Страница:
– У меня… – беспомощно начал Мэй и вспомнил, что в кармане его брюк лежат четыре сотенные банкноты, один полтинник, десятка и девять монет по одной марке.
– Семнадцать девяносто, сударь! – Бармен было нахмурился, но, видя, что клиент достает деньги, опять пришел в хорошее расположение духа. – Выбирайте столик, – сказал он, указывая в зал, – через пару минут я пришлю вам заказ.
– А можно сначала позвонить? – Бен робко указал на телефон.
– Конечно. – Арчи пододвинул к Бенджамилю футляр, но, едва тот протянул руку, снова накрыл коробочку ладонью. – Звонок будет стоить вам пять марок. – Бармен принялся загибать пальцы. – Еще двести возьмет с вас транспортная компания за вызов и аренду машины. В куче будет двести пять. Есть предложение: сегодня я закрываюсь в три. У меня есть мобиль. Если подождете до закрытия, я могу подбросить вас до станции. И это обойдется вам всего в пятьдесят. Идет?
– Идет! – обрадованно сказал Бен.
«Этот Арчи ничего себе тип», – думал Бен, усаживаясь за маленький круглый столик.
Кроме Бенджамиля в зале сидело еще человек семь-восемь, со стороны одного из столов доносились невнятные обрывки разговора, остальные посетители не обращали друг на друга ровным счетом никакого внимания. Не успел слегка успокоившийся Бен хоть немного оглядеться, как из-за барной стойки выкатил шустрый коротышка-робот с вытянутой каплеобразной головой и поставил перед Мэем тарелку с дымящимся рагу, блюдце с чипсами и широкий толстостенный стакан с коричневатой, терпко пахнущей жидкостью. Видимо, в черном буфере плевали на пятнадцатую поправку к закону Киттеля. Бенджамиль понюхал рагу и осторожно пригубил бренди. Бен еще никогда не пробовал такого крепкого напитка. Светло-коричневая жидкость словно огнем обожгла горло и язык, но через мгновение горечь ожога рассыпалась приятным теплом и потекла по гортани вкусом жженого сахара. Бенджамилю всегда нравилось пиво, а еще больше синтетические вина, он иногда покупал их в торговом центре бело-оранжевого сектора аутсайда, но бренди… это было что-то. Мэй отхлебнул смелее и принялся за рагу. Только сейчас он понял, насколько проголодался. Рагу оказалось вполне съедобным, а главное, горячим, алкоголь легчайшей волной ударил в голову, и вечернее приключение уже начало казаться Бену не таким страшным, как вначале.
Внезапно струившаяся над полом мелодия умолкла, свет погас совсем, но через секунду вспыхнули три красных прожектора под потолком, а на маленькой круглой сцене посреди зала невесть откуда появились двое подростков, ампутогенов лет четырнадцати. Они были похожи на ядрышки орехов в скорлупе своих механических коконов. Вязкую вату тишины взорвал удар ритмической музыки в стиле рифф-рафф, и ампутогены начали танцевать. Их механические руки и ноги разом пришли в движение, они изгибались, выворачивались, вращались с характерным жужжанием сервоприводов, в несколько раз усиленным динамиками. Головы и тела ампутогенов оставались почти неподвижными, но что при этом выделывали их конечности!
Бенджамиль глядел как зачарованный, изо всех сил пытаясь уследить за перемещением блестящих стержней, гофрированных трубок и никелированных шарниров. Он так увлекся танцем, что не заметил, когда успела появиться она, высокая черноволосая девушка. Или женщина? Нет, все-таки девушка. Она остановилась рядом со сценой и обвела зал внимательным, неторопливо-высокомерным взглядом. Ее гладкие волосы, подстриженные каре, блестели в свете прожекторов, будто полированная эмаль. Она была невероятно красива. На девушке был надет плотно облегавший все тело бархатно-красный костюм с глубоким узким декольте. Если прищурить глаза, можно было вообразить, что на ней и вовсе нет костюма, что все ее тело просто выкрашено еще не просохшей, влажноватой краской цвета темной розы. Черноволосая красавица, не обращая внимания на танцующих ампутогенов, успешно завершила процесс прицеливания, наметила нужный объект и умопомрачительной походкой двинулась к свободному столику, соседствующему со столиком Бенджамиля. Под мышкой она несла яркий мохнатый сверток.
Обогнув столик по изящной дуге, девушка уселась на мягкое сиденье спиной к Мэю, и разочарованные взгляды посетителей вернулись к стаканам и тарелкам.
Рифф-рафф сменился чем-то тягучим, ампутогены замедлили свою бешеную пляску и плавно закружились по сцене. Мэй вздрогнул, почувствовав слабый толчок в ногу, и поглядел вниз. Возле его ботинка, высунув розовый язык, сидел мохнатый сверток. Выпуклые внимательные глаза изучали Бенджамиля с бесцеремонным любопытством. Бен осторожно отодвинул ногу, сверток зарычал и оскалил мелкие белые зубки.
– Фу! – неожиданно сказала красивая соседка, нагибаясь к свертку, и добавила строго: – Нельзя!
Сверток убрал зубки и замотал пушистым султаном хвоста.
– Не бойтесь, – сказала девушка, оборачиваясь к Бенджамилю. – Он послушный, его зовут Чу-Чу. Почему вы смеетесь? Вам не нравиться мой робопес? – Девушка нахмурилась.
– Нет, нет, нравится, – поспешил заверить соседку Бен. – Просто моего начальника зовут почти так же.
Девушка просияла ослепительной, многозубой улыбкой. Она была не просто красива, она была чертовски красива.
– Не люблю увечных, – сказала соседка, показывая на сцену. – Вы здесь один?
Бен ошалело кивнул.
– Сдвоим?
Бен кивнул вторично, и девушка перешла за его столик. Прежде чем сесть напротив Бена, она подхватила своего робопса с пола и усадила на свободный стул.
– Тихо! Сидеть! – приказала она грозно, и маленькое пучеглазое создание со злобно торчащей вперед челюстью послушно замерло, слегка подрагивая висячими ушами.
– Какой он породы? – спросил Мэй, разглядывая очаровательную собеседницу.
– Чу-Чу пекинес, – сообщила девушка, поправляя на собаке цветную попонку. – Это китайская порода. Раньше императоры клали их себе под голову вместо подушки. – Девушка засмеялась. – Они вообще-то не должны быть злобными, но Чу-Чу откусил бы императору ухо. Как вас зовут?
– Бен… Бенджамиль Мэй.
– А меня зовут Кристмас, можно Кристи.
– Кристмас. Редкое имя. – Бен так разволновался, что залпом допил бренди и закашлялся.
– И редкое, и неудобное, – подтвердила девушка. – Предпочитаю Кристи. Послушайте, Бен, я бы тоже с удовольствием чего-нибудь выпила…
Вспыхивали и гасли потолочные фонари, цветные огни, бегущие по краю сцены, подсвечивали бренди в бокалах то желтым, то зеленым. Ампутогены вертелись в своих протезных корпусах, словно пропеллеры.
Кристмас, смеясь, сделала изрядный глоток бэксберга:
– А можешь сказать по-китайски: «Как поживает ваша драгоценная супруга»?!
– Легко! – Бен взмахнул рукой, едва не опрокинув стакан. – Нидэ айжинь кодэ цзынмаян? Супруга поживает недурно!
– Дзыньмянь! – хохотала Кристи. – А как сказать: «Дайте, пожалуйста, кружку пива»?
– Чин кыйво ичжа пхитю! Только они здесь пиво не держат, говорят: моча.
– Ну и не надо! – сказала Кристи, нагибаясь к Бенджамилю через стол. – Бренди мне нравится больше.
Губы у нее были сочные и влажные, совершенно того же тона, что и платье. Бен с трудом подавил опасный соблазн.
– Гарсон! – крикнул он, пьяно щелкая пальцами. – Еще два бренди!
– А как будет: «Проводите меня, пожалуйста, до дома»? – спросила Кристи.
– Чин сунво ися… – автоматически перевел Бен. – Что?
Подъехавший робот поставил на столик заказанный напиток.
– Мне и в самом деле пора. – Кристмас вдруг погрустнела, взяла свой стакан и залпом выпила его содержимое.
– Я действительно могу тебя проводить, – предложил Бен.
Ему так не хотелось отпускать от себя эту волшебную девушку, порочную и невинную, источающую сладкий аромат желания, что его уже не пугали мрачные улицы черного буфера.
– Хорошо. – Кристи, прищурившись, коснулась кончиками пальцев его щеки. – Если хочешь, можешь остаться со мной, а утром я подброшу тебя до трубы, у меня есть инерпед.
Бенджамиль едва не задохнулся, когда легкие пальцы скользнули по его губам. Девушка поманила Чу-Чу и направилась к выходу. Бенджамиль оставил на столике недопитый стакан и, размашисто ступая, подошел к барной стойке.
– Сколько я должен, сударь? – спросил Мэй, нетерпеливо оглядываясь через плечо.
– Девяносто шесть марок, сударь. – Лысый здоровяк фамильярно подмигнул Бену и прибавил, ухмыльнувшись: – А ты везунчик.
Бенджамиль выложил на стойку сотенную купюру, отказался от сдачи и почти побежал к выходу.
Кристмас ждала на крыльце. Она взяла Бена под руку, и они пошли посередине проезжей части. Робопес деловито трусил впереди, бдительно зыркая по сторонам выпуклыми глазищами. Прохладный воздух быстро освежил Бена, хотя лихорадочное напряжение от этого только усилилось. Личность Бена словно бы разделилась на три части. Один Бен готов был лопнуть от наполнявших его флюидов возбуждения, он не думал ни о чем, кроме идущей рядом девушки, другой Бен думал об Ирэн и загодя мучился угрызениями совести, третий пытался уверить двух первых, что ничего предосудительного он делать не станет.
– У тебя здесь квартира? – спросил Бенджамиль, чтобы отогнать от себя безумные мысли.
Кристи молча кивнула.
– А ты говорила, что тоже живешь в аутсайде?
– Живу там, работаю здесь, – пожала плечами девушка. – Снимать квартиру удобней, чем ездить по трубе.
– А кем ты работаешь? – Бен чувствовал локтем горячий бок девушки.
– Это неинтересно, – уклончиво ответила Кристи. – Я тоже тебя хочу кое о чем спросить. После рабочей недели в буфер приезжает куча народа из «воротничка». Здесь можно повеселиться, и никто не проверит, что ты пил, с кем был, что нюхал, что курил. Чертова уйма народу катит сюда тратить свои денежки. Признайся, Бен, вся история с твоим боссом и его прыгуном – туфта? Ты приехал сюда выпустить пар, а мне просто оттянул уши?
Еще в середине вечера Бен рассказал Кристи про свои злоключения, опустив только историю с оракулом, а она, получается, не поверила ни единому слову, хотя кивала вполне убедительно. Бен даже немного обиделся, но спорить не стал.
– Все верно, – сказал он покорно. – Я просто придумал забавную историю. Кому от этого плохо?
– Никому, – сказала Кристи и улыбнулась своим потаенным мыслям.
Так, время от времени перебрасываясь короткими фразами, они прошли пару кварталов, и Кристи свернула с дороги в глубь дворов.
– Нам туда? – обеспокоенно спросил Бен.
– Так ближе, – нетерпеливо бросила Кристи.
– Может, лучше по дороге?
– Здесь не опаснее, чем на дороге, – ответила девушка. – Кроме того, мой Чу-Чу эффективнее мелкокалиберного пистолета. Волноваться не о чем.
Но чем дальше они углублялись в путаницу переулков, тем беспокойнее становилась Кристи. Она все ускоряла шаг, то и дело тревожно озиралась по сторонам, будто что-то высматривая. Наконец Кристмас резко остановилась и сказала, указывая на ближайший подъезд:
– Ну все! Мне надо туда зайти.
– Это твой дом? – удивился Мэй.
Здание выглядело запущенным и совсем не жилым.
– О господи! Конечно, нет! Просто я уже давно хочу пи-пи, – заявила девушка и с вызовом уставилась на Бена.
Бен оглянулся на подъезд. Тускло освещенный проем с приоткрытой дверью разом разбудил все дремавшие в нем страхи.
– Там никто не живет, – сказала Кристи, делая шаг к дому. – Чу-Чу покараулит снизу, а ты, если не хочешь оставаться на улице, тоже зайди в подъезд.
Они поднялись на третий этаж по пыльной лестнице, тускло освещенной люминофорными пластинами. Кристи остановилась возле обшарпанной углепластиковой двери, словно чего-то ожидая. Бен хотел пройти дальше, но, сам не зная почему, тоже остановился на последней ступеньке и привалился спиной к стене.
– Как будет по-китайски: «Я хочу тебя»? – голос девушки прозвучал хрипло и негромко.
Ноги Бенджамили сделались ватными, а Кристмас ловко скинула с ног бордовые туфли и шагнула на середину площадки. Она стояла босиком на грязном бетоне, неизъяснимо прекрасная и развратная.
Девушка взялась двумя руками за тонкое ожерелье на шее, и с ее блестящим, как полированный металл, костюмом начали происходить невероятные вещи. В одно мгновение он потерял блеск, распался на тысячу лоскутков, которые осыпались на бетонный пол, подобно лепесткам увядшей розы. Кристи скользнула к Бенджамилю, обхватила его голову руками и нежно поцеловала в губы. Сначала Бен отшатнулся от этого влажного, умелого прикосновения, затем сжал голую девушку в объятьях, исступленно и страстно целуя ее лицо, чувствуя, как ловкие нетерпеливые пальцы расстегивают его рубашку и брюки. Они стояли покачиваясь, точно пьяные, пока Бен осторожно не опустил девушку прямо в рассыпанные по полу темно-красные лепестки. А когда Кристмас тихо застонала, он явственно почувствовал запах розы.
Девушка осторожно перешагнула через лежащего на боку мужчину, подобрала бордовые туфли на высоком перфорированном каблуке и прижала пальцем клипсу наушного телефона. Еще раз переступив через лежащего мужчину, она негромко проговорила, обращаясь к невидимому собеседнику:
– Азиз… Да… Все в лучшем виде… Да… Дом пять, дробь тринадцать. Даю сигнал.
Девушка еще постояла, разглядывая человека на бетонном полу, потом потянула за ожерелье, и новый, темно-желтый блестящий костюм разлился по груди, по животу и ногам, послушно повторяя все изгибы соблазнительного упругого тела.
Глава 4
– Семнадцать девяносто, сударь! – Бармен было нахмурился, но, видя, что клиент достает деньги, опять пришел в хорошее расположение духа. – Выбирайте столик, – сказал он, указывая в зал, – через пару минут я пришлю вам заказ.
– А можно сначала позвонить? – Бен робко указал на телефон.
– Конечно. – Арчи пододвинул к Бенджамилю футляр, но, едва тот протянул руку, снова накрыл коробочку ладонью. – Звонок будет стоить вам пять марок. – Бармен принялся загибать пальцы. – Еще двести возьмет с вас транспортная компания за вызов и аренду машины. В куче будет двести пять. Есть предложение: сегодня я закрываюсь в три. У меня есть мобиль. Если подождете до закрытия, я могу подбросить вас до станции. И это обойдется вам всего в пятьдесят. Идет?
– Идет! – обрадованно сказал Бен.
«Этот Арчи ничего себе тип», – думал Бен, усаживаясь за маленький круглый столик.
Кроме Бенджамиля в зале сидело еще человек семь-восемь, со стороны одного из столов доносились невнятные обрывки разговора, остальные посетители не обращали друг на друга ровным счетом никакого внимания. Не успел слегка успокоившийся Бен хоть немного оглядеться, как из-за барной стойки выкатил шустрый коротышка-робот с вытянутой каплеобразной головой и поставил перед Мэем тарелку с дымящимся рагу, блюдце с чипсами и широкий толстостенный стакан с коричневатой, терпко пахнущей жидкостью. Видимо, в черном буфере плевали на пятнадцатую поправку к закону Киттеля. Бенджамиль понюхал рагу и осторожно пригубил бренди. Бен еще никогда не пробовал такого крепкого напитка. Светло-коричневая жидкость словно огнем обожгла горло и язык, но через мгновение горечь ожога рассыпалась приятным теплом и потекла по гортани вкусом жженого сахара. Бенджамилю всегда нравилось пиво, а еще больше синтетические вина, он иногда покупал их в торговом центре бело-оранжевого сектора аутсайда, но бренди… это было что-то. Мэй отхлебнул смелее и принялся за рагу. Только сейчас он понял, насколько проголодался. Рагу оказалось вполне съедобным, а главное, горячим, алкоголь легчайшей волной ударил в голову, и вечернее приключение уже начало казаться Бену не таким страшным, как вначале.
Внезапно струившаяся над полом мелодия умолкла, свет погас совсем, но через секунду вспыхнули три красных прожектора под потолком, а на маленькой круглой сцене посреди зала невесть откуда появились двое подростков, ампутогенов лет четырнадцати. Они были похожи на ядрышки орехов в скорлупе своих механических коконов. Вязкую вату тишины взорвал удар ритмической музыки в стиле рифф-рафф, и ампутогены начали танцевать. Их механические руки и ноги разом пришли в движение, они изгибались, выворачивались, вращались с характерным жужжанием сервоприводов, в несколько раз усиленным динамиками. Головы и тела ампутогенов оставались почти неподвижными, но что при этом выделывали их конечности!
Бенджамиль глядел как зачарованный, изо всех сил пытаясь уследить за перемещением блестящих стержней, гофрированных трубок и никелированных шарниров. Он так увлекся танцем, что не заметил, когда успела появиться она, высокая черноволосая девушка. Или женщина? Нет, все-таки девушка. Она остановилась рядом со сценой и обвела зал внимательным, неторопливо-высокомерным взглядом. Ее гладкие волосы, подстриженные каре, блестели в свете прожекторов, будто полированная эмаль. Она была невероятно красива. На девушке был надет плотно облегавший все тело бархатно-красный костюм с глубоким узким декольте. Если прищурить глаза, можно было вообразить, что на ней и вовсе нет костюма, что все ее тело просто выкрашено еще не просохшей, влажноватой краской цвета темной розы. Черноволосая красавица, не обращая внимания на танцующих ампутогенов, успешно завершила процесс прицеливания, наметила нужный объект и умопомрачительной походкой двинулась к свободному столику, соседствующему со столиком Бенджамиля. Под мышкой она несла яркий мохнатый сверток.
Обогнув столик по изящной дуге, девушка уселась на мягкое сиденье спиной к Мэю, и разочарованные взгляды посетителей вернулись к стаканам и тарелкам.
Рифф-рафф сменился чем-то тягучим, ампутогены замедлили свою бешеную пляску и плавно закружились по сцене. Мэй вздрогнул, почувствовав слабый толчок в ногу, и поглядел вниз. Возле его ботинка, высунув розовый язык, сидел мохнатый сверток. Выпуклые внимательные глаза изучали Бенджамиля с бесцеремонным любопытством. Бен осторожно отодвинул ногу, сверток зарычал и оскалил мелкие белые зубки.
– Фу! – неожиданно сказала красивая соседка, нагибаясь к свертку, и добавила строго: – Нельзя!
Сверток убрал зубки и замотал пушистым султаном хвоста.
– Не бойтесь, – сказала девушка, оборачиваясь к Бенджамилю. – Он послушный, его зовут Чу-Чу. Почему вы смеетесь? Вам не нравиться мой робопес? – Девушка нахмурилась.
– Нет, нет, нравится, – поспешил заверить соседку Бен. – Просто моего начальника зовут почти так же.
Девушка просияла ослепительной, многозубой улыбкой. Она была не просто красива, она была чертовски красива.
– Не люблю увечных, – сказала соседка, показывая на сцену. – Вы здесь один?
Бен ошалело кивнул.
– Сдвоим?
Бен кивнул вторично, и девушка перешла за его столик. Прежде чем сесть напротив Бена, она подхватила своего робопса с пола и усадила на свободный стул.
– Тихо! Сидеть! – приказала она грозно, и маленькое пучеглазое создание со злобно торчащей вперед челюстью послушно замерло, слегка подрагивая висячими ушами.
– Какой он породы? – спросил Мэй, разглядывая очаровательную собеседницу.
– Чу-Чу пекинес, – сообщила девушка, поправляя на собаке цветную попонку. – Это китайская порода. Раньше императоры клали их себе под голову вместо подушки. – Девушка засмеялась. – Они вообще-то не должны быть злобными, но Чу-Чу откусил бы императору ухо. Как вас зовут?
– Бен… Бенджамиль Мэй.
– А меня зовут Кристмас, можно Кристи.
– Кристмас. Редкое имя. – Бен так разволновался, что залпом допил бренди и закашлялся.
– И редкое, и неудобное, – подтвердила девушка. – Предпочитаю Кристи. Послушайте, Бен, я бы тоже с удовольствием чего-нибудь выпила…
Вспыхивали и гасли потолочные фонари, цветные огни, бегущие по краю сцены, подсвечивали бренди в бокалах то желтым, то зеленым. Ампутогены вертелись в своих протезных корпусах, словно пропеллеры.
Кристмас, смеясь, сделала изрядный глоток бэксберга:
– А можешь сказать по-китайски: «Как поживает ваша драгоценная супруга»?!
– Легко! – Бен взмахнул рукой, едва не опрокинув стакан. – Нидэ айжинь кодэ цзынмаян? Супруга поживает недурно!
– Дзыньмянь! – хохотала Кристи. – А как сказать: «Дайте, пожалуйста, кружку пива»?
– Чин кыйво ичжа пхитю! Только они здесь пиво не держат, говорят: моча.
– Ну и не надо! – сказала Кристи, нагибаясь к Бенджамилю через стол. – Бренди мне нравится больше.
Губы у нее были сочные и влажные, совершенно того же тона, что и платье. Бен с трудом подавил опасный соблазн.
– Гарсон! – крикнул он, пьяно щелкая пальцами. – Еще два бренди!
– А как будет: «Проводите меня, пожалуйста, до дома»? – спросила Кристи.
– Чин сунво ися… – автоматически перевел Бен. – Что?
Подъехавший робот поставил на столик заказанный напиток.
– Мне и в самом деле пора. – Кристмас вдруг погрустнела, взяла свой стакан и залпом выпила его содержимое.
– Я действительно могу тебя проводить, – предложил Бен.
Ему так не хотелось отпускать от себя эту волшебную девушку, порочную и невинную, источающую сладкий аромат желания, что его уже не пугали мрачные улицы черного буфера.
– Хорошо. – Кристи, прищурившись, коснулась кончиками пальцев его щеки. – Если хочешь, можешь остаться со мной, а утром я подброшу тебя до трубы, у меня есть инерпед.
Бенджамиль едва не задохнулся, когда легкие пальцы скользнули по его губам. Девушка поманила Чу-Чу и направилась к выходу. Бенджамиль оставил на столике недопитый стакан и, размашисто ступая, подошел к барной стойке.
– Сколько я должен, сударь? – спросил Мэй, нетерпеливо оглядываясь через плечо.
– Девяносто шесть марок, сударь. – Лысый здоровяк фамильярно подмигнул Бену и прибавил, ухмыльнувшись: – А ты везунчик.
Бенджамиль выложил на стойку сотенную купюру, отказался от сдачи и почти побежал к выходу.
Кристмас ждала на крыльце. Она взяла Бена под руку, и они пошли посередине проезжей части. Робопес деловито трусил впереди, бдительно зыркая по сторонам выпуклыми глазищами. Прохладный воздух быстро освежил Бена, хотя лихорадочное напряжение от этого только усилилось. Личность Бена словно бы разделилась на три части. Один Бен готов был лопнуть от наполнявших его флюидов возбуждения, он не думал ни о чем, кроме идущей рядом девушки, другой Бен думал об Ирэн и загодя мучился угрызениями совести, третий пытался уверить двух первых, что ничего предосудительного он делать не станет.
– У тебя здесь квартира? – спросил Бенджамиль, чтобы отогнать от себя безумные мысли.
Кристи молча кивнула.
– А ты говорила, что тоже живешь в аутсайде?
– Живу там, работаю здесь, – пожала плечами девушка. – Снимать квартиру удобней, чем ездить по трубе.
– А кем ты работаешь? – Бен чувствовал локтем горячий бок девушки.
– Это неинтересно, – уклончиво ответила Кристи. – Я тоже тебя хочу кое о чем спросить. После рабочей недели в буфер приезжает куча народа из «воротничка». Здесь можно повеселиться, и никто не проверит, что ты пил, с кем был, что нюхал, что курил. Чертова уйма народу катит сюда тратить свои денежки. Признайся, Бен, вся история с твоим боссом и его прыгуном – туфта? Ты приехал сюда выпустить пар, а мне просто оттянул уши?
Еще в середине вечера Бен рассказал Кристи про свои злоключения, опустив только историю с оракулом, а она, получается, не поверила ни единому слову, хотя кивала вполне убедительно. Бен даже немного обиделся, но спорить не стал.
– Все верно, – сказал он покорно. – Я просто придумал забавную историю. Кому от этого плохо?
– Никому, – сказала Кристи и улыбнулась своим потаенным мыслям.
Так, время от времени перебрасываясь короткими фразами, они прошли пару кварталов, и Кристи свернула с дороги в глубь дворов.
– Нам туда? – обеспокоенно спросил Бен.
– Так ближе, – нетерпеливо бросила Кристи.
– Может, лучше по дороге?
– Здесь не опаснее, чем на дороге, – ответила девушка. – Кроме того, мой Чу-Чу эффективнее мелкокалиберного пистолета. Волноваться не о чем.
Но чем дальше они углублялись в путаницу переулков, тем беспокойнее становилась Кристи. Она все ускоряла шаг, то и дело тревожно озиралась по сторонам, будто что-то высматривая. Наконец Кристмас резко остановилась и сказала, указывая на ближайший подъезд:
– Ну все! Мне надо туда зайти.
– Это твой дом? – удивился Мэй.
Здание выглядело запущенным и совсем не жилым.
– О господи! Конечно, нет! Просто я уже давно хочу пи-пи, – заявила девушка и с вызовом уставилась на Бена.
Бен оглянулся на подъезд. Тускло освещенный проем с приоткрытой дверью разом разбудил все дремавшие в нем страхи.
– Там никто не живет, – сказала Кристи, делая шаг к дому. – Чу-Чу покараулит снизу, а ты, если не хочешь оставаться на улице, тоже зайди в подъезд.
Они поднялись на третий этаж по пыльной лестнице, тускло освещенной люминофорными пластинами. Кристи остановилась возле обшарпанной углепластиковой двери, словно чего-то ожидая. Бен хотел пройти дальше, но, сам не зная почему, тоже остановился на последней ступеньке и привалился спиной к стене.
– Как будет по-китайски: «Я хочу тебя»? – голос девушки прозвучал хрипло и негромко.
Ноги Бенджамили сделались ватными, а Кристмас ловко скинула с ног бордовые туфли и шагнула на середину площадки. Она стояла босиком на грязном бетоне, неизъяснимо прекрасная и развратная.
Девушка взялась двумя руками за тонкое ожерелье на шее, и с ее блестящим, как полированный металл, костюмом начали происходить невероятные вещи. В одно мгновение он потерял блеск, распался на тысячу лоскутков, которые осыпались на бетонный пол, подобно лепесткам увядшей розы. Кристи скользнула к Бенджамилю, обхватила его голову руками и нежно поцеловала в губы. Сначала Бен отшатнулся от этого влажного, умелого прикосновения, затем сжал голую девушку в объятьях, исступленно и страстно целуя ее лицо, чувствуя, как ловкие нетерпеливые пальцы расстегивают его рубашку и брюки. Они стояли покачиваясь, точно пьяные, пока Бен осторожно не опустил девушку прямо в рассыпанные по полу темно-красные лепестки. А когда Кристмас тихо застонала, он явственно почувствовал запах розы.
Девушка осторожно перешагнула через лежащего на боку мужчину, подобрала бордовые туфли на высоком перфорированном каблуке и прижала пальцем клипсу наушного телефона. Еще раз переступив через лежащего мужчину, она негромко проговорила, обращаясь к невидимому собеседнику:
– Азиз… Да… Все в лучшем виде… Да… Дом пять, дробь тринадцать. Даю сигнал.
Девушка еще постояла, разглядывая человека на бетонном полу, потом потянула за ожерелье, и новый, темно-желтый блестящий костюм разлился по груди, по животу и ногам, послушно повторяя все изгибы соблазнительного упругого тела.
Глава 4
Въедливый мужской баритон бубнил где-то на грани сознания:
– …обращаться исключительно к ее личному адвокату, мистеру Аязу Йоргу.
«Какой нелепый, дикий сон!» – подумал Бен, постепенно возвращаясь к реальности.
– Бенджамиль Френсис Мэй! Бенджамиль Френсис Мэй! – с упорством школьного наставника повторял незнакомый бесстрастный голос. – Пожалуйста, прослушайте официальное сообщение…
Бенджамиль с трудом раскрыл глаза. Он сидел в чудовищно неудобной позе, привалившись спиной к полуразрушенной стене парковой беседки. Из разбитых балясин каменного ограждения во все стороны торчали ржавые усы арматуры. Застонав от боли в затекшей шее, Бен осторожно повернул голову. Мусор, жухлая трава, измученные подагрой тополя с поломанными ветками, аллейки, выложенные растрескавшейся плиткой, щербатые каменные скамейки. Никогда в жизни Бен не видел этого места и не имел ни малейшего понятия, как умудрился здесь оказаться.
– Бенджамиль Френсис Мэй! Пожалуйста, прослушайте официальное сообщение, – голос доносился откуда-то снизу.
Бен поглядел вниз и ровным счетом ничего не увидел.
– Бенджамиль Френсис Мэй…
Осененный ужасной догадкой, Мэй принялся судорожно расстегивать штаны. Так и есть! Голос звучал из микродинамика, вшитого в ярлычок трусов:
– …прослушайте официальное сообщение. Вашей бывшей супругой Ириной фон Гирш выдвинут иск о расторжении брачного контракта на основании неоспоримого факта супружеской измены со стороны ответчика. Иск удовлетворен, и расторжение гостевого брака зафиксировано двенадцатым отделением судебной комиссии. Декларация о намерениях по заключению стационарного брака аннулирована. Мисс фон Гирш настоятельно просит вас по всем спорным вопросам обращаться к ее личному адвокату, мистеру Аязу Йоргу.
Черт! Черт! Черт возьми! Бен с трудом поднялся на ноги. Все происшествия прошлой ночи медленно и неумолимо всплывали в его памяти.
– Мистер Мэй, – не унимался микродинамик, – нанодетектор супружеской измены во избежание нелицензионного использования отключен и отслоился от стенки уретры. Для успешной деимплатации необходимо произвести мочеиспускание.
Придерживая штаны, Бен забежал за угол беседки.
– Благодарим за содействие, – через полминуты сообщил голос. – Деимплантация успешно завершена. Приятных выходных, мистер Мэй.
Не помня себя от бешенства, Бенджамиль оборвал с трусов ярлычок и швырнул его в сухую траву. Нужды в этом, похоже, уже не было, динамик молчал.
Пошатываясь, Бенджамиль обогнул беседку. На том месте, где он только что сидел, расположился невесть откуда взявшийся оборванец с нечесаной бородой, на арси таких зовут батонами. Мэй подумал, что, наверное, он должен удивиться, но лимит его эмоций исчерпался. Бенджамиль был сбит, раздавлен и размазан по асфальту, кроме того, невыносимо болела голова.
Он остановился, равнодушно глядя на нищего сверху вниз. Батон хрипло хихикнул и подвинулся, уступая место. Бенджамиль опустился прямо на землю и обхватил руками колени. Батон хихикнул еще раз, его прямо-таки распирало от веселья.
– Чему вы радуетесь? – устало спросил Мэй.
– Первый раз вижу парня, разговаривающего с собственным членом, – радостно объяснил оборванец, ему уже давно хотелось поговорить, но начать первым он не решался.
– Не с членом, с труса́ми, – равнодушно поправил Бен. – До разговоров с членом я еще не докатился.
– Первый раз вижу большего сумасшедшего, чем я сам! – Батон аж затрясся в приступе восторга. – Это надо спрыснуть! – Он извлек из-за пазухи плоскую бутылку и протянул Мэю: – Хлебните, сударь, вам сразу полегчает.
Бенджамиль с сомнением глянул на поцарапанную руку с не очень чистыми ногтями.
– Не беспокойтесь, – заверил бродяга. – Я чистый, я моюсь раз в неделю, по крайней мере пока тепло. А если от меня попахивает, то не берите в голову – это просто специфический способ профилактики паразитов. Мое ноу-хау.
В бутылке плескалось на два пальца мутноватой жидкости. Бенджамиль решительно отвернул пробку и сделал изрядный глоток. Сначала ему показалось, что его стошнит. Он с трудом подавил спазм и проглотил алкоголь. В желудке потеплело, а головная боль отступила куда-то в область шейных позвонков.
Батон одобрительно крякнул и, приняв бутылку из рук Бенджамиля, одним духом прикончил ее содержимое.
– Меня зовут Мучи, – доверительно сообщил он, с сожалением разглядывая пустую бутылку на свет.
– Очень приятно, – пробормотал Бен.
– Это уменьшительное от Мусима. – Батон хихикнул и добавил мечтательно: – Вот если б у вас нашлась пара монет, я бы сгонял за выпивкой.
Бенджамиль машинально сунул руку в карман и обнаружил там пустоту. Проверил другой карман. Пусто! Бен принялся тщательно ощупывать и обыскивать свою одежду. Результаты осмотра оказались плачевны. Исчезла транспортная карточка, исчезла карта медицинского кредита, интельблок, вся оставшаяся у Бена наличность, исчезли наручные часы с активным стереоэкраном. Оракул, к немалому облегчению, остался на месте, видимо, его сочли бесполезной игрушкой, да из бокового кармана френча Бен выудил одинокую монетку. Пару секунд он смотрел на блестящий кругляшок, а потом захохотал как сумасшедший, безжалостно колотя кулаком по своему колену.
Перепуганный батон быстро отодвинулся подальше и наблюдал приступ беспричинного веселья с почтительного расстояния. Вволю насмеявшись, Бен провел пальцами по уху и убедился, что клипса телефона откочевала вместе с часами. Бенджамиль взялся за другое ухо и вскрикнул от боли. Под пальцами оказалось нечто толстое, заскорузлое и чрезвычайно болючее.
– Эй! Как вас там? Мучи, поглядите-ка, что у меня на ухе.
Батон поднялся на ноги, опасливо приблизился и, вытягивая заросшую диким волосом шею, оглядел ухо, которое Бен осторожно оттопыривал пальцами.
– Там пластырь, – сказал он наконец. – Весь в засохшей крови. Будто фурункул выреза́ли.
– Так! – сквозь зубы сказал Бенджамиль. – Служебный-то им на кой понадобился?
Он, страдальчески морщась, как мог, ощупал правое ухо и убедился, что вместо служебного телефона он имеет болезненный порез на наружной поверхности ушной раковины.
– Где можно найти патрульных? – спросил Бен, решительно поднимаясь на ноги.
– Там. – Мучи махнул рукой вдоль вымощенной битыми плитками дорожки. – Они проезжают время от времени мимо ограды.
– Покажете?
– Нет. – Бродяга замотал головой. – Я со стопами не дружу. Они, знаете ли, совсем не верят в бога. О чем мне с ними разговаривать?
– Нет так нет. – Бен невесело усмехнулся, протянул Мучи единственную блестящую монетку и пошел в указанном направлении.
Полосатый фургон был припаркован недалеко от угла парковой ограды. Два стоппера стояли возле бронированной дверцы. Они курили, время от времени передавая друг другу помятый чинарик. Да! Видимо, нравы в черном буфере царили самые вольные. Корпорация не одобряет курения, а страж порядка должен быть в три раза большим корпи, чем любой из прочих служащих. Похоже, что и сами стопы прекрасно это понимали. При виде подходящего Бена один из них бросил окурок на землю и старательно раздавил его каблуком, другой положил руку на ствольную коробку висящего сбоку автомата.
Бенджамиль остановился, открыл рот и понял, что не знает, с чего начать разговор. Ему не разу в жизни не приходилось прибегать к помощи офицера. О! Офицера! Не мистера, не мастера, не сударя. Надо сказать: «Офицер». Офицер… А дальше как? Стопперы смотрели на Бена выжидательно и помогать ему явно не собирались. Тот, что выбросил окурок, тоже положил руку на автомат. На груди его дефендера Бен вдруг разглядел нашивку с надписью «М. Мюллер». Если нашивка на дефендере, дефендер на офицере, то и обращаться к оному следует: офицер Мюллер, справедливо рассудил Бен, но обратиться не успел.
– Чего надо? – неприветливо спросил стоп, который стоял справа.
Бен обернулся к нему и с удивлением обнаружил на груди его дефендера точно такую же нашивку, что и у первого патрульного. На аккуратном сереньком прямоугольнике значилось: «М. Мюллер». Бенджамиль растерялся. На братьев эти двое совсем не походили, разве что ростом. Один смуглый и черноглазый, другой блондин с крашенными хной бровями.
– Или говори, чего надо, или проваливай! – агрессивно сказал смуглый.
– А можно без грубостей, офицер Мюллер! – неожиданно для себя разозлился Бен. – Мало того, что меня бросили в буфере, мало того, что ограбили и накачали какой-то гадостью, так теперь мне еще грубит представитель закона!
– Поспокойнее, мистер, давайте по порядку, – примирительно сказал краснобровый. – Как ваше имя? Когда вас ограбили? Что забрали?
– Моя фамилия Мэй, – начал Бенджамиль по порядку. – Ограбили сегодня ночью, забрали транспортную карточку, блок карманный забрали, деньги. Мне домой нужно добраться, а я даже не знаю, где станция.
– Вам угрожали оружием?
– Нет. – Бен замотал головой. – Накачали какой-то дрянью, и я потерял сознание.
– Накачали, в смысле затолкали в рот? – нахмурился блондин.
– Нет… – начал было Мэй, но осекся на полуслове: не очень-то хотелось посвящать этих громил в подробности личного плана, – сделали укол.
– Укололи куда?
– Э… куда-то в спину. Я не помню. – Бен сильно потер лоб.
– Спиртное принимали? – быстро спросил смуглый.
– Что вы имеете в виду!? – возмутился Бен.
– Ничего, просто запах от вас, – пожал плечами патрульный.
– Ладно! Лезьте в машину! – распорядился блондин. – Разберемся. – Он снял с пояса нечто вроде фонарика и дважды осветил им Бена с головы до пяток.
– Чисто, – сказал смуглый.
И Бенджамиль, пригнув голову, забрался в фургон, вся внутренность которого была обита упругим пластиком. Бена усадили в кресло и пристегнули ремнем.
– Не волнуйтесь, – успокоил блондин. – Маленькая формальность. Али! – крикнул он в сторону водительской кабины. – Дай индентификатор!
Броневая шторка отодвинулась, и в салон заглянул третий стоп. Он протянул смуглому треугольную коробку. На груди нового патрульного тоже была нашивка. На нашивке значилось: «М. Смит».
Смуглый повозился с коробкой и протянул Мэю:
– Внятно и полностью назовите свое имя и приложите вот сюда правую ладонь.
Несмотря на нарастающее чувство протеста, Бен решил не спорить.
– Бенджамиль Френсис Мэй! – сказал он внятно и прижал ладонь к мерзкой желеобразной субстанции.
– Так, – зачитал блондин с монитора. – Бенджамиль Френсис Мэй, тридцать пять лет, неуплата налогов, несанкционированное проникновение, торговля нелицензированными наркотиками, подозрение в двойном убийстве. Отбегался, голубчик.
– Это не я!!! – в ужасе закричал Мэй и изо всех сил рванулся прочь из кресла.
Блондин быстро выбросил вперед руку. Ставший гибким, словно плетка, стек электрошокера полоснул Бена по шее. Все тело свело судорогой боли, и Бенджамиль второй раз за сегодняшний день потерял сознание.
– Учти, ублюдок, мы сначала трахаем, а потом ухаживаем! – заорал смуглый, нагибаясь к самому лицу задержанного, потом пощупал пульс пониже уха и спросил задумчиво: – Френсис Мэй. Как это пишется?
– Погляди на мониторе, – бросил через плечо светловолосый и крикнул в сторону кабины: – Али! Вызывай транспорт из участка!
В просторном помещении пятьдесят второго правоохранительного участка, несмотря на высокие потолки, царила тропическая духота. Влажная рубашка липла к спине. Бенджамиль еще раз тряхнул решетку и бессильно прислонился лбом к прутьям из углепластика.
– …Ну, и че ты думаешь? – рассказывали где-то сзади. – Поймали мы этого подонка, измолотили трубами, потом отрезали его поганый член и запихали прямо в поганую глотку!
– Эта правильно! – одобрили рассказчика. – Нечего чужих баб лапать! Только член надо было выкинуть или сжечь, чтобы обратно не пришили. Щас члены пришивают быстрее пальцев. И главное, все функционирует еще лучше, чем раньше, у кого не стоял – встанет.
– …обращаться исключительно к ее личному адвокату, мистеру Аязу Йоргу.
«Какой нелепый, дикий сон!» – подумал Бен, постепенно возвращаясь к реальности.
– Бенджамиль Френсис Мэй! Бенджамиль Френсис Мэй! – с упорством школьного наставника повторял незнакомый бесстрастный голос. – Пожалуйста, прослушайте официальное сообщение…
Бенджамиль с трудом раскрыл глаза. Он сидел в чудовищно неудобной позе, привалившись спиной к полуразрушенной стене парковой беседки. Из разбитых балясин каменного ограждения во все стороны торчали ржавые усы арматуры. Застонав от боли в затекшей шее, Бен осторожно повернул голову. Мусор, жухлая трава, измученные подагрой тополя с поломанными ветками, аллейки, выложенные растрескавшейся плиткой, щербатые каменные скамейки. Никогда в жизни Бен не видел этого места и не имел ни малейшего понятия, как умудрился здесь оказаться.
– Бенджамиль Френсис Мэй! Пожалуйста, прослушайте официальное сообщение, – голос доносился откуда-то снизу.
Бен поглядел вниз и ровным счетом ничего не увидел.
– Бенджамиль Френсис Мэй…
Осененный ужасной догадкой, Мэй принялся судорожно расстегивать штаны. Так и есть! Голос звучал из микродинамика, вшитого в ярлычок трусов:
– …прослушайте официальное сообщение. Вашей бывшей супругой Ириной фон Гирш выдвинут иск о расторжении брачного контракта на основании неоспоримого факта супружеской измены со стороны ответчика. Иск удовлетворен, и расторжение гостевого брака зафиксировано двенадцатым отделением судебной комиссии. Декларация о намерениях по заключению стационарного брака аннулирована. Мисс фон Гирш настоятельно просит вас по всем спорным вопросам обращаться к ее личному адвокату, мистеру Аязу Йоргу.
Черт! Черт! Черт возьми! Бен с трудом поднялся на ноги. Все происшествия прошлой ночи медленно и неумолимо всплывали в его памяти.
– Мистер Мэй, – не унимался микродинамик, – нанодетектор супружеской измены во избежание нелицензионного использования отключен и отслоился от стенки уретры. Для успешной деимплатации необходимо произвести мочеиспускание.
Придерживая штаны, Бен забежал за угол беседки.
– Благодарим за содействие, – через полминуты сообщил голос. – Деимплантация успешно завершена. Приятных выходных, мистер Мэй.
Не помня себя от бешенства, Бенджамиль оборвал с трусов ярлычок и швырнул его в сухую траву. Нужды в этом, похоже, уже не было, динамик молчал.
Пошатываясь, Бенджамиль обогнул беседку. На том месте, где он только что сидел, расположился невесть откуда взявшийся оборванец с нечесаной бородой, на арси таких зовут батонами. Мэй подумал, что, наверное, он должен удивиться, но лимит его эмоций исчерпался. Бенджамиль был сбит, раздавлен и размазан по асфальту, кроме того, невыносимо болела голова.
Он остановился, равнодушно глядя на нищего сверху вниз. Батон хрипло хихикнул и подвинулся, уступая место. Бенджамиль опустился прямо на землю и обхватил руками колени. Батон хихикнул еще раз, его прямо-таки распирало от веселья.
– Чему вы радуетесь? – устало спросил Мэй.
– Первый раз вижу парня, разговаривающего с собственным членом, – радостно объяснил оборванец, ему уже давно хотелось поговорить, но начать первым он не решался.
– Не с членом, с труса́ми, – равнодушно поправил Бен. – До разговоров с членом я еще не докатился.
– Первый раз вижу большего сумасшедшего, чем я сам! – Батон аж затрясся в приступе восторга. – Это надо спрыснуть! – Он извлек из-за пазухи плоскую бутылку и протянул Мэю: – Хлебните, сударь, вам сразу полегчает.
Бенджамиль с сомнением глянул на поцарапанную руку с не очень чистыми ногтями.
– Не беспокойтесь, – заверил бродяга. – Я чистый, я моюсь раз в неделю, по крайней мере пока тепло. А если от меня попахивает, то не берите в голову – это просто специфический способ профилактики паразитов. Мое ноу-хау.
В бутылке плескалось на два пальца мутноватой жидкости. Бенджамиль решительно отвернул пробку и сделал изрядный глоток. Сначала ему показалось, что его стошнит. Он с трудом подавил спазм и проглотил алкоголь. В желудке потеплело, а головная боль отступила куда-то в область шейных позвонков.
Батон одобрительно крякнул и, приняв бутылку из рук Бенджамиля, одним духом прикончил ее содержимое.
– Меня зовут Мучи, – доверительно сообщил он, с сожалением разглядывая пустую бутылку на свет.
– Очень приятно, – пробормотал Бен.
– Это уменьшительное от Мусима. – Батон хихикнул и добавил мечтательно: – Вот если б у вас нашлась пара монет, я бы сгонял за выпивкой.
Бенджамиль машинально сунул руку в карман и обнаружил там пустоту. Проверил другой карман. Пусто! Бен принялся тщательно ощупывать и обыскивать свою одежду. Результаты осмотра оказались плачевны. Исчезла транспортная карточка, исчезла карта медицинского кредита, интельблок, вся оставшаяся у Бена наличность, исчезли наручные часы с активным стереоэкраном. Оракул, к немалому облегчению, остался на месте, видимо, его сочли бесполезной игрушкой, да из бокового кармана френча Бен выудил одинокую монетку. Пару секунд он смотрел на блестящий кругляшок, а потом захохотал как сумасшедший, безжалостно колотя кулаком по своему колену.
Перепуганный батон быстро отодвинулся подальше и наблюдал приступ беспричинного веселья с почтительного расстояния. Вволю насмеявшись, Бен провел пальцами по уху и убедился, что клипса телефона откочевала вместе с часами. Бенджамиль взялся за другое ухо и вскрикнул от боли. Под пальцами оказалось нечто толстое, заскорузлое и чрезвычайно болючее.
– Эй! Как вас там? Мучи, поглядите-ка, что у меня на ухе.
Батон поднялся на ноги, опасливо приблизился и, вытягивая заросшую диким волосом шею, оглядел ухо, которое Бен осторожно оттопыривал пальцами.
– Там пластырь, – сказал он наконец. – Весь в засохшей крови. Будто фурункул выреза́ли.
– Так! – сквозь зубы сказал Бенджамиль. – Служебный-то им на кой понадобился?
Он, страдальчески морщась, как мог, ощупал правое ухо и убедился, что вместо служебного телефона он имеет болезненный порез на наружной поверхности ушной раковины.
– Где можно найти патрульных? – спросил Бен, решительно поднимаясь на ноги.
– Там. – Мучи махнул рукой вдоль вымощенной битыми плитками дорожки. – Они проезжают время от времени мимо ограды.
– Покажете?
– Нет. – Бродяга замотал головой. – Я со стопами не дружу. Они, знаете ли, совсем не верят в бога. О чем мне с ними разговаривать?
– Нет так нет. – Бен невесело усмехнулся, протянул Мучи единственную блестящую монетку и пошел в указанном направлении.
Полосатый фургон был припаркован недалеко от угла парковой ограды. Два стоппера стояли возле бронированной дверцы. Они курили, время от времени передавая друг другу помятый чинарик. Да! Видимо, нравы в черном буфере царили самые вольные. Корпорация не одобряет курения, а страж порядка должен быть в три раза большим корпи, чем любой из прочих служащих. Похоже, что и сами стопы прекрасно это понимали. При виде подходящего Бена один из них бросил окурок на землю и старательно раздавил его каблуком, другой положил руку на ствольную коробку висящего сбоку автомата.
Бенджамиль остановился, открыл рот и понял, что не знает, с чего начать разговор. Ему не разу в жизни не приходилось прибегать к помощи офицера. О! Офицера! Не мистера, не мастера, не сударя. Надо сказать: «Офицер». Офицер… А дальше как? Стопперы смотрели на Бена выжидательно и помогать ему явно не собирались. Тот, что выбросил окурок, тоже положил руку на автомат. На груди его дефендера Бен вдруг разглядел нашивку с надписью «М. Мюллер». Если нашивка на дефендере, дефендер на офицере, то и обращаться к оному следует: офицер Мюллер, справедливо рассудил Бен, но обратиться не успел.
– Чего надо? – неприветливо спросил стоп, который стоял справа.
Бен обернулся к нему и с удивлением обнаружил на груди его дефендера точно такую же нашивку, что и у первого патрульного. На аккуратном сереньком прямоугольнике значилось: «М. Мюллер». Бенджамиль растерялся. На братьев эти двое совсем не походили, разве что ростом. Один смуглый и черноглазый, другой блондин с крашенными хной бровями.
– Или говори, чего надо, или проваливай! – агрессивно сказал смуглый.
– А можно без грубостей, офицер Мюллер! – неожиданно для себя разозлился Бен. – Мало того, что меня бросили в буфере, мало того, что ограбили и накачали какой-то гадостью, так теперь мне еще грубит представитель закона!
– Поспокойнее, мистер, давайте по порядку, – примирительно сказал краснобровый. – Как ваше имя? Когда вас ограбили? Что забрали?
– Моя фамилия Мэй, – начал Бенджамиль по порядку. – Ограбили сегодня ночью, забрали транспортную карточку, блок карманный забрали, деньги. Мне домой нужно добраться, а я даже не знаю, где станция.
– Вам угрожали оружием?
– Нет. – Бен замотал головой. – Накачали какой-то дрянью, и я потерял сознание.
– Накачали, в смысле затолкали в рот? – нахмурился блондин.
– Нет… – начал было Мэй, но осекся на полуслове: не очень-то хотелось посвящать этих громил в подробности личного плана, – сделали укол.
– Укололи куда?
– Э… куда-то в спину. Я не помню. – Бен сильно потер лоб.
– Спиртное принимали? – быстро спросил смуглый.
– Что вы имеете в виду!? – возмутился Бен.
– Ничего, просто запах от вас, – пожал плечами патрульный.
– Ладно! Лезьте в машину! – распорядился блондин. – Разберемся. – Он снял с пояса нечто вроде фонарика и дважды осветил им Бена с головы до пяток.
– Чисто, – сказал смуглый.
И Бенджамиль, пригнув голову, забрался в фургон, вся внутренность которого была обита упругим пластиком. Бена усадили в кресло и пристегнули ремнем.
– Не волнуйтесь, – успокоил блондин. – Маленькая формальность. Али! – крикнул он в сторону водительской кабины. – Дай индентификатор!
Броневая шторка отодвинулась, и в салон заглянул третий стоп. Он протянул смуглому треугольную коробку. На груди нового патрульного тоже была нашивка. На нашивке значилось: «М. Смит».
Смуглый повозился с коробкой и протянул Мэю:
– Внятно и полностью назовите свое имя и приложите вот сюда правую ладонь.
Несмотря на нарастающее чувство протеста, Бен решил не спорить.
– Бенджамиль Френсис Мэй! – сказал он внятно и прижал ладонь к мерзкой желеобразной субстанции.
– Так, – зачитал блондин с монитора. – Бенджамиль Френсис Мэй, тридцать пять лет, неуплата налогов, несанкционированное проникновение, торговля нелицензированными наркотиками, подозрение в двойном убийстве. Отбегался, голубчик.
– Это не я!!! – в ужасе закричал Мэй и изо всех сил рванулся прочь из кресла.
Блондин быстро выбросил вперед руку. Ставший гибким, словно плетка, стек электрошокера полоснул Бена по шее. Все тело свело судорогой боли, и Бенджамиль второй раз за сегодняшний день потерял сознание.
– Учти, ублюдок, мы сначала трахаем, а потом ухаживаем! – заорал смуглый, нагибаясь к самому лицу задержанного, потом пощупал пульс пониже уха и спросил задумчиво: – Френсис Мэй. Как это пишется?
– Погляди на мониторе, – бросил через плечо светловолосый и крикнул в сторону кабины: – Али! Вызывай транспорт из участка!
В просторном помещении пятьдесят второго правоохранительного участка, несмотря на высокие потолки, царила тропическая духота. Влажная рубашка липла к спине. Бенджамиль еще раз тряхнул решетку и бессильно прислонился лбом к прутьям из углепластика.
– …Ну, и че ты думаешь? – рассказывали где-то сзади. – Поймали мы этого подонка, измолотили трубами, потом отрезали его поганый член и запихали прямо в поганую глотку!
– Эта правильно! – одобрили рассказчика. – Нечего чужих баб лапать! Только член надо было выкинуть или сжечь, чтобы обратно не пришили. Щас члены пришивают быстрее пальцев. И главное, все функционирует еще лучше, чем раньше, у кого не стоял – встанет.