Джонсон Сьюзен. Готовая на все

   Подняв глаза, он презрительно скривил губы.
   — Осталось надеяться, что вас скоро начнет выворачивать наизнанку и весь этот бред придет к концу.
   — Осталось надеяться, — в тон ему отозвалась она, внезапно почувствовав отвращение при виде еды. Разумеется, невозможно забеременеть после одной ночи… но когда после первого же глотка кофе ее затошнило, София готова была поверить, что слух о бесчисленных побочных отпрысках маркиза вполне справедлив.
   Завтрак проходил в молчании. Маркиз энергично жевал, София нехотя отламывала кусочки поджаренного тоста, чем наконец привлекла внимание Хью.
   — Если будешь едва клевать сухой хлеб, лишишься чувств от наслаждения, стоит мне в очередной раз тебя покрыть, — злобно прошипел он.
   — Все может быть, — безразлично отозвалась она.
   — Неужели выдержишь? — съязвил он.
   Брови женщины чуть поднялись.
   — Вам не все равно, получу я наслаждение или нет?
   Маркиз на мгновение растерялся, не зная, что ответить, и не уверенный, почему вопрос так его оскорбил.
   — Не все равно. Только не допытывайся почему, — честно признался он.
   — Просто мне кажется, что я имею право извлечь хоть какое-то удовольствие из этой гнусной ситуации.
   — Гнусной? — скептически переспросил он. — Ах, я сейчас расплачусь от жалости!
   — А вы хотели, чтобы я рассыпалась в комплиментах по поводу ваших невероятных мужских способностей? Не знала, что вы так тщеславны.
   Он вовсе не был тщеславным и попросту замолчал, удивляясь взрыву собственного негодования.
   — Сколько любовников было у тебя? — внезапно выпалил маркиз, к собственному удивлению. Но отчего-то не извинился.
   — Меньше, чем у вас. Вряд ли мой список может соперничать с вашим. Да и до вашей репутации мне далеко, — мягко заметил она.
   — И никогда не беременела?
   — Просто не посмела бы. Марко помешан на чистоте рода.
   — А твой достаточно чист?
   — Как вы грубы!
   — А вы слишком красивы.
   Слава Богу, первая вежливая реплика.
   — Хотите сказать, что так выглядят исключительно хористки и актрисы?
   — Обычно да.
   — Кому знать, как не вам.
   — Кому знать, как не мне.
   — Со стороны матери я венгерка. Их семья славится выгодными браками.
   — Понимаю. Такими, как твой. Значит, у Марко полно денег?
   — Именно это и подразумевается под выгодными браками, милорд. Вам это известно лучше, чем другим. Отец мой родом из Венеции. Его семья давно осела в Далмации, и ее мужчины по традиции много лет подряд становились посланниками двора Габсбургов в Венецианской республике. Надеюсь, это отвечает вашим. высоким требованиям?
   — Тебе, вне всякого сомнения, известно, что мои требования вовсе не столь высоки, — пренебрежительно отозвался он, снова вспомнив о ее роли в похищении. Минутное сочувствие уступило место уже привычной ненависти. — Хотя при других обстоятельствах мы могли бы неплохо позабавиться и провести в постели немало приятных мгновений, — добавил он.
   — Похоже, вы распростились со своими намерениями вести жизнь скромную и целомудренную?
   — Пришлось. Но, надеюсь, временно. Полагаю, распорядок дня, составленный твоим мужем, позволит мне выпить еще чашку кофе перед очередной случкой? — нагло осведомился он.
   — Только не слишком задерживайтесь, — медовым голоском разрешила она.
   Когда через несколько минут в зале появились стражники, маркиз встал и небрежно поклонился:
   — До встречи, мадам. На знакомой сцене.
   Самолюбие его было ненадолго удовлетворено при виде краски, залившей ее лицо и шею. Что же, хоть слабое, но утешение!
   Войдя в спальню, он повелительным жестом отделался от охранников и разделся сам, предпочитая, чтобы его не касались чужие, равнодушные руки, что он и объяснил им на прекрасном итальянском языке. Поскольку София была родом из Далмации, итальянский наверняка служил связующим мостиком между английским и их родным наречием.
   — Но у нас приказ, — объяснил старший извиняющимся тоном.
   — Видно, князь Марко привык повелевать, — сухо отозвался маркиз. — Но потрудитесь передать, когда увидитесь, что ему не жить. Я собственноручно сверну ему шею.
   Взгляды маркиза и стражника скрестились. Никто не хотел первым отвести глаза.
   — Обязательно передам, — наконец ответил стражник. — Через месяц. Вас придется связать?
   — Если хотите, чтобы я остался.
   — Я так и думал.
   И солдат мотнул головой в направлении кровати.
   На этот раз все произошло быстро и безболезненно. Солдаты ловко скрутили его и удалились, предоставив узнику ожидать появления будущей матери его младенца. К величайшему сожалению маркиза, эти несколько минут воскресили нежеланные воспоминания о вчерашнем бурном свидании. Княгиня оказалась восхитительно чувственной женщиной, с жаркой кровью и отдавалась самозабвенно и безраздельно. Ни одному распутнику не устоять перед такой!
   И хотя наряду с вольными мыслями его одолевало раздражение, Хью был достаточно рассудителен, чтобы осознать всю тщету своих усилий поддержать и без того едва тлеющий огонек ненависти, едва она встанет перед ним во всем своем обнаженном великолепии.
   Но когда в комнате появилась София, он сумел скрыть обуревавшее его смятение под маской холодного презрения.
   — Не знаю, смогу ли я на этот раз, — тихо призналась она, переступив порог. Только тревога за мать привела ее в эту комнату.
   — Но за нами наблюдают.
   — Вероятно.
   — Что-то ты не показалась мне такой уж наивной! — издевательски бросил Хью. — Может, нам потолковать о погоде? Посмотрим, сколько времени пройдет, прежде чем кто-то ворвется сюда и силой принудит нас к случке.
   — Господи, как жаль, что я не сирота!
   Она с силой сжала ручку двери, словно боясь упасть. Простое белое неглиже придавало ей вид трогательной невинности. Синий бант в растрепанных волосах слегка сбился набок, как у озорной девчонки. Интересно, как ей это удается?! Ни малейшего сходства с трепещущей, изнемогающей от страсти, чувственной вакханкой с раскрасневшимися щеками.
   — Сколько тебе лет?
   Его ворчливый голос прозвучал неприятно громко в тиши комнаты. Женщина, казалось, позабывшая, где находится, растерянно подняла глаза.
   — Сейчас? — пробормотала она, немного придя в себя. — Я ужасно стара.
   — А точнее?
   — Мне миллион лет, — просто объяснила она, глядя куда-то вдаль.
   — Мне двадцать семь.
   — Знаю. Исполнилось в марте. Я читала сведения о вас.
   — Но ты моложе, не так ли?
   — Нет, — покачала она головой. — Но все равно спасибо.
   — Хочешь, угадаю?
   — Не стоит. Это не важно. Ничто не имеет значения, — выдохнула она.
   — С тобой все в порядке? — с неожиданным участием осведомился он, но, тут же взяв себя в руки, осекся. Не хватало еще, чтобы он ей сочувствовал! И без того она смотрит на него удивленно распахнутыми глазами. Но маркиз уже угрюмо нахмурился.
   — На минуту вы показались почти человечным, — пробормотала она. — Но не волнуйтесь, я никому не скажу.
   — Собираешься простоять здесь все утро? — невесело усмехнулся маркиз, против воли желая ее. Но он слишком долго жил в мире богатых и привилегированных, чтобы позволить себе задавать любые вопросы.
   — Значит, вы готовы?
   Он не сдержал улыбки. Что за наивность!
   Белоснежные зубы блеснули на загорелом лице.
   — Подойди и увидишь, — пообещал он.
   — Задернуть шторы?
   Маркиз поспешно покачал головой, но тут же поправился:
   — Если хочешь.
   Первая маленькая уступка…
   — Простите за то, что расцарапала вам лицо, — в свою очередь извинилась она.
   — Кажется, мы способны быть вежливыми друг с другом, — усмехнулся Хью.
   — Предпочитаете разгневанных женщин?
   — Предпочитаю увидеть это неглиже на полу.
   — Пожалуйста, не нужно заигрываний! — запротестовала она, но тут же улыбнулась. — Надеюсь, я могу вас отвязать?
   — Это опасно, — ответил он с мальчишеской ухмылкой. — Но, если хочешь, разрешаю меня поцеловать.
   «Какое неотразимое обаяние, — подумала она, — даже в этом невыносимом положении!»
   Можно лишь представить, каким бы он был в более благоприятных обстоятельствах.
   — Но почему вы вообразили, будто я так уж жажду вас поцеловать? — с едва уловимым кокетством осведомилась она.
   — Это сразу видно, — обронил он, весело сверкнув темными глазами.
   — Потому что каждая женщина этого желает?
   — Каждая хорошенькая женщина. Особенно когда я с ними мил и вежлив.
   — Совсем как сейчас.
   — А ты заметила?
   Как можно было не заметить? Он излучал радость, тепло и невероятную чувственность, не говоря уже о том, что мужчины красивее она не встречала.
   — Интересно, женщины когда-нибудь говорят вам «нет»?
   — Только одна, — с ослепительной улыбкой признал он. — Именно та, которую я сейчас пытаюсь подманить ближе.
   — Чтобы не испортить своей репутации?
   — Чтобы поиметь ее, — честно признался он.
   Невыносимое желание немедленно пронзило ее. Воспоминания… самое сильное оружие…
   — Если сядешь на меня, — прошептал он, — позволю тебе кончить столько раз, сколько пожелаешь.
   — Мне не следовало бы желать такого! — беспомощно охнула она.
   — А мне не следовало быть здесь… но поскольку я уже тут и ты рядом… — Пылающий взгляд мгновенно воспламенил ее. — Почему бы не воспользоваться случаем?
   — Я должна бы отказаться…
   — Знаю. И я тоже. Невероятно странная ситуация.
   — Невероятно, — тихо согласилась она.
   — Расскажи мне подробнее с более близкого расстояния, — мягко предложил он, озарив ее улыбкой, обещавшей райское блаженство. Оттолкнувшись наконец от двери, она отдалась этой чудесной улыбке, его безупречной красоте, завораживающему притяжению гигантской возбужденной плоти. Неглиже белым облачком тянулось по светлому обюссонскому ковру. Она сама не поняла, как очутилась у кровати, охваченная непонятной, неизвестно откуда возникшей радостью.
   — Скажи мне, что так и надо, — нерешительно выдохнула она.
   — Это прекрасно, — кивнул он.
   И пусть все остальное чертовски мерзко, даже мрак и гнусность происходящего не могли затмить глубины и необычности эмоций, тянувших их друг к другу.
   — Посиди рядом со мной.
   Она послушалась и опустила ладонь на его бедро, словно нуждаясь в твердой поддержке. Словно его силы хватит на двоих.
   — Я не хочу снимать неглиже, — выдавила София.
   — Не снимай.
   — Прошлой ночью пришлось… потому что…
   — Знаю.
   — За нами могут наблюдать.
   — Как зовут старшего?
   — Григорий.
   — Григорий! Немедленно закрой все щели, черт бы тебя побрал! — скомандовал он по-итальянски. — Госпожа не желает, чтобы вы подсматривали!
   В ответ послышался скрип задвигаемых отверстий.
   — Ну вот, — довольно кивнул Хью, — теперь мы можем получше узнать друг друга.
   — Должно быть, ты ему понравился.
   — Или он не выносит твоего мужа. Судя по всему, не он единственный. Мы с Григорием поняли друг друга. — Маркиз лукаво подмигнул.
   — Но я все же не хочу снимать неглиже.
   — Думаешь, они все же оставили пару щелей?
   — Я давно привыкла не доверять никому.
   — Сколько лет ты замужем?
   — Пятнадцать.
   — Боже милосердный! Ты, должно быть, была совсем ребенком! Видно, тяжело тебе пришлось.
   — Зато Марко выплатил целое состояние. Согласно брачному контракту.
   — Я так и думал, — цинично ухмыльнулся он.
   На мгновение в ее глазах мелькнула неподдельная боль, но тут же пропала. Взгляд по-прежнему остался равнодушным.
   — Он часто бывает в отъезде.
   — Я могу защитить тебя от него.
   — Ты не понимаешь! — с отчаянием покачала она головой.
   — Покажи, как выбраться отсюда, — поспешно пробормотал он, — и я гарантирую твою безопасность.
   — Не могу. Он держит мою мать.
   Маркиз изумленно вскинул брови:
   — В заложницах?
   — Пока я не возвращусь. Беременная.
   — А потом?
   — Он ее освободит.
   Глаза Хью зловеще прищурились.
   — И ты ему веришь?
   София кивнула.
   — Иисусе! — охнул он.
   — Ну как? Теперь твоя жизнь не кажется такой уж неприятной?
   — Развяжи меня! — резко приказал он. София отняла руку и со страхом уставилась на маркиза.
   — Не смею… после вчерашней ночи.
   — Даю слово, что не попытаюсь бежать.
   Она долго, изучающе смотрела на него, решая, стоит ли ему верить. И остались ли еще в мире порядочные люди?
   — Господи, Кру… что, если ты лжешь?
   — Я не поступил бы так бесчестно с тобой… и твоей матерью.
   Его спокойные уверения немного успокоили ее. Это и еще нежность, светившаяся в глазах.
   — Мы обе пострадаем, если ты предашь нас, — тихо предупредила она.
   — Не волнуйся. Я позабочусь о тебе.
   В глазах женщины блеснули слезы. Как давно никто не заботился о ней! После смерти отца семья осталась без всякого покровительства.
   — Спасибо, — едва слышно поблагодарила она. — Но я тебе чужая.
   — Отныне не чужая, — возразил он. — Развяжи меня.
   Но когда был распутан последний узел, он приложил палец к губам, поднялся и осторожно оглядел комнату, пытаясь понять, наблюдают ли за ними.
   Сердце Софии бешено колотилось, пока маркиз обходил спальню. Сдержит ли он слово?
   Мысли ее лихорадочно метались. Она уже была не в силах различить, где страх и где радость, где желание и где тревога. И не понимала, почему продолжает сидеть, сцепив руки на коленях, дрожа, трепеща, стремясь быть рядом с ним.
   Когда он поклялся позаботиться о ней, она мгновенно и слепо поверила, словно наивная молодая девушка в порыве первой любви. Но жестокая реальность обязательно разрушит ее мечты и фантазии… особенно с таким мужем, как у нее.
   Горечь и тоска обрушились на Софию. Впереди долгие годы бесцельного существования… пустота и одиночество…
   Он шагнул к ней, и у Софии вдруг стало легче на душе. Она инстинктивно почувствовала необычайную собранность, спокойствие, присущие этому человеку. В его глазах светились тепло и доброта.
   — Похоже, мы в самом деле одни, — весело сообщил он, но, заметив ее затравленный взгляд, тут же добавил: — Я же сказал, что не уйду.
   — Но я боялась…
   Слезы снова защипали глаза. Бедняжка не смела даже надеяться!
   — Я могу вытащить отсюда нас обоих, — пообещал он, легко коснувшись ее стиснутых рук, поглаживая пальцы. Потом нагнулся и скользнул губами по щеке, словно утешая несчастное дитя. — Не стоит грустить, — пробормотал он и прижал ее к своей сильной горячей груди.
   Такого великодушия она не ожидала. Слезы хлынули бурным потоком.
   — Все будет хорошо, — уговаривал маркиз, посчитав, что она напугана и растеряна. — Мы найдем выход.
   Он старательно вытер ей глаза уголком простыни.
   — Ты… не знаешь… его… — запинаясь, выговорила она.
   Хью поддел пальцем соленую капельку.
   — Все, что тебе предстоит, — сесть в седло и погонять коня. Остальное — мое дело.
   В глазах Софии засияла робкая надежда.
   — Ты так убежден… я почти поверила.
   — Позже мы поедем на прогулку и осмотрим окрестности.
   — А моя мать?
   Холодная реальность вновь вторглась в розовые мечты.
   — У меня есть друзья в триестском консульстве. Они помогут вызволить ее.
   София немного воодушевилась.
   — Интересно, ты отвечаешь на все молитвы или только на мои?
   С ее плеч, казалось, упала невыносимая тяжесть. Впервые нашелся человек, способный совершить невозможное.
   — Только на твои, дорогая, — бесшабашно заверил он. — Проси… чего захочешь.
   Губы женщины дернулись в слабой улыбке.
   — Ты флиртуешь со мной?
   — Не знал, что по плану твоего мужа предусмотрено еще и это, — ухмыльнулся Хью. — Ты и без того обязана отдаваться мне дважды в день.
   — Как быстро ты передумал! — игриво бросила она. Глаза ее лукаво блеснули.
   — Еще бы! Перед такой приманкой устоять невозможно, — признался он хриплым шепотом.
   — С удовольствием возвращаю комплимент, но ты ведь и без того знаешь это, не так ли? По правде говоря, я на седьмом небе оттого, что муж нашел именно тебя. О, не тревожься, — поспешно заверила она, заметив, что он озадаченно нахмурился, — я заинтересована в постоянстве не более, чем ты.
   На лице Хью отразилось явное облегчение, хотя он нашел в себе достаточно сил, чтобы учтиво ответить:
   — Поверь, я ничуть не волнуюсь.
   — Простая осторожность, — подсказала она, обвив руками его шею и ослепительно улыбаясь. — Я тебя не виню. Все женщины рвутся замуж, не так ли?
   — Я не делал предложения ни одной, — обронил он и, чтобы поскорее сменить тему, рухнул на кровать, увлекая ее за собой. Не успела София опомниться, как оказалась на спине. Хью навис над ней и едва слышно спросил: — Наше утреннее расписание ограничено временем или я могу объезжать тебя целый день?
   — Только чтобы разуверить тебя, Кру, — вкрадчиво пропела она, — повторяю, мне нужно твое гигантское орудие и ничего больше. Меня не интересуют ни титул, ни деньги.
   — Именно такие женщины мне по душе!
   — У тебя уже они были?
   — Случалось.
   — И это позволяет тебе взяться и за меня? — шепнула она, обдав его зеленым пламенем манящего взгляда. — Ты ведь обещал мне столько раз, сколько я захочу.
   — К вашим услугам, госпожа.
   Он уже раздвигал ее ноги, разводя бедра шире, стягивая с плеч неглиже, так что его жаркая плоть касалась лона.
   — Тем более что ты вся промокла, — добавил он мгновение спустя, когда его пальцы раскрыли пухлые складки.
   — А ты всегда так восхитительно тверд, не так ли? — отпарировала она, с наслаждением ощущая тяжесть его фаллоса. — Я ужасно рада, что тебе вздумалось меня навестить.
   Услышав столь искаженную версию своего появления здесь, Хью громко рассмеялся.
   — Теперь и мне понравилось, тем более что можно безнаказанно наслаждаться такой сладкой горячей «киской», как твоя.
   — А в моем распоряжении распутник-виртуоз!
   — Я здесь для того, чтобы ублажать вас, мадам! Хотя в первый раз вы должны умолять меня в возмещение за вчерашнюю ночь, — поддразнил он, легонько касаясь бархатистой головкой влажного пульсирующего лона.
   — Учитывая все обстоятельства, я готова и на это, — выдохнула она, почти теряя голову от нахлынувшего желания. Еще бы, разве можно удержаться, когда рядом сам маркиз Кру, голый и донельзя возбужденный!
   Она приподняла бедра, чтобы вобрать его в себя.
   — Признайся, как сильно хочешь этого, — приказал он, едва проникая кончиком фаллоса в ее тело и с восторгом ощущая давление упругих стенок лона.
   — Я хочу тебя безумно, страстно, неукротимо! — прошептала она, извиваясь и двигая бедрами, без слов заклиная его продвинуться глубже.
   — Не будь такой застенчивой, — сардонически посоветовал он, окунаясь в ее полный влаги грот, входя медленно, давая ей почувствовать каждый дюйм своего орудия, наполняя, вторгаясь, расширяя…
   Все ощущения внезапно сосредоточились в этом раскаленном местечке, едва он сделал первый выпад. Словно охваченная горячкой, она судорожно выгнулась, растворяясь в неслыханном наслаждении.
   А тем временем маркиз думал, насколько ему повезло с партнершей. Редко встретишь столь искушенную в постельных играх особу!
   Он продолжал врезаться в ее мягкую плоть с каким-то первобытным, примитивным, свирепым удовлетворением, совсем как дикий зверь, получивший наконец-то власть над самкой. Такой же необузданной в желаниях, эгоистически-требовательной, алчной до удовольствий, как он сам.
   Медленно наступая и отступая, он проникал все дальше, пронзал все сильнее, хотя при этом лишь частично утолял беспощадную непонятную жажду. И она смело встречала каждый толчок с такой же дерзкой настойчивостью. В этот момент они словно остались одни не только в этой странной комнате и странном доме, но и во всем мире, во всей вселенной. Слепящее буйное желание вытеснило все остальные чувства. Выкрикивая что-то несвязное, женщина цеплялась за мужчину, втягивая его еще глубже, жадно, бесстыдно, и он не мог отрешиться от мысли, что столь ненасытная любовница наверняка перепробовала многих мужчин.
   Он рассеянно откинул волосы со вспотевшего лба и всмотрелся в раскрасневшееся, искаженное страстью лицо лежавшей под ним женщины.
   — Вижу, ты готова трахаться в любое время дня и ночи, — чуть презрительно констатировал он, внезапно представив череду охваченных похотью любовников, осаждавших двери ее спальни.
   Насаженная на исполинское копье, бормочущая что-то несвязное, женщина не поняла ни слова и с каждым ударом погружалась в райскую нирвану, волны жара пульсировали и подрагивали в ее лоне в бессмысленном, лихорадочном ритме, с каждой секундой приближая оргазм.
   Неожиданно исполнившись отвращения к ее безумному самозабвению, он отстранился, и женщина в отчаянии вскрикнула, пытаясь удержать его.
   — Нет! — презрительно бросил он, застыв неподвижно, гадая, сколько еще мужчин приводило ее в состояние чувственной истерии. Ее бедра поднялись, пальцы вцепились в его спину. — Нет, черт возьми!
   Обозленный, доведенный до предела непонятной, неестественной ревностью, он едва не вырвался.
   — Да! — повелительно вскричала она, задыхаясь, сгорая от желания.
   Мучительный пожар между бедер огнем палил мозг и тело, каждую вену и клеточку, одно стремление — получить драгоценное освобождение от жестокой пытки — пронизывало Софию.
   — Черт бы тебя взял! — охнула она, с поразительной силой стискивая его. — Дай мне его! Дай!
   Ей не стоило употреблять подобные выражения. Каждое слово пробуждало в нем некие извращенные эмоции, низшие инстинкты, неукротимые порывы.
   — Хочешь? Ты сама этого хочешь? — прошептал он, весь во власти темных сил. Хищно оскалив зубы, он вонзился в нее, злобно, беспощадно отдавая ей все, что она требовала. То, что желал сам, эту горячую, похотливую тварь — княгиню, заставившую его забыть обо всем, кроме вожделения, желания уничтожить и всадить свой меч по самую рукоятку.
   Она почти теряла сознание, ощущая приближение пика экстаза, первые судороги которого уже начали сотрясать ее, и мгновение спустя забылась в наслаждении таком мощном и блаженном, что охранники вскочили, прислушиваясь к пронзительному воплю. Маркиз отстал от нее всего на несколько секунд, и когда последние крики замерли вдали, он резко вышел из нее и излился на ее живот, залив спермой белоснежную кожу.
   — Нет… нет… — повторяла она, глядя на него невидящими, затуманенными глазами. — Ты не смеешь!
   Но что она могла поделать?
   Хью откатился, лег на спину и закрыл глаза, измученный, необъяснимо злой. Немного опомнившись, она набросилась на него.
   — Ты не можешь так поступить со мной! — взвизгнула она, молотя его кулачками.
   Глаза его мгновенно распахнулись после первого же удара, но он сумел поймать ее запястья и оттолкнуть.
   — Я… отказываюсь быть пешкой в твоей игре, — выдавил он, истекая потом. Стальная хватка была так же жестка, как его глаза.
   — Это не игра, — процедила она, пытаясь освободиться. — Все слишком серьезно, Кру!
   Но его пальцы сжались еще неумолимее.
   — Мне все равно. Найди себе другого и делай с ним все, что заблагорассудится. Я тут ни при чем.
   — Ты не понимаешь, насколько это важно для меня! — бушевала стоявшая на коленях пленница. — Ну как заставить тебя понять?
   — Никак!
   Все, о чем он был способен думать, — эта ее исступленная, бешеная страсть… и мужчины, побывавшие там же, где и он. Но какая ему разница? Ведь раньше он никогда не обращал на это внимания!
   — Ты всегда так чертовски полна энтузиазма? — прорычал он.
   София оцепенела.
   — Тебя это волнует?
   — Может быть.
   — Какое тебе дело? — взвилась она, по-прежнему стараясь вырваться.
   — Отвечай!
   Еще немного, и он сломает ей руку.
   — А что ты желаешь услышать от меня? «Нет»? В таком случае нет, я была девственницей, когда встретила тебя. Как и все другие женщины, с которыми ты спал! — огрызнулась она. Столь же темпераментная, как он, такая же рассерженная и угрюмая. Терзаемая теми же мучительными чувствами. — Кажется, это твое любимое развлечение, — саркастически продолжала она, — лишать невинности девушек? Странно. Судя по слухам, тебя больше привлекают адюльтеры. С теми светскими красавицами, которые так и бросаются тебе на шею. Каков твой рекорд за одну ночь? Восемь любовниц? Или десять? Я забыла, что именно доносили шпионы мужа, — язвительно допытывалась она. — Так что не тебе читать лекции о морали. Боюсь, в критики ты не годишься.
   Она все больше распалялась, и Хью пренебрежительно скривил губы.
   — Предпочитаю спокойных женщин. И ненавижу скандалисток.
   — Объяснить, каких именно мужчин предпочитаю я? — нахально возразила она. — Мы можем сравнить самые ценные жемчужины в списках наших побед. Я всегда старалась найти мужчин, которые…
   Но широкая ладонь бесцеремонно зажала ей рот.
   — Почему взамен не послушать, что именно мне нужно от тебя? — рявкнул он. — Замолчи, иначе я сломаю тебе руку!
   И, едва успев парировать удар плечом, вывернул тонкое запястье.
   — Кажется, на этот раз привязать придется тебя, — решил Хью, не понимая, что с ним творится, и изнемогая от неудовлетворенной похоти при виде ее еще не остывшего от страсти тела. И она еще имеет наглость рассказывать ему о других мужчинах! Что они делали с ней? Неужели она вот так же стонала под ними?
   Разгоряченная плоть ныла, требуя своего. Почему он чувствует эту всепоглощающую жажду владеть ею безраздельно?