Джордж Кэтрин. Никаких мужчин!

   — И в первый раз я жалею об этом. — Джонас устало потер глаза. — Не могу поверить, что мы ведем этот разговор.
   — Я не ожидала подобного.
   — Почему?
   — Я не сомневалась, что мы рано или поздно расстанемся. — Эйвери пожала плечами. — Наша связь была слишком пылкой, чтобы не остыть, как поется в песне.
   Его глаза холодно блеснули.
   — И это в то время, когда я был уверен, что нашел любовь всей своей жизни! А для тебя это была всего лишь любовная интрижка, которую ты в любой день могла прекратить. Как и все предыдущие, — жестоко добавил он.
   — Ты так говоришь, будто их было по меньшей мере сто! Всего две! — Она вскочила. — Джонас, я больше так не могу! Пора спать. Ты как-то собирался лечь в комнате для гостей, так что ловлю тебя на слове.
   Джонас покачал головой, поднимаясь на ноги:
   — Нет смысла продлевать агонию. Я уеду прямо сейчас.
   — Как хочешь. — С высоко поднятой головой Эйвери вышла в коридор. Боль в груди свидетельствовала о том, что ее сердце разбито. — Тогда прощай.
   Спасибо за подарки.
   Джонас сардонически улыбнулся:
   — И тебе спасибо. Это было действительно незабываемое Рождество.
   — Весьма, — мрачно согласилась она и открыла дверь. — Поезжай осторожно.
   — Эйвери, ради бога! — Он смотрел ей в глаза. Тебе больше нечего сказать?! Неужели все, что было между нами, должно закончиться вот так?
   — Разумеется, не должно. Это твой выбор.
   — А ты сделала свой.
   Она молча кивнула, не в силах произнести ни слова, чтобы не разразиться рыданиями.
   Джонас задержался на крыльце, когда она собиралась закрыть дверь.
   — Чуть не забыл. С Новым годом.
   Эйвери была безмерно рада, что встретиться ей придется только с Фрэнсис, когда на следующее утро она открыла ателье. Никакая косметика не могла скрыть следы бессонной ночи, проведенной в слезах.
   — О, дорогая, что случилось? — воскликнула подруга.
   — Джонас и я вчера ночью расстались, — призналась Эйвери. — Я как следует выплакалась, чтобы выбросить его из своей жизни, и… и… — И, к ее ужасу, слезы полились снова.
   Фрэнсис проворно повесила на двери табличку «Закрыто» и завела Эйвери в маленькую рабочую комнату. Вручила ей чашку кофе и села рядом.
   — Если хочешь, я расскажу тебе про свое Рождество и ни словом не упомяну твое. Или же ты можешь выложить мне, что случилось и почему, а я никому ничего не скажу.
   Какое-то время Эйвери молча прихлебывала кофе, а затем повернулась к подруге с выражением отчаяния на лице и повела рассказ, начиная с экстренной операции и заканчивая предложением Джонаса.
   — Когда я отказалась выйти за него замуж, он попросил меня бросить бизнес и дом и переехать к нему в Лондон.
   — А это тебе тоже не понравилось?
   — Вообще-то понравилось, — судорожно вздохнула Эйвери. — Но я не могу пойти на такой риск! Куда мне возвращаться, когда наша связь закончится?
   А то, что это произойдет, я знаю по предыдущему опыту.
   — О, Эйвери, мне так жаль, — сказала Фрэнсис, похлопывая ее по руке.
   — Не сочувствуй слишком сильно, не то я опять разревусь. Ну вот, я вернулась к счастливому одиночеству. — Она героически улыбнулась. — Но хватит обо мне, Фрэнсис. Как прошли праздники у тебя?
   — Даже не знаю, как тебе об этом рассказать, — с сочувствием начала ее подруга. — Но ты должна узнать об этом первая. Я тоже получила предложение и приняла его.
   Эйвери обняла ее.
   — Какая замечательная новость! Я так за тебя рада! Теперь не жалеешь, что я силком потащила тебя на первое свидание с Филипом?
   — Конечно, нет. Но это также привело тебя к знакомству с Джонасом. Прости.
   Эйвери решительно помотала головой.
   — Сейчас это кажется концом света, но я бы отказалась изменить что-либо. Время, проведенное с Джонасом, было чудесным.
   Чувствуя себя бесконечно уставшей, Эйвери по возвращении домой первым делом проверила автоответчик. Но единственное сообщение поступило от охранной фирмы, которая просила ее позвонить и договориться о встрече. Недоумевая, она порылась в сумочке, ища мобильник. Его там не оказалось.
   Должно быть, остался в магазине. Слава старым добрым городским телефонам!
   Эйвери позвонила в фирму и узнала, что с ними связался представитель компании «Мерком», просивший их установить домофон в ее доме. Эйвери назначила встречу на следующую неделю, но предупредила, чтобы счет прислали не «Мерком», а лично ей.
   — Фрэнсис, ты не видела мой телефон? — спросила на следующее утро Эйвери.
   — Нет, милая. Может, ты забыла его дома?
   — Нет, его нет ни там, ни в машине.
   — Тогда давай поищем, — поспешно произнесла Фрэнсис.
   Через некоторое время Эйвери покачала головой.
   — Ни следа. Черт. Я бы охотно обошлась без лишних расходов.
   Фрэнсис бросила на подругу быстрый взгляд, приступая к работе над платьем, которое она подгоняла.
   — Ты не оставила его в доме Джонаса?
   — Возможно.
   — А ключ по-прежнему у тебя?
   — Спасибо, что напомнила — придется вернуть его Мерсеру.
   — Прежде чем ты это сделаешь, съезди туда и поищи мобильник, — сказала практичная Фрэнсис.
   Благодаря срочному заказу — укоротить платье к новогодней вечеринке, которая должна была состояться в тот самый вечер, — они работали без передышки. Эйвери закрыла ателье позже обычного, размышляя, чем она будет заниматься два свободных дня.
   — Не могу представить, что ты сегодня останешься одна, — произнесла Фрэнсис, когда они шли к стоянке машин.
   — Со мной все будет в порядке, так что не позволяй этой мысли портить твой вечер с Филипом, улыбнулась Эйвери. — Я прикупила несколько классических фильмов, когда забегала сегодня в супермаркет.
   — Я позвоню тебе в полночь — пожелать счастливого Нового года. Нет! — быстро поправилась Фрэнсис, бросив взгляд на лицо Эйвери. — Лучше сделаю это сейчас. — Она обняла подругу и побежала к своей машине.
   Долгий, одинокий вечер перешел в утомительную ночь, и утром Эйвери проснулась в отвратительном настроении. День был чудесный, и сидеть дома не хотелось. Лучше последовать совету Фрэнсис и отправиться за мобильником. К тому же она сможет оставить там ключ с запиской, объясняющей причину ее приезда.
   Эйвери ехала быстро. Свернув к дому, она почувствовала острое разочарование, поскольку в глубине души надеялась, что Джонас будет здесь. Но машины перед домом не оказалось.
   Войдя в дом, Эйвери задумалась, решив, что поиски телефона в отсутствие хозяина походят на противозаконное деяние.
   Внезапно она замерла. Отопление включено!
   Джонас, наверное, где-то недалеко. Ей была ненавистна мысль о том, что ее могут здесь застать, но она уже вошла, так что оставалось только поискать телефон.
   Эйвери постаралась вспомнить, где видела его в последний раз. Она сперва посмотрела на кухне, затем прошла в гостиную, все время прислушиваясь: не раздастся ли звук работающего двигателя? Затем, в страхе оттого, что в любой момент может появиться Джонас, она взлетела вверх по винтовой лестнице. Не преуспев и на втором этаже, Эйвери сдалась, спустилась вниз и написала на листке бумаги:
   «Я потеряла телефон и подумала, что забыла его здесь, однако не нашла. Оставляю ключ. Прости за вторжение. Эйвери».
   Она перечитала краткое послание, подумывая над тем, как бы сделать его хоть чуточку теплее, но в итоге ничего не добавила. Выйдя из дома, она завернула ключ в записку и подсунула его под дверь, а затем ушла, чувствуя себя более несчастной, чем когда-либо. Телефон был великолепным предлогом ей очень хотелось увидеть Джонаса.
   Эйвери уже почти добралась до машины, когда услышала выстрел и собачий лай. Она развернулась, и ее сердце бешено забилось при виде Джонаса, бежавшего к ней с двумя собаками.
   — Эйвери, подожди!
   У нее не было выбора. При виде этого человека ее ноги словно приросли к земле.
   — Привет, — криво улыбнулась она.
   Джонас остановился рядом с ней, раскрасневшийся и растрепанный, в толстом свитере и стеганой куртке, с такими же кругами под глазами, как и у нее, отметила Эйвери. Он приказал неугомонным псам сесть.
   — Я оставил у тебя на автоответчике сообщение и пожелание счастливого Нового года, — сказал он, тяжело дыша.
   — Ты это уже сделал, когда уходил на прошлой неделе, — напомнила Эйвери.
   — Подожди несколько минут. Пожалуйста.
   Эйвери нерешительно посмотрела на него.
   — Ладно, — наконец согласилась она. — Хорошие собачки.
   — Познакомься с Кастором и Поллуксом — Касом и Полом для друзей.
   Эйвери погладила собак, которые немедленно перешли к процедуре обнюхивания и облизывания.
   — Перед домом не было машины, поэтому я решилась зайти, чтобы поискать мой сотовый, — неловко сказала Эйвери.
   — Я сегодня утром нашел его за тостером, — сообщил Джонас. — Потому и позвонил, чтобы попросить разрешения заехать и отдать мобильник.
   Раньше он просто приехал бы без предупреждения — сделал бы ей один из тех сюрпризов, которые так любил, с грустью подумала она.
   — Эйвери, приготовь чай или кофе, пока я отведу псов домой и заберу машину.
   — Но тебе придется дать мне свой ключ. Я засунула тот, что был у меня, под дверь вместе с запиской.
   Его лицо потемнело.
   — Ясно. — Он порылся в кармане и протянул ей ключ. — Я не задержусь.
   Показалось, что прошло очень много времени, прежде чем она услышала знакомый звук двигателя.
   Хлопнула входная дверь, а затем ненадолго воцарилась тишина, пока Джонас снимал ботинки.
   — Я боялся, что ты меня не дождешься, — сказал он.
   Джонас бросил взгляд на стол, взял записку, прочел ее и насмешливо посмотрел на Эйвери.
   — Очень напряженно. Ты приготовила чай?
   — Нет.
   — А сейчас хочешь?
   — Да. Если можно.
   — Тогда проходи на кухню.
   Он вскипятил чайник и сел напротив Эйвери с двумя дымящимися кружками.
   — Я собирался рассказать тебе историю про моего землевладельца.
   Эйвери слабо улыбнулась.
   — Звучит интригующе.
   Джонас отхлебнул чай.
   — Это скорее горьковатая сказка. Главные герои мои лучшие друзья. Чарли и я познакомились в тот день, когда пошли вместе в школу. Я был высок для своего возраста, а Чарли был маленьким, так что его сперва били. Но скоро я положил этому конец.
   — Да, трудно представить, чтобы кто-то тебя бил.
   — Виноваты размеры, — произнес Джонас, пожимая плечами, и продолжил:
   — Через несколько лет Тремейн лежал в лазарете, когда состоялись первые танцульки в местной школе для девочек. Он жутко завидовал, поскольку его друг Джонас вернулся с многочисленными историями о пышненьких малышках — если конкретно, то о Генриетте Фарра.
   Бедный Джонас сходил с ума по крошке. Однако мисс Фарра удостоила своим благосклонным вниманием Чарли. Ни мой рост, ни удаль не могли сравниться с тем, что она увидела в нем.
   — Ну и? — произнесла Эйвери, зачарованная рассказом.
   — Они поженились. Я был шафером. — Джонас вытащил из заднего кармана бумажник и вынул из него фотографию удивительно красивой девушки в свадебном платье, улыбавшейся невысокому, стройному мужчине со смеющимися глазами.
   — Господи помилуй, — сказала потрясенная Эйвери. — Она захватывающе красива!
   — Сейчас даже больше, чем прежде. — Джонас с нежностью посмотрел на фото. — В школе Чарли переболел свинкой, с осложнениями… Он не может стать папой маленьких Тремейнов, которые могли бы унаследовать имение.
   — А, понятно, — Эйвери с вызовом посмотрела на него. — У твоей сказки есть мораль?
   Джонас кивнул.
   — Для Чарли и Хетти самое важное — что они есть друг у друга.
   — Они узнали о проблеме Чарли до свадьбы?
   — Для них это не имело значения.
   — Достойно восхищения. Но если твоя история должна была послужить мне уроком, то затея провалилась. Я все равно не выйду за тебя замуж.
   — А я тебя и не прошу.
   Краска залила ее лицо, и Джонас с раскаянием пояснил:
   — Я принимаю твои условия. Я хочу, чтобы ты была в моей жизни, Эйвери. Все очень просто.
   Бешено бьющийся пульс не давал румянцу пропасть, когда Эйвери заглянула в лицо Джонаса.
   — Ты хочешь стать моим воскресным любовником?
   — Ну, если вспомнить альтернативу, то ты не оставляешь мне выбора, — покорно согласился он. — Только теперь у нас будет не так много времени. Тебе придется приезжать в Лондон.
   Эйвери долгое время молчала.
   — Хорошо. Мы попробуем и посмотрим, как все получится. Но сейчас я хочу сказать кое-что, и это тебе не понравится.
   — Тебе нужно уезжать? — требовательно спросил он, но Эйвери нетерпеливо помотала головой.
   — Нет. Но я думаю, что какое-то время наши отношения должны быть… ну, более сдержанными.
   Джонас поднял бровь.
   — Пойдем в комнату. Там мы сможем удобно сесть и разобраться в твоих правилах.
   — Это не правила, — запротестовала Эйвери. — Я просто хочу кое-что объяснить.
   Она устроилась на диване, но вместо того, чтобы присесть рядом, Джонас предпочел место напротив.
   — Расстреливай, — коротко сказал он.
   Эйвери сделала глубокий вдох.
   — Пока я тебя не встретила, я верила, что операция навсегда убила и мое желание, — откровенно начала она. — Но понадобился всего один твой поцелуй, чтобы оно воскресло. Я знаю, что эта сторона отношений очень важна…
   — Но с этой минуты ты думаешь, что мне не следует тащить тебя в постель прямо с порога, — вставил Джонас.
   — Будь серьезным!
   — Я чертовски серьезен. В будущем, даже если разлука будет долгой, обещаю так не поступать. Но я все же нормальный парень, Эйвери, и я этого захочу.
   Жалея, что она вообще подняла эту тему, Эйвери встала.
   — Мне лучше уехать.
   — Почему? — спросил Джонас, вскакивая на ноги. Тебя кто-то ждет?
   — Нет, — неохотно призналась она.
   — Тогда останься. Пожалуйста. Давай возьмем от жизни все, что она нам преподносит. Просто проведем время вместе — разгадаем кроссворд, сходим погулять, послушаем музыку…
   Она спокойно посмотрела на Джонаса.
   — Ты имеешь в виду — остаться на ночь?
   — Да.
   — Я не привезла никакой одежды.
   — Возьми мою. — Его глаза, полные надежды, удерживали ее с такой убедительностью, что Эйвери не смогла бы сопротивляться, даже если бы хотела.
   Она медленно кивнула.
   — Хорошо. А у тебя есть еда?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Возникшая было проблема с едой была решена очень просто — поздним обедом в радостной, дружеской атмосфере одного из деревенских пабов.
   Джонасу, хорошо известному в округе, было предложено поиграть в дартс, и Эйвери бешено зааплодировала, когда он эффектным броском попал прямо в яблочко.
   — Мне очень понравилось, — сказала она, когда они вышли на морозный воздух. — Я и не знала, что ты так хорошо обращаешься с метательным оружием.
   Джонас усмехнулся:
   — В следующий раз нужно будет втянуть в игру тебя. Ты веселилась на какой-нибудь вечеринке вчера ночью?
   — Нет. А ты?
   Он покачал головой.
   — Я был здесь. Один.
   — А я представляла тебя в Лондоне в тесном кругу друзей, — небрежно бросила Эйвери.
   — Я мог бы там быть. — Он пристально посмотрел на нее. — Но настроения не было.
   — Я вообще не люблю новогодние вечеринки, — призналась она. — По мне, есть что-то грустное в том, что уходит старый год.
   Эйвери была очень задумчива, возвращаясь в дом Джонаса. Она попыталась отогнать тоскливые размышления, с любопытством наблюдая, как он вынимает из машины коробку.
   — Что там?
   — Я так торопился вернуться сюда, после того как отвез собак, что забыл о пироге, который дала мне миссис Холмс, — сообщил Джонас.
   — Кто такая миссис Холмс?
   — Экономка Чарли. Я знаю ее с тринадцати лет, поскольку приезжал сюда на каникулы.
   Извлеченный из коробки пирог издавал такой дивный аромат, что просто слюнки текли.
   — Какой чудесный запах! — воскликнула Эйвери. Ну, в таком случае проблем с ужином не будет.
   — Сперва чай, — предупредил Джонас.
   Два кусочка пирога и чай уже исчезли в их желудках, когда дело дошло до разговора.
   — Что ты делала вчера ночью? — спросил Джонас, присаживаясь рядом с ней.
   — Смотрела старые фильмы до тех пор, пока не начался новогодний фейерверк. Тогда я выпила бокал вина, помянула маму. Даже живя в Лондоне, я старалась провести праздники с ней.
   — В этом году мы должны были встретить Новый год вместе, — сказал Джонас с неожиданной горечью.
   — Если помнишь, ты ушел.
   — Не без причины. — Он посмотрел на пламя. Твой отказ был сокрушительным ударом.
   — Я отвергла твое предложение, Джонас, а не тебя, — призналась Эйвери. — Но ты привык иметь дело с людьми, которые беспрекословно выполняют все твои приказы.
   Он повернулся и посмотрел на нее:
   — Я не об этом. Тебе, наверное, трудно было бы покинуть родной город.
   — В каком-то смысле ты прав. И если бы я продала дом и отказалась от бизнеса, то мне некуда было бы вернуться в будущем, когда…
   — Когда я найду ту, что сможет родить мне этих мифических детей, — закончил за нее Джонас.
   — Когда мы больше не сможем быть вместе, уточнила Эйвери.
   — Этого не произойдет! — Джонас схватил ее за плечи. — Меня зовут Мерсер, а не Моррел. Я не знаю, как этот ублюдок смог уничтожить твою веру в людей, но пора оставить это в прошлом и научиться доверять хотя бы мне. Мы останемся вместе, женатые или нет. Я люблю тебя, Эйвери, и ничто не в силах это изменить. Клянусь!
   — Но что произойдет, когда ты возьмешь на себя управление компанией?
   — Проблем не возникнет. У меня есть пара молоденьких кузенов, которые готовы перехватить инициативу в любой момент. — Джонас отпустил Эйвери и поправил ее свитер, но в его глазах мелькнуло сожаление, когда он увидел следы, оставшиеся на ее коже. — Прости, дорогая.
   Он прикоснулся губами к синякам и посмотрел на нее.
   — Во имя той сдержанности, о которой ты просила, я еще не целовал тебя.
   Она подняла лицо, как бы приглашая, и Джонас заключил женщину в объятия. Но вместо того, чтобы со страстью прижаться к ее губам, он потерся о ее щеку.
   — С Новым годом, Эйвери. Теперь я говорю серьезно.
   — С Новым годом, Джонас. — Она откинула голову и улыбнулась. — И теперь я тебе верю.
   Он наконец поцеловал ее с нежностью, которая унесла весь гнев прошедших дней.
   — Есть предложение. В будущем после всех споров, драк и расхождений во мнениях обязательно должно происходить примирение.
   — И все-таки ушел ты.
   — Ты когда-нибудь это забудешь?
   — Скорее всего, нет. Я буду припоминать тебе, даже когда ты станешь седым и старым.
   — Обещай, что останешься со мной, и можешь укорять меня сколько твоей душе угодно.
   Эйвери протянула руку.
   — В таком случае договорились!
   Джонас торжественно пожал ее руку.
   — Идет.
   Этот день был совсем не похож на все предыдущие, которые они провели здесь. Джонас принял слишком близко к сердцу ее просьбу относительно сдержанности. Они разговаривали, читали газеты, слушали музыку, разгадывали кроссворд, и время от времени он дарил ей мимолетные поцелуи.
   С одной стороны, Эйвери была этому рада, но, с другой, ощущала некоторое разочарование и в конце концов, желая ускорить события, попросила у него зубную щетку.
   — Собираешься лечь спать? — спросил он, вскочив на ноги.
   Она кивнула.
   — Я в последнее время не высыпалась.
   Зубной щетки не нашлось.
   — Не возражаешь, если я воспользуюсь твоей? спросила Эйвери.
   Джонас грациозно поклонился.
   — Сочту за честь. Вы даже можете воспользоваться ею первой. В конце концов, джентльмен я или нет? Что еще пожелает мадам?
   Она щелкнула пальцами.
   — Ваш банный халат, вашу футболку и какое-нибудь белье, пожалуйста.
   — Будет исполнено. Какой мадам предпочитает цвет?
   — На ваш вкус.
   Джонас принес белую футболку, бирюзовые боксерские трусы и малиновый халат, который он вытащил из пакета.
   — Рождественский подарок от мамы! — сообщил он.
   — Шикарно! — Эйвери поцеловала его в щеку. Спасибо.
   Джонас поймал ее за локти и, притянув к себе, одарил таким поцелуем, от которого у обоих перехватило дыхание.
   — Давай быстрее, — проворчал он.
   Эйвери быстро приняла душ и завернулась в халат. Зайдя в комнату, она увидела Джонаса, лежащего на кровати и смотрящего новости. Он повернулся и посмотрел так, что женщина замерла.
   — Дама в малиновом, — хрипло произнес он. Этот халат выглядит на тебе куда лучше, чем на мне.
   А как насчет других вещей? Ты в них не утонула?
   — Я даже не примерила.
   Джонас медленно поднялся на ноги.
   — И какой душ ты мне рекомендуешь принять?
   Холодный или горячий?
   Эйвери улыбнулась:
   — О, горячий. Очень горячий. И долго не задерживайся, — добавила она, желая убедиться, что он понял сигнал.
   — Пять минут!
   Когда Джонас вновь появился в дверях, на нем было только полотенце, обернутое вокруг бедер. Эйвери уже лежала в постели, укрывшись одеялом до подбородка.
   — Ты быстро! — сказала она, задыхаясь.
   — А чего еще ты ожидала? — Он бросил полотенце на пол и скользнул под одеяло. — Надеюсь, именно этого? — сказал он, прильнув губами к ее губам, его руки скользнули по ее ягодицам и прижали Эйвери. — Мужчина не может долго скрывать свои естественные потребности.
   — Так же, как и женщина, — заметила она.
   — Господи, я так сильно хочу тебя! — Джонас страстно поцеловал ее. Он ласкал ее со столь мучительным сладострастием, что Эйвери не смогла удержаться от хриплого стона, который стоил Джонасу остатков контроля. Он скользнул между длинными ногами, которые сразу обхватили его. Единение было коротким, но настолько чудесным, что они долго лежали, не желая отдаляться друг от друга…
   На следующее утро Джонас разбудил Эйвери с требованием, чтобы она осталась с ним до последней имеющейся в ее распоряжении минуты, и она сонно моргнула, кивнув в знак согласия.
   — Хотел бы я, чтобы ты поехала со мной в Лондон.
   — Я и поеду — через выходные, — напомнила она. Я приеду в субботу…
   — И останешься на воскресенье?
   Эйвери посмотрела в его горящие желанием глаза.
   — Я думала вернуться воскресным вечером, но утро понедельника тоже подойдет.
   — Это подарит нам еще одну ночь. Вставай. Я отвезу тебя на обед в особое местечко.
   — Но у меня нет подходящей одежды, — запротестовала она.
   — Тебе и не нужно выглядеть особенно, — сказал он голосом, который заставил ее покраснеть. — Честно говоря, ты мне больше всего нравишься такой, как сейчас.
   Эйвери поцеловала его в ответ, и, поскольку она лежала обнаженная в его объятиях, Джонас воспринял поцелуй как разрешение на нечто большее, и начал заниматься с ней любовью — на сей раз медленно и нежно. Впоследствии, потрясенные силой тех чувств, которые они вызывали друг у друга, они долго ждали, когда замедлится биение их сердец.
   — Я люблю тебя, Эйвери, — наконец прошептал Джонас.
   — Я тоже люблю тебя, — откликнулась она взволнованно и уткнулась лицом в его плечо.
   «Особым местечком» был маленький, скромный паб, где им указали на столик возле окна.
   — Здесь очень мило, — сказала Эйвери, с одобрением оглядываясь вокруг.
   — Впервые я пришел сюда с Чарли и Хетти. Паб весьма популярен, и нам повезло, что нашелся свободный столик. И ты поймешь, почему, когда попробуешь здешнюю еду!
   — Я умираю от голода.
   Принесли обед. Они наслаждались бараниной, тушенной в красном вине, и гарниром из великолепных овощей.
   — Это было неподражаемо! — Джонас нахмурился, заметив странное выражение лица Эйвери. — Что случилось, дорогая?
   — Не могу поверить! Только что вошел Пол Моррел.
   — Хочешь немедленно уйти? — спокойно спросил он.
   — Ты не будешь против? Давай выпьем кофе у камина.
   Но путь к выходу вел мимо стола Моррела. Когда они проходили мимо, тот поднялся.
   — Привет, Пол, — произнесла Эйвери, покорившись необходимости.
   — Ну, привет, — ответил он. Несмотря на улыбку, его глаза оставались холодными. — Довольно странно встретить вас здесь. Я прочел об этом местечке только на прошлой неделе. Вы тоже?
   Джонас покачал головой.
   — Нет, я приезжал сюда с друзьями еще до того, как паб приобрел широкую известность.
   — Поскольку Пол забыл меня представить, я это сделаю сама, — сказала женщина, сидящая за столом. Аннет Хьюз. Я работаю на отца Пола. Приятно познакомиться с вами, Эйвери.
   — Мне тоже, Аннет, — спокойно ответила она. Это Джонас Мерсер — человек, которому мы обязаны нашим новым кинотеатром.
   — Я читала в местной газете. Отличная работа, с одобрением произнесла Аннет. — И когда начнется строительство?
   — Завтра, — сообщил ей Джонас и, оглянувшись, увидел, что к ним приближается официантка с большим подносом. — Мы стоим на дороге. Простите, нам пора ехать.
   — В город? — спросил Пол.
   — Не сегодня, — прохладно ответила Эйвери. Мы отмечаем Новый год в загородном доме Джонаса. — Она тепло улыбнулась Аннет и вышла из паба.
   Мерсер следовал за ней.
   — Это была настоящая словесная дуэль! — воскликнул он, перед тем как сесть в машину.
   — А ты против?
   — Нет, моя дорогая. Но вот Моррел просто чертовски против. Полагаю, он все еще безнадежно влюблен в тебя.
   — Безнадежно — очень точное слово. — Эйвери откинулась на спинку сиденья. — Я говорила с ним только один раз с тех пор, как мы расстались, — спрашивала, кто новый владелец нашей земли. Это был тот самый день, когда я спустила на тебя собак, вместо того чтобы поужинать с тобой.