Несмотря на грохот выстрелов Фрост услышал эти слова. Да, его друг и сейчас оставался самим собой. Капитан не смог удержаться от улыбки, несмотря на всю серьезность ситуации. Впрочем, если уж им суждено умереть, то лучше погибнуть смеясь, как пристало настоящим мужчинам.
А люди Пламмера подбегали все ближе к вертолету, из-за которого стреляли уже не так часто. Некоторые из нападавших обращали стволы своих автоматов на Фроста и О’Хару, посылая в их направлении настоящий свинцовый шквал. Те отвечали, но вот Фрост почувствовал, как пули врезаются в его тело; он упал на колени, но продолжал ползти вперед, не переставая стрелять. Он уже ничего не видел вокруг, глаз застилал туман. Даже грохота револьвера О’Хары он уже не слышал. Магазин в М—16 закончился и капитан — используя винтовку как костыль — вновь встал на ноги. Обойма браунинга тоже была расстреляна.
— Возьми, — прохрипел рядом голос ирландца. Фрост протянул руку и его пальцы сомкнулись на рукоятке “Магнума”, И в следующий миг он снова стрелял. Внезапно он услышал короткий вскрик и повернул голову — О’Хара лежал на земле лицом вниз, из-под его тела растекалась лужа крови. “Смит и Вессон” был все еще зажат в его руке.
— Суки, — взвыл Фрост. — Суки вонючие!
Его горло заболело от этого крика, а палец все нажимал и нажимал на спуск “Магнума”. Вот упал один из людей Пламмера, потом второй. Но остальные обернулись к нему. Внезапно капитан осознал, что трескотня “Узи” звучит как бы ближе. Что это? Может телохранители пытаются вывести Президента г территории базы? Или…
Он не додумал мысль до конца. Сильный удар в грудь швырнул его на песок. С последним проблеском сознания Фрост вытянул вперед руку г револьвером, готовый стрелять, пока хватит патронов, но почему-то его никто не атаковал. Внезапно вокруг сделалось очень тихо.
Фрост с трудом открыл глаз. Он увидел Кэлвина Пламмера с автоматом в руке. Рядом с ним стояла женщина. Она была одета в голубые джинсы, белую футболку и кроссовки. В ее руке был пистолет “Вальтер” с глушителем.
— Джессика… — слабо позвал Фрост.
Он попытался поднять револьвер. Грохнул выстрел. Фрост видел, как глаза Пламмера полезли на лоб, и начальник особого отдела выгнулся в пояснице. А женщина резко развернулась, “Вальтер” дважды выплюнул струйку огня. Что-то горячее прикоснулось к щеке Фроста. Где-то рядом зазвучали еще выстрелы. Фрост — с трудом сохраняя сознание — повернул голову.
— О, Боже… — простонал он.
Это тоже была Джессика Пейс. Вторая Джессика Пейс. Обе они — похожи как близнецы и даже одетые одинаково — двигались навстречу друг другу через двор. Пистолеты в их руках стреляли раз за разом. Пистолеты тоже были одинаковые.
— Это бред, — подумал Фрост. — Я схожу с ума… Он кашлянул, и на рукав куртки попала струйка крови. Кэлвин Пламмер — держась за окровавленный бок — уходил в сторону главного корпуса. Фрост с усилием поднял свой револьвер. Он сумел выстрелить лишь один раз, а потом оружие вывалилось из его ослабевших пальцев. Но пуля попала точно в цель. Кэлвин Пламмер рухнул на песок и остался лежать неподвижно. Фрост знал, что он мертв.
Прогремели еще два выстрела, и капитан с трудом повернул голову. Он увидел, как обе женщины — похожие как две капли воды — одновременно оседают на землю.
“Они убили друг друга”, — подумал Фрост и снова закашлялся.
В его почти отключившемся мозгу мелькнула одна мысль — как странно иногда бывает в жизни, когда плохое и хорошее смешивается так, что никто не может их различить. Это умозаключение настолько понравилось ему, что капитан первый раз за сегодня пожалел, что должен умереть. Хорошо бы было записать его и предложить философам как предмет дискуссии.
Закрывая глаз, он увидел еще “Ролекс” на своем запястье, секундная стрелка продолжала свой бег.
“Интересно, — подумал он, — сколько ей суждено еще так скакать?”
Фрост ткнулся лицом в песок и замер. Последней его мыслью была мысль о Бесс.
Глава двадцать первая
А люди Пламмера подбегали все ближе к вертолету, из-за которого стреляли уже не так часто. Некоторые из нападавших обращали стволы своих автоматов на Фроста и О’Хару, посылая в их направлении настоящий свинцовый шквал. Те отвечали, но вот Фрост почувствовал, как пули врезаются в его тело; он упал на колени, но продолжал ползти вперед, не переставая стрелять. Он уже ничего не видел вокруг, глаз застилал туман. Даже грохота револьвера О’Хары он уже не слышал. Магазин в М—16 закончился и капитан — используя винтовку как костыль — вновь встал на ноги. Обойма браунинга тоже была расстреляна.
— Возьми, — прохрипел рядом голос ирландца. Фрост протянул руку и его пальцы сомкнулись на рукоятке “Магнума”, И в следующий миг он снова стрелял. Внезапно он услышал короткий вскрик и повернул голову — О’Хара лежал на земле лицом вниз, из-под его тела растекалась лужа крови. “Смит и Вессон” был все еще зажат в его руке.
— Суки, — взвыл Фрост. — Суки вонючие!
Его горло заболело от этого крика, а палец все нажимал и нажимал на спуск “Магнума”. Вот упал один из людей Пламмера, потом второй. Но остальные обернулись к нему. Внезапно капитан осознал, что трескотня “Узи” звучит как бы ближе. Что это? Может телохранители пытаются вывести Президента г территории базы? Или…
Он не додумал мысль до конца. Сильный удар в грудь швырнул его на песок. С последним проблеском сознания Фрост вытянул вперед руку г револьвером, готовый стрелять, пока хватит патронов, но почему-то его никто не атаковал. Внезапно вокруг сделалось очень тихо.
Фрост с трудом открыл глаз. Он увидел Кэлвина Пламмера с автоматом в руке. Рядом с ним стояла женщина. Она была одета в голубые джинсы, белую футболку и кроссовки. В ее руке был пистолет “Вальтер” с глушителем.
— Джессика… — слабо позвал Фрост.
Он попытался поднять револьвер. Грохнул выстрел. Фрост видел, как глаза Пламмера полезли на лоб, и начальник особого отдела выгнулся в пояснице. А женщина резко развернулась, “Вальтер” дважды выплюнул струйку огня. Что-то горячее прикоснулось к щеке Фроста. Где-то рядом зазвучали еще выстрелы. Фрост — с трудом сохраняя сознание — повернул голову.
— О, Боже… — простонал он.
Это тоже была Джессика Пейс. Вторая Джессика Пейс. Обе они — похожи как близнецы и даже одетые одинаково — двигались навстречу друг другу через двор. Пистолеты в их руках стреляли раз за разом. Пистолеты тоже были одинаковые.
— Это бред, — подумал Фрост. — Я схожу с ума… Он кашлянул, и на рукав куртки попала струйка крови. Кэлвин Пламмер — держась за окровавленный бок — уходил в сторону главного корпуса. Фрост с усилием поднял свой револьвер. Он сумел выстрелить лишь один раз, а потом оружие вывалилось из его ослабевших пальцев. Но пуля попала точно в цель. Кэлвин Пламмер рухнул на песок и остался лежать неподвижно. Фрост знал, что он мертв.
Прогремели еще два выстрела, и капитан с трудом повернул голову. Он увидел, как обе женщины — похожие как две капли воды — одновременно оседают на землю.
“Они убили друг друга”, — подумал Фрост и снова закашлялся.
В его почти отключившемся мозгу мелькнула одна мысль — как странно иногда бывает в жизни, когда плохое и хорошее смешивается так, что никто не может их различить. Это умозаключение настолько понравилось ему, что капитан первый раз за сегодня пожалел, что должен умереть. Хорошо бы было записать его и предложить философам как предмет дискуссии.
Закрывая глаз, он увидел еще “Ролекс” на своем запястье, секундная стрелка продолжала свой бег.
“Интересно, — подумал он, — сколько ей суждено еще так скакать?”
Фрост ткнулся лицом в песок и замер. Последней его мыслью была мысль о Бесс.
Глава двадцать первая
Похорон, как таковых, не было. Ведь Джессика Пейс была уже давно объявлена умершей, еще в то время, когда Пламмер только предложил ей сотрудничество. Тем более, что обе женщины упали так близко друг к другу, что теперь никто не мог бы определить, кто из них была настоящей Джессикой, а кто — Ириной Поваровой, которая помогала Пламмеру совершить нападение на Президента США.
И никто также не мог точно указать, кто из них двоих добирался до Вашингтона вместе с Фростом и О’Харой, кто говорил о списке двойных агентов и был готов умереть, только бы сообщить имена предателей Президенту. Хотя, скорее всего, список это был придуман самим Пламмером с целью вызвать Джессику — если это была Джессика — из Советского Союза и с ее помощью заманить в ловушку главу государства.
Из записок Пламмера, найденных в его сейфе, явствовало, что он собирается убить Президента, но так и не удалось установить, работал ли он на русских или это был какой-то местный заговор. Теперь Пламмер умер и не может прояснить этот вопрос.
Заслуги Фроста и О’Хары были признаны лишь в неофициальном секретном заявлении руководителя страны. Смерть троих телохранителей Президента объяснили катастрофой вертолета, в которой те, якобы, и погибли. Другими словами, едва не удавшееся покушение на жизнь первого человека США как бы вовсе не имело места.
Также не удалось установить, кем была реальная Джессика Пейс — то ли лишившейся ума несчастной жертвой политических интриг, то ли блестящей актрисой, то ли пленницей на базе Пламмера.
От размышлений обо все этом Фроста отвлек знакомый голос.
— Угостить тебя пивком? — спросил О’Хара.
Капитан поднял голову и улыбнулся.
— Привет, Майк. Я слышал, что тебя собираются выписать.
Они находились в небольшом зале тихого ресторанчика недалеко от центра города.
Фрост перевел взгляд на костыль, который О’Хара держал под мышкой. Что ж, у него у самого был такой, он отложил его лишь два дня назад. Но спина до сих пор болела, если он делал резкое движение.
О’Хара осторожно присел на стул, вытянув в сторону раненую ногу. Ирландец с гримасой боли на лице погладил живот.
“Неужели он и туда получил?” — с тревогой подумал капитан.
— Я принес тебе подарок, — сказал О’Хара.
— Ты? Подарок? Слушай, что за идиотов набрал себе в охрану этот Пламмер? Они даже не смогли пристрелить тебя и сделать мою жизнь гораздо более приятной. Ослы!
— Да, настоящие засранцы, я знаю, — согласился О’Хара. — Ну, я тоже не очень обрадовался, когда узнал, что мы с тобой лежим в одной больнице. Я-то надеялся, что, наконец, избавился от тебя.
— Да нет, — улыбнулся Фрост. — Еще придется потерпеть.
Он достал сигарету и прикурил ее от огонька своей видавшей виды “Зиппо”. Восемь недель улетели из его жизни. И даже больше, если считать и время, затраченное на поездку с Джессикой… или Ириной, черт их там разберет. Но именно это и волновало его больше всего — с кем же он спал, кого ругал, за чью жизнь был готов отдать свою? И почему она в него стреляла?
— Так ты хочешь увидеть мой подарок?
О’Хара пробыл в больнице девять недель, и Фрост Дважды навещал его. И эту встречу в ресторане они запланировали во время последнего визита капитана.
Фрост уже успел устать от Вашингтона. Силы быстро возвращались к нему, и дней через десять он собирался уехать в Европу. После заключительной консультации с врачами.
— Ну, что там у тебя такое? — спросил он с деланным равнодушием.
— Ты все еще не отказался от мысли найти тех ублюдков, которые взорвали лондонский универмаг?
Фрост посмотрел на секундную стрелку своего “Ролекса” и молча кивнул, не поднимая головы.
— Я так и думал, — сказал О’Хара. — Короче, я попросил кое-кого из моих друзей в ФБР навести справки. Неофициально, конечно. Они связались с соответствующими отделами полиции во всех европейских странах. И кое-что удалось раскопать.
Фрост — по-прежнему не говоря ни слова — глубоко затянулся и выпустил густое облако дыма. Потом медленно поднял голову.
— Ты хочешь сказать…
О’Хара посмотрел ему в лицо.
— Послушай, Хэнк, пожалуйста, сохраняй спокойствие. Я понимаю, что эта новость может свести тебя с ума, может толкнуть тебя на самоубийство и так далее. Но я надеюсь, что это все же будет добрая весть. То есть, я думаю…
— Ну, говори уже, — напряженным голосом произнес Фрост.
Его глаз сузился и не мигая смотрел на ирландца. Побелевшие пальцы вцепились в стол.
О’Хара сунул руку в карман и долго там ковырялся. Наконец он извлек оттуда небольшую, довольно потертую коробочку, в которых обычно хранят ювелирные изделия.
— Узнаешь?
Фрост кивнул
— Конечно. Где же это я ее потерял?
Он протянул руку, взял коробочку и оглядел ее.
— Открой, Хэнк, открой.
Фрост откинул крышку и сигарета выпала из его рта.
В свете ламп, освещавших ресторанный зал, загадочно блеснул бриллиант. Бриллиант, вставленный в пасть золотой головы тигра, которую окружали тесно переплетенные между собой звенья золотой цепи.
Это было кольцо, которое Фрост одел на палец Бесс. Одел за несколько минут до того, как прогремел взрыв.
Взрыв, который унес ее жизнь.
Фрост поднял глаз и посмотрел на О’Хару. Он хотел что-то сказать, но горло сжало спазмом.
Ирландец понял его без слов.
— Да, Хэнк, — произнес он значительно. — Западногерманская полиция нашла эту штуку на теле террориста по имени Кельнер. В кольцо была продето цепочка, и оно висело у него на шее. Он погиб во время перестрелки со спецбригадой в аэропорту.
Фрост чувствовал, как его мозги скрипят, словно несмазанные шестерни. Он с трудом мог соображать.
— Но если кольцо было у него…
— У него, Хэнк, это точно, — авторитетно сказал О’Хара.
— Тогда как же Бесс…
— Ну, — ирландец пожал плечами. — Мне бы не хотелось внушать тебе ложные надежды, но вполне вероятно, что Бесс каким-то образом осталась жива, но у нее есть причины не сообщать тебе об этом. Или, допустим, она просто не может этого сделать…
Фрост уже не слушал друга. На него нахлынула какая-то горячая волна, а в душе вдруг зародилась надежда… Нет, он был реалистом и понимал, что чудес не бывает, но все же…
Он не отрывал взгляд от бриллианта, который горел чудесным огнем в пасти тигра, снова и снова поворачивал кольцо в пальцах. Внезапно Фрост почувствовал, что с его зрением что-то случилось — очертания кольца как бы размазались.
Капитан знал, что это такое. Это уже случилось с ним однажды ночью, когда он не мог уснуть, думая о Бесс.
Слезы.
Но если тогда это были горькие слезы бессилия, то теперь… теперь можно было надеяться. И молиться Богу.
— Бесс, — прошептал Фрост, — если ты жива, я найду тебя. Если тебя уже нет, я за тебя отомщу.
И никто также не мог точно указать, кто из них двоих добирался до Вашингтона вместе с Фростом и О’Харой, кто говорил о списке двойных агентов и был готов умереть, только бы сообщить имена предателей Президенту. Хотя, скорее всего, список это был придуман самим Пламмером с целью вызвать Джессику — если это была Джессика — из Советского Союза и с ее помощью заманить в ловушку главу государства.
Из записок Пламмера, найденных в его сейфе, явствовало, что он собирается убить Президента, но так и не удалось установить, работал ли он на русских или это был какой-то местный заговор. Теперь Пламмер умер и не может прояснить этот вопрос.
Заслуги Фроста и О’Хары были признаны лишь в неофициальном секретном заявлении руководителя страны. Смерть троих телохранителей Президента объяснили катастрофой вертолета, в которой те, якобы, и погибли. Другими словами, едва не удавшееся покушение на жизнь первого человека США как бы вовсе не имело места.
Также не удалось установить, кем была реальная Джессика Пейс — то ли лишившейся ума несчастной жертвой политических интриг, то ли блестящей актрисой, то ли пленницей на базе Пламмера.
От размышлений обо все этом Фроста отвлек знакомый голос.
— Угостить тебя пивком? — спросил О’Хара.
Капитан поднял голову и улыбнулся.
— Привет, Майк. Я слышал, что тебя собираются выписать.
Они находились в небольшом зале тихого ресторанчика недалеко от центра города.
Фрост перевел взгляд на костыль, который О’Хара держал под мышкой. Что ж, у него у самого был такой, он отложил его лишь два дня назад. Но спина до сих пор болела, если он делал резкое движение.
О’Хара осторожно присел на стул, вытянув в сторону раненую ногу. Ирландец с гримасой боли на лице погладил живот.
“Неужели он и туда получил?” — с тревогой подумал капитан.
— Я принес тебе подарок, — сказал О’Хара.
— Ты? Подарок? Слушай, что за идиотов набрал себе в охрану этот Пламмер? Они даже не смогли пристрелить тебя и сделать мою жизнь гораздо более приятной. Ослы!
— Да, настоящие засранцы, я знаю, — согласился О’Хара. — Ну, я тоже не очень обрадовался, когда узнал, что мы с тобой лежим в одной больнице. Я-то надеялся, что, наконец, избавился от тебя.
— Да нет, — улыбнулся Фрост. — Еще придется потерпеть.
Он достал сигарету и прикурил ее от огонька своей видавшей виды “Зиппо”. Восемь недель улетели из его жизни. И даже больше, если считать и время, затраченное на поездку с Джессикой… или Ириной, черт их там разберет. Но именно это и волновало его больше всего — с кем же он спал, кого ругал, за чью жизнь был готов отдать свою? И почему она в него стреляла?
— Так ты хочешь увидеть мой подарок?
О’Хара пробыл в больнице девять недель, и Фрост Дважды навещал его. И эту встречу в ресторане они запланировали во время последнего визита капитана.
Фрост уже успел устать от Вашингтона. Силы быстро возвращались к нему, и дней через десять он собирался уехать в Европу. После заключительной консультации с врачами.
— Ну, что там у тебя такое? — спросил он с деланным равнодушием.
— Ты все еще не отказался от мысли найти тех ублюдков, которые взорвали лондонский универмаг?
Фрост посмотрел на секундную стрелку своего “Ролекса” и молча кивнул, не поднимая головы.
— Я так и думал, — сказал О’Хара. — Короче, я попросил кое-кого из моих друзей в ФБР навести справки. Неофициально, конечно. Они связались с соответствующими отделами полиции во всех европейских странах. И кое-что удалось раскопать.
Фрост — по-прежнему не говоря ни слова — глубоко затянулся и выпустил густое облако дыма. Потом медленно поднял голову.
— Ты хочешь сказать…
О’Хара посмотрел ему в лицо.
— Послушай, Хэнк, пожалуйста, сохраняй спокойствие. Я понимаю, что эта новость может свести тебя с ума, может толкнуть тебя на самоубийство и так далее. Но я надеюсь, что это все же будет добрая весть. То есть, я думаю…
— Ну, говори уже, — напряженным голосом произнес Фрост.
Его глаз сузился и не мигая смотрел на ирландца. Побелевшие пальцы вцепились в стол.
О’Хара сунул руку в карман и долго там ковырялся. Наконец он извлек оттуда небольшую, довольно потертую коробочку, в которых обычно хранят ювелирные изделия.
— Узнаешь?
Фрост кивнул
— Конечно. Где же это я ее потерял?
Он протянул руку, взял коробочку и оглядел ее.
— Открой, Хэнк, открой.
Фрост откинул крышку и сигарета выпала из его рта.
В свете ламп, освещавших ресторанный зал, загадочно блеснул бриллиант. Бриллиант, вставленный в пасть золотой головы тигра, которую окружали тесно переплетенные между собой звенья золотой цепи.
Это было кольцо, которое Фрост одел на палец Бесс. Одел за несколько минут до того, как прогремел взрыв.
Взрыв, который унес ее жизнь.
Фрост поднял глаз и посмотрел на О’Хару. Он хотел что-то сказать, но горло сжало спазмом.
Ирландец понял его без слов.
— Да, Хэнк, — произнес он значительно. — Западногерманская полиция нашла эту штуку на теле террориста по имени Кельнер. В кольцо была продето цепочка, и оно висело у него на шее. Он погиб во время перестрелки со спецбригадой в аэропорту.
Фрост чувствовал, как его мозги скрипят, словно несмазанные шестерни. Он с трудом мог соображать.
— Но если кольцо было у него…
— У него, Хэнк, это точно, — авторитетно сказал О’Хара.
— Тогда как же Бесс…
— Ну, — ирландец пожал плечами. — Мне бы не хотелось внушать тебе ложные надежды, но вполне вероятно, что Бесс каким-то образом осталась жива, но у нее есть причины не сообщать тебе об этом. Или, допустим, она просто не может этого сделать…
Фрост уже не слушал друга. На него нахлынула какая-то горячая волна, а в душе вдруг зародилась надежда… Нет, он был реалистом и понимал, что чудес не бывает, но все же…
Он не отрывал взгляд от бриллианта, который горел чудесным огнем в пасти тигра, снова и снова поворачивал кольцо в пальцах. Внезапно Фрост почувствовал, что с его зрением что-то случилось — очертания кольца как бы размазались.
Капитан знал, что это такое. Это уже случилось с ним однажды ночью, когда он не мог уснуть, думая о Бесс.
Слезы.
Но если тогда это были горькие слезы бессилия, то теперь… теперь можно было надеяться. И молиться Богу.
— Бесс, — прошептал Фрост, — если ты жива, я найду тебя. Если тебя уже нет, я за тебя отомщу.