— Здравствуйте. Я Чарли Тремейн.
Она с улыбкой пожала его руку.
— Я видела вашу фотографию.
Чарли выдвинул для Эйвери стул и посмотрел на нее с откровенным интересом.
— Хорошо, что вы нашли время поговорить с нами.
— Что-нибудь случилось? — спросила Эйвери, видя, как меняется выражение лица миссис Тремейн.
— Да, случилось, — мрачно ответила Хетти. — Но давайте сперва сделаем заказ. Что вы порекомендуете?
Пока они ждали горячие бутерброды, Тремейны задавали вопросы, касающиеся бизнеса Эйвери, помалкивая об истинной причине своего визита.
— Я очень рада нашему знакомству, но почему вы хотели меня видеть? — спросила Эйвери, взяв сэндвич.
Хетти вздохнула:
— Мы оба очень любим Джонаса и не можем стоять в стороне и ничего не делать, когда он разбивает свою жизнь.
Чарли озабоченно нахмурился:
— Джонас работает, работает и еще раз работает.
Он не приезжает к нам, не поехал на воскресный обед к Лилиан…
— Кто такая Лилиан?
— Его мать. Она очень волнуется. И я тоже.
Хетти согласно кивнула.
— Джонасу явно угрожает опасность помешаться на работе. Я уже вижу заголовки в газетах.
— Какие заголовки? — моргнула Эйвери.
— Ну, знаете, что-то вроде: «Тридцатилетний предприниматель умирает от чрезмерных перегрузок».
Это вы его довели?
— Дело не во мне. Я уже давно не видела Джонаса…
— В этом-то все и дело, — мягко сказал Чарли.
Эйвери медленно отхлебнула кофе.
— И чего вы от меня хотите?
— Для начала объясните, почему вы не можете его простить.
— Это его слова?
Чарли покачал головой.
— Мне позвонила Лилиан и попросила помочь, так что я поехал в Лондон. Фактически пришлось выкручивать ему руки, чтобы он объяснил, в чем дело. Он заявил, что вы отказались выйти за него замуж. Но не сказал, почему.
Хетти наклонилась к ней.
— Дорогая, вы любите Джонаса?
Эйвери хотела было солгать, но все же неохотно ответила:
— Да. Люблю.
— Чарли говорит, что Джонас сходит с ума от любви. Поцелуйте его и забудьте все, Эйвери. Пожалуйста.
— Я знаю парня с тринадцати лет, — вздохнул Чарли, — и еще ни разу не видел его таким.
Хетти взяла Эйвери за руку.
— Все, что нужно, — всего лишь один звонок. И тогда вы сможете приехать к нам, чтобы отпраздновать примирение.
Эйвери криво улыбнулась.
— Джонас всех своих подружек привозил познакомиться с Тремейнами?
— Нет, — сказал Чарли и поцеловал ее в обе щеки. Вы будете первой, Эйвери.
Тремейны уехали, довольные, что попытались помочь Джонасу, но Эйвери вернулась к работе, чувствуя себя виноватой. Ведь она же ничего не обещала. И у нее не было намерения говорить с Джонасом.
Она вручила Фрэнсис жакет на следующий день.
— Надеюсь, подойдет.
— Просто идеально! — возликовала та. — Я всегда верила в искусницу Эйвери.
День свадьбы с утра выдался холодным и серым, но к полудню февраль смилостивился, и зимнее солнце вышло из-за туч. Эйвери приехала рано вместе с Луизой и Хелен и их мужьями. Они сели на передних скамьях в освещенной свечами церкви, восхищаясь цветами, которые Надин расставила с большим вкусом.
Филип волновался так, словно женился в первый раз. Его дочь что-то ободряюще шепнула ему и поцеловала. По сигналу два органа заиграли свадебный марш, и Фрэнсис, обворожительная в белом платье и элегантном кружевном жакете, пошла к алтарю под руку с отцом, следуя за семилетней внучкой Филипа…
Церемония уже завершилась, когда Эйвери заметила знакомую фигуру. Конечно же, Фрэнсис забыла упомянуть, что пригласила на свадьбу Джонаса.
Снаружи, под холодным зимним солнцем, начался обычный переполох. Невеста настояла на том, чтобы сделать групповой снимок «Искусницы Эйвери». Джонас, казалось, ни на что не обращал внимания, беседуя с Томом Беннетом и Энди Коллинзом.
— А ты держала в секрете полный список гостей, шепнула Эйвери подруге, и Фрэнсис улыбнулась, нисколько не раскаиваясь.
— Мне так захотелось. Это же моя свадьба. Ты сегодня не можешь на меня сердиться!
— Улыбнитесь! — велел фотограф.
Когда жених и невеста уехали на прием, Джонас наконец подошел к Эйвери.
— Привет! — сказала она, улыбаясь. — А я и не знала, что встречу тебя!
— Фрэнсис посоветовала ничего не говорить заранее. — Его ответная улыбка была холодной. — Ты бы изобрела какую-нибудь таинственную болезнь, чтобы не видеть меня.
— И испортила праздник? Ну уж нет!
— Ты очень красивая, — тихо сказал он.
Эйвери купила белое шерстяное пальто, чтобы надеть его поверх своего любимого черного платья.
Она собрала волосы в обычный пучок, но смягчила строгость прически кокетливой черной шляпкой.
— Ты тоже хорошо выглядишь, — вернула она комплимент.
— Том попросил меня быть твоим шофером. Ты не против?
— Нет, конечно, спасибо. — Эйвери сдержанно улыбнулась. — Эти туфли не предназначены для пешей прогулки.
Поездка была короткой, а атмосфера весьма напряженной. Когда они приехали в «Ангел», Эйвери сразу же поспешила в маленький зал, снятый по случаю свадьбы, обняла подругу и нежно поцеловала ее.
Фрэнсис и Филип пригласили так мало гостей, что праздник больше походил на дружескую вечеринку. Речи были сказаны, вино выпито, а когда молодожены разрезали торт, им пришлось подойти к каждому гостю и поблагодарить. Было видно, что они оба очень счастливы, и Эйвери не смогла удержаться от зависти, весело разговаривая с подругой и подшучивая над ней из-за того, что та мгновенно стала бабушкой.
Позже, когда молодых уже проводили, осыпав рисом и конфетти, Эйвери повернулась к Луизе и Хелен с улыбкой, полной сожаления.
— Свадьбы утомляют.
— Но еще слишком рано идти домой; оставайся с нами выпить, если только тебе не предложили что-нибудь получше, — шепнула Хелен, когда подошел Джонас Мерсер.
— Эйвери, тебя подвезти домой? — спросил он. Я уезжаю в Лондон.
— Ты возвращаешься сегодня же? — с удивлением спросила она.
— Боюсь, что да.
— Тогда спасибо. Я уже собиралась вызвать такси.
На улице ледяной ветер пытался сорвать шляпку Эйвери.
— Приглашение на свадьбу стало для меня сюрпризом, — сказал Джонас, помогая Эйвери сесть в машину. Мне нужен твой совет по поводу подарка.
— Филип большой любитель барбекю, так что его обрадуют необходимые принадлежности. Или подари какое-нибудь необычное растение. Если хочешь, я спрошу у Фрэнсис, когда она вернется из свадебного путешествия, и дам тебе знать.
— Что, добровольно вызываешься позвонить мне? спросил он тоном, который заставил Эйвери молчать всю оставшуюся часть пути.
Она очень удивилась, когда Джонас проехал прямо к крыльцу, а не остановился у обочины.
— Лучше пригласи меня войти в дом, иначе все усилия Фрэнсис сыграть роль Купидона пойдут прахом. Или лучше назвать ее Крестной Феей?
— А мне кажется, что на эту роль больше подходят Тремейны, — заявила Эйвери, заставив его вздрогнуть. — Заходи, если хочешь. — И она побежала к двери, спасаясь от начавшегося дождя.
— Что ты сказала о Тремейнах?
— Объясню после того, как приготовлю чай. Или ты предпочитаешь кофе? — спросила Эйвери.
— Мне ничего не нужно, — нетерпеливо ответил Джонас.
Она провела его в кабинет.
— Фрэнсис повезло, что во время церемонии дождя не было. Боюсь, дорога домой не покажется тебе приятной.
— Я справлюсь, — ответил он, пожав плечами.
— Уверен, что не хочешь кофе? — еще раз спросила Эйвери.
Джонас смерил ее холодным взглядом.
— Нет, не хочу. Лучше объясни, какого черта ты вспомнила о Тремейнах.
— Хетти приходила в ателье починить платье. Что ж, это был хороший предлог. — И Эйвери поведала ему всю историю.
Джонас молча выслушал ее с непроницаемым лицом и усмехнулся:
— Хетти и Чарли, не говоря уже о моей бесценной мамочке, попытались лезть в мои дела. Они старались, но не преуспели, — добавил он. — И если Тремейны просили тебя связаться со мной, то считай, что у них ничего не вышло.
Эйвери пожала плечами.
— А я ничего не обещала. Но, в конце концов, мы уже давно не разговаривали, а, Джонас?
— В прошлый раз ты ясно дала понять, что нам не о чем говорить.
— Зачем же ты тогда приехал на свадьбу?
— Чтобы доставить удовольствие Фрэнсис.
Итак, Джонас пришел отнюдь не с надеждой на примирение.
— Тебе не стоило тратить время, — произнесла Эйвери, вздрогнув, когда ветер в очередной раз ударил в окно.
— Судя по всему, мне бы следовало уже быть в пути. — Джонас поднялся на ноги.
Эйвери завернулась в куртку, провожая его к выходу. В молчании они прошли по длинному коридору. Открыв дверь, Джонас выругался. На крыльце лежал град, и падал густой снег.
— Начинается настоящая буря, — сказала Эйвери, захлопывая дверь. — В такую погоду ты до Лондона не доберешься, так что лучше оставайся здесь. Не волнуйся, — добавила она, — я не собираюсь тащить тебя в постель. Можешь переночевать в свободной комнате.
— Спасибо. — Его лицо озарила первая искренняя улыбка за весь вечер. — Я и раньше достаточно часто это предлагал.
Она коротко кивнула.
— Но еще рано. Давай-ка поедим. Я проголодалась.
— На празднике ты так мало ела, что я не удивлен.
— Moe присутствие отбило у тебя аппетит, так?
— Вообще-то нет, виновато фирменное блюдо нашего повара — лосось. Но это большой секрет, — шутливо предупредила она.
Джонас повеселел. Почувствовав себя немного лучше, Эйвери прошла на кухню.
— Может, разведешь огонь, пока я готовлю бутерброды?
Эйвери не была уверена, благодарна ли она судьбе за предоставленный шанс побыть с Джонасом или же расстроена таким поворотом событий. Увидев его в церкви, она не сомневалась, что он принял приглашение только ради встречи с ней. Но Джонас опроверг это. Что бы там ни говорили Тремейны, он много работал только потому, что ему это нравилось.
Или же того требовали дела. Или по каким-то другим причинам. Но не из-за страсти к Эйвери Кроуфорд.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Она с улыбкой пожала его руку.
— Я видела вашу фотографию.
Чарли выдвинул для Эйвери стул и посмотрел на нее с откровенным интересом.
— Хорошо, что вы нашли время поговорить с нами.
— Что-нибудь случилось? — спросила Эйвери, видя, как меняется выражение лица миссис Тремейн.
— Да, случилось, — мрачно ответила Хетти. — Но давайте сперва сделаем заказ. Что вы порекомендуете?
Пока они ждали горячие бутерброды, Тремейны задавали вопросы, касающиеся бизнеса Эйвери, помалкивая об истинной причине своего визита.
— Я очень рада нашему знакомству, но почему вы хотели меня видеть? — спросила Эйвери, взяв сэндвич.
Хетти вздохнула:
— Мы оба очень любим Джонаса и не можем стоять в стороне и ничего не делать, когда он разбивает свою жизнь.
Чарли озабоченно нахмурился:
— Джонас работает, работает и еще раз работает.
Он не приезжает к нам, не поехал на воскресный обед к Лилиан…
— Кто такая Лилиан?
— Его мать. Она очень волнуется. И я тоже.
Хетти согласно кивнула.
— Джонасу явно угрожает опасность помешаться на работе. Я уже вижу заголовки в газетах.
— Какие заголовки? — моргнула Эйвери.
— Ну, знаете, что-то вроде: «Тридцатилетний предприниматель умирает от чрезмерных перегрузок».
Это вы его довели?
— Дело не во мне. Я уже давно не видела Джонаса…
— В этом-то все и дело, — мягко сказал Чарли.
Эйвери медленно отхлебнула кофе.
— И чего вы от меня хотите?
— Для начала объясните, почему вы не можете его простить.
— Это его слова?
Чарли покачал головой.
— Мне позвонила Лилиан и попросила помочь, так что я поехал в Лондон. Фактически пришлось выкручивать ему руки, чтобы он объяснил, в чем дело. Он заявил, что вы отказались выйти за него замуж. Но не сказал, почему.
Хетти наклонилась к ней.
— Дорогая, вы любите Джонаса?
Эйвери хотела было солгать, но все же неохотно ответила:
— Да. Люблю.
— Чарли говорит, что Джонас сходит с ума от любви. Поцелуйте его и забудьте все, Эйвери. Пожалуйста.
— Я знаю парня с тринадцати лет, — вздохнул Чарли, — и еще ни разу не видел его таким.
Хетти взяла Эйвери за руку.
— Все, что нужно, — всего лишь один звонок. И тогда вы сможете приехать к нам, чтобы отпраздновать примирение.
Эйвери криво улыбнулась.
— Джонас всех своих подружек привозил познакомиться с Тремейнами?
— Нет, — сказал Чарли и поцеловал ее в обе щеки. Вы будете первой, Эйвери.
Тремейны уехали, довольные, что попытались помочь Джонасу, но Эйвери вернулась к работе, чувствуя себя виноватой. Ведь она же ничего не обещала. И у нее не было намерения говорить с Джонасом.
Она вручила Фрэнсис жакет на следующий день.
— Надеюсь, подойдет.
— Просто идеально! — возликовала та. — Я всегда верила в искусницу Эйвери.
День свадьбы с утра выдался холодным и серым, но к полудню февраль смилостивился, и зимнее солнце вышло из-за туч. Эйвери приехала рано вместе с Луизой и Хелен и их мужьями. Они сели на передних скамьях в освещенной свечами церкви, восхищаясь цветами, которые Надин расставила с большим вкусом.
Филип волновался так, словно женился в первый раз. Его дочь что-то ободряюще шепнула ему и поцеловала. По сигналу два органа заиграли свадебный марш, и Фрэнсис, обворожительная в белом платье и элегантном кружевном жакете, пошла к алтарю под руку с отцом, следуя за семилетней внучкой Филипа…
Церемония уже завершилась, когда Эйвери заметила знакомую фигуру. Конечно же, Фрэнсис забыла упомянуть, что пригласила на свадьбу Джонаса.
Снаружи, под холодным зимним солнцем, начался обычный переполох. Невеста настояла на том, чтобы сделать групповой снимок «Искусницы Эйвери». Джонас, казалось, ни на что не обращал внимания, беседуя с Томом Беннетом и Энди Коллинзом.
— А ты держала в секрете полный список гостей, шепнула Эйвери подруге, и Фрэнсис улыбнулась, нисколько не раскаиваясь.
— Мне так захотелось. Это же моя свадьба. Ты сегодня не можешь на меня сердиться!
— Улыбнитесь! — велел фотограф.
Когда жених и невеста уехали на прием, Джонас наконец подошел к Эйвери.
— Привет! — сказала она, улыбаясь. — А я и не знала, что встречу тебя!
— Фрэнсис посоветовала ничего не говорить заранее. — Его ответная улыбка была холодной. — Ты бы изобрела какую-нибудь таинственную болезнь, чтобы не видеть меня.
— И испортила праздник? Ну уж нет!
— Ты очень красивая, — тихо сказал он.
Эйвери купила белое шерстяное пальто, чтобы надеть его поверх своего любимого черного платья.
Она собрала волосы в обычный пучок, но смягчила строгость прически кокетливой черной шляпкой.
— Ты тоже хорошо выглядишь, — вернула она комплимент.
— Том попросил меня быть твоим шофером. Ты не против?
— Нет, конечно, спасибо. — Эйвери сдержанно улыбнулась. — Эти туфли не предназначены для пешей прогулки.
Поездка была короткой, а атмосфера весьма напряженной. Когда они приехали в «Ангел», Эйвери сразу же поспешила в маленький зал, снятый по случаю свадьбы, обняла подругу и нежно поцеловала ее.
Фрэнсис и Филип пригласили так мало гостей, что праздник больше походил на дружескую вечеринку. Речи были сказаны, вино выпито, а когда молодожены разрезали торт, им пришлось подойти к каждому гостю и поблагодарить. Было видно, что они оба очень счастливы, и Эйвери не смогла удержаться от зависти, весело разговаривая с подругой и подшучивая над ней из-за того, что та мгновенно стала бабушкой.
Позже, когда молодых уже проводили, осыпав рисом и конфетти, Эйвери повернулась к Луизе и Хелен с улыбкой, полной сожаления.
— Свадьбы утомляют.
— Но еще слишком рано идти домой; оставайся с нами выпить, если только тебе не предложили что-нибудь получше, — шепнула Хелен, когда подошел Джонас Мерсер.
— Эйвери, тебя подвезти домой? — спросил он. Я уезжаю в Лондон.
— Ты возвращаешься сегодня же? — с удивлением спросила она.
— Боюсь, что да.
— Тогда спасибо. Я уже собиралась вызвать такси.
На улице ледяной ветер пытался сорвать шляпку Эйвери.
— Приглашение на свадьбу стало для меня сюрпризом, — сказал Джонас, помогая Эйвери сесть в машину. Мне нужен твой совет по поводу подарка.
— Филип большой любитель барбекю, так что его обрадуют необходимые принадлежности. Или подари какое-нибудь необычное растение. Если хочешь, я спрошу у Фрэнсис, когда она вернется из свадебного путешествия, и дам тебе знать.
— Что, добровольно вызываешься позвонить мне? спросил он тоном, который заставил Эйвери молчать всю оставшуюся часть пути.
Она очень удивилась, когда Джонас проехал прямо к крыльцу, а не остановился у обочины.
— Лучше пригласи меня войти в дом, иначе все усилия Фрэнсис сыграть роль Купидона пойдут прахом. Или лучше назвать ее Крестной Феей?
— А мне кажется, что на эту роль больше подходят Тремейны, — заявила Эйвери, заставив его вздрогнуть. — Заходи, если хочешь. — И она побежала к двери, спасаясь от начавшегося дождя.
— Что ты сказала о Тремейнах?
— Объясню после того, как приготовлю чай. Или ты предпочитаешь кофе? — спросила Эйвери.
— Мне ничего не нужно, — нетерпеливо ответил Джонас.
Она провела его в кабинет.
— Фрэнсис повезло, что во время церемонии дождя не было. Боюсь, дорога домой не покажется тебе приятной.
— Я справлюсь, — ответил он, пожав плечами.
— Уверен, что не хочешь кофе? — еще раз спросила Эйвери.
Джонас смерил ее холодным взглядом.
— Нет, не хочу. Лучше объясни, какого черта ты вспомнила о Тремейнах.
— Хетти приходила в ателье починить платье. Что ж, это был хороший предлог. — И Эйвери поведала ему всю историю.
Джонас молча выслушал ее с непроницаемым лицом и усмехнулся:
— Хетти и Чарли, не говоря уже о моей бесценной мамочке, попытались лезть в мои дела. Они старались, но не преуспели, — добавил он. — И если Тремейны просили тебя связаться со мной, то считай, что у них ничего не вышло.
Эйвери пожала плечами.
— А я ничего не обещала. Но, в конце концов, мы уже давно не разговаривали, а, Джонас?
— В прошлый раз ты ясно дала понять, что нам не о чем говорить.
— Зачем же ты тогда приехал на свадьбу?
— Чтобы доставить удовольствие Фрэнсис.
Итак, Джонас пришел отнюдь не с надеждой на примирение.
— Тебе не стоило тратить время, — произнесла Эйвери, вздрогнув, когда ветер в очередной раз ударил в окно.
— Судя по всему, мне бы следовало уже быть в пути. — Джонас поднялся на ноги.
Эйвери завернулась в куртку, провожая его к выходу. В молчании они прошли по длинному коридору. Открыв дверь, Джонас выругался. На крыльце лежал град, и падал густой снег.
— Начинается настоящая буря, — сказала Эйвери, захлопывая дверь. — В такую погоду ты до Лондона не доберешься, так что лучше оставайся здесь. Не волнуйся, — добавила она, — я не собираюсь тащить тебя в постель. Можешь переночевать в свободной комнате.
— Спасибо. — Его лицо озарила первая искренняя улыбка за весь вечер. — Я и раньше достаточно часто это предлагал.
Она коротко кивнула.
— Но еще рано. Давай-ка поедим. Я проголодалась.
— На празднике ты так мало ела, что я не удивлен.
— Moe присутствие отбило у тебя аппетит, так?
— Вообще-то нет, виновато фирменное блюдо нашего повара — лосось. Но это большой секрет, — шутливо предупредила она.
Джонас повеселел. Почувствовав себя немного лучше, Эйвери прошла на кухню.
— Может, разведешь огонь, пока я готовлю бутерброды?
Эйвери не была уверена, благодарна ли она судьбе за предоставленный шанс побыть с Джонасом или же расстроена таким поворотом событий. Увидев его в церкви, она не сомневалась, что он принял приглашение только ради встречи с ней. Но Джонас опроверг это. Что бы там ни говорили Тремейны, он много работал только потому, что ему это нравилось.
Или же того требовали дела. Или по каким-то другим причинам. Но не из-за страсти к Эйвери Кроуфорд.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Натянутость исчезла, когда они вместе поужинали возле камина. Во время еды разговор вертелся вокруг свадьбы, но, вручив Джонасу чашку кофе, Эйвери решила взять быка за рога.
— Ты на меня злишься.
Он покачал головой.
— Нет, я злюсь на себя, Эйвери. Следовало ответить Фрэнсис вежливым отказом, попросить Ханну купить какую-нибудь дорогую безделушку в подарок…
— А кто такая Ханна?
— Она работает со мной, с тех пор как я занял место отца. Она была его секретаршей. — Джонас пристально посмотрел на Эйвери. — К сожалению, новой женщиной в моей жизни ее не назовешь…
— Почему? Ты ей не нравишься?
— Она годится мне в матери! К тому же Ханна так хорошо работает, что, если бы она вдруг надумала уволиться, мне пришлось бы на коленях упрашивать ее не уходить.
— О!
— Я сказал, к сожалению, — с ударением повторил Джонас, — потому что никакой новой женщины у меня нет. После тебя трудно закрутить роман с другой. — Джонас уныло посмотрел на огонь. — У меня все шло прекрасно, пока я не увидел тебя сегодня. Я убедил себя, что ты больше не нужна мне. Но один-единственный взгляд доказал, что я обманываюсь.
Скажи мне правду, Эйвери, ты простила меня?
Она медленно кивнула.
— Да.
— Тогда почему, черт возьми, ты не связалась со мной?!
— А какого черта ты мне не звонил?! — резко спросила она.
Он посмотрев на нее.
— Ты же приказала мне исчезнуть!
Эйвери сдалась:
— Я хотела позвонить. Фрэнсис все время заставляла меня это сделать, так же как и Хетти. Но в конце концов я решила воздержаться. По кое-каким прежним причинам.
— О господи, мы опять вернулись к старому разговору о детях?
— Боюсь, что да. — Эйвери поднялась. — Пойду приготовлю тебе постель.
— Могу я тебе чем-то помочь?
— Нет, спасибо. Я справлюсь.
Эйвери достала белье и полотенца, застелила кровать и спустилась вниз, тщетно желая воскресить их незабываемые отношения, которые уничтожила ужасная месть Пола.
Когда Эйвери вернулась в кабинет, Джонас сидел на диване на том же месте.
— Кровать готова. Я повесила полотенца и положила новую зубную щетку в ванной.
Джонас насмешливо посмотрел на нее.
— Удивительно! Даже есть лишняя зубная щетка на случай прихода нежданных гостей мужского пола!
— У меня не бывает гостей мужского пола, но я не могу устоять перед рекламой «Три по цене двух».
— Я рад, — спокойно ответил он.
— Что у меня много зубных щеток?
— Что я — единственный счастливец, который остается здесь на ночь.
— По тебе этого не скажешь.
Он криво улыбнулся.
— А вот тут ты ошибаешься. Я просто слишком упрям, чтобы это показывать. Кстати, позвонила моя мама, услышав о здешней буре. Она успокоилась, когда я сообщил, что останусь тут на ночь.
— А ты сказал, где именно?
Джонас покачал головой.
— Не вижу смысла воскрешать ее надежды. Если бы она узнала, что я ночевал у тебя, то уже заранее услышала бы топот маленьких ножек.
Эйвери резко отвернулась, и Джонас погладил ее по руке.
— Прости. Я бестактная свинья.
Она пожала плечами.
— Ничего.
Какое-то время Джонас сидел, глядя на кончики своих ботинок, а затем посмотрел на нее.
— Эйвери.
Она напряглась.
— Да?
— Я много думал в течение прошедших недель. В основном ночью, — признался он. — «Мерком» забирает все мое время. Хочешь услышать, какой вывод я сделал? Все просто. Мы усыновим ребенка или даже не одного, если захочешь…
— Нет! — Она яростно потрясла головой.
Джонас остался на удивление спокойным.
— Ты по-прежнему против усыновления?
— Да.
— То есть мы вернулись к истокам. — Джонас ненадолго замолчал, устремив взгляд на пламя. — Я солгал, Эйвери, — твердо произнес он.
— Насчет чего?
— Я приехал сегодня сюда с единственной целью увидеть тебя.
Эйвери воинственно посмотрела на него.
— Тогда ты не слишком утруждался продемонстрировать это!
— Потому что я разозлился из-за бессмысленно потерянного в разлуке времени. Вместо того чтобы страстно целовать тебя, мне до ужаса захотелось свернуть тебе шею. — Он одарил ее незабываемой улыбкой, которая не давала ей спать по ночам. — Догадайся, что из этих двух вещей я хочу сделать прямо сейчас?
Эйвери с трудом удержала его на расстоянии.
— Нет, Джонас. Ты бы поцеловал меня, я бы ответила и так далее, но это не решило бы нашей проблемы.
Он отшатнулся.
— Ты права.
Мог бы все-таки попытаться, с сожалением подумала Эйвери.
— Иди спать, Джонас.
— Хорошо. Увидимся утром. Спокойной ночи.
Эйвери тупо смотрела на его спину, когда он выходил из комнаты. Совсем пав духом, она заперла дверь, включила сигнализацию, поднялась наверх и, услышав шум воды в душе, на цыпочках прокралась в свою комнату. Чувствуя себя утомленной и нервной, да к тому же и раздраженной, Эйвери разделась и приняла горячую ванну с маслом лаванды и розмарина.
Ароматерапия потерпела крах. Странно, думала Эйвери немного времени спустя, что человек может нежиться в теплой постельке и чувствовать себя бесконечно усталым, но все же мучиться от бессонницы. Она внезапно напряглась. Сердце громко застучало, а глаза сами собой крепко закрылись, когда скрипнула дверь. Обнаженное мужское тело скользнуло к ней под одеяло.
— Я так сильно хочу тебя, что не могу заснуть! простонал Джонас, обнимая любимую.
— Почему ты так долго не приходил? — прошептала она в ответ. Он тихо рассмеялся и поцеловал Эйвери, в то время как его руки ласкали ее тело.
— Ты забыла раздеться! — обвиняющим тоном произнес Джонас и принялся стаскивать с нее пижаму.
Эйвери страстно помогала ему, наслаждаясь его прикосновениями и запахом. Джонас потянулся и включил свет, а затем оперся на локоть и посмотрел на женщину.
— Ночь за ночью я лежал без сна и мечтал об этом, — сказал он ей, ласково убирая волосы с ее лба. Я должен убедиться, что ты реальна.
Эйвери улыбнулась.
— Есть и другие способы убедиться в этом…
Поцелуй был долгим-долгим, его зубы нежно покусывали губы Эйвери, язык дразняще гладил их, соблазняя, руки ласкали ее тело.
— Я хочу тебя! — взмолилась Эйвери и застонала, когда он вошел в нее. Они двигались вместе с такой страстной жадностью, что наслаждение скоро затопило Эйвери, и Джонас был с ней, был частью ее.
Оба сразу же заснули, крепко прижавшись друг к другу. Когда Эйвери рано утром проснулась, ее по-прежнему обнимала властная рука. Она сонно улыбнулась и задремала.
Открыв глаза во второй раз, она обнаружила, что лежит одна. Шторы были раздвинуты, и за окном царила чудесная зимняя сказка. Эйвери слышала, как Джонас насвистывает в душе. Она выскользнула из кровати, надела пижаму и подошла к окну, чтобы полюбоваться на сад, засыпанный снегом.
— Ото! — сказала она с благоговением. — Боюсь, камелии крышка.
— К черту камелию, лучше подумай о моей машине! Надеюсь, у тебя есть лопата? — заявил вышедший из ванной Джонас.
— Пойду приму душ, — сказала она.
Джонас обнял ее за плечи, на его лице была написана решимость.
— Эйвери, после вчерашней ночи нет никакого смысла припоминать старые обиды.
— Я знаю, — усмехнулась женщина, ее глаза весело блеснули.
— Ты со мной согласна?
— Да. — Она провела рукой по его мускулистому торсу. — Ты замерз. Иди оденься. Поговорим за завтраком.
Эйвери спустилась вниз через двадцать минут, накинув куртку поверх черного шерстяного свитера и брюк, и обнаружила, что Джонас мерзнет в одной рубашке. Он с завистью посмотрел на нее.
— Ты хорошо утеплилась, дорогая. Я только что позвонил отцу и сказал, что не смогу приехать сегодня. Он поработает до тех пор, пока я не вернусь.
— Значит, ты у меня застрял, — с восторгом констатировала Эйвери и сочувственно оглядела его. — Тебе, должно быть, холодно. Я сейчас поищу что-нибудь!
Она побежала наверх, покопалась в гардеробе и вернулась на кухню с большим серым свитером.
— Тебе повезло — у меня есть дурная привычка покупать мужские свитера из-за их длины. Примерь.
Свитер немного жал Джонасу в груди и был на пару сантиметров короче, чем нужно.
— Зато он теплый, — с благодарностью сказал он и поцеловал Эйвери. — Спасибо, дорогая. Что у нас на завтрак?
Пока Джонас резал хлеб и готовил чай, она делала омлет. Затем они набросились на еду как волки и начали разговор, лишь перейдя к поджаренному хлебу и мармеладу.
— Итак, мисс Кроуфорд, что будем делать дальше?
— Голосую за небольшое возвращение — не для того, чтобы ругаться, — торопливо поправилась она, заметив его помрачневший взгляд. — Давай перемотаем пленку назад — до того момента, как Пол сделал свое грязное дело.
— То есть ты хочешь, чтобы мы с тобой снова стали воскресными любовниками? — разочарованно спросил он.
— Пока — да.
— Пока? Что это значит?
— Что мы снова должны привыкнуть друг к другу.
— Но мы будем вместе не так часто.
— Это лучше, чем ничего. Возможно, иногда ты сможешь вырваться в загородный дом, а я буду приезжать в Лондон каждый свободный выходной, — пообещала она.
Он уныло посмотрел на нее.
— Я боялся, что ноги твоей в моем доме больше не будет.
Она улыбнулась:
— В следующий раз я ожидаю более теплого приема.
— Гарантирую. Кстати, о теплых приемах. Вчера внизу ты даже не соизволила меня поцеловать, так что с моей стороны было сущим безумием вламываться в твою спальню в голом виде.
Эйвери усмехнулась.
— Мне показалось, что я пролежала без сна целую вечность, надеясь, что ты придешь.
— Тогда какого черта ты сама не забралась ко мне под одеяло?! — потребовал ответа Джонас.
Она покачала головой.
— На сей раз был твой ход. И к тому же ты вел себя весьма враждебно, помнишь?
— Эйвери, в любой момент ты можешь лечь в мою кровать, и я буду ждать тебя — вот так. — С этими словами Джонас подарил ей долгий поцелуй, который немедленно вызвал ответную реакцию.
К их большому сожалению, ближе к полудню прояснилось. После обеда выглянуло солнце, и температура поднялась до вполне приемлемой. Теперь проблема с машиной была решена.
— Утром мне придется уехать, — сказал Джонас, когда они лежали у камина после обеда. — Жаль, что снегопад закончился.
— У нас еще есть остаток дня, — сонно произнесла Эйвери.
— И ночь, — напомнил ей Джонас. — Так скажи, что ты думаешь о моем доме в Лондоне?
— Я не успела как следует рассмотреть его. Мое внимание было сосредоточено на пьяном и опасном хозяине.
Глаза Джонаса сверкнули, и он прижал палец к ее губам.
— Это ты была опасна, Эйвери Кроуфорд. Пощечина оказалась очень болезненной.
— Извини, но… Нет, — поправилась она. — Ты сказал то, что сказал, я сделала то, что сделала, так что мы квиты.
— Хорошо, — решительно согласился он. — А теперь о доме. Мои родители пару лет назад решили переехать и сразу же спросили, не останусь ли я в нашем особняке. Идея мне понравилась… А когда это «пока» закончится, ты переберешься ко мне, Эйвери?
— Возможно, — осторожно ответила она. — Но совместная жизнь — это важный шаг. Мы не очень долго знаем друг друга, Джонас.
— Однако этого времени оказалось достаточно, чтобы я безнадежно в тебя влюбился. — Джонас поцеловал ее, чтобы подтвердить свое заявление.
— Совсем не безнадежно, — задыхаясь, произнесла Эйвери, когда смогла говорить. — Я испытываю к тебе то же самое.
— Слава богу! Так когда ты переедешь?
— После того, как вернется Фрэнсис и я улажу кое-какие вопросы. Если к тому времени мы все еще будем вместе…
— Черт возьми, ну, разумеется, будем! — упрямо сказал Джонас и обхватил ладонями ее лицо. — Я не собираюсь больше тебя отпускать. Так что научись с этим жить, Эйвери Кроуфорд!
Через три недели Джонас приехал на Грэшем-роуд в пятницу вечером и увез Эйвери в загородный дом. Таково было ее желание.
— Наконец-то, — вздохнул он, увидев ярко освещенные окна. — Видно, Хетти настояла на иллюминации. Жаль, что Чарли не оплачивает счета за электричество.
— Скряга, — со смехом откликнулась Эйвери.
Джонас открыл дверь, и она вбежала в большую комнату.
— Одно время я думала, что уже никогда сюда не вернусь, — сказала она.
Он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
— Нам нужно быть сейчас не здесь, а в Лондоне и обсуждать перемены, которые ты хочешь сделать в доме. — Его глаза сузились. — Если ты не передумала перебраться в Чисвик.
— Разумеется, не передумала! — твердо ответила Эйвери. — Хочешь, я помогу принести вещи из машины?
— Я не взял никакой еды.
— Джонас! — взвилась она. — Скажи мне, что ты пошутил!
Он рассмеялся и потянул ее на кухню.
— Хетти и миссис Холмс все купили.
Эйвери довольно вздохнула, увидев миску салата с цыпленком и уже знакомый пирог. Записка, подписанная «X. и Ч.», сообщала о том, что холодильник полон и две буханки особого хлеба миссис Холмс лежат в корзине.
Они поужинали на кухне, но объяснение, почему она потребовала провести уикенд именно здесь, Эйвери приберегла до того момента, когда они сели возле камина.
— Я была на редкость занята всю неделю, Джонас, — начала она и отодвинулась от него.
Он недовольно посмотрел на нее.
— А почему я не могу тебя обнять, пока ты рассказываешь?
— Поскольку мы с тобой давно не виделись, это замедляет мой мыслительный процесс. Так что держи дистанцию. Я пытаюсь втолковать тебе, что мое «пока» завершилось.
— Что ты хочешь сказать? — осторожно спросил Джонас.
— Ничего враждебного, — заверила его Эйвери с такой улыбкой, что у него отлегло от сердца. — Я перееду в твой дом, как только ты захочешь. Если все еще нужна тебе.
Джонас крепко обнял ее.
— Конечно, ты нужна мне, женщина. Пойдем в постель.
— Не так быстро, — осадила его Эйвери. — Я еще не рассказала тебе о своей трудной неделе.
Со вздохом Джонас отпустил ее и сел на место, скрестив руки на груди — Ну, вот. Я весь внимание, так что валяй.
— В понедельник я пригласила Лестеров на ужин и спросила Фрэнсис, не хочет ли она заняться моим бизнесом.
Джонас вскочил на ноги.
— В самом деле?! И что она ответила?
— Она только «за». Так же, как и Филип. Он возьмет на себя финансовые вопросы, а Фрэнсис планирует дать объявление в газету, чтобы найти кого-то, кто заменил бы меня.
— Ну, тут у нее будут проблемы, дорогая. — Джонас нежно поцеловал ее. — Ты единственная в своем роде.
— Спасибо. Луиза и Хелен обещали Лестерам всевозможную поддержку. — Эйвери заправила локон за ухо и сделала глубокий вдох. — На следующий день агент по недвижимости осмотрел мой дом и назвал цену, в два раза превышающую ту, на которую я надеялась.
Джонас не выдержал и посадил ее к себе на колени. Она прижалась к нему.
— Вообще-то мне бы хотелось быть ближе к тебе, когда я сообщу последнюю новость.
Его руки напряглись.
— Ну и какую еще бомбу ты для меня припасла?
— Уже две недели, как я перешагнула порог трехмесячной задержки. Опасный период позади. Я беременна. У нас будет ребенок, Джонас!
Он уставился на нее, озадаченный:.
— Но, моя дорогая девочка, каким образом?
— Ты знаешь, каким образом, Джонас Мерсер! Эйвери рассмеялась.
Джонас страстно поцеловал ее.
— Но я думал, ты не можешь…
— Мне сказали, что не могу. А я не пыталась это проверить, пока не встретила тебя.
— Боже мой, это и в самом деле просто изумительно! — Джонас так победно улыбнулся, что из глаз Эйвери полились слезы счастья. — Когда ты узнала? — требовательно спросил он, поцелуями стирая слезы.
— В то время мы с тобой расстались.
Джонас хмыкнул:
— И именно по этой причине! Но почему же ты мне ничего не сказала?
— Гордость, — просто ответила Эйвери. — Ты бы сразу же решил, что я требую свадьбы.
— Именно это я бы и сделал, — уверенно произнес он.
— Знаю. Но я мечтала, чтобы ты женился на мне, потому что хочешь этого, а не потому что должен!
Кроме того, я боялась, что беременность снова может закончиться так же, как в прошлый раз, и заставила себя подождать до тех пор, пока не буду уверена, что все в полном порядке. — Эйвери улыбнулась ему. — Вот теперь ты знаешь, почему я была против усыновления.
Он ошеломленно покачал головой.
— И ты так долго держала это в себе?
— Поверь, мне было нелегко… Я могу задать тебе вопрос, Джонас?
— Сколько захочешь.
— Всего один. Ты женишься на мне?
— В ту же минуту, как получу разрешение! хрипло ответил он и поцеловал любимую с нежностью, которая снова вызвала слезы. Затем очень бережно помог ей встать.
— Все в порядке, дорогой! Я здорова как бык! запротестовала Эйвери, хлюпая носом.
— Моя безукоризненная невеста, — произнес Джонас. — Завтра мы приглашены на обед к Хетти и Чарли. Поделимся с ними новостью?
— Разумеется. Попроси Чарли быть на свадьбе твоим шафером, а потом предупреди, что нам понадобятся крестные месяцев через шесть.
Приглашения на праздник по случаю открытия нового кинотеатра на Стоу-стрит были самыми желанными. В этот великолепный день в фойе разносили шампанское и канапе целой толпе гостей. Среди них были и официальные лица, и друзья Мерсеров.
— Дорогая, отдай его мне сразу же, как устанешь, пробормотала Лилиан Мерсер, и Эйвери нежно улыбнулась.
— Не волнуйся, бабуля, он сейчас спит. Сможешь взять его на ручки, если закричит.
— Когда закричит, дай его мне, Лилиан? — потребовала Хетти. — Ты видишь его чаще, чем я!
— Не ссорьтесь, дамы, — произнес Роберт Мерсер, посмеиваясь. — Если малыш заплачет, его заберем мы с Чарли.
Джон Эйвери Чарлз Роберт Мерсер вел себя на удивление хорошо, очевидно, из-за того внимания, которым его окружали.
Джонас Мерсер наклонился и посмотрел на маленькое сонное личико.
— У нашего сына, очевидно, дар чувствовать серьезность момента, — пробормотал он. — Похоже, эти речи надолго. Ты справишься, дорогая?
— Конечно, — заверила его Эйвери. — Но перед тем, как я сниму покрывало, мне бы хотелось знать, что написано на табличке.
— Это сюрприз. Но он тебе понравится.
Наконец выступления завершились. Джонас, в свою очередь, произнес краткую речь, и Эйвери передала внука бабушке. Она направилась к табличке рядом с лестницей и повернулась к аудитории.
— Мне доверена большая честь объявить кинотеатр «Стоу-стрит синема» открытым. — Она перерезала ленту, покрывало упало, и Эйвери с удивлением посмотрела на надпись.
«Здание посвящается памяти Элен Кроуфорд».
— Не могу описать, что я почувствовала, когда увидела эти слова, Джонас, — сказала Эйвери вечером, когда они вернулись. Она только что закончила кормить сына.
Джонас забрал у нее малыша и прижал его к своему плечу.
— Ты выглядишь усталой. Нам нужно было остаться у Лестеров.
— Мне хотелось домой.
— Ты действительно считаешь этот дом своим?
— Конечно, — с удивлением ответила Эйвери. — Потому что это наш дом — твой, мой и его высокородной персоны.
Джонас поцеловал ее, рассмеялся и передал малыша его маме. Эйвери унесла сына в детскую и положила в колыбельку.
Несколько минут спустя, убедившись, что он заснул, Эйвери вернулась в спальню и начала расчесывать волосы. На этот ритуал ее муж всегда смотрел с восхищением.
Наконец она выключила свет и легла рядом с Джонасом.
— Спасибо за то, что ты сделал сегодня для меня и моей матери. Я этого никогда не забуду.
— Я рад, что ты счастлива.
— Ты даже не представляешь, насколько. — Эйвери потерлась щекой о плечо мужа. — Джонас?
— Да, моя дорогая?
— Существует только один способ продемонстрировать мою благодарность.
— Занимаясь со мной любовью?
— Таков мой план. До тех пор, пока ты не изобретешь что-нибудь получше.
Джонас довольно вздохнул и притянул жену поближе.
— Лучше ничего и быть не может!
— Ты на меня злишься.
Он покачал головой.
— Нет, я злюсь на себя, Эйвери. Следовало ответить Фрэнсис вежливым отказом, попросить Ханну купить какую-нибудь дорогую безделушку в подарок…
— А кто такая Ханна?
— Она работает со мной, с тех пор как я занял место отца. Она была его секретаршей. — Джонас пристально посмотрел на Эйвери. — К сожалению, новой женщиной в моей жизни ее не назовешь…
— Почему? Ты ей не нравишься?
— Она годится мне в матери! К тому же Ханна так хорошо работает, что, если бы она вдруг надумала уволиться, мне пришлось бы на коленях упрашивать ее не уходить.
— О!
— Я сказал, к сожалению, — с ударением повторил Джонас, — потому что никакой новой женщины у меня нет. После тебя трудно закрутить роман с другой. — Джонас уныло посмотрел на огонь. — У меня все шло прекрасно, пока я не увидел тебя сегодня. Я убедил себя, что ты больше не нужна мне. Но один-единственный взгляд доказал, что я обманываюсь.
Скажи мне правду, Эйвери, ты простила меня?
Она медленно кивнула.
— Да.
— Тогда почему, черт возьми, ты не связалась со мной?!
— А какого черта ты мне не звонил?! — резко спросила она.
Он посмотрев на нее.
— Ты же приказала мне исчезнуть!
Эйвери сдалась:
— Я хотела позвонить. Фрэнсис все время заставляла меня это сделать, так же как и Хетти. Но в конце концов я решила воздержаться. По кое-каким прежним причинам.
— О господи, мы опять вернулись к старому разговору о детях?
— Боюсь, что да. — Эйвери поднялась. — Пойду приготовлю тебе постель.
— Могу я тебе чем-то помочь?
— Нет, спасибо. Я справлюсь.
Эйвери достала белье и полотенца, застелила кровать и спустилась вниз, тщетно желая воскресить их незабываемые отношения, которые уничтожила ужасная месть Пола.
Когда Эйвери вернулась в кабинет, Джонас сидел на диване на том же месте.
— Кровать готова. Я повесила полотенца и положила новую зубную щетку в ванной.
Джонас насмешливо посмотрел на нее.
— Удивительно! Даже есть лишняя зубная щетка на случай прихода нежданных гостей мужского пола!
— У меня не бывает гостей мужского пола, но я не могу устоять перед рекламой «Три по цене двух».
— Я рад, — спокойно ответил он.
— Что у меня много зубных щеток?
— Что я — единственный счастливец, который остается здесь на ночь.
— По тебе этого не скажешь.
Он криво улыбнулся.
— А вот тут ты ошибаешься. Я просто слишком упрям, чтобы это показывать. Кстати, позвонила моя мама, услышав о здешней буре. Она успокоилась, когда я сообщил, что останусь тут на ночь.
— А ты сказал, где именно?
Джонас покачал головой.
— Не вижу смысла воскрешать ее надежды. Если бы она узнала, что я ночевал у тебя, то уже заранее услышала бы топот маленьких ножек.
Эйвери резко отвернулась, и Джонас погладил ее по руке.
— Прости. Я бестактная свинья.
Она пожала плечами.
— Ничего.
Какое-то время Джонас сидел, глядя на кончики своих ботинок, а затем посмотрел на нее.
— Эйвери.
Она напряглась.
— Да?
— Я много думал в течение прошедших недель. В основном ночью, — признался он. — «Мерком» забирает все мое время. Хочешь услышать, какой вывод я сделал? Все просто. Мы усыновим ребенка или даже не одного, если захочешь…
— Нет! — Она яростно потрясла головой.
Джонас остался на удивление спокойным.
— Ты по-прежнему против усыновления?
— Да.
— То есть мы вернулись к истокам. — Джонас ненадолго замолчал, устремив взгляд на пламя. — Я солгал, Эйвери, — твердо произнес он.
— Насчет чего?
— Я приехал сегодня сюда с единственной целью увидеть тебя.
Эйвери воинственно посмотрела на него.
— Тогда ты не слишком утруждался продемонстрировать это!
— Потому что я разозлился из-за бессмысленно потерянного в разлуке времени. Вместо того чтобы страстно целовать тебя, мне до ужаса захотелось свернуть тебе шею. — Он одарил ее незабываемой улыбкой, которая не давала ей спать по ночам. — Догадайся, что из этих двух вещей я хочу сделать прямо сейчас?
Эйвери с трудом удержала его на расстоянии.
— Нет, Джонас. Ты бы поцеловал меня, я бы ответила и так далее, но это не решило бы нашей проблемы.
Он отшатнулся.
— Ты права.
Мог бы все-таки попытаться, с сожалением подумала Эйвери.
— Иди спать, Джонас.
— Хорошо. Увидимся утром. Спокойной ночи.
Эйвери тупо смотрела на его спину, когда он выходил из комнаты. Совсем пав духом, она заперла дверь, включила сигнализацию, поднялась наверх и, услышав шум воды в душе, на цыпочках прокралась в свою комнату. Чувствуя себя утомленной и нервной, да к тому же и раздраженной, Эйвери разделась и приняла горячую ванну с маслом лаванды и розмарина.
Ароматерапия потерпела крах. Странно, думала Эйвери немного времени спустя, что человек может нежиться в теплой постельке и чувствовать себя бесконечно усталым, но все же мучиться от бессонницы. Она внезапно напряглась. Сердце громко застучало, а глаза сами собой крепко закрылись, когда скрипнула дверь. Обнаженное мужское тело скользнуло к ней под одеяло.
— Я так сильно хочу тебя, что не могу заснуть! простонал Джонас, обнимая любимую.
— Почему ты так долго не приходил? — прошептала она в ответ. Он тихо рассмеялся и поцеловал Эйвери, в то время как его руки ласкали ее тело.
— Ты забыла раздеться! — обвиняющим тоном произнес Джонас и принялся стаскивать с нее пижаму.
Эйвери страстно помогала ему, наслаждаясь его прикосновениями и запахом. Джонас потянулся и включил свет, а затем оперся на локоть и посмотрел на женщину.
— Ночь за ночью я лежал без сна и мечтал об этом, — сказал он ей, ласково убирая волосы с ее лба. Я должен убедиться, что ты реальна.
Эйвери улыбнулась.
— Есть и другие способы убедиться в этом…
Поцелуй был долгим-долгим, его зубы нежно покусывали губы Эйвери, язык дразняще гладил их, соблазняя, руки ласкали ее тело.
— Я хочу тебя! — взмолилась Эйвери и застонала, когда он вошел в нее. Они двигались вместе с такой страстной жадностью, что наслаждение скоро затопило Эйвери, и Джонас был с ней, был частью ее.
Оба сразу же заснули, крепко прижавшись друг к другу. Когда Эйвери рано утром проснулась, ее по-прежнему обнимала властная рука. Она сонно улыбнулась и задремала.
Открыв глаза во второй раз, она обнаружила, что лежит одна. Шторы были раздвинуты, и за окном царила чудесная зимняя сказка. Эйвери слышала, как Джонас насвистывает в душе. Она выскользнула из кровати, надела пижаму и подошла к окну, чтобы полюбоваться на сад, засыпанный снегом.
— Ото! — сказала она с благоговением. — Боюсь, камелии крышка.
— К черту камелию, лучше подумай о моей машине! Надеюсь, у тебя есть лопата? — заявил вышедший из ванной Джонас.
— Пойду приму душ, — сказала она.
Джонас обнял ее за плечи, на его лице была написана решимость.
— Эйвери, после вчерашней ночи нет никакого смысла припоминать старые обиды.
— Я знаю, — усмехнулась женщина, ее глаза весело блеснули.
— Ты со мной согласна?
— Да. — Она провела рукой по его мускулистому торсу. — Ты замерз. Иди оденься. Поговорим за завтраком.
Эйвери спустилась вниз через двадцать минут, накинув куртку поверх черного шерстяного свитера и брюк, и обнаружила, что Джонас мерзнет в одной рубашке. Он с завистью посмотрел на нее.
— Ты хорошо утеплилась, дорогая. Я только что позвонил отцу и сказал, что не смогу приехать сегодня. Он поработает до тех пор, пока я не вернусь.
— Значит, ты у меня застрял, — с восторгом констатировала Эйвери и сочувственно оглядела его. — Тебе, должно быть, холодно. Я сейчас поищу что-нибудь!
Она побежала наверх, покопалась в гардеробе и вернулась на кухню с большим серым свитером.
— Тебе повезло — у меня есть дурная привычка покупать мужские свитера из-за их длины. Примерь.
Свитер немного жал Джонасу в груди и был на пару сантиметров короче, чем нужно.
— Зато он теплый, — с благодарностью сказал он и поцеловал Эйвери. — Спасибо, дорогая. Что у нас на завтрак?
Пока Джонас резал хлеб и готовил чай, она делала омлет. Затем они набросились на еду как волки и начали разговор, лишь перейдя к поджаренному хлебу и мармеладу.
— Итак, мисс Кроуфорд, что будем делать дальше?
— Голосую за небольшое возвращение — не для того, чтобы ругаться, — торопливо поправилась она, заметив его помрачневший взгляд. — Давай перемотаем пленку назад — до того момента, как Пол сделал свое грязное дело.
— То есть ты хочешь, чтобы мы с тобой снова стали воскресными любовниками? — разочарованно спросил он.
— Пока — да.
— Пока? Что это значит?
— Что мы снова должны привыкнуть друг к другу.
— Но мы будем вместе не так часто.
— Это лучше, чем ничего. Возможно, иногда ты сможешь вырваться в загородный дом, а я буду приезжать в Лондон каждый свободный выходной, — пообещала она.
Он уныло посмотрел на нее.
— Я боялся, что ноги твоей в моем доме больше не будет.
Она улыбнулась:
— В следующий раз я ожидаю более теплого приема.
— Гарантирую. Кстати, о теплых приемах. Вчера внизу ты даже не соизволила меня поцеловать, так что с моей стороны было сущим безумием вламываться в твою спальню в голом виде.
Эйвери усмехнулась.
— Мне показалось, что я пролежала без сна целую вечность, надеясь, что ты придешь.
— Тогда какого черта ты сама не забралась ко мне под одеяло?! — потребовал ответа Джонас.
Она покачала головой.
— На сей раз был твой ход. И к тому же ты вел себя весьма враждебно, помнишь?
— Эйвери, в любой момент ты можешь лечь в мою кровать, и я буду ждать тебя — вот так. — С этими словами Джонас подарил ей долгий поцелуй, который немедленно вызвал ответную реакцию.
К их большому сожалению, ближе к полудню прояснилось. После обеда выглянуло солнце, и температура поднялась до вполне приемлемой. Теперь проблема с машиной была решена.
— Утром мне придется уехать, — сказал Джонас, когда они лежали у камина после обеда. — Жаль, что снегопад закончился.
— У нас еще есть остаток дня, — сонно произнесла Эйвери.
— И ночь, — напомнил ей Джонас. — Так скажи, что ты думаешь о моем доме в Лондоне?
— Я не успела как следует рассмотреть его. Мое внимание было сосредоточено на пьяном и опасном хозяине.
Глаза Джонаса сверкнули, и он прижал палец к ее губам.
— Это ты была опасна, Эйвери Кроуфорд. Пощечина оказалась очень болезненной.
— Извини, но… Нет, — поправилась она. — Ты сказал то, что сказал, я сделала то, что сделала, так что мы квиты.
— Хорошо, — решительно согласился он. — А теперь о доме. Мои родители пару лет назад решили переехать и сразу же спросили, не останусь ли я в нашем особняке. Идея мне понравилась… А когда это «пока» закончится, ты переберешься ко мне, Эйвери?
— Возможно, — осторожно ответила она. — Но совместная жизнь — это важный шаг. Мы не очень долго знаем друг друга, Джонас.
— Однако этого времени оказалось достаточно, чтобы я безнадежно в тебя влюбился. — Джонас поцеловал ее, чтобы подтвердить свое заявление.
— Совсем не безнадежно, — задыхаясь, произнесла Эйвери, когда смогла говорить. — Я испытываю к тебе то же самое.
— Слава богу! Так когда ты переедешь?
— После того, как вернется Фрэнсис и я улажу кое-какие вопросы. Если к тому времени мы все еще будем вместе…
— Черт возьми, ну, разумеется, будем! — упрямо сказал Джонас и обхватил ладонями ее лицо. — Я не собираюсь больше тебя отпускать. Так что научись с этим жить, Эйвери Кроуфорд!
Через три недели Джонас приехал на Грэшем-роуд в пятницу вечером и увез Эйвери в загородный дом. Таково было ее желание.
— Наконец-то, — вздохнул он, увидев ярко освещенные окна. — Видно, Хетти настояла на иллюминации. Жаль, что Чарли не оплачивает счета за электричество.
— Скряга, — со смехом откликнулась Эйвери.
Джонас открыл дверь, и она вбежала в большую комнату.
— Одно время я думала, что уже никогда сюда не вернусь, — сказала она.
Он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
— Нам нужно быть сейчас не здесь, а в Лондоне и обсуждать перемены, которые ты хочешь сделать в доме. — Его глаза сузились. — Если ты не передумала перебраться в Чисвик.
— Разумеется, не передумала! — твердо ответила Эйвери. — Хочешь, я помогу принести вещи из машины?
— Я не взял никакой еды.
— Джонас! — взвилась она. — Скажи мне, что ты пошутил!
Он рассмеялся и потянул ее на кухню.
— Хетти и миссис Холмс все купили.
Эйвери довольно вздохнула, увидев миску салата с цыпленком и уже знакомый пирог. Записка, подписанная «X. и Ч.», сообщала о том, что холодильник полон и две буханки особого хлеба миссис Холмс лежат в корзине.
Они поужинали на кухне, но объяснение, почему она потребовала провести уикенд именно здесь, Эйвери приберегла до того момента, когда они сели возле камина.
— Я была на редкость занята всю неделю, Джонас, — начала она и отодвинулась от него.
Он недовольно посмотрел на нее.
— А почему я не могу тебя обнять, пока ты рассказываешь?
— Поскольку мы с тобой давно не виделись, это замедляет мой мыслительный процесс. Так что держи дистанцию. Я пытаюсь втолковать тебе, что мое «пока» завершилось.
— Что ты хочешь сказать? — осторожно спросил Джонас.
— Ничего враждебного, — заверила его Эйвери с такой улыбкой, что у него отлегло от сердца. — Я перееду в твой дом, как только ты захочешь. Если все еще нужна тебе.
Джонас крепко обнял ее.
— Конечно, ты нужна мне, женщина. Пойдем в постель.
— Не так быстро, — осадила его Эйвери. — Я еще не рассказала тебе о своей трудной неделе.
Со вздохом Джонас отпустил ее и сел на место, скрестив руки на груди — Ну, вот. Я весь внимание, так что валяй.
— В понедельник я пригласила Лестеров на ужин и спросила Фрэнсис, не хочет ли она заняться моим бизнесом.
Джонас вскочил на ноги.
— В самом деле?! И что она ответила?
— Она только «за». Так же, как и Филип. Он возьмет на себя финансовые вопросы, а Фрэнсис планирует дать объявление в газету, чтобы найти кого-то, кто заменил бы меня.
— Ну, тут у нее будут проблемы, дорогая. — Джонас нежно поцеловал ее. — Ты единственная в своем роде.
— Спасибо. Луиза и Хелен обещали Лестерам всевозможную поддержку. — Эйвери заправила локон за ухо и сделала глубокий вдох. — На следующий день агент по недвижимости осмотрел мой дом и назвал цену, в два раза превышающую ту, на которую я надеялась.
Джонас не выдержал и посадил ее к себе на колени. Она прижалась к нему.
— Вообще-то мне бы хотелось быть ближе к тебе, когда я сообщу последнюю новость.
Его руки напряглись.
— Ну и какую еще бомбу ты для меня припасла?
— Уже две недели, как я перешагнула порог трехмесячной задержки. Опасный период позади. Я беременна. У нас будет ребенок, Джонас!
Он уставился на нее, озадаченный:.
— Но, моя дорогая девочка, каким образом?
— Ты знаешь, каким образом, Джонас Мерсер! Эйвери рассмеялась.
Джонас страстно поцеловал ее.
— Но я думал, ты не можешь…
— Мне сказали, что не могу. А я не пыталась это проверить, пока не встретила тебя.
— Боже мой, это и в самом деле просто изумительно! — Джонас так победно улыбнулся, что из глаз Эйвери полились слезы счастья. — Когда ты узнала? — требовательно спросил он, поцелуями стирая слезы.
— В то время мы с тобой расстались.
Джонас хмыкнул:
— И именно по этой причине! Но почему же ты мне ничего не сказала?
— Гордость, — просто ответила Эйвери. — Ты бы сразу же решил, что я требую свадьбы.
— Именно это я бы и сделал, — уверенно произнес он.
— Знаю. Но я мечтала, чтобы ты женился на мне, потому что хочешь этого, а не потому что должен!
Кроме того, я боялась, что беременность снова может закончиться так же, как в прошлый раз, и заставила себя подождать до тех пор, пока не буду уверена, что все в полном порядке. — Эйвери улыбнулась ему. — Вот теперь ты знаешь, почему я была против усыновления.
Он ошеломленно покачал головой.
— И ты так долго держала это в себе?
— Поверь, мне было нелегко… Я могу задать тебе вопрос, Джонас?
— Сколько захочешь.
— Всего один. Ты женишься на мне?
— В ту же минуту, как получу разрешение! хрипло ответил он и поцеловал любимую с нежностью, которая снова вызвала слезы. Затем очень бережно помог ей встать.
— Все в порядке, дорогой! Я здорова как бык! запротестовала Эйвери, хлюпая носом.
— Моя безукоризненная невеста, — произнес Джонас. — Завтра мы приглашены на обед к Хетти и Чарли. Поделимся с ними новостью?
— Разумеется. Попроси Чарли быть на свадьбе твоим шафером, а потом предупреди, что нам понадобятся крестные месяцев через шесть.
Приглашения на праздник по случаю открытия нового кинотеатра на Стоу-стрит были самыми желанными. В этот великолепный день в фойе разносили шампанское и канапе целой толпе гостей. Среди них были и официальные лица, и друзья Мерсеров.
— Дорогая, отдай его мне сразу же, как устанешь, пробормотала Лилиан Мерсер, и Эйвери нежно улыбнулась.
— Не волнуйся, бабуля, он сейчас спит. Сможешь взять его на ручки, если закричит.
— Когда закричит, дай его мне, Лилиан? — потребовала Хетти. — Ты видишь его чаще, чем я!
— Не ссорьтесь, дамы, — произнес Роберт Мерсер, посмеиваясь. — Если малыш заплачет, его заберем мы с Чарли.
Джон Эйвери Чарлз Роберт Мерсер вел себя на удивление хорошо, очевидно, из-за того внимания, которым его окружали.
Джонас Мерсер наклонился и посмотрел на маленькое сонное личико.
— У нашего сына, очевидно, дар чувствовать серьезность момента, — пробормотал он. — Похоже, эти речи надолго. Ты справишься, дорогая?
— Конечно, — заверила его Эйвери. — Но перед тем, как я сниму покрывало, мне бы хотелось знать, что написано на табличке.
— Это сюрприз. Но он тебе понравится.
Наконец выступления завершились. Джонас, в свою очередь, произнес краткую речь, и Эйвери передала внука бабушке. Она направилась к табличке рядом с лестницей и повернулась к аудитории.
— Мне доверена большая честь объявить кинотеатр «Стоу-стрит синема» открытым. — Она перерезала ленту, покрывало упало, и Эйвери с удивлением посмотрела на надпись.
«Здание посвящается памяти Элен Кроуфорд».
— Не могу описать, что я почувствовала, когда увидела эти слова, Джонас, — сказала Эйвери вечером, когда они вернулись. Она только что закончила кормить сына.
Джонас забрал у нее малыша и прижал его к своему плечу.
— Ты выглядишь усталой. Нам нужно было остаться у Лестеров.
— Мне хотелось домой.
— Ты действительно считаешь этот дом своим?
— Конечно, — с удивлением ответила Эйвери. — Потому что это наш дом — твой, мой и его высокородной персоны.
Джонас поцеловал ее, рассмеялся и передал малыша его маме. Эйвери унесла сына в детскую и положила в колыбельку.
Несколько минут спустя, убедившись, что он заснул, Эйвери вернулась в спальню и начала расчесывать волосы. На этот ритуал ее муж всегда смотрел с восхищением.
Наконец она выключила свет и легла рядом с Джонасом.
— Спасибо за то, что ты сделал сегодня для меня и моей матери. Я этого никогда не забуду.
— Я рад, что ты счастлива.
— Ты даже не представляешь, насколько. — Эйвери потерлась щекой о плечо мужа. — Джонас?
— Да, моя дорогая?
— Существует только один способ продемонстрировать мою благодарность.
— Занимаясь со мной любовью?
— Таков мой план. До тех пор, пока ты не изобретешь что-нибудь получше.
Джонас довольно вздохнул и притянул жену поближе.
— Лучше ничего и быть не может!