала вид, будто ее очень интересуют собственные руки. Одна мысль, что этот человек скоро станет чужим мужем, причиняла ей нестерпимую боль. Когда она нашла в себе смелость поднять глаза, его уже не было…
   Десятью минутами позже Фанни закрыла на ключ дверь своей комнаты. Не в силах отойти от нее, девушка прислонилась к ней спиной и прижала пальцы к вискам. Она уже не спрашивала себя, что с ней происходит. Ответ был куда как очевиден. Она приехала сюда организовать свадебное торжество и за несколько часов успела без памяти влюбиться в чужого жениха!..
   Ровно в восемь, приняв ванну, вымыв волосы, расчесав их и вновь заплетя в тугую косу, Фанни спустилась на террасу.
   Она надела свое так называемое «платье под обои» — нечто серое с короткими рукавами, позволявшее ей как бы сливаться с любой обстановкой и уходить в тень. Она считала, что этот наряд самый подходящий, когда по-семейному обедаешь с клиентами.
   Фанни обрела свое обычное спокойствие и уже почти не верила, что оказалась способна на глупую влюбленность и была не в силах сдержать дурацкий инстинкт. Призвав на помощь свое хваленое здравомыслие, она вспомнила все известные ей подробности о мужчине, приводившем ее в трепет, и пришла к выводу, что Ральф Кейхел — самый настоящий циник.
   К своей свадьбе он относится совершенно равнодушно. Холодно все рассчитав, решил жениться на дурнушке, потому что ей не грозят никакие искушения, а тем временем сам хранит записную книжку с именами и телефонами своих подружек, да еще нанял на службу двух несказанных красавиц, чтобы подсластить скучную семейную жизнь. И если этого недостаточно, чтобы поставить его первым в списке претендентов на звание «Негодяй года», то можно еще добавить и явные практические соображения, которыми он руководствовался, выбирая себе именно эту невесту. Фанни уже было известно, что после смерти отца Мейбл Ральф занимался и своим и ее поместьями, а так как Мейбл — единственная дочь, то и дом и земля когда-нибудь обязательно перейдут в ее единоличную собственность. Это вовсе не пустяк, а весьма ценное приобретение. Правда, он и без этого поместья очень богат, но, судя по всему, унаследовал от своего отца еще и страсть к стяжательству…
   Фанни убедила себя, что нет ничего страшного в ее едва ли не детской влюбленности, потому что пробудет она в Кейхел-Корте недолго и сможет держать себя в узде, особенно после того, как все поняла о своем клиенте. А когда она уедет и окажется на расстоянии от него, то и его власть над ней закончится.
   И все же она призналась себе, что Ральф ей нравится. Если прибавить к этому физическое влечение, то что же будет? Страшно даже представить себе!.. Ничего. Она вполне может его презирать за то, что он с холодной расчетливостью выбрал себе невесту, которая наверняка не сможет изменять ему и которая еще больше материально обогатит его, и это презрение спасет ее от грозящей ей опасности.
   К тому же Мейбл обещала быть к обеду, и тогда уж Фанни получит от нее список гостей, чтобы можно было приняться за работу.
   Стол на террасе был накрыт а-ля-фуршет. Вино в серебряном ведерке со льдом, холодный фазан, салат, золотистый омлет, множество разных сыров, персики в красном вине. Но пока на террасе не было ни души.
   Фанни растерялась. Впрочем, у нее не было времени исследовать это свое ощущение, потому что она заметила Ральфа, поднимавшегося из сада по мраморной лестнице, и совсем другие эмоции привели ее в состояние панического ужаса.
   Она дрожала всем телом, сердце рвалось из груди, дышать было нечем, но она все равно не могла отвести глаз от великолепного красавца в серых брюках и черной шелковой рубашке. Фанни вытерла внезапно вспотевшие руки о платье, жалея, что не находится за миллион миль от Кейхел-Корта. Что бы она себе ни говорила, но справиться с обыкновенным физическим влечением ей оказалось не под силу…
   Когда ей было восемнадцать, Фанни влюбилась в сокурсника, польщенная его пылким интересом к своей особе, которого до тех пор ни в ком не пробуждала, теряясь в тени своих красавиц-сестер. Его внимание покорило ее, и она решила, что безумно влюблена. Естественно, она оказалась в его постели, но первый опыт не произвел на нее особо сильного впечатления. Вскоре они остыли друг к другу, с тех пор Фанни благоразумно избегала подобных переживаний. И вот на тебе!
   Словно готовясь к сражению, Фанни выпрямила спину и гордо подняла голову. Не надо сосредоточиваться на нем, и все. Он же не сможет узнать, как пересыхает у нее во рту от одного взгляда на него и как бешено бьется сердце, словно у выброшенной на берег рыбы. Фанни была уверена, что справится с собой, пока он не ступил на террасу и не улыбнулся ей, склонив голову набок.
   — Проголодались, Фанни?
   — Да, немного.
   Толос у нее звучал хрипло, и все отлично продуманные аргументы, согласно которым ей следовало его презирать, мгновенно испарились. Фанни чувствовала голод, страшный голод, но не тот…
   Его колдовская улыбка совсем лишила ее рассудка. Больше всего на свете ей захотелось прильнуть к нему, обнять, поцеловать его в губы. Она все бы отдала, лишь бы он прижал ее к своему стройному сильному телу, коснулся губами ее шеи, взял ее…. Она с ума сошла!.. Этого еще не хватало… Абсурд!..
   — Ну и прекрасно. Не будем терять время. Положите себе все, что вам нравится, а я пока налью вам вина.
   Слава Богу, он ничего не заметил, подумала Фанни, дрожа всем телом как в лихорадке.
   По крайней мере это доказывает, что она еще в состоянии держать себя в руках и скрывать свои чувства, которых просто нельзя не стыдиться!..
   На подгибающихся ногах Фанни, следом за ним, подошла к столу и положила на тарелку кусок золотистого омлета и немножко салата. Потом с радостью уселась на стул возле балюстрады и заставила свой голос звучать беззаботно.
   — А где все?
   — Мейбл приедет, и все сразу же появятся.
   Ральф как будто ничего не замечал, но Фанни-то знала, что еще немного, и она взорвется…
   — Они нас бросили…
   Он ходил вдоль стола, накладывая себе в тарелку всего понемногу. Заходящее солнце золотило его крепкие мускулистые руки и прекрасное лицо.
   Фанни торопливо отвернулась, ненавидя себя за жарко вспыхнувшие щеки, когда он беззаботно уселся рядом с ней на соседний стул.
   — Элен совсем разболелась. Ее замучила мигрень… Наверняка из-за того, что ей не удалось договориться с отделочниками.
   А Мейбл позвонила и сказала, что ей совершенно необходимо встретиться со школьной подругой, которую не видела сто лет. Та случайно оказалась в наших местах по дороге куда-то, и им очень хочется поболтать. Мейбл перехватит ее в ближайшей деревне. Это в не скольких милях отсюда. Естественно, она просила ее извинить и обещала во что бы то ни стало быть к вашим услугам завтра утром.
   Ральф опять улыбнулся ей своей дразнящей ленивой улыбкой.
   — Сегодняшний день у вас пропал. Увы! Впрочем, не печальтесь, утро вечера мудренее.
   Однако Фанни, откровенно говоря, не обрадовалась очередной проволочке, но и не чертыхалась про себя от досады, как он, наверное, предполагал. Она думала о том, что, будь она на месте Мейбл, которая собирается замуж за этого человека (каковы бы ни были его побуждения), она бы ни за что не позволила себе весь пень отсутствовать и, наверняка, проявила бы больший интерес к предстоящей свадебной церемонии. Она пришпилила бы этого красавца к своей юбке и ни на шаг от себя не отпускала.
   Ей пришлось признать, что это лишь еще одно доказательство той ужасающей власти, которую возымел над ней Ральф Кейхел. Фанни попыталась было незаметно отодвинуться от него и что-нибудь съесть, но так и не смогла проглотить ни кусочка. Оставив бессмысленные попытки, она положила вилку и, лишь бы не молчать, спросила:
   — А другие? Полли и Джи?
   — Девушки не обедают с нами. — Он поло жил себе еще кусочек дичи, не замечая, как его близость действует на соседку, чем отчасти ее утешил. — Ланч — другое дело. Днем по-всякому бывает. Иногда мы едим все вместе, иногда — нет. Зависит от того, кто дома. К тому же им тоже нужно свободное время. Вечером они не работают. Полли и Джи обитают с той стороны дома, где конюшня. Итак… — Ральф откинулся на спинку стула. — Сегодня я весь день говорю, а вы молчите. — Он смотрел ей прямо в глаза, медленно вращая в руках бокал с вином, и под этим ласковым взглядом Фанни захотелось открыть ему душу. — Теперь ваша очередь. Расскажите мне что-нибудь о себе.
   — Не стоит. — Она поправила очки на носу и встала. Ей было не по силам длить этот искусительный тет-а-тет, поэтому она, одернув платье, отошла подальше. — Думаю, надо лечь сегодня пораньше. Завтра с утра — за работу…
   Фанни была сейчас похожа на классную даму, которую так и распирает от гордости за себя, Она и в самом деле гордилась тем, что поборола в себе искушение остаться на террасе подольше и не показала ему своих чувств, когда он испытывал на ней свою дьявольскую улыбку. С ленивой грацией молодого льва Ральф поднялся со стула и смерил ее странным долгим взглядом.
   — Ну что ж, — проговорил он наконец. — Тогда я займусь делами.
   Он пропустил ее вперед, открыв перед ней дверь в гостиную.
   — Если вам понадобится пишущая машинка, она в кабинете и к вашим услугам в любое время дня и ночи. Я сейчас покажу вам, где мой кабинет. Или утром? Подождете до утра?
   — Подожду.
   У Фанни был такой голос, словно ее душили. Ну как ему удалось ввергнуть ее в пучину страсти?! Надо бежать, и как можно скорее…
   Когда она добралась до своей комнаты, то чувствовала себя как после бега с препятствиями. И тем не менее, несмотря на усталость, она была почти уверена, что не заснет.
   К несчастью, Фанни не захватила с собой никакой книжки, поскольку никак не предполагав что ей выпадет свободный вечер. За сегодня ей нужно было управиться со списком гостей. А она только и сделала, что определила место для приема. Не много, прямо сказать! у[ Фанни решила, что вечерняя прогулка не повредит ей и поможет избавиться от ненужных мыслей.
   Весенний теплый вечер был необычайно хорош. Сменив вечерние туфельки на расхожие, Фанни покинула тихий дом, ступая на цыпочках, чтобы не потревожить Ральфа и вновь не оказаться с ним лицом к лицу. Ей вовсе не хотелось видеть его одного, без спасительного для Фанни присутствия невесты или других домочадцев.
   В саду было тихо и спокойно. Фанни сразу же стало легче на душе. Завтра все будет по-другому. Гораздо лучше. Она уж постарается. Фанни даже удалось изобразить легкий довольный зевок, когда она повернула обратно к дому и вышла на центральную аллею. Однако все ее наигранное спокойствие враз улетучилось, едва она заслышала шум мотора. Мимо проехала машина Мейбл, взвихрив гравий.
   Было бы естественно, если бы невеста торопливо выскочила из машины и помчалась к своему жениху, которого не видела целый день. Однако она этого не сделала. Она сидела в машине, положив руки на руль, и тупо глядела прямо перед собой.
   Фанни подошла и наклонилась к открытому окошку.
   — Ничего не случилось?
   Мейбл выглядела отвратительно. Ее и без того невыразительное лицо было похоже на каменную маску. Казалось, она плакала, но в сумерках Фанни не поняла, так это или не так,
   — А, добрый вечер! Ничего не случилось, Все хорошо. Правда.
   Мейбл вытащила ключ, и Фанни отошла от машины.
   Открыв дверь, девушка вышла и стала рядом с ней, такая несчастная и потерянная, что Фанни захотелось утешить ее. Однако она напомнила себе, что неприлично вмешиваться в чужие дела, если тебя не просят, и решила хотя бы поднять невесте настроение.
   — Завтра у нас решительный день, мисс.
   Вы мне расскажете, каким вы хотели бы видеть торжество, и я обращу ваши фантазии в реальность, а…
   Мейбл неожиданно разразилась слезами и убежала, оставив Фанни, от изумления забывшую закрыть рот, на аллее у входа в дом.
   Завтрак был сервирован на кухне.
   — Чтобы поберечь ножки Джи, — объяснил Ральф, сидя рядом с Мейбл за большим деревянным столом, когда Фанни опустилась на стул.
   — С моими ножками все в порядке! Джизелла, хихикнув, еще выше задрала мини-юбочку, выставляя напоказ свои безупречные ноги, и Ральф, улыбаясь, обнял ее за талию.
   — Прекрасные ножки! Ты отлично это знаешь. И должна заботиться о них!
   Сластолюбивый негодяй! Фанни едва сдержалась, чтобы не влепить ему оплеуху. Флиртует с прислугой прямо на глазах девушки, с которой собирается идти под венец. И Джизелла тоже хороша! Бедняжка Мейбл вынуждена смотреть на этот дурацкий стриптиз!
   Однако Мейбл, сидевшая между Ральфом и Элен, вовсе не казалась расстроенной. Она даже улыбалась, и в глазах ее мелькнуло лукавое выражение, когда она проговорила:
   — Все правильно, Джи. Советую тебе прислушаться к словам нашего единственного мужчины, если не хочешь заработать варикоз.
   Недовольно фыркнув, Джи легко крутанулась на месте и выключила кипящую кастрюлю, после чего слила воду и поставила на стол вареные яйца. Элен тут же принялась рассказывать о своей близкой подруге, которая ужасно мучается с венами на ногах.
   Фанни постаралась не слушать ее и взялась за яйцо, размышляя о странном поведении Мейбл, которая, по-видимому, успела взять себя в руки и выглядела спокойнее и куда лучше вчерашнего.
   Сама Фанни долго лежала без сна, пытаясь представить, что могло так огорчить невесту. Или у нее просто сдали нервы? Не рановато ли? А может быть, здесь кроется что-то другое, посерьезнее? Может, она страстно влюблена в Ральфа, спит и видит стать его женой, но подозревает (или знает) о его интрижках и боится, что он не остепенится и после свадьбы? Неужели она подозревает, что он женится на ней из меркантильных соображений?
   Не додумав ничего до конца, потому что никаких подтверждений буйным фантазиям у нее не было, Фанни заснула. По крайней мере, она отвлеклась от других мыслей… о его власти над собой. Над ее телом, а также ее сердцем и разумом, хотя в этом она себе еще не призналась.
   Теперь же, сидя напротив него за столом, она не поднимала глаз от тарелки, но все равно знала, как он выглядит и что надел сегодня. Синие джинсы, рубашка с длинными рукавами, широкий кожаный пояс с металлической пряжкой…
   Фанни кашлянула, едва не подавившись горячим тостом. Она не понимала себя. Не понимала, что на нее нашло и чем ей это грозит. Впрочем… Если по правде, все она знала. И то, что она знала, ей не нравилось. Жаль, что она не передоверила эту свадьбу своей помощнице. Джейн справилась бы не хуже.
   В конце концов Элен закончила рассказ о своей подруге и ее болезнях, и в кухню впорхнула Полли в немыслимо коротких шортах и вполне приличной рубашке, если бы она застегнула хотя бы половину пуговиц. Обстановка несколько разрядилась,
   — Сегодня небольшой туман с утра, но вроде к обеду погода обещает разгуляться. — Она уселась за стол рядом с Джизеллой, которая только что поставила тарелку для себя, и налила в две кружки горячего дымящегося чая. — Клифф приехал. Он похож на медведя, которого разбудили посреди зимы. И я обещала отнести ему чашку чая.
   — Сиди. Я отнесу. — Мейбл выскочила из-за стола. — Пей чай, Пол.
   Она схватила одну из кружек, и щеки у нее мгновенно порозовели. Свободной рукой она машинально убрала волосы за ухо.
   — Пожалуйста, не забудьте, что у нас сегодня очень много дел, — торопливо проговорила Фанни, боясь потерять еще один день.
   — Что? — Мейбл была уже возле двери, которая вела во двор и к конюшне. Нахмурившись, она оглянулась, но тотчас ее лицо осветила улыбка, необыкновенно преобразившая ее. — Ну, конечно же, не забуду. Обещаю вернуться через десять минут. Встретимся в гости ной. — И она исчезла.
   Ральф перевел прищуренный взгляд на Фанни.
   — Позавтракали?
   Фанни кивнула, пряча от него глаза.
   — Тогда позвольте мне проводить вас в кабинет.
   Она неохотно поднялась, жалея, что не может отказаться. Вот бы сказать «спасибо, меня проводит кто-нибудь еще», но это совершенно невозможно. Конечно, он легкомысленный, но ведь и очень проницательный, первоклассный юрист, и если сейчас отказаться от его предложения, он сразу все поймет. А ей не перенести унижения, если он узнает о ее постыдной тайне.
   Кабинет Ральфа, обшитый деревянным панелями, кабинет мужчины, был оазисом мира и покоя. Должен был бы быть таким, мыс. ленно поправила себя Фанни, вздрогнув всем телом, когда он небрежно взял ее под локоть и повел к столу, на котором стояла машинка и телефон.
   — Здесь машинка механическая. — Большой стол красного дерева был завален деловыми бумагами и папками. — Или, если это вам удобнее, используйте электрическую в конторе. Клифф возражать не будет. Он ею не пользуется совсем. Как земельный агент он выше всяких похвал, но за столом, увы, работать не любит. Придется пойти ему навстречу и нанять для него секретаршу.
   Фанни старательно следила за своим дыханием. Она ничего не видела из-за выступивших на глазах слез. С ним так легко, так хорошо, так свободно, и ему ничего не стоит обсуждать свои домашние дела с совершенно незнакомым человеком…
   Неужели он в самом деле такое чудовище, каким она хотела его представить вчера вечером? Неужели он действительно такой беспринципный циник, каким она его себе вообразила, и готов жениться на Мейбл только потому, что жена подарит ему еще одно поместье?
   К счастью, он отпустил ее руку, чтобы посмотреть на часы, и Фанни опять вся задрожала, не чувствуя больше его теплой ладони.
   Ральф прищурился и внимательно посмотрел ей в глаза за стеклами очков, стараясь проникнуть в ее мысли, потом перевел взгляда полуоткрытые губы и вновь вопросительно заглянул в глаза. Фанни торопливо отвернулась. Она услыхала, как он вздохнул, а потом до нее донеслись его слова:
   — Я собираюсь сегодня на службу, а вечером у меня деловой обед. Я могу быть вам еще чем-нибудь полезен?
   Он больше не хмурился. Его лицо стало безразличным, чужим, непроницаемым. Словно это не он только что пытался вывернуть наизнанку ее душу. Фанни едва не закричала: «Нет! Какая от вас польза? Вы мне не нужны! Совсем не нужны!» Она ощутила, будто непомерная тяжесть упала с ее плеч, когда услышала, что его весь день не будет дома. А к вечеру, если ей повезет, она и сама отправится домой…
   Однако радость ее была недолгой, потому что уже в следующее мгновение Фанни ощутила ужасающую пустоту в душе и страшное разочарование. Словно она что-то потеряла. Или кого-то.
   Дура! — мысленно накинулась она на себя. Но вслух кротко произнесла:
   — Нет, мистер Кейхел, спасибо.
   Не помня себя от отчаяния, она смотрела, как его брови насмешливо поползли вверх.
   — Вы уверены, Фанни? — переспросил он с насмешливой улыбкой. — Тогда до свидания.
   Ральф закрыл дверь, не обращая никакого внимания на ее расстроенный дурацкий вид. Сейчас ей только его свадьбой заниматься! Однако ведь именно за это ей заплатили кругленькую сумму. Что ж, она профессионал и справится со своей работой, чего бы ей это ни стоило. Надо забыть обо всем, совсем забыть, и тем более забыть о его власти над ее душой и телом!.. Несчастная дурочка, как ты это сделаешь?
   Мейбл, как и обещала, ждала Фанни в гостиной, удобно устроившись на диване. Фанни медлила. Блокнот уже был у нее в руке, папка — под мышкой. Она вдруг почувствовала себя ужасно виноватой. Девушка показалась ей такой хрупкой, а ее улыбка такой доверчивой, что Фанни стало стыдно. Что бы та подумала, если б узнала, что устроительница свадебной церемонии тайно соблазняет ее жениха? Нет, это невыносимо!..
   Фанни взяла себя в руки и, приняв деловой вид, быстрым шагом вошла в комнату.
   — Мистер Кейхел дал мне список его гостей. Может быть, я могу получить и ваш тоже?
   Она улыбалась холодно, вежливо, как это принято в ее профессии, но улыбка сползла с ее лица, едва Мейбл равнодушно пожала плечами.
   — Конечно.
   Фанни вновь улыбнулась, села на диван напротив и открыла блокнот, держа авторучку наготове. Ей было хорошо известно, как тяжело плыть против течения несколько часов без остановки, но все когда-то заканчивается. Общими усилиями они составили список из ста пятидесяти человек.
   — Прием я организую, — сообщила Фанни, — приглашения отпечатаю и разошлю.
   С цветами тоже проблем не возникнет. Я так же позабочусь о меню, фотографиях и машинах. Какой оркестр вы предпочитаете? Может быть, струнный квартет? Вы ваших гостей знаете лучше меня, я ведь с ними не знакома.
   — Спросите Ральфа. — Мейбл пожала плечами, потом тяжело вздохнула. — Знаете, я вам завидую… У вас свой бизнес, настоящая работа. Наверное, она приносит вам истинное удовлетворение.
   Мейбл то мяла в руках полу своей блузки навыпуск, то разглаживала на ней невидимые складки. Она казалась расстроенной, взвинченной и все время уходила от разговора о предстоящих свадебных торжествах.
   Фанни внимательно наблюдала за ней, закусив нижнюю губу. Сколько она помнила, еще ни одна невеста так себя не вела с ней.
   — Понимаете, я закончила курсы секретарей-референтов, — продолжала рассказывать Мейбл. — У меня хорошо получалось, и я даже думала, что смогу чего-нибудь добиться в жизни. А потом все пошло кувырком. Папа заболел. Мама совершенно потерялась, мне пришлось сидеть дома. Потом, когда папа умер, я стала нужна ей еще больше. А там и отец Ральфа умер, и вот… — Ее глаза неожиданно наполнились слезами, и она часто-часто заморгала. — Ну, мы решили пожениться. Вот и все. Вся моя учеба пошла коту под хвост.