Страница:
Окружение Ундургэгэна долго пыталось воздействовать на него, но Дзанабадзар был непоколебим в своем чувстве, он был уже не волен в нем, что делало его непригодным для служения Церкви. Тогда придворные, ревностные буддисты, отравили прекрасную возлюбленную своего Наставника. Правда, люди говорят, что дело было не в религиозном рвении, а в элементарной зависти: придворная челядь завидовала большому влиянию этой женщины на Дзанабадзара, ее молодости, красоте и уму.
Дзанабадзар был убит горем, которое выплеснул в своем творчестве, создав 21 скульптурный образ Тары в ее гневных и мирных формах. Каждой форме он придал конкретные черты сходства с утраченной возлюбленной, а в форме Зеленой Тары полностью воссоздал портрет любимой, сделав ее прекрасным воплощением женственности. Художник вложил всю душу в эту скульптуру. И случилось так, что статуэтка заговорила и назвала имена своих убийц, попросив в своем великом сострадании не наказывать их. Дзанабадзар выполнил ее просьбу и не стал ничего предпринимать против негодяев. Однако те были достаточно наказаны: каждый раз во время религиозных служб они должны были теперь совершать поклонение 21 форме Тары, в каждой из которых узнавали черты своей жертвы.
Так возлюбленная гения стала вечно живой богиней, из точки между бровями которой всегда исходят лучи света. Ибо Тара принадлежит к тем четырем божествам, которые испускают свет: это Будда, одиннадцатиликий Авалокита, бодхисаттва Майтрейя, будда грядущего века, и сама Тара. Как и других божеств высокого ранга, Тару изображают с диадемой из пяти зубцов, каждый из которых символизирует одного из пяти высших дхьяни-будд. В этой пятизубчатой короне синий дхьяни-будда Акшобхья искореняет гнев, белый Вайрочана – тупость и невежество, желтый Ратнасамбхава – гордыню и жадность, красный Амитабха – корысть и страсть, а зеленый Амогхасиддхи – зависть. Так что Зеленой Таре предназначено было уничтожить зависть в сердцах убийц.
Дзанабадзар же продолжил свое высокое духовное служение, а также деятельность религиозного художника, которая тоже была служением. Скончался он на 89-м году жизни в Желтом храме в Пекине, куда его забросила судьба в силу политических перипетий, 14-го числа первого весеннего месяца года Водяного Зайца, то есть в 1723 году. И вот уже на протяжении почти 300 лет монголы почитают его как божество, как живого бурхана, живого будду. А танки и скульптуры Дзанабадзара при медленном и вдумчивом, сосредоточенном созерцании несут душе мир и покой, что важнее всего для верующего монгола, приветствие которого звучит как «Менду сайн вайно?», что значит: «Есть ли мир в твоей душе?».
Личное знакомство с Ваджрасаттвой
Свои произведения Дзанабадзар, как и другие творцы, оформлял по всем правилам буддистского канона, запечатывая танки следом своей руки, а скульптуры – печатью двойной ваджры, крестом из двух скрещенных молний. Скульптура обычно делалась полой, и в полость внутри нее помещались различные вложения – написанные на бумаге мантры, освященные таблетки и другие предметы, – потом дно наглухо закрывалось и лама ставил печать двойной ваджры. После этого изображение считалось живым рукотворным богом, и ему следовало поклоняться, совершать подношения воды и риса, возжигать ароматы – в противном случае божество умрет.
«Живые» изображения божеств перед продажей иностранцу обычно освобождали от вложений и ваджрной печати ради безопасности безбожного покупателя. Гуманность такого подхода я прочувствовала на себе. Во время командировки в Индию мне было очень трудно получить визу на поездку в закрытый горный штат Сикким, пограничный с Тибетом. Наконец, почти чудом, виза была получена и мне был вручен билет на самолет до Багдогры. Оставалось только молиться о летной погоде.
До вылета оставалось еще два дня, и я в очередной раз отправилась на делийский тибетский базар, где и купила статуэтку дхьяни-будды Ваджрасаттвы. Придя в свой гостиничный номер, я с изумлением обнаружила, что на днище статуэтки стоит печать ламы, двойная ваджра, а это означает, что внутри сделаны вложения и выполнены соответствующие ритуалы, делающие изображение живым. Тут мне припомнилось, что молодой торговец сопровождал эту продажу особыми благопожеланиями и наставлениями. Далее, внимательно всмотревшись в статуэтку, я обнаружила, что у нее плохо проработаны руки, особенно пальцы. Хорошая проработка рук является непременным признаком мастерской работы. Рука очень много говорит об изображаемом божестве: каждый жест, каждый изгиб пальца несет большую смысловую нагрузку. У скульптур Дзанабадзара руки совершенны.
Словом, принесенная вещь стала меня потихоньку раздражать, но одновременно странным образом постоянно притягивала мой взгляд. Вскоре гостиничный номер, в который я так любила возвращаться поздно вечером и который был до сих пор таким уютным, стал мне тягостен. Далее начались мелкие неприятности, одна за другой срывались назначенные встречи, чего до сих пор не бывало. Но кульминация оказалась просто поразительной.
В день вылета в пять утра, положив в сумку среди прочих вещей и несчастного Ваджрасаттву, я села в такси, и сквозь густой, как молоко, туман мы медленно прибыли в местный аэропорт. Вскоре туман, из-за которого обычно и отменялись все местные рейсы, совершенно рассеялся, установилась прекрасная летная погода. Я сидела в зале ожидания и удивлялась тишине и безлюдности у нужной мне стойки регистрации. Но тут ко мне подошел служащий аэропорта и поинтересовался, чего, собственно говоря, ждет мадам. «Рейса на Багдогру», – наивно ответила я. «Мадам, Вы – единственный пассажир на Багдогру. Рейс уже две недели как снят! Где Вы взяли билет?!». Билет мне купила принимавшая меня Индийская национальная академия наук ровно за два дня до описываемых событий.
Это было уже слишком. Вернувшись в гостиницу в мой же номер, который никто не успел занять, и выяснив отношения с моими кураторами, которых нелепость происшедшего просто поставила в тупик, я взглянула на Ваджрасаттву и ясно поняла, что нам пора расстаться. На том же тибетском базаре уже другой продавец, увидев печать двойной ваджры, с готовностью взял моего Ваджрасаттву, но не выставил статуэтку на продажу, а куда-то убрал. Взамен мне был вручен тот же Ваджрасаттва, только не сделанный вручную, как мой предыдущий, а отлитый серийно по хорошему классическому образцу, безо всяких печатей и вложений.
После этого небо надо мной прояснилось. Сорвавшиеся ранее встречи спокойно состоялись. Более того, я вновь получила билет на Багдогру и благополучно долетела до нее. Из всего этого я четко поняла, что впредь шутить с изображениями божеств не следует. Ведь мой оживленный будда умирал у меня на глазах, и это не могло принести мне ничего кроме вреда. Он не мстил мне, просто кармические законы так устроены. Зато второй Ваджрасаттва, без печати, до сих пор живет у меня в доме и радует глаз, ибо руки у него проработаны четко. Впрочем, мне почему-то до сих пор грустно без того, первого, живого и страдающего божества.
«Живые» изображения божеств перед продажей иностранцу обычно освобождали от вложений и ваджрной печати ради безопасности безбожного покупателя. Гуманность такого подхода я прочувствовала на себе. Во время командировки в Индию мне было очень трудно получить визу на поездку в закрытый горный штат Сикким, пограничный с Тибетом. Наконец, почти чудом, виза была получена и мне был вручен билет на самолет до Багдогры. Оставалось только молиться о летной погоде.
До вылета оставалось еще два дня, и я в очередной раз отправилась на делийский тибетский базар, где и купила статуэтку дхьяни-будды Ваджрасаттвы. Придя в свой гостиничный номер, я с изумлением обнаружила, что на днище статуэтки стоит печать ламы, двойная ваджра, а это означает, что внутри сделаны вложения и выполнены соответствующие ритуалы, делающие изображение живым. Тут мне припомнилось, что молодой торговец сопровождал эту продажу особыми благопожеланиями и наставлениями. Далее, внимательно всмотревшись в статуэтку, я обнаружила, что у нее плохо проработаны руки, особенно пальцы. Хорошая проработка рук является непременным признаком мастерской работы. Рука очень много говорит об изображаемом божестве: каждый жест, каждый изгиб пальца несет большую смысловую нагрузку. У скульптур Дзанабадзара руки совершенны.
Словом, принесенная вещь стала меня потихоньку раздражать, но одновременно странным образом постоянно притягивала мой взгляд. Вскоре гостиничный номер, в который я так любила возвращаться поздно вечером и который был до сих пор таким уютным, стал мне тягостен. Далее начались мелкие неприятности, одна за другой срывались назначенные встречи, чего до сих пор не бывало. Но кульминация оказалась просто поразительной.
В день вылета в пять утра, положив в сумку среди прочих вещей и несчастного Ваджрасаттву, я села в такси, и сквозь густой, как молоко, туман мы медленно прибыли в местный аэропорт. Вскоре туман, из-за которого обычно и отменялись все местные рейсы, совершенно рассеялся, установилась прекрасная летная погода. Я сидела в зале ожидания и удивлялась тишине и безлюдности у нужной мне стойки регистрации. Но тут ко мне подошел служащий аэропорта и поинтересовался, чего, собственно говоря, ждет мадам. «Рейса на Багдогру», – наивно ответила я. «Мадам, Вы – единственный пассажир на Багдогру. Рейс уже две недели как снят! Где Вы взяли билет?!». Билет мне купила принимавшая меня Индийская национальная академия наук ровно за два дня до описываемых событий.
Это было уже слишком. Вернувшись в гостиницу в мой же номер, который никто не успел занять, и выяснив отношения с моими кураторами, которых нелепость происшедшего просто поставила в тупик, я взглянула на Ваджрасаттву и ясно поняла, что нам пора расстаться. На том же тибетском базаре уже другой продавец, увидев печать двойной ваджры, с готовностью взял моего Ваджрасаттву, но не выставил статуэтку на продажу, а куда-то убрал. Взамен мне был вручен тот же Ваджрасаттва, только не сделанный вручную, как мой предыдущий, а отлитый серийно по хорошему классическому образцу, безо всяких печатей и вложений.
После этого небо надо мной прояснилось. Сорвавшиеся ранее встречи спокойно состоялись. Более того, я вновь получила билет на Багдогру и благополучно долетела до нее. Из всего этого я четко поняла, что впредь шутить с изображениями божеств не следует. Ведь мой оживленный будда умирал у меня на глазах, и это не могло принести мне ничего кроме вреда. Он не мстил мне, просто кармические законы так устроены. Зато второй Ваджрасаттва, без печати, до сих пор живет у меня в доме и радует глаз, ибо руки у него проработаны четко. Впрочем, мне почему-то до сих пор грустно без того, первого, живого и страдающего божества.
Цэнпо Трисонг Дэвцэн
Однако вернемся из дальних стран обратно в Тибет, где история продолжается. Здесь пятым цэнпо после Сронцзэнгампо стал Трисонг Дэвцэн, жизнь которого пришлась на 755-797 годы. Этот царь вступил на престол в возрасте восьми лет со всеми вытекающими отсюда последствиями: править самостоятельно ребенок, конечно же, не мог, хотя и был признан земным воплощением бодхисаттвы мудрости Манджушри. Реально же управлением государства занимался министр Машан Домпа из рода Кэ, отличавшийся исключительно злобным характером и люто ненавидевший учение буддизма, будучи приверженцем древней тибетской религии бон. Для начала он выгнал из страны буддистских монахов, среди которых было много китайцев. Китайские миссионеры возвратились на родину, но самый старший из них забыл в спешке один свой башмак и, подумав, сказал по этому поводу: «Учение вновь вернется в Тибет». С тех пор тем, кто готов разрушить Святое Учение, обычно говорят: «Башмак забыт приверженцем буддизма».
Но Машан не ограничился изгнанием буддистов. Он решил отправить обратно статую Будды Шакьямуни, привезенную китайской принцессой Вэнь-Чэн. Однако и тысяча человек не смогли сдвинуть статую с места, и тогда ее просто засыпали песком. Чтобы как можно больнее оскорбить буддистское учение, запрещающее убийство живых существ, Машан превратил построенные еще Сронцзэнгампо храмы в скотобойни и в лавки мясников. Ко всему прочему он издал закон, запрещающий исповедовать буддизм.
Пять лет бессильно взирал на все эти бесчинства несовершеннолетний Трисонг Дэвцэн, который был глубоко верующим буддистом. Но вот он достиг возраста 13 лет и по праву взял бразды правления в свои руки. Прежде всего он отменил закон, запрещающий исповедовать буддизм, и сам получил от оставшихся еще в Тибете Учителей буддизма ряд мистических посвящений, позволивших ему освоить искусство умственной концентрации. Затем законный царь решил положить конец соперничеству между буддизмом и бон. Он повелел уничтожить все бонские рукописи, что и было ревностно исполнено его соратниками, сторонниками буддизма.
И наконец, Трисонг Дэвцэн нашел способ расправиться с Машаном. Тибетский астролог-предсказатель сообщил Машану, что царю грозит большое несчастье и защитить цэнпо может только он, Машан, если войдет в указанный ему могильник. Министру ничего не оставалось, кроме как выполнить данное предписание. Но когда злодей оказался внутри могильника, дверь за ним тут же захлопнулась. Так яростный гонитель буддизма был заживо погребен ревностным приверженцем буддизма, главная заповедь Учения которого – сострадание ко всем живым существам.
Китайские священнослужители, как и было предсказано их забывшим башмак старейшиной, вновь вернулись в Тибет и посоветовали царю пригласить к себе индийского пандита Шантиракшиту, известного еще и как Ачарья (Учитель) Бодхисаттва. Шантиракшита был основателем индийской буддистской школы йогачара-мадхьямика-сватантрика, много лет преподавал буддистскую мудрость Сутраяны в университете Наланды; его жизнь продолжалась с 705 по 765 год.
Трисонг Дэвцэн послал приглашение, и Шантиракшита прибыл в Тибет. Когда царь и ученый встретились, Шантиракшита спросил Трисонг Дэвцэна: «Не забыл ли ты, как в Непале перед священной ступой мы с тобой пришли к решению распространить Святое Учение в Тибете, и было это еще в то время, когда Учение проповедовал Кашьяпа?». А Кашьяпа был буддой, непосредственно предшествовавшим Будде Шакьямуни, то есть еще доисторическим буддой, и жил много тысячелетий назад. Царь задумался и сказал: «Видишь ли, мои способности умственной концентрации настолько ограниченны, что я не могу вспомнить этого». Тогда Шантиракшита дал царю благословение, и тот вспомнил все свои прошлые перерождения, в том числе и то, которое пришлось на времена будды Кашьяпы.
Однако Трисонг Дэвцэн решил все-таки проэкзаменовать пандита относительно характера учения, которое он намеревался проповедовать в Тибете. Шантиракшита с честью выдержал испытание, ответив: «Мое учение заключается в том, чтобы следовать тому, что подтверждается после исследования разумом, и избегать того, что не согласуется с разумом». Тут же он изложил тибетскому царю множество известных ему учений. Как видим, Шантиракшита был истинным ученым, причем того типа, который мы называем кабинетным.
Тем не менее гость затеял возведение ставшего впоследствии знаменитым монастыря Самье. Но местные божества, владыки почв, взбунтовались против этой затеи и стали регулярно насылать землетрясения, которые за ночь успевали разрушить все, что Шантиракшите удавалось возвести за день. Ярость тибетских богов этим не ограничилась: молнией они дотла сожгли построенный Сронцзэнгампо дворец Марпори, а королевский дворец Трисонг Дэвцэна Рхан-тан смыли ревущими потоками воды. Эти же боги наслали на страну невиданный голод и разнообразные эпидемии.
Только и ждавшие столь удобного момента сторонники покойного Машана оживились и объявили причиной всех несчастий буддистское учение и его проповедника, Шантиракшиту, потребовав его изгнания. Трисонг Дэвцэн был морально сломлен обрушившимися на него бедами. Он описал Шантиракшите сложившуюся безвыходную ситуацию и проводил его из Тибета, наградив большим количеством золота. Но Шантиракшита успел сказать цэнпо, что в Джамбудвипе, то есть в Индии, есть великий и знающий Падмасамбхава, владыка мощнейших сверхъестественных сил, которые одни только и способны усмирить разбушевавшихся злобных демонов.
Царь послал приглашение Падмасамбхаве, и тот, преодолев на пути множество препятствий, в 747 году прибыл в Тибет.
Но мы не поймем великих деяний Падмасамбхавы, пока не узнаем, с чем же он столкнулся в Тибете, что представляла собой исконно тибетская религия бон. Об этом и будет повествовать следующая глава.
Но Машан не ограничился изгнанием буддистов. Он решил отправить обратно статую Будды Шакьямуни, привезенную китайской принцессой Вэнь-Чэн. Однако и тысяча человек не смогли сдвинуть статую с места, и тогда ее просто засыпали песком. Чтобы как можно больнее оскорбить буддистское учение, запрещающее убийство живых существ, Машан превратил построенные еще Сронцзэнгампо храмы в скотобойни и в лавки мясников. Ко всему прочему он издал закон, запрещающий исповедовать буддизм.
Пять лет бессильно взирал на все эти бесчинства несовершеннолетний Трисонг Дэвцэн, который был глубоко верующим буддистом. Но вот он достиг возраста 13 лет и по праву взял бразды правления в свои руки. Прежде всего он отменил закон, запрещающий исповедовать буддизм, и сам получил от оставшихся еще в Тибете Учителей буддизма ряд мистических посвящений, позволивших ему освоить искусство умственной концентрации. Затем законный царь решил положить конец соперничеству между буддизмом и бон. Он повелел уничтожить все бонские рукописи, что и было ревностно исполнено его соратниками, сторонниками буддизма.
И наконец, Трисонг Дэвцэн нашел способ расправиться с Машаном. Тибетский астролог-предсказатель сообщил Машану, что царю грозит большое несчастье и защитить цэнпо может только он, Машан, если войдет в указанный ему могильник. Министру ничего не оставалось, кроме как выполнить данное предписание. Но когда злодей оказался внутри могильника, дверь за ним тут же захлопнулась. Так яростный гонитель буддизма был заживо погребен ревностным приверженцем буддизма, главная заповедь Учения которого – сострадание ко всем живым существам.
Китайские священнослужители, как и было предсказано их забывшим башмак старейшиной, вновь вернулись в Тибет и посоветовали царю пригласить к себе индийского пандита Шантиракшиту, известного еще и как Ачарья (Учитель) Бодхисаттва. Шантиракшита был основателем индийской буддистской школы йогачара-мадхьямика-сватантрика, много лет преподавал буддистскую мудрость Сутраяны в университете Наланды; его жизнь продолжалась с 705 по 765 год.
Трисонг Дэвцэн послал приглашение, и Шантиракшита прибыл в Тибет. Когда царь и ученый встретились, Шантиракшита спросил Трисонг Дэвцэна: «Не забыл ли ты, как в Непале перед священной ступой мы с тобой пришли к решению распространить Святое Учение в Тибете, и было это еще в то время, когда Учение проповедовал Кашьяпа?». А Кашьяпа был буддой, непосредственно предшествовавшим Будде Шакьямуни, то есть еще доисторическим буддой, и жил много тысячелетий назад. Царь задумался и сказал: «Видишь ли, мои способности умственной концентрации настолько ограниченны, что я не могу вспомнить этого». Тогда Шантиракшита дал царю благословение, и тот вспомнил все свои прошлые перерождения, в том числе и то, которое пришлось на времена будды Кашьяпы.
Однако Трисонг Дэвцэн решил все-таки проэкзаменовать пандита относительно характера учения, которое он намеревался проповедовать в Тибете. Шантиракшита с честью выдержал испытание, ответив: «Мое учение заключается в том, чтобы следовать тому, что подтверждается после исследования разумом, и избегать того, что не согласуется с разумом». Тут же он изложил тибетскому царю множество известных ему учений. Как видим, Шантиракшита был истинным ученым, причем того типа, который мы называем кабинетным.
Тем не менее гость затеял возведение ставшего впоследствии знаменитым монастыря Самье. Но местные божества, владыки почв, взбунтовались против этой затеи и стали регулярно насылать землетрясения, которые за ночь успевали разрушить все, что Шантиракшите удавалось возвести за день. Ярость тибетских богов этим не ограничилась: молнией они дотла сожгли построенный Сронцзэнгампо дворец Марпори, а королевский дворец Трисонг Дэвцэна Рхан-тан смыли ревущими потоками воды. Эти же боги наслали на страну невиданный голод и разнообразные эпидемии.
Только и ждавшие столь удобного момента сторонники покойного Машана оживились и объявили причиной всех несчастий буддистское учение и его проповедника, Шантиракшиту, потребовав его изгнания. Трисонг Дэвцэн был морально сломлен обрушившимися на него бедами. Он описал Шантиракшите сложившуюся безвыходную ситуацию и проводил его из Тибета, наградив большим количеством золота. Но Шантиракшита успел сказать цэнпо, что в Джамбудвипе, то есть в Индии, есть великий и знающий Падмасамбхава, владыка мощнейших сверхъестественных сил, которые одни только и способны усмирить разбушевавшихся злобных демонов.
Царь послал приглашение Падмасамбхаве, и тот, преодолев на пути множество препятствий, в 747 году прибыл в Тибет.
Но мы не поймем великих деяний Падмасамбхавы, пока не узнаем, с чем же он столкнулся в Тибете, что представляла собой исконно тибетская религия бон. Об этом и будет повествовать следующая глава.
Глава вторая,
рассказывающая о старейшей религии бон
От древнего бон веет страшной тайной и магией злых чар. Могущественные шен, жрецы бон, плетут магическую сеть ужаса. Соседи отказываются воевать против тибетцев, рассказывая, что те обладают непреодолимо сильной магией, знают, как вызвать дождь и как призвать небесный огонь, умеют повергнуть в дрожь небеса и землю, проявляя свою неизмеримую мощь. Некоторые из них способны летать по небу и, становясь невидимыми, убивают людей своими остро заточенными мечами. Говорят, что есть там великое множество и других необычайных вещей. Гитлер, намереваясь покорить мир, призвал себе в советники именно бонских жрецов, в руках которых бон полыхает, словно огонь гнева.
Вечный бон никогда не возникал и никогда не может быть уничтожен, так как всякое истинное знание, светлое или темное, существует в высшей реальности за пределами пространства и времени и лишь частично нисходит в нужный момент в наш временной и пространственный мир. И потому неизменным символом бон является специфическая свастика, по-тибетски юнгдрунг, что значит «вечное и нерушимое»; высшие разделы бонского учения именуются Юнгдрунг бон.
Вечный бон необъятен и многообразен, и в мир он приходит в лице великих Учителей бон. Нам известно, что всего было тринадцать таких Учителей, но неизвестно, сколько их осталось за пределами нашего знания. Первые Учителя бон появились на земле, как только она стала обитаема.
Вечный бон никогда не возникал и никогда не может быть уничтожен, так как всякое истинное знание, светлое или темное, существует в высшей реальности за пределами пространства и времени и лишь частично нисходит в нужный момент в наш временной и пространственный мир. И потому неизменным символом бон является специфическая свастика, по-тибетски юнгдрунг, что значит «вечное и нерушимое»; высшие разделы бонского учения именуются Юнгдрунг бон.
Вечный бон необъятен и многообразен, и в мир он приходит в лице великих Учителей бон. Нам известно, что всего было тринадцать таких Учителей, но неизвестно, сколько их осталось за пределами нашего знания. Первые Учителя бон появились на земле, как только она стала обитаема.
Население Тибета до появления человека
Вначале, как считают приверженцы бон, наша Земля являла собой безводную и мертвую пустыню. Но вскоре возникли пять тонких элементов: земля, вода, воздух, огонь и эфир, взаимопорождающие друг друга. Вслед за тем животворные воды пришли к бытию, и именно они породили всех населивших Землю живых существ. Эти изначальные животворные воды стали подобны кровеносным сосудам в теле Земли и на ее поверхности, превратившись в океан, озера, реки и источники.
Подводное и подземное царства сразу же заселило великое племя нагое, родившихся из космических яиц. О нагах очень хорошо знали в Древней Индии, в Тибете же их называют Лу. Эти существа, имеющие тройственную природу – отчасти божественную, отчасти человеческую и отчасти змеиную, – построили в подводном и подземном мирах великолепные города, где улицы вымощены золотом, а храмы и дворцы сложены из сверкающих драгоценных камней. Так они создали свой собственный мир, Нагалоку, из которого выходят на поверхность через реки, озера и источники. Их блистающей и сверкающей страной правят восемь великих царей – нагараджей: Ананта, Каркотака, Васуки, Падма, Такшака, Шанкапала и Варуна.
В это время и сошли на землю из звездных миров первые Учителя древней мудрости бон. Они проповедали свое учение специально для нагараджи Такшаки, полностью передав ему знание о состоянии наивысшего совершенства, которое называется дзогчен и является самым тайным и самым главным во всей премудрости бон. Нет ничего удивительного в том, что после этого нагараджа Такшака стал первым и главным видьядхарой – держателем полного и совершенного знания, объемлющего все, что есть в мире и за его пределами, – и не было на земле никого, кто мог бы превзойти его в силе и славе.
Такшака передал свои познания всем бесчисленным нагам, благодаря чему все они, оставаясь жить в земном мире, вышли за пределы смерти и страдания. Обретя бессмертие и мощные магические чары, наги предстают перед людьми в том облике, в каком пожелают, а женщины-наги легко вступают в связь с мужчинами-людьми, обретая над ними полную власть благодаря своей темной чувственной красоте.
Мудрые и могущественные наги, первыми получившие сокровенное знание, по сей день являются хранителями всех сокровищ земли, а также сокровищ внеземного всеведения и внеземной силы. Столица их подземного королевства расположена в основании священной горы Меру, являющейся становым хребтом и центром всего мироздания.
Но змеи-наги были отнюдь не единственными существами, жившими на земле до появления человека. В небесах и в воздухе жили небесные боги, которые назывались Лха. Их тела светились прекрасным белым светом. Они носились по воздуху на мощных белых конях и доблестно сражались с силами тьмы, которыми правила ужасная черная демоница Дуд, вышедшая из северных ворот ада. Армия света была и остается непобедимой, впрочем, как и армия тьмы, так что их битва длится по сей день.
В скалах, в горах и на деревьях обитали злые и опасные духи Ньян. Бесчисленное множество духов Садаг, хозяев земли, жили в почве, являясь правителями любого конкретного географического места, любой точки земли.
Таким образом, согласно бонской космологии, мир состоит из трех сфер; сферу неба населяют Лха, сферу земли – Садаг, сферу подземного мира – Лу. Впрочем, существуют и другие духи, их огромное множество. Все они заняли свои места обитания и получили в свое распоряжение определенные сферы земных энергий задолго до появления человека и сохраняют свои владения до сих пор.
Подводное и подземное царства сразу же заселило великое племя нагое, родившихся из космических яиц. О нагах очень хорошо знали в Древней Индии, в Тибете же их называют Лу. Эти существа, имеющие тройственную природу – отчасти божественную, отчасти человеческую и отчасти змеиную, – построили в подводном и подземном мирах великолепные города, где улицы вымощены золотом, а храмы и дворцы сложены из сверкающих драгоценных камней. Так они создали свой собственный мир, Нагалоку, из которого выходят на поверхность через реки, озера и источники. Их блистающей и сверкающей страной правят восемь великих царей – нагараджей: Ананта, Каркотака, Васуки, Падма, Такшака, Шанкапала и Варуна.
В это время и сошли на землю из звездных миров первые Учителя древней мудрости бон. Они проповедали свое учение специально для нагараджи Такшаки, полностью передав ему знание о состоянии наивысшего совершенства, которое называется дзогчен и является самым тайным и самым главным во всей премудрости бон. Нет ничего удивительного в том, что после этого нагараджа Такшака стал первым и главным видьядхарой – держателем полного и совершенного знания, объемлющего все, что есть в мире и за его пределами, – и не было на земле никого, кто мог бы превзойти его в силе и славе.
Такшака передал свои познания всем бесчисленным нагам, благодаря чему все они, оставаясь жить в земном мире, вышли за пределы смерти и страдания. Обретя бессмертие и мощные магические чары, наги предстают перед людьми в том облике, в каком пожелают, а женщины-наги легко вступают в связь с мужчинами-людьми, обретая над ними полную власть благодаря своей темной чувственной красоте.
Мудрые и могущественные наги, первыми получившие сокровенное знание, по сей день являются хранителями всех сокровищ земли, а также сокровищ внеземного всеведения и внеземной силы. Столица их подземного королевства расположена в основании священной горы Меру, являющейся становым хребтом и центром всего мироздания.
Но змеи-наги были отнюдь не единственными существами, жившими на земле до появления человека. В небесах и в воздухе жили небесные боги, которые назывались Лха. Их тела светились прекрасным белым светом. Они носились по воздуху на мощных белых конях и доблестно сражались с силами тьмы, которыми правила ужасная черная демоница Дуд, вышедшая из северных ворот ада. Армия света была и остается непобедимой, впрочем, как и армия тьмы, так что их битва длится по сей день.
В скалах, в горах и на деревьях обитали злые и опасные духи Ньян. Бесчисленное множество духов Садаг, хозяев земли, жили в почве, являясь правителями любого конкретного географического места, любой точки земли.
Таким образом, согласно бонской космологии, мир состоит из трех сфер; сферу неба населяют Лха, сферу земли – Садаг, сферу подземного мира – Лу. Впрочем, существуют и другие духи, их огромное множество. Все они заняли свои места обитания и получили в свое распоряжение определенные сферы земных энергий задолго до появления человека и сохраняют свои владения до сих пор.
Появление человека
Ну а человек, по мнению приверженцев бон, произошел отнюдь не от краснолицых обезьян, как думают буддисты, а от яйцерожденных нагов. Правда, о том, как это произошло, бонская история умалчивает. Как бы то ни было, человек появился на Земле и вынужден был выстраивать свои отношения с ее аборигенами. А для этого нужны были специальные знания, которые дали бы возможность поддерживать должный энергетический баланс между человеком, принесшим в мир новую разрушительную силу, и духами различных классов, обитающими в местах наибольшей концентрации энергии Земли.
И тогда, чтобы гармонизировать разлаженное человеком взаимодействие земных сил, в мир пришел первый бонский Учитель людей Нанба-Ранбьюн-Тугдже. Во времена его земной проповеди срок жизни человека составлял сто тысяч лет. По мере того как человечество исчерпывало терпение богов, жизнь людей неуклонно сокращалась. Дело дошло до того, что в нашу эпоху срок человеческой жизни достигает всего ста лет, но и это еще не предел. Наступит время, когда продолжительность жизни человека будет равна десяти годам, и вот тогда появится совершеннейший жрец по имени Премудрый, который наконец приведет заблудшее человечество к полной реализации абсолютного блага. Однако до этого еще далеко.
И тогда, чтобы гармонизировать разлаженное человеком взаимодействие земных сил, в мир пришел первый бонский Учитель людей Нанба-Ранбьюн-Тугдже. Во времена его земной проповеди срок жизни человека составлял сто тысяч лет. По мере того как человечество исчерпывало терпение богов, жизнь людей неуклонно сокращалась. Дело дошло до того, что в нашу эпоху срок человеческой жизни достигает всего ста лет, но и это еще не предел. Наступит время, когда продолжительность жизни человека будет равна десяти годам, и вот тогда появится совершеннейший жрец по имени Премудрый, который наконец приведет заблудшее человечество к полной реализации абсолютного блага. Однако до этого еще далеко.
Учитель Тогьял-Екхен
В то время, когда люди жили на Земле по тысяче лет, в мир пришел великий Учитель бон Тогьял-Екхен. Он спустился из страны под названием Светлый Мир, расположенной в высших сферах бытия, среди других звездных надземных обителей. В Светлом Мире у него были родители: отец по имени Кхри-од и мать по имени Кунше. Всего было у них три сына: Чистый, Светлый и Мудрый. Все они вступили в круг юнгдрунг бон, круг бонской свастики, где бонское учение им преподал сам То-Бумкхри – бог, порождающий в душе светлые мысли, обладающий языком, разящим словно удар молнии. Зная судьбы миров, божественный Учитель бон повелел старшему брату, Чистому, первым отправиться на Землю к людям, безмерно страдающим в круговороте смертей и рождений, дал ему человеческое тело и нарек человеческим именем Тогьял-Екхен.
Спустившись в наш мир, Тогьял-Екхен обнаружил, что здесь живет лишь род Йему, Белого Орла, и, вооружившись своим безмерным милосердием, начал проповедовать обнаруженным на Земле людям вечносущее учение бон. Проповедь Учителя спасла множество живых существ, но гораздо большее их число отвергли проповедь наставника, а тем самым и возможность спасения. Убедившись в этом, Тогьял-Екхен впал в глубокую скорбь и депрессию.
Илл. 10. Изображение нага, мифического обитателя подземного и подводного мира
Выход был один – обратиться за советом к богам. И Тогьял-Екхен отправился в небесный бирюзовый дворец страны Колеса Великого Света, где предстал перед божеством мудрости по имени Обладающий Лампадой Душ и воздал ему должные почести. Мудрый бог с первого взгляда понял его проблему и сказал, что в произошедшем нет никакой вины Тогьял-Екхена. Дело в том, что отвергнувшие спасение живые существа изначально творили лишь злые дела и в душах их не было посеяно даже зародышей добродетели. Вечно они то пылали гневом, словно огонь, то кипели страстями, бурлившими в них, словно кипяток; их окутывал мрак невежества и тупости; для них было столь же естественно порождать из себя зависть, как для земли естественно рождать растения; словно ветер, закручивались они вихрями гордыни. Как же можно было их спасти?
Тогьял-Екхен сходил еще и к царю бытия Йему, но тот ограничился тем, что сообщил сраженному неудачей Учителю: белое становится черным, полное – пустым, постоянное – изменяющимся, появляющееся неизменно разрушается, рождающееся обязательно умирает. Однако это ничем не помогло Тогьял-Екхену.
И тут он вспомнил, что и отец Кхри-од, и божественный наставник То-Бумкхри предупреждали его, что он не сможет обратить в веру всех живых существ этого мира, и тогда настанет для него время отправиться в Высшее место, где обитают совершеннейшие жрецы (раб-шен). Вот это время для него и пришло. Тогьял-Екхен совершил положенные обряды, прочитал нужные мантры, произнес пророчество, согласно которому после него появятся другие Учителя и спасут людей, и со спокойной душой покинул этот мир страданий.
Спустившись в наш мир, Тогьял-Екхен обнаружил, что здесь живет лишь род Йему, Белого Орла, и, вооружившись своим безмерным милосердием, начал проповедовать обнаруженным на Земле людям вечносущее учение бон. Проповедь Учителя спасла множество живых существ, но гораздо большее их число отвергли проповедь наставника, а тем самым и возможность спасения. Убедившись в этом, Тогьял-Екхен впал в глубокую скорбь и депрессию.
Выход был один – обратиться за советом к богам. И Тогьял-Екхен отправился в небесный бирюзовый дворец страны Колеса Великого Света, где предстал перед божеством мудрости по имени Обладающий Лампадой Душ и воздал ему должные почести. Мудрый бог с первого взгляда понял его проблему и сказал, что в произошедшем нет никакой вины Тогьял-Екхена. Дело в том, что отвергнувшие спасение живые существа изначально творили лишь злые дела и в душах их не было посеяно даже зародышей добродетели. Вечно они то пылали гневом, словно огонь, то кипели страстями, бурлившими в них, словно кипяток; их окутывал мрак невежества и тупости; для них было столь же естественно порождать из себя зависть, как для земли естественно рождать растения; словно ветер, закручивались они вихрями гордыни. Как же можно было их спасти?
Тогьял-Екхен сходил еще и к царю бытия Йему, но тот ограничился тем, что сообщил сраженному неудачей Учителю: белое становится черным, полное – пустым, постоянное – изменяющимся, появляющееся неизменно разрушается, рождающееся обязательно умирает. Однако это ничем не помогло Тогьял-Екхену.
И тут он вспомнил, что и отец Кхри-од, и божественный наставник То-Бумкхри предупреждали его, что он не сможет обратить в веру всех живых существ этого мира, и тогда настанет для него время отправиться в Высшее место, где обитают совершеннейшие жрецы (раб-шен). Вот это время для него и пришло. Тогьял-Екхен совершил положенные обряды, прочитал нужные мантры, произнес пророчество, согласно которому после него появятся другие Учителя и спасут людей, и со спокойной душой покинул этот мир страданий.
Священная страна Олмо
Много тысячелетий прошло с тех пор и много воды утекло, а милосердие богов сильно истощилось. Зато расширились и умножились страны мира. В западной части мира, среди гор и скал, в государстве Шанг-Шунг, знания о котором свято хранит бонская традиция, и только она одна, возникла страна Олмо Лунг Ринг – Олмо Длинная Долина. Столицей этой страны, к которой постоянно прилагается эпитет Высшее или Лучшее место, стал город Барпосо-гьял.
В центре страны Олмо располагается священное для индийцев и тибетцев озеро Манасаровар, а в центре этого озера возвышается еще более священная гора Кайласа, которую тибетцы называют Юнгдрунг Гутсек – Девятиэтажная Гора Свастики. Эта гора является космическим позвоночным столбом, соединяя между собой небесный, земной и подземный миры – а других миров на свете нет. Четыре великие реки стекают с горы Кайласа и растекаются по четырем сторонам света. И индийцы, и тибетцы почитают своим священным долгом хотя бы раз в жизни совершить паломничество к священному озеру и священной горе и проползти вокруг них на коленях. Высшее же счастье – встретить здесь смерть, ибо тогда человеку не придется более возрождаться. Многие неверующие европейцы пытались совершить восхождение на гору Юнгдрунг Гутсек, но все они терпели неудачу в этом предприятии, никто не достиг ее вершины. По возвращении же святотатцы немедленно умирали ужасной смертью. Возможно, виной тому особые энергетические вибрации этого священного места.
Расположенная вокруг горы Юнгдрунг Гутсек вечная святая страна Олмо имеет форму восьмилепесткового лотоса, а небо над ней выглядит как колесо с восемью спицами. Внутренний район этой страны представляет собой окружающий священную гору комплекс дворцов, храмов, рек и парков. Это тайный из тайных, недоступный земному видению центр священной страны, и он замкнут круговой цепью неприступных гор. За горами находится средний район Олмо, состоящий из двенадцати больших городов, а внешний ее район мы в нашем материальном мире воспринимаем как земли Западного Тибета.
В центре страны Олмо располагается священное для индийцев и тибетцев озеро Манасаровар, а в центре этого озера возвышается еще более священная гора Кайласа, которую тибетцы называют Юнгдрунг Гутсек – Девятиэтажная Гора Свастики. Эта гора является космическим позвоночным столбом, соединяя между собой небесный, земной и подземный миры – а других миров на свете нет. Четыре великие реки стекают с горы Кайласа и растекаются по четырем сторонам света. И индийцы, и тибетцы почитают своим священным долгом хотя бы раз в жизни совершить паломничество к священному озеру и священной горе и проползти вокруг них на коленях. Высшее же счастье – встретить здесь смерть, ибо тогда человеку не придется более возрождаться. Многие неверующие европейцы пытались совершить восхождение на гору Юнгдрунг Гутсек, но все они терпели неудачу в этом предприятии, никто не достиг ее вершины. По возвращении же святотатцы немедленно умирали ужасной смертью. Возможно, виной тому особые энергетические вибрации этого священного места.
Расположенная вокруг горы Юнгдрунг Гутсек вечная святая страна Олмо имеет форму восьмилепесткового лотоса, а небо над ней выглядит как колесо с восемью спицами. Внутренний район этой страны представляет собой окружающий священную гору комплекс дворцов, храмов, рек и парков. Это тайный из тайных, недоступный земному видению центр священной страны, и он замкнут круговой цепью неприступных гор. За горами находится средний район Олмо, состоящий из двенадцати больших городов, а внешний ее район мы в нашем материальном мире воспринимаем как земли Западного Тибета.