Страница:
Старшую, любимую дочку царица Прасковья Фёдоровна ласково называла свет Катюшка. Детство её прошло в Измайлове, старой вотчине дедушки Алексея Михайловича. Здесь, среди тенистых садов и прудов, где водились рыбы с золотыми кольцами в жабрах, пущенные сюда чуть ли не во времена Ивана Грозного, и росли дочери царицы Прасковьи. Все они разнились своими характерами. Екатерина была очень жизнерадостной, общительной и на редкость весёлой девушкой. Не слишком красивая, но не лишённая привлекательности, слегка полноватая, но бойкая и резвая, больше всего на свете она ценила удачную шутку, весёлый розыгрыш и звонкий смех. Не в меру болтливая, она так и сыпала словами, мало задумываясь об их смысле. Всё, что вертелось у неё на языке, выплескивалось наружу. С малых лет пристрастившись к танцам, она и потом, в Петербурге, была украшением любой ассамблеи. В Измайлове воспитателями царевен были старший брат знаменитого впоследствии вице-канцлера Андрея Ивановича Остермана – Иоганн-Христофор-Дитрих и француз Этьен Рамбур. Они учили дочерей Прасковьи немецкому и французскому языкам, хорошим манерам и танцам. Правда, в целом учение дало скромные результаты, но Катюшка оказалась способнее сестриц.
Когда вся семья в 1708 году перебралась в новую столицу, Екатерина быстро вписалась в новую обстановку. Ей нравилось быть в центре внимания, блистать при дворе и прельщать петербургских кавалеров. Душа общества, она умела обратить в шутку любую неприятность, и общение с ней было удивительно лёгким и приятным. Такой она осталась до конца своих дней, несмотря на сложные повороты судьбы.
Как и остальные племянницы Петра, Екатерина должна была сыграть определённую роль в политических раскладах своего дядюшки-«батюшки» (дочери царя Ивана рано остались сиротами, и Петра почитали не только дядей, но и отцом). Одной из главных задач государя во внешнеполитическом плане был «прорыв» династической изоляции Романовых, и три дочери старшего брата как раз здесь и пригодились. Сначала Пётр женил на одной из них курляндского герцога. Затем, несмотря на то, что царица Прасковья никак не желала расставаться с Катюшкой, очередь дошла и до неё.
Царевна Екатерина Иоанновна. Портрет XVIII в.
Жених играл не последнюю роль в балтийской политике европейских держав. Карл-Леопольд правил в небольшом северогерманском герцогстве Мекленбург-Шверин, находившемся на землях, которые когда-то давно населяли балтийские славяне, позднее истреблённые и ассимилированные германцами. Род Мекленбургских герцогов возводил себя к одному из местных славянских вождей – некоему Никлоту, жившему в XII веке. Много позже Мекленбургская династия разделилась на две ветви – Мекленбург-Стрелиц и Мекленбург-Шверин, владевшие разными частями этой маленькой страны. Петру I было необходимо ввести Мекленбург в орбиту русской политики, чтобы закрепиться на Балтике. Самым простым способом был, конечно, династический брак. Правда, герцог толком не успел разойтись со своей первой женой, но Пётр даже дал ему денег на бракоразводный процесс.
Карл-Леопольд Мекленбург-Шверинский. Портрет XVIII в.
Невестой должна была стать одна из дочерей Прасковьи, и выбор остановился на Екатерине, хотя сам Карл-Леопольд намеревался жениться на овдовевшей к тому времени Анне. 22 января 1716 года в Петербурге был подписан брачный договор, а в апреле состоялась свадьба, причём супруги сохранили своё вероисповедание: Карл-Леопольд – лютеранское, а Екатерина – православное. Однако семейная жизнь Катюшки не заладилась: молодожёны не сошлись характерами. Герцог был деспотичным, своевольным и крайне склочным человеком. Он враждовал со всеми, с кем только мог, обладая удивительной способностью наживать себе врагов. Главным же его противником, по его мнению, было собственное дворянство, которое якобы только и ждало случая, чтобы свергнуть своего «обожаемого» правителя. С женой герцог обходился грубо и бесцеремонно. Широко известен был Карл-Леопольд и чрезвычайной скаредностью. О его скупости лучше всего свидетельствует его любимая поговорка: «Старые долги не надо платить, а новым нужно дать время состариться».
Поначалу Катюшка сносила все его выходки, пытаясь, по своему обыкновению, шутить, но даже самому долгому терпению приходит когда-нибудь конец. К тому же и противники герцога – немецкие дворяне – относились к ней неприязненно, называя «дикой герцогиней». Вскоре Карл-Леопольд под давлением мекленбургского дворянства и войск других германских государств был изгнан из своей страны. Он бросился с женой в Вену просить защиты у австрийского императора. Положение мекленбургской четы стало очень тревожным.
И тут Екатерина решила воспользоваться тем, что царица Прасковья, страдая без любимой дочери и уже родившейся к тому времени маленькой внучки, постоянно звала её в Россию. Причём просьбы становились раз от разу всё настойчивей. Прасковье Фёдоровне удалось склонить на свою сторону даже Петра, и, уступив упорству невестки, царь согласился принять и племянницу, и её взбалмошного супруга. Однако герцог, поглощённый борьбой, отказался от приглашения, а Катюшка в августе 1722 года вместе со своей маленькой дочкой, крещённой потом в православие с именем Анна, приехала в милое её сердцу Измайлово. Фактически брак с мекленбургским герцогом распался. Впрочем, сам Карл-Леопольд мало сожалел об этом. Он был занят очередным витком вражды с внутренними и внешними неприятелями и в итоге добился лишь того, что его окончательно лишили трона и посадили в тюрьму. Там он и завершил свой сумбурный жизненный путь, пережив и свою вторую жену, и даже собственную дочь.
А жизнь Екатерины вернулась в прежнее русло. Она всё так же радовалась каждому мгновению и полной грудью вдыхала живительный воздух Родины. Быстро оправившись от мекленбургских волнений, уже в октябре 1722 года она с увлечением режиссировала спектакль в любимом Измайлове. На «вольных хлебах» она быстро поправилась, и Пётр, видя её полноту, посоветовал ей меньше есть и спать. Но, по словам камер-юнкера Ф.-В. Берхгольца, «герцогиня скоро оставила пост и бдение, которых, впрочем, и не могла бы долго выдержать».
Тем не менее в критические минуты Катерина могла проявить и решительность, и смелость. Зная её независимый нрав, члены Верховного тайного совета не решились предложить ей российскую корону после смерти Петра II. Сестра Катерины Анна казалась более подходящей кандидатурой – уж с ней-то не могло возникнуть неприятностей.
По иронии судьбы именно Катюшка подтолкнула сестру к решительным действиям. Когда московское дворянство поднесло новой императрице свою челобитную с жалобой на верховников и просьбой позволить обсудить собственные требования, Анна растерялась. Тогда Катерина дала ей в руки перо и чернильницу: ты, мол, царица, тебе и решать. Анна машинально начертала: «Учинить по сему», и русская история могла бы сделать ещё один крутой поворот.
Скончалась русская царевна – немецкая герцогиня, будучи ещё сравнительно молодой, от водянки.
32/23. Анна Иоанновна (28.01.1693 г., Москва – 17.10.1740 г., СПб., гроб с телом принесен в Петропавловский собор СПб. 23.12. 1740 г., похоронена там же 15.01.1741 г.). Герцогиня Курляндская с 1710 г., Российская императрица с 1730 г.
М.: 31.10.1710 г., СПб. – Фридрих-Вильгельм (Кетлер) (9/19.07.1692 г. – 10/21.01. 1711 г., Киппингхоф, похоронен в Митаве), герцог Курляндский с 1698 г., сын герцога Фридриха-Казимира (1650–1698) Курляндского и его второй жены Елизаветы (1674–1748), дочери Фридриха-Вильгельма, курфюрста Бранденбургского.
Императрица Анна Иоанновна. Гравюра с оригинала И. Соколова. 1740 г.
В отличие от сестры Екатерины царевна Анна была с детских лет замкнутой, молчаливой и необщительной. Вместе с сестрами она росла в Измайлове, где её сперва обучали грамоте, а потом немецкому, французскому языкам и светским манерам, но ни к танцам, ни к иностранным языкам способностей она не проявила. Неуклюжая и угрюмая, Анна была полной противоположностью разбитной Катюшке, казалось, их роднила лишь полнота. Разумеется, и отношение матушки – царицы Прасковьи было соответствующим. Насколько она души не чаяла в Катеньке, настолько же недолюбливала Анну. Однако детские годы всё-таки были и для Анны счастливыми: уже став императрицей, она учредила третий гвардейский полк, назвав его Измайловским.
Внешне Анна не была привлекательной. Её смуглое и грубоватое лицо производило скорее отталкивающее впечатление. Во всём облике сквозило что-то мужеподобное. Сын фельдмаршала Миниха граф Эрнст так описывал Анну, когда она уже стала императрицей: «Станом была она велика и взрачна. Недостаток в красоте награждаем был благородным и величественным лицерасположением. Она имела большие карие и острые глаза, нос немного продолговатый, приятные уста и хорошие зубы. Волосы на голове были тёмные, лицо рябоватое и голос сильной и проницательной. Сложением тела она была крепка и могла сносить многие удручения». А менее беспристрастная графиня Наталья Борисовна Шереметева ужаснулась, когда впервые увидала императрицу из окна: «Престрашного была взору, отвратное лицо имела, так была велика, когда между кавалеров идёт – всех головою выше, и чрезвычайно толста». О физической силе Анны говорит и одно из её увлечений – императрица частенько забавлялась ружейной пальбой. В комнатах её дворца в Петергофе постоянно стояли заряженные ружья, из которых она стреляла в пролетавших мимо птиц. Охота императрицы больше напоминала бессмысленный по жестокости убой всевозможных зверей, выпускавшихся егерями прямо в дворцовые парки. Грубый нрав Анны, её грузная и крепкая фигура, низкий и зычный голос оставили неприятный осадок у многих современников.
Но вернёмся во времена её молодости. В 1709 году, во время встречи с прусским королём Фридрихом I (одновременно он носил также титул курфюрста Бранденбурга), Пётр договорился о женитьбе его племянника Фридриха-Вильгельма на одной из русских царевен. Сам Фридрих-Вильгельм, субтильный молодой человек, правил в небольшом герцогстве, граничившим с новыми российскими владениями, – Курляндия и Семигалия (по имени местных племён куршей и земгалов), которое находилось в вассальной зависимости от польского короля. Столицей герцогства была Митава, ныне латвийский город Елгава (теперь территория герцогства входит в состав Латвийской республики). Выбрать для герцога невесту из своих дочерей должна была сама царица Прасковья. Жених ей сразу не понравился, и она предпочла отдать ему среднюю дочь – Анну, чтобы оставить при себе старшую – любимую Катерину. На том и порешили.
Свадьба отличалась пышностью и великолепием. Впервые тихая Анна стала «героиней дня». Венчание состоялось в Меншиковском дворце, там же устроили и роскошный пир. Под грохот орудий, доносившийся с Невы, звуки музыки и огни фейерверков гости веселились до трёх часов ночи, так что к концу застолья еле могли держать в руках бокалы с вином. На следующий день произошла и вовсе невиданная церемония. Сыграли свадьбу царского карлика Я76кима Волкова, для участия в которой со всей страны свезли в Петербург более семидесяти уродцев. Весь двор потешался над ужимками и кривляньями карлиц и лилипутов – такие развлечения были вполне в духе того времени.
Так началась самостоятельная жизнь царевны Анны. Окончилась она тоже шутовской свадьбой – придворного шута князя М.А. Голицына в построенном зимой 1740 года Ледяном доме.
Спустя два месяца, в начале января 1711 года, новобрачные отправились в Митаву. Но на первой же остановке утомленный непрерывными праздниками Фридрих-Вильгельм внезапно скончался. Тело герцога повезли в Курляндию, чтобы похоронить в родовой усыпальнице, а заплаканная Анна вернулась в Петербург. Пётр долго размышлял, как поступить с вдовствующей герцогиней, наконец летом 1712 года он приказал ей ехать в Митаву. Первоначально государь даже хотел отпустить с Анной её мать и сестёр, но потом передумал. Анне предстояло одной отправиться на чужбину, чтобы стать там послушным инструментом в руках петербургского двора. Жизнь новой герцогини в Курляндии оказалась несладкой. Она постоянно нуждалась, ограничивала себя во всём и шагу не могла ступить без согласия Петербурга, писала униженные, заискивающие письма Петру и его второй супруге Екатерине, а будущее виделось ей туманным и неопределённым.
С трудом признало её курляндское дворянство. При Анне находился специально посланный из Петербурга «резидент» – Пётр Михайлович Бестужев-Рюмин, служивший своеобразным гарантом российского влияния на курляндские дела. Анна привыкла к нему, и хоть медленно, но начала осваиваться в незнакомой стране. Несколько раз возникали планы её нового замужества, но все они так и не осуществились. Без памяти влюбилась Анна в красавца и ловеласа графа Морица Саксонского, побочного сына польского короля Августа II. В 1726 году он явился в Митаву и даже был избран местными баронами на герцогский престол. Но политика была важнее нежных чувств, и русские войска скоро согнали непрошеного гостя с только что занятого им трона. Вскоре отозвали в Россию и Бестужева-Рюмина. И осталась бы безутешная вдовица в одиночестве, если бы не оказался при её дворе бедный курляндский дворянин, так и не доучившийся в Кёнигсбергском университете (за убийство солдата в ночной драке он был посажен в тюрьму, откуда бежал) Эрнст-Иоганн Бирон (1690–1772). Он и стал самым близким к Анне человеком и остался таковым вплоть до её смерти. Известный историк Е.В. Анисимов даже предполагает, что младший сын Бирона, Карл, на самом деле был сыном и Анны.
Свадьба карлика Петра I Якима Волкова. Фрагмент гравюры А.Ф. Зубова. 1710 г.
Из курляндского небытия незадачливую царевну вызволили неожиданные события, случившиеся в Москве в январе 1730 года. Только что, не оставив никакого завещания, умер император Пётр II. Верховный тайный совет собрался на экстренное заседание, и высшие сановники империи стали судорожно решать, кто теперь займёт пустующий российский трон. Как известно, император скончался, не дожив буквально одного дня до своей свадьбы с княжной Е.А. Долгорукой. Поэтому князья Долгорукие, занимавшие несколько мест в составе совета и чувствовавшие, что рушатся все их вот-вот готовые осуществиться планы, решились на подлог. Они составили поддельное завещание императора в пользу княжны Долгорукой и даже воспроизвели подпись Петра II. Но на заседании совета их обман сразу открылся. В разгар споров один из верховников, князь Дмитрий Михайлович Голицын, предложил спасительный вариант. Он обратил взоры соратников в сторону дочерей царицы Прасковьи и особенно Анны. Голицын подчеркнул, что она находилась ещё в брачном возрасте и могла родить наследников, «рождена среди нас и от русской матери в старой хорошей семье, мы знаем доброту её сердца и прочие её прекрасные достоинства».
Но, конечно, не это предопределило исход дела. Верховники стремились ограничить самодержавную власть монарха и для этого составили условия, «кондиции», на которых и пригласили несамостоятельную и непритязательную, как им казалось, Анну занять престол. Теперь императрица без разрешения Верховного тайного совета не могла объявлять войну и заключать мир, командовать гвардией и армией, вводить налоги, расходовать казённые средства, и даже жаловать имения и чины. «А буде чего по сему обещанию не исполню, то лишена буду короны Российской» – так заканчивался документ, который подписала Анна Иоанновна.
Но опытные царедворцы просчитались. За маской забитости и ограниченности в Анне скрывались и недюжинная решительность, и немалая сила воли.
Конечно, она согласилась на все условия. 25 января 1730 года посланцы верховников прибыли в Митаву, и уже 13 февраля новая императрица приехала в Москву. Оказавшись в России, она довольно быстро разобралась в ситуации. Замыслы верховников многим пришлись не по душе. Столичное дворянство, опасаясь, что вся власть сосредоточится в руках небольшой кучки аристократов, стало выдвигать собственные требования. Его представители поднесли Анне челобитную с просьбой выслушать их предложения. Подталкиваемая Екатериной, Анна начертала на ней «Учинить по сему», и до ограниченной монархии в России оставался всего один шаг, но тут во дворец вошли бравые гвардейцы, и под их давлением дворяне были вынуждены просить Анну восстановить императорскую власть в полном объёме. Тогда императрица приказала подать кондиции и «при всём народе изволила, приняв, изодрать». С российским конституционализмом было покончено. Надорванный Анной экземпляр кондиций до сих пор хранится в Российском архиве древних актов.
Восстановив самодержавие, Анна венчалась на царство в Успенском соборе Кремля 28 апреля 1730 года. 17 декабря 1731 года она подписала манифест «Об учинении присяги в верности наследнику Всероссийского престола, который от Ея Императорскаго Величества назначен будет», и хотя сам наследник ещё не был объявлен, благодаря этому манифесту петровский «Устав о наследии престола» обрёл былую силу.
В Москве Анне было неуютно, и в январе 1732 году императрица и её двор переехали в Петербург.
Анна Иоанновна была единственной чистокровной русской императрицей. И тем не менее именно время её правления ассоциируется с эпохой «немецкого засилья», «бироновщиной». Это не совсем так. Немцы появились в нашей стране ещё при Петре Великом, и почти все, кто занял при Анне важные государственные посты, служили новой Родине уже в предшествовавшие царствования (Миних, Остерман, Лёвенвольде, Шумахер). Да и русских в тогдашнем государственном аппарате было немало: пост канцлера при Анне занимал князь А.М. Черкасский, кабинет-министрами были А.П. Волынский, а затем А.П. Бестужев-Рюмин, Тайную канцелярию возглавлял А.И. Ушаков, а президентом Коллегии иностранных дел некоторое время продолжал оставаться граф Г.И. Головкин. Но императрице нужны были верные люди, не связанные с какими-либо придворными группировками и преданные лично ей. Поэтому и стал ближайшим советником обер-камергер Э. Бирон, вице-канцлером остался А.И. Остерман, а армию поручили фельдмаршалу Б.-Х. Миниху. Расставив нужных людей на нужные посты, Анна могла не беспокоиться за своё будущее. А в управление государством она почти не вмешивалась. Императрица была довольно ленива, к тому же умом не блистала, и потому при ней был создан новый орган – кабинет министров, подписи членов которого даже заменяли подпись государыни.
Коронация Анны Иоанновны. Шествие в Успенский собор. 1730 г.
Уже говорилось о времяпрепровождении царицы. Не следует думать, однако, будто невзыскательный русский двор утешался лишь примитивными оплеухами и подзатыльниками всевозможных шутов. При Анне в России появились и первая опера, поставленная итальянцами, и первая балетная школа, организованная французом Ж.-Б. Ланде. Любила ещё императрица устраивать свадьбы своих подданных. Уже упоминавшийся Е.В. Анисимов очень метко назвал её «всероссийской свахой». Память о собственной неудавшейся семье порождала в Анне желание осчастливить других.
Бирон, любимец Анны, в 1737 году под давлением России стал курляндским герцогом. Незадолго до смерти императрица подписала завещание в пользу своего внучатого племянника, только что появившегося на свет Иоанна Антоновича. А регентом вплоть до его совершеннолетия назначался герцог Бирон. Скончалась Анна Иоанновна от почечнокаменной болезни.
Рассказывали, что холодной осенью 1740 года во дворце, где жила Анна, появился призрак императрицы. Разбуженная Анна вышла посмотреть и сказала: «Это моя смерть». Бирон, не переставая плакать, до последней минуты стоял на коленях у постели умиравшей государыни. Она долго смотрела на него, а потом сказала: «Небось!» («Не бойся!»)
10.11.1731 г. – Создание Кабинета министров.
1731 г. – Начало вхождения Казахских земель в состав России.
21.01.1732 г. – Рештский трактат между Россией и Персией. Возвращение Персии южного побережья Каспийского моря.
1733–1743 гг. – Великая Северная экспедиция по исследованию Сибири, побережья Северного Ледовитого океана, Камчатки.
1733–1735 гг. – Участие России в Войне за польское наследство.
1735–1739 гг. – Русско-турецкая война, завершившаяся Белградским договором (18.09.1739 г.). Россия возвратила Турции Азов.
29.01.1736 г. – Первая оперная постановка в России («Сила любви и ненависти» Фр. Арайя, перевод либретто на русский язык В.К. Тредиаковского).
4.05.1738 г. – Основание первой балетной («танцевальной») школы в Петербурге.
Источники и литература:
Письма русских государей и других особ царского семейства. Т. 4. Переписка герцогини Курляндской Анны Ивановны. М., 1862.
Анисимов Е.В. Россия без Петра. СПб., 1994;
Анисимов Е.В. Женщины на российском престоле. СПб., 2002;
Анисимов Е.В. Анна Иоанновна. М., 2002 (ЖЗЛ);
Павленко Н.И. Анна Иоанновна. М., 2002.
33/23. Прасковья Иоанновна (24.09.1694 г., Москва – 8.10.1731 г., там же, похоронена в Вознесенском соборе Вознесенского девичьего монастыря Московского Кремля. Захоронение не сохранилось).
М.: 1723 г. – Иван Ильич старший Дмитриев-Мамонов (10.12.1680 г. – 24.05.1730 г., скончался скоропостижно по пути из Москвы в с. Измайлово, похоронен в московской церкви Святых Флора и Лавра у Мясницких ворот), сын стольника и полкового воеводы Ильи Михайловича Дмитриева-Мамонова (ум. в 1725 г.) и Акулины Игнатьевны Вердеревской. Стольник, служил в л. – гв. Семёновском полку, участник Северной войны (в т. ч. сражений при Лесной и Полтавской битвы), капитан (1705 г.), гвардии майор (1708 г.), бригадир (1720 г.), генерал-майор (1721 г.), участник Персидского похода, командовал передовым отрядом при взятии Дербента, лейтенант корпуса кавалергардов (1724 г.), кавалер ордена Св. Александра Невского (в день его учреждения 21.05.1725 г.), генерал-лейтенант (1726 г.), сенатор (1726 г.), подполковник л. – гв. Преображенского полка (1727 г.), генерал-аншеф (28.04.1730 г.). Его первая жена, Евдокия Степановна Плещеева, похоронена в Чудовом монастыре в Москве.
Детские годы царевна Прасковья провела в Измайлове, с 1708 года жила в Петербурге, но позже опять вернулась в Москву. Она была красива, но, к сожалению, имела слабое здоровье. Подобно сестре Екатерине, увлекалась постановками спектаклей в измайловском театре, после смерти матушки взяла на себя все хозяйственные заботы об Измайлове, проявив большую рачительность и скрупулёзную деловитость. В начале 1720-х годов царевна познакомилась с уже немолодым генералом Иваном Ильичём старшим Дмитриевым-Мамоновым (у него было ещё двое младших братьев, которых тоже звали Иванами). Дмитриевы-Мамоновы – древний дворянский род, происходивший от смоленских князей – Рюриковичей. Пётр I дал согласие на свадьбу царевны и генерала, и они обвенчались, но этот брак так и остался официально не объявленным. Есть сведения, что в начале октября 1724 года у Прасковьи родился сын. Он скончался, не дожив до шести лет, и был похоронен рядом с отцом. Высказывалось предположение, что он изображён на портрете мальчика, оставшемся незаконченным и ныне хранящемся в собрании Русского музея в Петербурге. Портрет приписывается Ивану Никитину или Андрею Матвееву. При восшествии на престол Анны Иоанновны Иван Ильич получил чин генерал-аншефа. Через месяц он внезапно скончался, командуя эскортом, сопровождавшим императрицу в Измайлово. Царевна Прасковья пережила мужа лишь на год с небольшим. Она последней среди женских особ царской династии обрела покой под сводами собора Вознесенского монастыря в Московском Кремле, в приделе церкви Богоматери «Всех скорбящих радость», специально устроенном по распоряжению Анны в память о сестре. Дворец царевны перешёл во владение вернувшейся из ссылки дочери Меншикова – Александры, которую императрица выдала за старшего брата Бирона Карла-Магнуса.
Царевна Прасковья Иоанновна. Художник И.Н. Никитин. 1714 г.
34/25. Алексей Петрович (18.02.1690 г., Москва – 26.06.1718 г., Трубецкой бастион Петропавловской крепости СПб., похоронен в Петропавловском соборе СПб.). Крещён 23.02.1690 г., восприемники – патриарх Иоаким и царевна Татьяна Михайловна.
Ж.: 14/25.10.1711 г., Торгау, Саксония – Шарлотта-Кристина-София, принцесса Брауншвейг-Вольфенбюттельская (19/29.08.1694 г., Бланкенбург – 22.10/2.11.1715 г., СПб., похоронена в Петропавловском соборе СПб.), дочь герцога Людвига-Рудольфа (1671–1735) Брауншвейг-Бланкенбургского и Вольфенбюттельского и принцессы Кристины-Луизы (1671–1747) Эттинген, родная тётя герцога Антона-Ульриха (см. № 48).
Одна из самых страшных страниц в истории рода Романовых связана с царевичем Алексеем. Его конфликт с отцом стал символом Петровской эпохи – символом борьбы нового и старого, он как бы на новом уровне продолжал противостояние Петра и Софьи, Петра и Евдокии Лопухиной. Но в случае с Алексеем всё было гораздо сложнее, чем просто борьба двух противоположностей. Царевич был очень похож на отца: такой же упрямый и волевой, просто обстоятельства сложились так, что он оказался в самой гуще немыслимой ломки, затеянной Петром, в эпицентре противоборства двух стихий и погиб, не выдержав этого напряжения.
Когда вся семья в 1708 году перебралась в новую столицу, Екатерина быстро вписалась в новую обстановку. Ей нравилось быть в центре внимания, блистать при дворе и прельщать петербургских кавалеров. Душа общества, она умела обратить в шутку любую неприятность, и общение с ней было удивительно лёгким и приятным. Такой она осталась до конца своих дней, несмотря на сложные повороты судьбы.
Как и остальные племянницы Петра, Екатерина должна была сыграть определённую роль в политических раскладах своего дядюшки-«батюшки» (дочери царя Ивана рано остались сиротами, и Петра почитали не только дядей, но и отцом). Одной из главных задач государя во внешнеполитическом плане был «прорыв» династической изоляции Романовых, и три дочери старшего брата как раз здесь и пригодились. Сначала Пётр женил на одной из них курляндского герцога. Затем, несмотря на то, что царица Прасковья никак не желала расставаться с Катюшкой, очередь дошла и до неё.
Жених играл не последнюю роль в балтийской политике европейских держав. Карл-Леопольд правил в небольшом северогерманском герцогстве Мекленбург-Шверин, находившемся на землях, которые когда-то давно населяли балтийские славяне, позднее истреблённые и ассимилированные германцами. Род Мекленбургских герцогов возводил себя к одному из местных славянских вождей – некоему Никлоту, жившему в XII веке. Много позже Мекленбургская династия разделилась на две ветви – Мекленбург-Стрелиц и Мекленбург-Шверин, владевшие разными частями этой маленькой страны. Петру I было необходимо ввести Мекленбург в орбиту русской политики, чтобы закрепиться на Балтике. Самым простым способом был, конечно, династический брак. Правда, герцог толком не успел разойтись со своей первой женой, но Пётр даже дал ему денег на бракоразводный процесс.
Невестой должна была стать одна из дочерей Прасковьи, и выбор остановился на Екатерине, хотя сам Карл-Леопольд намеревался жениться на овдовевшей к тому времени Анне. 22 января 1716 года в Петербурге был подписан брачный договор, а в апреле состоялась свадьба, причём супруги сохранили своё вероисповедание: Карл-Леопольд – лютеранское, а Екатерина – православное. Однако семейная жизнь Катюшки не заладилась: молодожёны не сошлись характерами. Герцог был деспотичным, своевольным и крайне склочным человеком. Он враждовал со всеми, с кем только мог, обладая удивительной способностью наживать себе врагов. Главным же его противником, по его мнению, было собственное дворянство, которое якобы только и ждало случая, чтобы свергнуть своего «обожаемого» правителя. С женой герцог обходился грубо и бесцеремонно. Широко известен был Карл-Леопольд и чрезвычайной скаредностью. О его скупости лучше всего свидетельствует его любимая поговорка: «Старые долги не надо платить, а новым нужно дать время состариться».
Поначалу Катюшка сносила все его выходки, пытаясь, по своему обыкновению, шутить, но даже самому долгому терпению приходит когда-нибудь конец. К тому же и противники герцога – немецкие дворяне – относились к ней неприязненно, называя «дикой герцогиней». Вскоре Карл-Леопольд под давлением мекленбургского дворянства и войск других германских государств был изгнан из своей страны. Он бросился с женой в Вену просить защиты у австрийского императора. Положение мекленбургской четы стало очень тревожным.
И тут Екатерина решила воспользоваться тем, что царица Прасковья, страдая без любимой дочери и уже родившейся к тому времени маленькой внучки, постоянно звала её в Россию. Причём просьбы становились раз от разу всё настойчивей. Прасковье Фёдоровне удалось склонить на свою сторону даже Петра, и, уступив упорству невестки, царь согласился принять и племянницу, и её взбалмошного супруга. Однако герцог, поглощённый борьбой, отказался от приглашения, а Катюшка в августе 1722 года вместе со своей маленькой дочкой, крещённой потом в православие с именем Анна, приехала в милое её сердцу Измайлово. Фактически брак с мекленбургским герцогом распался. Впрочем, сам Карл-Леопольд мало сожалел об этом. Он был занят очередным витком вражды с внутренними и внешними неприятелями и в итоге добился лишь того, что его окончательно лишили трона и посадили в тюрьму. Там он и завершил свой сумбурный жизненный путь, пережив и свою вторую жену, и даже собственную дочь.
А жизнь Екатерины вернулась в прежнее русло. Она всё так же радовалась каждому мгновению и полной грудью вдыхала живительный воздух Родины. Быстро оправившись от мекленбургских волнений, уже в октябре 1722 года она с увлечением режиссировала спектакль в любимом Измайлове. На «вольных хлебах» она быстро поправилась, и Пётр, видя её полноту, посоветовал ей меньше есть и спать. Но, по словам камер-юнкера Ф.-В. Берхгольца, «герцогиня скоро оставила пост и бдение, которых, впрочем, и не могла бы долго выдержать».
Тем не менее в критические минуты Катерина могла проявить и решительность, и смелость. Зная её независимый нрав, члены Верховного тайного совета не решились предложить ей российскую корону после смерти Петра II. Сестра Катерины Анна казалась более подходящей кандидатурой – уж с ней-то не могло возникнуть неприятностей.
По иронии судьбы именно Катюшка подтолкнула сестру к решительным действиям. Когда московское дворянство поднесло новой императрице свою челобитную с жалобой на верховников и просьбой позволить обсудить собственные требования, Анна растерялась. Тогда Катерина дала ей в руки перо и чернильницу: ты, мол, царица, тебе и решать. Анна машинально начертала: «Учинить по сему», и русская история могла бы сделать ещё один крутой поворот.
Скончалась русская царевна – немецкая герцогиня, будучи ещё сравнительно молодой, от водянки.
32/23. Анна Иоанновна (28.01.1693 г., Москва – 17.10.1740 г., СПб., гроб с телом принесен в Петропавловский собор СПб. 23.12. 1740 г., похоронена там же 15.01.1741 г.). Герцогиня Курляндская с 1710 г., Российская императрица с 1730 г.
М.: 31.10.1710 г., СПб. – Фридрих-Вильгельм (Кетлер) (9/19.07.1692 г. – 10/21.01. 1711 г., Киппингхоф, похоронен в Митаве), герцог Курляндский с 1698 г., сын герцога Фридриха-Казимира (1650–1698) Курляндского и его второй жены Елизаветы (1674–1748), дочери Фридриха-Вильгельма, курфюрста Бранденбургского.
В отличие от сестры Екатерины царевна Анна была с детских лет замкнутой, молчаливой и необщительной. Вместе с сестрами она росла в Измайлове, где её сперва обучали грамоте, а потом немецкому, французскому языкам и светским манерам, но ни к танцам, ни к иностранным языкам способностей она не проявила. Неуклюжая и угрюмая, Анна была полной противоположностью разбитной Катюшке, казалось, их роднила лишь полнота. Разумеется, и отношение матушки – царицы Прасковьи было соответствующим. Насколько она души не чаяла в Катеньке, настолько же недолюбливала Анну. Однако детские годы всё-таки были и для Анны счастливыми: уже став императрицей, она учредила третий гвардейский полк, назвав его Измайловским.
Внешне Анна не была привлекательной. Её смуглое и грубоватое лицо производило скорее отталкивающее впечатление. Во всём облике сквозило что-то мужеподобное. Сын фельдмаршала Миниха граф Эрнст так описывал Анну, когда она уже стала императрицей: «Станом была она велика и взрачна. Недостаток в красоте награждаем был благородным и величественным лицерасположением. Она имела большие карие и острые глаза, нос немного продолговатый, приятные уста и хорошие зубы. Волосы на голове были тёмные, лицо рябоватое и голос сильной и проницательной. Сложением тела она была крепка и могла сносить многие удручения». А менее беспристрастная графиня Наталья Борисовна Шереметева ужаснулась, когда впервые увидала императрицу из окна: «Престрашного была взору, отвратное лицо имела, так была велика, когда между кавалеров идёт – всех головою выше, и чрезвычайно толста». О физической силе Анны говорит и одно из её увлечений – императрица частенько забавлялась ружейной пальбой. В комнатах её дворца в Петергофе постоянно стояли заряженные ружья, из которых она стреляла в пролетавших мимо птиц. Охота императрицы больше напоминала бессмысленный по жестокости убой всевозможных зверей, выпускавшихся егерями прямо в дворцовые парки. Грубый нрав Анны, её грузная и крепкая фигура, низкий и зычный голос оставили неприятный осадок у многих современников.
Но вернёмся во времена её молодости. В 1709 году, во время встречи с прусским королём Фридрихом I (одновременно он носил также титул курфюрста Бранденбурга), Пётр договорился о женитьбе его племянника Фридриха-Вильгельма на одной из русских царевен. Сам Фридрих-Вильгельм, субтильный молодой человек, правил в небольшом герцогстве, граничившим с новыми российскими владениями, – Курляндия и Семигалия (по имени местных племён куршей и земгалов), которое находилось в вассальной зависимости от польского короля. Столицей герцогства была Митава, ныне латвийский город Елгава (теперь территория герцогства входит в состав Латвийской республики). Выбрать для герцога невесту из своих дочерей должна была сама царица Прасковья. Жених ей сразу не понравился, и она предпочла отдать ему среднюю дочь – Анну, чтобы оставить при себе старшую – любимую Катерину. На том и порешили.
Свадьба отличалась пышностью и великолепием. Впервые тихая Анна стала «героиней дня». Венчание состоялось в Меншиковском дворце, там же устроили и роскошный пир. Под грохот орудий, доносившийся с Невы, звуки музыки и огни фейерверков гости веселились до трёх часов ночи, так что к концу застолья еле могли держать в руках бокалы с вином. На следующий день произошла и вовсе невиданная церемония. Сыграли свадьбу царского карлика Я76кима Волкова, для участия в которой со всей страны свезли в Петербург более семидесяти уродцев. Весь двор потешался над ужимками и кривляньями карлиц и лилипутов – такие развлечения были вполне в духе того времени.
Так началась самостоятельная жизнь царевны Анны. Окончилась она тоже шутовской свадьбой – придворного шута князя М.А. Голицына в построенном зимой 1740 года Ледяном доме.
Спустя два месяца, в начале января 1711 года, новобрачные отправились в Митаву. Но на первой же остановке утомленный непрерывными праздниками Фридрих-Вильгельм внезапно скончался. Тело герцога повезли в Курляндию, чтобы похоронить в родовой усыпальнице, а заплаканная Анна вернулась в Петербург. Пётр долго размышлял, как поступить с вдовствующей герцогиней, наконец летом 1712 года он приказал ей ехать в Митаву. Первоначально государь даже хотел отпустить с Анной её мать и сестёр, но потом передумал. Анне предстояло одной отправиться на чужбину, чтобы стать там послушным инструментом в руках петербургского двора. Жизнь новой герцогини в Курляндии оказалась несладкой. Она постоянно нуждалась, ограничивала себя во всём и шагу не могла ступить без согласия Петербурга, писала униженные, заискивающие письма Петру и его второй супруге Екатерине, а будущее виделось ей туманным и неопределённым.
С трудом признало её курляндское дворянство. При Анне находился специально посланный из Петербурга «резидент» – Пётр Михайлович Бестужев-Рюмин, служивший своеобразным гарантом российского влияния на курляндские дела. Анна привыкла к нему, и хоть медленно, но начала осваиваться в незнакомой стране. Несколько раз возникали планы её нового замужества, но все они так и не осуществились. Без памяти влюбилась Анна в красавца и ловеласа графа Морица Саксонского, побочного сына польского короля Августа II. В 1726 году он явился в Митаву и даже был избран местными баронами на герцогский престол. Но политика была важнее нежных чувств, и русские войска скоро согнали непрошеного гостя с только что занятого им трона. Вскоре отозвали в Россию и Бестужева-Рюмина. И осталась бы безутешная вдовица в одиночестве, если бы не оказался при её дворе бедный курляндский дворянин, так и не доучившийся в Кёнигсбергском университете (за убийство солдата в ночной драке он был посажен в тюрьму, откуда бежал) Эрнст-Иоганн Бирон (1690–1772). Он и стал самым близким к Анне человеком и остался таковым вплоть до её смерти. Известный историк Е.В. Анисимов даже предполагает, что младший сын Бирона, Карл, на самом деле был сыном и Анны.
Из курляндского небытия незадачливую царевну вызволили неожиданные события, случившиеся в Москве в январе 1730 года. Только что, не оставив никакого завещания, умер император Пётр II. Верховный тайный совет собрался на экстренное заседание, и высшие сановники империи стали судорожно решать, кто теперь займёт пустующий российский трон. Как известно, император скончался, не дожив буквально одного дня до своей свадьбы с княжной Е.А. Долгорукой. Поэтому князья Долгорукие, занимавшие несколько мест в составе совета и чувствовавшие, что рушатся все их вот-вот готовые осуществиться планы, решились на подлог. Они составили поддельное завещание императора в пользу княжны Долгорукой и даже воспроизвели подпись Петра II. Но на заседании совета их обман сразу открылся. В разгар споров один из верховников, князь Дмитрий Михайлович Голицын, предложил спасительный вариант. Он обратил взоры соратников в сторону дочерей царицы Прасковьи и особенно Анны. Голицын подчеркнул, что она находилась ещё в брачном возрасте и могла родить наследников, «рождена среди нас и от русской матери в старой хорошей семье, мы знаем доброту её сердца и прочие её прекрасные достоинства».
Но, конечно, не это предопределило исход дела. Верховники стремились ограничить самодержавную власть монарха и для этого составили условия, «кондиции», на которых и пригласили несамостоятельную и непритязательную, как им казалось, Анну занять престол. Теперь императрица без разрешения Верховного тайного совета не могла объявлять войну и заключать мир, командовать гвардией и армией, вводить налоги, расходовать казённые средства, и даже жаловать имения и чины. «А буде чего по сему обещанию не исполню, то лишена буду короны Российской» – так заканчивался документ, который подписала Анна Иоанновна.
Но опытные царедворцы просчитались. За маской забитости и ограниченности в Анне скрывались и недюжинная решительность, и немалая сила воли.
Конечно, она согласилась на все условия. 25 января 1730 года посланцы верховников прибыли в Митаву, и уже 13 февраля новая императрица приехала в Москву. Оказавшись в России, она довольно быстро разобралась в ситуации. Замыслы верховников многим пришлись не по душе. Столичное дворянство, опасаясь, что вся власть сосредоточится в руках небольшой кучки аристократов, стало выдвигать собственные требования. Его представители поднесли Анне челобитную с просьбой выслушать их предложения. Подталкиваемая Екатериной, Анна начертала на ней «Учинить по сему», и до ограниченной монархии в России оставался всего один шаг, но тут во дворец вошли бравые гвардейцы, и под их давлением дворяне были вынуждены просить Анну восстановить императорскую власть в полном объёме. Тогда императрица приказала подать кондиции и «при всём народе изволила, приняв, изодрать». С российским конституционализмом было покончено. Надорванный Анной экземпляр кондиций до сих пор хранится в Российском архиве древних актов.
Восстановив самодержавие, Анна венчалась на царство в Успенском соборе Кремля 28 апреля 1730 года. 17 декабря 1731 года она подписала манифест «Об учинении присяги в верности наследнику Всероссийского престола, который от Ея Императорскаго Величества назначен будет», и хотя сам наследник ещё не был объявлен, благодаря этому манифесту петровский «Устав о наследии престола» обрёл былую силу.
В Москве Анне было неуютно, и в январе 1732 году императрица и её двор переехали в Петербург.
Анна Иоанновна была единственной чистокровной русской императрицей. И тем не менее именно время её правления ассоциируется с эпохой «немецкого засилья», «бироновщиной». Это не совсем так. Немцы появились в нашей стране ещё при Петре Великом, и почти все, кто занял при Анне важные государственные посты, служили новой Родине уже в предшествовавшие царствования (Миних, Остерман, Лёвенвольде, Шумахер). Да и русских в тогдашнем государственном аппарате было немало: пост канцлера при Анне занимал князь А.М. Черкасский, кабинет-министрами были А.П. Волынский, а затем А.П. Бестужев-Рюмин, Тайную канцелярию возглавлял А.И. Ушаков, а президентом Коллегии иностранных дел некоторое время продолжал оставаться граф Г.И. Головкин. Но императрице нужны были верные люди, не связанные с какими-либо придворными группировками и преданные лично ей. Поэтому и стал ближайшим советником обер-камергер Э. Бирон, вице-канцлером остался А.И. Остерман, а армию поручили фельдмаршалу Б.-Х. Миниху. Расставив нужных людей на нужные посты, Анна могла не беспокоиться за своё будущее. А в управление государством она почти не вмешивалась. Императрица была довольно ленива, к тому же умом не блистала, и потому при ней был создан новый орган – кабинет министров, подписи членов которого даже заменяли подпись государыни.
Уже говорилось о времяпрепровождении царицы. Не следует думать, однако, будто невзыскательный русский двор утешался лишь примитивными оплеухами и подзатыльниками всевозможных шутов. При Анне в России появились и первая опера, поставленная итальянцами, и первая балетная школа, организованная французом Ж.-Б. Ланде. Любила ещё императрица устраивать свадьбы своих подданных. Уже упоминавшийся Е.В. Анисимов очень метко назвал её «всероссийской свахой». Память о собственной неудавшейся семье порождала в Анне желание осчастливить других.
Бирон, любимец Анны, в 1737 году под давлением России стал курляндским герцогом. Незадолго до смерти императрица подписала завещание в пользу своего внучатого племянника, только что появившегося на свет Иоанна Антоновича. А регентом вплоть до его совершеннолетия назначался герцог Бирон. Скончалась Анна Иоанновна от почечнокаменной болезни.
Рассказывали, что холодной осенью 1740 года во дворце, где жила Анна, появился призрак императрицы. Разбуженная Анна вышла посмотреть и сказала: «Это моя смерть». Бирон, не переставая плакать, до последней минуты стоял на коленях у постели умиравшей государыни. Она долго смотрела на него, а потом сказала: «Небось!» («Не бойся!»)
События эпохи
4.03.1730 г. – Манифест об упразднении Верховного Тайного совета.10.11.1731 г. – Создание Кабинета министров.
1731 г. – Начало вхождения Казахских земель в состав России.
21.01.1732 г. – Рештский трактат между Россией и Персией. Возвращение Персии южного побережья Каспийского моря.
1733–1743 гг. – Великая Северная экспедиция по исследованию Сибири, побережья Северного Ледовитого океана, Камчатки.
1733–1735 гг. – Участие России в Войне за польское наследство.
1735–1739 гг. – Русско-турецкая война, завершившаяся Белградским договором (18.09.1739 г.). Россия возвратила Турции Азов.
29.01.1736 г. – Первая оперная постановка в России («Сила любви и ненависти» Фр. Арайя, перевод либретто на русский язык В.К. Тредиаковского).
4.05.1738 г. – Основание первой балетной («танцевальной») школы в Петербурге.
Источники и литература:
Письма русских государей и других особ царского семейства. Т. 4. Переписка герцогини Курляндской Анны Ивановны. М., 1862.
Анисимов Е.В. Россия без Петра. СПб., 1994;
Анисимов Е.В. Женщины на российском престоле. СПб., 2002;
Анисимов Е.В. Анна Иоанновна. М., 2002 (ЖЗЛ);
Павленко Н.И. Анна Иоанновна. М., 2002.
33/23. Прасковья Иоанновна (24.09.1694 г., Москва – 8.10.1731 г., там же, похоронена в Вознесенском соборе Вознесенского девичьего монастыря Московского Кремля. Захоронение не сохранилось).
М.: 1723 г. – Иван Ильич старший Дмитриев-Мамонов (10.12.1680 г. – 24.05.1730 г., скончался скоропостижно по пути из Москвы в с. Измайлово, похоронен в московской церкви Святых Флора и Лавра у Мясницких ворот), сын стольника и полкового воеводы Ильи Михайловича Дмитриева-Мамонова (ум. в 1725 г.) и Акулины Игнатьевны Вердеревской. Стольник, служил в л. – гв. Семёновском полку, участник Северной войны (в т. ч. сражений при Лесной и Полтавской битвы), капитан (1705 г.), гвардии майор (1708 г.), бригадир (1720 г.), генерал-майор (1721 г.), участник Персидского похода, командовал передовым отрядом при взятии Дербента, лейтенант корпуса кавалергардов (1724 г.), кавалер ордена Св. Александра Невского (в день его учреждения 21.05.1725 г.), генерал-лейтенант (1726 г.), сенатор (1726 г.), подполковник л. – гв. Преображенского полка (1727 г.), генерал-аншеф (28.04.1730 г.). Его первая жена, Евдокия Степановна Плещеева, похоронена в Чудовом монастыре в Москве.
Детские годы царевна Прасковья провела в Измайлове, с 1708 года жила в Петербурге, но позже опять вернулась в Москву. Она была красива, но, к сожалению, имела слабое здоровье. Подобно сестре Екатерине, увлекалась постановками спектаклей в измайловском театре, после смерти матушки взяла на себя все хозяйственные заботы об Измайлове, проявив большую рачительность и скрупулёзную деловитость. В начале 1720-х годов царевна познакомилась с уже немолодым генералом Иваном Ильичём старшим Дмитриевым-Мамоновым (у него было ещё двое младших братьев, которых тоже звали Иванами). Дмитриевы-Мамоновы – древний дворянский род, происходивший от смоленских князей – Рюриковичей. Пётр I дал согласие на свадьбу царевны и генерала, и они обвенчались, но этот брак так и остался официально не объявленным. Есть сведения, что в начале октября 1724 года у Прасковьи родился сын. Он скончался, не дожив до шести лет, и был похоронен рядом с отцом. Высказывалось предположение, что он изображён на портрете мальчика, оставшемся незаконченным и ныне хранящемся в собрании Русского музея в Петербурге. Портрет приписывается Ивану Никитину или Андрею Матвееву. При восшествии на престол Анны Иоанновны Иван Ильич получил чин генерал-аншефа. Через месяц он внезапно скончался, командуя эскортом, сопровождавшим императрицу в Измайлово. Царевна Прасковья пережила мужа лишь на год с небольшим. Она последней среди женских особ царской династии обрела покой под сводами собора Вознесенского монастыря в Московском Кремле, в приделе церкви Богоматери «Всех скорбящих радость», специально устроенном по распоряжению Анны в память о сестре. Дворец царевны перешёл во владение вернувшейся из ссылки дочери Меншикова – Александры, которую императрица выдала за старшего брата Бирона Карла-Магнуса.
34/25. Алексей Петрович (18.02.1690 г., Москва – 26.06.1718 г., Трубецкой бастион Петропавловской крепости СПб., похоронен в Петропавловском соборе СПб.). Крещён 23.02.1690 г., восприемники – патриарх Иоаким и царевна Татьяна Михайловна.
Ж.: 14/25.10.1711 г., Торгау, Саксония – Шарлотта-Кристина-София, принцесса Брауншвейг-Вольфенбюттельская (19/29.08.1694 г., Бланкенбург – 22.10/2.11.1715 г., СПб., похоронена в Петропавловском соборе СПб.), дочь герцога Людвига-Рудольфа (1671–1735) Брауншвейг-Бланкенбургского и Вольфенбюттельского и принцессы Кристины-Луизы (1671–1747) Эттинген, родная тётя герцога Антона-Ульриха (см. № 48).
Одна из самых страшных страниц в истории рода Романовых связана с царевичем Алексеем. Его конфликт с отцом стал символом Петровской эпохи – символом борьбы нового и старого, он как бы на новом уровне продолжал противостояние Петра и Софьи, Петра и Евдокии Лопухиной. Но в случае с Алексеем всё было гораздо сложнее, чем просто борьба двух противоположностей. Царевич был очень похож на отца: такой же упрямый и волевой, просто обстоятельства сложились так, что он оказался в самой гуще немыслимой ломки, затеянной Петром, в эпицентре противоборства двух стихий и погиб, не выдержав этого напряжения.