Джонс Диана Уинн. Год грифона

   — Это не беда, — ответила Клавдия, чистя шестой апельсин. — Знаешь, Эльда, мне так нравятся апельсины! Даже у Тита их столько не бывает. Так вот, мы ведь можем рассчитать, когда они сюда доберутся. Фелим, сколько времени у тебя ушло на дорогу?
   Фелим улыбнулся. Окружавшее его сияние постепенно угасало, но уверенность юноши, казалось, росла по мере того, как оно затухало.
   — Почти три недели. Но у меня был плохой конь, и ехал я окольными тропами, стараясь остаться незамеченным. А ассасины поедут на хороших лошадях по большой дороге. Ну, положим, неделя.
   — Неделя с тех пор, как в Эмиратах получили письмо из университета… Эльда, а когда твой отец получил письмо?
   — Он не говорил, — ответила Эльда. — Но если письмо отправили с одним из его разумных голубей, то отсюда до Деркхольма такой голубь долетает за полдня, а до Эмиратов — дня за полтора-два.
   — Допустим, письмо отправили в первый день семестра, — принялась считать Ольга. — Значит, всего дней восемь-девять: полтора-два на голубя и семь на дорогу ассасинам. Скорее всего, они явятся послезавтра. Но тут достаточно заклятий, чтобы их хватило на несколько суток, начиная с завтрашнего дня. Идет?
   — Да, но при этом большую часть лучше все же назначить на послезавтра, — сказала Клавдия. — Так и сделаем.
   — Ну что ж, за работу! — вскочил Рёскин. На этот раз и сам Фелим смог поучаствовать.
   Они поделили книги между собой, на каждого — по шесть, и все принялись работать над ними, каждый — на свой лад. Фелим трудился медленно, время от времени расплываясь в кровожадной улыбке. Для своих заклятий он то и дело пускал в ход нож и вилку из Эльдиного столового прибора. Рёскин работал методично, используя полоски апельсиновой кожуры и непрерывно что-то бормоча себе под нос. Время от времени он обращался к «Алой книге Костамары» и применял какие-то из приведенных там советов. Эльда с Ольгой взялись за работу не сразу — они сперва отобрали нужные заклятия, время от времени произнося что-нибудь вроде: «Нет-нет, терпеть не могу слизи!» или «А-а, вот это хитро придумано!» А решив, что именно они будут делать, они работали очень быстро. Делали они при этом абсолютно разные вещи, судя по тому, что Ольга накрошила целую груду желтого мела, а Эльда выложила замысловатые узоры из апельсиновой кожуры. Лукин действовал стремительнее всех: пролистывал книгу за книгой, выкладывал узоры из крошек или апельсиновых зернышек, вязал узелки на нитках, выдранных из Эльдиных занавесок, или просто что-то шептал. Клавдия же, напротив, оказалась самой медлительной. Для начала она некоторое время сидела с закрытыми глазами — видимо, решала, что делать, — потом открывала книгу, долго и напряженно размышляла над тем, что там написано, и наконец, много минут спустя, выдергивала у себя волосок или аккуратно соскребала немного пыли с ковра. Один раз она вышла на улицу, сорвала травинку и спалила ее на зажигалке Рёскина, потом подошла к двери и сдула пепел наружу.
   Всем им время от времени попадались заклинания, которые явно не срабатывали. При попытке пустить их в ход тут же наваливалась вязкая тяжесть, как будто вся вселенная сопротивлялась тому, что они пытались сделать. Но никого это особенно не тревожило. Молодые маги просто тут же переходили к следующему заклятию. Всего они использовали по меньшей мере шесть десятков заклятий. К тому времени как зазвонил колокол столовой, созывая к ужину, Эльдин концертный зал был изрядно разукрашен странными узорами вперемежку с книгами, а все шестеро окончательно выдохлись.
   — Будешь тут ходить — гляди под ноги! — предупредил Лукин Эльду.
   — Ну, так ведь это всего на несколько дней! — беспечно сказала Эльда. — Я оставлю записку уборщицам, чтобы они тут не подметали. Главное, чтобы с Фелимом ничего не случилось.
   — Спасибо вам! — сказал Фелим. — Я вам чрезвычайно признателен.

Глава 4

   Большую часть ночи Рёскин провел за чтением «Алой книги Костамары»: сперва в буфете с кружкой пива, потом, когда его наконец выставили из буфета, у себя в комнате. Дочитав ее, он заснул, но поутру ни свет ни заря постучался к Эльде: он пришел за остальными книгами.
   — О боги всеблагие! — простонала Эльда, когда к громкому стуку в дверь присоединился зычный и настойчивый голос Рёскина. — Ну ладно, ладно, сейчас иду!
   Эльда спрыгнула со своей эстрады, но в последний момент вспомнила, что весь пол выложен магическими узорами. «Вот как хорошо быть грифоном!» — подумала она и расправила крылья. Юная грифонша полетела к двери. Со сна она не заметила, что ветер от ее крыльев исказил очертания некоторых узоров. Дверь тем временем содрогалась от ударов.
   — Послушай, Рёскин, — сказала Эльда, отпирая ее, — ты, пожалуйста, не забывай, что я могу тебя растерзать, если мне захочется. А мне уже почти хочется.
   — Мне нужна «Циклина о тропизме», — сказал Рёскин. — Срочно. Понимаешь, это все равно что запой. Кстати, заберу и остальные книги тоже, раз уж зашел.
   — Да пожалуйста, хоть все забирай! — сердито сказала Эльда и отступила в сторону, освобождая ему проход.
   Рёскин нырнул в зал, ловко лавируя между разложенными на полу магическими узорами, и схватил свою «Циклину».
   — Кстати, хочешь почитать «Алую книгу Костамары»? — спросил он, собирая остальное. — Там множество ценнейших советов по части магии. Я могу принести ее тебе сегодня, но потом снова заберу — я хочу перечитать ее еще разок, прежде чем сдать обратно в библиотеку.
   Нельзя сказать, чтобы Эльда была без ума от этой «Алой Книги» — хотя она тут же вспомнила, что и сама воспользовалась одним из ее советов. Но сейчас грифонша была такая сонная, что спорить совершенно не хотелось.
   — Ну ла-адно. Принеси ее мне на утреннюю лекцию Вермахта. А теперь убирайся, я хочу еще поспать.
   Рёскин ухмыльнулся и удалился, напоминая собой приземистый книжный шкаф на коротких кривых ножках. Эльда захлопнула дверь и полетела обратно в постель. Но тут она обнаружила, что проснулась ровно настолько, чтобы не суметь заснуть снова. Грифонша немного полежала на брюхе, сердито размышляя о том, какой же бардак царит у нее в комнате. Вскоре она обнаружила, что прикидывает, долго ли еще до завтрака, а вслед за этим подумала о том, как хорошо, что у нее еще остались апельсины. После этого ничего не оставалось, как встать и съесть апельсин. Потом Эльда решила, что, раз уж все равно делать нечего, надо попытаться отскрести от ковра хотя бы часть из девяноста девяти лужиц воска. Грифоньи когти очень неплохо приспособлены для такой работы, но у нее все равно ушло на это больше получаса. Однако до завтрака оставалась еще уйма времени. Эльда пошла бродить между магическими узорами, собирая оставшиеся сорок с лишним книг из библиотеки. И, между прочим, обнаружила Поликантову «Философию магии». Рёскин ее забыл, потому что на вид она ничем не отличалась от других, более доступных книг.
   — Во, кстати! — сказала Эльда. — Папа ведь все равно говорил, чтобы я ее почитала…
   Она взлетела обратно на постель и принялась читать.
   Это было совсем не то, что она ожидала увидеть, хотя Эльда сразу поняла, отчего эта книга нравится ее отцу. Поликант имел привычку сводить вместе идеи, которые по сути своей не имели ничего общего, и оборачивать дело таким образом, что они все-таки смыкались. Эльда подумала, что Дерк поступил примерно так же, когда соединил орла и льва, чтобы создать грифона. На ее взгляд, Поликант делал это несколько натянуто. Но он то и дело задавал вопросы. И все эти вопросы заставляли Эльду говорить себе: «А я бы этот вопрос поставила совершенно иначе!» или «Ну, дело же не в этом — ему следовало бы спросить вот о чем…» Через некоторое время она поневоле задумалась: быть может, Поликант нарочно задает не те вопросы, чтобы вынудить читателя пуститься на поиски нужных? И тут Эльда поняла, что попалась. Она осознала, что избрала для изучения самый интересный предмет на свете. Эльда читала, читала, читала… Она даже едва не опоздала на завтрак — ей непременно хотелось дочитать пятую главу.
   Юная грифонша не спеша направилась в столовую. Она чувствовала себя несколько рассеянной и в то же время необычайно внимательной и возбужденной: ей казалось, будто ее разум раскрылся, точно зонтик — даже не один, а целая вешалка зонтиков, причем некоторые из них вывернулись наизнанку.
   — В чем дело, Эльда? — спросил Фелим, глядя, как топорщатся ее крылья и хохолок и как дергается ее хвост.
   — Да так, — ответила она. — Я просто читала Поликанта…
   — И как, понравилось? — спросил Лукин.
   — Ну, в общем, да, но дело даже не в этом. Я просто не могла оторваться, — призналась Эльда.
   Ее товарищи смотрели на выгнутую шею и сверкающие глаза грифонши с благоговейным трепетом.
   — А можно, я потом почитаю? — вежливо осведомился Фелим.
   — Обязательно! — воскликнула Эльда. — Вы все должны это прочесть! Даже ты, — сказала она Рёскину.
   Тот поднял голову от «Циклины», посмотрел на грифоншу невидящим взором, что-то буркнул и снова уткнулся в книжку.
   Позавтракав, Эльда побежала к себе — она хотела еще немного почитать Поликанта, прежде чем идти на лекцию к Вермахту. Она даже не остановилась, чтобы проводить взглядом Коркорана, который бежал в свою лунную лабораторию. Так только, взглянула мельком и галопом поскакала к себе. Коркоран же на нее и вовсе внимания не обратил.
   Его разрисованный павлиньими перьями галстук, как обычно, развевался у него за плечом. Коркоран был озабочен. Оказалось, что спрятанный в пушечное ядро персик делается неимоверно тяжелым. Коркоран понимал, что, если он нацепит на себя столько железа, то просто не сможет передвигаться, даже несмотря на то что на Луне, согласно его расчетам, все предметы должны весить меньше.