Эдуард Иноземцев. Слипперы

   – Мне на «Тверскую». И до «Динамо», – объяснил я, надеясь, что она скажет, где живет. Но она промолчала.
   Скоро мы дошли до перехода и нырнули вниз. В оба ряда тянулись магазинчики, и мимо шел народ. Я никогда не видел, чтобы в этих киосках кто-нибудь что-нибудь покупал. Разве что гости столицы. В конце перехода кто-то играл на гитаре и пел надтреснутым голосом. Пахло сыростью. Как всегда, в переходе толкалось много тинейджеров. Девицы были одеты так, что запросто могли застудить себе все, что только можно. У парней были пустые лица. Мы проталкивались вперед, то и дело теряя друг друга. И скоро оказались у входа в метро.
   – Проездной есть? – поинтересовался я, толкая стеклянную дверь.
   – А я не поеду на метро, – спокойно заявила она. – Я просто провожала тебя. Вот и все. Хотелось прогуляться. Теперь пойду к себе.
   – К себе – это куда?
   – К себе – это к себе, – усмехнулась она.
   – Может, проводить тебя? – предложил я.
   – Не стоит. Ты промок и можешь простудиться. Езжай лучше домой.
   Она поцеловала свою ладонь, приложила ее к моему лбу и растворилась в толпе.

6

   На следующее утро я ровно в девять был у дверей квартиры, которая отныне должна была стать нашим офисом. Такая пунктуальность мне не свойственна, но это все же был первый рабочий день. Я вставил в замок ключ, но тут дверь открылась сама. На пороге стояла Маргарита. Ухоженная и симпатичная, как утреннее солнце. Она улыбнулась, увидев меня. Я сообразил, что вчера вечером она просто вернулась сюда и провела ночь в этой квартире. Вместо того, чтобы тащиться куда-то на метро.
   – Привет, – поздоровался я.
   – Привет, – отозвалась она и посторонилась, пропуская меня внутрь.
   Я вошел. Видимо, она ожидала, что я скажу ей о своих подозрениях. Но я ничего не сказал. Снял куртку. Аккуратно повесил ее на вешалку, пригладил волосы.
   – Мы первые? – поинтересовался я.
   – Это я первая. А ты – второй, – поправила она меня.
   Я понял, что у нее сложный характер. Впрочем, это и так было понятно.
   – С начальством не спорят, – философски заметил я и вошел в комнату. Она вошла вслед за мной.
   Я быстро обозрел помещение. Если она и спала, то не в этой комнате. Никаких следов проведенной ночи тут не наблюдалось. Кроме задвинутых штор, но они были сомкнуты и вчера.
   – Может, открыть окна? – Я кивнул на шторы. – Снаружи вполне приличная погода. Первый раз за неделю.
   К моему удивлению, она беспрекословно исполнила мое пожелание. В комнату, в которой горело электричество, потоками хлынул солнечный свет. Я выключил люстру.
   – Хорошее начало хорошего дня, – констатировал я. – Ты не против, если я осмотрю эту квартиру? Все-таки это наш офис.
   – Это не моя квартира, – пожала она плечами.
   Я вышел в холл и сунулся в первую дверь направо. Это, судя по всему, была спальня. Во всяком случае, бывшая. Она была намного меньше, чем знакомая мне комната. Та как будто была гостиной. Но вместо кроватей во второй комнате стояло два дивана, журнальный столик, кресло и довольно большой книжный шкаф. Я как раз рассматривал книги в шкафу, когда услышал, как щелкает замок в двери, потом раздались голоса. Как будто Никанора и Галины. Интересно, они живут вместе или это просто совпадение? И почти сразу же к ним присоединился тонкий голосок Веры, нашей королевы снов. Все поисковики заявились с трехминутным опозданием. Но это вряд ли можно было считать серьезным проступком, ведь и самого главного начальства еще не было. Как всегда и везде, здешнее начальство, видимо, также пренебрегало дисциплиной, навязывая ее другим. Я оставил в покое шкаф, тем более что там были только собрания сочинений Маркса, Энгельса и Ленина. Или арендаторы этой квартиры были завзятыми букинистами, или же квартира стала конспиративной еще в советские времена, и с тех пор тут ничего не изменилось. Я вышел в холл и открыл третью дверь. Тоже комната. Пропахшая пылью. Тут вообще не было никакой мебели. Ничего. Три горшка с давно засохшей зеленью и потрескавшейся землей на подоконнике и пол, застланный старыми, пожелтевшими от времени газетами. Вместо люстры висела стоваттная лампочка, изгаженная мухами. Обои в нескольких местах свисали клочьями. В общем, полное запустение. Я пропутешествовал дальше и обнаружил в конце огромного холла раздельные ванную и туалет, вполне приличные, с новейшим оборудованием, облицованные испанской керамикой, и кухню, очень большую и очень светлую, с двумя современными холодильниками, с несколькими шкафами, разделочным столом, обеденным столом, вытяжкой, французской газовой плитой. Одним словом, мечта хозяйки. Я открыл холодильники один за другим. Они были до отказа набиты всяческой снедью, от свиного окорока и колбас до всяческих баночек с незнакомыми этикетками. Только сыров тут было несколько видов. Замороженное мясо, замороженные куры, аджика, разного рода кетчупы, горчица в баночках, икра, немецкие сосиски. Бог ты мой! Утром я еле успел куснуть маленький бутербродик. У меня потекла слюна, как у собаки Павлова. Тем не менее я храбро продолжил исследование и обнаружил в шкафах несколько разных видов чая и кофе, шоколадные конфеты, изюм, орехи. Мама родная… Судя по тому, чем они собирались нас кормить, задание будет трудным. И даже смертельно опасным. Простых сотрудников так не кормят. Так кормят только камикадзе.
   – Изучаешь обстановку, Макс? – раздалось со стороны двери.
   Я вздрогнул и обернулся. Это был Полковник. А сзади стоял Параманис. Оба улыбались. Довольной улыбкой радушных хозяев. Или удава, собравшегося проглотить кролика.
   – А что, нельзя? – поинтересовался я.
   – Сразу видно, что вы журналист, Максим, – со смешком произнес Параманис. – Видимо, один из вас и подглядывал за змеем, соблазнившим Еву.
   – В любом случае это был не я, – хмыкнул я в ответ, упрекая себя в том, что не засек их прибытие.
   – Догадываюсь, что не вы. Ну что, пойдемте, молодой человек? Все уже собрались, – предложил Параманис.
   Я закрыл дверцы шкафа и покорно последовал за ними. Когда наша троица появилась на пороге большой комнаты, голоса, с жаром обсуждавшие что-то, смолкли. Точнее, это был голос Маргариты. Остальные просто внимали ему.
   – Здравствуйте, народ, – поздоровался я за всех нас.
   Маргарита иронично улыбнулась. Может, мне показалось. Остальные покивали мне. И сопровождающим меня лицам. Я сел на свободный стул рядом с ведьмочкой, Полковник уселся в гордом одиночестве, а Параманис остался стоять.
   – Сегодня мы просто потренируемся в наших способностях, – заявил он. – Сделаем перерыв в час, до двух, а потом снова тренировка. В промежутках будут кофе-брейки. И можно будет курить. И так до семи часов. Есть возражения?
   Возражений не было.
   – Хорошо. А вопросы?
   Маргарита взглянула на меня, но вопрос задала Параманису:
   – А в чем будет суть этих тренировок?
   – Хороший вопрос, – кивнул руководитель нашей группы. Все-таки он положил глаз на нее. Вопрос был самый обычный. – Суть тренировок будет в следующем. Вы, Маргарита, попытаетесь внушить нечто… ну, скажем, Никанору.
   – А что именно? – Теперь она взглянула на божьего одуванчика.
   – Все, что хотите. Но предварительно мы с вами выйдем в холл, и вы шепнете мне на ухо, что именно собираетесь внушить. Ну а перед этим, Максим, предположим, проведет интервью с… с Галиной. И скажет нам, что он увидел в ней. В ее, скажем так, душе…
   – А как вы решите, соответствует или не соответствует то, что я увижу, действительности? – полюбопытствовал я.
   – Это будет не трудно. Мы о ней много знаем. А ты о ней ничего не знаешь. Вот мы и поймем, каковы твои реальные способности, – ответил за Параманиса Полковник.
   Я кивнул. Ответ был исчерпывающий.
   – Затем настанет очередь Галины. Проведем небольшой тест. Попросим Петра Андреевича выйти в ту комнату, в которой уже успел побывать Максим в силу свого природного любопытства, и произвести там кое-какие существенные перестановки. Максим ему поможет. Если Галина даже видела эту комнату, то теперь помещение будет уже другим. Когда все будет готово, попросим даму войти в привычное свое состояние и описать нам ту комнату, не выходя отсюда. Затем Петр Андреевич при помощи Максима подготовит вторую, пустую комнату. То есть перенесет туда какие-то предметы мебели и обихода. И на этот раз свои силы попробует Никанор. Разумеется, все это будет записано на пленку. А потом мы все вместе пойдем в экспериментальные комнаты и сравним рассказы с тем, как там на самом деле.
   – Послушайте, Владислав Павлович… Я что-то не очень соображаю. Если вы сомневаетесь в способностях членов группы и только теперь собираетесь проверять их на деле, то с какой стати вы уже подписали с нами договор?
   Разумеется, этот вопрос задал я. И тут же уловил одобрительный взгляд Маргариты.
   Как это ни удивительно, Параманис тоже одобрительно кивнул:
   – Я ждал этого вопроса. И именно от Максима Духова. Дело в том, коллеги, что это испытание не для нас. Ваши способности мы многократно проверяли, хотя вы, быть может, и не замечали этого. Эти испытания для вас самих. Для того, чтобы каждый из вас воочию убедился в способностях других членов группы. Вам работать вместе, и вы должны знать возможности друг друга и доверять друг другу.
   Я позавидовал его умению говорить так плавно, гладко и убедительно.
   – Что касается Веры, то проверить ее сегодня мы не сможем. Да и не нужно. Просто она расскажет нам один из своих снов. Наиболее интересных. Да, Вера? – улыбнулся наш руководитель.
   – Хорошо. – Она с готовностью кивнула.
   – Значит, начинать Максиму? – впервые подала голос Галина. Голос у нее был хрипловатый. Голос курильщицы.
   – Да, начинать Максиму, – кивнул Параманис.
   Я заметил, как по ее мужеподобному лицу прошла тень. Совсем незаметная, но все же я это уловил.

7

   Я никогда не был уверен в том, что моя способность «проникать» в людей абсолютна. Довольно часто я ошибался. Мой сканер показывал одно, человек же на самом деле был другим. Не абсолютно другим, но все же не совсем таким, как я его себе представлял. Или, скорее, как я его читал. Это приучило меня всегда сомневаться, что я вижу перед собой истинную картину, суть. К тому же я никогда не преследовал практических целей, общаясь с конкретными людьми. То есть не стремился к мани пулированию. И от результата моего сканирования ничего не зависело. Теперь же мне предстояло прочитать мысли женщины, с которой я должен был работать бок о бок определенное время. И я должен был сделать это при зрителях. И она знала, что я буду пытаться понять ее, и, естественно, готова была дать отпор. И у моих кураторов уже было представление о том, с кем они имеют дело. Так что моя репутация диагноста подвергалась серьезному испы танию. Но все дело было в том, что меня это не волновало. Я пришел сюда не по доброй воле, все эти люди были мне абсолютно неинтересны, кроме Маргариты, то, чем мы должны были заняться, меня не привлекало, и терять мне было ничего. Поэтому я и не волновался, приступая к испытанию. Видимо, это мне и помогло.
   Совершенно спокойно я вынул из кармана диктофон.
   – А это еще зачем? – поинтересовался Полковник.
   – Я проинтервьюирую Галину. Мне так привычнее. А по ходу интервью постараюсь выполнить ваше задание, – сдержанно разъяснил я. – Не будем же мы просто пялиться друг на друга?
   Параманис согласно кивнул. Полковник покосился на него и промолчал.
   – Только запись вы потом передадите мне, ладно? – вкрадчиво предложил наш руководитель.
   – Ладно. И у меня еще одно условие. Мне зрители ни к чему, да и Галина будет зажата в вашем присутствии. Можно мы пойдем в соседнюю комнату? Думаю, за полчаса управимся. Потом я передам вам кассету с записью и поделюсь своими мыслями.
   Они переглянулись друг с другом, потом оба кивнули. Остальные выглядели разочарованными. Их лишили законного права на зрелище. Но я не клоун, в конце концов.
   – Значит, мне пойти с Максимом? – нерешительно спросила Галина.
   – Да.
   Она тяжело встала и мимо меня двинулась к выходу. От нее неожиданно хорошо пахло. Я последовал за ней. Мы вошли во вторую комнату с двумя диванами, и я плотно закрыл дверь. Галина стояла посередине комнаты с обреченным видом. Мне стало жаль ее. Да и себя тоже. Зачем я ввязался в это дело, хотел бы я знать?
   – В этом нет ничего особенного, – пробормотал я. – Мы просто будем говорить. Может, сядем?
   Женщина кивнула и устроилась на краешке кресла. Я сел напротив. На диван. И положил диктофон между нами, на журнальный столик. Потом закурил, думая, с чего же начать. Ситуация была довольно искусственной. Я попытался осторожно коснуться ее поля. Прочувствовать ее. Но она была закрыта. Как еж, свернувшийся клубком. Или как улитка, вползшая в свою раковину. Скорее второе. Надо было придумать что-то, чтобы ослабить противодействие. Вытащить ее из этой раковины. Хотя бы на сантиметр. И я вспомнил про запах.
   – Хорошие у вас духи, Галя, – успокаивающе улыбнулся я. – Это что, французские?
   Она удивленно посмотрела на меня. Видимо, ожидала, что я ей скажу: «Ну что, теперь рассказывайте, кто вы такая на самом деле».
   – «Фиджи», – ответила она. – Мои любимые.
   – А… Моя бывшая жена тоже душилась французскими. Но они назывались как-то по-другому. Помню, каждые полгода я отваливал триста баксов на ее духи.
   Она усмехнулась. Не то ее «Фиджи» стоили дешевле, не то дороже. Или, может, она угадала, что я вру про бывшую жену. Никакой бывшей жены у меня не было. Или я ошибся в цене, и духов за триста баксов просто не существовало. В любом случае заход не удался. Я решил предпринять новую попытку:
   – Странная у нас группа, да?
   Она просто посмотрела на меня. И промолчала. Эта женщина не хотела дать мне ни единого шанса оправдать свою репутацию.
   – Чем вы занимаетесь, Галя? – Я решил не отступать.
   – Я? Работаю рекламным агентом.
   – И хорошо зарабатываете?
   В ее ауре появилось еле заметное движение. Какая-то грусть. Или сожаление. Но ответила она так же коротко:
   – Когда как.
   – Я всегда с удовольствием смотрю рекламу всяких туров. В Европу, в экзотические страны… – Я внимательно всмотрелся в нее и тут же отвел взгляд.
   – Правда?
   – Да. Мечтаю путешествовать. Хотя ни разу нигде не был.
   Есть. Это был хороший ход. Она на секунду раскрылась. Видимо, путешествия сильно занимали ее. Может быть, оттого она и научилась путешествовать душой. Судя по одежде, она зарабатывала не очень много для телесных путешествий.
   – И я нигде не была, – призналась она.
   Опять еле уловимая грусть. Но и торжество тоже. Я понял причину этого торжества. Она нигде не была, но у нее была возможность побывать везде. Если ее дар действительно имел место. Но все-таки это было не то. В ней ощущалось что-то другое. Глубоко спрятанное.
   Я решил пролезть в ту небольшую брешь, что открыл в ее обороне. Для этого необходимо было сменить тему. В путешествиях она чувствовала бы себя уверенно.
   – Скажите, Галя, вам нравится все то, что тут происходит?
   – В каком смысле? – удивилась она.
   – Ну… Эта группа, Параманис, эта квартира…
   – Я хочу быть полезной. – Она сжала губы. – И буду рада, если смогу быть полезной.
   Она была искренна.
   – А я лично чувствую дискомфорт, – доверительно сказал я. – И, честно говоря, сбежал бы еще вчера, если бы мне не понравилась одна девушка. – Вот оно… Я попал в цель. Стена между нами разом упала. Она заинтересованно потянулась вперед. Вот что ее интересует больше всего. Любовь. Чувства. Я должен был догадаться сразу по ее внешности. Женщина с такой внешностью явно должна быть обделена в любви. У нее должны быть серьезные проблемы.
   – Маргарита, да? – Голос ее дрогнул.
   – Да, – честно ответил я. Если бы я соврал, что мне нравится она сама, она тут же закрылась бы, уловив неискренность. Или, хуже того, насмешку.
   – Она красивая девушка. – В голосе Гали прозвучала зависть.
   – Красивая. И в моем вкусе. Я сразу втюрился, – признался я.
   – Правда?
   – Правда. – Я сокрушенно кивнул и улыбнулся.
   Теперь она раскрылась полностью, забыв, для чего мы тут уединились. И я мог исследовать ее поле без помех. Я начал делать это очень осторожно, боясь травмировать ее. Чем больше я с ней говорил, тем больше она мне нравилась. По-человечески.
   – Хотя мне не очень везет, если честно, – добавил я. – Почти всегда встречаю не тех.
   Ее глаза расширились. Она кивнула с таким видом, точно сразу поняла, о чем я. И я нащупал. Или мне показалось, что я нащупал. Одним словом, передо мной сидела девственница. Клянусь. Сорокалетняя или около того девственница. Которой никогда не везло с мужиками и у которой именно на этой почве раскрылся дар внетелесных путешествий. Видимо, как компенсация ее скучному и грустному телесному существованию. С такой внешностью было немудрено. Наверное, она никогда не интересовала ни одного мужчину по-настоящему. Мне стало жаль ее. По-настоящему жаль.
   – Вообще, на самом деле мало кому везет в любви, – добавил я. – Я, по крайней мере, еще не встречал человека, который был бы по-настоящему счастлив.
   – Да? – Ее голос был радостный. Как будто я пролил бальзам на ее душевные раны. Но я простил ее. Не хотел бы оказаться на ее месте.
   – Точно. Ни разу не встречал, – грустно подтвердил я.
   Она дотронулась до моей руки. И улыбнулась. В ее лице я приобрел друга. По крайней мере, мне так показалось. Она увидела во мне товарища по несчастью.
   – У меня есть хорошие диски про любовь, – проговорила она. – Знаете, Максим, из этой серии – «Романтические мелодрамы».
   Господи ты боже мой! В сорок лет быть девственницей и верить в романтические мелодрамы! Я пожалел, что у меня получилось отсканировать ее. Чувствовал я себя последним дерьмом, ведь мне надо было все это сообщить двум козлам из непонятно какой конторы.
   – У мня тоже есть один диск. «Голова в облаках». С Шарлиз Террон, – сказал я, чтобы что-то сказать.
   – Я смотрела. Мне нравится, – тут же откликнулась она. – Но я потеряла диск.
   – Я подарю вам его, Галя, – заверил я.
   – Ой… Спасибо… – Она даже покраснела.
   Я потянулся и выключил диктофон. Она удивленно посмотрела на меня.
   – А мы разве не будем делать интервью? – поинтересовалась она с видимым облегчением.
   – Нет. Сегодня у меня не выходит, – сказал я.
   – Жалко. Давайте тогда я вам кое-что расскажу о себе, Максим, – предложила она сразу, не задумываясь. – А вы им скажете, что это вы просканировали меня.
   Она была добрым человеком. Мы с ней вполне могли сработаться, и не обязательно было ей говорить, что я знаю о ней почти столько же, сколько она сама знает о себе.
   – Не надо. Я думаю, что они и так понимают, на что я способен, и не станут дисквалифицировать меня, – успокоил я ее. И встал.

8

   – Думаю, факты ее биографии вы знаете, – сказал я Полковнику и Параманису. – Я могу сказать только одно. Она романтичная девственница и хороший человек. И ее тяга к путешествиям души объясняется неудовлетворенностью реальной, материальной жизнью. Вот и все.
   Мы втроем сидели на кухне. Я категорически отказался говорить о своих выводах в присутствии всех, и обоим нашим кураторам пришлось последовать за мной на кухню.
   Правда, таким образом я разрушил тезис Параманиса об эксперименте, призванном укрепить доверие коллектива к моим скромным способностям. Но мне было на это плевать. Нельзя выкладывать душу человека на всеобщее обозрение, особенно если этот человек тебе доверился. Вольно или невольно.
   – Отлично. – Параманис потер руки.
   – Вы были в курсе? – поинтересовался я.
   – Конечно, Макс, – вместо него ответил Полковник.
   Но что-то в его тоне показалось мне неубедительным. И Параманис понял это.
   – Скажем так… Мы знали, что у нее долгое время не было мужчины. Это нетрудно было узнать. И насчет романтичности мы тоже знали. У нее дома полно стихов. Ахматова, Цветаева… Но насчет остального – это новость, – улыбнулся он. – Хотя от этого ничего не меняется.
   – Значит, вы рылись у нее дома?
   – А ты как думал? – усмехнулся Полковник.
   Я вспомнил его появление у меня в квартире и смолчал. Вместо этого я вытащил из кармана сигарету.
   – Время перекура еще не подошло, – строго заметил Полковник.
   Я сунул сигарету обратно. Дзержинский определенно действовал мне на нервы. К тому же мне захотелось есть. Воспоминания об увиденной в холодильниках еде снова непроизвольно вызвали слюну. И от крепкого чая я бы не отказался. Но правила для того и существуют, чтобы портить нам жизнь.
   К тому же я вспомнил, что наступил черед Маргариты пройти испытание, и от нетерпения увидеть это у меня зачесался кончик носа.
   – Ладно. Вернемся к остальным. С Максимом все ясно, – подытожил Параманис. Как будто прочитал мои мысли. Что именно ему было ясно со мной, я не стал уточнять. Вот с ним и с Полковником мне ничего не было ясно. Никак не удавалось пробить их защиту. Все же профессионалы. Но я дал себе клятву обязательно придумать какой-нибудь трюк. Напоить их, что ли? Хотя на этой конспиративной квартире не было ни грамма спиртного. Оставалось следить за Параманисом, когда он смотрит на Маргариту. Он определенно расслаблялся, и его защита слабела. Что касается Полковника, то следовало найти его слабое место. Ахиллесову пяту. Может, он любит поесть? Впрочем, его сухопарая фигура опровергала это предположение.
   – Вернемся, – согласился Полковник.
   Мы вышли из кухни в холл в иерархической последовательности. Сначала Полковник, потом Параманис, затем я. И появились в гостиной в такой же последовательности. Всю жизнь я замыкал шествие. Шел в арьергарде, так сказать. Но это меня устраивало. По крайней мере, точно знаешь, что никто не нанесет удара в спину.
   В комнате все были готовы ко второму акту представления. Глаза Маргариты возбужденно блестели, Галина теребила занавеску, и даже обычно отстраненная Вера выглядела заинтересованной. Только сам объект эксперимента, бухгалтер Никанор, сидел с непроницаемым видом. Глаза за толстыми стеклами очков ничего не выражали. Впрочем, может, они что-то и выражали, но этого не было видно. Но лоб все же немного вспотел. У этого человека самой выразительной частью тела был лоб. Выпуклый, широкий, с двумя шишечками, он начинался далеко внизу, выгибался дугой и продолжался до середины черепа. Такое впечатление создавалось из-за залысин и редких волосиков на макушке.
   – Вы готовы, Маргарита? – по-отечески поинтересовался Параманис.
   Она энергично кивнула. В ней ощущался боевой задор поколений ведьм. Во всяком случае, мне так показалось.
   – А вы, Никанор?
   Он слабо кивнул.
   – Тогда подойдите сюда, Маргарита, и шепните мне на ухо, что именно вы собираетесь внушить Никанору, – предложил Параманис моей скороспелой любви.
   Она грациозно поднялась с места и крадущейся походкой кошки приблизилась к нашему шефу. Он нарушил свое же правило и остался стоять там, где стоял, у входа в комнату. Это было достаточно далеко от остальных, и, видимо, он решил, что шепот Маргариты не донесется до остальных. Все это напоминало игру, в которую я часто играл, будучи школьником, и в которой одна команда загадывала предмет или человека представителю другой команды, и тот должен был объяснить своей команде все на жестах. То есть при помощи пантомимы. А противники должны были угадать с трех раз, что означает данная пантомима.
   Параманису пришлось наклониться, чтобы трепетные губы Маргариты коснулись его уха. Она довольно долго что-то ему шептала, и его обычно холодное лицо постепенно таяло от сдержанной улыбки.
   Вместо того чтобы воспользоваться благоприятным моментом и протаранить его защиту, я вскипел от злости. Что можно шептать так долго? И какого черта она касается грудью его плеча? Вот стерва. Я поерзал на месте, потом уловил насмешливый взгляд Полковника на себе и отвернулся от парочки. Как раз для того, чтобы встретиться взглядом с Галиной. Она соболезнующе и грустно мне улыбнулась. Это была расплата. Если уж выпытываешь у человека его тайну, невольно делишься своей. Такова суть информационного обмена во Вселенной. Я посмотрел на Никанора. Он разглядывал свои ногти. А Вера вообще прикрыла глаза. Может, она заснула? Чтобы увидеть во сне, что именно шептала Маргарита Параманису? Интересно, такое возможно?
   Я вздохнул и посмотрел в сторону экспериментаторов. Маргарита как раз оторвалась от доктора наук. На его лице явственно проступало сожаление. А на ее лице – ожидание победы.
   – Ну что ж. Это интересно. Никанор, пройдите с Маргаритой в соседнюю комнату, – предложил Параманис бухгалтеру.
   Тот беспрекословно повиновался. Они с ведьмочкой вышли. Мы остались в комнате одни.
   – Теперь можно перекурить? – поинтересовался я.
   – После эксперимента, – витая где-то в облаках, ответил Параманис.
   Старый хрыч. Неужели в российских спецслужбах не могли найти менее франтоватого руководителя группы?
   – А как вы познакомились с вашей женой, Владислав Павлович? – невинным тоном поинтересовался я.
   Он пробуравил меня взглядом, но ничего не ответил. Зато оттуда, где стоял Полковник, послышался явственный смешок.
   – Долго она будет ему внушать? – со своего места спросила Галина.
   – Думаю, недолго, Галина, – вежливо ответил Параманис.
   Наступило молчание. Тикали огромные напольные часы с ангелом вверху. Тик-так, тик-так… Они бесстрастно отстукивали ход эксперимента, ход истории, ход времен…