После очень длинной паузы он сказал: «Я часто был так расстроен и зол на него, но я только сейчас понял, что и он не умел…».
Опросники и системы самоисследования для членов семьи. Отвечая на вопросы о своей семье, члены семьи нередко сталкиваются с необходимостью вспомнить, осознать свою семейную жизнь. Чем больше вопросов, на которые они отвечают, тем ярче и конкретнее их представление о своей семье. И далее – чем оно конкретнее, тем больше возможностей сопоставить его с тем, что они видят.
Наиболее интересный опыт применения таких опросников накоплен исследователями бихевиористского направления. Чаще всего это связано с переговорами супругов о семейном психотерапевтическом контракте. Дело в том, что контракт ставит каждого из супругов перед необходимостью очень точно представить себе, чего на самом деле он хочет от другого, что ему мешает в поведении другого, какие поступки ему выгоднее всего совершать в ответ на желательное для него по ведение. Оказывается, что для того, чтобы ответить на все эти вопросы, приходится всерьез задуматься. По выражению одного из наших пациентов, супруг вдруг оказывается «знакомым незнакомцем». Разрабатывая контракт, супруги нередко «заново открывают» свою семью и себя. Суть процедур, специально предназначенных для того, чтобы подготовить супругов к переговорам о контракте, – побудить каждого искренне ответить самому себе на ряд вопросов.
Поиск ответов помогает увидеть и описать поведение других членов семьи и мотивы, стоящие за ним. Такова программа для родителей, разработанная Петерсоном (Peterson, 1971).
В печати многократно сообщалось об успешном применении методики семейного контракта. Нам представляется, что ее успех в значительной мере связан с тем, что в ходе разработки семейного контракта происходит уточнение, конкретизация представлений членов семьи о потребностях, целях и приоритетах друг друга. Все вопросы, которые члены семьи должны задать себе в соответствии с методикой подготовки к заключению контракта, не являются для них чем-то новым. Те же самые вопросы они часто задают себе в повседневной жизни семьи, но на ходу, мельком, автоматически, без должного внимания. В ходе же подготовки семейного контракта, в силу самой значимости этого события, все привычное деавтоматизируется, привлекает к себе пристальное внимание, и каждый обнаруживает, что плохо представлял себе истинные цели и желания других членов семьи.
Упражнения и задания на преодоление барьеров активизации. «Коварство» барьеров активизации в том, что сам индивид не осознает их. Мы видели, как удивлялись пациенты, когда кто-то помогал им преодолеть барьер и обнаруживалось упущенное ими представление или соображение (см. случаи 9-10). Индивид не подозревает о существовании каких-то еще семейных ситуаций, рассмотрение которых побудило бы его иначе взглянуть на проблему, самому же ему она просто представляется неразрешимой.
Нами использовалась методика «Неразрешимых проблем», которая как раз и заключается в том, что перед пациентом ставится задача, неразрешимая именно в силу имеющихся у него барьеров: обрисовывается проблемная ситуация, похожая на ту, с которой столкнулся он сам, но происшедшая с другими людьми (обычно их число равняется 20), и сообщается, что все они нашли какие-то решения, при этом все – разные. Пациенту предлагается угадать эти решения, выдвигая самые неожиданные версии (по аналогии с методом «мозгового штурма»). Психотерапевт одобряет каждую из них, стараясь как можно ярче представить ситуацию, которая лежит в основе версии, пусть даже неуверенно предложенной пациентом, и помочь ему увидеть ее и поверить, что она более вероятна и реальна, чем ему показалось в первый момент. Например, пациенту с дефицитом влияния на жену обрисовали семейные пары, в которых жена упрямо «поступала так, как сама решила», а мужу нужно было убедить ее сделать нечто, чего она очень не любила (обычно это был визит к нелюбимому родственнику, нелюбимый вид досуга и т. д.), было рассказано о мужьях, которые вопреки всем ожиданиям все-таки сумели переломить упрямство своих жен, и предлагалось угадать, какой способ каждый из них нашел. При этом врач отрицал связь задачи с его (пациента) случаем, говорил о том, что это «задача на знание жизни», подчеркивал, что в реальной жизни встречаются самые неожиданные случаи. По мере того как пациент начинал предлагать какие-то версии, психотерапевт находил способ поддержать каждую из них, подтвердить, что «и такое встречается, и даже достаточно часто».
Опыт показывает, что особенно продуктивен групповой вариант данной методики. В этом случае методика еще ближе к «мозговому штурму». Все члены группы по очереди выдвигают свои версии, психотерапевт же прилагает все усилия, чтобы их поддержать. Весьма поучительным оказывается завершающее обсуждение, ранжирование выдвинутых версий предложений. Обычно проявляются весьма резкие различия между членами группы в оценке версий. То, что одним представляется маловероятным и малоэффективным, другие рассматривают как вполне вероятное и полезное. Спонтанно возникающая в этих случаях дискуссия становится упражнением на конкретизацию: стремясь убедить других членов группы, что «так бывает, причем чаще, чем вы думаете», стараясь как можно ярче показать окружающим, как именно это бывает, убеждающий прибегает к конкретизации.
Другая весьма полезная методика – это «ассоциативные упражнения на конкретизацию». В их основе – формирование представления индивида о какой-то ранее «пустой» (непредставляемой или схематично представляемой) сфере его жизни путем стимулирования «цепочки ассоциаций».
Практика показала, что эта методика очень важна и эффективна для подготовки самого психотерапевта к работе с семейными представлениями. Значение ее в том, что она помогает ему почувствовать процесс активизации, научиться различать виды семейных представлений при работе с семьей.
Каждое упражнение состоит из трех частей.
1. Фиксация «пустого представления», наблюдение за его психологическими признаками.
2. Заполнение его с помощью стимулируемой цепи ассоциаций.
3. Наблюдение за активизированным представлением и его психологическими и психотерапевтическими свойствами.
Опыт показал, что, выполняя эти упражнения, психотерапевту лучше придерживаться определенной последовательности: а) начинать с упражнений «индивидуального» (несемейного) характера и лишь после этого переходить к «семейным сценам» и б) начинать с тех сцен («представлений»), незнание которых и неспособность их активизировать легче осознать. Например, люди скорее осознают и признаются в том, что смутно представляют себе свое раннее детство, чем в том, что не представляют себе, как в действительности происходит семейная ссора.
Упражнение 1. Раннее детство
1. Воспоминания о детстве. Попытайтесь ответить на вопрос: с какого возраста вы себя помните, к какому возрасту относится ваше самое первое воспоминание? Сделайте попытку (скорее всего, она будет неудачной) вспомнить, какой вам представлялась окружающая жизнь и взрослые в это время, при этом наблюдайте за двумя моментами:
а) как попытка вспомнить натыкается на темные пятна – на отсутствие воспоминаний;
б) как возникают всевозможные псевдовоспоминания: отсутствующие воспоминания о том далеком времени заменяются поверхностными стереотипными представлениями о раннем детстве, вашими домыслами о том, как все это могло быть, отзвуками чьих-то рассказов и т. д. Благодаря им через какое-то время у вас появится то, что можно было бы назвать «псевдопредставлением», – схематизированное, отражающее расхожие поверхностные стереотипы представление о вашем раннем детстве. Это псевдопредставление является хорошим аналогом второй ступени процесса конкретизации семейного сценария.
2. Ассоциативный процесс. Подготовьте стопку чистых карточек. Обратитесь к своему самому первому воспоминанию. Запишите его на карточку. Через какое-то время у вас спонтанно возникнет следующее. Также запишите его на отдельную карточку. Следом будут одно за другим всплывать новые воспоминания. Сразу же записывайте каждое из них. Лучше всего, если в это время вы будете один (например, занимаясь какой-то несложной работой). Воспоминания будут всплывать на протяжении нескольких дней. Каждый раз записывайте, прочитывайте все уже записанное и спокойно возвращайтесь к своему занятию.
3. Наблюдения над активизированным представлением. К моменту, когда у вас наберется 50–70 карточек, перед вашим внутренним взором уже сформируется определенная картина вашего раннего детства. Понаблюдайте за ее отличиями от схематичного, стереотипного представления, возникшего на основе псевдовоспоминаний. Спросите себя, по каким признакам вы сумели бы различить их между собой (например, если бы не знали, какое из них возникло на основе «взрослых» стереотипных представлений о детстве). Обратите внимание на различный характер тех и других. Ассоциативное воспоминание может резко отличаться от псевдовоспоминания стилистически (например, быть мозаичнее, состоять из множества несвязанных между собой ярких деталей) и тематически (касаться совсем других сторон жизни – тех, которые действительно были для вас наиболее важны в детстве).
Упражнение 2. Представления о ситуациях повседневной жизни
Следуя той же методике ассоциаций, сформируйте «псевдопредставление» и представление о какой-то ситуации в своей повседневной жизни: например, о минуте перед тем, как вы «срываетесь» (закуриваете, хотя решили не курить, вступаете в конфликт, хотя решили этого не делать, и т. д.). Трудность данного задания в том, что в самом начале у вас будет ощущение (как вы увидите позднее – неверное), что вы «и так прекрасно знаете, как это бывает». В действительности наблюдение над сформированным в результате ассоциативной активизации представлением нередко показывает, что они резко отличаются друг от друга (например, первое часто не является эмоционально насыщенным – «срыв» оказывается неожиданностью для самого индивида).
Далее можно попробовать «семейные сцены»: «ссора перед уходом на работу», «вступление к сексуальному сближению» и т. п.
Наивные семейные постулаты
Роль семейных постулатов
Обратимся к уже рассмотренному случаю с семейной ревностью (Иван и Лолита С). В основе многих претензий и требований Ивана С. к жене лежат постулаты, в истинности которых он не сомневается: «Жена обязана любить мужа» и «Если муж сомневается в верности жены, то она должна предоставить ему доказательства своей верности». Его сомнения в верности жены тесно связаны с его же психологическим постулатом: «Женщины – легкомысленны и легко поддаются соблазнам», который носит у него характер убеждения. В ходе беседы с психотерапевтом Иван С. сформулировал его очень четко: «Женщина по природе своей – кокетка». Не меньшую роль в его сомнениях играют и столь же самоочевидными кажутся ему его психологические постулаты относительно природы женского чувства к мужчине. Как мы помним, он не сомневается, что основную роль в этом чувстве играют «чисто мужские» достоинства мужа. В представлениях Ивана С. немало неосознаваемых постулатов. Так, когда он утверждает, что «жена должна любить мужа», то за этим стоит подразумеваемое положение: «Кого она полюбит, полностью зависит от женщины, она может по своему желанию переключать свою любовь с одного мужчины на другого».
Мы можем утверждать, что содержание семейного постулата «ситуативно». Это означает, что, беседуя с мужем и слыша высказанное им суждение, мы не поймем его адекватно, пока не «увидим» семейное представление, стоящее за этим суждением. Не соглашаясь с утверждением «муж должен помогать своей семье», Иван С. имеет в виду вполне определенное семейное представление (в данном случае – унизительную картину, где он покорно подчиняется каждому слову своей супруги). Мы можем не понять его возражений, если перед нашим взором будет совершенно иная, идиллическая картина семейной гармонии.
Семейные постулаты играют немалую роль, направляя процесс активизации семейных представлений. Когда индивид узнает о будущем пополнении семейства, то мысль: «Новорожденный всегда приносит много хлопот» (обстоятельственный постулат) может дать толчок его воображению и процессу активизации картин-сценариев этих хлопот.
Семейные постулаты выполняют интегрирующую функцию. Они соединяют общие, внесемейные представления индивида (о жизни, о людях вообще, о других семьях и о семьях вообще) с его представлениями о своей семье. Когда ревнивый муж утверждает как нечто очевидное, что «женщины легкомысленны», то он имеет в виду и женщин вообще, и свою жену; этот постулат характеризует ситуацию и в его семье, и в обществе в целом. То же касается и постулатов «настоящий муж чина не должен помогать жене» и «ребенок доставляет семье немало хлопот» и т. д. Через постулаты индивид привносит в свою семью «внешний мир» – все то, чему он научился вне своей семьи: в детстве, в подростковой среде, в других семьях, через средства массовой информации.
Если то, о чем говорит психотерапевт, противоречит хоть одному из многочисленных постулатов пациента, возникает целый ряд «барьеров коммуникации».
1. Пациент не воспринимает то, что говорит психотерапевт, – относится к его словам как к «шуму», т. е. к тому, что не связано с делом и лишь мешает понять, что имеет в виду психотерапевт.
2. Пациент воспринимает слова психотерапевта как «книжную мудрость», не имеющую прямого отношения к его жизни. Директива психолога или психотерапевта: «Было бы хорошо, если бы вы больше помогали вашей жене» – воспринимается пациентом как давно известная «мораль»: нечто, что необходимо признавать, но выполнять не нужно, или же как высказывание, относящееся к социальной роли психотерапевта: «Им полагается так говорить». Обусловленное семейным постулатом сопротивление может быть выражено словами пациента: «Может быть, с точки зрения науки вы и правы, но в реальной жизни все не так».
3. Пациент имитирует понимание. Речь идет о старательном пациенте, который искренне пытается понять, чего от него хотят, и с готовностью кивает головой, как только хоть что-то кажется ему понятным, – например, когда что-то в высказываниях, вопросах или поведении психотерапевта соответствует его семейным представлениям. Иллюзия взаимопонимания с пациентом может в этом случае часто нарушаться, но затем восстанавливаться вновь и вновь – при каждом новом совпадении.
Для изучения семейных представлений нами были разработаны и апробированы в клинической практике специальные процедуры. Основная их идея заключалась в том, чтобы поставить испытуемого перед необходимостью применить имеющиеся у него семейные представления для решения практически важных для него задач.
Диагностическая и психотерапевтическая процедура «Наивная семейная психология» (НСП) была организована следующим образом. В начале исследования у пациента создавалось впечатление, что изучается его социальная компетенция – экспериментатор спрашивал его: хорошо ли он знает людей? умеет ли определить их настроение? может ли, понаблюдав за человеком, в общих чертах определить особенности его характера? Давались и другие задания: например, психолог рисовал всевозможные картинки типа «точка, точка, запятая, минус – рожица кривая» и просил определить выражение лица. Ответ неизменно признавался правильным, и испытуемому говорилось, что он хорошо знает людей. Основные задания также предъявлялись как задачи «на знание людей». Психотерапевт обрисовывал определенную семейную ситуацию, герой которой стоит перед выбором, сообщал, что ситуация эта действительно имела место, и предлагал, используя знание людей и жизни, угадать, каков был выбор. Получив такое задание, испытуемый обычно (примерно в 80 % случаев) замечал, что, для того чтобы угадать поведение героя, надо что-то знать о нем. Психолог соглашался с этим и просил задать любое количество вопросов об особенностях ситуации и личности героя. «Спрашивайте до тех пор, – говорил психолог, – пока не сможете с полной уверенностью угадать, как поступил герой». Можно было задавать лишь те вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет». Испытуемого мы инструктировали следующим образом: «Сосредоточьте внимание на своих ответах, мыслях и чувствах, а не на психотерапевте». Это делалось для профилактики возможной агрессии человека, оказавшегося в трудной ситуации восприятия неопределенных ответов психотерапевта. Когда испытуемый задавал вопросы, они признавались очень интересными, но ответ на них давался уклончивый (экспериментатор сообщал, что, к сожалению, как раз этого момента он не знает) или неопределенный (например, на вопрос, доволен ли герой своей семейной жизнью, следовал ответ: «и да, и нет»). Такая тактика ответов ставила своей целью побудить пациента к дальнейшим вопросам. Психологический расчет, заложенный в основу диагностической процедуры, заключался в том, чтобы максимально заинтересовать пациента в конечном результате – угадывании, как именно поступил герой. Поскольку речь шла об угадывании реального поступка, то индивид был заинтересован в применении реальных, а не провозглашаемых (престижных и т. п.) представлений. Для угадывания предлагались типовые ситуации (см. приложение 4).
Мы исходили из предположения, что вопросы испытуемых покажут, какая именно информация им нужна для конструирования представления о ситуации и об участвующих в ней членах семьи. При этом допускалось, что если пациент, задав некоторое число вопросов, берется в точности предугадать поведение героя, то это значит, что для создания субъективного представления о данной ситуации ему достаточно той информации, которая содержится в рассказе и в ответах экспериментатора.
Опросники и системы самоисследования для членов семьи. Отвечая на вопросы о своей семье, члены семьи нередко сталкиваются с необходимостью вспомнить, осознать свою семейную жизнь. Чем больше вопросов, на которые они отвечают, тем ярче и конкретнее их представление о своей семье. И далее – чем оно конкретнее, тем больше возможностей сопоставить его с тем, что они видят.
Наиболее интересный опыт применения таких опросников накоплен исследователями бихевиористского направления. Чаще всего это связано с переговорами супругов о семейном психотерапевтическом контракте. Дело в том, что контракт ставит каждого из супругов перед необходимостью очень точно представить себе, чего на самом деле он хочет от другого, что ему мешает в поведении другого, какие поступки ему выгоднее всего совершать в ответ на желательное для него по ведение. Оказывается, что для того, чтобы ответить на все эти вопросы, приходится всерьез задуматься. По выражению одного из наших пациентов, супруг вдруг оказывается «знакомым незнакомцем». Разрабатывая контракт, супруги нередко «заново открывают» свою семью и себя. Суть процедур, специально предназначенных для того, чтобы подготовить супругов к переговорам о контракте, – побудить каждого искренне ответить самому себе на ряд вопросов.
Поиск ответов помогает увидеть и описать поведение других членов семьи и мотивы, стоящие за ним. Такова программа для родителей, разработанная Петерсоном (Peterson, 1971).
В печати многократно сообщалось об успешном применении методики семейного контракта. Нам представляется, что ее успех в значительной мере связан с тем, что в ходе разработки семейного контракта происходит уточнение, конкретизация представлений членов семьи о потребностях, целях и приоритетах друг друга. Все вопросы, которые члены семьи должны задать себе в соответствии с методикой подготовки к заключению контракта, не являются для них чем-то новым. Те же самые вопросы они часто задают себе в повседневной жизни семьи, но на ходу, мельком, автоматически, без должного внимания. В ходе же подготовки семейного контракта, в силу самой значимости этого события, все привычное деавтоматизируется, привлекает к себе пристальное внимание, и каждый обнаруживает, что плохо представлял себе истинные цели и желания других членов семьи.
Упражнения и задания на преодоление барьеров активизации. «Коварство» барьеров активизации в том, что сам индивид не осознает их. Мы видели, как удивлялись пациенты, когда кто-то помогал им преодолеть барьер и обнаруживалось упущенное ими представление или соображение (см. случаи 9-10). Индивид не подозревает о существовании каких-то еще семейных ситуаций, рассмотрение которых побудило бы его иначе взглянуть на проблему, самому же ему она просто представляется неразрешимой.
Нами использовалась методика «Неразрешимых проблем», которая как раз и заключается в том, что перед пациентом ставится задача, неразрешимая именно в силу имеющихся у него барьеров: обрисовывается проблемная ситуация, похожая на ту, с которой столкнулся он сам, но происшедшая с другими людьми (обычно их число равняется 20), и сообщается, что все они нашли какие-то решения, при этом все – разные. Пациенту предлагается угадать эти решения, выдвигая самые неожиданные версии (по аналогии с методом «мозгового штурма»). Психотерапевт одобряет каждую из них, стараясь как можно ярче представить ситуацию, которая лежит в основе версии, пусть даже неуверенно предложенной пациентом, и помочь ему увидеть ее и поверить, что она более вероятна и реальна, чем ему показалось в первый момент. Например, пациенту с дефицитом влияния на жену обрисовали семейные пары, в которых жена упрямо «поступала так, как сама решила», а мужу нужно было убедить ее сделать нечто, чего она очень не любила (обычно это был визит к нелюбимому родственнику, нелюбимый вид досуга и т. д.), было рассказано о мужьях, которые вопреки всем ожиданиям все-таки сумели переломить упрямство своих жен, и предлагалось угадать, какой способ каждый из них нашел. При этом врач отрицал связь задачи с его (пациента) случаем, говорил о том, что это «задача на знание жизни», подчеркивал, что в реальной жизни встречаются самые неожиданные случаи. По мере того как пациент начинал предлагать какие-то версии, психотерапевт находил способ поддержать каждую из них, подтвердить, что «и такое встречается, и даже достаточно часто».
Опыт показывает, что особенно продуктивен групповой вариант данной методики. В этом случае методика еще ближе к «мозговому штурму». Все члены группы по очереди выдвигают свои версии, психотерапевт же прилагает все усилия, чтобы их поддержать. Весьма поучительным оказывается завершающее обсуждение, ранжирование выдвинутых версий предложений. Обычно проявляются весьма резкие различия между членами группы в оценке версий. То, что одним представляется маловероятным и малоэффективным, другие рассматривают как вполне вероятное и полезное. Спонтанно возникающая в этих случаях дискуссия становится упражнением на конкретизацию: стремясь убедить других членов группы, что «так бывает, причем чаще, чем вы думаете», стараясь как можно ярче показать окружающим, как именно это бывает, убеждающий прибегает к конкретизации.
Другая весьма полезная методика – это «ассоциативные упражнения на конкретизацию». В их основе – формирование представления индивида о какой-то ранее «пустой» (непредставляемой или схематично представляемой) сфере его жизни путем стимулирования «цепочки ассоциаций».
Практика показала, что эта методика очень важна и эффективна для подготовки самого психотерапевта к работе с семейными представлениями. Значение ее в том, что она помогает ему почувствовать процесс активизации, научиться различать виды семейных представлений при работе с семьей.
Упражнения для психотерапевта
Цель: помочь психотерапевту почувствовать, что такое активизированное представление, ощутить разницу между различными степенями активизации, ознакомиться с явлениями, возникающими в ходе процесса активизации («псевдопредставления», «стереотипные представления»).Каждое упражнение состоит из трех частей.
1. Фиксация «пустого представления», наблюдение за его психологическими признаками.
2. Заполнение его с помощью стимулируемой цепи ассоциаций.
3. Наблюдение за активизированным представлением и его психологическими и психотерапевтическими свойствами.
Опыт показал, что, выполняя эти упражнения, психотерапевту лучше придерживаться определенной последовательности: а) начинать с упражнений «индивидуального» (несемейного) характера и лишь после этого переходить к «семейным сценам» и б) начинать с тех сцен («представлений»), незнание которых и неспособность их активизировать легче осознать. Например, люди скорее осознают и признаются в том, что смутно представляют себе свое раннее детство, чем в том, что не представляют себе, как в действительности происходит семейная ссора.
Упражнение 1. Раннее детство
1. Воспоминания о детстве. Попытайтесь ответить на вопрос: с какого возраста вы себя помните, к какому возрасту относится ваше самое первое воспоминание? Сделайте попытку (скорее всего, она будет неудачной) вспомнить, какой вам представлялась окружающая жизнь и взрослые в это время, при этом наблюдайте за двумя моментами:
а) как попытка вспомнить натыкается на темные пятна – на отсутствие воспоминаний;
б) как возникают всевозможные псевдовоспоминания: отсутствующие воспоминания о том далеком времени заменяются поверхностными стереотипными представлениями о раннем детстве, вашими домыслами о том, как все это могло быть, отзвуками чьих-то рассказов и т. д. Благодаря им через какое-то время у вас появится то, что можно было бы назвать «псевдопредставлением», – схематизированное, отражающее расхожие поверхностные стереотипы представление о вашем раннем детстве. Это псевдопредставление является хорошим аналогом второй ступени процесса конкретизации семейного сценария.
2. Ассоциативный процесс. Подготовьте стопку чистых карточек. Обратитесь к своему самому первому воспоминанию. Запишите его на карточку. Через какое-то время у вас спонтанно возникнет следующее. Также запишите его на отдельную карточку. Следом будут одно за другим всплывать новые воспоминания. Сразу же записывайте каждое из них. Лучше всего, если в это время вы будете один (например, занимаясь какой-то несложной работой). Воспоминания будут всплывать на протяжении нескольких дней. Каждый раз записывайте, прочитывайте все уже записанное и спокойно возвращайтесь к своему занятию.
3. Наблюдения над активизированным представлением. К моменту, когда у вас наберется 50–70 карточек, перед вашим внутренним взором уже сформируется определенная картина вашего раннего детства. Понаблюдайте за ее отличиями от схематичного, стереотипного представления, возникшего на основе псевдовоспоминаний. Спросите себя, по каким признакам вы сумели бы различить их между собой (например, если бы не знали, какое из них возникло на основе «взрослых» стереотипных представлений о детстве). Обратите внимание на различный характер тех и других. Ассоциативное воспоминание может резко отличаться от псевдовоспоминания стилистически (например, быть мозаичнее, состоять из множества несвязанных между собой ярких деталей) и тематически (касаться совсем других сторон жизни – тех, которые действительно были для вас наиболее важны в детстве).
Упражнение 2. Представления о ситуациях повседневной жизни
Следуя той же методике ассоциаций, сформируйте «псевдопредставление» и представление о какой-то ситуации в своей повседневной жизни: например, о минуте перед тем, как вы «срываетесь» (закуриваете, хотя решили не курить, вступаете в конфликт, хотя решили этого не делать, и т. д.). Трудность данного задания в том, что в самом начале у вас будет ощущение (как вы увидите позднее – неверное), что вы «и так прекрасно знаете, как это бывает». В действительности наблюдение над сформированным в результате ассоциативной активизации представлением нередко показывает, что они резко отличаются друг от друга (например, первое часто не является эмоционально насыщенным – «срыв» оказывается неожиданностью для самого индивида).
Далее можно попробовать «семейные сцены»: «ссора перед уходом на работу», «вступление к сексуальному сближению» и т. п.
Наивные семейные постулаты
Семейными постулатами мы называем суждения членов семьи о своей семье (т. е. о себе и о других членах семьи, об отдельных сценах в жизни семьи и о семье в целом), которые представляются им очевидными и которыми они руководствуются (осознанно или неосознанно) в своем поведении.
Можно выделить несколько видов семейных постулатов.
1. Убеждения («Мать должна любить своих детей»). Чье-либо сомнение в верности суждения такого типа вызывает у члена семьи негативную реакцию (например, раздражение).
2. Самоочевидные суждения. Члену семьи даже не приходит в голову сомневаться в них, и чье-либо сомнение он воспринимает с удивлением.
3. Неосознаваемые суждения: они скрыты от сознания индивида, который сам не знает о том, что считает именно так, – об этом и мы и он узнаем, только выявляя скрытый подтекст его рассказов о семье, о ее проблемах. Например, когда супруг заявляет: «Мужчина не должен помогать жене по хозяйству – он должен быть главой семьи», он высказывает неосознаваемое суждение: «Помогать жене – значит подчиняться ей». Человек может никогда сознательно не формулировать для себя эту мысль. Однако он подразумевает ее каждый раз, когда думает о взаимоотношениях с женой и о своем месте в семье.
По содержанию семейные постулаты могут быть:
• ситуационными: «Через несколько лет дети повзрослеют и станут самостоятельнее»; «Если будет совсем плохо, можно развестись» – это самоочевидное суждение об обстоятельствах жизни семьи;
• психологическими: «Жены всегда стремятся прибрать мужа к рукам» – это очевидная истина о психологических свойствах членов семьи;
• нравственными: «Дети не должны видеть, как мы ругаемся», «Жена должна быть счастлива, что я женился на ней» – это утверждения, касающиеся того, как супруги должны поступать; немалая часть их также неосознаваема.
«Самоочевидные суждения» и их роль в процессе жизнедеятельности семьи оказывались в центре внимания различных исследователей. Под названием «семейные мифы» они изучались Феррейрой (Ferreira, 1966).[3] Он же исследовал их роль в решении семейных проблем и формировании взаимоотношений в семье.
Неоднократно предпринимались попытки составить хотя бы примерные списки самоочевидных суждений. В качестве примера можно привести список, приведенный Гликом и Кесслером (Glick, Kessler, 1980) (см. случай 14).
Можно выделить несколько видов семейных постулатов.
1. Убеждения («Мать должна любить своих детей»). Чье-либо сомнение в верности суждения такого типа вызывает у члена семьи негативную реакцию (например, раздражение).
2. Самоочевидные суждения. Члену семьи даже не приходит в голову сомневаться в них, и чье-либо сомнение он воспринимает с удивлением.
3. Неосознаваемые суждения: они скрыты от сознания индивида, который сам не знает о том, что считает именно так, – об этом и мы и он узнаем, только выявляя скрытый подтекст его рассказов о семье, о ее проблемах. Например, когда супруг заявляет: «Мужчина не должен помогать жене по хозяйству – он должен быть главой семьи», он высказывает неосознаваемое суждение: «Помогать жене – значит подчиняться ей». Человек может никогда сознательно не формулировать для себя эту мысль. Однако он подразумевает ее каждый раз, когда думает о взаимоотношениях с женой и о своем месте в семье.
По содержанию семейные постулаты могут быть:
• ситуационными: «Через несколько лет дети повзрослеют и станут самостоятельнее»; «Если будет совсем плохо, можно развестись» – это самоочевидное суждение об обстоятельствах жизни семьи;
• психологическими: «Жены всегда стремятся прибрать мужа к рукам» – это очевидная истина о психологических свойствах членов семьи;
• нравственными: «Дети не должны видеть, как мы ругаемся», «Жена должна быть счастлива, что я женился на ней» – это утверждения, касающиеся того, как супруги должны поступать; немалая часть их также неосознаваема.
«Самоочевидные суждения» и их роль в процессе жизнедеятельности семьи оказывались в центре внимания различных исследователей. Под названием «семейные мифы» они изучались Феррейрой (Ferreira, 1966).[3] Он же исследовал их роль в решении семейных проблем и формировании взаимоотношений в семье.
Неоднократно предпринимались попытки составить хотя бы примерные списки самоочевидных суждений. В качестве примера можно привести список, приведенный Гликом и Кесслером (Glick, Kessler, 1980) (см. случай 14).
Случай 14
МИФЫ О ПУТЯХ ДОСТИЖЕНИЯ СУПРУЖЕСКОГО СЧАСТЬЯ (ПО GLICK, KESSLER, 1980)
Наивный постулат (миф) – Психологический комментарий
1. От семьи и брака требуется максимум счастья. Семья должна быть для индивида главным источником удовлетворения. – Это романтический миф. Он не учитывает того обстоятельства, что большую часть источников радости и удовлетворения индивид обычно находит вне семьи.
2. В семейной жизни особенно важна близость – как физическая, так и эмоциональная, – через совместное участие в самых различных видах деятельности. Именно она ведет к нормальной семейной жизни и к семейному счастью. – Верность этого убеждения сильно зависит от конкретной семьи и условий, в которых она живет. Не существует единой модели семейных отношений, пригодной для любой семьи в любых условиях.
3. Супруги должны быть совершенно искренни друг с другом. – С одной стороны, действительно – открытость и честность очень желательны, особенно когда помогают открытой постановке и конструктивному решению проблем. Однако они могут быть и разрушительны, когда открытость и честность диктуются враждебными, разрушительными чувствами.
4. В счастливой семье не бывает размолвок. Если же люди ссорятся, то это значит, что они ненавидят друг друга. – Споры в семье неизбежны и нередко ведут к ссорам, однако могут помочь прояснить чувства членов семьи и, если они не ограничиваются исключительно личными нападками, могут быть конструктивны. Такие споры предпочтительнее, чем мнимое согласие.
5. Супруги должны быть едины во всех вопросах и выработать общий взгляд на все жизненные ситуации. – Различия в происхождении, жизненном опыте, личности делаюттакое единство неосуществимым; на самом деле именно различие во взглядах, реализуемое конструктивно, может обеспечить семью более широким выбором возможных решений различных ее проблем.
6. Супруги должны быть бескорыстны и думать о семье, а не о себе. – Полный отказ от своих интересов в семье нежелателен. Необходимо, чтобы индивид существовал и как отдельная личность, а не только как некий довесок к счастью других.
7. Если в семье что-то идет не так – очень важно выяснить, кто в этом виноват. – Необходим не поиск виноватого, а глубокое осмысление семейной проблемы, стем чтобы разделить ответственность за ее решение.
8. «Копаться в прошлом» полезно, если сегодня дела идут не так хорошо, как шли раньше. – Постоянное обращение к прошлому, особенно к прошлым ошибкам, в действительности лишь переносит в прошлое нынешние проблемы – вместо того чтобы помогать решать их в настоящем – здесь и сейчас.
9. В семейных конфликтах один супруг обычно бывает прав, другой – не прав. Правота или неправота каждого определяется количеством набранных очков. – «Борьба за очки» чаще всего неблагоприятна для семьи. Отношения в семье страдают, если конкуренция преобладает над сотрудничеством.
10 Хорошие сексуальные отношения с необходимостью ведут к хорошему браку. – Хорошие сексуальные отношения – важный компонент хорошего брака, однакоони никак не предохраняют семью от других проблем.
Роль семейных постулатов
Семейные постулаты и представления семьи о себе
Представления членов семьи о своей семье буквально насыщены самоочевидными истинами – семейными постулатами.Обратимся к уже рассмотренному случаю с семейной ревностью (Иван и Лолита С). В основе многих претензий и требований Ивана С. к жене лежат постулаты, в истинности которых он не сомневается: «Жена обязана любить мужа» и «Если муж сомневается в верности жены, то она должна предоставить ему доказательства своей верности». Его сомнения в верности жены тесно связаны с его же психологическим постулатом: «Женщины – легкомысленны и легко поддаются соблазнам», который носит у него характер убеждения. В ходе беседы с психотерапевтом Иван С. сформулировал его очень четко: «Женщина по природе своей – кокетка». Не меньшую роль в его сомнениях играют и столь же самоочевидными кажутся ему его психологические постулаты относительно природы женского чувства к мужчине. Как мы помним, он не сомневается, что основную роль в этом чувстве играют «чисто мужские» достоинства мужа. В представлениях Ивана С. немало неосознаваемых постулатов. Так, когда он утверждает, что «жена должна любить мужа», то за этим стоит подразумеваемое положение: «Кого она полюбит, полностью зависит от женщины, она может по своему желанию переключать свою любовь с одного мужчины на другого».
Роль семейных постулатов в формировании и функционировании образа семьи
Постулаты играют немалую роль в формировании и функционировании образа семьи. Они взаимосвязаны. Семейные представления определяют содержание постулата: когда муж говорит, что женщины «вообще» легкомысленны, то перед его мысленным взором – весьма определенный тип женщины, кидающей кокетливые взгляды на встречных мужчин, и для него такая женщина и есть «женщина вообще». Семейные представления определяют содержание постулата, причем не только тогда, когда индивид думает о своих взаимоотношениях с женой, но и когда оценивает ее реальное поведение: даже если реальная женщина (его жена) не ведет себя соответственно его представлениям, он все-таки считает само собой разумеющимся, что она склонна вести себя именно так и что она просто «скрывает свою природу».Мы можем утверждать, что содержание семейного постулата «ситуативно». Это означает, что, беседуя с мужем и слыша высказанное им суждение, мы не поймем его адекватно, пока не «увидим» семейное представление, стоящее за этим суждением. Не соглашаясь с утверждением «муж должен помогать своей семье», Иван С. имеет в виду вполне определенное семейное представление (в данном случае – унизительную картину, где он покорно подчиняется каждому слову своей супруги). Мы можем не понять его возражений, если перед нашим взором будет совершенно иная, идиллическая картина семейной гармонии.
Семейные постулаты играют немалую роль, направляя процесс активизации семейных представлений. Когда индивид узнает о будущем пополнении семейства, то мысль: «Новорожденный всегда приносит много хлопот» (обстоятельственный постулат) может дать толчок его воображению и процессу активизации картин-сценариев этих хлопот.
Семейные постулаты выполняют интегрирующую функцию. Они соединяют общие, внесемейные представления индивида (о жизни, о людях вообще, о других семьях и о семьях вообще) с его представлениями о своей семье. Когда ревнивый муж утверждает как нечто очевидное, что «женщины легкомысленны», то он имеет в виду и женщин вообще, и свою жену; этот постулат характеризует ситуацию и в его семье, и в обществе в целом. То же касается и постулатов «настоящий муж чина не должен помогать жене» и «ребенок доставляет семье немало хлопот» и т. д. Через постулаты индивид привносит в свою семью «внешний мир» – все то, чему он научился вне своей семьи: в детстве, в подростковой среде, в других семьях, через средства массовой информации.
Семейные постулаты и психотерапевтический контакт с семьей
Мы видели, что семейные постулаты пациента нередко имеют самоочевидный характер и поэтому защищены от критики. Мы также видели, что за одним и тем же суждением у пациента и у психотерапевта могут стоять совершенно разные семейные представления. В силу всего этого семейные постулаты пациента могут сильно искажать коммуникацию и служить барьером для взаимопонимания пациента и психотерапевта.Если то, о чем говорит психотерапевт, противоречит хоть одному из многочисленных постулатов пациента, возникает целый ряд «барьеров коммуникации».
1. Пациент не воспринимает то, что говорит психотерапевт, – относится к его словам как к «шуму», т. е. к тому, что не связано с делом и лишь мешает понять, что имеет в виду психотерапевт.
2. Пациент воспринимает слова психотерапевта как «книжную мудрость», не имеющую прямого отношения к его жизни. Директива психолога или психотерапевта: «Было бы хорошо, если бы вы больше помогали вашей жене» – воспринимается пациентом как давно известная «мораль»: нечто, что необходимо признавать, но выполнять не нужно, или же как высказывание, относящееся к социальной роли психотерапевта: «Им полагается так говорить». Обусловленное семейным постулатом сопротивление может быть выражено словами пациента: «Может быть, с точки зрения науки вы и правы, но в реальной жизни все не так».
3. Пациент имитирует понимание. Речь идет о старательном пациенте, который искренне пытается понять, чего от него хотят, и с готовностью кивает головой, как только хоть что-то кажется ему понятным, – например, когда что-то в высказываниях, вопросах или поведении психотерапевта соответствует его семейным представлениям. Иллюзия взаимопонимания с пациентом может в этом случае часто нарушаться, но затем восстанавливаться вновь и вновь – при каждом новом совпадении.
Для изучения семейных представлений нами были разработаны и апробированы в клинической практике специальные процедуры. Основная их идея заключалась в том, чтобы поставить испытуемого перед необходимостью применить имеющиеся у него семейные представления для решения практически важных для него задач.
Диагностическая и психотерапевтическая процедура «Наивная семейная психология» (НСП) была организована следующим образом. В начале исследования у пациента создавалось впечатление, что изучается его социальная компетенция – экспериментатор спрашивал его: хорошо ли он знает людей? умеет ли определить их настроение? может ли, понаблюдав за человеком, в общих чертах определить особенности его характера? Давались и другие задания: например, психолог рисовал всевозможные картинки типа «точка, точка, запятая, минус – рожица кривая» и просил определить выражение лица. Ответ неизменно признавался правильным, и испытуемому говорилось, что он хорошо знает людей. Основные задания также предъявлялись как задачи «на знание людей». Психотерапевт обрисовывал определенную семейную ситуацию, герой которой стоит перед выбором, сообщал, что ситуация эта действительно имела место, и предлагал, используя знание людей и жизни, угадать, каков был выбор. Получив такое задание, испытуемый обычно (примерно в 80 % случаев) замечал, что, для того чтобы угадать поведение героя, надо что-то знать о нем. Психолог соглашался с этим и просил задать любое количество вопросов об особенностях ситуации и личности героя. «Спрашивайте до тех пор, – говорил психолог, – пока не сможете с полной уверенностью угадать, как поступил герой». Можно было задавать лишь те вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет». Испытуемого мы инструктировали следующим образом: «Сосредоточьте внимание на своих ответах, мыслях и чувствах, а не на психотерапевте». Это делалось для профилактики возможной агрессии человека, оказавшегося в трудной ситуации восприятия неопределенных ответов психотерапевта. Когда испытуемый задавал вопросы, они признавались очень интересными, но ответ на них давался уклончивый (экспериментатор сообщал, что, к сожалению, как раз этого момента он не знает) или неопределенный (например, на вопрос, доволен ли герой своей семейной жизнью, следовал ответ: «и да, и нет»). Такая тактика ответов ставила своей целью побудить пациента к дальнейшим вопросам. Психологический расчет, заложенный в основу диагностической процедуры, заключался в том, чтобы максимально заинтересовать пациента в конечном результате – угадывании, как именно поступил герой. Поскольку речь шла об угадывании реального поступка, то индивид был заинтересован в применении реальных, а не провозглашаемых (престижных и т. п.) представлений. Для угадывания предлагались типовые ситуации (см. приложение 4).
Мы исходили из предположения, что вопросы испытуемых покажут, какая именно информация им нужна для конструирования представления о ситуации и об участвующих в ней членах семьи. При этом допускалось, что если пациент, задав некоторое число вопросов, берется в точности предугадать поведение героя, то это значит, что для создания субъективного представления о данной ситуации ему достаточно той информации, которая содержится в рассказе и в ответах экспериментатора.