Страница:
В донесениях 255-й дивизии говорится о большом количестве пленных, захваченных в ходе проведения зачисток. На 28 октября 1941 года количество пленных составило 2236 человек. К 17 ноября было захвачено еще 1294 пленных. В содержащем эти цифры донесении, однако, указывается, что много красноармейцев в этом районе все еще остаются на свободе и наблюдается небольшая активность партизан. Точно так же в донесении 137-й дивизии о завершении проведения зачисток отмечается, что удалось взять в плен примерно 15 200 человек, но многие по-прежнему остаются в этом районе.
При сравнении донесений немцев о проведении зачисток с последующими донесениями о действиях и составе партизанских групп в этом районе обращает на себя внимание, что в последних особо подчеркивается присутствие в партизанских группах большого количества красноармейцев, оказавшихся в котле. Подобное положение было характерно не только для Ельни и Дорогобужа, но и для многих других районов крупномасштабных партизанских действий. Исчерпывающее объяснение этому факту не всегда можно найти в немецких документах, хотя отдельные причины создавшегося положения вполне понятны. Во-первых, немецкие части обычно выводились из района, не успев довести дело до конца. Как уже было сказано, находившиеся в тылу немецкой 4-й армии войска были выведены, а в начале декабря 255-я дивизия также была отправлена на фронт. Кавалерийская бригада СС, чьи чрезвычайно жестокие методы в любом случае делают весьма сомнительным ценность ее участия, также получила другое задание.
Сама тактика немцев в кампании 1941 года во многом способствовала росту партизанского движения. Немцы делали ставку на использование бронетанковых частей, бравших в клещи и отрезавших крупные силы Красной армии, которые затем предстояло уничтожать силами немецких пехотных частей. Это, естественно, приводило к тому, что немцы наступали вдоль дорог, по относительно сухой почве и через лишенные лесов районы. В результате этого попадавшие в окружение красноармейцы стремились к сосредоточению в районах, находящихся в стороне от дорог, в болотистых местах и лесных массивах. Такие районы представляли собой не только хорошие укрытия для тех, кто стремился спрятаться, но и существенно затрудняли подходы тем, кто стремился очистить район. Таким образом, отрезанных от своих частей красноармейцев буквально вынуждали находиться в условиях, практически идеально подходящих для партизанской войны, – часто в этих же местах находились и бежавшие сюда еще до немецкого наступления партийные и советские чиновники, которым была поручена организация партизанских отрядов.
Немецкие части, перед которыми ставилась задача проведения зачисток этих, практически не имевших дорог, болотистых и покрытых густыми лесами районов, часто прибывали прямо с фронта – считалось, что они отведены на отдых в тыл, и в ближайшем будущем им снова предстояло отправиться на фронт. Поэтому вряд ли стоит удивляться, что в таких условиях немецкие войска не проявляли особого энтузиазма при бесконечных блужданиях по лесам и болотам, когда требовалось не только собрать красноармейцев, готовых добровольно сдаться в плен, но и проводить облавы на тех, кто старался спрятаться, то есть потенциальных партизан[6]. Донесение находившейся в Вязьме военной комендатуры об обстановке во второй половине ноября 1941 года не только весьма показательно, но и звучит пророчески: «В находящемся в ведении военной администрации районе по-прежнему ничто не указывает на формирование партизанских групп и не наблюдается активности партизан. Однако окруженный район все еще полностью не очищен от военнослужащих Красной армии, которые вместе с бежавшими военнопленными уходят в отдаленные деревни и, вероятно, попадут под влияние советской пропаганды в отношении планов на зиму. Операция 255-й пехотной дивизии не имела особого успеха, поскольку ей не удалось добраться до отдаленных деревень из-за плохого состояния имеющих снежный покров дорог; отдельные подразделения ограничились сбором в лесах трофеев, которые могут быть использованы для собственных нужд».
Отношение населения являлось еще одним фактором, несомненно способствовавшим тому, что большое количество красноармейцев могло скрываться в лесах или прятаться в деревнях. Трудно, а пожалуй, даже невозможно точно оценить существовавшее в то время отношение населения в районе Ельни и Дорогобужа к советскому режиму, немцам и партизанскому движению. Хотя этот вопрос во всем его многообразии не может быть подробно рассмотрен здесь, но о некоторых аспектах следует упомянуть. Партизаны как целенаправленное антифашистское движение, ведущее борьбу с оккупантами, были еще довольно слабы. Местное население смотрело на большинство красноармейцев, а также на партизан, передвигавшихся по одному или мелкими группами, не как на бандитов, грабивших деревни с целью добыть пропитание и одежду, а как на нуждающихся в помощи людей. Особенно ярко это проявлялось по отношению к бежавшим военнопленным, жестокое обращение с которыми немцев было известно повсеместно и являлось чрезвычайно важным фактором, удерживавшим красноармейцев от сдачи в плен[7]. Поддержка населением таких людей вовсе не означала, что оно поддерживало их именно как партизан. Об этом говорит, например, случай, типичный для людей, на которых вели охоту немцы: «Бежавший военнопленный… встретил по дороге немецкого офицера. До этого он взял с собой деревенскую девушку и предупредил ее, что, если кто-то из немецких солдат поинтересуется, кто он такой, она должна ответить, что он ее брат. Немецкий офицер остановил их, девушка сказала ему то, что посоветовал ей ее спутник, после чего офицер пошел своей дорогой».
Хотя многие представители местного населения вполне дружелюбно приняли немцев, на их отношение, несомненно, сильно повлияли проводимые немецкими солдатами крупные реквизиции. В донесении 255-й пехотной дивизии прямо говорится об этом:
«Дивизия обращает особое внимание на ту опасность, которую представляют отдельные разбросанные по району [немецкие] солдаты для поддержания дисциплины и сохранения спокойствия в этой местности.
Эти солдаты, оставленные своими подразделениями для охраны складов боеприпасов или… застрявших транспортных средств, постоянно проводят реквизиции и занимаются грабежами в деревнях, что приводит к ожесточению местного населения и вынуждает его поддерживать партизан».
Когда отправленные на фронт немецкие части покинули район Ельни и Дорогобужа, а крупных воинских контингентов им на замену прислано не было, этот район стал пристанищем для людей, чьей задачей была организация партизанских отрядов. Там находилось много отрезанных от своих частей красноармейцев, скрывавшихся в деревнях и вокруг них в стороне от основных линий коммуникаций. Достаточно было небольшой искры, чтобы разгорелся огонь партизанского движения.
Партизанское движение, октябрь-декабрь 1941 г.
Глава 2
Советский прорыв и его последствия
Формирование крупномасштабного партизанского движения
При сравнении донесений немцев о проведении зачисток с последующими донесениями о действиях и составе партизанских групп в этом районе обращает на себя внимание, что в последних особо подчеркивается присутствие в партизанских группах большого количества красноармейцев, оказавшихся в котле. Подобное положение было характерно не только для Ельни и Дорогобужа, но и для многих других районов крупномасштабных партизанских действий. Исчерпывающее объяснение этому факту не всегда можно найти в немецких документах, хотя отдельные причины создавшегося положения вполне понятны. Во-первых, немецкие части обычно выводились из района, не успев довести дело до конца. Как уже было сказано, находившиеся в тылу немецкой 4-й армии войска были выведены, а в начале декабря 255-я дивизия также была отправлена на фронт. Кавалерийская бригада СС, чьи чрезвычайно жестокие методы в любом случае делают весьма сомнительным ценность ее участия, также получила другое задание.
Сама тактика немцев в кампании 1941 года во многом способствовала росту партизанского движения. Немцы делали ставку на использование бронетанковых частей, бравших в клещи и отрезавших крупные силы Красной армии, которые затем предстояло уничтожать силами немецких пехотных частей. Это, естественно, приводило к тому, что немцы наступали вдоль дорог, по относительно сухой почве и через лишенные лесов районы. В результате этого попадавшие в окружение красноармейцы стремились к сосредоточению в районах, находящихся в стороне от дорог, в болотистых местах и лесных массивах. Такие районы представляли собой не только хорошие укрытия для тех, кто стремился спрятаться, но и существенно затрудняли подходы тем, кто стремился очистить район. Таким образом, отрезанных от своих частей красноармейцев буквально вынуждали находиться в условиях, практически идеально подходящих для партизанской войны, – часто в этих же местах находились и бежавшие сюда еще до немецкого наступления партийные и советские чиновники, которым была поручена организация партизанских отрядов.
Немецкие части, перед которыми ставилась задача проведения зачисток этих, практически не имевших дорог, болотистых и покрытых густыми лесами районов, часто прибывали прямо с фронта – считалось, что они отведены на отдых в тыл, и в ближайшем будущем им снова предстояло отправиться на фронт. Поэтому вряд ли стоит удивляться, что в таких условиях немецкие войска не проявляли особого энтузиазма при бесконечных блужданиях по лесам и болотам, когда требовалось не только собрать красноармейцев, готовых добровольно сдаться в плен, но и проводить облавы на тех, кто старался спрятаться, то есть потенциальных партизан[6]. Донесение находившейся в Вязьме военной комендатуры об обстановке во второй половине ноября 1941 года не только весьма показательно, но и звучит пророчески: «В находящемся в ведении военной администрации районе по-прежнему ничто не указывает на формирование партизанских групп и не наблюдается активности партизан. Однако окруженный район все еще полностью не очищен от военнослужащих Красной армии, которые вместе с бежавшими военнопленными уходят в отдаленные деревни и, вероятно, попадут под влияние советской пропаганды в отношении планов на зиму. Операция 255-й пехотной дивизии не имела особого успеха, поскольку ей не удалось добраться до отдаленных деревень из-за плохого состояния имеющих снежный покров дорог; отдельные подразделения ограничились сбором в лесах трофеев, которые могут быть использованы для собственных нужд».
Отношение населения являлось еще одним фактором, несомненно способствовавшим тому, что большое количество красноармейцев могло скрываться в лесах или прятаться в деревнях. Трудно, а пожалуй, даже невозможно точно оценить существовавшее в то время отношение населения в районе Ельни и Дорогобужа к советскому режиму, немцам и партизанскому движению. Хотя этот вопрос во всем его многообразии не может быть подробно рассмотрен здесь, но о некоторых аспектах следует упомянуть. Партизаны как целенаправленное антифашистское движение, ведущее борьбу с оккупантами, были еще довольно слабы. Местное население смотрело на большинство красноармейцев, а также на партизан, передвигавшихся по одному или мелкими группами, не как на бандитов, грабивших деревни с целью добыть пропитание и одежду, а как на нуждающихся в помощи людей. Особенно ярко это проявлялось по отношению к бежавшим военнопленным, жестокое обращение с которыми немцев было известно повсеместно и являлось чрезвычайно важным фактором, удерживавшим красноармейцев от сдачи в плен[7]. Поддержка населением таких людей вовсе не означала, что оно поддерживало их именно как партизан. Об этом говорит, например, случай, типичный для людей, на которых вели охоту немцы: «Бежавший военнопленный… встретил по дороге немецкого офицера. До этого он взял с собой деревенскую девушку и предупредил ее, что, если кто-то из немецких солдат поинтересуется, кто он такой, она должна ответить, что он ее брат. Немецкий офицер остановил их, девушка сказала ему то, что посоветовал ей ее спутник, после чего офицер пошел своей дорогой».
Хотя многие представители местного населения вполне дружелюбно приняли немцев, на их отношение, несомненно, сильно повлияли проводимые немецкими солдатами крупные реквизиции. В донесении 255-й пехотной дивизии прямо говорится об этом:
«Дивизия обращает особое внимание на ту опасность, которую представляют отдельные разбросанные по району [немецкие] солдаты для поддержания дисциплины и сохранения спокойствия в этой местности.
Эти солдаты, оставленные своими подразделениями для охраны складов боеприпасов или… застрявших транспортных средств, постоянно проводят реквизиции и занимаются грабежами в деревнях, что приводит к ожесточению местного населения и вынуждает его поддерживать партизан».
Когда отправленные на фронт немецкие части покинули район Ельни и Дорогобужа, а крупных воинских контингентов им на замену прислано не было, этот район стал пристанищем для людей, чьей задачей была организация партизанских отрядов. Там находилось много отрезанных от своих частей красноармейцев, скрывавшихся в деревнях и вокруг них в стороне от основных линий коммуникаций. Достаточно было небольшой искры, чтобы разгорелся огонь партизанского движения.
Партизанское движение, октябрь-декабрь 1941 г.
Уже упоминалось о приготовлениях и планах советской стороны по организации партизанского движения в районе Ельни и Дорогобужа перед немецким наступлением и в ходе его проведения. Были приведены свидетельства того, что операции по зачистке Вяземского котла, включавшего район Ельни и Дорогобужа, не увенчались успехом. Представляющим несомненный интерес является вопрос о состоянии партизанского движения в течение всего остального времени 1941 года. При исследовании этого вопроса следует учитывать два важных момента. Во-первых, проникновение советских частей в глубь немецкой линии фронта в январе 1942 года затронуло рассматриваемый регион и знаменовало собой окончание первого этапа партизанского движения. Поэтому данный этап, длившийся последние три месяца 1941 года, требует отдельного рассмотрения. Во-вторых, вполне очевидно, что существовавшие в то время потенциальные возможности для организации партизанского движения были использованы лишь частично и многие не попавшие в плен к немцам красноармейцы находились в деревнях или скрывались в течение зимы и были мобилизованы лишь в конце января, феврале и марте 1942 года. Эти неорганизованные людские ресурсы мы рассмотрим здесь лишь в плане того, насколько активное участие они принимали в партизанских действиях еще в 1941 году. Однако не всегда можно провести четкое разграничение между оказавшимися в окружении красноармейцами, периодически совершавшими набеги на деревни для добычи себе пропитания, и теми группами, чьей целью было не просто выживание, а сознательное стремление нанести урон немецкой армии.
Действия партизан в 1941 году в районе Ельни и Дорогобужа можно подразделить на два основных вида. Первый, и наиболее важный, а также сравнительно подробно документированный, представлял собой организацию партизанских групп из рассеянных по окрестностям красноармейцев и представителей местного населения. Вторым видом действий были удары по немецким линиям коммуникаций, набеги на деревни для создания запасов продовольствия и засады на мелкие группы немцев или отдельные транспортные средства.
Складывается впечатление, что наиболее успешно с функцией организаторов справлялись бывшие учителя. Существовала определенная форма организации партизан, хотя ее истинный характер не совсем ясен. Судя по тем партизанским группам, о чьих действиях стало известно немцам, они были сравнительно мелкими – от пяти до пятидесяти человек, – и каждая действовала более или менее самостоятельно. В любом случае складывается впечатление, что истребительные батальоны, которые предполагалось создавать и которые должны были играть важную роль, на самом деле не вели каких-либо заметных действий. В подробных донесениях, последовавших сразу после оккупации этого района немцами, практически не упоминается о присутствии таких подразделений[8]. Такие группы не появились и в 1942 году. По всей видимости, в этом районе они не получили должного развития.
Активность партизан в районе Ельни и Дорогобужа в ноябре 1941 года стала постепенно возрастать после того, как проведение немецкими войсками облав на красноармейцев не увенчалось успехом, особым подразделениям полиции не удалось задержать работников партийных и советских органов, а немецкие части начали выводить из этого района. В донесении тыловой немецкой дивизии действия партизан характеризовались следующим образом: «Действия партизан состоят исключительно из набегов на деревни для обеспечения себя продовольствием, зимней одеждой и строительством жилья на зиму. Нападений на транспортные средства вооруженных сил и часовых не отмечается. Отмечено несколько случаев диверсий, выразившихся в нарушении линий телефонной связи. Вместе с тем было установлено, что партизаны стремятся терроризировать русских, сотрудничающих с [немецкими] войсками, то есть членов местной вспомогательной полиции, старост и председателей колхозов. Партизаны принимают бой лишь тогда, когда подвергаются атакам или не имеют возможности избежать столкновения».
Если нападения на коллаборационистов отмечались повсеместно, то в донесениях 255-й пехотной дивизии отмечено всего несколько случаев диверсий и нападений на отдельных военнослужащих или их небольшие группы. В конце года, по всей видимости, активность партизан пошла на спад; к тому времени, согласно немецким донесениям, партизаны запаслись достаточным количеством продовольствия на зиму и удалились на «зимние квартиры».
На основании представленных здесь материалов партизанское движение в районе Ельни и Дорогобужа в последние месяцы 1941 года можно назвать лишь зарождающимся. Здесь, по всей видимости, имели место мелкие стычки, но партизанских действий, которые наносили бы крупный урон оккупантам, отмечено не было. Действия партизан не препятствовали и практически не влияли на продолжавшееся немецкое наступление, нет также указаний на то, что предпринимались попытки активизировать их действия. Однако последовавшее изменение обстановки на фронте вскоре дало о себе знать даже в самых отдаленных деревнях.
Действия партизан в 1941 году в районе Ельни и Дорогобужа можно подразделить на два основных вида. Первый, и наиболее важный, а также сравнительно подробно документированный, представлял собой организацию партизанских групп из рассеянных по окрестностям красноармейцев и представителей местного населения. Вторым видом действий были удары по немецким линиям коммуникаций, набеги на деревни для создания запасов продовольствия и засады на мелкие группы немцев или отдельные транспортные средства.
Складывается впечатление, что наиболее успешно с функцией организаторов справлялись бывшие учителя. Существовала определенная форма организации партизан, хотя ее истинный характер не совсем ясен. Судя по тем партизанским группам, о чьих действиях стало известно немцам, они были сравнительно мелкими – от пяти до пятидесяти человек, – и каждая действовала более или менее самостоятельно. В любом случае складывается впечатление, что истребительные батальоны, которые предполагалось создавать и которые должны были играть важную роль, на самом деле не вели каких-либо заметных действий. В подробных донесениях, последовавших сразу после оккупации этого района немцами, практически не упоминается о присутствии таких подразделений[8]. Такие группы не появились и в 1942 году. По всей видимости, в этом районе они не получили должного развития.
Активность партизан в районе Ельни и Дорогобужа в ноябре 1941 года стала постепенно возрастать после того, как проведение немецкими войсками облав на красноармейцев не увенчалось успехом, особым подразделениям полиции не удалось задержать работников партийных и советских органов, а немецкие части начали выводить из этого района. В донесении тыловой немецкой дивизии действия партизан характеризовались следующим образом: «Действия партизан состоят исключительно из набегов на деревни для обеспечения себя продовольствием, зимней одеждой и строительством жилья на зиму. Нападений на транспортные средства вооруженных сил и часовых не отмечается. Отмечено несколько случаев диверсий, выразившихся в нарушении линий телефонной связи. Вместе с тем было установлено, что партизаны стремятся терроризировать русских, сотрудничающих с [немецкими] войсками, то есть членов местной вспомогательной полиции, старост и председателей колхозов. Партизаны принимают бой лишь тогда, когда подвергаются атакам или не имеют возможности избежать столкновения».
Если нападения на коллаборационистов отмечались повсеместно, то в донесениях 255-й пехотной дивизии отмечено всего несколько случаев диверсий и нападений на отдельных военнослужащих или их небольшие группы. В конце года, по всей видимости, активность партизан пошла на спад; к тому времени, согласно немецким донесениям, партизаны запаслись достаточным количеством продовольствия на зиму и удалились на «зимние квартиры».
На основании представленных здесь материалов партизанское движение в районе Ельни и Дорогобужа в последние месяцы 1941 года можно назвать лишь зарождающимся. Здесь, по всей видимости, имели место мелкие стычки, но партизанских действий, которые наносили бы крупный урон оккупантам, отмечено не было. Действия партизан не препятствовали и практически не влияли на продолжавшееся немецкое наступление, нет также указаний на то, что предпринимались попытки активизировать их действия. Однако последовавшее изменение обстановки на фронте вскоре дало о себе знать даже в самых отдаленных деревнях.
Глава 2
Советский прорыв и организация крупномасштабного партизанского движения, январь-март 1942 г.
Советский прорыв и его последствия
Наступление немцев на Москву достигло своего пика 6 декабря 1941 года. Мощь атакующих немецких сил скорее была видимой, чем реальной. Большинство дивизий было обескровлено непрерывными сражениями в ходе быстрого продвижения на огромные расстояния без соответствующего обеспечения резервами. В результате, когда советская сторона нанесла ответный удар свежими силами, немцы вынуждены были начать поспешное отступление, превратившееся в беспорядочное бегство, и по мере того, как различные армии пытались отступать вдоль основных линий коммуникаций, немецкая линия фронта часто оказывалась прорванной. В январе и феврале советское наступление и отступление немцев затронуло район, являющийся предметом данного исследования.
Рис. 2. Положение на фронте в районе Ельни и Дорогобужа, декабрь 1941 г. – март 1942 г.
В середине января 1942 года южный фланг советского наступления, призванного окружить значительную часть немецкой группы армий «Центр», вклинился в район к югу от Вязьмы. При поддержке подразделений 4-го и 5-го воздушно-десантных корпусов советские войска предприняли попытку взять Вязьму, отрезать железнодорожную ветку и дорогу Вязьма – Смоленск и соединиться с северным флангом советского наступления, прорвавшего линию фронта западнее Ржева и повернувшего на юг. Помимо этих сил мелкие подразделения десантников были выброшены дальше к западу, между Вязьмой и Дорогобужем; об их действиях подробнее будет сказано ниже. Показанные на рисунке 2 удары советских войск демонстрируют в общем виде положение, существовавшее на фронте в районе Ельни и Дорогобужа с декабря 1941 по март 1942 года.
В конце января и в течение всего февраля немецкие войска вели тяжелые бои с целью сохранения линии фронта, и в конце концов им удалось остановить советское наступление, не позволив ему добиться поставленных целей. Бреши, образовавшиеся на линии фронта в результате прорывов советских войск южнее и севернее Юхнова и между Юхновом и Сухиничами, были ликвидированы, и советские войска, остававшиеся к западу от новой линии фронта, оказались отрезанными. В северо-восточной части котла находилась 33-я армия, а в центре и на юге – 4-й воздушно-десантный корпус и 1-й гвардейский кавалерийский корпус.
Сложившееся в результате этого положение в общих чертах представлено на рисунке 2. Однако не следует забывать, что, за исключением изображенных на схеме стабильных участков фронта, четкой и непрерывной линии фронта не существовало. В обширном районе в тылу у немцев, наводненном партизанами, подразделениями десантников и другими частями регулярной армии[9], сложилось крайне запутанное положение, в частности, немцы, не имевшие поначалу достаточных сил для действий в образовавшемся котле, испытывали большие трудности.
Последствия этих событий крайне важны для понимания отношения населения. Вера в превосходящую мощь немецкой армии и неминуемое крушение советского режима исчезла. Каковы бы ни были чаяния народа, люди теперь повсеместно ожидали возвращения советской власти. Начальник тыла 4-й армии немцев сообщал: «Положение в тылу армии претерпело коренное изменение. Район можно было считать полностью усмиренным и лишенным партизан; пока мы добивались побед, население было полностью на нашей стороне. Теперь русское население больше не верит в нашу мощь. Они видят, что с нами происходит, а о том, чего они не видят, они узнают благодаря прекрасно организованной сети советских агентов».
И еще: «Русское население больше не верит в мощь наших вооруженных сил. Оно стало свидетелем отступления наших войск и видит, что мы больше не хозяева положения в тылу». О последствиях этого прямо говорится в донесениях того же командования: «В настоящее время партизанам намного легче, чем прошлым летом, находить сторонников, переманивать на свою сторону колеблющихся и вынуждать тех, кто опасается возвращения большевиков, поддерживать их».
Хотя в представленных документах нет прямых указаний на это, изменения в настроениях населения, вызванные положением на фронте, по всей видимости, имели прямое отношение к советским успехам по призыву партизан в 1942 году. Этот фактор был особенно важен для бывших красноармейцев, скрывавшихся в течение зимы. Вероятно, они опасались привлечения к ответственности за дезертирство в случае отказа присоединиться к партизанам.
В середине января 1942 года южный фланг советского наступления, призванного окружить значительную часть немецкой группы армий «Центр», вклинился в район к югу от Вязьмы. При поддержке подразделений 4-го и 5-го воздушно-десантных корпусов советские войска предприняли попытку взять Вязьму, отрезать железнодорожную ветку и дорогу Вязьма – Смоленск и соединиться с северным флангом советского наступления, прорвавшего линию фронта западнее Ржева и повернувшего на юг. Помимо этих сил мелкие подразделения десантников были выброшены дальше к западу, между Вязьмой и Дорогобужем; об их действиях подробнее будет сказано ниже. Показанные на рисунке 2 удары советских войск демонстрируют в общем виде положение, существовавшее на фронте в районе Ельни и Дорогобужа с декабря 1941 по март 1942 года.
В конце января и в течение всего февраля немецкие войска вели тяжелые бои с целью сохранения линии фронта, и в конце концов им удалось остановить советское наступление, не позволив ему добиться поставленных целей. Бреши, образовавшиеся на линии фронта в результате прорывов советских войск южнее и севернее Юхнова и между Юхновом и Сухиничами, были ликвидированы, и советские войска, остававшиеся к западу от новой линии фронта, оказались отрезанными. В северо-восточной части котла находилась 33-я армия, а в центре и на юге – 4-й воздушно-десантный корпус и 1-й гвардейский кавалерийский корпус.
Сложившееся в результате этого положение в общих чертах представлено на рисунке 2. Однако не следует забывать, что, за исключением изображенных на схеме стабильных участков фронта, четкой и непрерывной линии фронта не существовало. В обширном районе в тылу у немцев, наводненном партизанами, подразделениями десантников и другими частями регулярной армии[9], сложилось крайне запутанное положение, в частности, немцы, не имевшие поначалу достаточных сил для действий в образовавшемся котле, испытывали большие трудности.
Последствия этих событий крайне важны для понимания отношения населения. Вера в превосходящую мощь немецкой армии и неминуемое крушение советского режима исчезла. Каковы бы ни были чаяния народа, люди теперь повсеместно ожидали возвращения советской власти. Начальник тыла 4-й армии немцев сообщал: «Положение в тылу армии претерпело коренное изменение. Район можно было считать полностью усмиренным и лишенным партизан; пока мы добивались побед, население было полностью на нашей стороне. Теперь русское население больше не верит в нашу мощь. Они видят, что с нами происходит, а о том, чего они не видят, они узнают благодаря прекрасно организованной сети советских агентов».
И еще: «Русское население больше не верит в мощь наших вооруженных сил. Оно стало свидетелем отступления наших войск и видит, что мы больше не хозяева положения в тылу». О последствиях этого прямо говорится в донесениях того же командования: «В настоящее время партизанам намного легче, чем прошлым летом, находить сторонников, переманивать на свою сторону колеблющихся и вынуждать тех, кто опасается возвращения большевиков, поддерживать их».
Хотя в представленных документах нет прямых указаний на это, изменения в настроениях населения, вызванные положением на фронте, по всей видимости, имели прямое отношение к советским успехам по призыву партизан в 1942 году. Этот фактор был особенно важен для бывших красноармейцев, скрывавшихся в течение зимы. Вероятно, они опасались привлечения к ответственности за дезертирство в случае отказа присоединиться к партизанам.
Формирование крупномасштабного партизанского движения
В конце января 1942 года в Дорогобуже был создан штаб, осуществлявший руководство партизанским движением по всей округе. Вначале штаб действовал под руководством местных партийных работников, но большую часть времени его начальником являлся генерал П. Белов, командир 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, или назначенный им офицер. Во второй половине января, феврале и марте 1942 года, очевидно по поступавшим из Дорогобужа приказам, прилагаются усилия к созданию крупного партизанского движения. Хотя копий выпущенных в то время приказов обнаружено не было, не приходится сомневаться, что поступали директивы формировать партизанские отряды из красноармейцев и местного населения. Политрук партизанского отряда под командованием Афанасьева сообщал: «В феврале командир отряда Афанасьев сделал доклад о действиях и положении отряда на совещании у генерала Белова в Дорогобуже. От генерала Белова им был получен приказ о мобилизации в его районе мужского населения и отправке в Дорогобуж тех, кто уже находился на службе [в Красной армии], в особенности красноармейцев младших возрастных групп. Этих людей следовало направлять [в Дорогобуж] с их оружием – винтовками и автоматами. Оттуда этих людей должны были отправлять самолетами в части Красной армии. Аэродром, куда приземляются самолеты, находится в двух километрах к югу от Дорогобужа. Один раз в неделю прилетал самолет и забирал 20 человек. Помимо того, эти же самолеты доставляли специально подготовленных военнослужащих, в частности тех, кто должен был занимать руководящие должности [командиров]. До настоящего момента [11 марта 1942 г.] таких людей в отряде Афанасьева не появилось».
Хотя других свидетельств о вывозе по воздуху людей в Красную армию из этого района нет, существует много материалов, свидетельствующих об организации партизанских отрядов парашютистами, а также о призыве мужчин из местного населения и оказавшихся в окружении красноармейцев. Многих из них отправляли в Дорогобуж для обучения, а также для направления в регулярные части или партизанские отряды.
О стимуле, который получила организация партизанских групп с прибытием парашютистов, неоднократно упоминалось в донесениях начальника тыла 4-й армии немцев:
«Эти хорошо подготовленные силы партизанского движения постоянно получают подкрепления за счет парашютистов, выбрасываемых в настоящее время в районы со стабилизировавшейся ситуацией, где они организуют партизанское движение, проводят занятия по военной подготовке местного населения и обеспечивают его оружием.
В последние недели отмечен существенный рост партизанского движения, прежде всего в результате доставки самолетами комиссаров и офицеров Красной армии, но также благодаря сбрасываемым пропагандистским листовкам, и не в последнюю очередь в результате реквизиции скота, лошадей и сена [немцами]. Комиссары стремятся организовать массовое народное движение, и энтузиазм широких слоев сельского населения по вступлению в ряды партизан усиливается».
Даже в более поздних по времени донесениях подчеркивалось: «За последние недели в тылу армии партизанское движение приобрело огромный размах, прежде всего в результате заброски комиссаров и офицеров Красной армии, а также благодаря пропагандистским листовкам противника, и не в последнюю очередь за счет подстрекательства и осуществления призыва, проводимого разведывательной сетью противника».
Донесения из отдельных населенных пунктов в районе Ельни и Дорогобужа подтверждают правильность приведенных выше оценок. Два дезертира из партизанского отряда, дислоцированного неподалеку от деревни Павловки, расположенной юго-западнее Ельни, сообщали: «[Партизанское] движение было организовано русскими парашютистами, которые сначала призвали на службу находившихся в этом районе попавших в окружение красноармейцев, а затем всех остальных способных носить оружие». Дезертир из окрестностей Ельни сообщал о двух других населенных пунктах, расположенных неподалеку от этого города: «В деревнях Мутище и Федоровка в партизанских отрядах руководящие должности занимают партийные работники, сброшенные в феврале на парашютах и организовавшие партизанскую войну». Донесение о событиях, происходивших в одной из деревень, расположенных к юго-западу от Дорогобужа, рисует аналогичную картину: «Все изменилось, когда парашютно-десантные подразделения большевиков высадились в тылу немецкой армии и начали восстанавливать советскую власть. Сначала на службу были призваны рассеянные по деревням красноармейцы, оторванные от своих частей после сражения за Вязьму, а также раненные в этом сражении. Затем был объявлен призыв и проведена мобилизация мужчин 1923 года рождения, которые не были призваны осенью [1941 года]».
Несомненный интерес представляет приведенное ниже донесение об одном из организаторов партизанского движения, который был доставлен самолетом: «Панов по профессии был агрономом… Он являлся старым коммунистом. Когда в июне 1941 года началась война, он на машине вместе с несколькими помощниками приехал из Ельни в Вязьму. Там он долго не задерживался и, когда приблизились немецкие войска, на этой же машине отправился в Москву. В Москве он явился в НКВД. Он получил приказ быть готовым к выполнению задания и ждать дальнейших распоряжений. До февраля 1942 года он вместе со своей семьей находился в небольшом городке на Волге, а затем неожиданно был вызван в Москву в НКВД. Там он и еще один ответственный партийный работник в течение 40 дней проходили специальную подготовку и изучали методы шпионажа и проведения диверсий. В середине марта 1942 года он вместе с другими партизанскими командирами самолетом был доставлен в Дорогобуж… как раз в то время, когда туда прорвались русские войска под командованием Белова. Из Дорогобужа Панов впоследствии получал приказы об организации партизанских групп в Ельнинском районе. Это задание не представляло особого труда для Панова, поскольку он с юности проживал в Ельнинском районе, а затем работал там агрономом. Местные условия были ему хорошо знакомы. По его собственному признанию, Панову удалось организовать партизанские группы в ряде мест, расположенных к северу от железнодорожной ветки Смоленск-Спас-Деменск»[10].
В то время многие партизанские отряды были организованы по приказам людей, являвшихся командирами мелких партизанских групп, которые тайно существовали здесь в предыдущие месяцы. Другие отряды организовывались специально направленными сюда людьми. Это можно проиллюстрировать рядом примеров. Политрук, чьи слова приводились выше, сообщил следующие подробности об организации партизанского отряда под командованием Афанасьева:
Хотя других свидетельств о вывозе по воздуху людей в Красную армию из этого района нет, существует много материалов, свидетельствующих об организации партизанских отрядов парашютистами, а также о призыве мужчин из местного населения и оказавшихся в окружении красноармейцев. Многих из них отправляли в Дорогобуж для обучения, а также для направления в регулярные части или партизанские отряды.
О стимуле, который получила организация партизанских групп с прибытием парашютистов, неоднократно упоминалось в донесениях начальника тыла 4-й армии немцев:
«Эти хорошо подготовленные силы партизанского движения постоянно получают подкрепления за счет парашютистов, выбрасываемых в настоящее время в районы со стабилизировавшейся ситуацией, где они организуют партизанское движение, проводят занятия по военной подготовке местного населения и обеспечивают его оружием.
В последние недели отмечен существенный рост партизанского движения, прежде всего в результате доставки самолетами комиссаров и офицеров Красной армии, но также благодаря сбрасываемым пропагандистским листовкам, и не в последнюю очередь в результате реквизиции скота, лошадей и сена [немцами]. Комиссары стремятся организовать массовое народное движение, и энтузиазм широких слоев сельского населения по вступлению в ряды партизан усиливается».
Даже в более поздних по времени донесениях подчеркивалось: «За последние недели в тылу армии партизанское движение приобрело огромный размах, прежде всего в результате заброски комиссаров и офицеров Красной армии, а также благодаря пропагандистским листовкам противника, и не в последнюю очередь за счет подстрекательства и осуществления призыва, проводимого разведывательной сетью противника».
Донесения из отдельных населенных пунктов в районе Ельни и Дорогобужа подтверждают правильность приведенных выше оценок. Два дезертира из партизанского отряда, дислоцированного неподалеку от деревни Павловки, расположенной юго-западнее Ельни, сообщали: «[Партизанское] движение было организовано русскими парашютистами, которые сначала призвали на службу находившихся в этом районе попавших в окружение красноармейцев, а затем всех остальных способных носить оружие». Дезертир из окрестностей Ельни сообщал о двух других населенных пунктах, расположенных неподалеку от этого города: «В деревнях Мутище и Федоровка в партизанских отрядах руководящие должности занимают партийные работники, сброшенные в феврале на парашютах и организовавшие партизанскую войну». Донесение о событиях, происходивших в одной из деревень, расположенных к юго-западу от Дорогобужа, рисует аналогичную картину: «Все изменилось, когда парашютно-десантные подразделения большевиков высадились в тылу немецкой армии и начали восстанавливать советскую власть. Сначала на службу были призваны рассеянные по деревням красноармейцы, оторванные от своих частей после сражения за Вязьму, а также раненные в этом сражении. Затем был объявлен призыв и проведена мобилизация мужчин 1923 года рождения, которые не были призваны осенью [1941 года]».
Несомненный интерес представляет приведенное ниже донесение об одном из организаторов партизанского движения, который был доставлен самолетом: «Панов по профессии был агрономом… Он являлся старым коммунистом. Когда в июне 1941 года началась война, он на машине вместе с несколькими помощниками приехал из Ельни в Вязьму. Там он долго не задерживался и, когда приблизились немецкие войска, на этой же машине отправился в Москву. В Москве он явился в НКВД. Он получил приказ быть готовым к выполнению задания и ждать дальнейших распоряжений. До февраля 1942 года он вместе со своей семьей находился в небольшом городке на Волге, а затем неожиданно был вызван в Москву в НКВД. Там он и еще один ответственный партийный работник в течение 40 дней проходили специальную подготовку и изучали методы шпионажа и проведения диверсий. В середине марта 1942 года он вместе с другими партизанскими командирами самолетом был доставлен в Дорогобуж… как раз в то время, когда туда прорвались русские войска под командованием Белова. Из Дорогобужа Панов впоследствии получал приказы об организации партизанских групп в Ельнинском районе. Это задание не представляло особого труда для Панова, поскольку он с юности проживал в Ельнинском районе, а затем работал там агрономом. Местные условия были ему хорошо знакомы. По его собственному признанию, Панову удалось организовать партизанские группы в ряде мест, расположенных к северу от железнодорожной ветки Смоленск-Спас-Деменск»[10].
В то время многие партизанские отряды были организованы по приказам людей, являвшихся командирами мелких партизанских групп, которые тайно существовали здесь в предыдущие месяцы. Другие отряды организовывались специально направленными сюда людьми. Это можно проиллюстрировать рядом примеров. Политрук, чьи слова приводились выше, сообщил следующие подробности об организации партизанского отряда под командованием Афанасьева: