Страница:
Огромное плоское стеклянное здание горело в отблесках кровавого солнца. Прямо под крышей находилось нечто вроде большого зала собраний. Там застыло в неподвижности множество существ, непохожих на землян, но, несомненно, людей. Астроном экспедиции Пур Хисс, новичок в космосе, заменивший перед самым отъездом испытанного работника, волнуясь, продолжал углублять фокус инструмента. Ряды смутно видимых под стеклом людей оставались совершенно неподвижными. Пур Хисс повысил увеличение. Стало видно возвышение, обрамленное пультами приборов, с длинным столом, на котором, скрестив ноги, перед аудиторией сидел человек с безумным, устремленным вдаль взором пугающих глаз.
— Они мертвы, заморожены! — воскликнул Эрг Hoop.
Звездолет продолжал висеть над спутником Зирды, и четырнадцать пар глаз, не отрываясь, следили за стеклянной могилой — это действительно была могила. Сколько лет сидят здесь эти мертвецы? Семьдесят лет назад замолчала планета, если прибавить шесть лет полета лучей — три четверти века…
Все взгляды обратились к начальнику. Эрг Hoop, бледный, всматривался в палевую дымку атмосферы планеты. Сквозь нее тускло просвечивали едва заметные штрихи гор, отблески морей, но ничто не давало ответа, за которым они явились сюда.
— Станция погибла и не восстановлена за семьдесят пять лет! Это означает катастрофу на планете. Надо спускаться, пробивать атмосферу, может быть сесть. Здесь собрались все — я спрашиваю мнения Совета…
Возражать стал только астроном Пур Хисс. Низа с негодованием рассматривала его большой хищный нос и низко посаженные некрасивые уши.
— Если на планете катастрофа, то никаких шансов на получение анамезона у нас нет. Облет планеты на небольшой высоте и тем более приземление уменьшат наш резерв планетарного горючего. Кроме того, неизвестно, что случилось. Могут быть мощные излучения, которые погубят нас.
Остальные члены экспедиции поддержали начальника.
— Никакие планетные излучения не опасны кораблю с космической защитой. Выяснить, что случилось, — разве не за этим мы посланы сюда? Что ответит Земля Великому Кольцу? Установить факт — еще очень мало, надо объяснить его. Простите мне эти ученические рассуждения! говорил Эрг Hoop, и обычные металлические нотки в его голосе зазвенели насмешкой. — Вряд ли мы сможем уклониться от своего прямого долга…
— Температура верхних слоев атмосферы нормальна! — радостно воскликнула Низа.
Эрг Hoop улыбнулся и стал снижаться осторожно, виток за витком, замедляя спиральный бег звездолета, приближавшегося к поверхности планеты. Зирда была немного меньше Земли, и на низком облете не требовалось очень большой скорости. Астрономы и геологи сверяли карты планеты с тем, что наблюдали оптические приборы “Тантры”. Материки сохранили в точности прежние очертания, моря спокойно блестели в красном солнце. Не изменили свои формы и горные хребты, известные по прежним снимкам, — только планета молчала.
Тридцать пять часов люди не покидали своих наблюдательных постов.
Состав атмосферы, излучение красного светила — все совпадало с прежними данными о Зирде. Эрг Hoop раскрыл справочник по Зирде и отыскал столбец данных по ее стратосфере. Ионизация оказалась выше обычной. Смутная и тревожная догадка начала созревать в уме Ноора.
На шестом витке спусковой спирали стали видны очертания больших городов. По-прежнему ни одного сигнала не прозвучало в приемниках звездолета.
Низа Крит сменилась, чтобы поесть, и, кажется, задремала. Ей показалось, что она спала всего несколько минут. Звездолет шел над ночной стороной Зирды не быстрее обычного земного спиролета. Здесь, внизу, должны были расстилаться города, заводы, порты. Ни единого огонька не мелькнуло в кромешной тьме внизу, как ни выслеживали их мощные оптические стереотелескопы. Сотрясающий гром рассекаемой звездолетом атмосферы должен был слышаться за десятки километров.
Прошел час. Не вспыхнуло ни одного огня. Томительное ожидание становилось невыносимым. Hoop включил предупредительные сирены. Ужасный вой понесся над черной бездной внизу, и люди Земли надеялись, что он, слившись с грохотом воздуха, будет услышан загадочно молчавшими обитателями Зирды.
Крыло огненного света смахнуло зловещую тьму. “Тантра” вышла на освещенную сторону планеты. Внизу продолжала расстилаться бархатистая чернота. Быстро увеличенные снимки показали, что это сплошной ковер цветов, похожих на бархатно-черные маки Земли. Заросли черных маков протянулись на тысячи километров, заменив собою все — леса, кустарники, тростники, травы. Как ребра громадных скелетов, виднелись среди черного ковра улицы городов, красными ранами ржавели железные конструкции. Нигде ни живого существа, ни деревца — только одни-единственные черные маки!
“Тантра” бросила бомбовую наблюдательную станцию и снова вошла в ночь. Спустя шесть часов станция-робот доложила состав воздуха, температуру, давление в прочие условия на поверхности почвы. Все было нормальным для планеты, за исключением повышенной радиоактивности.
— Чудовищная трагедия! — сдавленно пробормотал биолог экспедиции Эон Тал, записывая последние данные станции. — Они убили сами себя и всю свою планету!
— Неужели? — скрывая навертывающиеся слезы, спросила Низа. — Так ужасно! Ведь ионизация вовсе не так сильна.
— Прошло уже порядочно лет, — сурово ответил биолог. Его горбоносое лицо черкеса, мужественное, несмотря на молодость, сделалось грозным. — Такой радиоактивный распад тем и опасен, что накапливается незаметно. Столетия общее количество излучения могло увеличиваться кор за кором как мы называем биодозы облучения, а потом сразу качественный скачок! Разваливающаяся наследственность, прекращение воспроизведения потомства плюс лучевые эпидемии. Это случается не в первый раз — Кольцу известны подобные катастрофы…
— Например, так называемая “Планета лилового солнца”, — раздался позади голос Эрга Ноора.
— Трагично, что ее странное солнце обеспечивало обитателям очень высокую энергетику, — заметил угрюмый Пур Хисс, — при светимости в семьдесят восемь наших солнц и спектральном классе А нуль.
— Где эта планета? — осведомился биолог Эон Тал. — Не та ли, которую Совет собирается заселять?
— Та самая. В память ее назван был погибший теперь “Альграб”.
— Звезда Альграб, иначе Дельта Ворона! — воскликнул биолог. — Но до нее очень далеко!
— Сорок шесть парсек. Но мы строим все более дальние звездолеты…
Биолог кивнул головой и пробормотал, что вряд ли следовало называть звездолет именем погибшей планеты.
— Но звезда не погибла, да и планета цела. Не пройдет и века, как мы засеем и заселим ее, — уверенно ответил Эрг Hoop.
Он решился на трудный маневр — изменить орбитальный путь звездолета с широтного на меридиональный, вдоль оси вращения Зирды. Как уйти от планеты, не выяснив, все ли погибли? Может быть, оставшиеся в живых не могут призвать на помощь звездолет из-за разрушения энергостанций и порчи приборов?
Не впервые видела Низа Эрга Ноора за пультом управления в момент ответственного маневра. С непроницаемо-твердым лицом, с резкими, всегда точными движениями, он казался ей легендарным героем.
И снова “Тантра” совершала безнадежный путь вокруг Зирды, на этот раз от полюса к полюсу. Кое-где, особенно в средних широтах, появились широкие зоны обнаженной почвы. Там в воздухе висел желтый туман, сквозь который просвечивали рябью гигантские гряды развеваемых ветром красных песков.
А дальше опять простирались траурные бархатные покрывала черных маков — единственных растений, устоявших против радиоактивности или давших под ее влиянием жизнеспособную мутацию.
Все стало ясно. Искать где-то в мертвых развалинах анамезонное горючее, запасенное для гостей из иных миров по рекомендации Великого Кольца (Зирда не имела еще звездолетов, а только планетолеты), было не только безнадежно, но и опасно. “Тантра” принялась медленно раскручивать спираль полета в обратную сторону от планеты. Набрав скорость в семнадцать километров в секунду на ионно-триггерных, или планетарных, моторах, употреблявшихся для полетов между планетами, взлетов и посадок, звездолет ушел от умершей планеты. “Тантра” взяла курс на необитаемую, известную только под условным шифром систему, где были сброшены бомбовые маяки и где должен был ожидать “Альграб”. Включились анамезонные двигатели. Их сила за пятьдесят два часа разогнала звездолет до его нормальной скорости в девятьсот миллионов километров в час. До места встречи оставалось пятнадцать месяцев пути, или одиннадцать по зависимому времени корабля. Весь экипаж, за исключением дежурных, мог погружаться в сон. Но еще месяц шло общее обсуждение, расчеты и подготовка доклада Совету. Из данных справочников по Зирде извлекли упоминания о рискованных опытах с частично распадавшимися атомными горючими. Нашли выступления видных ученых погибшей планеты, предупреждавших о появлении признаков вредного влияния на жизнь и настаивавших на прекращении опытов. Сто восемнадцать лет назад по Великому Кольцу было послано краткое предупреждение, достаточное для людей высокого разума, но, видимо, не принятое всерьез правительством Зирды.
Не оставалось сомнения, что Зирда погибла от накопления вредной радиации после многочисленных неосторожных опытов и опрометчивого применения опасных видов ядерной энергии вместо мудрого изыскания других, менее вредных.
Давно уже разрешилась загадка, дважды экипаж звездолета сменял трехмесячный сон на столь же длительную нормальную жизнь.
А сейчас уже много суток “Тантра” описывает круги вокруг серой планеты, и с каждым часом уменьшается надежда на встречу с “Альграбом”. Подходит что-то грозное…
Эрг Hoop остановился на пороге, глядя на задумавшуюся Низу. Ее склоненная голова с копной густых волос походила на пушистый золотой цветок. Задорный мальчишеский профиль, косовато посаженные глаза, часто щурившиеся от сдерживаемого смеха, а сейчас широко раскрытые, пытающие неизвестное с тревогой и мужеством! Девочка сама не отдает себе отчета, какой большой внутренней поддержкой она со своей беззаветной любовью стала для него. Ему, который, несмотря на долгие годы испытаний, закаливших волю и чувства, все же устает быть начальником, готовым в любую минуту принять на себя любую ответственность за людей, корабль, успех экспедиции. Там, на Земле, давно уже не осталось столь единоличной ответственности — всегда принимает решение та группа людей, которая и призвана выполнять работу. А если случается что-либо особенное, мгновенно можно получить любой совет, самую сложную консультацию. Здесь советов получать негде и командиры звездолетов пользуются особыми правами. Было бы легче, если бы такая ответственность длилась два–три года, а не десять–пятнадцать лет — средний срок звездной экспедиции!
Он шагнул в центральный пост.
Низа вскочила навстречу Эргу Ноору.
— Я подобрал все нужные материалы и карты, — сказал он, — зададим работу машине!
Начальник экспедиции вытянулся в кресле и медленно переворачивал металлические листки, называя цифры координат, напряжение магнитных, электрических и гравитационных полей, мощность потоков космических частиц, скорость и плотность метеорных струй. Низа, побледнев от напряжения, нажимала кнопки и поворачивала выключатели расчетной машины. Эрг Hoop получил серию ответов, нахмурился и задумался.
— На нашем пути есть сильное поле тяготения — область скопления темного вещества в Скорпионе, около звезды 6555–ЦР+11–ПКУ, — заговорил Hoop. — Чтобы избежать траты горючего, следует отклониться сюда, к Змее. В старину летали безмоторным полетом, используя гравитационные поля в качестве ускорителей, по их краям…
— Можем ли мы применить этот способ? — спросила Низа.
— Нет, для этого наши звездолеты слишком быстры. Скорость в пять шестых абсолютной единицы, или двести пятьдесят тысяч километров в секунду, увеличила бы в земном поле тяготения наш вес в двенадцать тысяч раз — следовательно, превратила бы всю экспедицию в пыль. Мы можем лететь так только в пространстве космоса вдали от больших скоплений материи. Как только звездолет начинает входить в гравитационное поле, так приходится снижать скорость тем сильнее, чем сильнее поле.
— Следовательно, тут противоречие. — Низа по-детски подперла рукой голову, — чем сильнее поле тяготения, тем медленнее надо лететь!
— Это верно лишь для громадных субсветовых скоростей, когда звездолет сам становится подобным световому лучу и может двигаться только по прямой или по так называемой кривой равных напряжений.
— Если я правильно поняла, вам надо нацелить наш “луч” — “Тантру” — прямо на солнечную систему.
— В этом вся огромная трудность звездоплавания. Точный прицел на ту или другую звезду практически невозможен, хотя мы применяем все мыслимые исправления расчетов. Приходится все время пути исчислять накапливающуюся ошибку, меняя курс корабля, почему и невозможно полностью автоматизированное управление. А теперь у нас опасное положение. Остановка или хотя бы сильное замедление полета для нас после разгона будут равны смерти, так как снова набрать скорость будет уже нечем. Вот опасность, смотрите: область 344+2У совсем не исследована. Здесь нет звезд, известно только гравитационное поле вот его край. С окончательным решением подождем астрономов — после пятого круга мы разбудим всех, а пока… — Начальник экспедиции потер виски и зевнул.
— Действие спорамина кончается, — воскликнула Низа, — вы можете отдохнуть!
— Хорошо, я устроюсь здесь, в этом кресле. Вдруг случится чудо хоть бы один звук!
В тоне Эрга Ноора мелькнуло что-то заставившее сердце Низы забиться от нежности. Захотелось прижать к себе эту упрямую голову, гладить темные волосы с преждевременной проседью…
Низа встала, тщательно сложила справочные листы и потушила свет, оставив только слабое зеленое освещение вдоль панелей с приборами и часами. Звездолет шел совершенно спокойно в полнейшей пустоте пространства, огибая свой исполинский круг. Рыжеволосый астронавигатор неслышно заняла свое место у “мозга” громадного корабля. Привычно тихо пели приборы, настроенные на определенную мелодию, — малейший непорядок отозвался бы фальшивой нотой. Но тихая мелодия лилась в заданной тональности. Изредка повторялись негромкие удары, похожие на звуки гонга, — это включался вспомогательный планетарный мотор, направлявший курс “Тантры” по кривой. Грозные анамезонные двигатели молчали. Покой долгой ночи царил в сонном звездолете, как будто не было серьезной опасности, нависшей над кораблем и его обитателями. Вот-вот в рупоре приемника зазвучат долгожданные позывные и два корабля начнут тормозить свой неимоверно быстрый полет, сблизятся на параллельных курсах и, наконец, точно уравняв свои скорости, как бы улягутся рядом. Широкая трубчатая галерея соединит оба корабельных мирка, и “Тантра” вновь обретет свою исполинскую силу.
В глубине души Низа была спокойна: она верила в своего начальника. Пять лет путешествия не были ни долги, ни утомительны. Особенно после того как пришла к Низе любовь… Но и ранее захватывающе интересные наблюдения, электронные записи книг, музыки и фильмов давали возможность непрерывно пополнять свои знания и не так чувствовать утрату своей прекрасной Земли, пропавшей как песчинка, в глубинах бесконечной тьмы. Спутники были людьми огромных познаний, а когда нервы утомлялись впечатлениями или долгой напряженной работой… что ж, в продолжительном сне, поддерживаемом настройкой на гипнотические колебания, большие куски времени проваливались в небытие, пролетая мгновенно. И рядом с любимым Низа была счастлива. Ее тревожило только сознание, что другим было труднее и особенно ему, Эргу Ноору. Если бы только она могла!.. Нет, что может молодой, совсем еще невежественный астронавигатор рядом с такими людьми! Но, может быть, помогала ее нежность, всегдашнее напряжение доброй воли, горячее желание отдать все, чтобы облегчить этот тяжкий труд.
Начальник экспедиции проснулся и поднял отяжелевшую голову. Ровная мелодия звучала по-прежнему, все так же прерываемая редкими ударами планетарного двигателя. Низа Крит находилась у приборов, слегка сгорбившись, с тенями усталости на юном лице. Эрг Hoop бросил взгляд на зависимые часы звездолетного времени и одним упругим рывком поднялся из глубокого кресла.
— Я проспал четырнадцать часов! И вы, Низа, не разбудили меня! Это… — Он осекся, встретившись с ее радостной улыбкой. — Сейчас же на отдых!
— Можно я посплю здесь, как и вы? — попросила девушка. Получив разрешение, она быстро сбегала за едой, умылась и устроилась в кресле.
Ее блестящие, обведенные темными кругами карие глаза украдкой следили за Эрг Hoopом, когда тот, освеженный волновым душем, занял ее место у приборов. Проверив показания индикаторов ОЭС — охраны электронных связей, он начал расхаживать стремительными шагами. Блестящие, обведенные темными кругами карие глаза украдкой следили за ним.
— Почему не спите? — повелительно спросил он астронавигатора.
Та тряхнула коротко остриженными рыжими кудрями — женщины во внеземных экспедициях не носили длинных волос.
— Я думаю… — нерешительно начала она, — и сейчас, на грани опасности, преклоняюсь перед могуществом и величием человека, проникнувшего далеко в глубины пространств. Вам здесь многое привычно, а я первый раз в космосе. Подумать только — я участник грандиозного пути через звезды к новым мирам!
Эрг Hoop слабо улыбнулся и потер лоб.
— Я должен вас разочаровать — вернее, показать истинный масштаб нашего могущества. Вот, — он остановился у проектора, и на задней стенке рубки появилась светящаяся спираль Галактики.
Эрг Hoop показал на едва заметную среди окружавшего мрака разлохмаченную краевую ветвь спирали из редких звезд, казавшихся тусклой пылью.
— Вот пустынная область Галактики, бедная светом — и жизнью окраина, где находится наша солнечная система и мы сейчас. Но и эта ветвь, видите, простирается от Лебедя до Киля Корабля и, вдобавок к общей удаленности от центральных зон, содержит затемняющее облако, здесь… Чтобы пройти вдоль этой ветви, нашей “Тантре” понадобится около сорока тысяч независимых лет. Черный прогал пустого пространства, отделяющий нашу ветвь от соседней, мы пересекли бы за четыре тысячи лет. Видите, наши полеты в безмерные глубины пространства — это пока еще топтание на крохотном пятнышке диаметром в полсотни световых лет! Как мало знали бы мы о мире, если бы не могущество Кольца! Сообщения, мысли, образы, посланные из непобедимого для человеческой короткой жизни пространства, рано или поздно достигают нас, и мы познаем все более отдаленные миры. Все больше накапливается знаний, и эта работа идет непрерывно!
Низа притихла.
— Первые межзвездные полеты… — задумчиво продолжал Эрг Hoop. Небольшие корабли, не обладавшие ни скоростью, ни мощными защитными устройствами. Да и жили наши предки вдвое меньше нас — вот когда было истинное величие человека!
Низа упрямо вскинула голову, как обычно, когда высказывала свое несогласие.
— Потом, когда найдут иные способы побеждать пространство, а не ломиться напрямик сквозь него, скажут про вас — вот герои, завоевавшие космос такими первобытными средствами!
Начальник экспедиции весело улыбнулся и протянул руку к девушке.
— И про вас, Низа!
Та вспыхнула.
— Я горжусь тем, что здесь, вместе с вами! И готова отдать все, чтобы снова и снова побывать в космосе.
— Да, я знаю, — задумчиво сказал Эрг Hoop. — Но не все так думают!..
Девушка женским чутьем поняла мысли начальника. В его каюте есть два стереопортрета в чудесном фиолетово-золотистом цвете. На обоих она, красавица Веда Конг, историк древнего мира, с прозрачным взглядом голубых, как земное небо, глаз под крылатым взмахом длинных бровей. Загорелая, ослепительно улыбающаяся, поднявшая руки к пепельным волосам. И хохочущая на медной корабельной пушке — памятнике незапамятной древности.
Эрг Hoop, утратив стремительность, медленно сел напротив астронавигатора.
— Если бы вы знали, Низа, как грубо судьба погубила мою мечту там, на Зирде! — вдруг глухо сказал он и осторожно положил пальцы на рукоятку пуска анамезонных двигателей, как будто собираясь предельно ускорить стремительный бег звездолета. — Если бы Зирда не погибла и мы могли получить горючее, — продолжал он в ответ на немой вопрос собеседницы, — я повел бы экспедицию дальше. Так было условлено с Советом. Зирда сообщила бы на Землю, что требовалось, а “Тантра” ушла бы с теми, кто захотел… Оставшихся взял бы “Альграб”, который после дежурства здесь был бы вызван к Зирде.
— Но кто бы остался на Зирде? — возмущенно воскликнула девушка. Разве Пур Хисс? Но он большой ученый, неужели и его не повлекло бы знание?
— А вы, Низа?
— Я? Конечно!
— Но… куда? — вдруг твердо спросил Эрг Hoop, пристально глядя на девушку.
— Куда угодно, хоть… — Она показала на черную бездну между двумя рукавами звездной спирали Галактики, возвратив Ноору такой же пристальный взгляд и слегка приоткрыв губы.
— О, не так далеко! Вы знаете, Низа, милый астронавигатор, что около восьмидесяти пяти лет назад была тридцать четвертая звездная экспедиция, прозванная “Ступенчатой”. Три звездолета, снабжая друг друга горючим, отдалялись все дальше от Земли в направлении созвездия Лиры. Те два, что не несли экипажа исследователей, отдали анамезон и возвратились обратно. Так восходили на высочайшие горы спортсмены-альпинисты. Наконец третий, “Парус”…
— Тот, не вернувшийся!.. — взволнованно шепнула Низа.
— Да. “Парус” не вернулся. Но он дошел до цели и погиб на обратном пути, успев послать сообщение. Целью была большая планетарная система голубой звезды Веги, или Альфы Лиры. Сколько человеческих глаз в бесчисленных поколениях любовались этой яркой синей звездой северного неба! Вега отстоит на восемь парсек, или на тридцать один год пути по независимому времени, и люди еще не отдалялись от нашего Солнца на такие расстояния. Как бы то ни было, “Парус” достиг цели… Причина его гибели неизвестна — метеорит или крупная неисправность. Возможно, что он сейчас еще несется в пространстве и герои, которых мы считаем мертвыми, еще живут…
— Как ужасно!
— Такова судьба каждого звездолета, который не может идти с субсветовой скоростью. Между ним и родной планетой сразу встают тысячелетия пути.
— Что сообщил “Парус”? — быстро спросила девушка.
— Очень немногое. Сообщение прерывалось и потом совсем замолкло. Я помню его дословно: “Я Парус, я Парус, иду от Веги двадцать шесть лет… достаточно… буду ждать… четыре планеты Веги… ничего нет прекраснее… какое счастье!..”
— Но они звали на помощь, где-то хотели ждать!
— Конечно, на помощь, иначе звездолет не стал бы расходовать чудовищную энергию на посылку сообщения. Что же было делать — больше ни слова от “Паруса” не поступило.
— Двадцать шесть независимых лет обратного пути. До Солнца осталось около пяти лет… Корабль был где-то в нашем районе или еще ближе к Земле.
— Вряд ли… Разве в том случае, если превысил нормальную скорость и шел близко к квантовому пределу. Но это очень опасно!
Эрг Hoop коротко пояснил расчетные основания разрушительного скачка в состоянии материи по приближении к скорости света, но заметил, что девушка слушает невнимательно.
— Я поняла вас! — воскликнула она, едва начальник экспедиции закончил свои объяснения. — Я поняла бы сразу, но гибель звездолета мне заслонила смысл… Это всегда так ужасно, и с этим невозможно примириться!
— Теперь до вас дошло основное в сообщении, — хмуро сказал Эрг Hoop. — Они открыли какие-то особенно прекрасные миры. И я давно уже мечтаю повторить путь “Паруса” — с новыми усовершенствованиями это теперь возможно и с одним кораблем. С юности я живу мечтой о Веге синем солнце с прекрасными планетами!
— Увидеть такие миры… — прерывающимся голосом произнесла Низа. Но чтобы вернуться, надо шестьдесят земных, или сорок независимых, лет… Тогда это… полжизни.
— Да, большие достижения требуют больших жертв. Но для меня это даже не жертва. Моя жизнь на Земле была лишь короткими перерывами звездных путей. Ведь я родился на звездолете!
— Как это могло случиться? — поразилась девушка.
— Тридцать пятая звездная состояла из четырех кораблей. На одном из них моя мать была астрономом. Я родился на полпути к двойной звезде МН19026+7АЛ и тем самым дважды нарушил законы. Дважды потому, что рос и воспитывался у родителей на звездолете, а не в школе. Что было делать! Когда экспедиция вернулась на Землю, мне было уже восемнадцать лет. В подвиги Геркулеса — совершеннолетия — мне засчитали то, что я обучился искусству вести звездолет и стал астронавигатором.
— Но я все-таки не понимаю… — начала Низа.
— Мою мать? Станете старше — поймете! Тогда сыворотка AT-Анти-Тья — еще не могла долго сохраняться. Врачи не знали этого… Как бы то ни было, меня приносили сюда, в такой же пост управления, и я таращил свои полубессмысленные глазенки на экраны, следя за качающимися в них звездами. Мы летели в направлении Теты Волка, где оказалась близкая к Солнцу двойная звезда. Два карлика — синий и оранжевый, скрытые темным облаком. Первым сознательным впечатлением было небо безжизненной планеты, которое я наблюдал из-под стеклянного купола временной станции. На планетах двойных звезд обычно не бывает жизни из-за неправильности их орбит. Экспедиция совершила высадку и в течение семи месяцев вела горные исследования. — Там, насколько помню, оказалось чудовищное богатство платины, осмия и иридия. Невероятно тяжелые кубики иридия стали моими игрушками. И это небо, первое мое небо, черное, с чистыми огоньками немигающих звезд и двумя солнцами невообразимой красоты — ярко-оранжевым и густо-синим. Помню, что иногда потоки их лучей перекрещивались, и тогда на нашу планету лился такой могучий и веселый зеленый свет, что я кричал и пел от восторга!.. — Эрг Hoop закончил: — Довольно, я увлекся воспоминаниями, а вам давно пора отдыхать.
— Они мертвы, заморожены! — воскликнул Эрг Hoop.
Звездолет продолжал висеть над спутником Зирды, и четырнадцать пар глаз, не отрываясь, следили за стеклянной могилой — это действительно была могила. Сколько лет сидят здесь эти мертвецы? Семьдесят лет назад замолчала планета, если прибавить шесть лет полета лучей — три четверти века…
Все взгляды обратились к начальнику. Эрг Hoop, бледный, всматривался в палевую дымку атмосферы планеты. Сквозь нее тускло просвечивали едва заметные штрихи гор, отблески морей, но ничто не давало ответа, за которым они явились сюда.
— Станция погибла и не восстановлена за семьдесят пять лет! Это означает катастрофу на планете. Надо спускаться, пробивать атмосферу, может быть сесть. Здесь собрались все — я спрашиваю мнения Совета…
Возражать стал только астроном Пур Хисс. Низа с негодованием рассматривала его большой хищный нос и низко посаженные некрасивые уши.
— Если на планете катастрофа, то никаких шансов на получение анамезона у нас нет. Облет планеты на небольшой высоте и тем более приземление уменьшат наш резерв планетарного горючего. Кроме того, неизвестно, что случилось. Могут быть мощные излучения, которые погубят нас.
Остальные члены экспедиции поддержали начальника.
— Никакие планетные излучения не опасны кораблю с космической защитой. Выяснить, что случилось, — разве не за этим мы посланы сюда? Что ответит Земля Великому Кольцу? Установить факт — еще очень мало, надо объяснить его. Простите мне эти ученические рассуждения! говорил Эрг Hoop, и обычные металлические нотки в его голосе зазвенели насмешкой. — Вряд ли мы сможем уклониться от своего прямого долга…
— Температура верхних слоев атмосферы нормальна! — радостно воскликнула Низа.
Эрг Hoop улыбнулся и стал снижаться осторожно, виток за витком, замедляя спиральный бег звездолета, приближавшегося к поверхности планеты. Зирда была немного меньше Земли, и на низком облете не требовалось очень большой скорости. Астрономы и геологи сверяли карты планеты с тем, что наблюдали оптические приборы “Тантры”. Материки сохранили в точности прежние очертания, моря спокойно блестели в красном солнце. Не изменили свои формы и горные хребты, известные по прежним снимкам, — только планета молчала.
Тридцать пять часов люди не покидали своих наблюдательных постов.
Состав атмосферы, излучение красного светила — все совпадало с прежними данными о Зирде. Эрг Hoop раскрыл справочник по Зирде и отыскал столбец данных по ее стратосфере. Ионизация оказалась выше обычной. Смутная и тревожная догадка начала созревать в уме Ноора.
На шестом витке спусковой спирали стали видны очертания больших городов. По-прежнему ни одного сигнала не прозвучало в приемниках звездолета.
Низа Крит сменилась, чтобы поесть, и, кажется, задремала. Ей показалось, что она спала всего несколько минут. Звездолет шел над ночной стороной Зирды не быстрее обычного земного спиролета. Здесь, внизу, должны были расстилаться города, заводы, порты. Ни единого огонька не мелькнуло в кромешной тьме внизу, как ни выслеживали их мощные оптические стереотелескопы. Сотрясающий гром рассекаемой звездолетом атмосферы должен был слышаться за десятки километров.
Прошел час. Не вспыхнуло ни одного огня. Томительное ожидание становилось невыносимым. Hoop включил предупредительные сирены. Ужасный вой понесся над черной бездной внизу, и люди Земли надеялись, что он, слившись с грохотом воздуха, будет услышан загадочно молчавшими обитателями Зирды.
Крыло огненного света смахнуло зловещую тьму. “Тантра” вышла на освещенную сторону планеты. Внизу продолжала расстилаться бархатистая чернота. Быстро увеличенные снимки показали, что это сплошной ковер цветов, похожих на бархатно-черные маки Земли. Заросли черных маков протянулись на тысячи километров, заменив собою все — леса, кустарники, тростники, травы. Как ребра громадных скелетов, виднелись среди черного ковра улицы городов, красными ранами ржавели железные конструкции. Нигде ни живого существа, ни деревца — только одни-единственные черные маки!
“Тантра” бросила бомбовую наблюдательную станцию и снова вошла в ночь. Спустя шесть часов станция-робот доложила состав воздуха, температуру, давление в прочие условия на поверхности почвы. Все было нормальным для планеты, за исключением повышенной радиоактивности.
— Чудовищная трагедия! — сдавленно пробормотал биолог экспедиции Эон Тал, записывая последние данные станции. — Они убили сами себя и всю свою планету!
— Неужели? — скрывая навертывающиеся слезы, спросила Низа. — Так ужасно! Ведь ионизация вовсе не так сильна.
— Прошло уже порядочно лет, — сурово ответил биолог. Его горбоносое лицо черкеса, мужественное, несмотря на молодость, сделалось грозным. — Такой радиоактивный распад тем и опасен, что накапливается незаметно. Столетия общее количество излучения могло увеличиваться кор за кором как мы называем биодозы облучения, а потом сразу качественный скачок! Разваливающаяся наследственность, прекращение воспроизведения потомства плюс лучевые эпидемии. Это случается не в первый раз — Кольцу известны подобные катастрофы…
— Например, так называемая “Планета лилового солнца”, — раздался позади голос Эрга Ноора.
— Трагично, что ее странное солнце обеспечивало обитателям очень высокую энергетику, — заметил угрюмый Пур Хисс, — при светимости в семьдесят восемь наших солнц и спектральном классе А нуль.
— Где эта планета? — осведомился биолог Эон Тал. — Не та ли, которую Совет собирается заселять?
— Та самая. В память ее назван был погибший теперь “Альграб”.
— Звезда Альграб, иначе Дельта Ворона! — воскликнул биолог. — Но до нее очень далеко!
— Сорок шесть парсек. Но мы строим все более дальние звездолеты…
Биолог кивнул головой и пробормотал, что вряд ли следовало называть звездолет именем погибшей планеты.
— Но звезда не погибла, да и планета цела. Не пройдет и века, как мы засеем и заселим ее, — уверенно ответил Эрг Hoop.
Он решился на трудный маневр — изменить орбитальный путь звездолета с широтного на меридиональный, вдоль оси вращения Зирды. Как уйти от планеты, не выяснив, все ли погибли? Может быть, оставшиеся в живых не могут призвать на помощь звездолет из-за разрушения энергостанций и порчи приборов?
Не впервые видела Низа Эрга Ноора за пультом управления в момент ответственного маневра. С непроницаемо-твердым лицом, с резкими, всегда точными движениями, он казался ей легендарным героем.
И снова “Тантра” совершала безнадежный путь вокруг Зирды, на этот раз от полюса к полюсу. Кое-где, особенно в средних широтах, появились широкие зоны обнаженной почвы. Там в воздухе висел желтый туман, сквозь который просвечивали рябью гигантские гряды развеваемых ветром красных песков.
А дальше опять простирались траурные бархатные покрывала черных маков — единственных растений, устоявших против радиоактивности или давших под ее влиянием жизнеспособную мутацию.
Все стало ясно. Искать где-то в мертвых развалинах анамезонное горючее, запасенное для гостей из иных миров по рекомендации Великого Кольца (Зирда не имела еще звездолетов, а только планетолеты), было не только безнадежно, но и опасно. “Тантра” принялась медленно раскручивать спираль полета в обратную сторону от планеты. Набрав скорость в семнадцать километров в секунду на ионно-триггерных, или планетарных, моторах, употреблявшихся для полетов между планетами, взлетов и посадок, звездолет ушел от умершей планеты. “Тантра” взяла курс на необитаемую, известную только под условным шифром систему, где были сброшены бомбовые маяки и где должен был ожидать “Альграб”. Включились анамезонные двигатели. Их сила за пятьдесят два часа разогнала звездолет до его нормальной скорости в девятьсот миллионов километров в час. До места встречи оставалось пятнадцать месяцев пути, или одиннадцать по зависимому времени корабля. Весь экипаж, за исключением дежурных, мог погружаться в сон. Но еще месяц шло общее обсуждение, расчеты и подготовка доклада Совету. Из данных справочников по Зирде извлекли упоминания о рискованных опытах с частично распадавшимися атомными горючими. Нашли выступления видных ученых погибшей планеты, предупреждавших о появлении признаков вредного влияния на жизнь и настаивавших на прекращении опытов. Сто восемнадцать лет назад по Великому Кольцу было послано краткое предупреждение, достаточное для людей высокого разума, но, видимо, не принятое всерьез правительством Зирды.
Не оставалось сомнения, что Зирда погибла от накопления вредной радиации после многочисленных неосторожных опытов и опрометчивого применения опасных видов ядерной энергии вместо мудрого изыскания других, менее вредных.
Давно уже разрешилась загадка, дважды экипаж звездолета сменял трехмесячный сон на столь же длительную нормальную жизнь.
А сейчас уже много суток “Тантра” описывает круги вокруг серой планеты, и с каждым часом уменьшается надежда на встречу с “Альграбом”. Подходит что-то грозное…
Эрг Hoop остановился на пороге, глядя на задумавшуюся Низу. Ее склоненная голова с копной густых волос походила на пушистый золотой цветок. Задорный мальчишеский профиль, косовато посаженные глаза, часто щурившиеся от сдерживаемого смеха, а сейчас широко раскрытые, пытающие неизвестное с тревогой и мужеством! Девочка сама не отдает себе отчета, какой большой внутренней поддержкой она со своей беззаветной любовью стала для него. Ему, который, несмотря на долгие годы испытаний, закаливших волю и чувства, все же устает быть начальником, готовым в любую минуту принять на себя любую ответственность за людей, корабль, успех экспедиции. Там, на Земле, давно уже не осталось столь единоличной ответственности — всегда принимает решение та группа людей, которая и призвана выполнять работу. А если случается что-либо особенное, мгновенно можно получить любой совет, самую сложную консультацию. Здесь советов получать негде и командиры звездолетов пользуются особыми правами. Было бы легче, если бы такая ответственность длилась два–три года, а не десять–пятнадцать лет — средний срок звездной экспедиции!
Он шагнул в центральный пост.
Низа вскочила навстречу Эргу Ноору.
— Я подобрал все нужные материалы и карты, — сказал он, — зададим работу машине!
Начальник экспедиции вытянулся в кресле и медленно переворачивал металлические листки, называя цифры координат, напряжение магнитных, электрических и гравитационных полей, мощность потоков космических частиц, скорость и плотность метеорных струй. Низа, побледнев от напряжения, нажимала кнопки и поворачивала выключатели расчетной машины. Эрг Hoop получил серию ответов, нахмурился и задумался.
— На нашем пути есть сильное поле тяготения — область скопления темного вещества в Скорпионе, около звезды 6555–ЦР+11–ПКУ, — заговорил Hoop. — Чтобы избежать траты горючего, следует отклониться сюда, к Змее. В старину летали безмоторным полетом, используя гравитационные поля в качестве ускорителей, по их краям…
— Можем ли мы применить этот способ? — спросила Низа.
— Нет, для этого наши звездолеты слишком быстры. Скорость в пять шестых абсолютной единицы, или двести пятьдесят тысяч километров в секунду, увеличила бы в земном поле тяготения наш вес в двенадцать тысяч раз — следовательно, превратила бы всю экспедицию в пыль. Мы можем лететь так только в пространстве космоса вдали от больших скоплений материи. Как только звездолет начинает входить в гравитационное поле, так приходится снижать скорость тем сильнее, чем сильнее поле.
— Следовательно, тут противоречие. — Низа по-детски подперла рукой голову, — чем сильнее поле тяготения, тем медленнее надо лететь!
— Это верно лишь для громадных субсветовых скоростей, когда звездолет сам становится подобным световому лучу и может двигаться только по прямой или по так называемой кривой равных напряжений.
— Если я правильно поняла, вам надо нацелить наш “луч” — “Тантру” — прямо на солнечную систему.
— В этом вся огромная трудность звездоплавания. Точный прицел на ту или другую звезду практически невозможен, хотя мы применяем все мыслимые исправления расчетов. Приходится все время пути исчислять накапливающуюся ошибку, меняя курс корабля, почему и невозможно полностью автоматизированное управление. А теперь у нас опасное положение. Остановка или хотя бы сильное замедление полета для нас после разгона будут равны смерти, так как снова набрать скорость будет уже нечем. Вот опасность, смотрите: область 344+2У совсем не исследована. Здесь нет звезд, известно только гравитационное поле вот его край. С окончательным решением подождем астрономов — после пятого круга мы разбудим всех, а пока… — Начальник экспедиции потер виски и зевнул.
— Действие спорамина кончается, — воскликнула Низа, — вы можете отдохнуть!
— Хорошо, я устроюсь здесь, в этом кресле. Вдруг случится чудо хоть бы один звук!
В тоне Эрга Ноора мелькнуло что-то заставившее сердце Низы забиться от нежности. Захотелось прижать к себе эту упрямую голову, гладить темные волосы с преждевременной проседью…
Низа встала, тщательно сложила справочные листы и потушила свет, оставив только слабое зеленое освещение вдоль панелей с приборами и часами. Звездолет шел совершенно спокойно в полнейшей пустоте пространства, огибая свой исполинский круг. Рыжеволосый астронавигатор неслышно заняла свое место у “мозга” громадного корабля. Привычно тихо пели приборы, настроенные на определенную мелодию, — малейший непорядок отозвался бы фальшивой нотой. Но тихая мелодия лилась в заданной тональности. Изредка повторялись негромкие удары, похожие на звуки гонга, — это включался вспомогательный планетарный мотор, направлявший курс “Тантры” по кривой. Грозные анамезонные двигатели молчали. Покой долгой ночи царил в сонном звездолете, как будто не было серьезной опасности, нависшей над кораблем и его обитателями. Вот-вот в рупоре приемника зазвучат долгожданные позывные и два корабля начнут тормозить свой неимоверно быстрый полет, сблизятся на параллельных курсах и, наконец, точно уравняв свои скорости, как бы улягутся рядом. Широкая трубчатая галерея соединит оба корабельных мирка, и “Тантра” вновь обретет свою исполинскую силу.
В глубине души Низа была спокойна: она верила в своего начальника. Пять лет путешествия не были ни долги, ни утомительны. Особенно после того как пришла к Низе любовь… Но и ранее захватывающе интересные наблюдения, электронные записи книг, музыки и фильмов давали возможность непрерывно пополнять свои знания и не так чувствовать утрату своей прекрасной Земли, пропавшей как песчинка, в глубинах бесконечной тьмы. Спутники были людьми огромных познаний, а когда нервы утомлялись впечатлениями или долгой напряженной работой… что ж, в продолжительном сне, поддерживаемом настройкой на гипнотические колебания, большие куски времени проваливались в небытие, пролетая мгновенно. И рядом с любимым Низа была счастлива. Ее тревожило только сознание, что другим было труднее и особенно ему, Эргу Ноору. Если бы только она могла!.. Нет, что может молодой, совсем еще невежественный астронавигатор рядом с такими людьми! Но, может быть, помогала ее нежность, всегдашнее напряжение доброй воли, горячее желание отдать все, чтобы облегчить этот тяжкий труд.
Начальник экспедиции проснулся и поднял отяжелевшую голову. Ровная мелодия звучала по-прежнему, все так же прерываемая редкими ударами планетарного двигателя. Низа Крит находилась у приборов, слегка сгорбившись, с тенями усталости на юном лице. Эрг Hoop бросил взгляд на зависимые часы звездолетного времени и одним упругим рывком поднялся из глубокого кресла.
— Я проспал четырнадцать часов! И вы, Низа, не разбудили меня! Это… — Он осекся, встретившись с ее радостной улыбкой. — Сейчас же на отдых!
— Можно я посплю здесь, как и вы? — попросила девушка. Получив разрешение, она быстро сбегала за едой, умылась и устроилась в кресле.
Ее блестящие, обведенные темными кругами карие глаза украдкой следили за Эрг Hoopом, когда тот, освеженный волновым душем, занял ее место у приборов. Проверив показания индикаторов ОЭС — охраны электронных связей, он начал расхаживать стремительными шагами. Блестящие, обведенные темными кругами карие глаза украдкой следили за ним.
— Почему не спите? — повелительно спросил он астронавигатора.
Та тряхнула коротко остриженными рыжими кудрями — женщины во внеземных экспедициях не носили длинных волос.
— Я думаю… — нерешительно начала она, — и сейчас, на грани опасности, преклоняюсь перед могуществом и величием человека, проникнувшего далеко в глубины пространств. Вам здесь многое привычно, а я первый раз в космосе. Подумать только — я участник грандиозного пути через звезды к новым мирам!
Эрг Hoop слабо улыбнулся и потер лоб.
— Я должен вас разочаровать — вернее, показать истинный масштаб нашего могущества. Вот, — он остановился у проектора, и на задней стенке рубки появилась светящаяся спираль Галактики.
Эрг Hoop показал на едва заметную среди окружавшего мрака разлохмаченную краевую ветвь спирали из редких звезд, казавшихся тусклой пылью.
— Вот пустынная область Галактики, бедная светом — и жизнью окраина, где находится наша солнечная система и мы сейчас. Но и эта ветвь, видите, простирается от Лебедя до Киля Корабля и, вдобавок к общей удаленности от центральных зон, содержит затемняющее облако, здесь… Чтобы пройти вдоль этой ветви, нашей “Тантре” понадобится около сорока тысяч независимых лет. Черный прогал пустого пространства, отделяющий нашу ветвь от соседней, мы пересекли бы за четыре тысячи лет. Видите, наши полеты в безмерные глубины пространства — это пока еще топтание на крохотном пятнышке диаметром в полсотни световых лет! Как мало знали бы мы о мире, если бы не могущество Кольца! Сообщения, мысли, образы, посланные из непобедимого для человеческой короткой жизни пространства, рано или поздно достигают нас, и мы познаем все более отдаленные миры. Все больше накапливается знаний, и эта работа идет непрерывно!
Низа притихла.
— Первые межзвездные полеты… — задумчиво продолжал Эрг Hoop. Небольшие корабли, не обладавшие ни скоростью, ни мощными защитными устройствами. Да и жили наши предки вдвое меньше нас — вот когда было истинное величие человека!
Низа упрямо вскинула голову, как обычно, когда высказывала свое несогласие.
— Потом, когда найдут иные способы побеждать пространство, а не ломиться напрямик сквозь него, скажут про вас — вот герои, завоевавшие космос такими первобытными средствами!
Начальник экспедиции весело улыбнулся и протянул руку к девушке.
— И про вас, Низа!
Та вспыхнула.
— Я горжусь тем, что здесь, вместе с вами! И готова отдать все, чтобы снова и снова побывать в космосе.
— Да, я знаю, — задумчиво сказал Эрг Hoop. — Но не все так думают!..
Девушка женским чутьем поняла мысли начальника. В его каюте есть два стереопортрета в чудесном фиолетово-золотистом цвете. На обоих она, красавица Веда Конг, историк древнего мира, с прозрачным взглядом голубых, как земное небо, глаз под крылатым взмахом длинных бровей. Загорелая, ослепительно улыбающаяся, поднявшая руки к пепельным волосам. И хохочущая на медной корабельной пушке — памятнике незапамятной древности.
Эрг Hoop, утратив стремительность, медленно сел напротив астронавигатора.
— Если бы вы знали, Низа, как грубо судьба погубила мою мечту там, на Зирде! — вдруг глухо сказал он и осторожно положил пальцы на рукоятку пуска анамезонных двигателей, как будто собираясь предельно ускорить стремительный бег звездолета. — Если бы Зирда не погибла и мы могли получить горючее, — продолжал он в ответ на немой вопрос собеседницы, — я повел бы экспедицию дальше. Так было условлено с Советом. Зирда сообщила бы на Землю, что требовалось, а “Тантра” ушла бы с теми, кто захотел… Оставшихся взял бы “Альграб”, который после дежурства здесь был бы вызван к Зирде.
— Но кто бы остался на Зирде? — возмущенно воскликнула девушка. Разве Пур Хисс? Но он большой ученый, неужели и его не повлекло бы знание?
— А вы, Низа?
— Я? Конечно!
— Но… куда? — вдруг твердо спросил Эрг Hoop, пристально глядя на девушку.
— Куда угодно, хоть… — Она показала на черную бездну между двумя рукавами звездной спирали Галактики, возвратив Ноору такой же пристальный взгляд и слегка приоткрыв губы.
— О, не так далеко! Вы знаете, Низа, милый астронавигатор, что около восьмидесяти пяти лет назад была тридцать четвертая звездная экспедиция, прозванная “Ступенчатой”. Три звездолета, снабжая друг друга горючим, отдалялись все дальше от Земли в направлении созвездия Лиры. Те два, что не несли экипажа исследователей, отдали анамезон и возвратились обратно. Так восходили на высочайшие горы спортсмены-альпинисты. Наконец третий, “Парус”…
— Тот, не вернувшийся!.. — взволнованно шепнула Низа.
— Да. “Парус” не вернулся. Но он дошел до цели и погиб на обратном пути, успев послать сообщение. Целью была большая планетарная система голубой звезды Веги, или Альфы Лиры. Сколько человеческих глаз в бесчисленных поколениях любовались этой яркой синей звездой северного неба! Вега отстоит на восемь парсек, или на тридцать один год пути по независимому времени, и люди еще не отдалялись от нашего Солнца на такие расстояния. Как бы то ни было, “Парус” достиг цели… Причина его гибели неизвестна — метеорит или крупная неисправность. Возможно, что он сейчас еще несется в пространстве и герои, которых мы считаем мертвыми, еще живут…
— Как ужасно!
— Такова судьба каждого звездолета, который не может идти с субсветовой скоростью. Между ним и родной планетой сразу встают тысячелетия пути.
— Что сообщил “Парус”? — быстро спросила девушка.
— Очень немногое. Сообщение прерывалось и потом совсем замолкло. Я помню его дословно: “Я Парус, я Парус, иду от Веги двадцать шесть лет… достаточно… буду ждать… четыре планеты Веги… ничего нет прекраснее… какое счастье!..”
— Но они звали на помощь, где-то хотели ждать!
— Конечно, на помощь, иначе звездолет не стал бы расходовать чудовищную энергию на посылку сообщения. Что же было делать — больше ни слова от “Паруса” не поступило.
— Двадцать шесть независимых лет обратного пути. До Солнца осталось около пяти лет… Корабль был где-то в нашем районе или еще ближе к Земле.
— Вряд ли… Разве в том случае, если превысил нормальную скорость и шел близко к квантовому пределу. Но это очень опасно!
Эрг Hoop коротко пояснил расчетные основания разрушительного скачка в состоянии материи по приближении к скорости света, но заметил, что девушка слушает невнимательно.
— Я поняла вас! — воскликнула она, едва начальник экспедиции закончил свои объяснения. — Я поняла бы сразу, но гибель звездолета мне заслонила смысл… Это всегда так ужасно, и с этим невозможно примириться!
— Теперь до вас дошло основное в сообщении, — хмуро сказал Эрг Hoop. — Они открыли какие-то особенно прекрасные миры. И я давно уже мечтаю повторить путь “Паруса” — с новыми усовершенствованиями это теперь возможно и с одним кораблем. С юности я живу мечтой о Веге синем солнце с прекрасными планетами!
— Увидеть такие миры… — прерывающимся голосом произнесла Низа. Но чтобы вернуться, надо шестьдесят земных, или сорок независимых, лет… Тогда это… полжизни.
— Да, большие достижения требуют больших жертв. Но для меня это даже не жертва. Моя жизнь на Земле была лишь короткими перерывами звездных путей. Ведь я родился на звездолете!
— Как это могло случиться? — поразилась девушка.
— Тридцать пятая звездная состояла из четырех кораблей. На одном из них моя мать была астрономом. Я родился на полпути к двойной звезде МН19026+7АЛ и тем самым дважды нарушил законы. Дважды потому, что рос и воспитывался у родителей на звездолете, а не в школе. Что было делать! Когда экспедиция вернулась на Землю, мне было уже восемнадцать лет. В подвиги Геркулеса — совершеннолетия — мне засчитали то, что я обучился искусству вести звездолет и стал астронавигатором.
— Но я все-таки не понимаю… — начала Низа.
— Мою мать? Станете старше — поймете! Тогда сыворотка AT-Анти-Тья — еще не могла долго сохраняться. Врачи не знали этого… Как бы то ни было, меня приносили сюда, в такой же пост управления, и я таращил свои полубессмысленные глазенки на экраны, следя за качающимися в них звездами. Мы летели в направлении Теты Волка, где оказалась близкая к Солнцу двойная звезда. Два карлика — синий и оранжевый, скрытые темным облаком. Первым сознательным впечатлением было небо безжизненной планеты, которое я наблюдал из-под стеклянного купола временной станции. На планетах двойных звезд обычно не бывает жизни из-за неправильности их орбит. Экспедиция совершила высадку и в течение семи месяцев вела горные исследования. — Там, насколько помню, оказалось чудовищное богатство платины, осмия и иридия. Невероятно тяжелые кубики иридия стали моими игрушками. И это небо, первое мое небо, черное, с чистыми огоньками немигающих звезд и двумя солнцами невообразимой красоты — ярко-оранжевым и густо-синим. Помню, что иногда потоки их лучей перекрещивались, и тогда на нашу планету лился такой могучий и веселый зеленый свет, что я кричал и пел от восторга!.. — Эрг Hoop закончил: — Довольно, я увлекся воспоминаниями, а вам давно пора отдыхать.