Страница:
Соколиный Охотник видел по глазам деда, что он не одобряет Мэгги. А глаза деда иногда говорили больше, чем могли сказать слова.
Фрэнк легко слез с седла и осторожно огляделся. Был полдень, и кто-то должен чем-то заниматься вне дома, если не в саду, то где-нибудь еще.
Конечно же, ему сообщили неверную информацию сказав, что Маргарет Джун живет здесь. Со всеми теми деньгами, которые она украла из сейфа в Канзас-Сити, она имела возможность жить шикарно.
Вытащив пистолет из кобуры, Фрэнк крадучись подошел к входной двери хижины, незаметно прошмыгнул внутрь, стараясь производить как можно меньше шума.
Зловоние разлагающегося тела сразу ударило ему в нос, обжигая все органы чувств. В тишине он мог слышать жужжание мух – их здесь были целые полчища.
Когда его глаза привыкли к полумраку, царившему в хижине, то, что он увидел, заставило его подпрыгнуть от неожиданности. Он схватился рукой за горло, поняв, что под этим тонким, покрытым мухами одеялом было тело.
– О, господи, Маргарет Джун? – произнес он, быстро засовывая свой пистолет назад в кобуру.
Хотя он и пылал ненавистью к ней во время своего путешествия, ему все же не хотелось обнаружить ее под одеялом. Он никогда не забудет насколько нежна и хороша она была.
Сейчас, думая о том, что она, возможно, мертва, легче вспоминалась ее невинность, чем то, как зол он был, когда обнаружил, что она выкрала из сейфа все деньги.
В глубине души он никогда не забудет те ощущения, которые он испытал, держа ее в объятиях в момент их физической близости. Хотя она боролась с ним, он испытал в тот момент большую страсть.
Даже сейчас он ощущал боль в пояснице, вспоминая о том моменте. Даже если под этим одеялом лежит не Маргарет Джун, у него не было никакой надежды вновь ощутить своей плотью ее теплое тело. Она его убьет, если он не выстрелит в нее первым.
Встав на одно колено, Фрэнк отогнал мух, затем дрожащими пальцами взялся за угол одеяла и медленно начал его отворачивать, пока, наконец, не увидел лицо.
Фрэнк облегченно вздохнул, увидев, что под одеялом был мужчина, а не Маргарет Джун.
Это должно быть Мелвин, подумал он. Ее муж. Но почему она оставила его непогребенным?
Решив, что здесь что-то нечисто, ему захотелось осмотреть тело, чтобы узнать причину смерти. Фрэнк сдернул одеяло с тела Мелвина.
Он был озадачен, не обнаружив огнестрельных ран и других следов применения оружия. Он подумал, что Молнии мог быть убит индейской стрелой.
– Кажется, это была естественная смерть, – пришел к выводу Фрэнк, снова накрыв тело.
Медленно он обошел хижину, осматриваясь. Маргарет Джун явно уехала в спешке. Но куда, черт подери?
Он выбежал наружу прочь из этого смрада.
Прежде чем отправиться дальше, он тщательно осмотрел двор и постройки, обнаружив в результате, что курятник пуст. Фактически исчезли все животные.
Выходя из курятника, он неуклюже споткнулся о раскопанную грязь, посмотрел вниз на ямку, пожал плечами и вышел наружу.
Итак, было ясно, что Маргарет Джун ушла. Он забрался в седло. Но было ясно и то, что она не отправилась на торговый пост за помощью. Там он все проверил. Оставались только индейские деревни. Не могла ли она?..
Упорно идя по следу Маргарет Джун, Фрэнк развернул свою лошадь, решив обойти все индейские деревни в резервации и за ее пределами. Если он не найдет ее там, значит она ускользнула от него навсегда!
Он зло прищурил глаза при мысли, что его, похоже, снова перехитрили.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Фрэнк легко слез с седла и осторожно огляделся. Был полдень, и кто-то должен чем-то заниматься вне дома, если не в саду, то где-нибудь еще.
Конечно же, ему сообщили неверную информацию сказав, что Маргарет Джун живет здесь. Со всеми теми деньгами, которые она украла из сейфа в Канзас-Сити, она имела возможность жить шикарно.
Вытащив пистолет из кобуры, Фрэнк крадучись подошел к входной двери хижины, незаметно прошмыгнул внутрь, стараясь производить как можно меньше шума.
Зловоние разлагающегося тела сразу ударило ему в нос, обжигая все органы чувств. В тишине он мог слышать жужжание мух – их здесь были целые полчища.
Когда его глаза привыкли к полумраку, царившему в хижине, то, что он увидел, заставило его подпрыгнуть от неожиданности. Он схватился рукой за горло, поняв, что под этим тонким, покрытым мухами одеялом было тело.
– О, господи, Маргарет Джун? – произнес он, быстро засовывая свой пистолет назад в кобуру.
Хотя он и пылал ненавистью к ней во время своего путешествия, ему все же не хотелось обнаружить ее под одеялом. Он никогда не забудет насколько нежна и хороша она была.
Сейчас, думая о том, что она, возможно, мертва, легче вспоминалась ее невинность, чем то, как зол он был, когда обнаружил, что она выкрала из сейфа все деньги.
В глубине души он никогда не забудет те ощущения, которые он испытал, держа ее в объятиях в момент их физической близости. Хотя она боролась с ним, он испытал в тот момент большую страсть.
Даже сейчас он ощущал боль в пояснице, вспоминая о том моменте. Даже если под этим одеялом лежит не Маргарет Джун, у него не было никакой надежды вновь ощутить своей плотью ее теплое тело. Она его убьет, если он не выстрелит в нее первым.
Встав на одно колено, Фрэнк отогнал мух, затем дрожащими пальцами взялся за угол одеяла и медленно начал его отворачивать, пока, наконец, не увидел лицо.
Фрэнк облегченно вздохнул, увидев, что под одеялом был мужчина, а не Маргарет Джун.
Это должно быть Мелвин, подумал он. Ее муж. Но почему она оставила его непогребенным?
Решив, что здесь что-то нечисто, ему захотелось осмотреть тело, чтобы узнать причину смерти. Фрэнк сдернул одеяло с тела Мелвина.
Он был озадачен, не обнаружив огнестрельных ран и других следов применения оружия. Он подумал, что Молнии мог быть убит индейской стрелой.
– Кажется, это была естественная смерть, – пришел к выводу Фрэнк, снова накрыв тело.
Медленно он обошел хижину, осматриваясь. Маргарет Джун явно уехала в спешке. Но куда, черт подери?
Он выбежал наружу прочь из этого смрада.
Прежде чем отправиться дальше, он тщательно осмотрел двор и постройки, обнаружив в результате, что курятник пуст. Фактически исчезли все животные.
Выходя из курятника, он неуклюже споткнулся о раскопанную грязь, посмотрел вниз на ямку, пожал плечами и вышел наружу.
Итак, было ясно, что Маргарет Джун ушла. Он забрался в седло. Но было ясно и то, что она не отправилась на торговый пост за помощью. Там он все проверил. Оставались только индейские деревни. Не могла ли она?..
Упорно идя по следу Маргарет Джун, Фрэнк развернул свою лошадь, решив обойти все индейские деревни в резервации и за ее пределами. Если он не найдет ее там, значит она ускользнула от него навсегда!
Он зло прищурил глаза при мысли, что его, похоже, снова перехитрили.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Мэгги почувствовала, что ее желудок заурчал от голода. Лежа в объятиях Соколиного Охотника, она с любовью смотрела на него снизу вверх.
– Я привыкла каждое утро завтракать, – тихо сказала она, дотронувшись рукой до его щеки. – Дорогой, я хочу пойти собрать яйца для завтрака. Может быть, ты съешь со мной немного омлета сегодня?
– Омлет меня не соблазняет, – сказал Соколиный Охотник, тихо посмеиваясь. – Это не та еда, которую я хотел бы ввести в рацион арапахо.
Он игриво развернул ее и легонько шлепнул ниже спины.
– Иди, – сказал он, – собирай свои яйца. Делай из них омлет и ешь в свое удовольствие. Я пойду покормлю орла, затем встречусь с дедом. Я разделю с ним утреннюю трапезу. Он тоскует в одиночестве с тех нор, как в жизнь его внука вошла белая женщина.
– Когда я встречусь с ним? – спросила Мэгги, взяв корзину для яиц.
– Когда наступит подходящее для этого время, – сказал Соколиный Охотник, и его игривая улыбка померкла. – Многие его чувства резко настроены против тебя. Ты белая. Боюсь, что ты встретишься с ним лишь тогда, когда он посчитает нужным.
– Что я должна буду сказать ему? – спросила Мэгги, пугаясь этого старика, который так много значил для Соколиного Охотника.
– Будет видно, – неопределенно сказал Соколиный Охотник, обхватив ее руками. Он слегка коснулся ее губ нежным поцелуем. – Но сейчас, пока не проснулась Небесные Глаза, почему бы тебе не пойти собрать яйца для завтрака?
– Так мило с твоей стороны построить для моих птиц курятник. Теперь курам удобно нести яйца, – сказала Мэгги, глядя в его глаза, темную тайну которых она очень любила. – Когда Небесные Глаза подрастет и сможет есть твердую пищу, яичный желток станет одним из первых блюд, с которыми я ее познакомлю.
– А когда она начнет пить молоко коровы вместо твоей груди? – спросил Соколиный Охотник, передвинув руки выше, обхватив ее грудь поверх платья.
– Она слишком долго была лишена моей груди, – сказала Мэгги, гася свою улыбку. – Теперь, когда я могу держать у своей груди и кормить ее, я как можно дольше не буду ее отлучать.
– И делить их с этим мужчиной, которого ты любишь, – сказал Соколиный Охотник хриплым голосом.
Он еще сильнее прижал ее к себе, глубоко и страстно целуя.
Когда он отпустил ее и отошел, то тихо засмеялся, увидев, что она так же как и он, пришла в смятение от поцелуя.
– Ночи слишком медленно приходят для этого вождя арапахо, – сказал он, выходя и посылая через плечо веселую улыбку.
Потрясенная его поцелуем и внезапно возникшим желанием, Мэгги не сразу последовала за Соколиным Охотником к выходу, так как колени ее совершенно ослабли. Она положила руку на сердце, чувствуя, как сильно оно бьется.
– Кто говорит, что мы должны ждать ночи? – прошептала она.
Ее улыбку смыл ужасный крик, раздавшийся, казалось, совсем рядом с вигвамом. Она побледнела и чуть не выронила корзинку, пораженная этим звуком, который был столь пронзителен и наполнен отчаянием.
– Соколиный Охотник! – закричала она, узнав его голос.
Бросив корзинку, она выбежала из вигвама, быстро остановившись, увидев, что Соколиный Охотник стоит прямо перед входом. У нее перехватило дыхание: жердочка орла была пуста. Веревка, которая удерживала орла, была развязана и свободно свисала, слегка покачиваясь на ветру.
Когда много людей прибежало посмотреть, что заставило Соколиного Охотника закричать в отчаянии, он повернулся и посмотрел на Мэгги.
– Мой друг орел улетел, – сказал он хриплым голосом. – Я должен пойти за ним. Я должен найти его!
Прежде чем Мэгги успела что-нибудь сказать, Соколиный Охотник побежал к загону. Широко раскрыв глаза, она смотрела, как он седлает коня, выбранного вместо Пронто. Это был рыжей масти мерин, очень мускулистый и горячий.
Мэгги смотрела на удаляющегося Соколиного Охотника, который оглядывал деревья над головой в поисках своего любимца. Она знала, что ему не просто отказаться от птицы. Возможно ему придется обыскивать каньоны и деревья целый день, и Мэгги должна позаботиться о себе сама до его возвращения. В какой-то степени она чувствовала себя не совсем уверенно. Она привыкла, что Соколиный Охотник рядом. Она еще не совсем была принята его народом, и это вызывало ее беспокойство.
Она должна занять себя чем-нибудь, чтобы день прошел быстро. Мэгги медленно повернулась, чувствуя на себе много глаз. Она изобразила слабую улыбку и быстро вернулась в вигвам.
Постояв возле огня, с трудом восстанавливая дыхание, она решили заняться своими обычными делами, пусть даже все это ей придется выполнять в присутствии зрителей.
Решительно взяв корзинку для яиц, Мэгги направилась к выходу. Увидев, что все, за исключением одной женщины, ушли, она вздохнула с облегчением.
– Тихий Голос, – сказала она вымученно, не доверяя женщине. Мэгги научилась спокойно воспринимать неожиданные появления Тихого Голоса. Она всегда заговаривала с ней, хотя и нерешительно. В большинстве случаев Тихий Голос смотрела на нее так, что у Мэгги от этого пробегал по спине холодок.
– Доброе утро, – затем сказала Мэгги.
Тихий Голос не поддержала разговора и на этот раз.
Мэгги обошла женщину арапахо и направилась в курятник, который построил для нее Соколиный Охотник рядом с вигвамом. Она знала, что она не одна, слыша за собой глухой звук шагов Тихого Голоса.
Не обращая внимания на Тихий Голос, Мэгги вошла в курятник и начала собирать яйца из-под кур, некоторые из которых взлетали со своих гнезд, сердито кудахтая.
Не желая надолго оставлять в одиночестве дочь, Мэгги быстро собрала оставшиеся яйца. Закончив, она развернулась, чтобы возвратиться в вигвам, но была вынуждена столь резко остановиться, что несколько яиц выпало из корзинки. Тихий Голос стояла на ее пути.
– Пожалуйста, посторонись, – холодно сказала Мэгги, надменно глядя на женщину арапахо.
Пораженная, Тихий Голос сделала так, как ее попросили, но затем, когда Мэгги попыталась уйти от нее, пошла за ней следом.
– Куры – очень странно выглядящие птицы, – наконец сказала Тихий Голос, – но их, кажется, очень полезно иметь. Яйца, которые они кладут, весьма полезны.
– Полезны? – сказала Мэгги, выгнув бровь и обернувшись к Тихому Голосу. – Да, я полагаю, что они достаточно крупные, не так ли? Из них можно приготовить великолепный завтрак.
– Завтрак? – сказала Тихий Голос.
– Утренний прием пищи, – объяснила Мэгги. – Завтрак – это утренний прием пищи, принятый у белых людей.
– А, понятно, – сказала Тихий Голос, заставляя себя вести дружественно, чтобы преуспеть в своем плане. Она хотела выставить белую в дурном свете перед глазами Соколиного Охотника, чтобы он больше не был так очарован ею.
Как обычно, Мэгги не могла не видеть, как красива Тихий Голос. Ее удивляло, что Соколиный Охотник мог пройти мимо такой красоты и выбрать кого-то, кто не мог сравниться с внешностью Тихого Голоса. Мэгги никогда не считала себя красавицей, но она знала, что Соколиный Охотник увидел в ней что-то еще, чего Тихий Голос не могла ему предложить. Мэгги достаточно долго общалась с Тихим Голосом, чтобы понять ее злобный характер.
Мэгги осмотрела с головы до пят молодую красивую женщину. Сегодня на ней было темное без отделки платье арапахо – две оленьи кожи сшитые вместе и украшенные висюльками из бусин, не доходящие в длину до лодыжек. Наряд женщины дополняли мокасины с приделанными к ним гетрами, доходящими до колен.
Волосы Тихого Голоса были разделены прямым пробором ото лба до затылка и заплетены в косы, которые начинались за ушами. Пробор в волосах был окрашен и блестяще-красный цвет. Мэгги еще не спрашивала, зачем это делалось, но сегодня представлялся удобный случай, чтобы узнать, поскольку Тихий Голос, по-видимому, не собиралась уходить и решительно следовала за ней.
– Зачем ты окрашиваешь пробор в волосах? – спросила Мэгги, ставя на пол корзинку с яйцами. Она хотела потрогать пробор, но опустила руки, когда Тихий Голос резко отступила от нее. – И что используется для получения такого красивого цвета?
– Окрашенная линия пробора в волосах называется Путь Солнца, – сказала она. – Чтобы получить особый цвет, используется охра, иногда вермильон.
Мэгги собиралась спросить Тихий Голос о чем-нибудь еще, но та внезапно развернулась и ушла, чем удивила и озадачила Мэгги. Пожав плечами, она пошла проверить Небесные Глаза и увидела, что дочка крепко спит, двигая губками, будто сосет грудь Мэгги.
– Все еще снятся ангельские сны? – сказала Мэгги, разглаживая стеганое одеяло, украшенное изображениями животных.
Мэгги тихонько пробежала рукой по одеялу, любуясь им. Она с любовью шила его долгими часами, сидя у огня в хижине, пока Мелвин либо работал дотемна и саду, либо наслаждался чтением книги при неярком свете очага и одинокой керосиновой лампы.
Воспоминания о тех ночах и вечерах с Мелвином уже не причиняли боль. Это были хорошие, приятные воспоминания, которые остаются навсегда. Его доброта сделала ее счастливой. Такое никогда не забывается.
Всего лишь несколько дней спустя после рождения дочери Соколиный Охотник перенес вещи Мэгги из фургона в дом. Ей было приятно видеть рядом маленький сундучок из кедра, который Мелвин сделал собственными руками, и где теперь лежала одежда малышки, сшитая Мэгги.
Она стала употреблять в пищу варенье после того, как приспособилась печь хлеб над огнем в вигваме. Мэгги показала Соколиному Охотнику, как она взбивает масло.
Он уже попробовал всю ее пищу. Таким образом он в какой-то степени принимал ее обычаи так же, как она его.
Вначале раннее пение ее петуха раздражало его. Затем оно стало частью звуков, к которым он привык с детства: шум ветра, лай собак и ржание лошадей в загоне.
– Я принесла охру, чтобы раскрасить твои волосы, – внезапно сказала Тихий Голос за спиной у Мэгги.
Испугавшись, Мэгги обернулась, широко раскрыв глаза.
– Ты принесла свои краски, чтобы раскрасить мои волосы? – спросила она, удивляясь хорошему настроению Тихого Голоса и ее щедрости, но не доверяя ей.
– Иди. Сядь у огня, – предложила Тихий Голос жестом свободной руки. В другой руке она держала маленький сосуд с краской. Щетка для волос выглядывала из одного кармана, а крошечное зеркальце с ручкой из другого.
Мэгги чувствовала муки голода в желудке, однако она не хотела упустить возможность выяснить, почему эта женщина постоянно различными способами демонстрировала свою ненависть к ней.
– Хорошо, – сказала Мэгги, усаживаясь у огня.
– Тебе нравится, что я делаю? – спросила Тихий Голос, начав водить щеткой по длинным и блестящим волосам Мэгги.
– Да, мне нравится, – сказала Мэгги, вопросительно улыбнувшись через плечо Тихому Голосу.
– Ты скажешь Соколиному Охотнику, что тебе понравилось, что я тебе делала? – сказала Тихий Голос, сразу же прекратив расчесывать щеткой волосы Мэгги.
Мэгги начала догадываться, почему Тихий Голос все это делала сейчас. В каком-то смысле Тихий Голос использовала Мэгги в своих личных целях. Она уже слишком далеко зашла и не могла остановиться.
– Да, я скажу ему, – подтвердила Мэгги.
Тихий Голос широко улыбнулась и продолжала расчесывать, а затем заплетать в косы волосы Мэгги.
– Соколиный Охотник потерял сегодня своего орла, – сказала она с колкими нотками в голосе. – Это печально, не так ли?
– Очень, – прошептала Мэгги. – Он вырастил орла из птенца и обожал его. Они были друзьями так же, как и люди.
Мэгги замолчала, давая возможность Тихому Голосу ответить, но не услышав ничего, она заговорила сама, пока Тихий Голос продолжала трудиться над ее волосами.
– Сначала я не понимала, почему Соколиный Охотник держит дома орла, – продолжала Мэгги, – но, увидев его глубокую привязанность к птице, подумала, что в этом нет ничего плохого. Он сказал, для охотника арапахо вполне естественно приносить домой животных и птиц и выращивать их и неволе.
– У тебя были любимые животные, когда ты жила с белыми людьми? – спросила Тихий Голос, размазывая краску вдоль пробора в волосах Мэгги.
– Да, в течение десяти лет у меня жила кошка. Она прожила бы и дольше, если бы ее не переехала лошадь с повозкой, – грустно сказала Мэгги. Она никогда не забудет Скрэтч – так звали ее черно-белую кошку. Даже сейчас ей вспоминался ее мягкий мех и то, как приятно было держать Скрэтч на руках и слушать ее мурлыканье. Странно, однако, что после того как Мэгги похоронила кошку в саду, она совсем по-новому осознала свою собственную жизнь.
– У одного из моих друзей была канарейка, – продолжала Мэгги. – Она была такая красивая и так чудесно пела. – Ей вспомнилась деревянная, выкрашенная в белый цвет птичья клетка с завитушками в стиле барокко, на которую было не только приятно посмотреть, но и прикоснуться.
Мэгги вздохнула.
– К несчастью, веревка, которой был привязан орел, развязалась, – сказала она. – Интересно, найдет ли его Соколиный Охотник?
– Нет, – с насмешкой ответила Тихий Голос. – Как только орел расправляет крылья на свободе, сразу же берут верх дикие инстинкты. Даже если бы Соколиный Охотник нашел орла, тот больше не признал бы в нем друга.
– Хотела бы я знать, как орел развязался? – сказала Мэгги, искоса глянув на Тихий Голос через плечо и сразу же вся напряглась, увидев странный блеск в глазах женщины и едва заметную улыбку на ее губах.
Сердце Мэгги на мгновение остановилось и она отвела свой взгляд от Тихого Голоса, от спрятанной за неискренней улыбкой и прищуренными глазами правды, которую она совсем не хотела знать.
Тихий Голос достала свое маленькое зеркальце и вложила его в руку Мэгги.
– Видишь? – сказала она, быстро сменив тему. – Разве ты не выглядишь красиво?
Мэгги была слишком обеспокоена своим открытием для того, чтобы действительно увидеть что-то красивое. Однако, взглянув в зеркало, не могла не заметить, что в результате стараний Тихого Голоса, она действительно стала выглядеть лучше. С косами и в платье из оленьей кожи с затейливой отделкой бусами, она теперь походила на индианку.
Она рассматривала себя еще какое-то время, затем вернула зеркало Тихому Голосу.
Глаза Тихого Голоса расширились. Мэгги была умна. Поняла ли она по поведению Тихого Голоса о ее причастности к исчезновению орла Соколиного Охотника? Все внутри Тихого Голоса похолодело при мысли о том, что Мэгги может высказать Соколиному Охотнику свои подозрения! Она должна что-то предпринять, чтобы отвлечь ее, чтобы не дать ей это сделать!
– Я кое-что сделала для тебя сегодня, – быстро сказала Тихий Голос. Она обошла вокруг, встала перед Мэгги на колени и взяла ее за руки. – Можешь ли ты кое-что сделать для Тихого Голоса?
Мэгги полагала, что Тихий Голос будет просить ее молчать о своих подозрениях, поэтому просьба женщины ее поразила.
– Может Тихий Голос разделить с тобой завтрак из омлета? – спросила Тихий Голос, одаривая Мэгги своей самой нежной улыбкой. – Ты изучаешь мои обычаи. Я изучаю твои?
Мэгги вопросительно посмотрела в темные глаза Тихого Голоса, совершенно не поняв желание хитрой женщины. Но несмотря на подозрение, что эта просьба Тихого Голоса была всего лишь уловкой, Мэгги чувствовала, что вынуждена сделать то, о чем та просит. Как было бы хорошо иметь настоящего друга, способного разделить с ней эти минуты. Если бы только Тихий Голос могла быть искренней, кем-нибудь, кому можно доверять…
– Да, – сказала Мэгги, высвободив свои руки из рук Тихого Голоса. – Я приготовлю омлет нам на завтрак.
– Спасибо, – ответила Тихий Голос, и явно довольная, подошла к корзинке с яйцами и протянула ее Мэгги.
В тот самый момент, когда Мэгги пошла за сковородой, весь в ярости вошел Соколиный Охотник. Мэгги и Тихий Голос обменялись быстрыми вопросительными взглядами.
– Я привыкла каждое утро завтракать, – тихо сказала она, дотронувшись рукой до его щеки. – Дорогой, я хочу пойти собрать яйца для завтрака. Может быть, ты съешь со мной немного омлета сегодня?
– Омлет меня не соблазняет, – сказал Соколиный Охотник, тихо посмеиваясь. – Это не та еда, которую я хотел бы ввести в рацион арапахо.
Он игриво развернул ее и легонько шлепнул ниже спины.
– Иди, – сказал он, – собирай свои яйца. Делай из них омлет и ешь в свое удовольствие. Я пойду покормлю орла, затем встречусь с дедом. Я разделю с ним утреннюю трапезу. Он тоскует в одиночестве с тех нор, как в жизнь его внука вошла белая женщина.
– Когда я встречусь с ним? – спросила Мэгги, взяв корзину для яиц.
– Когда наступит подходящее для этого время, – сказал Соколиный Охотник, и его игривая улыбка померкла. – Многие его чувства резко настроены против тебя. Ты белая. Боюсь, что ты встретишься с ним лишь тогда, когда он посчитает нужным.
– Что я должна буду сказать ему? – спросила Мэгги, пугаясь этого старика, который так много значил для Соколиного Охотника.
– Будет видно, – неопределенно сказал Соколиный Охотник, обхватив ее руками. Он слегка коснулся ее губ нежным поцелуем. – Но сейчас, пока не проснулась Небесные Глаза, почему бы тебе не пойти собрать яйца для завтрака?
– Так мило с твоей стороны построить для моих птиц курятник. Теперь курам удобно нести яйца, – сказала Мэгги, глядя в его глаза, темную тайну которых она очень любила. – Когда Небесные Глаза подрастет и сможет есть твердую пищу, яичный желток станет одним из первых блюд, с которыми я ее познакомлю.
– А когда она начнет пить молоко коровы вместо твоей груди? – спросил Соколиный Охотник, передвинув руки выше, обхватив ее грудь поверх платья.
– Она слишком долго была лишена моей груди, – сказала Мэгги, гася свою улыбку. – Теперь, когда я могу держать у своей груди и кормить ее, я как можно дольше не буду ее отлучать.
– И делить их с этим мужчиной, которого ты любишь, – сказал Соколиный Охотник хриплым голосом.
Он еще сильнее прижал ее к себе, глубоко и страстно целуя.
Когда он отпустил ее и отошел, то тихо засмеялся, увидев, что она так же как и он, пришла в смятение от поцелуя.
– Ночи слишком медленно приходят для этого вождя арапахо, – сказал он, выходя и посылая через плечо веселую улыбку.
Потрясенная его поцелуем и внезапно возникшим желанием, Мэгги не сразу последовала за Соколиным Охотником к выходу, так как колени ее совершенно ослабли. Она положила руку на сердце, чувствуя, как сильно оно бьется.
– Кто говорит, что мы должны ждать ночи? – прошептала она.
Ее улыбку смыл ужасный крик, раздавшийся, казалось, совсем рядом с вигвамом. Она побледнела и чуть не выронила корзинку, пораженная этим звуком, который был столь пронзителен и наполнен отчаянием.
– Соколиный Охотник! – закричала она, узнав его голос.
Бросив корзинку, она выбежала из вигвама, быстро остановившись, увидев, что Соколиный Охотник стоит прямо перед входом. У нее перехватило дыхание: жердочка орла была пуста. Веревка, которая удерживала орла, была развязана и свободно свисала, слегка покачиваясь на ветру.
Когда много людей прибежало посмотреть, что заставило Соколиного Охотника закричать в отчаянии, он повернулся и посмотрел на Мэгги.
– Мой друг орел улетел, – сказал он хриплым голосом. – Я должен пойти за ним. Я должен найти его!
Прежде чем Мэгги успела что-нибудь сказать, Соколиный Охотник побежал к загону. Широко раскрыв глаза, она смотрела, как он седлает коня, выбранного вместо Пронто. Это был рыжей масти мерин, очень мускулистый и горячий.
Мэгги смотрела на удаляющегося Соколиного Охотника, который оглядывал деревья над головой в поисках своего любимца. Она знала, что ему не просто отказаться от птицы. Возможно ему придется обыскивать каньоны и деревья целый день, и Мэгги должна позаботиться о себе сама до его возвращения. В какой-то степени она чувствовала себя не совсем уверенно. Она привыкла, что Соколиный Охотник рядом. Она еще не совсем была принята его народом, и это вызывало ее беспокойство.
Она должна занять себя чем-нибудь, чтобы день прошел быстро. Мэгги медленно повернулась, чувствуя на себе много глаз. Она изобразила слабую улыбку и быстро вернулась в вигвам.
Постояв возле огня, с трудом восстанавливая дыхание, она решили заняться своими обычными делами, пусть даже все это ей придется выполнять в присутствии зрителей.
Решительно взяв корзинку для яиц, Мэгги направилась к выходу. Увидев, что все, за исключением одной женщины, ушли, она вздохнула с облегчением.
– Тихий Голос, – сказала она вымученно, не доверяя женщине. Мэгги научилась спокойно воспринимать неожиданные появления Тихого Голоса. Она всегда заговаривала с ней, хотя и нерешительно. В большинстве случаев Тихий Голос смотрела на нее так, что у Мэгги от этого пробегал по спине холодок.
– Доброе утро, – затем сказала Мэгги.
Тихий Голос не поддержала разговора и на этот раз.
Мэгги обошла женщину арапахо и направилась в курятник, который построил для нее Соколиный Охотник рядом с вигвамом. Она знала, что она не одна, слыша за собой глухой звук шагов Тихого Голоса.
Не обращая внимания на Тихий Голос, Мэгги вошла в курятник и начала собирать яйца из-под кур, некоторые из которых взлетали со своих гнезд, сердито кудахтая.
Не желая надолго оставлять в одиночестве дочь, Мэгги быстро собрала оставшиеся яйца. Закончив, она развернулась, чтобы возвратиться в вигвам, но была вынуждена столь резко остановиться, что несколько яиц выпало из корзинки. Тихий Голос стояла на ее пути.
– Пожалуйста, посторонись, – холодно сказала Мэгги, надменно глядя на женщину арапахо.
Пораженная, Тихий Голос сделала так, как ее попросили, но затем, когда Мэгги попыталась уйти от нее, пошла за ней следом.
– Куры – очень странно выглядящие птицы, – наконец сказала Тихий Голос, – но их, кажется, очень полезно иметь. Яйца, которые они кладут, весьма полезны.
– Полезны? – сказала Мэгги, выгнув бровь и обернувшись к Тихому Голосу. – Да, я полагаю, что они достаточно крупные, не так ли? Из них можно приготовить великолепный завтрак.
– Завтрак? – сказала Тихий Голос.
– Утренний прием пищи, – объяснила Мэгги. – Завтрак – это утренний прием пищи, принятый у белых людей.
– А, понятно, – сказала Тихий Голос, заставляя себя вести дружественно, чтобы преуспеть в своем плане. Она хотела выставить белую в дурном свете перед глазами Соколиного Охотника, чтобы он больше не был так очарован ею.
Как обычно, Мэгги не могла не видеть, как красива Тихий Голос. Ее удивляло, что Соколиный Охотник мог пройти мимо такой красоты и выбрать кого-то, кто не мог сравниться с внешностью Тихого Голоса. Мэгги никогда не считала себя красавицей, но она знала, что Соколиный Охотник увидел в ней что-то еще, чего Тихий Голос не могла ему предложить. Мэгги достаточно долго общалась с Тихим Голосом, чтобы понять ее злобный характер.
Мэгги осмотрела с головы до пят молодую красивую женщину. Сегодня на ней было темное без отделки платье арапахо – две оленьи кожи сшитые вместе и украшенные висюльками из бусин, не доходящие в длину до лодыжек. Наряд женщины дополняли мокасины с приделанными к ним гетрами, доходящими до колен.
Волосы Тихого Голоса были разделены прямым пробором ото лба до затылка и заплетены в косы, которые начинались за ушами. Пробор в волосах был окрашен и блестяще-красный цвет. Мэгги еще не спрашивала, зачем это делалось, но сегодня представлялся удобный случай, чтобы узнать, поскольку Тихий Голос, по-видимому, не собиралась уходить и решительно следовала за ней.
– Зачем ты окрашиваешь пробор в волосах? – спросила Мэгги, ставя на пол корзинку с яйцами. Она хотела потрогать пробор, но опустила руки, когда Тихий Голос резко отступила от нее. – И что используется для получения такого красивого цвета?
– Окрашенная линия пробора в волосах называется Путь Солнца, – сказала она. – Чтобы получить особый цвет, используется охра, иногда вермильон.
Мэгги собиралась спросить Тихий Голос о чем-нибудь еще, но та внезапно развернулась и ушла, чем удивила и озадачила Мэгги. Пожав плечами, она пошла проверить Небесные Глаза и увидела, что дочка крепко спит, двигая губками, будто сосет грудь Мэгги.
– Все еще снятся ангельские сны? – сказала Мэгги, разглаживая стеганое одеяло, украшенное изображениями животных.
Мэгги тихонько пробежала рукой по одеялу, любуясь им. Она с любовью шила его долгими часами, сидя у огня в хижине, пока Мелвин либо работал дотемна и саду, либо наслаждался чтением книги при неярком свете очага и одинокой керосиновой лампы.
Воспоминания о тех ночах и вечерах с Мелвином уже не причиняли боль. Это были хорошие, приятные воспоминания, которые остаются навсегда. Его доброта сделала ее счастливой. Такое никогда не забывается.
Всего лишь несколько дней спустя после рождения дочери Соколиный Охотник перенес вещи Мэгги из фургона в дом. Ей было приятно видеть рядом маленький сундучок из кедра, который Мелвин сделал собственными руками, и где теперь лежала одежда малышки, сшитая Мэгги.
Она стала употреблять в пищу варенье после того, как приспособилась печь хлеб над огнем в вигваме. Мэгги показала Соколиному Охотнику, как она взбивает масло.
Он уже попробовал всю ее пищу. Таким образом он в какой-то степени принимал ее обычаи так же, как она его.
Вначале раннее пение ее петуха раздражало его. Затем оно стало частью звуков, к которым он привык с детства: шум ветра, лай собак и ржание лошадей в загоне.
– Я принесла охру, чтобы раскрасить твои волосы, – внезапно сказала Тихий Голос за спиной у Мэгги.
Испугавшись, Мэгги обернулась, широко раскрыв глаза.
– Ты принесла свои краски, чтобы раскрасить мои волосы? – спросила она, удивляясь хорошему настроению Тихого Голоса и ее щедрости, но не доверяя ей.
– Иди. Сядь у огня, – предложила Тихий Голос жестом свободной руки. В другой руке она держала маленький сосуд с краской. Щетка для волос выглядывала из одного кармана, а крошечное зеркальце с ручкой из другого.
Мэгги чувствовала муки голода в желудке, однако она не хотела упустить возможность выяснить, почему эта женщина постоянно различными способами демонстрировала свою ненависть к ней.
– Хорошо, – сказала Мэгги, усаживаясь у огня.
– Тебе нравится, что я делаю? – спросила Тихий Голос, начав водить щеткой по длинным и блестящим волосам Мэгги.
– Да, мне нравится, – сказала Мэгги, вопросительно улыбнувшись через плечо Тихому Голосу.
– Ты скажешь Соколиному Охотнику, что тебе понравилось, что я тебе делала? – сказала Тихий Голос, сразу же прекратив расчесывать щеткой волосы Мэгги.
Мэгги начала догадываться, почему Тихий Голос все это делала сейчас. В каком-то смысле Тихий Голос использовала Мэгги в своих личных целях. Она уже слишком далеко зашла и не могла остановиться.
– Да, я скажу ему, – подтвердила Мэгги.
Тихий Голос широко улыбнулась и продолжала расчесывать, а затем заплетать в косы волосы Мэгги.
– Соколиный Охотник потерял сегодня своего орла, – сказала она с колкими нотками в голосе. – Это печально, не так ли?
– Очень, – прошептала Мэгги. – Он вырастил орла из птенца и обожал его. Они были друзьями так же, как и люди.
Мэгги замолчала, давая возможность Тихому Голосу ответить, но не услышав ничего, она заговорила сама, пока Тихий Голос продолжала трудиться над ее волосами.
– Сначала я не понимала, почему Соколиный Охотник держит дома орла, – продолжала Мэгги, – но, увидев его глубокую привязанность к птице, подумала, что в этом нет ничего плохого. Он сказал, для охотника арапахо вполне естественно приносить домой животных и птиц и выращивать их и неволе.
– У тебя были любимые животные, когда ты жила с белыми людьми? – спросила Тихий Голос, размазывая краску вдоль пробора в волосах Мэгги.
– Да, в течение десяти лет у меня жила кошка. Она прожила бы и дольше, если бы ее не переехала лошадь с повозкой, – грустно сказала Мэгги. Она никогда не забудет Скрэтч – так звали ее черно-белую кошку. Даже сейчас ей вспоминался ее мягкий мех и то, как приятно было держать Скрэтч на руках и слушать ее мурлыканье. Странно, однако, что после того как Мэгги похоронила кошку в саду, она совсем по-новому осознала свою собственную жизнь.
– У одного из моих друзей была канарейка, – продолжала Мэгги. – Она была такая красивая и так чудесно пела. – Ей вспомнилась деревянная, выкрашенная в белый цвет птичья клетка с завитушками в стиле барокко, на которую было не только приятно посмотреть, но и прикоснуться.
Мэгги вздохнула.
– К несчастью, веревка, которой был привязан орел, развязалась, – сказала она. – Интересно, найдет ли его Соколиный Охотник?
– Нет, – с насмешкой ответила Тихий Голос. – Как только орел расправляет крылья на свободе, сразу же берут верх дикие инстинкты. Даже если бы Соколиный Охотник нашел орла, тот больше не признал бы в нем друга.
– Хотела бы я знать, как орел развязался? – сказала Мэгги, искоса глянув на Тихий Голос через плечо и сразу же вся напряглась, увидев странный блеск в глазах женщины и едва заметную улыбку на ее губах.
Сердце Мэгги на мгновение остановилось и она отвела свой взгляд от Тихого Голоса, от спрятанной за неискренней улыбкой и прищуренными глазами правды, которую она совсем не хотела знать.
Тихий Голос достала свое маленькое зеркальце и вложила его в руку Мэгги.
– Видишь? – сказала она, быстро сменив тему. – Разве ты не выглядишь красиво?
Мэгги была слишком обеспокоена своим открытием для того, чтобы действительно увидеть что-то красивое. Однако, взглянув в зеркало, не могла не заметить, что в результате стараний Тихого Голоса, она действительно стала выглядеть лучше. С косами и в платье из оленьей кожи с затейливой отделкой бусами, она теперь походила на индианку.
Она рассматривала себя еще какое-то время, затем вернула зеркало Тихому Голосу.
Глаза Тихого Голоса расширились. Мэгги была умна. Поняла ли она по поведению Тихого Голоса о ее причастности к исчезновению орла Соколиного Охотника? Все внутри Тихого Голоса похолодело при мысли о том, что Мэгги может высказать Соколиному Охотнику свои подозрения! Она должна что-то предпринять, чтобы отвлечь ее, чтобы не дать ей это сделать!
– Я кое-что сделала для тебя сегодня, – быстро сказала Тихий Голос. Она обошла вокруг, встала перед Мэгги на колени и взяла ее за руки. – Можешь ли ты кое-что сделать для Тихого Голоса?
Мэгги полагала, что Тихий Голос будет просить ее молчать о своих подозрениях, поэтому просьба женщины ее поразила.
– Может Тихий Голос разделить с тобой завтрак из омлета? – спросила Тихий Голос, одаривая Мэгги своей самой нежной улыбкой. – Ты изучаешь мои обычаи. Я изучаю твои?
Мэгги вопросительно посмотрела в темные глаза Тихого Голоса, совершенно не поняв желание хитрой женщины. Но несмотря на подозрение, что эта просьба Тихого Голоса была всего лишь уловкой, Мэгги чувствовала, что вынуждена сделать то, о чем та просит. Как было бы хорошо иметь настоящего друга, способного разделить с ней эти минуты. Если бы только Тихий Голос могла быть искренней, кем-нибудь, кому можно доверять…
– Да, – сказала Мэгги, высвободив свои руки из рук Тихого Голоса. – Я приготовлю омлет нам на завтрак.
– Спасибо, – ответила Тихий Голос, и явно довольная, подошла к корзинке с яйцами и протянула ее Мэгги.
В тот самый момент, когда Мэгги пошла за сковородой, весь в ярости вошел Соколиный Охотник. Мэгги и Тихий Голос обменялись быстрыми вопросительными взглядами.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Соколиный Охотник не обратил никакого внимания на Тихий Голос, словно ее здесь и не было. Его глаза смотрели только на Мэгги. Он подошел и взял ее за плечи.
– Ты отправишься со мной за новым орлом, – сказал он. – Тот, которого я называл своим другом, у которого были длинные золотистые перья, улетел от меня далеко.
Мэгги была слишком ошеломлена, чтобы что-нибудь ему ответить.
Она долгим взглядом окинула Тихий Голос и заметила, что это вызвало у той беспокойство. Затем Мэгги снова перевела свой взгляд на Соколиного Охотника. Хотя она действительно была уверена, что в исчезновении орла виновна Тихий Голос, Мэгги не считала себя вправе говорить Соколиному Охотнику о своих подозрениях. Это вызвало бы еще большую ненависть Тихого Голоса и, возможно, нелюбовь со стороны остальных арапахо. Здесь ее могли бы счесть нарушительницей спокойствия их общины!
– Мне очень жаль, что ты не нашел своего орла, – наконец произнесла Мэгги, нежно дотронувшись до щеки Соколиного Охотника. – Но то, что ты просишь от меня… Я не знаю, Соколиный Охотник. Ты действительно хочешь, чтобы я с тобой отправилась? Может быть, я тебе только буду мешать?
Она перевела тревожный взгляд на колыбельку, затем снова посмотрела в глаза Соколиного Охотника.
– И, дорогой, – прошептала она и услышала за спиной судорожное дыхание ненависти.
Тихий Голос не могла вынести того, что белая женщина называет вождя арапахо дорогим.
– Соколиный Охотник, – сказала Мэгги, исправившись, чтобы не давать Тихому Голосу повода для ненависти. – А как же Небесные Глаза? Я не хочу ее оставлять, тем более на долгое время, которое может понадобиться для того, чтобы отыскать гнездо орла.
– Мы не слишком долго задержимся после захода солнца, – сказал Соколиный Охотник, убрав свои руки с ее плеч. Он подошел к колыбельке и, встав перед ней на колени, внимательно посмотрел на спящего ребенка, ощущая чувство гордости. С каждым днем девочка становилась ему все дороже. Она была из чрева женщины, которую он любил. Это заставляло его по-особому относиться к ребенку, перенося на него ту любовь, которую испытывал к матери.
– Но даже в этом случае, Соколиный Охотник, – сказала Мэгги, становясь рядом с ним на колени, тронутая до глубины души тем, что он гордится ее дочерью. – Это так долго… А как же Небесные Глаза?
– Многодетная Жена позаботится о ней, – как само собой разумеющееся, сказал Соколиный Охотник.
– Я была бы рада позаботиться о ней в ваше отсутствие, – сказала Тихий Голос, подойдя к ним поближе. – Я бы отнесла ее к Многодетной Жене для кормления, а затем возвратила в колыбельку. Я даже могу спеть ей песни арапахо.
Мэгги побледнела при мысли, что с ее малышкой останется Тихий Голос. Она быстро встала на ноги, сжав пальцы в кулаки, ожидая ответ Соколиного Охотника. Мэгги понимала, что ей не следовало бы высказывать свое мнение. Даже в тех случаях, когда это могло касаться ее собственного ребенка. Она молча молилась о том, чтобы Соколиный Охотник принял правильное решение.
Оттолкнувшись, Соколиный Охотник встал в полный рост. Он спокойно, вопрошающе взглянул на Тихий Голос, затем внезапно взял ее за локоть и направился к выходу.
– Иди, скажи Многодетной Жене, что скоро к ней принесут ребенка на целый день, – спокойно сказал он.
Мэгги едва дышала, когда Тихий Голос бросила на нее свой недовольный злобный взгляд, а затем вышла с Соколиным Охотником.
– Благодарю тебя, Господи, – тихо вслух произнесла Мэгги, тяжело вздохнув, будто кто-то снял тяжесть с ее плеч. Она знала: если Тихий Голос смогла зайти так далеко и отвязать от жердочки орла, ей никак нельзя было доверять ребенка. Тем более, что малютка была белой дочерью женщины, которую Тихий Голос презирала и ненавидела.
Мэгги повернулась и посмотрела на дочь.
– Как мирно ты спишь, – прошептала она, нервно стискивая пальцы за спиной. – Моя сладкая, ты сейчас такая доверчивая. Но когда ты станешь такой же взрослой, как я, то будешь остерегаться предательства.
Руки обняли Мэгги со спины и легли ей на груди, и сразу же ее мысли переключились: она ощутила нечто приятное и прекрасное. Соколиный Охотник развернул ее к себе, она встала на цыпочки, приветствуя не только его руки, но и поцелуй, который заставил ее ощутить дрожь во всем теле. Она понимала, что не должна разрешать своим чувствам брать над собой верх. Сейчас было не время идти на одеяла с любимым. Слишком много забот было и у него, да и у нее тоже.
Все его мысли были сконцентрированы на том, чтобы найти другую птицу.
Ее – на ребенке, чтобы с ним ничего не произошло за время их отсутствия, хотя она и знала: пока Небесные Глаза с Многодетной Женой, с ней ничего не случится.
Но знала ли Многодетная Жена, что Тихий Голос нельзя подпускать близко к ребенку?
Не слишком ли большим доверием пользовалась Тихий Голос среди своего народа?
Соколиный Охотник отошел от Мэгги и начал собирать необходимые вещи, которые он собирался использовать для поимки другого орла.
– Закутай Небесные Глаза получше, – сказал он ей, – и отнеси ее к Многодетной Жене, а затем возвращайся ко мне. Я уже оседлал для тебя лошадь.
Он повернулся к ней, будто неожиданно им овладела какая-то мысль.
– Ты ведь ездишь верхом на лошади, не так ли?
– Да, – ответила Мэгги, тихо засмеявшись. – Я научилась давно, еще ребенком. Мой отец научил меня всему: плавать, ездить верхом, стрелять из ружья. Меня тогда звали девочкой-сорванцом. Я теперь понимаю, почему отец все это требовал от меня. Он готовил меня к неясному будущему.
– Он был очень умный мужчина, – сказал Соколиный Охотник.
– Да, очень, – сказала Мэгги с грустью в голосе.
Взяв Небесные Глаза на руки, Мэгги минутку постояла с ней, прижимая к себе, затем вышла. Идя к вигваму Многодетной Жены, она почувствовала на себе взгляд. Ей не надо было оборачиваться, чтобы понять, чей это был взгляд. Она знала.
Мэгги выпрямила спину и пошла вперед, хотя глаза Тихого Голоса, казалось, пронизывали ее насквозь.
– Ты отправишься со мной за новым орлом, – сказал он. – Тот, которого я называл своим другом, у которого были длинные золотистые перья, улетел от меня далеко.
Мэгги была слишком ошеломлена, чтобы что-нибудь ему ответить.
Она долгим взглядом окинула Тихий Голос и заметила, что это вызвало у той беспокойство. Затем Мэгги снова перевела свой взгляд на Соколиного Охотника. Хотя она действительно была уверена, что в исчезновении орла виновна Тихий Голос, Мэгги не считала себя вправе говорить Соколиному Охотнику о своих подозрениях. Это вызвало бы еще большую ненависть Тихого Голоса и, возможно, нелюбовь со стороны остальных арапахо. Здесь ее могли бы счесть нарушительницей спокойствия их общины!
– Мне очень жаль, что ты не нашел своего орла, – наконец произнесла Мэгги, нежно дотронувшись до щеки Соколиного Охотника. – Но то, что ты просишь от меня… Я не знаю, Соколиный Охотник. Ты действительно хочешь, чтобы я с тобой отправилась? Может быть, я тебе только буду мешать?
Она перевела тревожный взгляд на колыбельку, затем снова посмотрела в глаза Соколиного Охотника.
– И, дорогой, – прошептала она и услышала за спиной судорожное дыхание ненависти.
Тихий Голос не могла вынести того, что белая женщина называет вождя арапахо дорогим.
– Соколиный Охотник, – сказала Мэгги, исправившись, чтобы не давать Тихому Голосу повода для ненависти. – А как же Небесные Глаза? Я не хочу ее оставлять, тем более на долгое время, которое может понадобиться для того, чтобы отыскать гнездо орла.
– Мы не слишком долго задержимся после захода солнца, – сказал Соколиный Охотник, убрав свои руки с ее плеч. Он подошел к колыбельке и, встав перед ней на колени, внимательно посмотрел на спящего ребенка, ощущая чувство гордости. С каждым днем девочка становилась ему все дороже. Она была из чрева женщины, которую он любил. Это заставляло его по-особому относиться к ребенку, перенося на него ту любовь, которую испытывал к матери.
– Но даже в этом случае, Соколиный Охотник, – сказала Мэгги, становясь рядом с ним на колени, тронутая до глубины души тем, что он гордится ее дочерью. – Это так долго… А как же Небесные Глаза?
– Многодетная Жена позаботится о ней, – как само собой разумеющееся, сказал Соколиный Охотник.
– Я была бы рада позаботиться о ней в ваше отсутствие, – сказала Тихий Голос, подойдя к ним поближе. – Я бы отнесла ее к Многодетной Жене для кормления, а затем возвратила в колыбельку. Я даже могу спеть ей песни арапахо.
Мэгги побледнела при мысли, что с ее малышкой останется Тихий Голос. Она быстро встала на ноги, сжав пальцы в кулаки, ожидая ответ Соколиного Охотника. Мэгги понимала, что ей не следовало бы высказывать свое мнение. Даже в тех случаях, когда это могло касаться ее собственного ребенка. Она молча молилась о том, чтобы Соколиный Охотник принял правильное решение.
Оттолкнувшись, Соколиный Охотник встал в полный рост. Он спокойно, вопрошающе взглянул на Тихий Голос, затем внезапно взял ее за локоть и направился к выходу.
– Иди, скажи Многодетной Жене, что скоро к ней принесут ребенка на целый день, – спокойно сказал он.
Мэгги едва дышала, когда Тихий Голос бросила на нее свой недовольный злобный взгляд, а затем вышла с Соколиным Охотником.
– Благодарю тебя, Господи, – тихо вслух произнесла Мэгги, тяжело вздохнув, будто кто-то снял тяжесть с ее плеч. Она знала: если Тихий Голос смогла зайти так далеко и отвязать от жердочки орла, ей никак нельзя было доверять ребенка. Тем более, что малютка была белой дочерью женщины, которую Тихий Голос презирала и ненавидела.
Мэгги повернулась и посмотрела на дочь.
– Как мирно ты спишь, – прошептала она, нервно стискивая пальцы за спиной. – Моя сладкая, ты сейчас такая доверчивая. Но когда ты станешь такой же взрослой, как я, то будешь остерегаться предательства.
Руки обняли Мэгги со спины и легли ей на груди, и сразу же ее мысли переключились: она ощутила нечто приятное и прекрасное. Соколиный Охотник развернул ее к себе, она встала на цыпочки, приветствуя не только его руки, но и поцелуй, который заставил ее ощутить дрожь во всем теле. Она понимала, что не должна разрешать своим чувствам брать над собой верх. Сейчас было не время идти на одеяла с любимым. Слишком много забот было и у него, да и у нее тоже.
Все его мысли были сконцентрированы на том, чтобы найти другую птицу.
Ее – на ребенке, чтобы с ним ничего не произошло за время их отсутствия, хотя она и знала: пока Небесные Глаза с Многодетной Женой, с ней ничего не случится.
Но знала ли Многодетная Жена, что Тихий Голос нельзя подпускать близко к ребенку?
Не слишком ли большим доверием пользовалась Тихий Голос среди своего народа?
Соколиный Охотник отошел от Мэгги и начал собирать необходимые вещи, которые он собирался использовать для поимки другого орла.
– Закутай Небесные Глаза получше, – сказал он ей, – и отнеси ее к Многодетной Жене, а затем возвращайся ко мне. Я уже оседлал для тебя лошадь.
Он повернулся к ней, будто неожиданно им овладела какая-то мысль.
– Ты ведь ездишь верхом на лошади, не так ли?
– Да, – ответила Мэгги, тихо засмеявшись. – Я научилась давно, еще ребенком. Мой отец научил меня всему: плавать, ездить верхом, стрелять из ружья. Меня тогда звали девочкой-сорванцом. Я теперь понимаю, почему отец все это требовал от меня. Он готовил меня к неясному будущему.
– Он был очень умный мужчина, – сказал Соколиный Охотник.
– Да, очень, – сказала Мэгги с грустью в голосе.
Взяв Небесные Глаза на руки, Мэгги минутку постояла с ней, прижимая к себе, затем вышла. Идя к вигваму Многодетной Жены, она почувствовала на себе взгляд. Ей не надо было оборачиваться, чтобы понять, чей это был взгляд. Она знала.
Мэгги выпрямила спину и пошла вперед, хотя глаза Тихого Голоса, казалось, пронизывали ее насквозь.