Страница:
В связи с вышуказанным исследованием обратим внимание на работу Е. Н. Кондрат «Неэффективность законов и пробелы в законодательстве как угроза финансовой безопастности государства»[28], которая вопросы несостоятельности напрямую не раскрывает. В данной статье вопросы несостоятельности, по мнению автора, могут повлиять на национальную безопастность неопосредственно через ее составляющую – финансовую безопастность. В статье предпринята попытка охарактеризовать признаки преднамеренности. Под ними следует понимать неправомерные действия, направленые на сокрытие, уничтожение, фальсификацию бухгалтерских и иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность должника. Эти действия лишают кредиторов возможности получить объективную информацию о платежеспособности должника, тем самым лишая последних возможности противостоять механизму осуществления недобросовестного банкротства.
Раскрытие признаков преднамеренности неминуемо требует рассмотрения вопроса о правоспобности и дееспособности юридического лица – должника в рамке дел о несостоятельности (банкротстве). Это связано с тем, что орган управления в случае добровольной ликвидации или же в рамке процедур несостоятельности, предусмотренных законом о банкротстве, имеет свойство к сужению полномочий, компетенции. Данный вопрос также имеет свою историю, которая началась с появлением диссертационного исследования А. Н. Семиной «Правоспособность и дееспособность юридических лиц – должника в ходе процедур банкротства»[29]. Появление исследования «Ограничение правоспобности и дееспособности юридических лиц – должников в рамках дел о несостоятельности (банкротстве)»[30] считаем вполне закономерным в условиях реформирования законодательства о несостоятельности.
Институт несостоятельности (банкротства), без сомнения, является сложным, комплексным институтом, в рамках которого приходиться решать самые различные задачи, стоящие перед кредиторами, должником и уполномоченными лицами. В понятие «уполномоченное лицо» мы вкладываем понятие должностного лица органа, осуществляющего административно-хозяйственные действия, и лиц, осуществляющих организационно-управленические деяния.
В связи с этим считаем необходимым отметить комплексное исследование, посвященное судебной экспертизе, под редакцией Е. Р. Россинской «Судебная экспертиза: типичные ошибки»[31], и монографию К. В. Давыдова «Административные регламенты федеральных органов исполнительной власти Российской Федерации: вопросы теории»[32].
Выделение этих работ обусловлено тем, что отсутствие должного экспертного заключения создает ложность в оценивании реального состояния хозяйствующего субъекта.
Заметим, что исследование в области судебной экспертизы посвящено доказательному значению экспертного заключения. В данном случае подчеркивается, что оно зависит от истинности, внутренней непротиворечивости, точности и достоверности всех действий, оценок и выводов, которые, в свою очередь, должны отличать ошибочность заключения от добросовестного заблуждения эксперта и заведомо ложного экспертного заключения. Именно поэтому нами предпринята попытка в рамках нашей работы раскрыть особенности выявления признаков фиктивного или преднамеренного банкротства, а также отдельно затронуть вопрос об административной юрисдикции по делам о фиктивном или преднамеренном банкротстве.
Не менее сложным является оценивание действий уполномоченных лиц. В своей монографии К. В. Давыдов указывает, что традиционно в рамках романо-германского административного права большое внимание уделено вопросам организации государственного управления принудительно-властного характера. С другой стороны, отмечается наличие англосаксонской модели, сводимой к сфере взаимодействия населения и госаппарата. Обе эти традиции, взаимопроникая, обогащают друг друга, т. е. происходит процесс рецепции, что можно наблюдать на примере отечественного административного права, в котором существуют свои формы взаимопроникновения отношений между личностью и государством, между гражданином и органом власти. В связи с этим автор отмечает, что в вопросах административного (управленческого) процесса законодатель уделял много времени лишь одному направлению – юрисдикционному (причем, внесудебному), т. е. речь идет о наличии многочисленных подзаконных актов, которые зачастую противоречат друг другу. Все это нами было проанализировано на примере организационно-правовых основах деятельности в сфере банкротства и финансового оздоровления, а также на примере компетенции государственных органов в сфере банкротства и финансового оздоровления.
Глава 1
1.1. Институт банкротства как фактор оздоровления экономики в современных условиях
Раскрытие признаков преднамеренности неминуемо требует рассмотрения вопроса о правоспобности и дееспособности юридического лица – должника в рамке дел о несостоятельности (банкротстве). Это связано с тем, что орган управления в случае добровольной ликвидации или же в рамке процедур несостоятельности, предусмотренных законом о банкротстве, имеет свойство к сужению полномочий, компетенции. Данный вопрос также имеет свою историю, которая началась с появлением диссертационного исследования А. Н. Семиной «Правоспособность и дееспособность юридических лиц – должника в ходе процедур банкротства»[29]. Появление исследования «Ограничение правоспобности и дееспособности юридических лиц – должников в рамках дел о несостоятельности (банкротстве)»[30] считаем вполне закономерным в условиях реформирования законодательства о несостоятельности.
Институт несостоятельности (банкротства), без сомнения, является сложным, комплексным институтом, в рамках которого приходиться решать самые различные задачи, стоящие перед кредиторами, должником и уполномоченными лицами. В понятие «уполномоченное лицо» мы вкладываем понятие должностного лица органа, осуществляющего административно-хозяйственные действия, и лиц, осуществляющих организационно-управленические деяния.
В связи с этим считаем необходимым отметить комплексное исследование, посвященное судебной экспертизе, под редакцией Е. Р. Россинской «Судебная экспертиза: типичные ошибки»[31], и монографию К. В. Давыдова «Административные регламенты федеральных органов исполнительной власти Российской Федерации: вопросы теории»[32].
Выделение этих работ обусловлено тем, что отсутствие должного экспертного заключения создает ложность в оценивании реального состояния хозяйствующего субъекта.
Заметим, что исследование в области судебной экспертизы посвящено доказательному значению экспертного заключения. В данном случае подчеркивается, что оно зависит от истинности, внутренней непротиворечивости, точности и достоверности всех действий, оценок и выводов, которые, в свою очередь, должны отличать ошибочность заключения от добросовестного заблуждения эксперта и заведомо ложного экспертного заключения. Именно поэтому нами предпринята попытка в рамках нашей работы раскрыть особенности выявления признаков фиктивного или преднамеренного банкротства, а также отдельно затронуть вопрос об административной юрисдикции по делам о фиктивном или преднамеренном банкротстве.
Не менее сложным является оценивание действий уполномоченных лиц. В своей монографии К. В. Давыдов указывает, что традиционно в рамках романо-германского административного права большое внимание уделено вопросам организации государственного управления принудительно-властного характера. С другой стороны, отмечается наличие англосаксонской модели, сводимой к сфере взаимодействия населения и госаппарата. Обе эти традиции, взаимопроникая, обогащают друг друга, т. е. происходит процесс рецепции, что можно наблюдать на примере отечественного административного права, в котором существуют свои формы взаимопроникновения отношений между личностью и государством, между гражданином и органом власти. В связи с этим автор отмечает, что в вопросах административного (управленческого) процесса законодатель уделял много времени лишь одному направлению – юрисдикционному (причем, внесудебному), т. е. речь идет о наличии многочисленных подзаконных актов, которые зачастую противоречат друг другу. Все это нами было проанализировано на примере организационно-правовых основах деятельности в сфере банкротства и финансового оздоровления, а также на примере компетенции государственных органов в сфере банкротства и финансового оздоровления.
Глава 1
Организационно-правовая деятельность государственных органов и должностных лиц в сфере банкротства и финансового оздоровления
1.1. Институт банкротства как фактор оздоровления экономики в современных условиях
Определяя государственную политику в сфере регулирования несостоятельности (банкротства), государство исходит из существующих экономических и политических реалий. В современной России институт банкротства развивался в условиях зарождения рыночной экономики и формирования демократических институтов. И это в значительной мере предопределило развитие правового регулирования института банкротства. Исполнение законодательства о несостоятельности (банкротстве) зависит не только от его юридической состоятельности, но и от добросовестности действий лиц, наделенных полномочиями по проведению в жизнь норм законодательства о несостоятельности. В делах о банкротстве, где происходит столкновение прав и интересов различных субъектов права, вовлеченных в процедуры банкротства, выявляются неправомерные действия в случае проверки их на наличие признаков фиктивного или преднамеренного банкротства. Эти действия носят характер скрытого явления. Данную проблему, представляется, целесообразно рассматривать в первую очередь с позиции эффективности правового регулирования общественных отношений в сфере предпринимательской деятельности.
Главным показателем эффективности правового регулирования отношений в сфере предпринимательской деятельности является обеспечение устойчивости экономического роста. Институт банкротства как часть общего механизма направлен на формирование устойчивости экономики страны и преследует цель, выраженную в упорядочении процесса рыночных отношений. Непосредственный результат правового воздействия на отношения по поводу несостоятельности должника выражается в показателях сохранения бизнеса и в возврате долгов кредиторам. А поставленная задача предполагает соблюдение баланса интересов различных субъектов права, вовлеченных в процедуры банкротства. При этом законодателю приходится учитывать различные правовые средства, в том числе и публично-правового воздействия, в процессе проведения процедур банкротства. В связи с этим правовой режим банкротства имеет в своем арсенале нормы публичного права.
В настоящее время институт банкротства является комплексным институтом, который в юридической литературе имеет синоним «конкурсное право»[33]. Считается, что определения «учение о несостоятельности» и «конкурсное право», «конкурсный процесс» были разработаны еще в российском дореволюционном праве. Примером этому служат работы Г. Ф. Шершеневича[34], А. Х. Гольмстена «Исторический очерк русского конкурсного процесса» (1888 г.), К. И. Малышева «Исторический очерк конкурсного процесса» (1871 г.). Советская доктрина не уделяла институту банкротства должного внимания, так как в этот период преобладали плановые формы построения экономических отношений, где не было места этой совокупности норм права. Современный этап развития института банкротства ознаменовался восстановлением понятия конкурсного права. Сложно переоценить вклад в юридическую доктрину, внесенный такими исследованиями, как «Конкурсное право. Теория и практика несостоятельности (банкротства)» (2002 г.), «Основы конкурсного права» М. В. Телюкиной (2004 г.), «Конкурсное право» В. Ф. Попондопуло (2001 г.), «Механизм правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства)» С. А. Карелиной[35].
В настоящее время считается, что все правоотношения, связанные с предпринимательской деятельностью, построены в соответствии с рыночными отношениями[36], где, как известно, роль такого субъекта, как государство определена рамками гражданско-правовых отношений.
В юридической литературе при рассмотрении вопроса о несостоятельности (банкротства) можно встретить понятие конкурсного права. Под ним понимается учение о несостоятельности (банкротстве) должника, система норм, регулирующих права и обязанности должника, не исполняющего свои обязательства определенного объема в течение определенного времени, его кредиторов и третьих лиц в случае недостаточности имущества должника для удовлетворения требований кредиторов[37].
Из определения видно, что оно вобрало в себя нормы различных отраслей права (финансового, административного, уголовного, гражданского). Данное взаимодействие приводит к выводу о насыщенности правовой сферы регулирования процессов несостоятельности разными средствами правового регулирования. На это обстоятельство обращается внимание во многих работах российских и зарубежных ученых, занимавшихся вопросами правового регулирования в проблеме несостоятельности коммерческих организаций[38].
Поэтому нами принято решение проанализировать различные точки зрения на необходимость формирования современного российского института банкротства. Анализ должен также дать ответ на вопрос о научно-практическом применении процессов несостоятельности. На основании вышеизложенного можно выделить несколько научно обоснованных точек зрения (концепций).
Первая концепция, которая, представляется самой обоснованной, заключается в следующем: конкурсное право является симбиозом различных отраслей частного и публичного права, формируется и развивается на стыке этих отраслей и, соответственно, является комплексным правовым институтом. Подтверждение указанной концепции можно встретить в трудах таких правоведов, как В. С. Белых[39], Г. Папе, А. Н. Семина[40], М. В. Телюкина. Данная концепция берет начало в российской доктрине общей теории права, которая обосновывается понятием комплексных отраслей права и комплексных правовых институтов.
Другие авторы (преимущественно представители санкт-петербургской школы права) склонны рассматривать конкурсное право как институт частного права. По их мнению, комплексным является законодательство о банкротстве, так как оно сочетает в себе нормативные акты различных отраслей. А конкурсное право в чистом виде представляет собой частноправовой институт[41]. Конкретным примером этого взгляда считаем работу Р. Г. Смирнова[42], в которой, как нам показалось, существует категорическое заявление, носящее полемический характер с мнением, высказываемым М. В. Телюкиной в своих работах. Участвовать в этом споре не считаем необходимым, поскольку он показывает лишь всю глубину дискуссионности в определении места института банкротства и законодательства о несостоятельности. В то же время хотелось бы отметить, что рассматривать вопрос о месте института банкротства в рамке фактора оздоровления экономики в современных условиях невозможно без учета понятия публичного интереса, о чем речь пойдет ниже. И первым шагом на пути к этому считаем изменения, произошедшие в законе о несостоятельности (банкротстве) в период с 1998 по 2002 г. В частности, в законе о несостоятельности 2002 г. в отличие от закона 1998 г. произошло уточнение понятия «градообразующие предприятия» и введено понятие «стратегические предприятия». Думается, что законодатель это сделал в первом случае для сохранения социально-экономической значимости такого предприятия для конкретного населенного пункта, субъекта Федерации, а во втором случае – это результат экономической значимости данных предприятий для всей Федерации. Таким образом, законодатель указал не на особый статус хозяйствующих субъектов, а на единство экономических правоотношений, где равенство субъектов хозяйственной деятельности не является обязательным условием для осуществления предпринимательской деятельности. Поэтому он выделил проведение процедур несостоятельности в отдельную главу закона, закрепив в ней дополнительные условия по процедуре банкротства. А с другой стороны, если давать правовую оценку такому явлению как банкротство (несостоятельность), то это один из инструментов оздоровления промышленности, ее структурной перестройки. Поэтому если определенное предприятие не вписывается в рыночные условия страны, то оно должно быть подвергнуто цивилизованной процедуре ликвидации, в том числе и по воле уполномоченного на то органа исполнительной власти. Это может быть связано и с тем, что производство по делу о несостоятельности должника может преследовать разные цели, в том числе и возврат долга государству в виде налогов и иных платежей, а это также связано с публичным интересом. Поэтому думается, что необходим поиск оптимального решения вопроса о месте публичного интереса в рамке института банкротства российского законодательства о несостоятельности, который предполагает нахождение определенных целей и подходов при реализации государственной политики. Неотъемлемой частью этого является государственная политика в сфере промышленности с учетом проведения финансового оздоровления и процедур банкротства.
Первоначально разберемся с понятием «публичный интерес» в рассматриваемой нами сфере. Выведение понятия публичного интереса также носит дискуссионный характер. Это видно на примере Постановления Конституционного Суда РФ от 19 декабря 2005 г.
№ 12-П[43]. В данном документе есть ряд выводов, которые представляют для нас интерес. В частности, в п. 2 Постановления говорится о том, что на основании ч. 1 ст. 8 Конституции РФ и ее взаимосвязи со ст. 34 Конституции РФ государство обязано, по смыслу с ч. 1 ст. 45 Конституции РФ, которая, в свою очередь, имеет подтверждение в рамке ст. 2, 17, 18 Конституции РФ, создавать наиболее благоприятные условия для рыночной экономики. Это следует осуществлять путем непосредственного регулирования государственного воздействия, а также через стимулирование свободной экономической деятельности, основанной на принципах самоорганизации, баланса частных и публичных интересов, корпоративного взаимодействия и сотрудничества, в целях выработки отвечающей интересам и потребностям общества государственной экономической политики. В частности, в сфере финансового оздоровления и банкротства. Таким образом, можно говорить о развитии необходимых для становления гражданского общества начал самоуправления и автономии в экономической сфере, проявлением чего является создание саморегулируемых организаций. При этом государство поддерживает и стимулирует гражданскую активность. Посредством судебного нормоконтроля и иных форм контроля, описанных в ч. 1 ст. 46; ч. 2 ст. 120; ч. 5 ст. 129 Конституции РФ, оно осуществляет свои конституционные полномочия.
Федеральный законодатель в соответствии со ст. 71 («а», «в», «ж») Конституции РФ, устанавливая правовые основы единого рынка и осуществляя при этом регулирование и защиту прав и свобод, прежде всего экономических, для защиты общих (общественных) интересов вправе применить публично-правовой тип регулирования рыночных отношений, который в силу взаимодействия частноправовых и публично-правовых интересов предполагает в то же время сочетание частноправовых и публично-правовых элементов. При этом он располагает широкой свободой усмотрения в выборе правовых средств и вместе с тем связан конституционно-правовыми пределами использования публично-правовых начал (ст. 7, 8, 55 Конституции РФ).
Данное постановление в юридической литературе и судебном сообществе вызвало широкую полемику. Примером этого может служить особое мнение судьи Конституционного Суда РФ А. Л. Кононова. В нем говорится, что аргументы и доводы Конституционного Суда РФ не являются убедительными. Это связано с тем, что суд дал определение термина «публичный» чрезвычайно широко, что привело к абсолютно размытому пониманию термина и к стиранию границ частноправового и публично-правового регулирования. Это, в свою очередь, приводит к угрозе для индивидуальных прав и свобод. Публичное право изначально предполагает защиту общегосударственных интересов и целей, наличие в этих отношениях государственных структур, субординации, властно-подчиненных отношений и правовых общеобязательных требований и ограничений, обоснованных в смысле ст. 55 (ч. 3). Институт несостоятельности (банкротства) относится к отрасли частного (гражданского) права не только в силу доктрины и давней традиции, но прежде всего потому, что, по сути, является феноменом рыночной экономики и лежит в сфере хозяйственно-предпринимательской деятельности, связанной с удовлетворением имущественных интересов, требований кредиторов как субъектов гражданского оборота. Этим судья утверждает, что основы регулирования банкротства связаны с регулированием института исходя из ст. 25 и 65 Гражданского кодекса РФ. Эти основы не предусматривают административное или иное властное подчинение одной стороны другой, т. е. не основаны на публичном праве. В связи с этим считаем, что следует отметить наличие оговорки в п. 3 ст. 2 Гражданского кодекса РФ. Она, действительно, предусматривает, что гражданское законодательство в этом случае не применяется, поскольку «иное не предусмотрено законодательством», но все же этот довод считаем спорным. В подтверждение этого приведем еще одно постановление Конституционного Суда РФ, в котором наблюдаем единодушие с официальной трактовкой понятия. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 1 апреля 2003 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 7 Федерального закона “Об аудиторской деятельности” в связи с жалобой гражданки И. В. Выставкиной» говорится, что государство в отдельных случаях может ограничить право пользования, владения, распоряжения, а также свободу предпринимательства, свободу договоров участников гражданского оборота на основе принятия этих ограничений федеральным законом, с учетом защиты основ конституционного строя, прав и законных интересов других лиц (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Поэтому отметим, что понятие «банкротство (несостоятельность)» следует все же рассматривать в совокупности с понятием «публичный интерес», поскольку оба понятия раскрывают сущность социальных и экономических процессов в современном российском обществе.
Все это приводит к выводу о том, что в составе совокупности норм права, регулирующих несостоятельность (институт банкротства), необходимо учитывать административно-правовой метод регулирования экономических отношений. Это связано с тем, что несостоятельность (банкротство) является атрибутом рыночной экономики, что обусловливает рассмотрение банкротства через призму имущественно-стоимостных (товарно-денежных), а также иных предпринимательских отношений. А роль государства состоит в предотвращении экономических правонарушений и участии его как субъекта хозяйствования, регулятора рынка. Поэтому требуется учет и выделение такой нормативной совокупности, как «субинститут антикризисных мер», под которой понимается наличие совокупности отдельных нормативных предписаний, регулирующих экономические отношения в рамках преодоления кризиса органов управления хозяйствующих субъектов, с учетом удовлетворения не только интересов от осуществления предпринимательской деятельности, но и публичного интереса всего общества.
Учет публичного интереса в рамке частноправовых отношений института банкротства предполагает рассмотрение его как комплексного института права. Однако вопрос о юридической природе таких институтов мало изучен. В настоящее время понятие «комплексный институт» рассматривается как институт, содержащий нормы двух и более отраслей права[44]. Он является не механической совокупностью, а гармоничным сплавом однородных отношений. Институт имеет неразрывный предмет регулирования. Он может действовать в рамках нескольких отраслей права, функционирующих в сфере действия родственных отраслей. Для исследования института банкротства интересным представляется не связь между нормами комплексного института, а применение предмета одной отрасли с использованием метода правового регулирования из другой отрасли.
Если нормы одной отрасли права публикуются в источниках другой отрасли права, имеются достаточные основания полагать, что эти нормы могут составлять (образовывать) комплексный институт. Комплексность института создается не по субъективному желанию законодателя, а в силу объективных причин, когда те или иные нормы отрасли не могут применяться в своем первозданном виде для регулирования соответствующих отношений в сфере предмета другой отрасли права.
На нынешнем этапе развития экономики в России вполне приемлемо наличие именно комплексного института банкротства в рамках законодательства о несостоятельности, который способен в полном объеме регулировать экономические отношения по поводу финансового оздоровления (банкротства). Вместе с тем отсутствие учета специфики института и единого мнения по поводу отраслевой принадлежности института банкротства приводит к появлению новых нормативных и подзаконных актов, которые по своему правовому толкованию противоречат друг другу, что порождает правоотношения, которые в споре сторон разрешить крайне сложно.
Все это означает, что требуется выработка новых государственных установлений и их адаптация к новым экономическим отношениям. Конечная цель современных административных реформ в России состоит в совершенствовании способности государства реализовать политику, предписанную законом[45]. Нет ясной структуры управленческого аппарата, не определены его функции при реорганизации и слиянии различных министерств и ведомств. При этом институт банкротства по своему содержанию непосредственно зависит от содержания экономической функции государства. Поэтому предлагаем в рамках «субинститута антикризисных мер» учитывать нормы права, которые направлены на административно-правовое регулирование экономических отношений[46] с выделением регионального административно-правового регулирования[47].
Главным показателем эффективности правового регулирования отношений в сфере предпринимательской деятельности является обеспечение устойчивости экономического роста. Институт банкротства как часть общего механизма направлен на формирование устойчивости экономики страны и преследует цель, выраженную в упорядочении процесса рыночных отношений. Непосредственный результат правового воздействия на отношения по поводу несостоятельности должника выражается в показателях сохранения бизнеса и в возврате долгов кредиторам. А поставленная задача предполагает соблюдение баланса интересов различных субъектов права, вовлеченных в процедуры банкротства. При этом законодателю приходится учитывать различные правовые средства, в том числе и публично-правового воздействия, в процессе проведения процедур банкротства. В связи с этим правовой режим банкротства имеет в своем арсенале нормы публичного права.
В настоящее время институт банкротства является комплексным институтом, который в юридической литературе имеет синоним «конкурсное право»[33]. Считается, что определения «учение о несостоятельности» и «конкурсное право», «конкурсный процесс» были разработаны еще в российском дореволюционном праве. Примером этому служат работы Г. Ф. Шершеневича[34], А. Х. Гольмстена «Исторический очерк русского конкурсного процесса» (1888 г.), К. И. Малышева «Исторический очерк конкурсного процесса» (1871 г.). Советская доктрина не уделяла институту банкротства должного внимания, так как в этот период преобладали плановые формы построения экономических отношений, где не было места этой совокупности норм права. Современный этап развития института банкротства ознаменовался восстановлением понятия конкурсного права. Сложно переоценить вклад в юридическую доктрину, внесенный такими исследованиями, как «Конкурсное право. Теория и практика несостоятельности (банкротства)» (2002 г.), «Основы конкурсного права» М. В. Телюкиной (2004 г.), «Конкурсное право» В. Ф. Попондопуло (2001 г.), «Механизм правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства)» С. А. Карелиной[35].
В настоящее время считается, что все правоотношения, связанные с предпринимательской деятельностью, построены в соответствии с рыночными отношениями[36], где, как известно, роль такого субъекта, как государство определена рамками гражданско-правовых отношений.
В юридической литературе при рассмотрении вопроса о несостоятельности (банкротства) можно встретить понятие конкурсного права. Под ним понимается учение о несостоятельности (банкротстве) должника, система норм, регулирующих права и обязанности должника, не исполняющего свои обязательства определенного объема в течение определенного времени, его кредиторов и третьих лиц в случае недостаточности имущества должника для удовлетворения требований кредиторов[37].
Из определения видно, что оно вобрало в себя нормы различных отраслей права (финансового, административного, уголовного, гражданского). Данное взаимодействие приводит к выводу о насыщенности правовой сферы регулирования процессов несостоятельности разными средствами правового регулирования. На это обстоятельство обращается внимание во многих работах российских и зарубежных ученых, занимавшихся вопросами правового регулирования в проблеме несостоятельности коммерческих организаций[38].
Поэтому нами принято решение проанализировать различные точки зрения на необходимость формирования современного российского института банкротства. Анализ должен также дать ответ на вопрос о научно-практическом применении процессов несостоятельности. На основании вышеизложенного можно выделить несколько научно обоснованных точек зрения (концепций).
Первая концепция, которая, представляется самой обоснованной, заключается в следующем: конкурсное право является симбиозом различных отраслей частного и публичного права, формируется и развивается на стыке этих отраслей и, соответственно, является комплексным правовым институтом. Подтверждение указанной концепции можно встретить в трудах таких правоведов, как В. С. Белых[39], Г. Папе, А. Н. Семина[40], М. В. Телюкина. Данная концепция берет начало в российской доктрине общей теории права, которая обосновывается понятием комплексных отраслей права и комплексных правовых институтов.
Другие авторы (преимущественно представители санкт-петербургской школы права) склонны рассматривать конкурсное право как институт частного права. По их мнению, комплексным является законодательство о банкротстве, так как оно сочетает в себе нормативные акты различных отраслей. А конкурсное право в чистом виде представляет собой частноправовой институт[41]. Конкретным примером этого взгляда считаем работу Р. Г. Смирнова[42], в которой, как нам показалось, существует категорическое заявление, носящее полемический характер с мнением, высказываемым М. В. Телюкиной в своих работах. Участвовать в этом споре не считаем необходимым, поскольку он показывает лишь всю глубину дискуссионности в определении места института банкротства и законодательства о несостоятельности. В то же время хотелось бы отметить, что рассматривать вопрос о месте института банкротства в рамке фактора оздоровления экономики в современных условиях невозможно без учета понятия публичного интереса, о чем речь пойдет ниже. И первым шагом на пути к этому считаем изменения, произошедшие в законе о несостоятельности (банкротстве) в период с 1998 по 2002 г. В частности, в законе о несостоятельности 2002 г. в отличие от закона 1998 г. произошло уточнение понятия «градообразующие предприятия» и введено понятие «стратегические предприятия». Думается, что законодатель это сделал в первом случае для сохранения социально-экономической значимости такого предприятия для конкретного населенного пункта, субъекта Федерации, а во втором случае – это результат экономической значимости данных предприятий для всей Федерации. Таким образом, законодатель указал не на особый статус хозяйствующих субъектов, а на единство экономических правоотношений, где равенство субъектов хозяйственной деятельности не является обязательным условием для осуществления предпринимательской деятельности. Поэтому он выделил проведение процедур несостоятельности в отдельную главу закона, закрепив в ней дополнительные условия по процедуре банкротства. А с другой стороны, если давать правовую оценку такому явлению как банкротство (несостоятельность), то это один из инструментов оздоровления промышленности, ее структурной перестройки. Поэтому если определенное предприятие не вписывается в рыночные условия страны, то оно должно быть подвергнуто цивилизованной процедуре ликвидации, в том числе и по воле уполномоченного на то органа исполнительной власти. Это может быть связано и с тем, что производство по делу о несостоятельности должника может преследовать разные цели, в том числе и возврат долга государству в виде налогов и иных платежей, а это также связано с публичным интересом. Поэтому думается, что необходим поиск оптимального решения вопроса о месте публичного интереса в рамке института банкротства российского законодательства о несостоятельности, который предполагает нахождение определенных целей и подходов при реализации государственной политики. Неотъемлемой частью этого является государственная политика в сфере промышленности с учетом проведения финансового оздоровления и процедур банкротства.
Первоначально разберемся с понятием «публичный интерес» в рассматриваемой нами сфере. Выведение понятия публичного интереса также носит дискуссионный характер. Это видно на примере Постановления Конституционного Суда РФ от 19 декабря 2005 г.
№ 12-П[43]. В данном документе есть ряд выводов, которые представляют для нас интерес. В частности, в п. 2 Постановления говорится о том, что на основании ч. 1 ст. 8 Конституции РФ и ее взаимосвязи со ст. 34 Конституции РФ государство обязано, по смыслу с ч. 1 ст. 45 Конституции РФ, которая, в свою очередь, имеет подтверждение в рамке ст. 2, 17, 18 Конституции РФ, создавать наиболее благоприятные условия для рыночной экономики. Это следует осуществлять путем непосредственного регулирования государственного воздействия, а также через стимулирование свободной экономической деятельности, основанной на принципах самоорганизации, баланса частных и публичных интересов, корпоративного взаимодействия и сотрудничества, в целях выработки отвечающей интересам и потребностям общества государственной экономической политики. В частности, в сфере финансового оздоровления и банкротства. Таким образом, можно говорить о развитии необходимых для становления гражданского общества начал самоуправления и автономии в экономической сфере, проявлением чего является создание саморегулируемых организаций. При этом государство поддерживает и стимулирует гражданскую активность. Посредством судебного нормоконтроля и иных форм контроля, описанных в ч. 1 ст. 46; ч. 2 ст. 120; ч. 5 ст. 129 Конституции РФ, оно осуществляет свои конституционные полномочия.
Федеральный законодатель в соответствии со ст. 71 («а», «в», «ж») Конституции РФ, устанавливая правовые основы единого рынка и осуществляя при этом регулирование и защиту прав и свобод, прежде всего экономических, для защиты общих (общественных) интересов вправе применить публично-правовой тип регулирования рыночных отношений, который в силу взаимодействия частноправовых и публично-правовых интересов предполагает в то же время сочетание частноправовых и публично-правовых элементов. При этом он располагает широкой свободой усмотрения в выборе правовых средств и вместе с тем связан конституционно-правовыми пределами использования публично-правовых начал (ст. 7, 8, 55 Конституции РФ).
Данное постановление в юридической литературе и судебном сообществе вызвало широкую полемику. Примером этого может служить особое мнение судьи Конституционного Суда РФ А. Л. Кононова. В нем говорится, что аргументы и доводы Конституционного Суда РФ не являются убедительными. Это связано с тем, что суд дал определение термина «публичный» чрезвычайно широко, что привело к абсолютно размытому пониманию термина и к стиранию границ частноправового и публично-правового регулирования. Это, в свою очередь, приводит к угрозе для индивидуальных прав и свобод. Публичное право изначально предполагает защиту общегосударственных интересов и целей, наличие в этих отношениях государственных структур, субординации, властно-подчиненных отношений и правовых общеобязательных требований и ограничений, обоснованных в смысле ст. 55 (ч. 3). Институт несостоятельности (банкротства) относится к отрасли частного (гражданского) права не только в силу доктрины и давней традиции, но прежде всего потому, что, по сути, является феноменом рыночной экономики и лежит в сфере хозяйственно-предпринимательской деятельности, связанной с удовлетворением имущественных интересов, требований кредиторов как субъектов гражданского оборота. Этим судья утверждает, что основы регулирования банкротства связаны с регулированием института исходя из ст. 25 и 65 Гражданского кодекса РФ. Эти основы не предусматривают административное или иное властное подчинение одной стороны другой, т. е. не основаны на публичном праве. В связи с этим считаем, что следует отметить наличие оговорки в п. 3 ст. 2 Гражданского кодекса РФ. Она, действительно, предусматривает, что гражданское законодательство в этом случае не применяется, поскольку «иное не предусмотрено законодательством», но все же этот довод считаем спорным. В подтверждение этого приведем еще одно постановление Конституционного Суда РФ, в котором наблюдаем единодушие с официальной трактовкой понятия. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 1 апреля 2003 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 7 Федерального закона “Об аудиторской деятельности” в связи с жалобой гражданки И. В. Выставкиной» говорится, что государство в отдельных случаях может ограничить право пользования, владения, распоряжения, а также свободу предпринимательства, свободу договоров участников гражданского оборота на основе принятия этих ограничений федеральным законом, с учетом защиты основ конституционного строя, прав и законных интересов других лиц (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Поэтому отметим, что понятие «банкротство (несостоятельность)» следует все же рассматривать в совокупности с понятием «публичный интерес», поскольку оба понятия раскрывают сущность социальных и экономических процессов в современном российском обществе.
Все это приводит к выводу о том, что в составе совокупности норм права, регулирующих несостоятельность (институт банкротства), необходимо учитывать административно-правовой метод регулирования экономических отношений. Это связано с тем, что несостоятельность (банкротство) является атрибутом рыночной экономики, что обусловливает рассмотрение банкротства через призму имущественно-стоимостных (товарно-денежных), а также иных предпринимательских отношений. А роль государства состоит в предотвращении экономических правонарушений и участии его как субъекта хозяйствования, регулятора рынка. Поэтому требуется учет и выделение такой нормативной совокупности, как «субинститут антикризисных мер», под которой понимается наличие совокупности отдельных нормативных предписаний, регулирующих экономические отношения в рамках преодоления кризиса органов управления хозяйствующих субъектов, с учетом удовлетворения не только интересов от осуществления предпринимательской деятельности, но и публичного интереса всего общества.
Учет публичного интереса в рамке частноправовых отношений института банкротства предполагает рассмотрение его как комплексного института права. Однако вопрос о юридической природе таких институтов мало изучен. В настоящее время понятие «комплексный институт» рассматривается как институт, содержащий нормы двух и более отраслей права[44]. Он является не механической совокупностью, а гармоничным сплавом однородных отношений. Институт имеет неразрывный предмет регулирования. Он может действовать в рамках нескольких отраслей права, функционирующих в сфере действия родственных отраслей. Для исследования института банкротства интересным представляется не связь между нормами комплексного института, а применение предмета одной отрасли с использованием метода правового регулирования из другой отрасли.
Если нормы одной отрасли права публикуются в источниках другой отрасли права, имеются достаточные основания полагать, что эти нормы могут составлять (образовывать) комплексный институт. Комплексность института создается не по субъективному желанию законодателя, а в силу объективных причин, когда те или иные нормы отрасли не могут применяться в своем первозданном виде для регулирования соответствующих отношений в сфере предмета другой отрасли права.
На нынешнем этапе развития экономики в России вполне приемлемо наличие именно комплексного института банкротства в рамках законодательства о несостоятельности, который способен в полном объеме регулировать экономические отношения по поводу финансового оздоровления (банкротства). Вместе с тем отсутствие учета специфики института и единого мнения по поводу отраслевой принадлежности института банкротства приводит к появлению новых нормативных и подзаконных актов, которые по своему правовому толкованию противоречат друг другу, что порождает правоотношения, которые в споре сторон разрешить крайне сложно.
Все это означает, что требуется выработка новых государственных установлений и их адаптация к новым экономическим отношениям. Конечная цель современных административных реформ в России состоит в совершенствовании способности государства реализовать политику, предписанную законом[45]. Нет ясной структуры управленческого аппарата, не определены его функции при реорганизации и слиянии различных министерств и ведомств. При этом институт банкротства по своему содержанию непосредственно зависит от содержания экономической функции государства. Поэтому предлагаем в рамках «субинститута антикризисных мер» учитывать нормы права, которые направлены на административно-правовое регулирование экономических отношений[46] с выделением регионального административно-правового регулирования[47].