Страница:
Джули Кагава
Железный король
Нику, Брэндону и Виллис.
И да продолжим мы мартышкин труд
От автора
Долог и труден путь к публикации книги, и я должна поблагодарить всех тех, кто шел со мной до конца. Родителей за то, что разрешили мне витать в мечтах, вместо того чтобы искать настоящую работу. Мою сестренку Кимико и ее мужа Майка за готовность читать мои самые первые, жуткие черновики. Мою наставницу Джулиану Ли и всех чудесных писателей, преподавателей и студентов «Гринривер райтерз», что в городе Луисвилл, штат Кентукки. Чудесного агента Лори Маклин за то, что дала мне шанс, и редактора Наташу Уилсон за то, что помогла исполнить мою мечту. Участников писательского семинара за все те выходные, когда мы вымучивали свои рукописи, разносили в пух и прах персонажей друг друга, но все равно не бросали наш мартышкин труд.
Больше всех я хочу поблагодарить моего замечательного мужа Ника, который стал моим партнером по творчеству, поддерживал меня, редактировал, оценивал, вычитывал, наставлял на путь истинный и никогда не отказывался обсуждать перипетии сюжета и персонажей, если я заходила в тупик. Без него у меня бы не вышло.
Больше всех я хочу поблагодарить моего замечательного мужа Ника, который стал моим партнером по творчеству, поддерживал меня, редактировал, оценивал, вычитывал, наставлял на путь истинный и никогда не отказывался обсуждать перипетии сюжета и персонажей, если я заходила в тупик. Без него у меня бы не вышло.
Часть I
1
Компьютер с привидениями
Десять лет назад, в мой шестой день рождения, папа исчез.
Нет, он нас не бросил. «Бросил» подразумевает чемоданы, опустевший шкаф и запоздалые поздравительные открытки с десятидолларовыми банкнотами внутри. «Бросил» – значит, не был счастлив с мамой и со мной или встретил новую любовь. Нет, ничего такого не было. Впрочем, папа и не умер, иначе мы бы знали. Ни автомобильной аварии, ни трупа, ни полиции, обследующей место жуткого преступления. Все случилось совершенно незаметно.
В мой шестой день рождения отец повел меня в парк, который я тогда обожала: уединенная сосновая рощица с беговой дорожкой и таинственным зеленым озером. Мы кормили уток у берега, как вдруг услышали звон колокольчика из-за холма – фургон мороженщика! Я тут же захотела сливочный рожок, и папа, смеясь, вручил мне несколько долларов и отправил за мороженым.
Больше я его не видела.
Потом, когда полицейские обыскивали парк, они нашли отцовские ботинки у кромки воды… и только. Озеро обследовали водолазы, хоть там глубина-то всего десять футов, но ничего не обнаружили – лишь ил да водоросли на дне. Папа исчез без следа.
А мне еще долгие месяцы снился один и тот же кошмар: будто я стою на холме и смотрю, как отец входит в воду, как волны смыкаются над его головой, а где-то вдалеке звякает колокольчик мороженщика, медленно и протяжно, складываясь в почти понятный мне напев.
Каждый раз, пытаясь разобрать слова за звоном колокольчика, я просыпалась.
Вскоре после исчезновения отца мама увезла меня далеко-далеко, в захолустный городок среди болот Луизианы. Чтобы «все начать сначала». Но я-то чувствовала, глубоко в душе, что мама убегает… от чего-то.
А от чего – я поняла лишь через десять лет.
Меня зовут Меган Чейз.
Меньше чем через двадцать четыре часа мне исполнится шестнадцать.
Шестнадцать весен, как в волшебной сказке. В шестнадцать лет девушкам полагается становиться принцессами, влюбляться, танцевать на выпускных балах и все такое. Не счесть романов, песен и стихов об этом чудесном возрасте, когда девушка встречает подлинную любовь, когда звезды сияют лишь для нее одной и прекрасный принц увозит свою возлюбленную в закат.
Но мне такое вряд ли светит.
В утро накануне своего дня рождения я проснулась, умылась и стала копаться в шкафу, раздумывая, чего бы надеть. Обычно я просто хватаю с пола что почище, но ведь сегодня день особенный: меня наконец-то заметит Скотт Уолдрон! Мне хотелось выглядеть идеально. Впрочем, с моим гардеробчиком по части модной одежды не разгуляешься. Другие девушки часами страдают на тему «что же надеть», а у меня в шкафу три категории нарядов: вещи с благотворительных распродаж, чужие обноски и комбинезоны.
«Ну что ж мы такие бедные? Знаю, разводить свиней – не самая блестящая карьера, но, казалось бы, хоть одни приличные джинсы для дочери уж можно позволить? – подумала я, сердито разглядывая свой скудный гардероб, – Что поделать, тогда пусть Скотт влюбляется в мою естественную красоту и обаяние… если только не сваляю перед ним дурочку».
В итоге я нацепила штаны-карго, простую зеленую футболку и свои единственные потрепанные кроссовки, а в качестве завершающего штриха провела расческой по белокурым волосам. Волосы у меня прямые, очень светлые и по-идиотски встают дыбом, как будто я в розетку пальцы сунула.
Я стянула космы в хвостик и спустилась вниз.
Люк, мой отчим, сидел за столом на кухне, пил кофе и листал тонюсенькую городскую газету, которая больше похожа на раздел нашей школьной газеты «Хотите – верьте…», чем на источник настоящих новостей. Сами понимаете, чего еще ожидать, если первую страницу издания украшает заголовок «На ферме Патерсона родился пятиногий теленок!».
Итан, мой четырехлетний сводный брат, сидел на коленях у отца, мусолил печенье и ронял крошки Люку на штаны. Свободной рукой мелкий сжимал своего любимого плюшевого кролика Ушастика и то и дело пытался накормить игрушку завтраком; мордочка у кролика была вся в крошках и фруктовой начинке.
Итан славный мальчишка. У него каштановые кудри, в отца, а глаза мамины – как и у меня самой: огромные, синие. Все встречные старушки с ним сюсюкают, а совершенно незнакомые люди улыбаются и машут моему братишке, даже если мы идем по другой стороне улицы. Мама с Люком на сыночка не надышатся, но, к счастью, его это, кажется, совсем не испортило.
– А мама где? – Я вошла на кухню и стала рыскать по шкафчикам в поисках единственного вида хлопьев, который мне нравится. Надеюсь, мама купить не забыла? Конечно же, забыла! Одни картонные подушечки и гадкая каша для Итана. Неужели так трудно запомнить, что я люблю колечки «Чириос»?
Люк молча пил кофе. Итан дожевал печенье и чихнул на отца. Я шумно захлопнула дверцы шкафчика.
– Где мама? – повторила я громче.
Люк вздрогнул и наконец посмотрел на меня. В тусклых карих глазах, похожих на коровьи, сквозило легкое недоумение.
– Привет, Мег, – спокойно произнес он, – Я тебя не заметил. Что ты сказала?
Я со вздохом повторила в третий раз.
– Пошла в церковь, – буркнул Люк, опять утыкаясь в газету, – У них там женский клуб, какое-то собрание еще часа на часа, так что придется на автобусе поехать.
Я и так всегда езжу на автобусе. Просто хотела напомнить маме, что на выходных она должна свозить меня за ученическими водительскими правами. С Люком говорить бесполезно. Ему хоть четырнадцать раз одно и то же повторяй, все равно забудет, как только я выйду из комнаты. Нет, Люк вовсе не злобный и делает так не специально и не по глупости. Итана он обожает, и мама с ним, по-моему, совершенно счастлива. Но всякий раз, когда я к нему обращаюсь, отчим неподдельно изумляется, как будто напрочь забывает, что я тоже здесь живу.
Я выудила бублик из хлебницы на холодильнике и стала угрюмо жевать, посматривая на часы. В кухню пришлепала Красотка, наша немецкая овчарка, и положила огромную голову мне на колени. Я почесала собаку за ухом, та удовлетворенно заворчала. Хотя бы собака меня признает!
Люк поднялся и осторожно усадил Итана в детский стульчик.
– Вот так, ты большой мальчик, – Он чмокнул малыша в макушку, – Папе нужно раковину в ванной починить, ты сиди здесь и не балуйся. А потом пойдем свинок кормить, ладно?
– Да, – пискнул Итан, болтая пухлыми ножками, – Ушастик хочет посмотреть на поросят!
Люк улыбнулся с такой гордостью за сына, что аж смотреть тошно.
– Слушай, Люк, – окликнула я его на пороге, – Спорим, ты не угадаешь, что завтра будет?
– Мм? – Он даже не взглянул на меня, – Если ты куда-то собираешься, поговори с матерью.
Он щелкнул пальцами, Красотка тут же вскочила и побежала за ним. Их шаги стихли на лестнице, а я осталась наедине со сводным братом.
Итан болтал ногами в воздухе и со своей обычной серьезностью разглядывал меня в упор.
– А я знаю, – негромко заявил он и бросил недоеденное печенье на стол, – Завтра у тебя день рождения. Ушастик мне сказал, а я запомнил.
– Угу… – пробормотала я и зашвырнула бублик в мусорное ведро. Промахнулась: бублик шмякнулся о стену и сполз в мусорку; на краске остался грязный след. Я хмыкнула и решила, что отмывать не буду.
– Ушастик попросил поздравить с наступающим.
– Передай Ушастику спасибо.
Я потрепала Итана по макушке и вышла из кухни. Настроение совсем упало. Так я и знала, мама с Люком не вспомнят о моем завтрашнем дне рождения: ни открытки, ни торта, даже не поздравит никто. Кроме плюшевого кролика моего младшего братца. Ужас.
У себя в комнате я сгребла в кучу учебники, домашнюю работу, сменку для физкультуры и айпод, на который копила больше года, хоть Люк и против «всех этих бестолковых, оболванивающих игрушек». Мой отчим, как настоящий провинциал, не любит и не доверяет никаким полезным для жизни новинкам. Мобильные телефоны? Ни за что, у нас прекрасный проводной телефон. Видеоигры? Дьявольская придумка, превращает детей в малолетних преступников и серийных убийц. Сколько я упрашивала маму купить мне ноутбук для школы, но Люк стоит на своем: если уж ему годится древний медленный компьютер, значит, и семье годится. Ему плевать, что по модему Интернет у нас вечно виснет. И вообще, кто в наше время пользуется модемами?
Я посмотрела на часы и разозлилась. Автобус вот-вот приедет, а мне до остановки пешком тащиться десять минут, не меньше.
Взглянула в окно (в сером небе висели тяжелые дождевые тучи) и прихватила куртку. И уже не в первый раз расстроилась, что мы живем так далеко от города.
«Клянусь, вот будут у меня права с машиной, сразу же уеду!»
– Мегги? – Итан показался на пороге моей комнаты в обнимку с плюшевым кроликом. Синие глаза хмуро уставились на меня, – Можно я с тобой?
– Что? – Я натянула куртку и стала оглядываться в поисках рюкзака, – Нет, Итан, я в школу еду. Школа – для больших детей, мелких туда не пускают.
Я отвернулась, но маленькие детские ручонки тут же обхватили меня за ногу. Я едва не упала, схватилась за стену и в ярости посмотрела на сводного брата. Итан упрямо цеплялся за меня, задрав голову и крепко сжав зубы.
– Пожалуйста! – канючил он, – Я буду хорошо себя вести, обещаю! Возьми меня с собой? Только сегодня?
Я вздохнула, наклонилась и взяла брата на руки.
– Что случилось, мелкий? – Я убрала ему челку с глаз. Надо бы маме его постричь, а то не голова, а гнездо, – Что ты с самого утра цепляешься, в чем дело?
– Страшно, – прошептал Итан, уткнувшись мне в шею.
– Боишься?
Он помотал головой.
– Ушастик боится.
– Чего Ушастик боится?
– Кто-то в шкафу.
Я почувствовала холодок по спине. Иногда Итан говорит так серьезно и рассудительно, что даже не верится, что ему всего четыре года.
Все дети боятся чудовищ под кроватью и привидений в шкафу. В мире Итана плюшевые игрушки разговаривают, невидимые человечки машут из кустов, а всякие страшилища тянутся длинными когтями к окну его детской. Он редко рассказывал о чудовищах и привидениях маме или Люку; с самого начала, как только брат научился ходить, он всегда являлся за утешением ко мне.
Я вздохнула; брату хотелось, чтобы я пошла с ним наверх и все проверила, чтобы успокоила его, мол, ни в шкафу, ни под кроватью бояться нечего. Именно на такой случай мы уже давно припасли фонарик у него в тумбочке.
За окном сверкнула молния, вдалеке грянул гром. Я поежилась. Еще до автобуса бежать.
«У-у-у, мне некогда!»
Итан умоляюще смотрел на меня. Я снова вздохнула и опустила малыша на пол.
– Ладно… Пошли, поищем чудовищ.
Он тихонько поднялся за мной по лестнице и с опаской наблюдал, как я, присев на корточки, посветила фонариком под кроватью.
– Тут никого! – объявила я, выпрямляясь. Затем подошла к шкафу и резко дернула дверцу (Итан выглядывал у меня из-за спины). – Тут тоже никаких страшилищ! Ну что, теперь не испугаешься?
Он кивнул и слабо улыбнулся. Я хотела было захлопнуть шкаф, когда заметила в углу странную серую шляпу с узкими полями и круглой тульей, обвязанной красной лентой: шляпа-котелок.
«Странно. Это еще откуда?»
Я стала поворачиваться и краем глаза поймала… какое-то движение. Неясный силуэт притаился за дверью в комнате Итана и следил за нами в щелочку, вращая бледными глазами… Я дернулась, повернула голову, но… конечно, никого там не было.
«Ох ты, мне теперь, как Итану, мерещится всякое. Хватит смотреть полуночные ужастики!»
Раздался раскат грома, и я подпрыгнула от неожиданности. По стеклам забарабанили крупные капли дождя. Я отодвинула Итана в сторону, выскочила из детской и помчалась прочь из дома.
Пока добежала до остановки, совсем промокла. Поздняя весна была уже в самом разгаре, но дождь все равно неприятно холодил. Я обхватила себя руками и, забившись под замшелый кипарис, стала ждать автобуса.
«Интересно, где же Робби? – размышляла я, разглядывая дорогу, – Обычно тут встречаемся. Может, мокнуть не хотел? Остался дома? – Я фыркнула и закатила глаза, – Опять школу прогуливает? Вот халявщик! Мне бы так…»
Если бы только у меня был автомобиль! Некоторым счастливчикам на шестнадцатилетие родители дарят машины… А мне в лучшем случае торт достанется. Большинство моих одноклассников уже получили права и раскатывали по клубам, вечеринкам и куда угодно. А я оставалась одна… нелепая девчонка с фермы, которую никто не хотел звать с собой.
«Кроме Робби, – поправилась я, мысленно пожав плечами, – Робби хотя бы не забудет. Интересно, какое безумие он замышляет на мой завтрашний день рождения?»
Я почти не сомневалась, что подарок будет необычный и прикольный. В прошлом году Робби тайком увел меня из дома в полночь на пикник в лесу. Так странно… ясно помню то место, ручей и прудик со стрекозами, вот только найти его я так и не смогла, хотя все леса в округе облазила.
В кустах за моей спиной что-то зашуршало: наверное, опоссум, олень или лиса пытается укрыться от дождя. Здешняя живность до смешного непуганая, звери людей вообще не боятся. Если бы не наша Красотка, на мамином огороде кормились бы и зайцы, и олени, а семейство енотов хозяйничало бы среди наших кухонных припасов.
Хрустнула ветка на дереве, совсем близко. Я поежилась, но ни за что не собиралась озираться… наверняка это всего лишь глупая белка или енот. Я же не какая-то там пустышка Анжи из школьной группы поддержки, которая истерит при виде мышки в клетке или пятнышка грязи на своих моднючих джинсах. Лично мне доводилось по колено в грязи метать сено в стога, убивать крыс и загонять поросят в хлев. Живности я не боюсь.
Тем не менее я с беспокойством высматривала вдалеке автобус. Может, это все из-за дождя и разыгравшегося воображения? Деревья на обочине дороги казались декорацией к фильму ужасов вроде «Ведьмы из Блэр».
«Нет здесь ни маньяков, ни волков, – твердила я сама себе, – Хватит дергаться».
Вокруг стало очень тихо. Я прислонилась к дереву, поежилась и попыталась мысленно вызвать автобус. По спине пробрал холодок. Тут кто-то есть! Я осторожно покосилась назад, вглядываясь в листву. На ветке сидела огромная черная птица, промокшая, нахохлившаяся, неподвижная, как изваяние. Под моим взглядом птица повела головой и уставилась на меня зелеными глазками цвета бутылочного стекла.
И вдруг кто-то схватил меня из-за дерева!
Я завопила, отпрыгнула; сердце мое оглушительно колотилось. Бежать было некуда, повсюду мерещились маньяки, убийцы и Кожаное Лицо из «Техасской резни бензопилой».
Позади раздался смех.
Робби Плутски, мой ближайший сосед – живущий почти в двух милях от нашей фермы, – повалился на ствол, задыхаясь от хохота. Высокий, долговязый, в драных джинсах и старой футболке, он едва перевел дух, взглянул на мою побледневшую физиономию и снова разразился смехом. Растрепанные рыжие волосы мокрыми прядями свисали на лоб, одежда липла к худым конечностям, подчеркивая костлявую нескладность фигуры. Он как будто не обращал внимания, что вымок до нитки, измазался грязью, был весь покрыт какими-то листочками и веточками. Он вообще мало что замечал по жизни.
– Ты совсем уже, что ли, Робби? – заорала я и попыталась пнуть его. Он отскочил и с раскрасневшимся от хохота лицом выбежал из-за деревьев на дорогу, – Ничего смешного, придурок! У меня чуть сердце не остановилось!
– П-прости, принцесса, – выдохнул Робби, хватаясь за ребра и глотая ртом воздух, – Это было нечто, – Он опять зашелся смехом, прижимая руки к животу, но потом слегка успокоился, – Ух, ну вообще, как подпрыгнула! Ты подумала, что я – Кожаное Лицо?
– Конечно нет, дурак! – Я отвернулась, чтобы Робби не увидел, как я покраснела, – И хватит уже меня так называть! Мне ж не десять лет.
– Конечно, принцесса.
Я закатила глаза.
– Тебе говорили, что ты ведешь себя как четырехлетка?
Он довольно ухмыльнулся.
– Только послушайте! А ведь это не я боялся спать без света после просмотра «Техасской резни бензопилой». Я ведь тебя предупреждал! – Он скорчил жуткую гримасу, вытянул руки и, шатаясь, двинулся ко мне, – У-у-у, смотри, я маньяк-убийца!
Я нахмурилась и топнула ногой по луже, чтоб его обрызгать. Он захохотал и принялся брызгаться в меня. Мы с Робби оба перемазались и промокли насквозь так, что когда подъехал автобус, водитель велел нам отсесть в самый конец. Мы устроились на заднем сиденье.
– Какие планы на вечер? – поинтересовался Робби. Вокруг болтали, шутили и смеялись другие школьники, и никто не обращал на нас никакого внимания, – Хочешь, кофе выпьем после школы? Или в кино сходим?
– Не сегодня, Роб, – откликнулась я, безуспешно выжимая мокрую насквозь футболку. Теперь, когда все закончилось, я искренне сожалела, что вообще ввязалась в эту грязевую войнушку, – перед Скоттом предстану в облике лесного чучела, – Сам в кино иди. А мне после уроков надо кое с кем позаниматься.
Зеленые глаза Робби сузились.
– Кое с кем позаниматься? Это с кем?
Меня всю распирало от радости, я еле сдерживала глупую улыбку.
– Со Скоттом Уолдроном.
– Что? – Робби с отвращением скривился, – С этим качком? Будешь его учить читать?
Я ответила хмурым взглядом.
– Если он капитан футбольной команды, это еще не дает тебе права говорить о нем гадости. Или ты чего, ревнуешь?
– Ой, ну разумеется! – осклабился Робби, – Всегда мечтал обладать интеллектом булыжника. Нет, постой… Пожалуй, я несправедлив к булыжнику, – Он фыркнул, – Поверить не могу… запала на качка? Принцесса, ты достойна много лучшего!
– Не называй меня принцессой! – Я покраснела и отвернулась, – И это всего лишь дополнительные занятия. Он меня на бал еще не приглашает! Ясно?
– Да-да, – усомнился Робби, – Пока что нет, но ты ведь надеешься, что пригласит. Признайся! Пускаешь слюни по нему, как все пустоголовые девчонки из группы поддержки.
– А если и так – то что? – огрызнулась я, – Тебя это не касается, Роб. И вообще, какая тебе разница?
Он притих, только пробормотал что-то невнятное себе под нос. Я повернулась к нему спиной и уставилась в окно. Пусть говорит что хочет. Сегодня днем, на целый восхитительный час, Скотт Уолдрон будет только мой, и никто не помешает нашей встрече.
Уроки тянулись бесконечно. Учителя несли всякую чушь, а стрелки часов будто пятились назад. День я провела как во сне. Наконец, наконец-то последний звонок освободил меня от безысходной муки уравнений «Если икс равен игреку…».
«Сегодня!»
Я пробиралась по коридорам, стараясь не лезть в самую гущу школьной толпы. Промокшие кроссовки скрипели по кафельному полу, в воздухе сгустились миазмы пота, дыма и запахов чужих тел. Я дергалась.
«Ты справишься. Не думай об этом. Просто иди и покончи с этим».
Я протиснулась по шумному коридору и заглянула в компьютерный класс.
Скотт уже пришел! Он сидел за партой, задрав ноги на соседний стул. Скотт Уолдрон, капитан футбольной команды. Красавчик Скотт. Король всей школы Скотт… Модная красно-белая кожаная куртка подчеркивала ширину плеч; густые темно-русые волосы щекотали воротник.
Сердце мое забилось.
«Целый час наедине со Скоттом Уолдроном, и нам никто не помешает!»
Обычно-то мне к нему было даже не подойти: всегда вокруг толпились либо Анжи с девицами из группы поддержки, либо вся его футбольная команда. Сейчас в компьютерном классе кроме нас были и другие ребята, но в основном всякие нерды и зубрилки, не заслуживавшие внимания Скотта Уолдрона. Качков и девчонок-чирли-деров сюда ничем не заманишь. Я сделала глубокий вдох и вошла в класс.
Он даже не поднял голову, так и сидел, задрав ноги и запрокинув голову, пиная воображаемый мячик.
Я откашлялась. Впустую.
Кашлянула чуть громче. Без толку.
Тогда я набралась мужества, встала перед ним и помахала рукой у него перед носом. Карие глаза кофейного оттенка наконец-то обратились на меня. На секунду Скотт удивленно и лениво изогнул бровь дугой, как бы недоумевая, что же мне от него нужно.
«Ох… Скажи что-нибудь, Мег. Что-нибудь умное!»
– Э… – промямлила я, – Привет. Я Меган. Сижу за тобой. На уроках информатики.
Он все так же недоуменно пялился на меня.
Я густо покраснела.
– А… вообще-то, я не болельщица, но думаю, что ты потрясный нападающий, хотя я, конечно, не специалист… ну, только тебя и видела, если честно. По-моему, ты профессионал. Знаешь, я на все твои матчи ходила. Обычно сижу на последнем ряду, и ты меня вряд ли замечал.
«Ужас. Заткнись, Мег. Заткнись сейчас же».
Я прикусила язык, чтобы прекратить этот глупый лепет, и пожалела, что нельзя прямо здесь же забиться в нору и умереть. Зачем только я согласилась? Пусть бы лучше меня вообще никто не замечал, чем выставлять себя абсолютной идиоткой, особенно перед Скоттом.
Он моргнул, лениво потянулся и вытащил наушники из ушей.
– Прости, детка, – протянул он глубоким бархатным голосом, – Я не расслышал, – Окинул меня взглядом с головы до ног и ухмыльнулся, – Ты меня учить пришла?
– Э… да, – Я выпрямилась и постаралась восстановить остатки чувства собственного достоинства, – Меня зовут Меган. Мистер Сандерс попросил помочь тебе с твоим проектом по информатике.
Он все так же лыбился на меня.
– Это ты живешь на ферме на болотах? А ты хоть компьютер-то видела когда-нибудь?
Я вспыхнула, внутри все сжалось в тугой комок. Ладно, допустим, дома у меня компьютер так себе, поэтому я так часто и засиживаюсь после школы здесь, в компьютерном классе, делаю домашки или просто брожу по Сети. Через пару лет я собиралась поступать в Технологический. Программирование и веб-дизайн даются мне без труда. Черт, уж в компьютерах-то я разбираюсь!
– Д-да, видела… – пролепетала я, – То есть я… Я много знаю…
Он смерил меня недоверчивым взглядом, и я почувствовала укол уязвленной гордости. Нужно доказать ему, что я не деревенская простушка!
– Вот, давай покажу! – воскликнула я и потянулась к клавиатуре компьютера.
И тут случилось что-то странное.
Я еще даже ничего не нажала, а монитор компьютера вдруг засветился. Пальцы мои в растерянности застыли над клавишами, а по голубому экрану потянулись слова:
«Меган Чейз. Мы тебя видим. Мы за тобой придем».
Я застыла. На экране загорались все новые строчки, повторяя раз за разом те же самые три предложения: «Меган Чейз. Мы тебя видим. Мы за тобой придем. Меган Чейз мы тебя видим мы за тобой придем. Меган Чейз-мы тебя видим мы за тобой придем…» – пока не заполнили весь экран.
Скотт отшатнулся и уставился на меня, потом на компьютер.
– Это что такое? – прищурился он, – Ты что такое вытворяешь, чучело?
Я оттолкнула его в сторону и стала лихорадочно шевелить мышкой, потыкала в кнопки, нажала комбинацию клавиш – ничего не помогало. Нескончаемый поток слов не останавливался. Внезапно экран на миг погас. А потом на мониторе вспыхнули гигантские буквы нового послания: «СКОТТ УОЛДРОН ПОДГЛЯДЫВАЕТ ЗА МАЛЬЧИШКАМИ В ДУШЕВОЙ. ХЕ-ХЕ».
У меня перехватило дыхание. Послание заметалось по классу, вспыхивая на каждом мониторе по очереди, и я никак не могла это прекратить. Ребята за компьютерами на секунду застыли в изумлении, а потом принялись тыкать пальцами и захохотали.
Взгляд Скотта уперся мне в спину, точно острый нож. Я испуганно обернулась… Качок пожирал меня глазами и тяжело дышал. Лицо его побагровело, от злости или стыда; он наставил на меня палец.
– Смешно тебе, деревенщина? Смешно? Погоди, мы еще посмеемся! Ты сама себе могилу вырыла, коза! – завопил он и бросился прочь из класса.
Вслед ему неслись взрывы хохота. Ребята улыбались, аплодировали мне, делали одобрительные жесты, кто-то даже подмигнул.
Колени у меня подогнулись. Я упала на стул и непонимающе уставилась на монитор, который вдруг погас сам собой: обидное послание исчезло, но слишком поздно. У меня заныло в желудке, глаза как-то странно защипало.
Я схватилась за голову.
«Мне конец. Вообще конец. Все, Меган, игра окончена. Интересно, разрешит ли мама мне перевестись в школу-интернат в Канаде?»
Чье-то еле слышное хихиканье прервало мои мрачные мысли, и я подняла голову.
Над монитором, на фоне раскрытого окна, скрючилось нечто – маленькое и непонятное, тщедушное и хилое, с длинными тонкими лапками и огромными вислыми ушами. Сообразительные зеленые глазки-щелочки смотрели прямо на меня.
Нет, он нас не бросил. «Бросил» подразумевает чемоданы, опустевший шкаф и запоздалые поздравительные открытки с десятидолларовыми банкнотами внутри. «Бросил» – значит, не был счастлив с мамой и со мной или встретил новую любовь. Нет, ничего такого не было. Впрочем, папа и не умер, иначе мы бы знали. Ни автомобильной аварии, ни трупа, ни полиции, обследующей место жуткого преступления. Все случилось совершенно незаметно.
В мой шестой день рождения отец повел меня в парк, который я тогда обожала: уединенная сосновая рощица с беговой дорожкой и таинственным зеленым озером. Мы кормили уток у берега, как вдруг услышали звон колокольчика из-за холма – фургон мороженщика! Я тут же захотела сливочный рожок, и папа, смеясь, вручил мне несколько долларов и отправил за мороженым.
Больше я его не видела.
Потом, когда полицейские обыскивали парк, они нашли отцовские ботинки у кромки воды… и только. Озеро обследовали водолазы, хоть там глубина-то всего десять футов, но ничего не обнаружили – лишь ил да водоросли на дне. Папа исчез без следа.
А мне еще долгие месяцы снился один и тот же кошмар: будто я стою на холме и смотрю, как отец входит в воду, как волны смыкаются над его головой, а где-то вдалеке звякает колокольчик мороженщика, медленно и протяжно, складываясь в почти понятный мне напев.
Каждый раз, пытаясь разобрать слова за звоном колокольчика, я просыпалась.
Вскоре после исчезновения отца мама увезла меня далеко-далеко, в захолустный городок среди болот Луизианы. Чтобы «все начать сначала». Но я-то чувствовала, глубоко в душе, что мама убегает… от чего-то.
А от чего – я поняла лишь через десять лет.
Меня зовут Меган Чейз.
Меньше чем через двадцать четыре часа мне исполнится шестнадцать.
Шестнадцать весен, как в волшебной сказке. В шестнадцать лет девушкам полагается становиться принцессами, влюбляться, танцевать на выпускных балах и все такое. Не счесть романов, песен и стихов об этом чудесном возрасте, когда девушка встречает подлинную любовь, когда звезды сияют лишь для нее одной и прекрасный принц увозит свою возлюбленную в закат.
Но мне такое вряд ли светит.
В утро накануне своего дня рождения я проснулась, умылась и стала копаться в шкафу, раздумывая, чего бы надеть. Обычно я просто хватаю с пола что почище, но ведь сегодня день особенный: меня наконец-то заметит Скотт Уолдрон! Мне хотелось выглядеть идеально. Впрочем, с моим гардеробчиком по части модной одежды не разгуляешься. Другие девушки часами страдают на тему «что же надеть», а у меня в шкафу три категории нарядов: вещи с благотворительных распродаж, чужие обноски и комбинезоны.
«Ну что ж мы такие бедные? Знаю, разводить свиней – не самая блестящая карьера, но, казалось бы, хоть одни приличные джинсы для дочери уж можно позволить? – подумала я, сердито разглядывая свой скудный гардероб, – Что поделать, тогда пусть Скотт влюбляется в мою естественную красоту и обаяние… если только не сваляю перед ним дурочку».
В итоге я нацепила штаны-карго, простую зеленую футболку и свои единственные потрепанные кроссовки, а в качестве завершающего штриха провела расческой по белокурым волосам. Волосы у меня прямые, очень светлые и по-идиотски встают дыбом, как будто я в розетку пальцы сунула.
Я стянула космы в хвостик и спустилась вниз.
Люк, мой отчим, сидел за столом на кухне, пил кофе и листал тонюсенькую городскую газету, которая больше похожа на раздел нашей школьной газеты «Хотите – верьте…», чем на источник настоящих новостей. Сами понимаете, чего еще ожидать, если первую страницу издания украшает заголовок «На ферме Патерсона родился пятиногий теленок!».
Итан, мой четырехлетний сводный брат, сидел на коленях у отца, мусолил печенье и ронял крошки Люку на штаны. Свободной рукой мелкий сжимал своего любимого плюшевого кролика Ушастика и то и дело пытался накормить игрушку завтраком; мордочка у кролика была вся в крошках и фруктовой начинке.
Итан славный мальчишка. У него каштановые кудри, в отца, а глаза мамины – как и у меня самой: огромные, синие. Все встречные старушки с ним сюсюкают, а совершенно незнакомые люди улыбаются и машут моему братишке, даже если мы идем по другой стороне улицы. Мама с Люком на сыночка не надышатся, но, к счастью, его это, кажется, совсем не испортило.
– А мама где? – Я вошла на кухню и стала рыскать по шкафчикам в поисках единственного вида хлопьев, который мне нравится. Надеюсь, мама купить не забыла? Конечно же, забыла! Одни картонные подушечки и гадкая каша для Итана. Неужели так трудно запомнить, что я люблю колечки «Чириос»?
Люк молча пил кофе. Итан дожевал печенье и чихнул на отца. Я шумно захлопнула дверцы шкафчика.
– Где мама? – повторила я громче.
Люк вздрогнул и наконец посмотрел на меня. В тусклых карих глазах, похожих на коровьи, сквозило легкое недоумение.
– Привет, Мег, – спокойно произнес он, – Я тебя не заметил. Что ты сказала?
Я со вздохом повторила в третий раз.
– Пошла в церковь, – буркнул Люк, опять утыкаясь в газету, – У них там женский клуб, какое-то собрание еще часа на часа, так что придется на автобусе поехать.
Я и так всегда езжу на автобусе. Просто хотела напомнить маме, что на выходных она должна свозить меня за ученическими водительскими правами. С Люком говорить бесполезно. Ему хоть четырнадцать раз одно и то же повторяй, все равно забудет, как только я выйду из комнаты. Нет, Люк вовсе не злобный и делает так не специально и не по глупости. Итана он обожает, и мама с ним, по-моему, совершенно счастлива. Но всякий раз, когда я к нему обращаюсь, отчим неподдельно изумляется, как будто напрочь забывает, что я тоже здесь живу.
Я выудила бублик из хлебницы на холодильнике и стала угрюмо жевать, посматривая на часы. В кухню пришлепала Красотка, наша немецкая овчарка, и положила огромную голову мне на колени. Я почесала собаку за ухом, та удовлетворенно заворчала. Хотя бы собака меня признает!
Люк поднялся и осторожно усадил Итана в детский стульчик.
– Вот так, ты большой мальчик, – Он чмокнул малыша в макушку, – Папе нужно раковину в ванной починить, ты сиди здесь и не балуйся. А потом пойдем свинок кормить, ладно?
– Да, – пискнул Итан, болтая пухлыми ножками, – Ушастик хочет посмотреть на поросят!
Люк улыбнулся с такой гордостью за сына, что аж смотреть тошно.
– Слушай, Люк, – окликнула я его на пороге, – Спорим, ты не угадаешь, что завтра будет?
– Мм? – Он даже не взглянул на меня, – Если ты куда-то собираешься, поговори с матерью.
Он щелкнул пальцами, Красотка тут же вскочила и побежала за ним. Их шаги стихли на лестнице, а я осталась наедине со сводным братом.
Итан болтал ногами в воздухе и со своей обычной серьезностью разглядывал меня в упор.
– А я знаю, – негромко заявил он и бросил недоеденное печенье на стол, – Завтра у тебя день рождения. Ушастик мне сказал, а я запомнил.
– Угу… – пробормотала я и зашвырнула бублик в мусорное ведро. Промахнулась: бублик шмякнулся о стену и сполз в мусорку; на краске остался грязный след. Я хмыкнула и решила, что отмывать не буду.
– Ушастик попросил поздравить с наступающим.
– Передай Ушастику спасибо.
Я потрепала Итана по макушке и вышла из кухни. Настроение совсем упало. Так я и знала, мама с Люком не вспомнят о моем завтрашнем дне рождения: ни открытки, ни торта, даже не поздравит никто. Кроме плюшевого кролика моего младшего братца. Ужас.
У себя в комнате я сгребла в кучу учебники, домашнюю работу, сменку для физкультуры и айпод, на который копила больше года, хоть Люк и против «всех этих бестолковых, оболванивающих игрушек». Мой отчим, как настоящий провинциал, не любит и не доверяет никаким полезным для жизни новинкам. Мобильные телефоны? Ни за что, у нас прекрасный проводной телефон. Видеоигры? Дьявольская придумка, превращает детей в малолетних преступников и серийных убийц. Сколько я упрашивала маму купить мне ноутбук для школы, но Люк стоит на своем: если уж ему годится древний медленный компьютер, значит, и семье годится. Ему плевать, что по модему Интернет у нас вечно виснет. И вообще, кто в наше время пользуется модемами?
Я посмотрела на часы и разозлилась. Автобус вот-вот приедет, а мне до остановки пешком тащиться десять минут, не меньше.
Взглянула в окно (в сером небе висели тяжелые дождевые тучи) и прихватила куртку. И уже не в первый раз расстроилась, что мы живем так далеко от города.
«Клянусь, вот будут у меня права с машиной, сразу же уеду!»
– Мегги? – Итан показался на пороге моей комнаты в обнимку с плюшевым кроликом. Синие глаза хмуро уставились на меня, – Можно я с тобой?
– Что? – Я натянула куртку и стала оглядываться в поисках рюкзака, – Нет, Итан, я в школу еду. Школа – для больших детей, мелких туда не пускают.
Я отвернулась, но маленькие детские ручонки тут же обхватили меня за ногу. Я едва не упала, схватилась за стену и в ярости посмотрела на сводного брата. Итан упрямо цеплялся за меня, задрав голову и крепко сжав зубы.
– Пожалуйста! – канючил он, – Я буду хорошо себя вести, обещаю! Возьми меня с собой? Только сегодня?
Я вздохнула, наклонилась и взяла брата на руки.
– Что случилось, мелкий? – Я убрала ему челку с глаз. Надо бы маме его постричь, а то не голова, а гнездо, – Что ты с самого утра цепляешься, в чем дело?
– Страшно, – прошептал Итан, уткнувшись мне в шею.
– Боишься?
Он помотал головой.
– Ушастик боится.
– Чего Ушастик боится?
– Кто-то в шкафу.
Я почувствовала холодок по спине. Иногда Итан говорит так серьезно и рассудительно, что даже не верится, что ему всего четыре года.
Все дети боятся чудовищ под кроватью и привидений в шкафу. В мире Итана плюшевые игрушки разговаривают, невидимые человечки машут из кустов, а всякие страшилища тянутся длинными когтями к окну его детской. Он редко рассказывал о чудовищах и привидениях маме или Люку; с самого начала, как только брат научился ходить, он всегда являлся за утешением ко мне.
Я вздохнула; брату хотелось, чтобы я пошла с ним наверх и все проверила, чтобы успокоила его, мол, ни в шкафу, ни под кроватью бояться нечего. Именно на такой случай мы уже давно припасли фонарик у него в тумбочке.
За окном сверкнула молния, вдалеке грянул гром. Я поежилась. Еще до автобуса бежать.
«У-у-у, мне некогда!»
Итан умоляюще смотрел на меня. Я снова вздохнула и опустила малыша на пол.
– Ладно… Пошли, поищем чудовищ.
Он тихонько поднялся за мной по лестнице и с опаской наблюдал, как я, присев на корточки, посветила фонариком под кроватью.
– Тут никого! – объявила я, выпрямляясь. Затем подошла к шкафу и резко дернула дверцу (Итан выглядывал у меня из-за спины). – Тут тоже никаких страшилищ! Ну что, теперь не испугаешься?
Он кивнул и слабо улыбнулся. Я хотела было захлопнуть шкаф, когда заметила в углу странную серую шляпу с узкими полями и круглой тульей, обвязанной красной лентой: шляпа-котелок.
«Странно. Это еще откуда?»
Я стала поворачиваться и краем глаза поймала… какое-то движение. Неясный силуэт притаился за дверью в комнате Итана и следил за нами в щелочку, вращая бледными глазами… Я дернулась, повернула голову, но… конечно, никого там не было.
«Ох ты, мне теперь, как Итану, мерещится всякое. Хватит смотреть полуночные ужастики!»
Раздался раскат грома, и я подпрыгнула от неожиданности. По стеклам забарабанили крупные капли дождя. Я отодвинула Итана в сторону, выскочила из детской и помчалась прочь из дома.
Пока добежала до остановки, совсем промокла. Поздняя весна была уже в самом разгаре, но дождь все равно неприятно холодил. Я обхватила себя руками и, забившись под замшелый кипарис, стала ждать автобуса.
«Интересно, где же Робби? – размышляла я, разглядывая дорогу, – Обычно тут встречаемся. Может, мокнуть не хотел? Остался дома? – Я фыркнула и закатила глаза, – Опять школу прогуливает? Вот халявщик! Мне бы так…»
Если бы только у меня был автомобиль! Некоторым счастливчикам на шестнадцатилетие родители дарят машины… А мне в лучшем случае торт достанется. Большинство моих одноклассников уже получили права и раскатывали по клубам, вечеринкам и куда угодно. А я оставалась одна… нелепая девчонка с фермы, которую никто не хотел звать с собой.
«Кроме Робби, – поправилась я, мысленно пожав плечами, – Робби хотя бы не забудет. Интересно, какое безумие он замышляет на мой завтрашний день рождения?»
Я почти не сомневалась, что подарок будет необычный и прикольный. В прошлом году Робби тайком увел меня из дома в полночь на пикник в лесу. Так странно… ясно помню то место, ручей и прудик со стрекозами, вот только найти его я так и не смогла, хотя все леса в округе облазила.
В кустах за моей спиной что-то зашуршало: наверное, опоссум, олень или лиса пытается укрыться от дождя. Здешняя живность до смешного непуганая, звери людей вообще не боятся. Если бы не наша Красотка, на мамином огороде кормились бы и зайцы, и олени, а семейство енотов хозяйничало бы среди наших кухонных припасов.
Хрустнула ветка на дереве, совсем близко. Я поежилась, но ни за что не собиралась озираться… наверняка это всего лишь глупая белка или енот. Я же не какая-то там пустышка Анжи из школьной группы поддержки, которая истерит при виде мышки в клетке или пятнышка грязи на своих моднючих джинсах. Лично мне доводилось по колено в грязи метать сено в стога, убивать крыс и загонять поросят в хлев. Живности я не боюсь.
Тем не менее я с беспокойством высматривала вдалеке автобус. Может, это все из-за дождя и разыгравшегося воображения? Деревья на обочине дороги казались декорацией к фильму ужасов вроде «Ведьмы из Блэр».
«Нет здесь ни маньяков, ни волков, – твердила я сама себе, – Хватит дергаться».
Вокруг стало очень тихо. Я прислонилась к дереву, поежилась и попыталась мысленно вызвать автобус. По спине пробрал холодок. Тут кто-то есть! Я осторожно покосилась назад, вглядываясь в листву. На ветке сидела огромная черная птица, промокшая, нахохлившаяся, неподвижная, как изваяние. Под моим взглядом птица повела головой и уставилась на меня зелеными глазками цвета бутылочного стекла.
И вдруг кто-то схватил меня из-за дерева!
Я завопила, отпрыгнула; сердце мое оглушительно колотилось. Бежать было некуда, повсюду мерещились маньяки, убийцы и Кожаное Лицо из «Техасской резни бензопилой».
Позади раздался смех.
Робби Плутски, мой ближайший сосед – живущий почти в двух милях от нашей фермы, – повалился на ствол, задыхаясь от хохота. Высокий, долговязый, в драных джинсах и старой футболке, он едва перевел дух, взглянул на мою побледневшую физиономию и снова разразился смехом. Растрепанные рыжие волосы мокрыми прядями свисали на лоб, одежда липла к худым конечностям, подчеркивая костлявую нескладность фигуры. Он как будто не обращал внимания, что вымок до нитки, измазался грязью, был весь покрыт какими-то листочками и веточками. Он вообще мало что замечал по жизни.
– Ты совсем уже, что ли, Робби? – заорала я и попыталась пнуть его. Он отскочил и с раскрасневшимся от хохота лицом выбежал из-за деревьев на дорогу, – Ничего смешного, придурок! У меня чуть сердце не остановилось!
– П-прости, принцесса, – выдохнул Робби, хватаясь за ребра и глотая ртом воздух, – Это было нечто, – Он опять зашелся смехом, прижимая руки к животу, но потом слегка успокоился, – Ух, ну вообще, как подпрыгнула! Ты подумала, что я – Кожаное Лицо?
– Конечно нет, дурак! – Я отвернулась, чтобы Робби не увидел, как я покраснела, – И хватит уже меня так называть! Мне ж не десять лет.
– Конечно, принцесса.
Я закатила глаза.
– Тебе говорили, что ты ведешь себя как четырехлетка?
Он довольно ухмыльнулся.
– Только послушайте! А ведь это не я боялся спать без света после просмотра «Техасской резни бензопилой». Я ведь тебя предупреждал! – Он скорчил жуткую гримасу, вытянул руки и, шатаясь, двинулся ко мне, – У-у-у, смотри, я маньяк-убийца!
Я нахмурилась и топнула ногой по луже, чтоб его обрызгать. Он захохотал и принялся брызгаться в меня. Мы с Робби оба перемазались и промокли насквозь так, что когда подъехал автобус, водитель велел нам отсесть в самый конец. Мы устроились на заднем сиденье.
– Какие планы на вечер? – поинтересовался Робби. Вокруг болтали, шутили и смеялись другие школьники, и никто не обращал на нас никакого внимания, – Хочешь, кофе выпьем после школы? Или в кино сходим?
– Не сегодня, Роб, – откликнулась я, безуспешно выжимая мокрую насквозь футболку. Теперь, когда все закончилось, я искренне сожалела, что вообще ввязалась в эту грязевую войнушку, – перед Скоттом предстану в облике лесного чучела, – Сам в кино иди. А мне после уроков надо кое с кем позаниматься.
Зеленые глаза Робби сузились.
– Кое с кем позаниматься? Это с кем?
Меня всю распирало от радости, я еле сдерживала глупую улыбку.
– Со Скоттом Уолдроном.
– Что? – Робби с отвращением скривился, – С этим качком? Будешь его учить читать?
Я ответила хмурым взглядом.
– Если он капитан футбольной команды, это еще не дает тебе права говорить о нем гадости. Или ты чего, ревнуешь?
– Ой, ну разумеется! – осклабился Робби, – Всегда мечтал обладать интеллектом булыжника. Нет, постой… Пожалуй, я несправедлив к булыжнику, – Он фыркнул, – Поверить не могу… запала на качка? Принцесса, ты достойна много лучшего!
– Не называй меня принцессой! – Я покраснела и отвернулась, – И это всего лишь дополнительные занятия. Он меня на бал еще не приглашает! Ясно?
– Да-да, – усомнился Робби, – Пока что нет, но ты ведь надеешься, что пригласит. Признайся! Пускаешь слюни по нему, как все пустоголовые девчонки из группы поддержки.
– А если и так – то что? – огрызнулась я, – Тебя это не касается, Роб. И вообще, какая тебе разница?
Он притих, только пробормотал что-то невнятное себе под нос. Я повернулась к нему спиной и уставилась в окно. Пусть говорит что хочет. Сегодня днем, на целый восхитительный час, Скотт Уолдрон будет только мой, и никто не помешает нашей встрече.
Уроки тянулись бесконечно. Учителя несли всякую чушь, а стрелки часов будто пятились назад. День я провела как во сне. Наконец, наконец-то последний звонок освободил меня от безысходной муки уравнений «Если икс равен игреку…».
«Сегодня!»
Я пробиралась по коридорам, стараясь не лезть в самую гущу школьной толпы. Промокшие кроссовки скрипели по кафельному полу, в воздухе сгустились миазмы пота, дыма и запахов чужих тел. Я дергалась.
«Ты справишься. Не думай об этом. Просто иди и покончи с этим».
Я протиснулась по шумному коридору и заглянула в компьютерный класс.
Скотт уже пришел! Он сидел за партой, задрав ноги на соседний стул. Скотт Уолдрон, капитан футбольной команды. Красавчик Скотт. Король всей школы Скотт… Модная красно-белая кожаная куртка подчеркивала ширину плеч; густые темно-русые волосы щекотали воротник.
Сердце мое забилось.
«Целый час наедине со Скоттом Уолдроном, и нам никто не помешает!»
Обычно-то мне к нему было даже не подойти: всегда вокруг толпились либо Анжи с девицами из группы поддержки, либо вся его футбольная команда. Сейчас в компьютерном классе кроме нас были и другие ребята, но в основном всякие нерды и зубрилки, не заслуживавшие внимания Скотта Уолдрона. Качков и девчонок-чирли-деров сюда ничем не заманишь. Я сделала глубокий вдох и вошла в класс.
Он даже не поднял голову, так и сидел, задрав ноги и запрокинув голову, пиная воображаемый мячик.
Я откашлялась. Впустую.
Кашлянула чуть громче. Без толку.
Тогда я набралась мужества, встала перед ним и помахала рукой у него перед носом. Карие глаза кофейного оттенка наконец-то обратились на меня. На секунду Скотт удивленно и лениво изогнул бровь дугой, как бы недоумевая, что же мне от него нужно.
«Ох… Скажи что-нибудь, Мег. Что-нибудь умное!»
– Э… – промямлила я, – Привет. Я Меган. Сижу за тобой. На уроках информатики.
Он все так же недоуменно пялился на меня.
Я густо покраснела.
– А… вообще-то, я не болельщица, но думаю, что ты потрясный нападающий, хотя я, конечно, не специалист… ну, только тебя и видела, если честно. По-моему, ты профессионал. Знаешь, я на все твои матчи ходила. Обычно сижу на последнем ряду, и ты меня вряд ли замечал.
«Ужас. Заткнись, Мег. Заткнись сейчас же».
Я прикусила язык, чтобы прекратить этот глупый лепет, и пожалела, что нельзя прямо здесь же забиться в нору и умереть. Зачем только я согласилась? Пусть бы лучше меня вообще никто не замечал, чем выставлять себя абсолютной идиоткой, особенно перед Скоттом.
Он моргнул, лениво потянулся и вытащил наушники из ушей.
– Прости, детка, – протянул он глубоким бархатным голосом, – Я не расслышал, – Окинул меня взглядом с головы до ног и ухмыльнулся, – Ты меня учить пришла?
– Э… да, – Я выпрямилась и постаралась восстановить остатки чувства собственного достоинства, – Меня зовут Меган. Мистер Сандерс попросил помочь тебе с твоим проектом по информатике.
Он все так же лыбился на меня.
– Это ты живешь на ферме на болотах? А ты хоть компьютер-то видела когда-нибудь?
Я вспыхнула, внутри все сжалось в тугой комок. Ладно, допустим, дома у меня компьютер так себе, поэтому я так часто и засиживаюсь после школы здесь, в компьютерном классе, делаю домашки или просто брожу по Сети. Через пару лет я собиралась поступать в Технологический. Программирование и веб-дизайн даются мне без труда. Черт, уж в компьютерах-то я разбираюсь!
– Д-да, видела… – пролепетала я, – То есть я… Я много знаю…
Он смерил меня недоверчивым взглядом, и я почувствовала укол уязвленной гордости. Нужно доказать ему, что я не деревенская простушка!
– Вот, давай покажу! – воскликнула я и потянулась к клавиатуре компьютера.
И тут случилось что-то странное.
Я еще даже ничего не нажала, а монитор компьютера вдруг засветился. Пальцы мои в растерянности застыли над клавишами, а по голубому экрану потянулись слова:
«Меган Чейз. Мы тебя видим. Мы за тобой придем».
Я застыла. На экране загорались все новые строчки, повторяя раз за разом те же самые три предложения: «Меган Чейз. Мы тебя видим. Мы за тобой придем. Меган Чейз мы тебя видим мы за тобой придем. Меган Чейз-мы тебя видим мы за тобой придем…» – пока не заполнили весь экран.
Скотт отшатнулся и уставился на меня, потом на компьютер.
– Это что такое? – прищурился он, – Ты что такое вытворяешь, чучело?
Я оттолкнула его в сторону и стала лихорадочно шевелить мышкой, потыкала в кнопки, нажала комбинацию клавиш – ничего не помогало. Нескончаемый поток слов не останавливался. Внезапно экран на миг погас. А потом на мониторе вспыхнули гигантские буквы нового послания: «СКОТТ УОЛДРОН ПОДГЛЯДЫВАЕТ ЗА МАЛЬЧИШКАМИ В ДУШЕВОЙ. ХЕ-ХЕ».
У меня перехватило дыхание. Послание заметалось по классу, вспыхивая на каждом мониторе по очереди, и я никак не могла это прекратить. Ребята за компьютерами на секунду застыли в изумлении, а потом принялись тыкать пальцами и захохотали.
Взгляд Скотта уперся мне в спину, точно острый нож. Я испуганно обернулась… Качок пожирал меня глазами и тяжело дышал. Лицо его побагровело, от злости или стыда; он наставил на меня палец.
– Смешно тебе, деревенщина? Смешно? Погоди, мы еще посмеемся! Ты сама себе могилу вырыла, коза! – завопил он и бросился прочь из класса.
Вслед ему неслись взрывы хохота. Ребята улыбались, аплодировали мне, делали одобрительные жесты, кто-то даже подмигнул.
Колени у меня подогнулись. Я упала на стул и непонимающе уставилась на монитор, который вдруг погас сам собой: обидное послание исчезло, но слишком поздно. У меня заныло в желудке, глаза как-то странно защипало.
Я схватилась за голову.
«Мне конец. Вообще конец. Все, Меган, игра окончена. Интересно, разрешит ли мама мне перевестись в школу-интернат в Канаде?»
Чье-то еле слышное хихиканье прервало мои мрачные мысли, и я подняла голову.
Над монитором, на фоне раскрытого окна, скрючилось нечто – маленькое и непонятное, тщедушное и хилое, с длинными тонкими лапками и огромными вислыми ушами. Сообразительные зеленые глазки-щелочки смотрели прямо на меня.