Не забывая о чае, Фэйли старалась думать изо всех сил. Золото, блестевшее на пальце Галины, было кольцом Великого Змея. Оно могло бы оказаться просто странным подарком того, кто дал ей остальные украшения, - если бы не Исцеление. Галина была Айз Седай. Должна была быть. Но что Айз Седай делает здесь, в одежде гай'шайн? Не говоря уже о том, что она, по всей видимости, готова лизать Севанне руки и целовать ноги Тераве! Айз Седай!
Стоя над безвольно лежащей на земле Аррелой, последней в ряду, Галина слегка задыхалась от тех усилий, которых потребовало Исцеление столь многих так быстро. Она кинула взгляд на Тераву, будто в надежде услышать от той слово похвалы. Не потрудившись даже посмотреть на неё, Хранительницы Мудрости направились к идущим мимо Шайдо, о чём-то переговариваясь между собой. Спустя мгновение Айз Седай нахмурилась и, подобрав одежды, бросилась вдогонку так быстро, как могла. Впрочем, назад она оглянулась, и не один раз. Фэйли казалось, что она чувствовала на себе этот взгляд даже после того, как падающий снег опустился между ними белым занавесом.
С другой стороны появились новые гай'шайн, дюжина мужчин и женщин, и лишь один из них был Айил, долговязый и рыжеволосый, с тонким белым шрамом, тянувшимся из под волос к подбородку. Среди подошедших Фэйли узнала невысокого бледного кайриэнца, остальные, как она решила, могли быть из Алтары или Амадиции, высокие и темноволосые, а гай'шайн с бронзовой кожей должна была быть доманийкой. Она и ещё одна женщина носили широкие пояса из золотых цепей, туго стягивающих талию, и ожерелья на шее. Так же, как и один из мужчин! Но, в любом случае, если не считать их странности, драгоценности не казались чем-то, заслуживающим внимания, особенно по сравнению с одеждой и едой, которую несли гай'шайн.
Некоторые тащили корзины с краюхами хлеба, жёлтым сыром и вяленой говядиной, а чай, чтобы запить всё это, тут уже был. Фэйли не оказалась единственной, кто с невиданной спешкой принялся набивать себе рот едой. Даже когда они одевались, быстро и неловко, без особой скромности, они не прекращали есть. Белая роба с капюшоном и две толстых сорочки показались восхитительно тёплыми, не пропускающими ледяного воздуха, и носки из тяжёлой шерсти были не хуже, и мягкие айильские сапожки со шнуровкой, доходящие ей до колен, - даже они оказались белыми - но всё это не могло заполнить пустоту у неё внутри. Мясо было жёстким, как кожа, сыр по твёрдости не уступал камню, а хлеб был не многим мягче, но по вкусу они казались непревзойдёнными! Каждый кусок был подобен пиру.
Дожёвывая сыр, она затянула шнуровку на сапожках и выпрямилась, поправляя одежду. Когда она снова потянулась за хлебом, одна из носящих драгоценности женщин, полная и некрасивая, с печатью усталости на лице, вытянула ещё одну золотую цепь из висящего на плече мешка с одеждой. Торопливо сглотнув, Фэйли отступила назад. - Я, пожалуй, обойдусь без этого, спасибо. - У неё возникло неприятное чувство, что, не придав значения украшениям, она совершила серьёзную ошибку.
- Твои желания значения не имеют, - устало ответила полная женщина. Судя по акценту, она была родом из Амадиции. Говорила она, как образованная. Теперь ты служишь леди Севанне. Будешь носить то, что дадут, и делать, что скажут. А иначе тебя будут наказывать - до тех пор, пока не исправишься.
В нескольких шагах от неё Майгдин отмахивалась от доманийки, сопротивляясь попыткам той надеть на неё ожерелье. Аллиандре с оборонительно вскинутыми руками пятилась прочь от мужчины, носящего золото, на лице её застыла болезненная гримаса. Тот протягивал ей один из поясов. К счастью, и Майгдин, и Аллиандре нерешительно посматривали на неё. Возможно, та порка в лесу и не пропала даром.
Тяжело вздохнув, Фэйли кивнула им и позволила гай'шайн опоясать себя золотой цепью. Видя это, Майгдин с Аллиандре опустили руки. Казалось, вместе с этим движением Аллиандре разом покинула всякая воля к сопротивлению, и, пока на неё надевали пояс и ожерелье, она стояла, уставясь в никуда невидящим взором. Взгляд Майгдин, напротив, казалось, был способен прожечь доманийку насквозь. Фэйли постаралась ободряюще улыбнуться, но это далось не легко. Щелчок защёлкнувшегося на шее ожерелья показался ей звуком, с которым в двери тюремной камеры поворачивается ключ. И пояс, и ожерелье можно снять так же легко, как и надеть, но за гай'шайн, прислуживающими "леди Севанне", несомненно, будут следить гораздо строже, чем за остальными. Катастрофа за катастрофой. Не может быть, чтобы и дальше всё оставалось так же плохо. Не может быть.
Вскоре Фэйли обнаружила себя бредущей по снегу на подгибающихся ногах вместе со спотыкающейся, тупо смотрящей в пространство Аллиандре, хмурящейся Майгдин и другими гай'шайн, ведущими под уздцы вьючных животных, тащившими на спине большие закрытые корзины или тянувшими телеги, колёса которых были прикреплены к деревянным салазкам. Повозки и фургоны также имели полозья, колёса их были привязаны сверху к засыпанному снегом грузу. Может, Шайдо и не привыкли к снегу, но кое-что о передвижении зимой они усвоили. Фэйли и две её спутницы шагали с пустыми руками, хотя женщина из Амадиции дала понять, что назавтра им уже придётся работать наравне с остальными. Сколько бы ни было Шайдо в колонне, казалось, что вперёд движется население какого-то огромного города, если не целый народ. Дети до двенадцати-тринадцати лет ехали на повозках и в фургонах, но все остальные шли пешком. Все до одного мужчины носили кадин'сор, но большинство женщин было одето, как Хранительницы Мудрости - в юбки, блузы и шали, а большинство мужчин несли с собой лишь одно копьё или же не имели оружия вовсе. При этом они выглядели мягче остальных. То есть казались сделанными из камня, не настолько прочного как гранит.
К тому времени, как женщина из Амадиции оставила их в покое, так и не назвавшись и не сказав многим больше, чем "повинуйтесь или будете наказаны", Фэйли осознала, что за валящим снегом не видит ни Байн, ни остальных своих спутниц. Никто как будто не пытался заставить её идти в определённом месте, поэтому она устало бродила взад-вперёд по колонне, сопровождаемая Майгдин с Аллиандре. То, что она держала руки сцеплёнными внутри рукавов, затрудняло ходьбу, в особенности, когда приходилось пробираться сквозь снежные заносы, но так они хотя бы оставались тёплыми. Ну, теплее, чем если бы она их разняла. Ветер заставил всех глубже надвинуть капюшоны. Несмотря на отличающие их золотые пояса, ни один гай'шайн или Шайдо не взглянул на них дважды. Однако они пересекли колонну поперёк не менее дюжины раз и так и не заметили никого из друзей. Люди в белом встречались повсюду, их было больше, чем остальных, и каждый из этих глубоких капюшонов мог прятать за собой знакомые черты.
- Нужно отыскать их ночью, - в конце концов, сказала Майгдин. Она гордо ступала по снегу, пусть и в несколько нескладной манере. Глаза её свирепо сверкнули из-под капюшона, а золотое ожерелье на шее она стиснула с такой силой, будто намерилась разорвать его на части. - Так мы делаем десять шагов вместо одного. А то и все двадцать. Мало хорошего будет, если, добравшись до лагеря, не сумеем ходить от усталости.
Бредущая по другую руку Аллиандре стряхнула оцепенение в достаточной мере, чтобы с холодным удивлением приподнять в ответ бровь: в голосе Майгдин звучали категоричные нотки. Фэйли едва взглянула на служанку, но этого оказалось довольно, чтобы та покраснела и запнулась на полуслове. Что на неё нашло? По-прежнему, она вела себя недопустимым для прислуги образом, однако для побега трудно было пожелать лучшей спутницы. Какая жалость, что та не способна направить хоть чуточку больше. Как-то Фэйли возлагала на это немалые надежды до тех пор, пока не поняла, что дар Майгдин проявлен настолько слабо, что бесполезен вовсе.
- Должно быть, ночью, Майгдин, - вслух согласилась она. Сколько бы ночей это не заняло. Впрочем, этого она говорить не стала, а поспешно огляделась по сторонам - убедиться, что никто из идущих рядом не был слишком близко и не мог услышать их разговора. Шайдо, как в кадин'сор, так и без него, целеустремлённо шагали вперёд под падающим снегом - пусть цель, к которой они стремились, и была покуда невидима. Гай'шайн - других гай'шайн - гнала вперёд иная сила страх. Повинуйтесь или будете наказаны. - Они не обращают на нас внимания, продолжила Фэйли, - возможно, нам удастся затеряться на обочине, если не пытаться провернуть это прямо у них под носом. Увидите шанс - воспользуйтесь им. От снега вас скроет белая одежда, а когда доберётесь до какой-нибудь деревни, золото, которое они так любезно нам вручили, проложит вам путь к моему мужу. Он будет двигаться следом. - Она надеялась, что он не станет слишком спешить. По крайней мере, не станет подходить чересчур близко. У Шайдо здесь целая армия. Может, не такая уж огромная, в сравнении с некоторыми другими, но уж всяко больше, чем у Перрина.
Лицо Аллиандре словно окаменело. - Без тебя я никуда не пойду, произнесла она мягко. Мягко, но решительно. - Я не беру своих слов обратно и не нарушу клятву верности, которую принесла тебе, моя леди. Мы скроемся вместе - или же не уйдём вовсе.
- Она сказала за нас обеих, - промолвила Майгдин. - Может, я и простая служанка, - она выплюнула это слово с презрением, - но не оставлю никого на волю этих... бандитов! - Голос её был не просто твёрд - он не допускал никаких возражений. Да уж, придётся Лини хорошенько с ней потолковать, чтобы знала та своё место и не забывалась.
Фэйли открыла рот, собираясь заспорить, - нет, отдать приказание: Аллиандре присягала ей на верность, а Майгдин, как бы ни потрясло ту пленение, оставалась её служанкой! Они будут подчиняться! - но слова застыли у неё на языке.
Чёрные тени, что тянулись к ним из-за потока Шайдо и были доселе сокрыты снегом, обернулись группой женщин Айил, а лица их обрамляли шали. Терава вела их. Одно негромкое слово - и остальные замедлили шаг, чуть поотстав, Терава же присоединилась к Фэйли и её спутницам. То есть зашагала рядом с ними. Пламя, полыхающее в её глазах, заледенило, казалось, даже горячность Майгдин, хотя Терава едва удостоила их взглядом. Не были они тем, на что стоило смотреть, так она считала.
- Думаете о том, чтобы сбежать, - это было первое, что она сказала. И добавила с презрением, прежде чем кто-либо успел раскрыть рот: - Не вздумайте это отрицать!
- Мы постараемся служить, как должны, Хранительница Мудрости, - осторожно проговорила Фэйли. Голову в капюшоне она склонила как можно ниже - только бы не встречаться с той взглядом.
- Вам известно кое-что о наших путях. - В голосе Теравы на миг послышалось удивление. Только на миг. - Хорошо. Но вы меня за дуру держите, если считаете, что я поверю в вашу покорность. В каждой из вас я вижу силу духа, для мокроземцев. Бежать не все пробуют, но преуспевшие в этом - мертвы. Живых мы всегда возвращаем назад.
- Я запомню ваши слова, Хранительница Мудрости, - смиренно произнесла Фэйли. Всегда? Что ж, когда-то же должен быть первый раз. - Мы все их запомним.
- О, великолепно, - пробормотала Терава. - Ты можешь даже убедить кого-нибудь настолько же слепого, как Севанна. Однако тебе следует знать одно, гай'шайн. Мокроземцы - не такие, как остальные, носящие белое. Вместо того, чтобы быть освобождёнными через год и день, вы станете служить, покуда вас не покинут силы. Я - ваша единственная надежда избегнуть этой судьбы.
Фэйли споткнулась и упала бы, не подхвати Майгдин с Аллиандре её под руки. Терава нетерпеливо махнула рукой, приказывая двигаться дальше. Фэйли почувствовала себя больной. Терава поможет им сбежать? И Байн, и Чиад утверждали, что Игра Домов Айил не знакома и, по их мнению, заслуживает лишь презрения, но она узнала ходы, что кружились вокруг неё в снежном вихре. Ходы, что погребут под собой их всех, допусти она малейшую оплошность.
- Я не понимаю, Хранительница Мудрости. - Она желала, чтобы её голос не звучал бы так хрипло.
Однако именно эта хриплость, возможно, и убедила Тераву. Такие как она верят в силу страха превыше всего прочего. Как бы то ни было, она улыбнулась. В улыбке этой не было тепла, изгиб тонких губ выражал лишь удовлетворение. Вы трое, будете держать глаза и уши нараспашку, когда станете прислуживать Севанне. Каждый день Хранительница Мудрости будет спрашивать вас, а вы повторять слово в слово, что говорила Севанна и кому. Если она во сне разговаривает, расскажете, что она бормочет. Угодите мне, и я позабочусь, чтобы однажды вас оставили позади.
Фэйли страсть как не хотелось становиться частью этой игры, но она понимала, что отказ невозможен. Откажись она, никто из них не переживёт эту ночь. В этом она не сомневалась. Терава не оставила им выбора. Они и до ночи-то могли не дожить: снег быстро скроет закутанные в белое тела, и крайне сомнительно, чтобы кто-нибудь из идущих рядом выказал хоть малейший протест, реши Терава перерезать пару глоток здесь и сейчас. К тому же каждый был целиком сосредоточен на том, чтобы двигаться вперёд сквозь снег. Они могли просто не заметить.
- Но если она узнает... - Фэйли сглотнула. Эта женщина просит их пройтись по осыпающемуся краю отвесного утёса. Нет, она приказывает, не просит. Убивают ли Айил шпионов? Ей никогда не приходило в голову спросить у Байн с Чиад об этом. - Вы защитите нас, Хранительница Мудрости?
Стальными пальцами Терава сжала Фэйли подбородок, заставив остановиться, и подтянула её к себе, вынудив подняться на носках. Так же крепко она удерживала её взглядом. Рот Фэйли пересох. Лицо Теравы было каменным, а взгляд сулил боль. - Если она узнает, гай'шайн, я самостоятельно приготовлю из тебя обед. Поэтому ты уж постарайся, чтобы она не узнала. Этой ночью вы станете прислуживать Севанне в её шатрах, вы и ещё сотня других. Так что тяжкий труд не будет отвлекать вас от главного.
Мгновение Терава пристально изучала их троих, затем довольно кивнула. Перед ней были всего лишь три мокроземки, слишком слабые для чего-то иного, кроме послушания. Не прибавив ни слова, она отпустила Фэйли и отступила прочь. Через мгновение ни её, ни остальных Хранительниц Мудрости уже нельзя было разглядеть за кружащимся снегом.
Какое-то время три женщины пробирались вперёд в молчании. Фэйли так и не заговорила о побеге в одиночку, а о том, чтобы отдавать приказы, она и думать забыла. Не сомневаясь, что, если попробует, остальные снова упрутся. Кроме того, уступить теперь означало бы показать, что изменить мнение их заставила Терава. А Фэйли достаточно хорошо знала своих спутниц, чтобы понимать - те скорее умрут, чем согласятся признать, что эта женщина испугала их. Её саму Терава точно пугала. И я скорее язык проглочу, чем скажу об этом вслух. Эта мысль заставила её поморщиться.
- Интересно, что она имела в виду под... готовкой, - сказала, наконец, Аллиандре. - Я слышала, Вопрошающие Белоплащников иногда подвешивают пленников над огнём на вертеле. - Майгдин вздрогнула и обхватила себя руками. Тогда Аллиандре освободила из рукава одну руку и успокаивающе похлопала ту по плечу: - Не волнуйся ты так. Если у Севанны сотня слуг, мы можем так никогда и не услышать ничего важного. И к тому же мы всегда можем выбирать, о чём рассказывать, - чтобы это никак не могло указать на нас.
Майгдин горько рассмеялась: - Ты полагаешь, у нас всё ещё есть шансы. Нет у нас никаких шансов. Тебе следует узнать, каково это - оказаться в безвыходном положении. Эта женщина нас не потому выбрала, что мы сильны духом. - Она почти выплюнула эти слова. - Держу пари, каждый из остальных слуг Севанны выслушал от Теравы то же, что и мы. Если умолчим хотя бы об одном слове, которое должны были слышать, можешь быть уверена, она об этом узнает.
- Возможно, ты и права, - после секундного размышления признала Аллиандре. - Но ты больше не заговоришь со мной в таком тоне, Майгдин. Мы в нелёгком положении, если не сказать большего, но ты будешь помнить, кто я такая.
- Покуда мы не сбежим, - ответила Майгдин, - ты служишь Севанне. Если ты каждый миг не думаешь о себе как о прислуге, то с таким же успехом можешь сразу влезать на этот свой вертел. Да, и договорись о местах для нас, потому что мы угодим туда следом.
Капюшон скрывал лицо Аллиандре, но спина её гневно распрямлялась с каждым словом Майгдин. Она была умна, и знала, что такое долг, но нрав у неё был воистину королевский, и она не всегда могла держать его в узде.
Фэйли поспешила вмешаться, пока та не взорвалась от гнева. - До тех пор, пока нам не удастся сбежать, мы все слуги, - твёрдо проговорила она. Свет, меньше всего она нуждалась в перебранке, которую готовы были устроить эти двое. - Но ты попросишь о прощении, Майгдин. Немедленно! - Не глядя на Аллиандре, та пробурчала что-то, могущее быть принятым за извинение. Во всяком случае, Фэйли решила считать это таковым. - А что касается тебя, Аллиандре, надеюсь, ты станешь хорошо служить. - Та что-то протестующе пробормотала, но Фэйли проигнорировала это. - Если мы хотим иметь хоть какой-то шанс на побег, то должны поступать, как нам говорят, трудиться в поте лица и привлекать к себе как можно меньше внимания. - Как будто они уже не обратили на себя всеобщее внимание! - И мы станем докладывать Тераве каждый раз, когда Севанна чихнёт. Не уверена, что сделает с нами Севанна, если узнает, но, полагаю, вы способны догадаться, что будет делать Терава, не сумей мы ей угодить.
Этого оказалось достаточно, чтобы те замолчали. Да уж, идей о том, что может сделать Терава, у них было в достатке. И вряд ли убийство представлялось самым худшим.
К полудню снег почти прекратился - лишь несколько снежинок кружилось в воздухе. Хмурые облака по-прежнему скрывали солнце, но Фэйли решила, что дело близится к полудню оттого, что они были накормлены. Никто не стал останавливаться, но сотни гай'шайн с корзинами и мешками с хлебом и вяленым мясом засновали взад-вперёд по движущейся колонне. С собой они несли и бурдюки, в которых, на сей раз, оказалась вода, такая холодная, что у Фэйли заныли зубы. Странно, но она чувствовала не больший голод, чем просто от долгой ходьбы по снегу. Перрин, она знала, был Исцелён однажды и сохранял поистине волчий аппетит целых два дня. Правда, и ранен он был тяжело, куда там ей с отмороженными ступнями. Аллиандре и Майгдин, как она заметила, съели не больше её.
С Исцеления её мысли перекинулись на Галину, всё в этой женщине ставило её в тупик. Почему? Почему Айз Седай - она должна быть Айз Седай - раболепствует перед Севанной и Теравой? Перед кем-либо вообще? Айз Седай могла бы помочь им бежать. А могла и не помочь. Она могла предать их, послужи это её целям. Айз Седай делают то, что хотят, а тебе остаётся лишь принимать это, - если только ты не Ранд ал'Тор. Но он-то та'верен, да вдобавок ещё и Возрождённый Дракон, а она - всего лишь женщина, у которой осталось не так много сил. И с нависшей над головой страшной опасностью. Не говоря уже о других головах, за которые она в ответе. Нет, она примет любую помощь, кто бы ни предложил её. Пока она размышляла о Галине, стараясь взглянуть на проблему с разных сторон, пронизывающий ветер стих, и снег повалил опять, всё сильнее и сильнее, пока уже в десяти шагах перестало быть что-либо видно. Она по-прежнему не могла решить, стоит ли довериться этой женщине.
Стоя над безвольно лежащей на земле Аррелой, последней в ряду, Галина слегка задыхалась от тех усилий, которых потребовало Исцеление столь многих так быстро. Она кинула взгляд на Тераву, будто в надежде услышать от той слово похвалы. Не потрудившись даже посмотреть на неё, Хранительницы Мудрости направились к идущим мимо Шайдо, о чём-то переговариваясь между собой. Спустя мгновение Айз Седай нахмурилась и, подобрав одежды, бросилась вдогонку так быстро, как могла. Впрочем, назад она оглянулась, и не один раз. Фэйли казалось, что она чувствовала на себе этот взгляд даже после того, как падающий снег опустился между ними белым занавесом.
С другой стороны появились новые гай'шайн, дюжина мужчин и женщин, и лишь один из них был Айил, долговязый и рыжеволосый, с тонким белым шрамом, тянувшимся из под волос к подбородку. Среди подошедших Фэйли узнала невысокого бледного кайриэнца, остальные, как она решила, могли быть из Алтары или Амадиции, высокие и темноволосые, а гай'шайн с бронзовой кожей должна была быть доманийкой. Она и ещё одна женщина носили широкие пояса из золотых цепей, туго стягивающих талию, и ожерелья на шее. Так же, как и один из мужчин! Но, в любом случае, если не считать их странности, драгоценности не казались чем-то, заслуживающим внимания, особенно по сравнению с одеждой и едой, которую несли гай'шайн.
Некоторые тащили корзины с краюхами хлеба, жёлтым сыром и вяленой говядиной, а чай, чтобы запить всё это, тут уже был. Фэйли не оказалась единственной, кто с невиданной спешкой принялся набивать себе рот едой. Даже когда они одевались, быстро и неловко, без особой скромности, они не прекращали есть. Белая роба с капюшоном и две толстых сорочки показались восхитительно тёплыми, не пропускающими ледяного воздуха, и носки из тяжёлой шерсти были не хуже, и мягкие айильские сапожки со шнуровкой, доходящие ей до колен, - даже они оказались белыми - но всё это не могло заполнить пустоту у неё внутри. Мясо было жёстким, как кожа, сыр по твёрдости не уступал камню, а хлеб был не многим мягче, но по вкусу они казались непревзойдёнными! Каждый кусок был подобен пиру.
Дожёвывая сыр, она затянула шнуровку на сапожках и выпрямилась, поправляя одежду. Когда она снова потянулась за хлебом, одна из носящих драгоценности женщин, полная и некрасивая, с печатью усталости на лице, вытянула ещё одну золотую цепь из висящего на плече мешка с одеждой. Торопливо сглотнув, Фэйли отступила назад. - Я, пожалуй, обойдусь без этого, спасибо. - У неё возникло неприятное чувство, что, не придав значения украшениям, она совершила серьёзную ошибку.
- Твои желания значения не имеют, - устало ответила полная женщина. Судя по акценту, она была родом из Амадиции. Говорила она, как образованная. Теперь ты служишь леди Севанне. Будешь носить то, что дадут, и делать, что скажут. А иначе тебя будут наказывать - до тех пор, пока не исправишься.
В нескольких шагах от неё Майгдин отмахивалась от доманийки, сопротивляясь попыткам той надеть на неё ожерелье. Аллиандре с оборонительно вскинутыми руками пятилась прочь от мужчины, носящего золото, на лице её застыла болезненная гримаса. Тот протягивал ей один из поясов. К счастью, и Майгдин, и Аллиандре нерешительно посматривали на неё. Возможно, та порка в лесу и не пропала даром.
Тяжело вздохнув, Фэйли кивнула им и позволила гай'шайн опоясать себя золотой цепью. Видя это, Майгдин с Аллиандре опустили руки. Казалось, вместе с этим движением Аллиандре разом покинула всякая воля к сопротивлению, и, пока на неё надевали пояс и ожерелье, она стояла, уставясь в никуда невидящим взором. Взгляд Майгдин, напротив, казалось, был способен прожечь доманийку насквозь. Фэйли постаралась ободряюще улыбнуться, но это далось не легко. Щелчок защёлкнувшегося на шее ожерелья показался ей звуком, с которым в двери тюремной камеры поворачивается ключ. И пояс, и ожерелье можно снять так же легко, как и надеть, но за гай'шайн, прислуживающими "леди Севанне", несомненно, будут следить гораздо строже, чем за остальными. Катастрофа за катастрофой. Не может быть, чтобы и дальше всё оставалось так же плохо. Не может быть.
Вскоре Фэйли обнаружила себя бредущей по снегу на подгибающихся ногах вместе со спотыкающейся, тупо смотрящей в пространство Аллиандре, хмурящейся Майгдин и другими гай'шайн, ведущими под уздцы вьючных животных, тащившими на спине большие закрытые корзины или тянувшими телеги, колёса которых были прикреплены к деревянным салазкам. Повозки и фургоны также имели полозья, колёса их были привязаны сверху к засыпанному снегом грузу. Может, Шайдо и не привыкли к снегу, но кое-что о передвижении зимой они усвоили. Фэйли и две её спутницы шагали с пустыми руками, хотя женщина из Амадиции дала понять, что назавтра им уже придётся работать наравне с остальными. Сколько бы ни было Шайдо в колонне, казалось, что вперёд движется население какого-то огромного города, если не целый народ. Дети до двенадцати-тринадцати лет ехали на повозках и в фургонах, но все остальные шли пешком. Все до одного мужчины носили кадин'сор, но большинство женщин было одето, как Хранительницы Мудрости - в юбки, блузы и шали, а большинство мужчин несли с собой лишь одно копьё или же не имели оружия вовсе. При этом они выглядели мягче остальных. То есть казались сделанными из камня, не настолько прочного как гранит.
К тому времени, как женщина из Амадиции оставила их в покое, так и не назвавшись и не сказав многим больше, чем "повинуйтесь или будете наказаны", Фэйли осознала, что за валящим снегом не видит ни Байн, ни остальных своих спутниц. Никто как будто не пытался заставить её идти в определённом месте, поэтому она устало бродила взад-вперёд по колонне, сопровождаемая Майгдин с Аллиандре. То, что она держала руки сцеплёнными внутри рукавов, затрудняло ходьбу, в особенности, когда приходилось пробираться сквозь снежные заносы, но так они хотя бы оставались тёплыми. Ну, теплее, чем если бы она их разняла. Ветер заставил всех глубже надвинуть капюшоны. Несмотря на отличающие их золотые пояса, ни один гай'шайн или Шайдо не взглянул на них дважды. Однако они пересекли колонну поперёк не менее дюжины раз и так и не заметили никого из друзей. Люди в белом встречались повсюду, их было больше, чем остальных, и каждый из этих глубоких капюшонов мог прятать за собой знакомые черты.
- Нужно отыскать их ночью, - в конце концов, сказала Майгдин. Она гордо ступала по снегу, пусть и в несколько нескладной манере. Глаза её свирепо сверкнули из-под капюшона, а золотое ожерелье на шее она стиснула с такой силой, будто намерилась разорвать его на части. - Так мы делаем десять шагов вместо одного. А то и все двадцать. Мало хорошего будет, если, добравшись до лагеря, не сумеем ходить от усталости.
Бредущая по другую руку Аллиандре стряхнула оцепенение в достаточной мере, чтобы с холодным удивлением приподнять в ответ бровь: в голосе Майгдин звучали категоричные нотки. Фэйли едва взглянула на служанку, но этого оказалось довольно, чтобы та покраснела и запнулась на полуслове. Что на неё нашло? По-прежнему, она вела себя недопустимым для прислуги образом, однако для побега трудно было пожелать лучшей спутницы. Какая жалость, что та не способна направить хоть чуточку больше. Как-то Фэйли возлагала на это немалые надежды до тех пор, пока не поняла, что дар Майгдин проявлен настолько слабо, что бесполезен вовсе.
- Должно быть, ночью, Майгдин, - вслух согласилась она. Сколько бы ночей это не заняло. Впрочем, этого она говорить не стала, а поспешно огляделась по сторонам - убедиться, что никто из идущих рядом не был слишком близко и не мог услышать их разговора. Шайдо, как в кадин'сор, так и без него, целеустремлённо шагали вперёд под падающим снегом - пусть цель, к которой они стремились, и была покуда невидима. Гай'шайн - других гай'шайн - гнала вперёд иная сила страх. Повинуйтесь или будете наказаны. - Они не обращают на нас внимания, продолжила Фэйли, - возможно, нам удастся затеряться на обочине, если не пытаться провернуть это прямо у них под носом. Увидите шанс - воспользуйтесь им. От снега вас скроет белая одежда, а когда доберётесь до какой-нибудь деревни, золото, которое они так любезно нам вручили, проложит вам путь к моему мужу. Он будет двигаться следом. - Она надеялась, что он не станет слишком спешить. По крайней мере, не станет подходить чересчур близко. У Шайдо здесь целая армия. Может, не такая уж огромная, в сравнении с некоторыми другими, но уж всяко больше, чем у Перрина.
Лицо Аллиандре словно окаменело. - Без тебя я никуда не пойду, произнесла она мягко. Мягко, но решительно. - Я не беру своих слов обратно и не нарушу клятву верности, которую принесла тебе, моя леди. Мы скроемся вместе - или же не уйдём вовсе.
- Она сказала за нас обеих, - промолвила Майгдин. - Может, я и простая служанка, - она выплюнула это слово с презрением, - но не оставлю никого на волю этих... бандитов! - Голос её был не просто твёрд - он не допускал никаких возражений. Да уж, придётся Лини хорошенько с ней потолковать, чтобы знала та своё место и не забывалась.
Фэйли открыла рот, собираясь заспорить, - нет, отдать приказание: Аллиандре присягала ей на верность, а Майгдин, как бы ни потрясло ту пленение, оставалась её служанкой! Они будут подчиняться! - но слова застыли у неё на языке.
Чёрные тени, что тянулись к ним из-за потока Шайдо и были доселе сокрыты снегом, обернулись группой женщин Айил, а лица их обрамляли шали. Терава вела их. Одно негромкое слово - и остальные замедлили шаг, чуть поотстав, Терава же присоединилась к Фэйли и её спутницам. То есть зашагала рядом с ними. Пламя, полыхающее в её глазах, заледенило, казалось, даже горячность Майгдин, хотя Терава едва удостоила их взглядом. Не были они тем, на что стоило смотреть, так она считала.
- Думаете о том, чтобы сбежать, - это было первое, что она сказала. И добавила с презрением, прежде чем кто-либо успел раскрыть рот: - Не вздумайте это отрицать!
- Мы постараемся служить, как должны, Хранительница Мудрости, - осторожно проговорила Фэйли. Голову в капюшоне она склонила как можно ниже - только бы не встречаться с той взглядом.
- Вам известно кое-что о наших путях. - В голосе Теравы на миг послышалось удивление. Только на миг. - Хорошо. Но вы меня за дуру держите, если считаете, что я поверю в вашу покорность. В каждой из вас я вижу силу духа, для мокроземцев. Бежать не все пробуют, но преуспевшие в этом - мертвы. Живых мы всегда возвращаем назад.
- Я запомню ваши слова, Хранительница Мудрости, - смиренно произнесла Фэйли. Всегда? Что ж, когда-то же должен быть первый раз. - Мы все их запомним.
- О, великолепно, - пробормотала Терава. - Ты можешь даже убедить кого-нибудь настолько же слепого, как Севанна. Однако тебе следует знать одно, гай'шайн. Мокроземцы - не такие, как остальные, носящие белое. Вместо того, чтобы быть освобождёнными через год и день, вы станете служить, покуда вас не покинут силы. Я - ваша единственная надежда избегнуть этой судьбы.
Фэйли споткнулась и упала бы, не подхвати Майгдин с Аллиандре её под руки. Терава нетерпеливо махнула рукой, приказывая двигаться дальше. Фэйли почувствовала себя больной. Терава поможет им сбежать? И Байн, и Чиад утверждали, что Игра Домов Айил не знакома и, по их мнению, заслуживает лишь презрения, но она узнала ходы, что кружились вокруг неё в снежном вихре. Ходы, что погребут под собой их всех, допусти она малейшую оплошность.
- Я не понимаю, Хранительница Мудрости. - Она желала, чтобы её голос не звучал бы так хрипло.
Однако именно эта хриплость, возможно, и убедила Тераву. Такие как она верят в силу страха превыше всего прочего. Как бы то ни было, она улыбнулась. В улыбке этой не было тепла, изгиб тонких губ выражал лишь удовлетворение. Вы трое, будете держать глаза и уши нараспашку, когда станете прислуживать Севанне. Каждый день Хранительница Мудрости будет спрашивать вас, а вы повторять слово в слово, что говорила Севанна и кому. Если она во сне разговаривает, расскажете, что она бормочет. Угодите мне, и я позабочусь, чтобы однажды вас оставили позади.
Фэйли страсть как не хотелось становиться частью этой игры, но она понимала, что отказ невозможен. Откажись она, никто из них не переживёт эту ночь. В этом она не сомневалась. Терава не оставила им выбора. Они и до ночи-то могли не дожить: снег быстро скроет закутанные в белое тела, и крайне сомнительно, чтобы кто-нибудь из идущих рядом выказал хоть малейший протест, реши Терава перерезать пару глоток здесь и сейчас. К тому же каждый был целиком сосредоточен на том, чтобы двигаться вперёд сквозь снег. Они могли просто не заметить.
- Но если она узнает... - Фэйли сглотнула. Эта женщина просит их пройтись по осыпающемуся краю отвесного утёса. Нет, она приказывает, не просит. Убивают ли Айил шпионов? Ей никогда не приходило в голову спросить у Байн с Чиад об этом. - Вы защитите нас, Хранительница Мудрости?
Стальными пальцами Терава сжала Фэйли подбородок, заставив остановиться, и подтянула её к себе, вынудив подняться на носках. Так же крепко она удерживала её взглядом. Рот Фэйли пересох. Лицо Теравы было каменным, а взгляд сулил боль. - Если она узнает, гай'шайн, я самостоятельно приготовлю из тебя обед. Поэтому ты уж постарайся, чтобы она не узнала. Этой ночью вы станете прислуживать Севанне в её шатрах, вы и ещё сотня других. Так что тяжкий труд не будет отвлекать вас от главного.
Мгновение Терава пристально изучала их троих, затем довольно кивнула. Перед ней были всего лишь три мокроземки, слишком слабые для чего-то иного, кроме послушания. Не прибавив ни слова, она отпустила Фэйли и отступила прочь. Через мгновение ни её, ни остальных Хранительниц Мудрости уже нельзя было разглядеть за кружащимся снегом.
Какое-то время три женщины пробирались вперёд в молчании. Фэйли так и не заговорила о побеге в одиночку, а о том, чтобы отдавать приказы, она и думать забыла. Не сомневаясь, что, если попробует, остальные снова упрутся. Кроме того, уступить теперь означало бы показать, что изменить мнение их заставила Терава. А Фэйли достаточно хорошо знала своих спутниц, чтобы понимать - те скорее умрут, чем согласятся признать, что эта женщина испугала их. Её саму Терава точно пугала. И я скорее язык проглочу, чем скажу об этом вслух. Эта мысль заставила её поморщиться.
- Интересно, что она имела в виду под... готовкой, - сказала, наконец, Аллиандре. - Я слышала, Вопрошающие Белоплащников иногда подвешивают пленников над огнём на вертеле. - Майгдин вздрогнула и обхватила себя руками. Тогда Аллиандре освободила из рукава одну руку и успокаивающе похлопала ту по плечу: - Не волнуйся ты так. Если у Севанны сотня слуг, мы можем так никогда и не услышать ничего важного. И к тому же мы всегда можем выбирать, о чём рассказывать, - чтобы это никак не могло указать на нас.
Майгдин горько рассмеялась: - Ты полагаешь, у нас всё ещё есть шансы. Нет у нас никаких шансов. Тебе следует узнать, каково это - оказаться в безвыходном положении. Эта женщина нас не потому выбрала, что мы сильны духом. - Она почти выплюнула эти слова. - Держу пари, каждый из остальных слуг Севанны выслушал от Теравы то же, что и мы. Если умолчим хотя бы об одном слове, которое должны были слышать, можешь быть уверена, она об этом узнает.
- Возможно, ты и права, - после секундного размышления признала Аллиандре. - Но ты больше не заговоришь со мной в таком тоне, Майгдин. Мы в нелёгком положении, если не сказать большего, но ты будешь помнить, кто я такая.
- Покуда мы не сбежим, - ответила Майгдин, - ты служишь Севанне. Если ты каждый миг не думаешь о себе как о прислуге, то с таким же успехом можешь сразу влезать на этот свой вертел. Да, и договорись о местах для нас, потому что мы угодим туда следом.
Капюшон скрывал лицо Аллиандре, но спина её гневно распрямлялась с каждым словом Майгдин. Она была умна, и знала, что такое долг, но нрав у неё был воистину королевский, и она не всегда могла держать его в узде.
Фэйли поспешила вмешаться, пока та не взорвалась от гнева. - До тех пор, пока нам не удастся сбежать, мы все слуги, - твёрдо проговорила она. Свет, меньше всего она нуждалась в перебранке, которую готовы были устроить эти двое. - Но ты попросишь о прощении, Майгдин. Немедленно! - Не глядя на Аллиандре, та пробурчала что-то, могущее быть принятым за извинение. Во всяком случае, Фэйли решила считать это таковым. - А что касается тебя, Аллиандре, надеюсь, ты станешь хорошо служить. - Та что-то протестующе пробормотала, но Фэйли проигнорировала это. - Если мы хотим иметь хоть какой-то шанс на побег, то должны поступать, как нам говорят, трудиться в поте лица и привлекать к себе как можно меньше внимания. - Как будто они уже не обратили на себя всеобщее внимание! - И мы станем докладывать Тераве каждый раз, когда Севанна чихнёт. Не уверена, что сделает с нами Севанна, если узнает, но, полагаю, вы способны догадаться, что будет делать Терава, не сумей мы ей угодить.
Этого оказалось достаточно, чтобы те замолчали. Да уж, идей о том, что может сделать Терава, у них было в достатке. И вряд ли убийство представлялось самым худшим.
К полудню снег почти прекратился - лишь несколько снежинок кружилось в воздухе. Хмурые облака по-прежнему скрывали солнце, но Фэйли решила, что дело близится к полудню оттого, что они были накормлены. Никто не стал останавливаться, но сотни гай'шайн с корзинами и мешками с хлебом и вяленым мясом засновали взад-вперёд по движущейся колонне. С собой они несли и бурдюки, в которых, на сей раз, оказалась вода, такая холодная, что у Фэйли заныли зубы. Странно, но она чувствовала не больший голод, чем просто от долгой ходьбы по снегу. Перрин, она знала, был Исцелён однажды и сохранял поистине волчий аппетит целых два дня. Правда, и ранен он был тяжело, куда там ей с отмороженными ступнями. Аллиандре и Майгдин, как она заметила, съели не больше её.
С Исцеления её мысли перекинулись на Галину, всё в этой женщине ставило её в тупик. Почему? Почему Айз Седай - она должна быть Айз Седай - раболепствует перед Севанной и Теравой? Перед кем-либо вообще? Айз Седай могла бы помочь им бежать. А могла и не помочь. Она могла предать их, послужи это её целям. Айз Седай делают то, что хотят, а тебе остаётся лишь принимать это, - если только ты не Ранд ал'Тор. Но он-то та'верен, да вдобавок ещё и Возрождённый Дракон, а она - всего лишь женщина, у которой осталось не так много сил. И с нависшей над головой страшной опасностью. Не говоря уже о других головах, за которые она в ответе. Нет, она примет любую помощь, кто бы ни предложил её. Пока она размышляла о Галине, стараясь взглянуть на проблему с разных сторон, пронизывающий ветер стих, и снег повалил опять, всё сильнее и сильнее, пока уже в десяти шагах перестало быть что-либо видно. Она по-прежнему не могла решить, стоит ли довериться этой женщине.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента