Страница:
Странные приспособления из хрусталя и кости задрожали, когда колдун ударил кулаком по столу. Как и полагается, зеркало показало ему источник опасности, но и у него были свои пределы. Где же опасность? С какого моря она шла?
Моря были на юге, и далеко на востоке лежал Безбрежный океан, который, но словам некоторых людей, оканчивался только у края мира. На Западе находился Вилайет, а еще дальше – громадное Западное Море. М-да… По крайней мере, провидцев Имши было легче узнать в зеркале. Найпал заскрипел зубами, потом стиснул их, зная, что иначе они просто раскрошатся от гнева. Как густое облако чернил, ужас проник во все поры души. Колдун всегда считал себя выше этого, но теперь понял, что годы, проведенные с зеркалом, так долго стоявшим на страже, размягчили его. Он интриговал, планировал заговоры и действовал без всякого страха, думая, что победил страх, потому что пустота зеркала говорила о том, что планам ничего не угрожает. И сейчас, сейчас он увидел этот проклятый корабль! Маленькая, крошечная точка на воде, во имя всех богов! С колоссальным усилием Найпал заставил свое лицо снова принять обычное, внешне спокойное выражение. Он напомнил себе, что паника ничего не дает. Хуже, чем ничего, так как она подавляла всякое действие. У него есть агенты во многих местах и средства связаться с ними быстрее, чем полет орла. Его глаза отметили про себя, какой это был корабль, и он хорошо запомнил его форму. Пальцы колдуна теперь едва заметно дрожали, двигаясь вдоль странных колдовских предметов на столе. Откуда бы ни пришло это судно, к какому бы берегу оно ни пристало, там будут люди и сразу же опознают его. И задолго до того, как они достигнут цели, опасность будет залита водой, как огонь во время пожара.
Моря были на юге, и далеко на востоке лежал Безбрежный океан, который, но словам некоторых людей, оканчивался только у края мира. На Западе находился Вилайет, а еще дальше – громадное Западное Море. М-да… По крайней мере, провидцев Имши было легче узнать в зеркале. Найпал заскрипел зубами, потом стиснул их, зная, что иначе они просто раскрошатся от гнева. Как густое облако чернил, ужас проник во все поры души. Колдун всегда считал себя выше этого, но теперь понял, что годы, проведенные с зеркалом, так долго стоявшим на страже, размягчили его. Он интриговал, планировал заговоры и действовал без всякого страха, думая, что победил страх, потому что пустота зеркала говорила о том, что планам ничего не угрожает. И сейчас, сейчас он увидел этот проклятый корабль! Маленькая, крошечная точка на воде, во имя всех богов! С колоссальным усилием Найпал заставил свое лицо снова принять обычное, внешне спокойное выражение. Он напомнил себе, что паника ничего не дает. Хуже, чем ничего, так как она подавляла всякое действие. У него есть агенты во многих местах и средства связаться с ними быстрее, чем полет орла. Его глаза отметили про себя, какой это был корабль, и он хорошо запомнил его форму. Пальцы колдуна теперь едва заметно дрожали, двигаясь вдоль странных колдовских предметов на столе. Откуда бы ни пришло это судно, к какому бы берегу оно ни пристало, там будут люди и сразу же опознают его. И задолго до того, как они достигнут цели, опасность будет залита водой, как огонь во время пожара.
Глава 7
Конан стоял на палубе, широко расставив ноги и правой рукой опираясь на мачту, чтобы удержать равновесие. Он пристально вглядывался в темноту, которая была восточным берегом Вилайета. Корабль подошел так близко к побережью, как это позволяла его осадка.
Недалеко к западу лежали острова. Самой вещью, которую говорили о них люди, были слова – логово пиратов. Говорили о них и еще кое-что, правда, эти слова уже произносили в темных углах и шепотом. Но что бы ни обитало там, никто не хотел привлекать к себе излишнего внимания.
Киммериец ел из общего котла, как и все. Он спал у кормы, рядом с двумя оставшимися козами и плетеной клеткой с голубями. Куры последовали вслед за первой козой – в желудки контрабандистов.
Большинство команды растянулось на палубе, используя вместо подушек грязную ветошь или мотки веревок и канатов. Облака заслонили луну, и только изредка ее легкий луч прорезал темноту. Треугольный парус был надут сильным ветром, и плеск воды за бортом как бы отвечал резкому храпу людей.
Хотя глаза киммерийца и были острыми, он не мог уловить очертаний Ордо.
– Они должны быть там, – пробормотал Конан самому себе.
– Но будет ли у них противоядие? – спросил Гурран, передавая Конану бокал с лекарством, ставший уже привычным каждодневным ритуалом для киммерийца. Конан старался не смотреть на мутную жидкость в помятом оловянном бокале. Ему не слишком-то улыбалось смотреть на питье, уже здорово осточертевшее.
– Оно будет у них, иначе… – Задержав свое дыхание, Конан осушил бокал одним глотком, пытаясь сделать так, чтобы пойло попало прямо в глотку, не опалив своим жутким огнем язык.
– Ну, а если нет? – настаивал старик. – Похоже, что на берегу никого нет.
Гримаса киммерийца, только что хлебнувшего снадобье, превратилась в улыбку.
– Они там, я знаю. – Он указал на три лучика света, которые только что вспыхнули в полной темноте на побережье южного изгиба устья реки. – И у них будет это противоядие.
Гербариус заковылял вслед за Конаном, когда тот двинулся вниз по палубе. Ордо склонился позади большого открытого дубового, окованного железом сундука, который был привязан к мачте.
– Я увидел огни, – пробормотал он, когда киммериец подошел к нему. – Теперь нам надо убедиться в том, что они те, кто нам нужен.
Он очень быстро соорудил какой-то странный аппарат, состоящий из трех покрытых колпаками бронзовых ламп, привязанных к длинному шесту. На шесте было также несколько крюков, на которые можно было повесить еще парочку ламп, если в этом возникла бы необходимость. Как только лампы были зажжены, Ордо высоко поднял свой шест. Те из команды, кто уже проснулся, встали, чтобы посмотреть, что он делает. Метод Ордо был, кстати, не таким уж необычным и часто использовался контрабандистами. На берегу центральный из трех огней исчез, как будто кто-то его внезапно затушил. Три раза бородатый контрабандист поднял и опустил шест с лампами. Оставшиеся огоньки на берегу потухли, и Ордо, облегченно крякав, окончательно опустил шест и потушил все лампы. Лампы едва успели потухнуть, как он уже громко орал:
– Поднимайтесь, ленивые псы! На ноги, порождения вшивого верблюда! Пусть Эрлик заберет ваши подлые души, вставайте же!
Судно превратилось в муравьиную кучу, по мере того как люди поднимались спросонья, некоторые были подняты ударом сапога одноглазого бородача. Конан подошел быстрыми шагами к рулю и увидел Шамила, который уже поворачивал его.
Конан жестом показал новичку, чтобы тот отошел, и встал на его место. Нижняя часть паруса висела достаточно высоко, и киммериец мог видеть впереди береговую линию.
– Что случилось? – требовательно спросил Гурран. – Сигналы были неправильными? Мы высаживаемся на берег или нет?
– Это вопрос доверия, – объяснил Конан, не оборачиваясь и глядя на берег. – Люди на берегу видят корабль, но тот ли это контрабандист, которого они ждут? Сигналами мы обменялись, но не местом высадки. Если корабль таможенников, солдат или пиратов высадится там, где горели сигнальные огни, то они обнаружат только одного человека, да и то только в том случае, если он разиня или медлительный глупец.
Еще один тонкий луч света появился на берегу, отделенный от остальных почти на полкилометра.
– И если бы мы не дали им в ответ правильного сигнала, – продолжал киммериец, – они не показали бы нам, где можно высадиться на берегу.
Гурран внимательно смотрел на суматоху, поднявшуюся среди контрабандистов. Некоторые из них ощупывали тулвары и кинжалы в ножнах. Другие развязывали свои мешки, чтобы проверить тетиву луков и острия стрел.
– И ты доверяешь им ровно настолько, насколько они доверяют тебе, – сказал он.
– Даже меньше, – усмехнулся Конан. – Если те, кто находится на берегу, не вырвали пытками тайну сигналов у людей, которых мы действительно должны были здесь встретить, то они все равно вполне могут захотеть получить то, что у нас есть для них, – без оплаты.
– Я не имел ни малейшего понятия о том, что это могло быть таким опасным делом. – Голос гербариуса был очень тихим, почти неслышным.
– Тот, кто живет, не рискуя и не подвергаясь опасности, вообще не живет, – заметил Конан, вспомнив старую киммерийскую пословицу. – Ты что, думал, что наше путешествие до Вендии будет легким, как при помощи колдовства? Я не вижу другого пути, чтобы добраться сюда, не подвергаясь при этом опасности.
Гурран ничего ему не ответил на эти слова, и Конан переключил свое внимание на дела более неотложные. Ветер быстро нес корабль к ожидающему их свету факела или лампы, но высадка на ночное побережье была сделана иначе. Блоки и тросы заскрипели, длинный парус был опущен и уложен на палубу. Несколько канатов было обмотано вокруг паруса, бьющегося на палубе под порывами ветра и задерживающего движения матросов. Контрабандисты двинулись к скамьям гребцов. Скрип и стук весел в уключинах, медленный, тихий плеск, когда весла погружались в черную воду. И совершенно дико в эту минуту прозвучало воркование голубей в клетке, которых взяли с собой. Конан резко повернул руль, и корабль контрабандистов повернуло к берегу, прямо к указывающим на место высадки огонькам лампы. Судно стало подбрасывать на волнах прибоя, которые были сильнее у берега. До Конана донесся легкий шум волн, ударяющихся слева и справа о скалы. Он не сомневался, что впереди их ожидает безопасный песчаный берег. Даже таможенники всегда хотели, чтобы груз контрабандистов был в целости и сохранности, так как часть его была их вознаграждением. Однако все, что случится после того, как корабль достигнет берега, всегда связано с опасностью и риском. Песок зашуршал под килем корабля, и без всякого приказа гребцы несколькими взмахами отвели судно чуть дальше от берега. Если они слишком плотно причалят к берегу, это вполне может быть смертью для них. С носовой части раздался плеск. Это Ордо бросил в воду каменный якорь. Он поможет удержать судно против прибойной волны, но веревка могла быть перерезана в любой момент. Когда судно дрожа коснулось песчаного дна, Конан встал рядом с другом у носа корабля. Огонек света, который указывал им путь на берег, исчез. Скорее всего, его закрыли высокие дюны и деревья, растущие на берегу. Внезапно странный звук, как если бы камень ударился о металл, донесся с берега. Прямо перед удивленными матросами вспыхнуло пламя, большое пламя, которое загорелось примерно в тридцати шагах от воды. Одинокая фигура мужчины стояла у костра. Он широко развел руки, показывая, что у него нет оружия. Его лицо не освещал свет костра, но тюрбан на голове был большим, как и те, что носили вендийцы.
– Ну что ж, мы ничего не узнаем, если будем только смотреть, – сказал Конан и спрыгнул за борт. Он почти по пояс окунулся в воду. Тут же Конана окатило водопадом брызг, когда рядом плюхнулся Ордо. Бородатый контрабандист схватил Конана за локоть.
– Дай мне вести разговор, киммериец. Ты никогда не умел красиво и правильно врать, за исключением, пожалуй, женщин. Правда может нам сослужить вернее здесь, но ее надо использовать правильно.
Конан кивнул, и они двинулись к песчаному берегу вместе. Ожидающий их незнакомец был действительно вендийцем, со смуглой кожей и узким, тонким носом. Большой сапфир и плюмаж из белых перьев украшали его тюрбан, и кольца с драгоценными камнями блестели на каждом пальце обеих рук. Богатая одежда из украшенного орнаментом и золотым шитьем шелка дополняла богатый вид незнакомца, хотя на ногах, как бы в контраст одежде и драгоценностям, были надеты обычные, очень поношенные сапоги для верховой езды. Взгляд темных, глубоко посаженных глаз скользнул по Конану, Ордо и перешел на корабль.
– Где Патил? – спросил незнакомец с жестким акцентом гирканца. Интонация его голоса была ровной, бесцветной и неузнаваемой; казалось, что он спрашивает о погоде или ценах на хлеб.
– Патил покинул Султанапур еще до нашего отплытия, – ответил Ордо, – и сделал это другим путем. Он, конечно, не сообщил нам свой маршрут, как ты, должно быть, понимаешь.
– Он должен был прийти с вами.
Ордо пожал плечами:
– Высший Адмирал Турана убит, и говорят, что это убийство – дело рук вендийца. Улицы в Султанапуре, скорее всего, не очень безопасны сейчас для ваших соотечественников.
Это было правдой, подумал Конан. Каждое слово было правдой, но сказано оно было, как заметил Ордо, правильно и в нужный момент. Вендиец слегка нахмурился, и морщинка прорезала его бровь. Он медленно кивнул.
– Ну хорошо. Ты можешь называть меня господин Сах-Ба.
– А ты можешь величать меня царь Илдиз, если тебе нужны имена, – фыркнул Ордо.
Лицо вендийца окаменело.
– Разумеется. У тебя есть с собой… товары, Илдиз?
– А у тебя есть золото? Патил говорил о большом мешке золота.
– Золото здесь, на месте, – нетерпеливо сказал Сах-Ба. – Так как же насчет сундуков, о царь Турана?
Ордо поднял высоко над головой правую руку, и от корабля отошла маленькая шлюпка с ящиками.
– Пусть твои люди пешими идут за ним, – предупредил он, – и не больше, чем четыре человека одновременно. И я хочу видеть золото, прежде чем вы заберете ящики.
Шестеро контрабандистов появились в круге света, отбрасываемого костром. У всех шестерых в руках были наготове луки, стрелы были наложены на тетиву. Вендиец невозмутимо посмотрел на них, затем поклонился Ордо, и на губах его появилась сухая усмешка.
– Ну что ж, пусть будет так, как тебе угодно.
Отступив от огня, он исчез в темноте ночи.
– Я ему не доверяю, – сказал Конан, как только вендиец ушел.
– Почему? – спросил Ордо.
– Он принял сказку о Патиле слишком легко. Разве ты на его месте не задал бы по меньшей мере несколько вопросов?
Одноглазый покачал головой.
– Возможно, – сказал он. – Смотри в оба, и мы еще сумеем выбраться из этого переплета с целой шкурой, что бы ни случилось.
В мокрой одежде Гурран пыхтя шел по песчаному берегу.
– Такого рода путешествие очень неудобно, – пробормотал он, протягивая свои костлявые руки к костру. – Ты говорил с этим вендийцем о противоядии, киммериец?
– Еще нет.
– И не нужно. Послушай меня, – продолжал он, увидев, что Конан раскрыл было рот, чтобы возразить. – Они могут нервничать, увидев такого силача, как ты, да еще с мечом на боку. Каким образом ты сможешь спросить их об этом, а? Знаешь, у меня есть одна идея. – К удивлению Конана, он вынул кинжал Патила из своего длинного рукава. – Я купил оружие у Патила, но он сказал, что у него нет противоядия. Если бы ты сам рассказал такую историю, они решили бы, что ты снял кинжал с его трупа. Если же расскажу я, они скорее поверят в то, что я переспал с одной из их дочерей, чем в то, что эти старые руки убили человека. – Он быстро спрятал в рукав кинжал, когда Сах-Ба снова вошел в круг света.
Два человека, по одежде и движениям – явно слуги, следовали за вендийцем. Эти были в тюрбанах из бледно-серого хлопка, у них не было ни колец, ни драгоценностей. Один из них нес свернутое в рулон темное шерстяное одеяло, которое он расстелил в кружке света перед костром по жесту Сах-Ба. Второй слуга нес кожаный мешок. Он наклонил мешок над одеялом. Каскад золотых монет обрушился вниз, подпрыгивая и звеня, пока целых сто золотых сверкающих кружочков не легли горкой на ковре. Конан уставился на них в изумлении. Это было, конечно, далеко не в первый раз, когда он видел такое большое количество золота сразу, но он никогда еще не видел, чтобы его предлагали с такой легкостью. Даже если эти сундуки были наполнены шафраном, они не стоили бы столько.
– Что в этих сундуках? – спросил Конан.
Улыбка тронула губы вендийца:
– Пряности.
Напряженный момент был прерван Ордо, который наклонился над кучей золота и проверил на выбор пять или шесть монет. Он внимательно осмотрел их и, попробовав на зуб, бросил обратно на одеяло.
– Я также возьму и мешок, – сказал он и крикнул через плечо: – Принесите сундуки!
Появилось с десяток контрабандистов, каждый из них нес один из маленьких сундучков. Ордо махнул рукой, и они положили свой груз на другой стороне у костра, после чего побежали обратно к кораблю. Не говоря ни слова, Сах-Ба поспешил к сундукам; слуги следовали за ним по пятам, и еще двое людей бежали по берегу, чтобы присоединиться к нему. Конан также увидел там и Гуррана, но он не мог сказать наверняка, говорил ли старик с кем-нибудь. Встав на колени, Ордо бросал кучки монет в кожаный мешок, делая это как можно скорее. Внезапно гневный крик послышался от группы людей, стоявших вокруг сундуков. Контрабандисты, которые уже подходили к ним с остальными сундуками, замерли на месте. Рука Конана скользнула по рукоятке меча, когда Сах-Ба ворвался в освещенный круг.
– Печати! – завыл вендиец. – Они были сломаны и снова соединены!
Рука Ордо дернулась, как будто он собирался бросить последние монеты и потянуться за оружием.
– Патил сделал это в тот день, когда ушел в обратный путь, – сказал он быстро. – Я не знаю, почему он это сделал. Проверь сундуки, и ты увидишь, что мы ничего не взяли.
Кулаки вендийца сжимались и разжимались, а взгляд кипел бессильной яростью.
– Хорошо, – наконец резко бросил он. – Хорошо. Но я проверю каждый сундук лично. – Его пальцы еще конвульсивно дрожали, когда он быстро отошел в сторону.
– Ты был прав, киммериец, – сказал Ордо. – Он не должен был так легко примириться с этим.
– Я рад, что ты согласился, – сказал сухо Конан. – А теперь вот что – ты не считаешь, что этот огонь делает нас такой мишенью, в какую может порасть и ребенок?
– Да, я тоже об этом подумал. – Одноглазый резко затянул завязки мешка и привязал его к поясу. – Давай вернемся со всеми на борт корабля – и как можно скорее.
Сах-Ба уже исчез, заметил Конан, так же, как и первые десять сундуков. Люди в тюрбанах настороженно ожидали остальные сундуки. Это были десять сундуков, а не четыре, как было оговорено, но киммериец не собирался сейчас спорить из-за этого.
Гурран был среди вендийцев, разговаривал и махал руками. Конан надеялся, что гербариус нашел то, что им было нужно. Но для наблюдений у него не было слишком много времени. С нарочитым спокойствием Конан подошел к контрабандистам, которые поджидали недалеко от корабля. Позади них некоторые из лучников уже наполовину натянули свои луки, хотя все еще держали оружие, опустив его вниз.
– Что это был за крик? – требовательно спросил Пританис.
– Неприятность… – ответил Конан. – Но я не думаю, что они атакуют прежде, чем получат свои сундуки и доставят их в безопасное место. Разумеется, если только они не решат, что мы что-то затеваем. Поэтому возьмите сундуки, а потом идите к кораблю как можно скорее, но не бегите. И захватите с собой Гуррана.
– Ты пойдешь на судно сейчас, а? – ядовито усмехнулся Пританис. Волна тревоги пробежала по контрабандистам, стоящим рядом. Конан с усилием подавил гнев и сказал невозмутимо:
– Я останусь здесь, пока вы не вернетесь, как если бы мы доверяем вендийцам как братьям, Они уже теряют терпение, Пританис. Разве ты не хочешь получить шанс покинуть этот берег без схватки?
Немедиец все еще колебался, но другой матрос пробежал мимо него, затем еще один и еще. Бросив злобный взгляд на гиганта киммерийца, Пританис присоединился к остальным. Обхватив руками сундук, Конан пытался создать впечатление безмятежного человека, одновременно пристально глядя вокруг, ожидая атаки, которая, как он чувствовал, последует очень скоро. Отряд контрабандистов встретил стоящих в смятении вендийцев, сундуки поменяли владельцев, перешли из рук в руки, и обе группы разошлись в противоположных направлениях. У контрабандистов был куда более короткий путь до корабля. Как раз в эту минуту один из вендийцев оглянулся назад, сказав что-то своим воинам, и они бросились врассыпную, неловко придерживая свою ношу.
– Бегите! – крикнул Конан контрабандистам, и в этот момент они повиновались ему без споров; двое из них помогали бежать Гуррану. Ритмичный топот донесся до Конана, когда он уже вынимал меч из ножен. Киммериец подавил желание выругаться, крикнув вместо этого своим людям:
– Берегитесь всадников!
У лучников едва хватило времени, чтобы поднять луки, прежде чем с десяток всадников в тюрбанах, шлемах, кольчугах и с опущенными тяжелыми копьями галопом вынеслись из-за дюн. Тетивы луков хлестнули по кожаным перчаткам лучников, и пятеро врагов свалились с седел. Остальные, один из которых был ранен, резко дернули свои поводья и умчались в темноту. У вендийцев были также и свои лучники, но их мишенями были не люди. Горящие стрелы, освещая все вокруг, неслись к кораблю. Одни с шипением падали в море, другие впивались в деревянный борт судна. У Конана не было времени тревожиться о корабле или о чем бы то ни было другом. Двое всадников галопом выскочили из темноты, низко пригнувшись в седлах, и казалось, что они скачут плечом к плечу, как бы соревнуясь друг с другом – кто первый сумеет насадить киммерийца на копье. Зарычав, Конан прыгнул в сторону, ускользнув от копий с длинными железными наконечниками.
Двое всадников попытались одновременно взять Конана в кольцо, но он вырвался из него, подскочив сбоку к одному из нападавших. Меч ударил по металлической бляхе на позолоченной кольчуге и, скользнув вниз, впился между кольчужными звеньями. Одновременно с тем, как лезвие пробило ребра и сердце всадника, Конан уже пытался вскочить на лошадь, бросая мертвое тело воина и самого себя против второго противника. Глаза второго вендийца выпучились от изумления под шлемом, прикрывающим голову и лицо; он швырнул на землю копье и схватился было за тулвар. Конан обхватил его одной рукой, одновременно пытаясь вытащить свой меч из тела мертвеца, и двое лошадей, соединенных тремя звеньями – телами, рухнули в дикой пляске на песок. В одно и то же мгновение лезвие меча Конана и тулвара вендийца освободились. В темных глазах врага появился страх, вендиец отчаянно схватился за саблю и нанес рубящий удар. Конан увернулся, а затем, изловчившись, погрузил меч в смуглую шею противника, как если бы он закалял кинжал в крови врага.
Схватка с вендийцами-всадниками отнесла Конана довольно далеко от места, где началось сражение. Когда киммериец оглянулся назад, то, что он увидел, не было приятным зрелищем. Тела людей усеивали песчаный берег, и нельзя было точно сказать, сколько трупов принадлежали контрабандистам, а сколько – врагам. Кроме того, Конан не видел ни одного конника или стоящего пешим человека. Хуже всего, однако, было то, что корма корабля уже пылала.
Конан увидел, что мужчина с ведром воды отражался силуэтом на фоне языков пламени. Как только Конан заметил его, человек бросил ведро, схватился за борт обеими руками и рухнул в огонь.
Это не Ордо, – подумал Конан.
Одноглазый был слишком умным человеком, чтобы делать подобные вещи, когда вокруг шныряют вражеские лучники. Конан вдруг понял, что огонь на корабле также дал значительно больше света на песчаном берегу, чем было до этого. Киммериец не был так же хорошо освещен пожаром, как человек на судне, но и он не мог считать себя полностью защищенным ночной темнотой от вендийских лучников. Всегда лучше быть охотником, чем дичью. Похоже, что и враги не остались на том месте, где находился сейчас Конан. Согнувшись почти пополам, он побежал к дюнам… и бросился лицом в песок на крутом склоне, чтобы его не обнаружили, когда почти два десятка всадников появились перед ним.
На этот раз, – подумал он горько, – мне попалось несколько больше врагов, чем я надеялся увидеть.
Он было подумал о том, чтобы незаметно отползти в сторону, когда вдруг услышал разговор вендийцев.
– Все ли сундуки погружены на вьючных животных? – требовательно спросил хриплый, жесткий голос.
– Да.
– А где Сах-Ба?
– Мертв. Он хотел захватить одноглазого живым, чтобы узнать, что тот скажет под пыткой горячим железом. Но контрабандист утопил его в волнах прибоя и спасся.
Конан улыбнулся этим фразам.
– Ну и пес с ним, туда ему и дорога, – сказал жесткий голос. – Я говорил с самого начала, что мы должны были броситься на них, как только сундуки появились у них в руках. Сах-Ба всегда все усложнял, чтоб его душу съела Катар. Я думаю, что он начал верить в то, что он действительно повелитель, со всеми своими секретами, заговорами и интригами.
– Это уже не имеет значения. Сах-Ба мертв, и скоро мы переловим всех этих змей.
– Ты предлагаешь нам ждать так долго? – спросил жесткий голос. – Как ты думаешь, как долго будет нас ждать караван?
– Но Сах-Ба сказал, что мы должны убить их, всех до одного. И кроме того, у них осталось золото.
– Ты думаешь, что приказы мертвеца и сотня золотых стоят усилий и времени? – усмехнулся человек с жестким голосом. – Подумай вместо этого о том, какой прием нам окажут, если эти сундуки не достигнут Айдохьи в целости и сохранности. А тогда нам лучше присоединиться к Сах-Ба.
Гробовое молчание было ответом на эти слова. Конан почувствовал согласие, которое исходило от тех, кто слушал этот разговор. Как бы подчеркивая, что дальнейшие слова лишни, вендийцы дернули за узду своих лошадей, повернув в обратную сторону, и поскакали галопом назад. Через несколько секунд Конан услышал, как другие всадники присоединились к ним и они все поскакали на юг. В том, что услышал от вендийцев киммериец, было много нового, и это нужно было серьезно обдумать. Во-первых, эти проклятые сундуки, казалось, были очень важными по своему значению каждый раз, когда кто-то говорил о них. Но в эту минуту, решил Конан, у него были куда более неотложные дела, о которых нужно было позаботиться. Половина корабля уже пылала к тому времени, когда Конан достиг берега. В свете огня Ордо и еще трое контрабандистов были отчетливо видны, они отчаянно бросали воду из ведер и бадей в пламя. С таким же отчаянием они смотрели на берег.
– Вендийцы ушли! – крикнул Конан. Схватившись за канат, он прыгнул на палубу. Языки пламени уже лизали парус.
– Чтоб Эрлик испепелил тебя! – завыл одноглазый. – Это мой корабль!
Одна из коз была мертва – стрела пронзила ей горло. У нас будет не слишком много еды, подумал Конан и бросил козу на берег. Вторая коза, живая, последовала за первой, чуть не свалившись на голову Ордо.
– Мой корабль? – простонал он. – Карела!
– У тебя будет другой корабль. – Конан опустил клетку с живыми голубями и встретил глазами гневный взгляд Ордо. – У тебя будет другой корабль, мой друг, но с этим уже все кончено.
Ордо со стоном взял плетеную сетку.
– Уходи с корабля, киммериец, иначе и ты сгоришь.
Но вместо этого Конан начал хватать все, что еще не горело, – связки канатов и веревок, бурдюки с водой, мешки с личными вещами – и бросать их на берег. Они очутились в чужой стране, что означало, скорее всего, враждебную землю, и любой провиант и вещи, которые у них были, могли быть получены из горящего корабля. Жар становился нестерпимым, когда пламя подходило совсем близко. Смола из пазов корабля растопилась и стала гореть, наполняя воздух удушливым черным дымом. Только когда уже стало невозможно еще что-нибудь спасти, Конан оставил пылающий корабль, спрыгнув на берег. Разбрызгивая воду, он сел на колени, отчаянно кашляя. Через некоторое время он вдруг понял, что рядом стоит Гурран. Сухие, пергаментные руки гербариуса сжимали кожаную сумку с длинным ремешком.
Недалеко к западу лежали острова. Самой вещью, которую говорили о них люди, были слова – логово пиратов. Говорили о них и еще кое-что, правда, эти слова уже произносили в темных углах и шепотом. Но что бы ни обитало там, никто не хотел привлекать к себе излишнего внимания.
Киммериец ел из общего котла, как и все. Он спал у кормы, рядом с двумя оставшимися козами и плетеной клеткой с голубями. Куры последовали вслед за первой козой – в желудки контрабандистов.
Большинство команды растянулось на палубе, используя вместо подушек грязную ветошь или мотки веревок и канатов. Облака заслонили луну, и только изредка ее легкий луч прорезал темноту. Треугольный парус был надут сильным ветром, и плеск воды за бортом как бы отвечал резкому храпу людей.
Хотя глаза киммерийца и были острыми, он не мог уловить очертаний Ордо.
– Они должны быть там, – пробормотал Конан самому себе.
– Но будет ли у них противоядие? – спросил Гурран, передавая Конану бокал с лекарством, ставший уже привычным каждодневным ритуалом для киммерийца. Конан старался не смотреть на мутную жидкость в помятом оловянном бокале. Ему не слишком-то улыбалось смотреть на питье, уже здорово осточертевшее.
– Оно будет у них, иначе… – Задержав свое дыхание, Конан осушил бокал одним глотком, пытаясь сделать так, чтобы пойло попало прямо в глотку, не опалив своим жутким огнем язык.
– Ну, а если нет? – настаивал старик. – Похоже, что на берегу никого нет.
Гримаса киммерийца, только что хлебнувшего снадобье, превратилась в улыбку.
– Они там, я знаю. – Он указал на три лучика света, которые только что вспыхнули в полной темноте на побережье южного изгиба устья реки. – И у них будет это противоядие.
Гербариус заковылял вслед за Конаном, когда тот двинулся вниз по палубе. Ордо склонился позади большого открытого дубового, окованного железом сундука, который был привязан к мачте.
– Я увидел огни, – пробормотал он, когда киммериец подошел к нему. – Теперь нам надо убедиться в том, что они те, кто нам нужен.
Он очень быстро соорудил какой-то странный аппарат, состоящий из трех покрытых колпаками бронзовых ламп, привязанных к длинному шесту. На шесте было также несколько крюков, на которые можно было повесить еще парочку ламп, если в этом возникла бы необходимость. Как только лампы были зажжены, Ордо высоко поднял свой шест. Те из команды, кто уже проснулся, встали, чтобы посмотреть, что он делает. Метод Ордо был, кстати, не таким уж необычным и часто использовался контрабандистами. На берегу центральный из трех огней исчез, как будто кто-то его внезапно затушил. Три раза бородатый контрабандист поднял и опустил шест с лампами. Оставшиеся огоньки на берегу потухли, и Ордо, облегченно крякав, окончательно опустил шест и потушил все лампы. Лампы едва успели потухнуть, как он уже громко орал:
– Поднимайтесь, ленивые псы! На ноги, порождения вшивого верблюда! Пусть Эрлик заберет ваши подлые души, вставайте же!
Судно превратилось в муравьиную кучу, по мере того как люди поднимались спросонья, некоторые были подняты ударом сапога одноглазого бородача. Конан подошел быстрыми шагами к рулю и увидел Шамила, который уже поворачивал его.
Конан жестом показал новичку, чтобы тот отошел, и встал на его место. Нижняя часть паруса висела достаточно высоко, и киммериец мог видеть впереди береговую линию.
– Что случилось? – требовательно спросил Гурран. – Сигналы были неправильными? Мы высаживаемся на берег или нет?
– Это вопрос доверия, – объяснил Конан, не оборачиваясь и глядя на берег. – Люди на берегу видят корабль, но тот ли это контрабандист, которого они ждут? Сигналами мы обменялись, но не местом высадки. Если корабль таможенников, солдат или пиратов высадится там, где горели сигнальные огни, то они обнаружат только одного человека, да и то только в том случае, если он разиня или медлительный глупец.
Еще один тонкий луч света появился на берегу, отделенный от остальных почти на полкилометра.
– И если бы мы не дали им в ответ правильного сигнала, – продолжал киммериец, – они не показали бы нам, где можно высадиться на берегу.
Гурран внимательно смотрел на суматоху, поднявшуюся среди контрабандистов. Некоторые из них ощупывали тулвары и кинжалы в ножнах. Другие развязывали свои мешки, чтобы проверить тетиву луков и острия стрел.
– И ты доверяешь им ровно настолько, насколько они доверяют тебе, – сказал он.
– Даже меньше, – усмехнулся Конан. – Если те, кто находится на берегу, не вырвали пытками тайну сигналов у людей, которых мы действительно должны были здесь встретить, то они все равно вполне могут захотеть получить то, что у нас есть для них, – без оплаты.
– Я не имел ни малейшего понятия о том, что это могло быть таким опасным делом. – Голос гербариуса был очень тихим, почти неслышным.
– Тот, кто живет, не рискуя и не подвергаясь опасности, вообще не живет, – заметил Конан, вспомнив старую киммерийскую пословицу. – Ты что, думал, что наше путешествие до Вендии будет легким, как при помощи колдовства? Я не вижу другого пути, чтобы добраться сюда, не подвергаясь при этом опасности.
Гурран ничего ему не ответил на эти слова, и Конан переключил свое внимание на дела более неотложные. Ветер быстро нес корабль к ожидающему их свету факела или лампы, но высадка на ночное побережье была сделана иначе. Блоки и тросы заскрипели, длинный парус был опущен и уложен на палубу. Несколько канатов было обмотано вокруг паруса, бьющегося на палубе под порывами ветра и задерживающего движения матросов. Контрабандисты двинулись к скамьям гребцов. Скрип и стук весел в уключинах, медленный, тихий плеск, когда весла погружались в черную воду. И совершенно дико в эту минуту прозвучало воркование голубей в клетке, которых взяли с собой. Конан резко повернул руль, и корабль контрабандистов повернуло к берегу, прямо к указывающим на место высадки огонькам лампы. Судно стало подбрасывать на волнах прибоя, которые были сильнее у берега. До Конана донесся легкий шум волн, ударяющихся слева и справа о скалы. Он не сомневался, что впереди их ожидает безопасный песчаный берег. Даже таможенники всегда хотели, чтобы груз контрабандистов был в целости и сохранности, так как часть его была их вознаграждением. Однако все, что случится после того, как корабль достигнет берега, всегда связано с опасностью и риском. Песок зашуршал под килем корабля, и без всякого приказа гребцы несколькими взмахами отвели судно чуть дальше от берега. Если они слишком плотно причалят к берегу, это вполне может быть смертью для них. С носовой части раздался плеск. Это Ордо бросил в воду каменный якорь. Он поможет удержать судно против прибойной волны, но веревка могла быть перерезана в любой момент. Когда судно дрожа коснулось песчаного дна, Конан встал рядом с другом у носа корабля. Огонек света, который указывал им путь на берег, исчез. Скорее всего, его закрыли высокие дюны и деревья, растущие на берегу. Внезапно странный звук, как если бы камень ударился о металл, донесся с берега. Прямо перед удивленными матросами вспыхнуло пламя, большое пламя, которое загорелось примерно в тридцати шагах от воды. Одинокая фигура мужчины стояла у костра. Он широко развел руки, показывая, что у него нет оружия. Его лицо не освещал свет костра, но тюрбан на голове был большим, как и те, что носили вендийцы.
– Ну что ж, мы ничего не узнаем, если будем только смотреть, – сказал Конан и спрыгнул за борт. Он почти по пояс окунулся в воду. Тут же Конана окатило водопадом брызг, когда рядом плюхнулся Ордо. Бородатый контрабандист схватил Конана за локоть.
– Дай мне вести разговор, киммериец. Ты никогда не умел красиво и правильно врать, за исключением, пожалуй, женщин. Правда может нам сослужить вернее здесь, но ее надо использовать правильно.
Конан кивнул, и они двинулись к песчаному берегу вместе. Ожидающий их незнакомец был действительно вендийцем, со смуглой кожей и узким, тонким носом. Большой сапфир и плюмаж из белых перьев украшали его тюрбан, и кольца с драгоценными камнями блестели на каждом пальце обеих рук. Богатая одежда из украшенного орнаментом и золотым шитьем шелка дополняла богатый вид незнакомца, хотя на ногах, как бы в контраст одежде и драгоценностям, были надеты обычные, очень поношенные сапоги для верховой езды. Взгляд темных, глубоко посаженных глаз скользнул по Конану, Ордо и перешел на корабль.
– Где Патил? – спросил незнакомец с жестким акцентом гирканца. Интонация его голоса была ровной, бесцветной и неузнаваемой; казалось, что он спрашивает о погоде или ценах на хлеб.
– Патил покинул Султанапур еще до нашего отплытия, – ответил Ордо, – и сделал это другим путем. Он, конечно, не сообщил нам свой маршрут, как ты, должно быть, понимаешь.
– Он должен был прийти с вами.
Ордо пожал плечами:
– Высший Адмирал Турана убит, и говорят, что это убийство – дело рук вендийца. Улицы в Султанапуре, скорее всего, не очень безопасны сейчас для ваших соотечественников.
Это было правдой, подумал Конан. Каждое слово было правдой, но сказано оно было, как заметил Ордо, правильно и в нужный момент. Вендиец слегка нахмурился, и морщинка прорезала его бровь. Он медленно кивнул.
– Ну хорошо. Ты можешь называть меня господин Сах-Ба.
– А ты можешь величать меня царь Илдиз, если тебе нужны имена, – фыркнул Ордо.
Лицо вендийца окаменело.
– Разумеется. У тебя есть с собой… товары, Илдиз?
– А у тебя есть золото? Патил говорил о большом мешке золота.
– Золото здесь, на месте, – нетерпеливо сказал Сах-Ба. – Так как же насчет сундуков, о царь Турана?
Ордо поднял высоко над головой правую руку, и от корабля отошла маленькая шлюпка с ящиками.
– Пусть твои люди пешими идут за ним, – предупредил он, – и не больше, чем четыре человека одновременно. И я хочу видеть золото, прежде чем вы заберете ящики.
Шестеро контрабандистов появились в круге света, отбрасываемого костром. У всех шестерых в руках были наготове луки, стрелы были наложены на тетиву. Вендиец невозмутимо посмотрел на них, затем поклонился Ордо, и на губах его появилась сухая усмешка.
– Ну что ж, пусть будет так, как тебе угодно.
Отступив от огня, он исчез в темноте ночи.
– Я ему не доверяю, – сказал Конан, как только вендиец ушел.
– Почему? – спросил Ордо.
– Он принял сказку о Патиле слишком легко. Разве ты на его месте не задал бы по меньшей мере несколько вопросов?
Одноглазый покачал головой.
– Возможно, – сказал он. – Смотри в оба, и мы еще сумеем выбраться из этого переплета с целой шкурой, что бы ни случилось.
В мокрой одежде Гурран пыхтя шел по песчаному берегу.
– Такого рода путешествие очень неудобно, – пробормотал он, протягивая свои костлявые руки к костру. – Ты говорил с этим вендийцем о противоядии, киммериец?
– Еще нет.
– И не нужно. Послушай меня, – продолжал он, увидев, что Конан раскрыл было рот, чтобы возразить. – Они могут нервничать, увидев такого силача, как ты, да еще с мечом на боку. Каким образом ты сможешь спросить их об этом, а? Знаешь, у меня есть одна идея. – К удивлению Конана, он вынул кинжал Патила из своего длинного рукава. – Я купил оружие у Патила, но он сказал, что у него нет противоядия. Если бы ты сам рассказал такую историю, они решили бы, что ты снял кинжал с его трупа. Если же расскажу я, они скорее поверят в то, что я переспал с одной из их дочерей, чем в то, что эти старые руки убили человека. – Он быстро спрятал в рукав кинжал, когда Сах-Ба снова вошел в круг света.
Два человека, по одежде и движениям – явно слуги, следовали за вендийцем. Эти были в тюрбанах из бледно-серого хлопка, у них не было ни колец, ни драгоценностей. Один из них нес свернутое в рулон темное шерстяное одеяло, которое он расстелил в кружке света перед костром по жесту Сах-Ба. Второй слуга нес кожаный мешок. Он наклонил мешок над одеялом. Каскад золотых монет обрушился вниз, подпрыгивая и звеня, пока целых сто золотых сверкающих кружочков не легли горкой на ковре. Конан уставился на них в изумлении. Это было, конечно, далеко не в первый раз, когда он видел такое большое количество золота сразу, но он никогда еще не видел, чтобы его предлагали с такой легкостью. Даже если эти сундуки были наполнены шафраном, они не стоили бы столько.
– Что в этих сундуках? – спросил Конан.
Улыбка тронула губы вендийца:
– Пряности.
Напряженный момент был прерван Ордо, который наклонился над кучей золота и проверил на выбор пять или шесть монет. Он внимательно осмотрел их и, попробовав на зуб, бросил обратно на одеяло.
– Я также возьму и мешок, – сказал он и крикнул через плечо: – Принесите сундуки!
Появилось с десяток контрабандистов, каждый из них нес один из маленьких сундучков. Ордо махнул рукой, и они положили свой груз на другой стороне у костра, после чего побежали обратно к кораблю. Не говоря ни слова, Сах-Ба поспешил к сундукам; слуги следовали за ним по пятам, и еще двое людей бежали по берегу, чтобы присоединиться к нему. Конан также увидел там и Гуррана, но он не мог сказать наверняка, говорил ли старик с кем-нибудь. Встав на колени, Ордо бросал кучки монет в кожаный мешок, делая это как можно скорее. Внезапно гневный крик послышался от группы людей, стоявших вокруг сундуков. Контрабандисты, которые уже подходили к ним с остальными сундуками, замерли на месте. Рука Конана скользнула по рукоятке меча, когда Сах-Ба ворвался в освещенный круг.
– Печати! – завыл вендиец. – Они были сломаны и снова соединены!
Рука Ордо дернулась, как будто он собирался бросить последние монеты и потянуться за оружием.
– Патил сделал это в тот день, когда ушел в обратный путь, – сказал он быстро. – Я не знаю, почему он это сделал. Проверь сундуки, и ты увидишь, что мы ничего не взяли.
Кулаки вендийца сжимались и разжимались, а взгляд кипел бессильной яростью.
– Хорошо, – наконец резко бросил он. – Хорошо. Но я проверю каждый сундук лично. – Его пальцы еще конвульсивно дрожали, когда он быстро отошел в сторону.
– Ты был прав, киммериец, – сказал Ордо. – Он не должен был так легко примириться с этим.
– Я рад, что ты согласился, – сказал сухо Конан. – А теперь вот что – ты не считаешь, что этот огонь делает нас такой мишенью, в какую может порасть и ребенок?
– Да, я тоже об этом подумал. – Одноглазый резко затянул завязки мешка и привязал его к поясу. – Давай вернемся со всеми на борт корабля – и как можно скорее.
Сах-Ба уже исчез, заметил Конан, так же, как и первые десять сундуков. Люди в тюрбанах настороженно ожидали остальные сундуки. Это были десять сундуков, а не четыре, как было оговорено, но киммериец не собирался сейчас спорить из-за этого.
Гурран был среди вендийцев, разговаривал и махал руками. Конан надеялся, что гербариус нашел то, что им было нужно. Но для наблюдений у него не было слишком много времени. С нарочитым спокойствием Конан подошел к контрабандистам, которые поджидали недалеко от корабля. Позади них некоторые из лучников уже наполовину натянули свои луки, хотя все еще держали оружие, опустив его вниз.
– Что это был за крик? – требовательно спросил Пританис.
– Неприятность… – ответил Конан. – Но я не думаю, что они атакуют прежде, чем получат свои сундуки и доставят их в безопасное место. Разумеется, если только они не решат, что мы что-то затеваем. Поэтому возьмите сундуки, а потом идите к кораблю как можно скорее, но не бегите. И захватите с собой Гуррана.
– Ты пойдешь на судно сейчас, а? – ядовито усмехнулся Пританис. Волна тревоги пробежала по контрабандистам, стоящим рядом. Конан с усилием подавил гнев и сказал невозмутимо:
– Я останусь здесь, пока вы не вернетесь, как если бы мы доверяем вендийцам как братьям, Они уже теряют терпение, Пританис. Разве ты не хочешь получить шанс покинуть этот берег без схватки?
Немедиец все еще колебался, но другой матрос пробежал мимо него, затем еще один и еще. Бросив злобный взгляд на гиганта киммерийца, Пританис присоединился к остальным. Обхватив руками сундук, Конан пытался создать впечатление безмятежного человека, одновременно пристально глядя вокруг, ожидая атаки, которая, как он чувствовал, последует очень скоро. Отряд контрабандистов встретил стоящих в смятении вендийцев, сундуки поменяли владельцев, перешли из рук в руки, и обе группы разошлись в противоположных направлениях. У контрабандистов был куда более короткий путь до корабля. Как раз в эту минуту один из вендийцев оглянулся назад, сказав что-то своим воинам, и они бросились врассыпную, неловко придерживая свою ношу.
– Бегите! – крикнул Конан контрабандистам, и в этот момент они повиновались ему без споров; двое из них помогали бежать Гуррану. Ритмичный топот донесся до Конана, когда он уже вынимал меч из ножен. Киммериец подавил желание выругаться, крикнув вместо этого своим людям:
– Берегитесь всадников!
У лучников едва хватило времени, чтобы поднять луки, прежде чем с десяток всадников в тюрбанах, шлемах, кольчугах и с опущенными тяжелыми копьями галопом вынеслись из-за дюн. Тетивы луков хлестнули по кожаным перчаткам лучников, и пятеро врагов свалились с седел. Остальные, один из которых был ранен, резко дернули свои поводья и умчались в темноту. У вендийцев были также и свои лучники, но их мишенями были не люди. Горящие стрелы, освещая все вокруг, неслись к кораблю. Одни с шипением падали в море, другие впивались в деревянный борт судна. У Конана не было времени тревожиться о корабле или о чем бы то ни было другом. Двое всадников галопом выскочили из темноты, низко пригнувшись в седлах, и казалось, что они скачут плечом к плечу, как бы соревнуясь друг с другом – кто первый сумеет насадить киммерийца на копье. Зарычав, Конан прыгнул в сторону, ускользнув от копий с длинными железными наконечниками.
Двое всадников попытались одновременно взять Конана в кольцо, но он вырвался из него, подскочив сбоку к одному из нападавших. Меч ударил по металлической бляхе на позолоченной кольчуге и, скользнув вниз, впился между кольчужными звеньями. Одновременно с тем, как лезвие пробило ребра и сердце всадника, Конан уже пытался вскочить на лошадь, бросая мертвое тело воина и самого себя против второго противника. Глаза второго вендийца выпучились от изумления под шлемом, прикрывающим голову и лицо; он швырнул на землю копье и схватился было за тулвар. Конан обхватил его одной рукой, одновременно пытаясь вытащить свой меч из тела мертвеца, и двое лошадей, соединенных тремя звеньями – телами, рухнули в дикой пляске на песок. В одно и то же мгновение лезвие меча Конана и тулвара вендийца освободились. В темных глазах врага появился страх, вендиец отчаянно схватился за саблю и нанес рубящий удар. Конан увернулся, а затем, изловчившись, погрузил меч в смуглую шею противника, как если бы он закалял кинжал в крови врага.
Схватка с вендийцами-всадниками отнесла Конана довольно далеко от места, где началось сражение. Когда киммериец оглянулся назад, то, что он увидел, не было приятным зрелищем. Тела людей усеивали песчаный берег, и нельзя было точно сказать, сколько трупов принадлежали контрабандистам, а сколько – врагам. Кроме того, Конан не видел ни одного конника или стоящего пешим человека. Хуже всего, однако, было то, что корма корабля уже пылала.
Конан увидел, что мужчина с ведром воды отражался силуэтом на фоне языков пламени. Как только Конан заметил его, человек бросил ведро, схватился за борт обеими руками и рухнул в огонь.
Это не Ордо, – подумал Конан.
Одноглазый был слишком умным человеком, чтобы делать подобные вещи, когда вокруг шныряют вражеские лучники. Конан вдруг понял, что огонь на корабле также дал значительно больше света на песчаном берегу, чем было до этого. Киммериец не был так же хорошо освещен пожаром, как человек на судне, но и он не мог считать себя полностью защищенным ночной темнотой от вендийских лучников. Всегда лучше быть охотником, чем дичью. Похоже, что и враги не остались на том месте, где находился сейчас Конан. Согнувшись почти пополам, он побежал к дюнам… и бросился лицом в песок на крутом склоне, чтобы его не обнаружили, когда почти два десятка всадников появились перед ним.
На этот раз, – подумал он горько, – мне попалось несколько больше врагов, чем я надеялся увидеть.
Он было подумал о том, чтобы незаметно отползти в сторону, когда вдруг услышал разговор вендийцев.
– Все ли сундуки погружены на вьючных животных? – требовательно спросил хриплый, жесткий голос.
– Да.
– А где Сах-Ба?
– Мертв. Он хотел захватить одноглазого живым, чтобы узнать, что тот скажет под пыткой горячим железом. Но контрабандист утопил его в волнах прибоя и спасся.
Конан улыбнулся этим фразам.
– Ну и пес с ним, туда ему и дорога, – сказал жесткий голос. – Я говорил с самого начала, что мы должны были броситься на них, как только сундуки появились у них в руках. Сах-Ба всегда все усложнял, чтоб его душу съела Катар. Я думаю, что он начал верить в то, что он действительно повелитель, со всеми своими секретами, заговорами и интригами.
– Это уже не имеет значения. Сах-Ба мертв, и скоро мы переловим всех этих змей.
– Ты предлагаешь нам ждать так долго? – спросил жесткий голос. – Как ты думаешь, как долго будет нас ждать караван?
– Но Сах-Ба сказал, что мы должны убить их, всех до одного. И кроме того, у них осталось золото.
– Ты думаешь, что приказы мертвеца и сотня золотых стоят усилий и времени? – усмехнулся человек с жестким голосом. – Подумай вместо этого о том, какой прием нам окажут, если эти сундуки не достигнут Айдохьи в целости и сохранности. А тогда нам лучше присоединиться к Сах-Ба.
Гробовое молчание было ответом на эти слова. Конан почувствовал согласие, которое исходило от тех, кто слушал этот разговор. Как бы подчеркивая, что дальнейшие слова лишни, вендийцы дернули за узду своих лошадей, повернув в обратную сторону, и поскакали галопом назад. Через несколько секунд Конан услышал, как другие всадники присоединились к ним и они все поскакали на юг. В том, что услышал от вендийцев киммериец, было много нового, и это нужно было серьезно обдумать. Во-первых, эти проклятые сундуки, казалось, были очень важными по своему значению каждый раз, когда кто-то говорил о них. Но в эту минуту, решил Конан, у него были куда более неотложные дела, о которых нужно было позаботиться. Половина корабля уже пылала к тому времени, когда Конан достиг берега. В свете огня Ордо и еще трое контрабандистов были отчетливо видны, они отчаянно бросали воду из ведер и бадей в пламя. С таким же отчаянием они смотрели на берег.
– Вендийцы ушли! – крикнул Конан. Схватившись за канат, он прыгнул на палубу. Языки пламени уже лизали парус.
– Чтоб Эрлик испепелил тебя! – завыл одноглазый. – Это мой корабль!
Одна из коз была мертва – стрела пронзила ей горло. У нас будет не слишком много еды, подумал Конан и бросил козу на берег. Вторая коза, живая, последовала за первой, чуть не свалившись на голову Ордо.
– Мой корабль? – простонал он. – Карела!
– У тебя будет другой корабль. – Конан опустил клетку с живыми голубями и встретил глазами гневный взгляд Ордо. – У тебя будет другой корабль, мой друг, но с этим уже все кончено.
Ордо со стоном взял плетеную сетку.
– Уходи с корабля, киммериец, иначе и ты сгоришь.
Но вместо этого Конан начал хватать все, что еще не горело, – связки канатов и веревок, бурдюки с водой, мешки с личными вещами – и бросать их на берег. Они очутились в чужой стране, что означало, скорее всего, враждебную землю, и любой провиант и вещи, которые у них были, могли быть получены из горящего корабля. Жар становился нестерпимым, когда пламя подходило совсем близко. Смола из пазов корабля растопилась и стала гореть, наполняя воздух удушливым черным дымом. Только когда уже стало невозможно еще что-нибудь спасти, Конан оставил пылающий корабль, спрыгнув на берег. Разбрызгивая воду, он сел на колени, отчаянно кашляя. Через некоторое время он вдруг понял, что рядом стоит Гурран. Сухие, пергаментные руки гербариуса сжимали кожаную сумку с длинным ремешком.