Эдуард Успенский. Старые и новые истории о Простоквашино

   Папа читает:

   «А ещё у нас печка есть тёплая. Я так люблю на ней отдыхать! Здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается. Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная, полная лишений и выгоняний. Но сейчас всё по-другому. И колбаса у меня есть, и молоко парное стоит в мисочке на полу… Мне мышей даже видеть не хочется. Я их просто так ловлю, для развлечения… на удочку… или пылесосом… А днём я люблю на крышу вскарабкаться… глаза вытаращу, усы расправлю и загораю как ненормальный. На солнышке облизываюсь…»

   Мама слушала, слушала – и раз, в обморок упала! Папа воды принёс и маму в чувство привёл. Дальше мама сама читать стала:

   «А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыплется – хоть в дом не заходи. Зато новая растёт – чистая, шелковистая! Просто каракуль. Да ещё охрип я немножечко. Прохожих много, на всех лаять приходится. Час полаешь, два полаешь, а потом у меня не лай, а свист какой-то получается и бульканье…»

   Тут грохот в комнате раздался. Это папа в обморок упал. Теперь мама за водой побежала, папу в чувство приводить.
   Папа в себя пришёл и говорит:
   – Что это с нашим ребёнком сделалось? Лапы у него ломит, и хвост отваливается, и на прохожих он лаять начал.
   – И мышей он ловит на удочку, – говорит мама. – И шерсть у него – чистый каракуль. Может, он там на природе в ягнёночка превратился? От свежего воздуха?
   – Да? – говорит папа. – А я и не слышал, чтобы ягнята на прохожих булькали. Может, он просто с ума сошёл от свежего воздуха?
   Решили они письмо до конца дочитать. Читают и глазам своим не верят:

   «Дорогие папа и мама, вы меня теперь просто не узнаете. Хвост у меня крючком, уши торчком, нос холодный и лохматость повысилась…»

   – Что у него повысилось? – спрашивает мама.
   – Лохматость у него повысилась. Он теперь может зимой на снегу спать.
 

 
   Мама просит:
   – Ладно, читай до конца. Я хочу всю правду знать, что там с моим сыном сделалось.
   И папа до конца дочитал:

   «Я теперь сам в магазин хожу. И все продавцы меня знают. Кости мне бесплатно дают… Так что вы за меня не переживайте. Я такой здоровый стал, прямо – ух! Если я на выставку попаду, мне все медали обеспечены. За красоту и сообразительность. До свиданья. Ваш сын – дядя Фарик».

   После этого письма мама с папой полчаса в себя приходили, все лекарства в доме выпили.
   Потом мама говорит:
   – А может, это не он? Может, это мы с ума сошли? Может, это у нас лохматость повысилась? И мы можем зимой на снегу спать?
   Папа стал её успокаивать, а мама всё равно кричит:
   – Это меня все продавцы давно знают и кости мне бесплатно дают! Это мне мышей видеть не хочется! Вот сейчас у меня тоже лапы ломит и хвост отваливается! Потому что жизнь у меня была сложная, полная лишений и выгоняний! Где моя мисочка на полу?!
   Еле-еле её папа в себя привёл.
   – Если бы мы с ума сошли, то не оба сразу. С ума по отдельности сходят. Это только гриппом все вместе болеют. И никакая лохматость у нас не повышалась, а наоборот. Потому что мы вчера в парикмахерской были.
   Но на всякий случай они себе температуру смерили. И температура была нормальной – 36,6. Тогда папа взял конверт и внимательно осмотрел. На конверте стоял штамп, и на нём было название деревни, откуда это письмо отправлено. Там было написано: «…деревня Простоквашино».
   Мама с папой достали карту и стали смотреть, где такая деревня находится. Насчитали таких деревень двадцать две. Они взяли и написали в каждую деревню письмо. Каждому деревенскому почтальону.

   Уважаемый почтальон!
   Нет ли в вашей деревне городского мальчика, которого зовут дядя Фёдор? Он ушёл из дома, и мы очень за него беспокоимся.
   Если он живёт у вас, напишите, и мы за ним приедем. А вам привезём подарки. Только мальчику ничего не говорите, чтобы он ничего не знал. А то он может переехать в другую деревню, и мы его уже не найдём. А нам без него плохо.
 
   С большим уважением —

мама Римма

и папа Дима.

   Они написали двадцать два таких письма и разослали их во все деревни с названием Простоквашино.

Глава 13
Шарик меняет профессию

   Дядя Фёдор говорит коту:
   – Надо что-то с Шариком делать. Пропадёт он у нас. Совсем от тоски высох.
   Кот предлагает:
   – Может, нам из него ездовую собаку сделать? Необязательно ему охотничьей быть. Купим тележку, будем на нём всякие вещи возить. Например, молоко на базар.
   – Нет, – возражает дядя Фёдор. – Ездовые собаки только на Севере бывают. И потом, у нас тр-тр Митя есть. Надо что-то другое выдумать.
   А потом говорит:
   – Придумал! Мы из него цирковую собаку сделаем – пуделя. Научим его танцевать, через кольцо прыгать, воздушным шариком жонглировать. Пусть детишек веселит маленьких.
   Кот согласился с дядей Фёдором:
   – Ну что же. Пусть будет пуделем. Комнатные собаки тоже нужны, хоть они и бесполезные. Будет он в доме жить, на диване лежать и тапочки подавать хозяину.
   Позвали они Шарика и спрашивают:
   – Ну что, хочешь, чтобы из тебя пуделя сделали?
   – Делайте хоть чучело! – говорит Шарик. – Всё равно мне жизнь не мила. Нет мне счастья на этой земле. Похороню я своё призвание.
 

 
   И стали они за реку собираться: в новый дом пятиэтажный, в парикмахерскую. Дядя Фёдор пошёл тр-тр Митю заводить, а Матроскин Мурке сена подбрасывать. Он ей открыл дверь из коровника и сказал:
   – Мы дом на тебя оставляем. Если какой жулик появится, ты с ним не чикайся. Рогами его. А вечером я тебя чем-нибудь угощу.
   Дядя Фёдор тр-тр Митю выкатил, супа в него налил и сел на шофёрское кресло. Шарик рядом устроился, а Матроскин – наверху. И поехали они стричься.
   Митя тарахтел радостно и вовсю работал колёсами. Увидит лужу – и по ней! Так что вода во все стороны веером. Молодой ещё трактор! Новенький. А если он кур встречал на пути, он тихонечко подкрадывался и гудел во всё горло: «Уу-уу-уу!» Бедные куры по всей дороге разлетались. Замечательная была поездка. Дядя Фёдор песню запел, а трактор ему подпевал. Очень хорошо у них выходило:
   – Во поле берёзонька…
   – Тыр-тыр-тыр.
   – Во поле кудрявая…
   – Тыр-тыр-тыр.
   – Люли-люли…
   – Тыр-тыр-тыр.
   – Люли-люли…
   – Тыр-тыр-тыр.
   Наконец они к парикмахерской подъехали. Кот в тракторе остался – сторожить, а дядя Фёдор с Шариком стричься пошли. В парикмахерской чисто, уютно и светло, и женщины сидят под колпаками, сохнут. Парикмахер спрашивает у дяди Фёдора:
   – Что вам угодно, молодой человек?
   – Мне надо Шарика постричь.
   Парикмахер говорит:
   – Дожили! Шарики, кубики! И как же постричь? Под польку или под полубокс? Или, может быть, под мальчика? А может, его и побрить заодно?
   Дядя Фёдор отвечает:
   – Не надо его брить. И под мальчика не надо. Его надо под пуделя постричь.
   – Это как – под пуделя?
   – Очень просто. Его надо сверху завить. Внизу всё наголо. И на хвосте кисточка.
   – Понятно, – говорит парикмахер. – На хвосте кисточка, в руках тросточка, в зубах косточка. Это уже не Шарик, это жених получается!
   И все женщины под колпаком засмеялись.
   – Ничего не выйдет, молодой человек. У нас есть женский зал и мужской зал, а собачьего пока что нет.
   Так ни с чем они к Матроскину пришли. Кот говорит:
   – Эх вы! Вы бы сказали, что это не простая собака, а какого-нибудь артиста или директора стадиона. Вас бы вмиг и постригли, и завили, и одеколоном побрызгали. Ну-ка, идите назад!
   Когда они снова пришли, парикмахер очень удивился:
   – Вы что-то забыли, молодой человек? Что именно?
   Дядя Фёдор говорит:
   – Мы забыли вам сказать, что это собака не просто собака, а учёная. Мы её к выступлениям готовим.
   Парикмахер как засмеётся:
   – Ой, учёная-кипячёная! А что же она у вас умеет делать? Может, она у вас писать-сочинять умеет? Может, она у вас на дудочке дудит?
   Дядя Фёдор говорит:
   – Про дудочку я не знаю, а считает она запросто.
   – Да? Ну а сколько будет пятью пять?
   – Пятью пять будет двадцать пять, – говорит Шарик. – А шестью шесть – тридцать шесть.
   Парикмахер как услышал, так и сел в кресло парикмахерское! И вправду собака учёная: не только считать, но и говорить умеет. Достал он салфетку чистую и говорит:
   – Если клиенты не возражают, я – пожалуйста. И постригу, и завью вашего Шарика. И ещё детям расскажу, чтобы учились. Уж если собаки грамотными стали, то детям спешить надо. Иначе все места в школе звери займут.
   Женщины, которые под колпаками сохли, не стали возражать:
   – Что вы! Что вы! Такую собаку надо обязательно в порядок привести. У такой собаки всё должно быть прекрасно: и душа, и причёска, и кисточка!
   И парикмахер за работу принялся. А пока он Шарика стриг, он с ним разговаривал. Он ему вопросы задавал из разных областей науки. А Шарик ему отвечал.
   Парикмахер просто поражён был. Он такой учёности никогда в жизни не видел. Он постриг Шарика, и завил, и голову ему помыл, и денег за работу не взял от удивления. И так его проодеколонил, что от Шарика «Полётом» за километр пахло. Пудель из Шарика получился – хоть сейчас на выставку! Он даже сам себя в зеркале не узнал.
 

 
   – Что это за штучка такая кудрявенькая? Не собака, а барышня. Так бы и укусил! – говорит Шарик.
   Сверху-то он пуделем стал, а внутри так Шариком и остался.
   А дядя Фёдор отвечает:
   – Это ты сам. Комнатная собака – пудель. Привыкай теперь.
   Только Шарик что-то не очень повеселел после парикмахерской. А ещё больше загрустил. Его грусть дяде Фёдору передалась, от него Матроскину. И даже Митя помалкивал – кур не пугал.
   Одно их только под конец развеселило. Подъехали они к своему домику, смотрят, а у них почтальон Печкин на яблоне сидит. Дядя Фёдор говорит:
   – Смотрите, какой фрукт у нас на яблоне созрел в конце августа месяца! Чего вы там делаете?
   – Ничего не делаю, – отвечает Печкин. – От вашей коровы спасаюсь. Я пришёл к вам в окошко посмотреть, все ли у вас электроплитки выключены. А она на меня как набросится! Вон у меня сколько дырок на штанах.
   И верно, дырок у него на штанах с десяток. А внизу под деревом Мурка лежит, жвачку пережёвывает.
   Пришлось им Печкина снова чаем отпаивать. А пока они чай готовили, он тихонечко в коридор вышел и незаметно от курточки дяди Фёдора пуговичку отрезал. Зачем он это сделал, мы с вами потом узнаем. Только пуговичка эта очень нужна была Печкину.

Глава 14
Приезд профессора Сёмина

   Жить бы и жить дяде Фёдору счастливо, да что-то никак не получается. Только с Шариком кое-как разобрались – тут новая беда. Приходит дядя Фёдор однажды в дом и видит: стоит Матроскин перед зеркалом и усы красит. Дядя Фёдор спрашивает:
   – Что это с тобой, кот? Влюбился ты, что ли?
   Кот как засмеётся:
   – Вот ещё! Стану я глупостями заниматься! Просто мой хозяин приехал – профессор Сёмин.
   – А усы тут при чём?
   – А при том, – говорит кот, – что я теперь внешность меняю. На нелегальное положение перехожу. Буду в подполе жить.
   – Зачем? – спрашивает Фёдор.
   – А затем, чтобы меня хозяева не забрали.
   – Да кто же тебя заберёт? Какие хозяева?
   – Профессор заберёт. Ведь я же его кот. И Шарика могут забрать. Шарик ведь тоже его.
   Дядя Фёдор даже пригорюнился: а ведь верно, могут забрать.
   – Послушай, Матроскин, – говорит он, – но как же они тебя заберут, если они тебя из дома выставили?
   – В том-то и дело, что не выставили, – говорит кот. – Они, когда уезжали, меня знакомым оставили. А те – другим знакомым. А от других знакомых я сам убежал. Они меня в ванную запирали, чтобы я не линял по всем комнатам. И Шарик, наверно, так же бездомным стал.
 

 
   Дядя Фёдор задумался, а Матроскин продолжал:
   – Нет, он профессор хороший. Ничего профессор. Только я сейчас и к самому замечательному не пойду. Я хочу, дядя Фёдор, только с тобой жить и корову иметь.
   Дядя Фёдор говорит:
   – Я уж и не знаю, что делать. Может, нам в другую деревню перебраться?
   – Больно хлопотно, – возражает кот. – И Мурку перевозить, и вещи… А потом, к нам здесь уже все привыкли. Ничего, дядя Фёдор, не отчаивайся. Я и в подполе поживу. Ты лучше делом займись.
   – Каким ещё делом?
   – А таким. Дрова надо заготавливать – зима на носу. Бери-ка ты верёвку и в лес поезжай. И Шарика с собой возьми.
   Но Шарик, как узнал про профессора, тоже из дома выходить не захотел.
   – Поезжай, поезжай, – говорит кот. – Тебе бояться нечего, тебя даже мать родная не узнает теперь. Ты же у нас пуделем стал.
   И они согласились. Шарик верёвку взял для дров, пилу и топор, а дядя Фёдор пошёл тр-тр Митю заводить.
   Кот им говорит:
   – Запомните: надо только берёзы пилить. Берёзовые дрова – самые лучшие.
   Дядя Фёдор не согласен:
   – А мне берёзы жалко. Вон они какие красивые.
   Кот говорит:
   – Ты, дядя Фёдор, не о красоте думай, а о морозах. Как ударит сорок градусов, что ты будешь делать?
   – Не знаю, – отвечает дядя Фёдор. – Только если все берёзы на дрова пилить, у нас вместо леса одни пеньки останутся.
   – Верно, – говорит Шарик. – Это только для старушек хорошо, когда в лесу одни пеньки. На них сидеть можно. А что будут птицы делать и зайцы? Ты о них подумал?
   – Буду я ещё о зайцах думать! – кричит кот. – А обо мне кто подумает? Валентин Берестов?
   – А кто такой Валентин Берестов?
   – Не знаю кто. Только так пароход назывался, на котором мой дедушка плавал.
   – Наверное, он был хороший человек, если на нём твой дедушка плавал, – говорит мальчик. – И он не стал бы берёзы пилить.
   – А что бы он стал делать? – спрашивает кот.
   – Наверное, он бы стал хворост заготавливать, – предположил Шарик.
   – Вот мы так и сделаем! – сказал дядя Фёдор.
   И поехали они с Шариком хворост заготавливать. Весь трактор загрузили хворостом и сзади ещё целую кучу верёвками привязали. Потом они картошки напекли на костре, грибов нажарили на палочке и стали есть.
   А тр-тр Митя смотрел, смотрел на них и как загудит! Дядя Фёдор чуть картошкой не подавился, а Шарик даже на два метра подскочил.
   – Совсем я про эту тарахтелку забыл, – говорит. – Я думал, на меня самосвал едет.
   – А я думал, что бомба взорвалась, – говорит дядя Фёдор. – Надо дать ему что-нибудь поесть. А то он нас на тот свет отправит. Гудит, как пароход.
   Покормили они трактор и решили домой ехать. А тут заяц мимо бежит. Шарик как закричит:
   – Смотрите – добыча!
   Дядя Фёдор его успокаивает:
   – Ты что, забыл? Ты же теперь пудель. Ты скажи: «Тьфу ты! Какой-то заяц. Зайцы меня сейчас не интересуют. Меня интересует тапочки хозяину приносить».
   Но Шарик своё говорит:
   – Тьфу ты! Какие-то тапочки! Тапочки меня не интересуют! Меня интересует зайцев хозяину приносить! Вот я ему задам!
   И как дунет за зайцем – только деревья в обратную сторону побежали. А дядя Фёдор домой поехал. Он очень много хвороста привёз. Но Матроскин всё равно недоволен:
   – От этого хвороста не тепло будет, а треск один. Это не дрова, а мусор. Я по-другому сделаю.

Глава 15
Письмо в институт Солнца

   Кот попросил у дяди Фёдора карандаш и стал что-то писать.
   Дядя Фёдор спрашивает:
   – Ты что придумал?
   Кот отвечает:
   – Я письмо пишу в один институт, где солнце изучают. У меня там связи имеются.
   – А что такое «связи»? – спрашивает дядя Фёдор.
   – Это знакомства деловые, – объясняет кот. – Это когда люди друг другу хорошее делают ни с того ни с сего. Просто по старой памяти.
   – Понятно, – говорит дядя Фёдор. – Если, например, мальчик в автобусе ни с того ни с сего старушке место уступил, значит, он это по знакомству сделал. По старой памяти.
   – Нет, это не то, – толкует кот. – Это просто вежливый мальчик был. Или учительница в том же автобусе ехала. А вот если мальчик когда-то старушке картошку чистил, а она за него в это время задачки решала, значит, у них было деловое знакомство. И они всегда будут друг другу помогать.
   – А тебе какая помощь нужна?
   – Я хочу, чтобы мне солнце маленькое прислали. Домашнее.
   – Бывают такие солнца? – удивился мальчик.
   – Вот увидишь, – говорит кот и вдруг как закричит: – Это кто мой карандаш утащил?!
   Галчонок Хватайка отвечает со шкафа:
   – Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».
   – Давай сюда! – велит Матроскин.
   Только отнять у Хватайки что-нибудь не так-то просто было. Полчаса за ним кот по дому гонялся. Наконец отнял карандаш. Хватайка за это обиделся. И только Матроскин отвернётся, он подскочит сзади – и хвать его за хвост! Кот от неожиданности каждый раз до потолка подпрыгивал. А дядя Фёдор смеялся до слёз.
   Наконец кот письмо дописал. Оно было такое:

   Дорогие учёные!
   У вас, наверное, тепло. А у нас скоро зима. А мой хозяин дядя Фёдор не велит природу на дрова пилить. Не понимает он, что замёрзнем мы с этим хворостом! Пришлите нам, пожалуйста, солнце домашнее. А то скоро будет поздно.
   Уважающий вас

кот Матроскин.

   Потом он адрес написал:

   Москва, институт Физики Солнца, отдел Восходов и Заходов, учёному у окна, в халате без пуговиц. У которого разные носки.

   А тут Шарик является и зайца в зубах приносит. И у зайца язык свешивается, и у Шарика. Устали оба. Но зато Шарик счастлив, а заяц не очень рад.
   – Вот, – говорит радостный Шарик, – добыл.
 

 
   – А зачем? – спрашивает кот.
   – Как зачем?
   – А так. Что ты с ним делать собираешься?
   – Не знаю, – отвечает пёс. – Моё дело охотничье – добыть. А что делать, это уже хозяин решает. Может, он его в детский сад отдаст. А может, пуха надёргает и варежки свяжет.
   – Хозяин решает, что его отпустить надо, – говорит дядя Фёдор. – Звери в лесу должны жить. Нечего у нас зоопарк устраивать!
   Шарик погрустнел, будто в нём лампочка погасла, но спорить не стал. Дядя Фёдор дал зайцу морковку и на крыльцо вынес.
   – Ну, – говорит, – беги!
   А заяц не бежит никуда. Сидит тихонечко и всё рассматривает.
   Тут Матроскин забеспокоился: ничего себе – ещё один жилец у них намечается! Своих девать некуда!
   Вынес он потихоньку Шарикино ружьё, подкрался к зайцу – и как над ухом у него пальнёт! Заяц аж подпрыгнул! Лапками он в воздухе заработал и с места пулей – раз! Сам Матроскин не меньше перепугался – и пулей в другую сторону. Только ружьё в серединке лежит и дым кверху пошёл синенький.
 

 
   А Шарик на крыльце стоит, и слёзы у него из глаз катятся. Дядя Фёдор говорит:
   – Ладно, не плачь. Я придумал, что с тобой делать. Мы тебе фотоаппарат купим. Будешь ты фотоохотой заниматься. Будешь зверей фотографировать и фотографии в разные журналы посылать.
   Наверное, это и в самом деле лучший выход был. С одной стороны, это всё-таки охота. А с другой – никаких зверей стрелять не приходится.
   И стал Шарик фотоаппарата ждать, как дети ждут праздника Первое мая.

Глава 16
Телёнок

   С тех пор как Матроскин в подполе стал жить, жизнь дяди Фёдора усложнилась. Мурку в поле выгонять – дяде Фёдору. В магазин идти – дяде Фёдору. К колодцу за водой тоже дядя Фёдор идёт. А раньше всё это кот делал. От Шарика тоже толку мало было. Потому что ему фоторужьё купили. Он с утра в лес и полдня за зайцем носится, чтобы сфотографировать. А потом снова полдня за ним гоняется, чтобы фотографию отдать.
   А тут опять событие. Утром, когда они ещё спали, кто-то в дверь постучал. Матроскин перепугался страшно – не профессор ли это пришёл его забирать? И прямо с печки в подпол – прыг! (Он теперь подпол всегда открытым держал. А там окошко было маленькое, чтобы огородами, огородами – и прямо в лес.) Дядя Фёдор с кровати спрашивает:
   – Кто там?
   А это Шарик:
   – Здрасьте пожалуйста! У нашей коровы телёнок родился!
   Дядя Фёдор с котом в сарай побежали. И верно: около коровы телёночек стоит. А вчера не было.
   Матроскин сразу заважничал: вот, мол, и от его коровы польза есть! Не только скатерти она жевать умеет. А телёнок смотрит на них и губами шлёпает.
   – Надо его в дом забрать, – говорит кот. – Здесь ему холодно.
   – И маму в дом? – спрашивает Шарик.
 

 
   – Нам только мамы не хватало, – говорит дядя Фёдор. – Да она у нас все скатерти поест и пододеяльники. Пусть здесь сидит.
   Они повели телёнка в дом. Дома они его рассмотрели. Он был шерстяной и мокренький. И вообще он был бычок. Стали думать, как его назвать. Шарик говорит:
   – А чего думать? Пусть будет Бобиком.
   Кот как захохочет:
   – Ты его ещё Рексом назови. Или Тузиком. Тузик, Тузик, съешь арбузик! Это же бык, а не спаниель какой-нибудь. Ему нужно серьёзное название. Например, Аристофан. И красивое имя, и обязывает.
   – А кто такой Аристофан? – спрашивает Шарик.
   – Не знаю кто, – говорит кот. – Только так пароход назывался, на котором моя бабушка плавала.
   – Одно дело пароход, а другое – телёнок! – говорит дядя Фёдор. – Не каждому понравится, когда в честь тебя телят называют. Давайте мы вот как сделаем. Пусть каждый имя придумает и на бумажке напишет. Какую бумажку мы из шапки вытащим, так телёнка и назовём.
   Это всем понравилось. И все стали думать. Кот придумал имя Стремительный. Морское и красивое. Дядя Фёдор придумал имя Гаврюша. Оно очень подходило к телёнку. А если большой бык вырастет, его никто бояться не будет. Потому что бык Гаврюша не может быть злым, а только добрым.
 

 
   А Шарик думал, думал и ничего придумать не мог. И он решил: «Напишу-ка я первое слово, которое в голову придёт».
   И ему в голову пришло слово «чайник». Он так и написал и был очень доволен. Ему нравилось такое имя – Чайник. Что-то в нём было благородное, испанское. И когда стали имена из шапки тащить, этого Чайника и вытащили. Кот даже ахнул:
   – Ничего себе имечко! Всё равно что бык Сковородка или Котелок. Ты бы его ещё Половником назвал.
   – А ты что придумал, дядя Фёдор? – спрашивает Шарик.
   – Я Гаврюшу придумал.
   – А я – Стремительного, – сказал кот.
   – А мне Гаврюша нравится! – вдруг говорит Шарик. – Пусть он будет Гаврюшей. Это я сгоряча его Чайником назвал.
   Кот согласился:
   – Пусть Гаврюшей будет. Очень хорошее имя. Редкое.
   Так и стал телёнок Гаврюшей. И тут у них разговор интересный получился. Про то, чей телёнок. Ведь корову-то они напрокат взяли. Дядя Фёдор говорит:
   – Корова государственная. Значит, и телёнок государственный.
   А кот не согласен:
   – Корова действительно государственная. Но всё, что она даёт – молоко там или телят, – это наше. Ты, дядя Фёдор, сам посуди. Вот если мы холодильник напрокат берём, он чей?
   – Государственный.
   – Правильно. А мороз, который он вырабатывает, чей?
   – Мороз наш. Мы его для мороза и берём.
   – Вот и здесь так же. Всё, что корова даёт, нам принадлежит. Для этого мы и брали её.
   – Но брали-то мы одну корову. А теперь у нас две получилось! Раз корова не наша, значит, и телёнок не наш.
   Матроскин рассердился даже:
   – Брали. Но брали-то мы её по квитанции! – И квитанцию принёс: – Вот смотрите, что здесь написано: «Корова. Рыжая. Одна». Про телёнка ничего не написано. А раз мы корову взяли по квитанции, по квитанции и сдавать будем – одну.
 

 
   И тут Шарик вмешался:
   – Я не пойму, чего вы спорите. Ты же, Матроскин, собирался корову насовсем купить. Если она тебе понравится. Вот и покупай насовсем. И телёнок у нас останется.
   – Я с моей Муркой ни за что не расстанусь, – говорит кот. – Я её обязательно насовсем куплю. Это я просто так спорил. Потому что дядя Фёдор не прав.
   А пока у них весь этот спор шёл, телёнок времени не терял. Он два носовых платка съел у дяди Фёдора. Он был чёрненький, а мама – рыжая. Но по характеру он в маму пошёл: ел что ни попадя.

Глава 17
Разговор с профессором Сёминым

   Когда появился телёнок Гаврюша, работы в хозяйстве ещё больше стало.
   И тогда дядя Фёдор понял, что он совсем пропадёт без помощи Матроскина. Хоть совсем уезжай из деревни к родителям. И он решил поговорить с профессором Сёминым.
   Он надел самую лучшую свою рубашку, самые лучшие штаны, причесался как следует и пошёл.
   Вот он подошёл к даче, где жил профессор, и позвонил. И сразу к нему вышла бабушка с пылесосом:
   – Тебе чего, мальчик?
   – Я хочу с профессором поговорить.
   – Хорошо, проходи, – сказала она. – Только ноги вытирай.
   Дядя Фёдор вошёл и поразился, как чисто было вокруг.
   Всё блестело, как в городской квартире. Кругом стояли шкафы с книгами, кресла и стулья. И кухня была вся белая.
   Бабушка взяла дядю Фёдора за руку и повела в комнату профессора.
   – Вот, – сказала она, – к тебе, Ваня, молодой человек.
   Профессор поднял голову от стола и говорит:
   – Здравствуй, мальчик. Ты зачем пришёл?
   – Я хочу у вас про кота спросить.
   – А что про кота?
   – Допустим, у вас был кот, – говорит дядя Фёдор. – А теперь он живёт в другом месте и не хочет к вам идти. Можете вы его забрать или нет?