Женщины. Может, он и бесполое существо, но почувствовал себя уязвленным. Самца он творил по своему образу и подобию, включая нрав и привычки. А женщину выдумывал уже после того, как изобрел секс. Задействовал тонкую психологию. Ликовал, что создал такое удивительное существо, что мужчинам никогда не будет скучно. Похоже, переусердствовал.
– Закрывай чертог, отправляйся в изгнание, – проговорил Пифф-он. – Или присоединяйся к нам. Ты же знаешь, у тебя всегда есть выбор.
– Выбор?! – проговорил демиург. – Похоже, ты не понимаешь, с кем имеешь дело. – Тон его сделался ленивым, зрела уверенность – через мгновение он вышвырнет незваного гостя из чертога и вернется к повседневной работе. Предательницу придется вернуть в земное бытиё. Доверия она не оправдала. С полной потерей памяти, конечно. А возможно, и сексуальной ориентации. Должен же он ее как-то наказать.
Савва-офф вытянул перед собой изящные ладони, нащупал искомое и рванул из виртуальных ножен небесный клинок, призванный одним лишь разящим светом отпугнуть нечистого. Не тут-то было. Вместо клинка в руках демиурга оказалась бесполезная рукоять.
Она добралась и до системы управления клинком, осознал Савва-офф. И в тот же миг увидел отчетливую картину падения. Очередной слет высших существ. И снова несколько светлых демиургов оказываются вне списка. Он порой представлял, как это происходит, но никогда не думал, что такое может случиться с ним – создателем вселенной, Богом, от воли которого зависят судьбы миров и населяющих их народов.
Демиург метнулся к дверному проему. Нечистый попытался преградить беглецу путь. Но Савва-офф сменил направление бега, скакнул в стену и исчез, растворился за ней. Нечистый взревел, отшвырнул Миланью и выкинул перед собой когтистую ладонь. Плазменный трезубец – пылающее россыпью красных искр оружие тьмы – устремился за демиургом, ломая перегородки чертога с сухим электрическим треском. В последний момент, ощутив жар адского пламени, Савва-офф прыгнул в сторону, и трезубец пронесся мимо. Демиург спешно прыгнул вверх, растянулся под потолком и применил маскировку, застыв без движения. Нечистый оказался рядом в считанные мгновения. Повел остроносой мордой, инфракрасным зрением высматривая врага, но так и не смог обнаружить. Савва-офф знал: дело времени. Крадущейся походкой, сжимая в руке новый плазменный трезубец, Пифф-он направился дальше по коридору, сканируя пространство.
Теперь дело за малым, думал демиург, добраться до Вселенского покоя, сердца чертога. Двигаться напрямую – слишком опасно, маскировка мигом слетит, стоит ему сделать хотя бы одно движение. Безоружный он не сможет противостоять порождению тьмы.
Савва-офф действовал стремительно, спрыгнул с потолка, сотворил портал и нырнул в черную дыру. Пришлось некоторое время перемещаться в густом киселе. Потерял драгоценные минуты. На выходе его ожидал сюрприз…
– Он здесь! – заверещала Милания. – Скорее!
Девушка успела добраться до Вселенского покоя.
Савва-офф ринулся к пульту, пальцы торопливо забегали по сенсорам. И вот уже в воздухе проявились очертания нового небесного клинка…
Трезубец ударил его, проник в тело и выжег изнутри. Пифф-он уже в третий раз видел, как умирают высшие белые существа. Голубые нити созидательной энергии с оглушительным свистом выстрелили от охваченной пламенем фигуры, оставив на стенах множество темных отметин. И все исчезло. Только горстка серого пепла осталась от уничтоженного демиурга.
– Ты умница, детка, – нечистый Пифф-он подхватил женщину, обвил ее шею когтистой дланью и впился в ее губы сладострастным поцелуем. Раздвоенный язык проник в рот, защекотал небо. Глядя пламенеющим взором на мгновенно впавшую в истому смертную, Пифф-он отстранился. Сделал несколько быстрых шагов назад и одним движением рук – сверху вниз – низверг ее в пылающую бездну. Она миновала тысячи межзвездных миль, перенеслась в самые недра его собственной звезды зла – Алголь. Нечистый с удовлетворением глядел в разлом в реальности, откуда слышался хохот зловещих существ, обладающих врожденными садистскими наклонностями – он сам создавал их – и душераздирающие крики несчастной жертвы.
– Теперь ты свободна, – проговорил Пифф-он с придыханием, – и у тебя впереди целая вечность. Можешь наслаждаться ею.
Затем он кроваво-красным вихрем пронесся по пустынному белому чертогу, сжигая все, включая недавно созданный Савва-оффом мир. Сколько таких миров еще предстоит уничтожить.
Все демиурги совершают одни и те же ошибки, – думал нечистый Пифф-он, покидая охваченное испепеляющим жаром обиталище, – проникаются любовью к своим созданиям, созданным по их образу и подобию, забывая, что в любой копии таится несовершенство.
Портал
В квартире Петра Ильича Лавкина открылся портал. С этой секунды спокойная жизнь для него закончилась навсегда…
Громадная серебристая арка упиралась острым навершием в недавно побеленный потолок. Увидев портал впервые, Петр Ильич чуть в обморок не грохнулся. Не сказать, чтобы он был человеком впечатлительным, скорее наоборот – слабовосприимчивым (даже кино не смотрел), но подобный обелиск в собственной кухне даже апатичного меланхолика наделит на время холерическим темпераментом. К тому же, чертова арка вся сверкала, как новогодняя ель, от чего на бледных стенах восьмиметровой кухоньки плясали яркие сполохи.
Лавкин приходил в себя медленно: отпустил сердце – а ведь раньше никогда не беспокоило, и, наконец, сумел вдохнуть.
Стоило Петру Ильичу прийти в норму, и его обуяло неуместное любопытство. Он потянулся к странной арке, будто младенец к красивой игрушке, но тут же отдернул руку – зрелый опыт брал свое, вовремя пришло на ум – а вдруг эта штука под током, с виду очень похоже.
Петр Ильич поспешил в кладовую, где у него, как у всякого рачительного хозяина, хранилось множество полезных вещей. Резиновая перчатка многоразового использования, выпущенная еще при Горбачеве, должна была, по мысли Лавкина, уберечь его от беды.
Несмотря на диэлектрик, он исследовал странный предмет не без опасений. Однако ничего страшного не случилось. На ощупь поверхность арки была гладкой и холодной, словно ее высекли из мрамора. Она и внешне немного походила на этот благородный материал. Только прежде такого странного мрамора Петру Ильичу видеть не приходилось. Он представил себе обширное кладбище, сияющее ровными рядами ярких надгробий, и торопливо перекрестился – настолько чудовищным было видение.
Дабы скорее развеять кошмар, Лавкин, забыв об опасностях электричества, пнул арку обутой в меховой тапочек ногой. Затем попытался завалить неуместный памятник на бок, но ничего не вышло. Арка напоминала скалистый уступ – такой же твердый и необоримый. В дело пошли вилки, ножи, отвертки, гаечные и разводные ключи.
Лавкин в ярости собирался треснуть по арке молотком. Но случился неожиданный конфуз… Из портала, прямо под занесенный инструмент, шагнул незнакомец. Еще немного – и получил бы прямо по лбу. Отряхивая пыльный плащ, пришелец деловито осматривался.
Петр Ильич так опешил от этого явления черт-его-знает-кого народу, что долгое время не мог выдавить ни слова. А когда пришел в себя, гость уже направлялся вглубь квартиры.
– Куда?! – метнулся за ним Лавкин, ощущая праведный хозяйский гнев. – Ты кто, ваще, такой?!
Но в прихожей никого не оказалось. Незнакомец таинственным образом дематериализовался, чем привел Петра Ильича в состояние глубокой растерянности.
На деревянных ногах, прямой, как шпала, он проследовал в комнату и рухнул в кресло, размышляя о том, что где-то в его мозгу, прежде таком здоровом, должно быть, пролегла глубокая трещина.
Следом за первым визитом последовали другие. Пришельцы вели себя вызывающе нагло. Хозяина квартиры игнорировали напрочь – то ли не слышали его возмущенные крики, то ли просто не обращали на него внимания. Но топали, словно каменные гости – и днем, и ночью. Их было немного – двое-трое ежедневно. Они приходили и уходили из квартиры Петра Ильича поздними пассажирами подземки, направляясь через пустынный вестибюль, мимо бабушки-Лавкина, сидящего в железной будке.
Чаще других туда-сюда шастал один – невысокого роста в кожаной куртке странного покроя и сапогах выше колен. Ноздри крупного горбатого носа раздувались, словно этот тип все время принюхивался. На поясе у него болтался длинный опасный кинжал.
«С таким ножичком в милицию загребут за милую душу», – думал Лавкин. Милицию он уважал и боялся – по молодости лет заимел кое-какой опыт, едва не угодив в колонию за кражу бутылки с портвейном. Из-за этого скорбного биографического факта он сразу и решительно отмел всякое желание обратиться в компетентные органы.
«Еще решат, будто это я устроил этакое безобразие», – размышлял Петр Ильич, – и привлекут за содержание притона. Или какую другую статью пришьют. С них станется».
Было и другое соображение. Петр Ильич не без оснований опасался, что расскажи он кому-нибудь о том, что у него в квартире появилась сияющая арка, откуда то и дело лезут странные незнакомцы, и его сразу передадут в руки специальным докторам – любителям одеть совершенно нормального человека в смирительную рубашку. В желтый дом Петр Ильич очень не хотел. Он желал и дальше жить в своей типовой однокомнатной квартире, чинить краны и устанавливать вентили. Лавкин работал сантехником на участке Стрешнево-Товарное. И иного существования для себя не чаял.
Между тем, «этакое безобразие» продолжалось. Негодование Петра Ильича со временем сменилось крайним раздражением. Пару раз, впав в состояние, близкое к истерике, он пытался даже задержать незваных гостей.
Кинулся лохматому и тощему замухрышке наперерез:
– Не пущу!
Но тот на крик не отреагировал, а решительно прошагал сквозь Петра Ильича. Лавкин ощутил слабый толчок в грудь, обернулся и с удивлением понял, что визитер уже у него за спиной.
Тут Петру Ильичу стало очень страшно. Если гости способны на такие фокусы, значит они не совсем люди. Точнее – совсем не люди. А может, он стал жертвой банды гипнотизеров? Значит, все же, придется обратиться в милицию? А вдруг милиция сочтет, что он один из них? Из темного будущего выплыли заголовки газет: «Арестован Петр Ильич Лавкин – бандит-гипнотизер». Какая статья предусмотрена за гипнотизерство?
Напуганный мрачной перспективой, некоторое время Петр Ильич ничего не предпринимал, ограничиваясь набором грязных ругательств в адрес визитеров. Потом терпение его иссякло, и он попытался схватить очередного гостя за плечо, но пальцы поймали лишь густой воздух. Визитер с неудовольствием потрогал то место, где только что была рука Петра Ильича, сверкнул кроваво глазами, и пошел дальше – к выходу из квартиры. За плечом растянулся дымный след, какой оставляет церковное кадило.
Хозяин проклятой квартиры понял, что имеет дело с потусторонними силами. К этому времени у него уже начал формироваться план избавления от кошмара.
– И что вы предлагаете мне сделать с порталом? – поинтересовался колдун, найденный Петром Ильичем по газете бесплатных объявлений. Вид у чародея был совсем дряхлый. Про таких говорят – на ладан дышит. А вот глаза светились, как у молодого.
– Как вы сказали? – поинтересовался Лавкин.
– Что с порталом делать, говорю?!
– Ага, так значит это – портал?
– Что же еще, – колдун коснулся арки подагрическими пальцами. – Действующий.
– Уберите, – попросил Петр Ильич.
– Совсем?
– Да. К чертям собачьим. Они же только и делают, что туда-сюда шастают. Вконец достали, черти.
– Черти?! – насторожился колдун.
– Да кто их разберет. С виду, как люди. Но сволочи, каких мало! На меня – ноль внимания. Как будто… – Лавкин замялся и добавил невпопад: – Я не лучший мастер в Стрешнево. Стали бы меня держать.
– Дорого обойдется, – предупредил колдун с интонацией опытного лавочника.
– Сколько?
– Недешево.
– Конкретнее…
– Очень недешево.
– Не томи, дедуля! – потребовал Лавкин ядовито – тоном человека, доведенного до белого каления и потому способного на все.
– Тысячу долларов. И не центом меньше! – объявил колдун.
Петр Ильич вытаращил глаза.
– Тыща?! За раз?
– Не зараз, а американских долларов. И на меньшее не согласен. Тут же филигранная работа. Кое-какие компоненты для зелий придется прикупить. А они нынче недешевы.
– Черт с тобой, – решился Петр Ильич, – только я хочу быть уверен, что избавлюсь от этой штуки.
– Что это ты, сынок, все время чертыхаешься?! – сварливо заметил колдун. – Гляди, явится к тебе настоящий черт, тогда поздно будет. Денежки вперед…
Чародей оказался настоящим. Помог. Правда, портал схлопнулся с таким грохотом и канонадой, что недавно отремонтированная кухонька превратилась в руины. С черного потолка свисали остатки расколотой люстры, мятый холодильник лежал на боку, на обгорелый линолеум медленно опускались крупные хлопья пепла, а из раскуроченной мойки фонтаном хлестала вода.
Лавкин поспешил перекрыть стояк. Вернулся сияющий, с разводным ключом в руке. Несмотря на разруху, он испытывал острое удовлетворение.
Старичок-колдун отсалютовал молодецки, попрощался и заковылял к выходу. Петр Ильич направился следом.
– А если портал того… по новой.
– Это вряд ли, – отрезал колдун. – А впрочем, – он помялся и неожиданно сделал признание: – Кто его знает. Ведь все по наитию, сынок. Сферы-то темные. Ничегошеньки о них не известно… Ну, – он замер на пороге, глянул по-отечески на Лавкина из-под густых бровей, – удачи тебе, сынок.
Они вернулись ближе к вечеру. Лавкин злорадно потирал руки, наблюдая, как троица гостей недоуменно топчется на изуродованной кухне. Первым пришел маленький и носатый, с новым бронзовым кинжалом, за ним последовали еще двое – статный незнакомец в кожаном плаще и тот, у которого на голове словно свили птичье гнездо. Вооружение его составляли два кривых ножа, заткнутые за пояс.
– Что, съели, поганцы?! – поинтересовался Петр Ильич. Он настолько привык к тому, что на него не обращают внимания, что ругал незнакомцев напропалую, не опасаясь, что они пустят оружие в ход.
И в этот раз крики хозяина квартиры не произвели на гостей никакого впечатления.
– Что будем делать, Гвидо? – спросил лохматый заморыш.
– Не знаю, – тот, кого называли Гвидо, пребывал в задумчивости, – придется ждать, пока Орлок откроет новый портал. Похоже, мы застряли в этом измерении.
– Ждать придется долго, – отозвался маленький и носатый.
– Лет семьсот, не меньше, – подтвердил Гвидо. – Но по сравнению с вечностью – это сущие пустяки. Полагаю, – он по-хозяйски оглядел кухню, – мы останемся здесь, в этом убогом обиталище.
– Как это?!! – заорал Петр Ильич, не поверив собственным ушам.
– Вы, братья, займете дальнюю комнату. А я… ну, что же, я неприхотлив. И вполне могу поселиться прямо здесь, – Он снял плащ, швырнул на пол и улегся сверху, сообщив: – Мне надо отдохнуть. А вы готовьтесь к ритуалу вселения. Жгите костры. Готовьте дичь. В общем, располагайтесь.
– Дичь?! Какая еще дичь? – пробормотал Лавкин, и понял, что все трое смотрят прямо на него маленькими злыми глазками.
Василий Гнилов и его демоны
Все начиналось обыденно. Василий Гнилов вызвал демонов. Сразу двух. Дело было срочное, и Василий опасался, что Вахканаал в одиночку не управится к сроку. Многотонный груз должен был заполнить складские помещения к обеду – ожидался приезд высокой комиссии.
В помощники Вахканаалу он призвал Тарах-бурду – повелителя огненных ситхов, приближенного самого Сатаны. Тарах-бурда был избран за красивое имя, крепкое телосложение – иллюстрация в «Демонологии Тацита» впечатляла, и еще потому, что мордой демон немного смахивал на тещу – у нее имелась точно такая же россыпь волосатых бородавок на подбородке.
– Значит так, уроды, – сказал Гнилов, покачиваясь с пятки на носок. Красотой его подопечные действительно не отличались. – Надо разгрузить вагоны с товаром. – Глянул на часы. – До двух все должно быть сделано. Не справитесь – придется вас наказать.
Вакханаал смотрел на самопровозглашенное начальство с ненавистью, но не ерепенился – за несколько месяцев службы изучил производственные нужды доморощенного колдуна. Что касается Тарах-бурды, от возмущения демон весь раздулся и выдохнул сгусток пламени – жаркие искорки вспыхнули на защитной преграде.
– Жить надоело, смертный?! – рыкнул демон. К тому, что потусторонние существа вполне сносно изъясняются по-русски, Василий привык – и воспринимал это обстоятельство без удивления.
– Я и так знаю все, что ты скажешь, – Гнилов скривился, – вы – демоны, существа злые и гордые. Ваше предназначение – вершить судьбы мира. Но вагоны, зубастый, тоже кто-то должен разгружать…
«Демонологию Тацита» Гнилов нашел на чердаке собственного дома. Одному черту ведомо, откуда она там взялась. Василий на чердак сроду не заглядывал. А тут протекла крыша. Жена Катька всю плешь проела – мол, полезай и посмотри. Пришлось брать у соседа лестницу, карабкаться на чердак. Теперь-то Гнилов был даже рад этому обстоятельству. А тогда ворчал и ругался, как распоследний грузчик. Среди кучи древнего хлама, вроде чугунного утюга и доисторического примуса, завернутая в тряпицу лежала она. В жестком кожаном переплете. С готическим тиснением черного шрифта. Книга книг – «Демонология Тацита».
Письмена внутри Василий поначалу не разобрал – понял только, что текст не русский. Но поскольку книга неимоверным образом проникла в его сознание, и занимала все мысли, постепенно стал переводить, пользуясь толковым словарем, украденным в библиотеке. И осознал, что перед ним подробная колдовская инструкция, требующая немедленного применения.
Мышлением Гнилов обладал сугубо материальным. Однако к атеистам себя не причислял – вовсе не потому, что верил в Бога, а просто потому, что никогда на религиозно-мистические темы не размышлял. Он вообще предпочитал поменьше думать о вещах, далеких от практической выгоды. Вот и действенность инструкции, изложенной в «Демонологии Тацита», решил проверить на практике.
Получилось.
Первое появление Вахканаала Василий запомнил на всю жизнь. Чудовищная образина билась о защитную преграду, силясь дотянуться до стоящего в круге человека. От ужаса при виде громадных когтей и зубищ Гнилов едва не обделался.
Это потом он стал действовать намного увереннее. А к облику адского существа так притерпелся, что Вахканаал казался ему не уродливее соседского пса – у того тоже морда была не дай Бог, и кусался, гад такой, при первой возможности.
А тогда, срывающимся в фальцет голосом приказал:
– Чини крышу! А не то… накажу.
И демон починил. Хотя противился отчаянно. Пришлось даже как следует отхлестать одним подходящим заклятием – «разящим хлыстом». Не то чтобы подбирал его специально, просто очень кстати попалось на глаза.
А потом жену Катю вместе с детьми и ненавистной тещей Василий отправил на отдых – в Одессу, к родственникам, объявив, что будет ремонтировать дом.
Известие это порядком домашних напугало. Теща даже заподозрила у Гнилова буйное помешательство, но против ремонта не возражала. У супруги возникли мысли несколько иного характера. Уперев руки в боки, Катя поинтересовалась, не завел ли Василий любовницу. Оскорбленный такими похабными предположениями, Гнилов вскричал, что все ради детей, а не ради нее – дуры. Супруга, что характерно, сразу успокоилась и поехала в Одессу с легким сердцем.
После ремонта дома – он стал походить на средневековый замок, только размерами поменьше, – Василий окончательно решил перевести деятельность демона в производственное русло.
На предприятии Гнилов числился экспедитором. Основной головной болью Василия являлась необходимость договариваться с грузчиками. Они то напивались вдрызг, то отказывались работать, пока им не заплатят вперед – что означало все тот же первый пункт, только в процессе разгрузки, воровали – в общем, были гражданами малосознательными. Василий не раз мечтал о том, что когда-нибудь избавится от вечно поддатых работяг и заменит их механизмами – однажды ему даже приснились гигантские человекоподобные роботы, передающие друг дружке обойные рулоны и коробки с плиткой. Работали механизмы слаженно, конвейерным методом. Гнилов так залюбовался их точными действиями, что проспал и опоздал на работу…
Услышав, что от него требуется, Вакханаал пришел в дикую ярость – брызгал слюной и рычал, кидаясь на защитную преграду…
Зато потом Василий имел возможность наблюдать, как его грезы становятся реальностью. Демон, конечно, не человекоподобный робот, но в деле разгрузки вагонов оказался совсем неплох. За какие-то сутки один разгрузил целый состав.
Бригадир грузчиков заявился только под вечер, изрядно под мухой.
– Ну, че, Степаныч, поезд пришел? Как насчет аванса?
– Пошел вон, – лениво ответил Василий. В душе он ликовал – денег, выделенных начальством на разгрузку состава, хватало на ореховый гарнитур, компьютер для старшего – давно выпрашивал, и электрошокер – Гнилов всей душой мечтал ткнуть таким соседского пса.
– Не понял, – удивился бригадир, хлопая воспаленными глазами. Ему даже показалось, он ослышался.
– Опоздал. Разгрузили.
– Xто?!
– Хто-хто. Бригада, из города. Все, свободен…
Бригадир помялся на пороге, вздохнул, попробовал занять у Василия десятку на опохмел, но тот был непреклонен.
Ничего не оставалось, кроме как пойти на поиски неизвестных шабашников.
«Если начистить им рыла, – думал бригадир, – они уберутся назад, и все будет по-старому».
Но шабашников отыскать не удалось… И пока экспедитором оставался Василий Гнилов, «по-старому» уже не было.
Составы разгружались за день, Василий стремительно богател, обрастал поощрениями и премиями – начальство не могло на него нарадоваться. Жена говорила, что любит. Соседский пес получил электрошокером по носу, запомнил и при виде Гнилова бежал, поджав хвост. И даже теща перестала изводить пустыми упреками. В общем, жизнь налаживалась…
Колдун Василий Гнилов взирал на нового зубастого грузчика с презрением.
– Отлуплю ведь, – пригрозил он.
– Тебе конец, смертный, – рыкнул Тарах-бурда и полоснул по преграде когтями.
– Заткни пасть! – возмутился Гнилов. – Меня вон тот уродец как только не стращал по первости. Обломался… И ты обломаешься.
Вакханаал оскалился на «уродца», но на рожон не полез – за несколько месяцев он разгрузил десятки составов, и ершистости у него поубавилось.
Точно так же Гнилов собирался «обломать» и Тарах-бурду.
Он полистал книгу, подбирая заклятие позабористее, чтобы скрючило, но не прикончило. Разящий хлыст – штука действенная, но успел наскучить. Хотелось чего-нибудь оригинального. Как назло попадались одни увечащие формулы, а демону еще работать.
От поисков его отвлек странный звук. Он поднял глаза и увидел, что Тарах-бурда запустил коготь в защитную преграду и раздирает ее, словно ткань – с треском.
– Как это!? – Гнилов попятился.
С торжествующим ревом к преграде устремился Вакханаал, вцепился лапами в край дыры, и она стала стремительно увеличиваться в размерах.
– Для защиты от высших демонов требуются два круга защиты! – рыкнул Тарах-бурда и разразился демоническим хохотом – от такого холодило кровь и обрывалось сердце.
Тут уже было не до поисков оригинального заклятия. И Гнилов вызвал первое попавшееся. На беду оно оказалось даже не атакующим, а вызывающим небольшой смерч. Он возник в двух шагах от человека, и стремительно вовлекая в круговерть все новые предметы, понесся вглубь склада. Василий успел заметить, как стихия подмела с его стола платежные ведомости и отчетные тетради. Их потеря была невосполнима. Экспедитор метнулся было за смерчем, но вовремя опомнился. Разящий хлыст, решил он, отхлестаю их как следует!
Но все вышло совсем не так, как раньше. Тарах-бурда поймал черный хвост и рванул на себя. Гнилов не удержался на ногах и вылетел за пределы круга.
Облепив голову экспедитора громадной лапищей – когти пробили черепную коробку – Вакханаал воздел Гнилова над землей и несколько раз встряхнул. Шейные позвонки с хрустом сломались, душа колдуна птицей выпорхнула из тела…
Василий Гнилов с немалым удивлением осознал, что вовсе не умер. И боли больше нет.
Но враг… враг был рядом. Зубастый и страшный.
Василий попятился. Вакханаал скалил пасть – ядовитая слюна падала на растрескавшуюся землю и с шипением испарялась. Теперь их не разделяла преграда. И он был абсолютно беззащитен перед демоном.
«Впрочем, – вспомнил Гнилов, – я уже умер. Значит, бояться нечего. Или, – засомневался он, – все же, есть».
– Я в аду? – пробормотал он.
– Низвергнут в ад за колдовство! – Вакханаал надвинулся и ухватил человека за плечо.
– А что… со мной будет?! – вскричал смертельно перепуганный Гнилов.
– Для начала, – рыкнул демон, – ты разгрузишь вон те вагоны.
– Вагоны? – Гнилов повернулся в указанном направлении и увидел теснящиеся до самого горизонта составы.
– Один? – испугался он. – А к какому сроку? Я один, наверное, не успею.
– Успеешь. У тебя впереди целая вечность.
Спасая человечество
Шестого маленького монстра я нашел на детской площадке в Капотне, спустя почти три месяца после последнего убийства. Нелюдь зацепился ногами, повис на паутине и стал раскачиваться. Затем мальчуган ловко перегнулся, схватился за перекладины и спрыгнул, как заправский акробат. Улыбнулся. Мол, смотрите, как я могу. От этой улыбки меня пробрало до костей. И я отвернулся, чтобы ничем себя не выдать. Если бы только можно было прикончить его прямо сейчас! Огляделся. Вокруг шумно, полно людей. Рядом оживленный большой универмаг. Шоссе, на котором вечная пробка. Из окон таращатся пассажиры маршруток. Возле подъезда дышат свежим воздухом, а на самом деле вдыхают бензиновый смрад, старухи. Только кажется, что зрение у них плохое, видят они отлично. Опыт убедил меня, что действовать надо с максимальной осторожностью. Если я не уберегу себя до завершения миссии, кто спасет Землю от нелюдей?