Страница:
Я вернулся мыслями к Артему. Я не знал, что он улетал в Канаду, мы никогда не говорили об этом, и поэтому новость о его возвращении из Канады прозвучала для меня примерно так же, как будто он возвращался с Марса.
Последним делом Артема в Риге были игровые приставки, которые можно было через декодеры подключать к советским цветным телевизорам. Игра была записана на обычную магнитофонную кассету, загружалась не меньше десяти минут, часто давая сбои, что, впрочем, не мешало популярности игровых клубов, которые, как грибы после дождя, открывались во всех городах Союза.
Приставки Артем привозил из Польши, а распространители продавали их в салоны.
Одним из таких распространителей был я.
Связана ли поездка в Канаду с игровыми приставками или беспокойный ум Артема снова разрабатывал новую золотую жилу – мне предстояло выяснить через несколько минут.
Артем вышел из зоны прилета международного аэропорта Шереметьево в новой кожаной куртке, джинсах и идеально белых кроссовках. На мой взгляд, выглядеть лучше было невозможно.
– Привет, выпьем кофе или сразу в город поедем? – спросил Артем.
– Наверно, лучше в город, Элла уже ждет, обед готов, – ответил я.
– Ну ладно, поехали, сейчас я все решу, – улыбнулся Артем, – где лимузин-то?
Водитель нашего лимузина, шикарного «Москвич-2141», стоял, нервно поглядывая на часы, и, увидев нас, торопливо выбросил сигарету и завел мотор.
– Отель «Савой», – сказал Артем.
– Где это?
– О’кей, ноу проблем, к «Детскому миру».
– А зачем нам в «Савой», ты разве не у нас остановишься? – спросил я, когда мы отъехали.
– Нет, просто посидим, спокойно поболтаем, это единственное нормальное место в Москве.
Всю дорогу Артем рассказывал о Канаде, в которой он провел целую неделю. Про идеальную чистоту на улицах, про дороги, про «правильные» машины и «правильные» магазины. По его мнению, правильными магазинами являются те, в которых можно было купить, например, еду за деньги. А наши магазины, в которых нельзя ничего приобрести вне зависимости, есть деньги или нет, он записал в разряд «неправильных».
В Канаде он открыл свою собственную компанию, которую назвал «Норт Америка корпорэйшен оф интернейшнл трэйд», обзавелся дорогими визитками и чековой книжкой.
Остановился он у одноклассницы своей мамы, Марины Ласкер, которая жила там уже пятнадцать лет, сумела накопить на приличный дом, «пятибедрумный», то есть с пятью спальнями, не считая кухни и прочих помещений, и получить хорошую работу: стоматолога в медицинском центре.
Марина же и познакомила его со своим приятелем Сэмом, который в Союзе был Семеном Аркадьевичем и занимал большой пост в строительном комплексе Украины, который, в свою очередь, предложил Артему бизнес по поставке в Россию канадских машин для изготовления бетонных блоков для строительства.
«Савой» поразил меня.
Впоследствии, объездив полмира, останавливаясь в лучших отелях, я всегда вспоминал свои первые «савойс-кие» ощущения.
Это был первый и, безусловно, самый лучший советский отель: выдержанные в стиле ампир интерьеры были олицетворением роскоши. Названный в честь герцогства Савойи – земли французских аристократов, отель был настоящим кусочком того мира о котором я даже боялся мечтать.
Мы прошли в бар с великолепной мебелью новомодного для начала и конца двадцатого века ампира, верхний уровень которого поддерживали античные статуи.
Изображение саламандры как символа отеля можно было увидеть и в роскошной лепнине в коридорах, и на коврах, приглушающих все шумы, шаги гостей и персонала до такой степени, что казалось, будто в фильме, который я смотрю, монтажер не успел записать звуковую дорожку.
Артем заказал нам пиво. Кружка «Карлсберга» стоила пять долларов, что соответствовало примерно ста рублям. В городе такая же кружка, правда «Жигулевского», стоила сорок копеек.
Я был шокирован тем, что пью пиво стоимостью в две с половиной стипендии за кружку, и поделился этим с Артемом.
– Я в Канаде решил, что больше не буду переводить цены в рубли, чтобы не сойти с ума, – сказал Артем, – надо зарабатывать примерно сотку в год чистыми, и все будет о’кей.
– Сто тысяч? – удивленно спросил я.
– Сто тысяч долларов.
– Это совершенно невозможно, нельзя заработать такие деньги, это около двух миллионов рублей.
– Знаешь, сколько я буду платить тебе с каждого проданного «Брика»?
– «Брик» – это этот канадский станок?
– Пятнадцать тысяч долларов составит твой профит.
– Это заманчиво, конечно, Артем, – ответил я, понимая смысл слова «профит», – но я даже и доллара в руках не держал. И это, по-моему, противозаконно.
– Как там в «Интердевочке», помнишь? «Весь мир покупает и продает валюту!» На этом месте фильма зал всегда аплодирует, – продолжил Артем – на, возьми на раскрутку.
Артем достал из кошелька стодолларовую купюру и протянул мне.
– Я не могу ее взять. Это очень большие деньги.
– Большие. Но это не подарок. Тебе придется ездить, возможно, приглашать людей в ресторан. Не води только в «Савой», а то надолго не хватит. Можешь купить себе что-нибудь из одежды: я потом спишу это с твоего профита.
– Понял. А сколько стоит этот «Брик»?
– Двести пятьдесят тысяч, СИФ Ленинград.
– Я не понял про Ленинград.
– Учись студент, вот тебе первое задание – СИФ и ФОБ, запомнил?
Он взял салфетку и записал:
«1. СИФ
2. ФОБ
3. Инкотермс».
Я поинтересовался, сколько времени он проведет в Москве.
– Завтра лечу в Ригу, соскучился по своим девчонкам. В начале недели буду здесь, еду в Удмуртию, там друг Семы большой строительный начальник. Пора впарить пару «Бриков», – улыбнулся Артем, – у тебя видео нет, конечно?
– Откуда же, с нормальным телевизором десять тысяч, не меньше.
– А у друзей?
– Есть у одного парня, а что?
– Оставлю тебе кассеты про работу «Бриков», там все увидишь, и все материалы. Почти все на русском, но есть и по-английски. Поймешь?
– Вряд ли.
– Дай-ка нашу салфетку.
Он взял салфетку и дописал:
«4. Английский язык».
После отъезда Артема я основательно продвинулся в вопросах международной торговли.
В институтской библиотеке был большой выбор учебников, и я вскоре свободно оперировал такими понятиями, как КАФ, КАС, ФОБ или СИФ.
С изучением английского оказалось сложнее, но я запоминал по пятьдесят новых слов в день, и вскоре институтский преподаватель английского отметил мои успехи.
Мой друг Миша согласился стать моим компаньоном в деле продажи «Бриков». Его отец, архитектор, знал строительный мир Москвы, и мы начали планомерно, по его рекомендации, встречаться с руководителями различных моспром-, мосгор-мособлстроев.
Первые встречи напоминали, скорее, юмористические миниатюры, в которых мы поочередно играли комические роли в зависимости от того, кто из нас в настоящий момент отвечал на вопрос заказчика.
Любой вопрос ставил нас в тупик, так как мы не имели не только строительного образования, но и ни малейшего понятия о работе предлагаемых нами механизмов. Но через некоторое время уровень наших познаний все же возрос.
Через месяц после возвращения из Канады Артем подписал контракт на две машины с Удмуртией.
Я был очень доволен, во-первых, потому, что до последней минуты не верил, что такие крупные сделки вообще возможны, и, во-вторых, потому, что смогу увидеть «Брики», пусть даже для этого придется съездить в Ижевск.
Важный чиновник одного из «строев» заинтересовался «Бриками», мы с Мишей даже смогли получить его визу на коммерческом предложении.
Все шло замечательно, но Сэм подвел Артема. Он не заплатил ему комиссионные, хотя «Брики» все же в Ижевск были доставлены.
Тема была закрыта, Артем был подавлен, да и мы с Мишей, потратив столько труда, были не в лучшем настроении.
Мы опять расстались с Артемом, но на этот раз всего на несколько месяцев.
Часть 2
Последним делом Артема в Риге были игровые приставки, которые можно было через декодеры подключать к советским цветным телевизорам. Игра была записана на обычную магнитофонную кассету, загружалась не меньше десяти минут, часто давая сбои, что, впрочем, не мешало популярности игровых клубов, которые, как грибы после дождя, открывались во всех городах Союза.
Приставки Артем привозил из Польши, а распространители продавали их в салоны.
Одним из таких распространителей был я.
Связана ли поездка в Канаду с игровыми приставками или беспокойный ум Артема снова разрабатывал новую золотую жилу – мне предстояло выяснить через несколько минут.
Артем вышел из зоны прилета международного аэропорта Шереметьево в новой кожаной куртке, джинсах и идеально белых кроссовках. На мой взгляд, выглядеть лучше было невозможно.
– Привет, выпьем кофе или сразу в город поедем? – спросил Артем.
– Наверно, лучше в город, Элла уже ждет, обед готов, – ответил я.
– Ну ладно, поехали, сейчас я все решу, – улыбнулся Артем, – где лимузин-то?
Водитель нашего лимузина, шикарного «Москвич-2141», стоял, нервно поглядывая на часы, и, увидев нас, торопливо выбросил сигарету и завел мотор.
– Отель «Савой», – сказал Артем.
– Где это?
– О’кей, ноу проблем, к «Детскому миру».
– А зачем нам в «Савой», ты разве не у нас остановишься? – спросил я, когда мы отъехали.
– Нет, просто посидим, спокойно поболтаем, это единственное нормальное место в Москве.
Всю дорогу Артем рассказывал о Канаде, в которой он провел целую неделю. Про идеальную чистоту на улицах, про дороги, про «правильные» машины и «правильные» магазины. По его мнению, правильными магазинами являются те, в которых можно было купить, например, еду за деньги. А наши магазины, в которых нельзя ничего приобрести вне зависимости, есть деньги или нет, он записал в разряд «неправильных».
В Канаде он открыл свою собственную компанию, которую назвал «Норт Америка корпорэйшен оф интернейшнл трэйд», обзавелся дорогими визитками и чековой книжкой.
Остановился он у одноклассницы своей мамы, Марины Ласкер, которая жила там уже пятнадцать лет, сумела накопить на приличный дом, «пятибедрумный», то есть с пятью спальнями, не считая кухни и прочих помещений, и получить хорошую работу: стоматолога в медицинском центре.
Марина же и познакомила его со своим приятелем Сэмом, который в Союзе был Семеном Аркадьевичем и занимал большой пост в строительном комплексе Украины, который, в свою очередь, предложил Артему бизнес по поставке в Россию канадских машин для изготовления бетонных блоков для строительства.
«Савой» поразил меня.
Впоследствии, объездив полмира, останавливаясь в лучших отелях, я всегда вспоминал свои первые «савойс-кие» ощущения.
Это был первый и, безусловно, самый лучший советский отель: выдержанные в стиле ампир интерьеры были олицетворением роскоши. Названный в честь герцогства Савойи – земли французских аристократов, отель был настоящим кусочком того мира о котором я даже боялся мечтать.
Мы прошли в бар с великолепной мебелью новомодного для начала и конца двадцатого века ампира, верхний уровень которого поддерживали античные статуи.
Изображение саламандры как символа отеля можно было увидеть и в роскошной лепнине в коридорах, и на коврах, приглушающих все шумы, шаги гостей и персонала до такой степени, что казалось, будто в фильме, который я смотрю, монтажер не успел записать звуковую дорожку.
Артем заказал нам пиво. Кружка «Карлсберга» стоила пять долларов, что соответствовало примерно ста рублям. В городе такая же кружка, правда «Жигулевского», стоила сорок копеек.
Я был шокирован тем, что пью пиво стоимостью в две с половиной стипендии за кружку, и поделился этим с Артемом.
– Я в Канаде решил, что больше не буду переводить цены в рубли, чтобы не сойти с ума, – сказал Артем, – надо зарабатывать примерно сотку в год чистыми, и все будет о’кей.
– Сто тысяч? – удивленно спросил я.
– Сто тысяч долларов.
– Это совершенно невозможно, нельзя заработать такие деньги, это около двух миллионов рублей.
– Знаешь, сколько я буду платить тебе с каждого проданного «Брика»?
– «Брик» – это этот канадский станок?
– Пятнадцать тысяч долларов составит твой профит.
– Это заманчиво, конечно, Артем, – ответил я, понимая смысл слова «профит», – но я даже и доллара в руках не держал. И это, по-моему, противозаконно.
– Как там в «Интердевочке», помнишь? «Весь мир покупает и продает валюту!» На этом месте фильма зал всегда аплодирует, – продолжил Артем – на, возьми на раскрутку.
Артем достал из кошелька стодолларовую купюру и протянул мне.
– Я не могу ее взять. Это очень большие деньги.
– Большие. Но это не подарок. Тебе придется ездить, возможно, приглашать людей в ресторан. Не води только в «Савой», а то надолго не хватит. Можешь купить себе что-нибудь из одежды: я потом спишу это с твоего профита.
– Понял. А сколько стоит этот «Брик»?
– Двести пятьдесят тысяч, СИФ Ленинград.
– Я не понял про Ленинград.
– Учись студент, вот тебе первое задание – СИФ и ФОБ, запомнил?
Он взял салфетку и записал:
«1. СИФ
2. ФОБ
3. Инкотермс».
Я поинтересовался, сколько времени он проведет в Москве.
– Завтра лечу в Ригу, соскучился по своим девчонкам. В начале недели буду здесь, еду в Удмуртию, там друг Семы большой строительный начальник. Пора впарить пару «Бриков», – улыбнулся Артем, – у тебя видео нет, конечно?
– Откуда же, с нормальным телевизором десять тысяч, не меньше.
– А у друзей?
– Есть у одного парня, а что?
– Оставлю тебе кассеты про работу «Бриков», там все увидишь, и все материалы. Почти все на русском, но есть и по-английски. Поймешь?
– Вряд ли.
– Дай-ка нашу салфетку.
Он взял салфетку и дописал:
«4. Английский язык».
После отъезда Артема я основательно продвинулся в вопросах международной торговли.
В институтской библиотеке был большой выбор учебников, и я вскоре свободно оперировал такими понятиями, как КАФ, КАС, ФОБ или СИФ.
С изучением английского оказалось сложнее, но я запоминал по пятьдесят новых слов в день, и вскоре институтский преподаватель английского отметил мои успехи.
Мой друг Миша согласился стать моим компаньоном в деле продажи «Бриков». Его отец, архитектор, знал строительный мир Москвы, и мы начали планомерно, по его рекомендации, встречаться с руководителями различных моспром-, мосгор-мособлстроев.
Первые встречи напоминали, скорее, юмористические миниатюры, в которых мы поочередно играли комические роли в зависимости от того, кто из нас в настоящий момент отвечал на вопрос заказчика.
Любой вопрос ставил нас в тупик, так как мы не имели не только строительного образования, но и ни малейшего понятия о работе предлагаемых нами механизмов. Но через некоторое время уровень наших познаний все же возрос.
Через месяц после возвращения из Канады Артем подписал контракт на две машины с Удмуртией.
Я был очень доволен, во-первых, потому, что до последней минуты не верил, что такие крупные сделки вообще возможны, и, во-вторых, потому, что смогу увидеть «Брики», пусть даже для этого придется съездить в Ижевск.
Важный чиновник одного из «строев» заинтересовался «Бриками», мы с Мишей даже смогли получить его визу на коммерческом предложении.
Все шло замечательно, но Сэм подвел Артема. Он не заплатил ему комиссионные, хотя «Брики» все же в Ижевск были доставлены.
Тема была закрыта, Артем был подавлен, да и мы с Мишей, потратив столько труда, были не в лучшем настроении.
Мы опять расстались с Артемом, но на этот раз всего на несколько месяцев.
Часть 2
Финансист
В начале октября девяностого года неожиданно приехал Артем.
На этот раз в компании своего двоюродного брата Бориса – мрачноватого и неприветливого парня.
– Ну что ж! Началась серьезная работа, – почти с порога заявил Артем.
– Помирился с Сэмом, – удивился я, – или на этот раз что новое и грандиозное?
– Сэм, Сэм… лучше с умным потерять чем с дураком заработать, – ответил Артем. – Спасибо, конечно, Семе за урок, но мы теперь мелочью не занимаемся, только большими делами. Прокатишься с нами на ужин?
Ресторан «Джалтаранг» на Чистых прудах, вероятно, задумывался как воздушный замок – невесомый дворец над водоемом, но оказался кубом из стекла и бетона, огромным и совершенно неуместным в этой части старой Москвы.
Атмосфера внутри заведения полностью соответствовала его внешнему облику – неуместная, некомфортная и нездешняя.
Борису «Джалтаранг» очень понравился, и Артем, попробовав в Канаде индийскую кухню, стал ее поклонником на долгие годы. Я же, попробовав «дал», что-то вроде похлебки из бобовых, настолько острый, как, впрочем, все блюда за исключением риса, напротив – всегда за версту стал обходить индийские рестораны.
Артем решил заняться финансовым бизнесом, к тому же ситуация в экономике благоприятствовала этому.
К концу девяностого года, при официальном курсе шестьдесят копеек за доллар, на улице давали двадцать пять рублей за доллар, и это при действующей статье Уголовного кодекса о запрете валютных операций.
В Москве появились компании, которые предлагали свои услуги по конвертации любых рублевых сумм в наличные или безналичные доллары. Артем через свой кооператив, существовавший со времен игровых центров, оформил кредит на сумму пять миллионов рублей.
– Если взвесить – сорок килограммов, – шутил Артем, – сторублевыми!
Через месяц он должен был вернуть в банк пять с половиной миллионов.
Эти пять миллионов рублей должны были быть переведены на счет московских партнеров Артема, которые должны были обменять ему всю сумму по курсу семнадцать рублей за доллар, в дальнейшем он планировал продать доллары по двадцать два рубля шести своим заказчикам из Риги.
Прибыль, по самым скромным расчетам, должна была составить почти миллион рублей, с учетом процентов за кредит, взяток и сопутствующих трат. Когда деньги были преведены на счет Артема, братья приехали в Москву.
Артем принял меня на работу с окладом 500 рублей в месяц.
– Я понимаю, что на эти деньги сейчас не разгуляешься, но начинать надо с малого, видя перед собой большую цель, – произнес Артем.
– Для меня это огромная сумма, спасибо, – ответил я. Имея в тот момент гарантированных 40 рублей стипендии, я был на седьмом небе от счастья.
На следующий день в офис компании «Тристар» на Рождественском бульваре мы приехали втроем. Кирилл, глава фирмы, встретил Артема очень радушно.
Кирилл был похож на молодого коммуниста: маленький, худощавый, юркий мужчина с зачесанными назад волосами.
Говорил он быстро, активно жестикулируя и все время передвигаясь по офису, ведя за собой Артема.
Потратив четверть часа на поиски свободного кабинета, он предложил выйти позавтракать и обсудить дела.
В знаменитом кафе «На скорую руку» заказали блины с икрой и красной рыбой, но и тут Кирилл умудрялся постоянно суетиться и наговаривать свои скороговорки. Платил за завтрак тоже Кирилл.
– Вчера из Украины перегнали пятьдесят лимонов, – выдавал Кирилл, – что-то будет, что-то будет, господа.
– Да что будет? – отвечал Артем. – Рублей сто за доллар, наверно, будет через год, жаль, что нам кредит только на месяц выбить удалось.
– Да какой там сто, – не унимался Кирилл, – я думаю, что и больше будет, говорят, девальвировать рубль будут, ты же видишь – все товары исчезают, как перед войной.
Боря вообще ничего не говорил, но очень оживился, когда Кирилл спросил у Артема о планах на вечер.
– В сауну бы, – сказал он, – как тут у вас с деуками?
– Это можно, – ответил Кирилл, – думаю, поужинаем вместе и потом мы вас отправим, есть одно место на Преображенке….
– Давай-ка потом, – вступил в разговор Артем, – сначала доведем до ума дело, а потом уже и отметим.
Весь оставшийся день мы провели в офисе «Тристара», Артем не меньше часа разговаривал с Кириллом один на один и по окончании разговора вышел из кабинета в хорошем настроении.
Вечером у меня дома на кухне я решил расспросить Артема о подробностях сделки, и, к моему удивлению, он не стал отправлять меня «в библиотеку» и ссылаться на усталость.
– Схема простая, – начал Артем, – допустим, тебе нужны доллары, скажем сто тысяч, ты закупаешь на них джинсы по пять долларов за штуку, привозишь в Союз и продаешь по пятьсот рублей. Какой курс обмена? Сто! Что на улице? Двадцать пять. Оборачиваемость 60 дней. Профит сам посчитай. Проблема только в том, что доллары ты официально нигде не купишь, а те, кто официально покупают, те их берут по 60 копеек за доллар и живут уже давно при коммунизме. И вот такие, как я, находят дешевые деньги и продают дорого.
Я-то никакие товары везти не собираюсь, просто возьму много долларов и сразу, а отдаю по частям. Тот, кому надо всего сто тысяч, возьмет у меня по двадцать два, а кому надо двадцать тысяч – возьмет уже у них по двадцать пять. Такая вот математика.
– Ну а ты где возьмешь доллары? У Кирилла этого малахольного? – спросил я.
– Вот это и есть самое слабое место. «Тристар» с Кириллом и Вовой, партнером его. Сейчас можно через подставные фирмы аккумулировать рубли по курсу в тридцать раз выше официального. Вот кому-то рубли и понадобились.
– Ну а кто за Кириллом стоит?
– Думаю, что люди серьезные, так сказать государственные.
– А откуда ты вообще про него узнал?
– Валдис провел через него две недели назад сделку. Не помнишь Валдиса? – спросил Артем.
– Нет, только слышал от тебя. Так ты, не видя Кирилла в глаза, перегнал ему такую сумму?
– Деньги у меня. Я еще не отправлял их. Но мне каждый день семнадцать тысяч рублей стоит. Вот мы с тобой полчаса проговорили, а я за это… – Артем закурил, взял калькулятор и продолжил: – Я за это триста пятьдесят рублей заплатил уже! Что-то плохо спится поэтому.
– Ну и когда ты свои доллары получишь?
– Не позже вторника на следующей неделе, если завтра отправлю. Двести тысяч в нале, остальные – на счета.
– А от меня-то конкретно что требуется? – спросил я.
– Да ничего особенного, сиди в «Тристаре» целыми днями и звони, если что, до Главпочтамта же рукой подать, – улыбнулся Артем.
Весь следующий день мы провели в «Тристаре». Людей в офисе заметно прибавилось. Утром Кирилла в офисе не было, и с нами беседовал Вова.
Флегматичный, худой, ростом с Артема, Вова говорил очень мало. Время от времени он закрывал глаза, запускал обе руки в свои волосы и массировал нижней частью ладони глаза, так что после того, как руки возвращались на стол, его волосы становились поднятыми, как у панка, а глаза – красными, как у кролика.
Артем и Вова обсудили договор займа. Суть его заключалась в следующем: мы предоставляем заем «Тристару» в размере пяти миллионов рублей, под залог почти трехсот тысяч долларов. Через пять дней заем должен быть возвращен, а поскольку возвращать его никто не планировал, залог оставался у нас.
Я не очень хорошо разобрался в договорах, но понимал, что обсуждаемый договор – просто лист бумаги. Реальные рубли, находящиеся на счету советской компании, передавались под залог долларов на счете в банке, расположенном на экзотических островах Карибского моря.
Приехал Кирилл, и вопросы гарантий решили обсудить без меня и Бориса, и мы, отстояв почти часовую очередь, пообедали в «Макдоналдсе» на Пушкинской площади.
– Все-таки здесь халява. Смотри, биг-мак сорок центов стоит. В Германии в три раза дороже, – в отсутствие Артема Боря говорил очень много, – но там не надо час стоять, чтобы съесть котлету в булке.
– Но здесь люди по пять долларов в месяц зарабатывают, а в Германии по пятьсот, наверно, – ответил я.
– Да уж побольше, чем пятьсот, – улыбнулся Борис, – работать никто здесь не хочет, смотри – время час дня, а сколько бездельников вокруг! Вот, например, те девушки явно ничем не заняты.
Борька направился к столу, за которым сидели три девушки, как мне показалось, провинциалки и что-то активно обсуждали.
Через пять минут он вернулся и сообщил, что, поскольку вечера совершенно не заняты, а в Москве они, похоже, еще дней на пять, – пора организовывать досуг.
Вечером мы с новыми знакомыми ужинали в ресторане «София» на площади Маяковского.
Артем улетел в Ригу для того, чтобы осуществить платеж. От нас он требовал одного: с восьми утра мы должны быть в офисе «Тристара», поменьше болтать и внимательно наблюдать за всем, что там происходит.
Боря, в отличие от Артема, пил довольно много. После ужина мы должны были поехать в гости к одной из наших новых знакомых. Желания ехать у меня не было, но перспектива отправить Борю одного мне нравилась еще меньше.
Света, единственная, чье имя я запомнил, объяснила мне, что если мы едем в гости к ним, то это обойдется по сто пятьдесят рублей с каждого, но мы должны будем выбрать только двух девушек.
Я предложил Боре подышать воздухом.
– Они проститутки, – сказал я, когда мы вышли на улицу, – ты знаешь об этом?
– Знаю, – утвердительно кивнул Боря, – дальше будет веселее, ты едешь?
Отказавшись, я попрощался с ним и договорился в восемь часов утра встретиться у офиса «Тристара».
Утром, прождав Бориса почти до девяти, я вошел в офис «Тристара».
Людей заметно прибавилось, даже по сравнению со вчерашним днем. В помещении было накурено, и оно стало похоже на зал ожидания железнодорожного вокзала.
Дел, кроме сотрудников «Тристара», ни у кого не было, и вскоре все поддерживали общий разговор об основных экономических перспективах страны.
– Скоро все рухнет, – сказал «профессор» – именно так я назвал про себя средних лет мужчину в очках с очень толстыми линзами. – Из Афгана ушли, из Бундеса сбегаем, сейчас Армения, Грузия, Прибалтика заполыхают, останемся только мы, Россия да белорусы.
– А вы сами откуда? – поинтересовался я.
– Днепропетровск.
Все придерживались мнения, что сейчас эпоха первоначального накопления и тот, кто найдет свое место, может стать действительно богатым человеком.
– Я в очереди за машиной отстоял пять лет, – продолжал «профессор», – а сейчас за полтора месяца заработал на «девятку».
– А раньше, до НЭПа, вы чем занимались? – спросил кто-то из собеседников.
– Преподавал, да и сейчас преподаю в нашем политехе.
«Профессор», оказавшийся профессором, сказал, что жалеет время, потраченное на диссертацию. «Кому она теперь нужна, – сокрушался он, – да и раньше, наверно, тоже».
Мне все порекомендовали бросать институт и тратить время только на «полезные» дела.
Около двенадцати в офис вошли три человека, которые, не останавливаясь, прошли через нашу комнату в кабинет Владимира и Кирилла.
– Наверно, приехали счастливчики за зеленью, – вздохнул «профессор», – нам тоже должны сегодня дать, а тебе?
– Да мне, наверно, завтра, – ответил я, – только вот мне срочно позвонить надо в Ригу.
Я был уверен, что самое интересное сейчас происходит именно в кабинете Кирилла. Но закрытая дверь в приемную не оставляла шансов услышать хоть слово. Мне надо было придумать, как пройти в приемную.
– Это надо на Кирова, к почтамту идти, – объяснил «профессор».
– Времени нет, попробую отсюда позвонить, – ответил я.
Я открыл дверь приемной, в которой, кроме секретаря, находились два охранника, смотревшие телевизор.
– Послушайте, мне надо срочно позвонить в Ригу, – сказал я, обращаясь к секретарю.
– Отсюда нельзя звонить, – ответил охранник.
– Я думаю, что мне можно. Хочешь, тебе Кирилл подтвердит? Срочное дело.
– Кирилл занят сейчас, подожди или звони с почты.
– Говорю же тебе, времени нет, спроси Кирилла сам. Скажи, что по вопросу рижских денег.
Заходить в кабинет охранник не решился.
– Ладно, звони, только быстро, – сказал он, – главное, чтобы восьмерка была свободна.
Восьмерка была занята. Второй раз, третий, четвертый… Свободно. Я начал медленно набирать домашний телефон Артема.
За дверью кабинета происходил разговор на повышенных тонах:
– Нет никаких денег. Кирилл, мы не собираемся ждать больше.
– Я говорил, что сейчас стало сложнее, много желающих сбрасывать рубли.
– А ты не говорил, что мы можем спокойно возвращаться и ждать зелень через два дня? Прошло уже десять дней!
– Ты получишь свои по пятнадцать и восемь десятых, люди уже по девятнадцать берут!..
Дозвонился. Илза взяла трубку:
– Алло!
– Свейки!
– Ой, привет! Артем-то прилетел?
– Так это я и хочу знать. – Я сидел с очень озабоченным видом и старался говорить загадками. – Что он решил?
– В каком смысле? Прилетел вчера, утром выбежал из дома в семь, сказал, что ночевать будет в Москве. Что-то случилось?
– Абсолютно ничего, просто эта информация мне нужна.
– Да какая информация?
– Та, что ты сказала. Что там в банке?
– Да он меня никогда не посвящает в свои дела. У вас точно все нормально?
– Пар ту невер бут не рунас, есму спиекс атейктиес. – Я понимал, выгляжу сумасшедшим в глазах Илзы, перевирая на все лады заученную фразу из латышско-русского разговорника. – Дай телефон Юлия, пожалуйста.
Услышав незнакомый язык, охранник перестал обращать на меня внимание и отвернулся.
– А латышский твой ужасен, – ответила Илза. – Сейчас посмотрю, подожди минуту.
– Только не больше. Мне неудобно долго разговаривать.
За дверью:
– Все деньги мы тебе вернем, – голос Кирилла, как обычно скороговоркой, как при ускоренном воспроизведении, – плюс процент в день. Андрюшенька, говорю тебе, сейчас с зеленью настоящая беда. Можешь еще неделю прождать, а можешь и две.
– Ясно. Разводы по-московски. Когда рубли вернете?
– Прямо завтра. Триста шестьдесят процентов годовых.
– А вам-то что! Вона дураков-то полный офис сидит. Хотим утром встретить тебя или Вована прямо в банке. В девять утра. Больше никаких подстав…
Илза:
– Пишешь?
– Помедленнее.
– 11 32 17.
– Виенс виенс трис диви виенс септини.
– Молоток! Числительные освоил, – рассмеялась Илза.
– Уз редзешанос. Пока.
Я положил трубку и открыл дверь приемной.
– Ну что? Проблем нет? Разобрался? – спросил охранник.
– Полностью! Спасибо, – ответил я и вышел.
Вечером к нам вышел Вова и сказал, что наличных долларов не будет до следующего понедельника. С безналом и наличными рублями все по плану.
Около восьми вечера в офис зашел Артем.
– А Бориска где? – вместо приветствия спросил он. – Опять ест, что ли?
– Я его вообще не видел сегодня.
– А вчера вечером? – угрюмо спросил Артем.
Я рассказал Артему, при каких обстоятельствах мы расстались с Борей. Он был вне себя от ярости.
– Жирная свинья, секс-машина, – со злостью произнес Артем, – а ты-то как его отпустил? Заставить надо было, силой увезти.
– Во-первых, он был пьян, во-вторых его не интересовало мое мнение, – отвечал я, – а как я мог его заставить ехать со мной, если его вес втрое превышает мой?
– Выгоню я его из дела, надоел, – категорично сказал Артем и открыл дверь приемной.
Кирилл и Артем проговорили почти час. Я ждал в переговорной комнате. Почти все к тому моменту разъехались.
Потом Артем вышел ко мне, выдал деньги на такси и сказал, чтобы я отправлялся домой один.
– Я приеду сам, сразу как освобожусь, – быстро сказал он, – жди дома.
– Но я хочу тебе рассказать что-то очень важное, – начал я, – мне кажется…
– Езжай-ка домой, – перебил меня Артем, – дома расскажешь.
Решив сэкономить, я отправился домой на метро.
«Они не платят никому, – рассуждал я, пока поезд, плавно раскачиваясь, вносил меня из светлых вестибюлей станций в мрак туннелей, – по крайней мере за два дня никто не уехал, а новых людей становится все больше. Как в почтовой игре, где нужно выслать три рубля и тогда через некоторое время к тебе станут возвращаться конверты с “трешками”, но только в том случае, если ты был одним из первых. А все последующие просто теряют свои деньги».
Я почувствовал, как сердце учащенно забилось у меня в груди.
«Сто семьдесят тысяч рублей в день, пятьдесят миллионов рублей», – цифры с огромным количеством нулей стояли у меня перед глазами.
«Надо срочно все рассказать Артему, – думал я, – я же слышал, как Кирилл говорил, что долларов никаких в ближайшее время не будет».
Артем, я и Боря приехали почти одновременно.
Боря, с видом нашкодившего кота, зашел на кухню, где мы с Артемом собирались поужинать.
– Ну как наши дела? – начал Борис. – Отправил денежки-то?
– Отправил, – тихо ответил Артем, – в понедельник получаем наличные доллары, не позже среды остальные, на счета.
– Ты знаешь, я отравился вчера, – продолжил Боря.
– Пожалуйста, – Артем обратился ко мне, – дай нам поговорить.
– У меня есть важная информация, – начал я, – действительно важная…
– Завтра, – отрезал Артем.
Я долго не мог заснуть, жалея, что не сказал Артему об услышанном.
На этот раз в компании своего двоюродного брата Бориса – мрачноватого и неприветливого парня.
– Ну что ж! Началась серьезная работа, – почти с порога заявил Артем.
– Помирился с Сэмом, – удивился я, – или на этот раз что новое и грандиозное?
– Сэм, Сэм… лучше с умным потерять чем с дураком заработать, – ответил Артем. – Спасибо, конечно, Семе за урок, но мы теперь мелочью не занимаемся, только большими делами. Прокатишься с нами на ужин?
Ресторан «Джалтаранг» на Чистых прудах, вероятно, задумывался как воздушный замок – невесомый дворец над водоемом, но оказался кубом из стекла и бетона, огромным и совершенно неуместным в этой части старой Москвы.
Атмосфера внутри заведения полностью соответствовала его внешнему облику – неуместная, некомфортная и нездешняя.
Борису «Джалтаранг» очень понравился, и Артем, попробовав в Канаде индийскую кухню, стал ее поклонником на долгие годы. Я же, попробовав «дал», что-то вроде похлебки из бобовых, настолько острый, как, впрочем, все блюда за исключением риса, напротив – всегда за версту стал обходить индийские рестораны.
Артем решил заняться финансовым бизнесом, к тому же ситуация в экономике благоприятствовала этому.
К концу девяностого года, при официальном курсе шестьдесят копеек за доллар, на улице давали двадцать пять рублей за доллар, и это при действующей статье Уголовного кодекса о запрете валютных операций.
В Москве появились компании, которые предлагали свои услуги по конвертации любых рублевых сумм в наличные или безналичные доллары. Артем через свой кооператив, существовавший со времен игровых центров, оформил кредит на сумму пять миллионов рублей.
– Если взвесить – сорок килограммов, – шутил Артем, – сторублевыми!
Через месяц он должен был вернуть в банк пять с половиной миллионов.
Эти пять миллионов рублей должны были быть переведены на счет московских партнеров Артема, которые должны были обменять ему всю сумму по курсу семнадцать рублей за доллар, в дальнейшем он планировал продать доллары по двадцать два рубля шести своим заказчикам из Риги.
Прибыль, по самым скромным расчетам, должна была составить почти миллион рублей, с учетом процентов за кредит, взяток и сопутствующих трат. Когда деньги были преведены на счет Артема, братья приехали в Москву.
Артем принял меня на работу с окладом 500 рублей в месяц.
– Я понимаю, что на эти деньги сейчас не разгуляешься, но начинать надо с малого, видя перед собой большую цель, – произнес Артем.
– Для меня это огромная сумма, спасибо, – ответил я. Имея в тот момент гарантированных 40 рублей стипендии, я был на седьмом небе от счастья.
На следующий день в офис компании «Тристар» на Рождественском бульваре мы приехали втроем. Кирилл, глава фирмы, встретил Артема очень радушно.
Кирилл был похож на молодого коммуниста: маленький, худощавый, юркий мужчина с зачесанными назад волосами.
Говорил он быстро, активно жестикулируя и все время передвигаясь по офису, ведя за собой Артема.
Потратив четверть часа на поиски свободного кабинета, он предложил выйти позавтракать и обсудить дела.
В знаменитом кафе «На скорую руку» заказали блины с икрой и красной рыбой, но и тут Кирилл умудрялся постоянно суетиться и наговаривать свои скороговорки. Платил за завтрак тоже Кирилл.
– Вчера из Украины перегнали пятьдесят лимонов, – выдавал Кирилл, – что-то будет, что-то будет, господа.
– Да что будет? – отвечал Артем. – Рублей сто за доллар, наверно, будет через год, жаль, что нам кредит только на месяц выбить удалось.
– Да какой там сто, – не унимался Кирилл, – я думаю, что и больше будет, говорят, девальвировать рубль будут, ты же видишь – все товары исчезают, как перед войной.
Боря вообще ничего не говорил, но очень оживился, когда Кирилл спросил у Артема о планах на вечер.
– В сауну бы, – сказал он, – как тут у вас с деуками?
– Это можно, – ответил Кирилл, – думаю, поужинаем вместе и потом мы вас отправим, есть одно место на Преображенке….
– Давай-ка потом, – вступил в разговор Артем, – сначала доведем до ума дело, а потом уже и отметим.
Весь оставшийся день мы провели в офисе «Тристара», Артем не меньше часа разговаривал с Кириллом один на один и по окончании разговора вышел из кабинета в хорошем настроении.
Вечером у меня дома на кухне я решил расспросить Артема о подробностях сделки, и, к моему удивлению, он не стал отправлять меня «в библиотеку» и ссылаться на усталость.
– Схема простая, – начал Артем, – допустим, тебе нужны доллары, скажем сто тысяч, ты закупаешь на них джинсы по пять долларов за штуку, привозишь в Союз и продаешь по пятьсот рублей. Какой курс обмена? Сто! Что на улице? Двадцать пять. Оборачиваемость 60 дней. Профит сам посчитай. Проблема только в том, что доллары ты официально нигде не купишь, а те, кто официально покупают, те их берут по 60 копеек за доллар и живут уже давно при коммунизме. И вот такие, как я, находят дешевые деньги и продают дорого.
Я-то никакие товары везти не собираюсь, просто возьму много долларов и сразу, а отдаю по частям. Тот, кому надо всего сто тысяч, возьмет у меня по двадцать два, а кому надо двадцать тысяч – возьмет уже у них по двадцать пять. Такая вот математика.
– Ну а ты где возьмешь доллары? У Кирилла этого малахольного? – спросил я.
– Вот это и есть самое слабое место. «Тристар» с Кириллом и Вовой, партнером его. Сейчас можно через подставные фирмы аккумулировать рубли по курсу в тридцать раз выше официального. Вот кому-то рубли и понадобились.
– Ну а кто за Кириллом стоит?
– Думаю, что люди серьезные, так сказать государственные.
– А откуда ты вообще про него узнал?
– Валдис провел через него две недели назад сделку. Не помнишь Валдиса? – спросил Артем.
– Нет, только слышал от тебя. Так ты, не видя Кирилла в глаза, перегнал ему такую сумму?
– Деньги у меня. Я еще не отправлял их. Но мне каждый день семнадцать тысяч рублей стоит. Вот мы с тобой полчаса проговорили, а я за это… – Артем закурил, взял калькулятор и продолжил: – Я за это триста пятьдесят рублей заплатил уже! Что-то плохо спится поэтому.
– Ну и когда ты свои доллары получишь?
– Не позже вторника на следующей неделе, если завтра отправлю. Двести тысяч в нале, остальные – на счета.
– А от меня-то конкретно что требуется? – спросил я.
– Да ничего особенного, сиди в «Тристаре» целыми днями и звони, если что, до Главпочтамта же рукой подать, – улыбнулся Артем.
Весь следующий день мы провели в «Тристаре». Людей в офисе заметно прибавилось. Утром Кирилла в офисе не было, и с нами беседовал Вова.
Флегматичный, худой, ростом с Артема, Вова говорил очень мало. Время от времени он закрывал глаза, запускал обе руки в свои волосы и массировал нижней частью ладони глаза, так что после того, как руки возвращались на стол, его волосы становились поднятыми, как у панка, а глаза – красными, как у кролика.
Артем и Вова обсудили договор займа. Суть его заключалась в следующем: мы предоставляем заем «Тристару» в размере пяти миллионов рублей, под залог почти трехсот тысяч долларов. Через пять дней заем должен быть возвращен, а поскольку возвращать его никто не планировал, залог оставался у нас.
Я не очень хорошо разобрался в договорах, но понимал, что обсуждаемый договор – просто лист бумаги. Реальные рубли, находящиеся на счету советской компании, передавались под залог долларов на счете в банке, расположенном на экзотических островах Карибского моря.
Приехал Кирилл, и вопросы гарантий решили обсудить без меня и Бориса, и мы, отстояв почти часовую очередь, пообедали в «Макдоналдсе» на Пушкинской площади.
– Все-таки здесь халява. Смотри, биг-мак сорок центов стоит. В Германии в три раза дороже, – в отсутствие Артема Боря говорил очень много, – но там не надо час стоять, чтобы съесть котлету в булке.
– Но здесь люди по пять долларов в месяц зарабатывают, а в Германии по пятьсот, наверно, – ответил я.
– Да уж побольше, чем пятьсот, – улыбнулся Борис, – работать никто здесь не хочет, смотри – время час дня, а сколько бездельников вокруг! Вот, например, те девушки явно ничем не заняты.
Борька направился к столу, за которым сидели три девушки, как мне показалось, провинциалки и что-то активно обсуждали.
Через пять минут он вернулся и сообщил, что, поскольку вечера совершенно не заняты, а в Москве они, похоже, еще дней на пять, – пора организовывать досуг.
Вечером мы с новыми знакомыми ужинали в ресторане «София» на площади Маяковского.
Артем улетел в Ригу для того, чтобы осуществить платеж. От нас он требовал одного: с восьми утра мы должны быть в офисе «Тристара», поменьше болтать и внимательно наблюдать за всем, что там происходит.
Боря, в отличие от Артема, пил довольно много. После ужина мы должны были поехать в гости к одной из наших новых знакомых. Желания ехать у меня не было, но перспектива отправить Борю одного мне нравилась еще меньше.
Света, единственная, чье имя я запомнил, объяснила мне, что если мы едем в гости к ним, то это обойдется по сто пятьдесят рублей с каждого, но мы должны будем выбрать только двух девушек.
Я предложил Боре подышать воздухом.
– Они проститутки, – сказал я, когда мы вышли на улицу, – ты знаешь об этом?
– Знаю, – утвердительно кивнул Боря, – дальше будет веселее, ты едешь?
Отказавшись, я попрощался с ним и договорился в восемь часов утра встретиться у офиса «Тристара».
Утром, прождав Бориса почти до девяти, я вошел в офис «Тристара».
Людей заметно прибавилось, даже по сравнению со вчерашним днем. В помещении было накурено, и оно стало похоже на зал ожидания железнодорожного вокзала.
Дел, кроме сотрудников «Тристара», ни у кого не было, и вскоре все поддерживали общий разговор об основных экономических перспективах страны.
– Скоро все рухнет, – сказал «профессор» – именно так я назвал про себя средних лет мужчину в очках с очень толстыми линзами. – Из Афгана ушли, из Бундеса сбегаем, сейчас Армения, Грузия, Прибалтика заполыхают, останемся только мы, Россия да белорусы.
– А вы сами откуда? – поинтересовался я.
– Днепропетровск.
Все придерживались мнения, что сейчас эпоха первоначального накопления и тот, кто найдет свое место, может стать действительно богатым человеком.
– Я в очереди за машиной отстоял пять лет, – продолжал «профессор», – а сейчас за полтора месяца заработал на «девятку».
– А раньше, до НЭПа, вы чем занимались? – спросил кто-то из собеседников.
– Преподавал, да и сейчас преподаю в нашем политехе.
«Профессор», оказавшийся профессором, сказал, что жалеет время, потраченное на диссертацию. «Кому она теперь нужна, – сокрушался он, – да и раньше, наверно, тоже».
Мне все порекомендовали бросать институт и тратить время только на «полезные» дела.
Около двенадцати в офис вошли три человека, которые, не останавливаясь, прошли через нашу комнату в кабинет Владимира и Кирилла.
– Наверно, приехали счастливчики за зеленью, – вздохнул «профессор», – нам тоже должны сегодня дать, а тебе?
– Да мне, наверно, завтра, – ответил я, – только вот мне срочно позвонить надо в Ригу.
Я был уверен, что самое интересное сейчас происходит именно в кабинете Кирилла. Но закрытая дверь в приемную не оставляла шансов услышать хоть слово. Мне надо было придумать, как пройти в приемную.
– Это надо на Кирова, к почтамту идти, – объяснил «профессор».
– Времени нет, попробую отсюда позвонить, – ответил я.
Я открыл дверь приемной, в которой, кроме секретаря, находились два охранника, смотревшие телевизор.
– Послушайте, мне надо срочно позвонить в Ригу, – сказал я, обращаясь к секретарю.
– Отсюда нельзя звонить, – ответил охранник.
– Я думаю, что мне можно. Хочешь, тебе Кирилл подтвердит? Срочное дело.
– Кирилл занят сейчас, подожди или звони с почты.
– Говорю же тебе, времени нет, спроси Кирилла сам. Скажи, что по вопросу рижских денег.
Заходить в кабинет охранник не решился.
– Ладно, звони, только быстро, – сказал он, – главное, чтобы восьмерка была свободна.
Восьмерка была занята. Второй раз, третий, четвертый… Свободно. Я начал медленно набирать домашний телефон Артема.
За дверью кабинета происходил разговор на повышенных тонах:
– Нет никаких денег. Кирилл, мы не собираемся ждать больше.
– Я говорил, что сейчас стало сложнее, много желающих сбрасывать рубли.
– А ты не говорил, что мы можем спокойно возвращаться и ждать зелень через два дня? Прошло уже десять дней!
– Ты получишь свои по пятнадцать и восемь десятых, люди уже по девятнадцать берут!..
Дозвонился. Илза взяла трубку:
– Алло!
– Свейки!
– Ой, привет! Артем-то прилетел?
– Так это я и хочу знать. – Я сидел с очень озабоченным видом и старался говорить загадками. – Что он решил?
– В каком смысле? Прилетел вчера, утром выбежал из дома в семь, сказал, что ночевать будет в Москве. Что-то случилось?
– Абсолютно ничего, просто эта информация мне нужна.
– Да какая информация?
– Та, что ты сказала. Что там в банке?
– Да он меня никогда не посвящает в свои дела. У вас точно все нормально?
– Пар ту невер бут не рунас, есму спиекс атейктиес. – Я понимал, выгляжу сумасшедшим в глазах Илзы, перевирая на все лады заученную фразу из латышско-русского разговорника. – Дай телефон Юлия, пожалуйста.
Услышав незнакомый язык, охранник перестал обращать на меня внимание и отвернулся.
– А латышский твой ужасен, – ответила Илза. – Сейчас посмотрю, подожди минуту.
– Только не больше. Мне неудобно долго разговаривать.
За дверью:
– Все деньги мы тебе вернем, – голос Кирилла, как обычно скороговоркой, как при ускоренном воспроизведении, – плюс процент в день. Андрюшенька, говорю тебе, сейчас с зеленью настоящая беда. Можешь еще неделю прождать, а можешь и две.
– Ясно. Разводы по-московски. Когда рубли вернете?
– Прямо завтра. Триста шестьдесят процентов годовых.
– А вам-то что! Вона дураков-то полный офис сидит. Хотим утром встретить тебя или Вована прямо в банке. В девять утра. Больше никаких подстав…
Илза:
– Пишешь?
– Помедленнее.
– 11 32 17.
– Виенс виенс трис диви виенс септини.
– Молоток! Числительные освоил, – рассмеялась Илза.
– Уз редзешанос. Пока.
Я положил трубку и открыл дверь приемной.
– Ну что? Проблем нет? Разобрался? – спросил охранник.
– Полностью! Спасибо, – ответил я и вышел.
Вечером к нам вышел Вова и сказал, что наличных долларов не будет до следующего понедельника. С безналом и наличными рублями все по плану.
Около восьми вечера в офис зашел Артем.
– А Бориска где? – вместо приветствия спросил он. – Опять ест, что ли?
– Я его вообще не видел сегодня.
– А вчера вечером? – угрюмо спросил Артем.
Я рассказал Артему, при каких обстоятельствах мы расстались с Борей. Он был вне себя от ярости.
– Жирная свинья, секс-машина, – со злостью произнес Артем, – а ты-то как его отпустил? Заставить надо было, силой увезти.
– Во-первых, он был пьян, во-вторых его не интересовало мое мнение, – отвечал я, – а как я мог его заставить ехать со мной, если его вес втрое превышает мой?
– Выгоню я его из дела, надоел, – категорично сказал Артем и открыл дверь приемной.
Кирилл и Артем проговорили почти час. Я ждал в переговорной комнате. Почти все к тому моменту разъехались.
Потом Артем вышел ко мне, выдал деньги на такси и сказал, чтобы я отправлялся домой один.
– Я приеду сам, сразу как освобожусь, – быстро сказал он, – жди дома.
– Но я хочу тебе рассказать что-то очень важное, – начал я, – мне кажется…
– Езжай-ка домой, – перебил меня Артем, – дома расскажешь.
Решив сэкономить, я отправился домой на метро.
«Они не платят никому, – рассуждал я, пока поезд, плавно раскачиваясь, вносил меня из светлых вестибюлей станций в мрак туннелей, – по крайней мере за два дня никто не уехал, а новых людей становится все больше. Как в почтовой игре, где нужно выслать три рубля и тогда через некоторое время к тебе станут возвращаться конверты с “трешками”, но только в том случае, если ты был одним из первых. А все последующие просто теряют свои деньги».
Я почувствовал, как сердце учащенно забилось у меня в груди.
«Сто семьдесят тысяч рублей в день, пятьдесят миллионов рублей», – цифры с огромным количеством нулей стояли у меня перед глазами.
«Надо срочно все рассказать Артему, – думал я, – я же слышал, как Кирилл говорил, что долларов никаких в ближайшее время не будет».
Артем, я и Боря приехали почти одновременно.
Боря, с видом нашкодившего кота, зашел на кухню, где мы с Артемом собирались поужинать.
– Ну как наши дела? – начал Борис. – Отправил денежки-то?
– Отправил, – тихо ответил Артем, – в понедельник получаем наличные доллары, не позже среды остальные, на счета.
– Ты знаешь, я отравился вчера, – продолжил Боря.
– Пожалуйста, – Артем обратился ко мне, – дай нам поговорить.
– У меня есть важная информация, – начал я, – действительно важная…
– Завтра, – отрезал Артем.
Я долго не мог заснуть, жалея, что не сказал Артему об услышанном.