- Я прокрал... на овся... поле. Нич... так особен... я не слы... и не ви... Ост... только добе... до курят... А там сыр... - Что? Сыро? Ты испугался сырости? - прервал его папа Ларссон. - А ну-ка изволь произносить все слова полностью, - неумолимо добавил он. - Я и говорю полностью! - взвыл Лабан. - Сыр. Не сыро, а сыр. Я почувствовал запах сыра. Ты же сам говорил: что сыр полезен. Я и решил попробовать этот ох... - Какой ещё ох? - совсем вскипел папа Ларссон. - Не ох, а ох этот сыр! Передо мной лежал маленький кусочек... - И ты сразу же попался на приманку. - Папа Ларссон постарел на глазах. - Нет. Я всё-таки хоть немножко, но хитёр, - возразил Лабан. - Я решил не подходить слишком близко, а просто подпихнуть хвостиком этот ох, этот сыр к себе поближе. - И ловушка захлопнулась, - заключил папа Ларссон. Лабан кивнул и опять завыл. - Так больно было! - визжал он. - Я даже не смог удержаться и закричал. И тогда проснулись все куры и петух, и цыплята, и, наверное, все яйца, и такой поднялся шум! А потом проснулись и люди, и Максимилиан. И мне пришлось уносить ноги. Но я заодно унёс и эту мышеловку. Ох, ох, сыр! - Бедный мой Лабан, - запричитала мама Ларссон, погладила его по хвосту и покосилась на папу Ларссона. - Не так уж просто забираться в курятник. Ведь это с ним в первый раз. - Бедный я, бедный... - стонал Лабан. - Наверное, я полхвоста потерял. - Ничего, пройдёт, я наложу пластырь, - пообещала мама Ларссон со слезами на глазах. - Завтра всё будет хорошо. Ну отцепи же его наконец, он больше не будет, - сказала она папе Ларссону. Папа Ларссон отцепил мышеловку и положил её на стол. - Вот видите, - обратился он ко всем лисятам, толпившимся в дверях. - Не я ли всегда говорил вам, что людей и собак следует остерегаться. Лабан, ты будешь каждый вечер рассказывать младшим, что такое мышеловка. Братья и сестры украдкой захихикали. - Хитрый Лабан совсем не хитрый, хитрый Лабан совсем не хитрый, прошептала Лоттен. Лабан закрыл лапами уши, чтобы не слышать. - Псс, - свистнул Людвиг Четырнадцатый и помахал ему лапкой. - Пссслушай, я всё же думаю, что ты хитрый. - И ты туда же? - огрызнулся Лабан, зализывая хвост. - Нет, что ты, - заверил его Людвиг Четырнадцатый. - Ты всё же всегда был самым хитрым на целую милю вокруг. Ну так вот, если бы ты решил достать сыр не хвостом, то мышеловка вцепилась бы тебе в нос. А это куда хуже! Наступило утро. Постаревший папа Ларссон снова помолодел. Он уже сидел в гостиной в своём любимом кресле и размышлял. Он думал о мышеловке. Никогда ещё, за всю свою долгую жизнь, он не слышал, чтобы люди мышеловку ставили там, где снуют куры. Тут что-то не так. Во-первых, кто-то знал, что вечером в курятник нагрянут незваные гости. Во-вторых, куры знали о мышеловке. Кто же их предупредил? Не уходил ли Людвиг Четырнадцатый вчера днём из дома? Папа Ларссон решил, что теперь ему следует взяться и за младшего сына. Он позвал Людвига Четырнадцатого. - Ну, сынок, а где ты гулял вчера? Ты, надо сказать, довольно долго отсутствовал. Людвиг Четырнадцатый стыдливо отвернулся: - Просто гулял. Папа Ларссон внимательно посмотрел на него. - Может, у курятника? Людвиг Четырнадцатый кивнул. - Так-с. И ты рассказал Тутте Карлссон и всем остальным курам, что ночью к ним должен прийти Лабан? - с трудом сдерживаясь, продолжал допрос папа Ларссон. Людвиг Четырнадцатый снова кивнул. Волоски на шубе у папы Ларссона так и поднялись дыбом. - А как же ты пробрался в курятник? - зло спросил он. - Ведь было совсем светло. Тебя могли увидеть. Людвиг Четырнадцатый рассказал, как он взял шляпу и как прокрался к курам. После этого он даже не решился посмотреть на папу Ларссона. Ведь от такого горя тот мог снова постареть на глазах. - Ты очень сердишься? - прошептал он, спрятав нос и глаза в свою шубку. Я не знал, что они такое надумают с мышеловкой. Людвиг Четырнадцатый осторожно вытащил из шубки нос и открыл глаза. Нет, это невозможно - папа Ларссон хохотал. - Ты что, не сердишься? - переспросил Людвиг Четырнадцатый. - Следовало бы, хи-хи-хи, да, пожалуй, весьма следовало бы, - смеялся папа Ларссон. - Но ты и сам не представляешь, какой ты у нас хитрый! - Он вздохнул. - А всё же нехорошо обманывать своих, - добавил он. - Я не хотел, - улыбнулся Людвиг Четырнадцатый. - Я только хотел, чтобы Лабан не причинил зла моей лучшей подруге и её родственникам. - Хорошо сказано, - заметил папа Ларссон. - Но вот мой тебе совет. Не рассказывай Лабану, что это из-за тебя он подцепил на хвост мышеловку. А то, надо полагать, он когда-нибудь тебе весьма напомнит об этом. Да, и вот ещё, - добавил папа Ларссон, - больше ты не должен играть с Туттой Карлссон. Она и её родственники отнюдь не наша компания. - Папа, - начал было Людвиг, - Тутта и я... - ...больше никогда не будете играть вместе, - решительно закончил за него папа Ларссон. - Ну почему все звери в одном лесу не могут быть друзьями! - глубоко вздохнул Людвиг Четырнадцатый. - Тоже мне философ! - сказал папа Ларссон. - Подрастёшь - поймёшь. А пока будет так, как я сказал. Людвиг Четырнадцатый подумал, что он никогда-никогда этого не поймёт. Даже когда постареет. Он понуро вышел из норы и лёг на покрытый мхом камень. Так он и лежал и думал, как ему жалко всех и самого себя. Сначала ему не разрешили играть с добрыми зверятами. Потом с ним поссорился Максимилиан. А теперь вот он больше не сможет встретиться и с Туттой Карлссон. "Лучше уж я был бы игрушкой для человеческих детей, думал Людвиг Четырнадцатый. - Тогда, по крайней мере, я каждый день виделся бы с Туттой Карлссон". Но хотя он ещё совсем не состарился, а уже и он понимал, что скоро ему захотелось бы обратно домой в лес, потому что дом для лис - это лес. Нет, он не смог бы быть игрушкой для человеческих детей. - Бедный я, бедный...- простонал Людвиг Четырнадцатый.- Какой ужасный мир! Бедный я, бедный. Мне никогда больше не будет весело.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Людвиг Четырнадцатый очень удобно лежал в укрытии возле камня: он никому не был виден, зато сам мог увидеть всё, что хоть чуть-чуть двигалось... Любопытно, что это там жёлтенькое, словно крохотное солнышко, катится за кустами? Людвиг Четырнадцатый прищурился, будто и в самом деле посмотрел на солнышко. Нет, не может быть! Неужели он только что видел жёлтый пушок Тутты Карлссон? Интересно, что она здесь делает? - Людвиг-виг, - пропищал голосок. - Кто ви-ви-видел Людвига Чет-чет-четырнадцатого? Людвиг испугался. Как же так? Ещё узнает папа Ларссон. Тутта у самой норы. - Исчезни, - зашипел он. - Сгинь сейчас же. - Чив-чив-чего это ты такой злой? - жалобно пропищала Тутта Карлссон. Здравствуй! Ты что, больше не любишь меня? - Очень люблю! Если бы не любил, разве я говорил бы, чтоб ты сгинула, вздохнул Людвиг Четырнадцатый. - Зачем только ты пришла? - Чтобы сказать тебе, что на вас надвигается беда. Вы в опасности. Впусти меня в дом. Я не вижу тебя. Где ты? Ну что было делать Людвигу Четырнадцатому? - Я не знаю, - заколебался он. - Чужим нельзя показывать вход. Ведь это лисья нора! - Знаю, что не пин-пин-пинкубатор! А тебе можно было в курятник? Я ведь лисицами не пит-пит-питаюсь! - запищала Тутта Карлссон. - Они уже близко! Я тоже в опасности. Ну же, где вход? - Около камня, покрытого мхом, - решился Людвиг Четырнадцатый. Но Тутта Карлссон не стала дальше его слушать. Она быстро-быстро замахала своими маленькими крылышками и чуть было не прыгнула прямо на Людвига Четырнадцатого. - Идите обедать! - послышался голос мамы Ларссон из кухни. - Не хватает только Людвига. - Ну как твой хвост, Лабан? - спросил папа Ларссон и положил себе земляничного крема из консервной банки. - Бывает хуже, - сказал Лабан, держа кверху кончик хвоста, на который мама Ларссон наклеила пластырь. - В следующий раз я покажу этим курам... Лабан вдруг умолк и, показывая лапой на дверь, добавил: - А вот и одна из них сама к нам пришла. Живая-живёхонькая, но хочет быть супом. Папа и мама Ларссоны и все их дети с удивлением уставились на незваную гостью. - Такая молоденькая! - вздохнула мама Ларссон. В норе воцарилась тишина. - Разрешите представить вам мою подругу Тутту Карлссон, - наконец промолвил Людвиг Четырнадцатый. - Тутта Карлссон! - воскликнул папа Ларссон, и кончик его носа покраснел от смущения и удовольствия. Но тут же он гневно посмотрел на Людвига: Помнится, я не так давно говорил тебе, чтобы ты не смел больше играть с Туттой Карлссон?
- А я и не собираюсь играть, - гордо ответила Тутта Карлссон вместо Людвига Четырнадцатого. - Я пришла не играть, а спасать! - Она даже ни разу не заикнулась. - Жалкий маленький цыплёнок хочет спасти самую храбрую в лесу семью лис, засмеялся папа Ларссон. - От кого же, разрешите спросить? - Прислушайтесь и принюхайтесь! - ответила Тутта Карлссон. Все лисы подняли носы. - Я, кажется, чую собаку, - сказала наконец мама Ларссон. - Это Максимилиан, - сообщила Тутта Карлссон. - А я слышу шаги и голоса, - сказал папа Ларссон. - Это люди с нашего двора, - подтвердила Тутта Карлссон. Папа Ларссон забеспокоился: - Ну-ка, рассказывай. Что случилось? Лисята завыли. - Спокойствие, спокойствие и ещё раз спокойствие! - сказал папа Ларссон. Нечего выть. Меня сотни раз преследовали, но я, как изволите видеть, цел и невредим. Но на этот раз по всему видно было, что и он испугался. - А почему, собственно, люди решили начать охоту на нас именно сегодня? снова обратился он к Тутте. - Им кажется, что вокруг нашего курятника разгуливает уж слишком много лис. Сначала пришёл один, прикрывшись старой шляпой... - Она посмотрела на Людвига Четырнадцатого. - А потом поздно вечером пришёл второй и угодил прямо в мышеловку, - добавила она. - И вот тогда люди решили выгнать вас из леса. - А как же наша прекрасная квартира? - завыли Лоттен и Лин-неа. - Никогда у нас больше не будет такой уютной детской. - Перестаньте, девочки! - прикрикнул папа Ларссон. - Ещё не родился тот, кто мог бы прогнать нас из дому. - Ты должен не разговаривать, а думать, - заохала мама Ларссон. - Ох, я-то знаю, что такое охота на лис. Сначала придёт одна собака и вспугнёт нас. А потом следом явятся охотники. Ты должен что-нибудь придумать, папа Ларссон. - Я уже начал думать, - ответил папа Ларссон. - Я помогу тебе думать, - сказал Лабан и сильно-сильно сморщил свой лоб. - Леопольд! Ну-ка взгляни, можем ли мы вылезти через лаз у камня, - начал командовать папа Ларссон. Леопольд убежал, но тут же вернулся. - Там стоит человек, - доложил он. - Лассе-старший! - приказал папа Ларссон. - Посмотри, не можем ли мы выбраться через старое дупло. Лассе-старший шмыгнул в другую сторону, вернулся и, вытянувшись, сообщил: - Другой человек. - Нет, нам ни за что не выбраться отсюда, - захныкали Лоттен и Линнеа. Нас обязательно поймают. - Ладно, сейчас как раз время открыть вам одну тайну, - спокойно начал папа Ларссон. - Из норы есть ещё один лаз, и знаю его только я один. - Да здравствует хитрость, да здравствует папа, ура-а! - закричали обрадованные лисята. Но мама Ларссон волновалась: - Мы, конечно, можем вылезти через твой потайной вход. Но куда же мы потом денемся? Вполне возможно, что весь лес так и кишит этими охотниками да собаками. - Дайте я ещё раз серьёзно подумаю, - попросил папа Ларссон. - А я помогу, я ведь очень хороший помощник, верно же, - подхватил Лабан и, нахмурив лоб, задумался. Но тут сам папа Ларссон сдался. - Нет, во всём лесу не найти нам хорошего укрытия, - вздохнул он. Лабан тоже вздохнул. - И я так думаю. Во всём лесу не найти нам хорошего укрытия. И тогда все в норе вдруг услышали писклявый тоненький голосок: - Я знаю одно пи-пи-писключительное укрытие. Там вас ни одна такса и никакой пи-пи-пинчер не разнюхает. Это сказала Тутта Карлссон. Все прямо так и выпучили на неё глаза. - Ты шутишь, - недоверчиво промямлил Лабан. - Где же это такое укрытие, о котором даже сам папа Ларссон не знает? Тутта гордо посмотрела на лисят: - Наш курятник-ник! - Она запрыгала. - Ник-ник-ник! Папа Ларссон не поверил своим ушам - спрятаться в курятнике! - Ведь там вас ник-ник-никто не станет искать, - продолжала Тут-та Карлссон. - А когда облава кончится, вы возврати-ти-титесь сюда. - А ты уверена, что остальным курам понравится наше нашествие? - спросил осторожно папа Ларссон. - Если я скажу, что вы папа и мама, братья и сестры Людвига Чет-чет-четырнадцатого, то вас примут с радостью, - заверила Тутта Карлссон. - Ну что ж, благодарю вас за приглашение, - заключил папа Ларссон. - А сейчас пора выбираться через тайный лаз. Помните, никакого шума! Вся большая семья лис незаметно прокралась через лес и через клубничную поляну. У самого двора Тутта Карлссон на минуточку исчезла в курятнике, чтобы предупредить о приходе гостей. Пока она была там, лисы прямо сгорали от нетерпения. - А если они не согласятся? - беспокоилась мама Ларссон. - Да ещё вдруг наябедничают Максимилиану? - Давайте пока спрячемся, - подхватили Линнеа и Лоттен, - только подальше от собачьей конуры. Но тут в дырке появилась сначала головка Тутты Карлссон, а потом и вся она. - Куда ты, куда ты, а ты, Лоттен, куда? - впервые в жизни закудахтала она. - Милости прошу! Семья Ларссонов вползла в курятник. Малыши, ещё ни разу не видевшие, как выглядят эти дворцы изнутри, с любопытством оглядывались по сторонам. А папа Ларссон стоял посреди курятника и чувствовал себя немножко пристыжённым. - Привет, карикатура! - сказал он, обращаясь к Петрусу Певуну.- Разрешите приветствовать вас! Петух раскрыл крылья и высоко задрал клюв. - Ку-ка-ре-ка-тура! Так они отвечают на гостеприимство! - возмутился Петрус Певун. - Надеюсь, господин Ларссон не думает, что мы станем для него ещё и обедом. Нет, вы только слышали - ку-ка-ри-ка-тура! - Я хотел быть просто вежливым, - взял себя в руки папа Ларссон, он даже покраснел. - Давно я здесь был в последний раз, когда-то в молодости. -Да, я помню, - поддержал разговор Петрус Певун. - Тогда я был ещё маленьким петушком. Удивительно, как мне удалось вырасти.
- Тогда у меня были другие гм-гм... заботы, - сказал папа Ларссон и пошёл на мировую. - А теперь я вообще уже не такой хитрый. - Зато ваш сын - настоящая бестия, - заметил Петрус Певун. Лабан вытянулся, чтобы все его видели. - Вы слышите, - прошипел он, обращаясь к Лассе-младшему и Лот-тен. - Даже эта домашняя птица знает, какой я хитрый. - Я говорю о малыше Людвиге, - не обращая на него внимания, продолжал Петрус Певун. - Подумать только: чтобы лис явился предупреждать кур об опасности. Да ещё в шляпе. Я предлагаю троекратное кука-ре-рура-ура-ура! В его честь! - Ура! Ура! Ура! Да здравствует Людвиг! Да здравствует шляпа! - запищали цыплята. - Ваша дочь тоже очень способная, - похвалил папа Ларссон Тут-ту. - Если бы не она, нам бы туго пришлось. Я всегда говорил, что Тутта и Людвиг стоят друг друга. Они настоящие друзья. - Ну, сколько можно стоять и расхваливать малышей, - закудахтала госпожа Наседка. - Давайте лучше позаботимся о наших гостях и устроим настоящий пир. Вы любите яйца? Лисята так шумно запрыгали от радости, что самые маленькие цыплята, испугавшись, попрятались под крылышки своих мам. - Конечно же, конечно, - продолжала госпожа Наседка. - Сегодня у нас будет большая яичница.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Вот это был праздник так праздник! Никогда ещё никто не видел и не ел такую большую яичницу! После сытной еды семью лисов начало клонить в сон. Но вскоре дети начали возню - лисята и молодые петушки затеяли борьбу и осторожненько покусывали друг друга. А лисички и молодые курочки, собравшись у одной стены, бросались пуховыми мячиками и сплетничали о нарядах. Мама Ларссон и госпожа Наседка сидели на мягких подушках и мирно беседовали на хозяйственные темы. Госпожа Наседка учила маму Ларссон, как нести яйца, потому что именно куры умеют это делать лучше всех. А мама Ларссон учила госпожу Наседку, как приобрести себе шубку на зиму, потому что именно это знают лучше всех лисицы. Петрус Певун восседал на своей жёрдочке, а под ним лежал папа Ларссон. Оба чувствовали себя просто превосходно и вели мужской разговор. - Представить себе только, как это вы, господин Петрус, управляетесь со всеми женщинами, - говорил папа Ларссон. - Пустяки, важно только, чтобы они не слишком ку-ка-ро-лесили, - отвечал ему Петрус Певун. - Как интересно с вами беседовать! Мы расстанемся друзьями, не правда ли? - Конечно, - заверил его папа Ларссон. - Верьте Ларссонам, как любим мы говорить у себя в семье. Тутта Карлссон и Людвиг Четырнадцатый внимательно прислушивались. А потом подбежали к своим отцам. - Значит, мы можем играть друг с другом! - закричал Людвиг Четырнадцатый. - Пожалуйста, - сказал Петрус Певун. - Конечно же, конечно, - подтвердил папа Ларссон. Лисам было так хорошо в курятнике, что они совсем забыли о времени. И когда мама Ларссон выглянула во двор через маленькое окошечко, было уже совсем темно. - Нам пора домой, - сказала она. - Тихо, - сказал папа Ларссон и навострил уши. - Я чувствую, - люди возвращаются с охоты на нас. Послышались шаги и голоса. - Мне-думалось-что-лисы-у-нас-в-мешке, - сказал человеческий голос. Но-лисёнок-оказался-хитрее. Целый-день-мы-провели-в-лесу-но-так-и-не-увидели-даже-лисьей-шубки. Лисы и куры переглянулись, как заговорщики. - Как-ты-думаешь-где-они-могли-спрятаться? - спросил другой голос. Максимилиан-потерял-след-и-почему-то-хотел-возвращаться-прямо-домой. Пёс сильно залаял. - Ай, перестань! - закричал на него хозяин. Перестань-злиться-на-лис-за-то-что-они-тебя-обманули. Но Максимилиан не унимался.
- Твой-пёс-лает-так-словно-всё-лисье-семейство-притаилось-в-курятни-ке, засмеялся какой-то человек. - Меняй-ка-ты-себе-собаку. - От-этого-лучше-не-станет, - ответил хозяин. Все-собаки-глупы-и-избалованны. Чтобы не рассмеяться, молодые курочки засунули свои головки глубоко под крылышки, а лисята покусывали себе хвостики. Наконец шаги и голоса удалились. - Как видите, и на этот раз опасность миновала, - гордо констатировал папа Ларссон. - Я соскучился по своему креслу, сделанному из детской коляски. Пора и честь знать. - Обещайте не забывать наш дом, - попросил Петрус Певун. - Только сначала вы придёте к нам, - ответила мама Ларссон. - И к нам и к ним, - кудахтали курочки. - Никогда ещё у нас не было таких хороших друзей, - подвывали лисята. Над лесом стояла жёлтая, как цыплёнок, луна. Из курятника вышли папа Ларссон, мама Ларссон, Лабан, Леопольд, Лаге, Лассе-старший и Лассе-младший, Леннард, Лео и Лукас, Лаура и Линнеа, Луиза, Лидия и Лоттен. Самым последним вышел Людвиг Четырнадцатый. Он долго махал хвостиком, пока видел Тутту Карлссон. - Куда ты, куда ты?.. - задумчиво говорила она ему вслед. Лисы пробежали через двор на клубничную поляну. И прошмыгнули мимо пугала. Шляпа на нём покачивалась от ветра, но это никого не пугало. Максимилиан лежал в конуре и смотрел на длинную шеренгу лис, мелькавшую в отблесках луны. Но он даже не пошевельнулся. - Нет, нет, нет, и ещё раз нет, - простонал он, чувствуя себя совсем одиноким. - Лисы дружат с курами. А мне не дают даже лаять. Если рассказать об этом, так никто же мне не поверит. Никто, никогда!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Людвиг Четырнадцатый очень удобно лежал в укрытии возле камня: он никому не был виден, зато сам мог увидеть всё, что хоть чуть-чуть двигалось... Любопытно, что это там жёлтенькое, словно крохотное солнышко, катится за кустами? Людвиг Четырнадцатый прищурился, будто и в самом деле посмотрел на солнышко. Нет, не может быть! Неужели он только что видел жёлтый пушок Тутты Карлссон? Интересно, что она здесь делает? - Людвиг-виг, - пропищал голосок. - Кто ви-ви-видел Людвига Чет-чет-четырнадцатого? Людвиг испугался. Как же так? Ещё узнает папа Ларссон. Тутта у самой норы. - Исчезни, - зашипел он. - Сгинь сейчас же. - Чив-чив-чего это ты такой злой? - жалобно пропищала Тутта Карлссон. Здравствуй! Ты что, больше не любишь меня? - Очень люблю! Если бы не любил, разве я говорил бы, чтоб ты сгинула, вздохнул Людвиг Четырнадцатый. - Зачем только ты пришла? - Чтобы сказать тебе, что на вас надвигается беда. Вы в опасности. Впусти меня в дом. Я не вижу тебя. Где ты? Ну что было делать Людвигу Четырнадцатому? - Я не знаю, - заколебался он. - Чужим нельзя показывать вход. Ведь это лисья нора! - Знаю, что не пин-пин-пинкубатор! А тебе можно было в курятник? Я ведь лисицами не пит-пит-питаюсь! - запищала Тутта Карлссон. - Они уже близко! Я тоже в опасности. Ну же, где вход? - Около камня, покрытого мхом, - решился Людвиг Четырнадцатый. Но Тутта Карлссон не стала дальше его слушать. Она быстро-быстро замахала своими маленькими крылышками и чуть было не прыгнула прямо на Людвига Четырнадцатого. - Идите обедать! - послышался голос мамы Ларссон из кухни. - Не хватает только Людвига. - Ну как твой хвост, Лабан? - спросил папа Ларссон и положил себе земляничного крема из консервной банки. - Бывает хуже, - сказал Лабан, держа кверху кончик хвоста, на который мама Ларссон наклеила пластырь. - В следующий раз я покажу этим курам... Лабан вдруг умолк и, показывая лапой на дверь, добавил: - А вот и одна из них сама к нам пришла. Живая-живёхонькая, но хочет быть супом. Папа и мама Ларссоны и все их дети с удивлением уставились на незваную гостью. - Такая молоденькая! - вздохнула мама Ларссон. В норе воцарилась тишина. - Разрешите представить вам мою подругу Тутту Карлссон, - наконец промолвил Людвиг Четырнадцатый. - Тутта Карлссон! - воскликнул папа Ларссон, и кончик его носа покраснел от смущения и удовольствия. Но тут же он гневно посмотрел на Людвига: Помнится, я не так давно говорил тебе, чтобы ты не смел больше играть с Туттой Карлссон?
- А я и не собираюсь играть, - гордо ответила Тутта Карлссон вместо Людвига Четырнадцатого. - Я пришла не играть, а спасать! - Она даже ни разу не заикнулась. - Жалкий маленький цыплёнок хочет спасти самую храбрую в лесу семью лис, засмеялся папа Ларссон. - От кого же, разрешите спросить? - Прислушайтесь и принюхайтесь! - ответила Тутта Карлссон. Все лисы подняли носы. - Я, кажется, чую собаку, - сказала наконец мама Ларссон. - Это Максимилиан, - сообщила Тутта Карлссон. - А я слышу шаги и голоса, - сказал папа Ларссон. - Это люди с нашего двора, - подтвердила Тутта Карлссон. Папа Ларссон забеспокоился: - Ну-ка, рассказывай. Что случилось? Лисята завыли. - Спокойствие, спокойствие и ещё раз спокойствие! - сказал папа Ларссон. Нечего выть. Меня сотни раз преследовали, но я, как изволите видеть, цел и невредим. Но на этот раз по всему видно было, что и он испугался. - А почему, собственно, люди решили начать охоту на нас именно сегодня? снова обратился он к Тутте. - Им кажется, что вокруг нашего курятника разгуливает уж слишком много лис. Сначала пришёл один, прикрывшись старой шляпой... - Она посмотрела на Людвига Четырнадцатого. - А потом поздно вечером пришёл второй и угодил прямо в мышеловку, - добавила она. - И вот тогда люди решили выгнать вас из леса. - А как же наша прекрасная квартира? - завыли Лоттен и Лин-неа. - Никогда у нас больше не будет такой уютной детской. - Перестаньте, девочки! - прикрикнул папа Ларссон. - Ещё не родился тот, кто мог бы прогнать нас из дому. - Ты должен не разговаривать, а думать, - заохала мама Ларссон. - Ох, я-то знаю, что такое охота на лис. Сначала придёт одна собака и вспугнёт нас. А потом следом явятся охотники. Ты должен что-нибудь придумать, папа Ларссон. - Я уже начал думать, - ответил папа Ларссон. - Я помогу тебе думать, - сказал Лабан и сильно-сильно сморщил свой лоб. - Леопольд! Ну-ка взгляни, можем ли мы вылезти через лаз у камня, - начал командовать папа Ларссон. Леопольд убежал, но тут же вернулся. - Там стоит человек, - доложил он. - Лассе-старший! - приказал папа Ларссон. - Посмотри, не можем ли мы выбраться через старое дупло. Лассе-старший шмыгнул в другую сторону, вернулся и, вытянувшись, сообщил: - Другой человек. - Нет, нам ни за что не выбраться отсюда, - захныкали Лоттен и Линнеа. Нас обязательно поймают. - Ладно, сейчас как раз время открыть вам одну тайну, - спокойно начал папа Ларссон. - Из норы есть ещё один лаз, и знаю его только я один. - Да здравствует хитрость, да здравствует папа, ура-а! - закричали обрадованные лисята. Но мама Ларссон волновалась: - Мы, конечно, можем вылезти через твой потайной вход. Но куда же мы потом денемся? Вполне возможно, что весь лес так и кишит этими охотниками да собаками. - Дайте я ещё раз серьёзно подумаю, - попросил папа Ларссон. - А я помогу, я ведь очень хороший помощник, верно же, - подхватил Лабан и, нахмурив лоб, задумался. Но тут сам папа Ларссон сдался. - Нет, во всём лесу не найти нам хорошего укрытия, - вздохнул он. Лабан тоже вздохнул. - И я так думаю. Во всём лесу не найти нам хорошего укрытия. И тогда все в норе вдруг услышали писклявый тоненький голосок: - Я знаю одно пи-пи-писключительное укрытие. Там вас ни одна такса и никакой пи-пи-пинчер не разнюхает. Это сказала Тутта Карлссон. Все прямо так и выпучили на неё глаза. - Ты шутишь, - недоверчиво промямлил Лабан. - Где же это такое укрытие, о котором даже сам папа Ларссон не знает? Тутта гордо посмотрела на лисят: - Наш курятник-ник! - Она запрыгала. - Ник-ник-ник! Папа Ларссон не поверил своим ушам - спрятаться в курятнике! - Ведь там вас ник-ник-никто не станет искать, - продолжала Тут-та Карлссон. - А когда облава кончится, вы возврати-ти-титесь сюда. - А ты уверена, что остальным курам понравится наше нашествие? - спросил осторожно папа Ларссон. - Если я скажу, что вы папа и мама, братья и сестры Людвига Чет-чет-четырнадцатого, то вас примут с радостью, - заверила Тутта Карлссон. - Ну что ж, благодарю вас за приглашение, - заключил папа Ларссон. - А сейчас пора выбираться через тайный лаз. Помните, никакого шума! Вся большая семья лис незаметно прокралась через лес и через клубничную поляну. У самого двора Тутта Карлссон на минуточку исчезла в курятнике, чтобы предупредить о приходе гостей. Пока она была там, лисы прямо сгорали от нетерпения. - А если они не согласятся? - беспокоилась мама Ларссон. - Да ещё вдруг наябедничают Максимилиану? - Давайте пока спрячемся, - подхватили Линнеа и Лоттен, - только подальше от собачьей конуры. Но тут в дырке появилась сначала головка Тутты Карлссон, а потом и вся она. - Куда ты, куда ты, а ты, Лоттен, куда? - впервые в жизни закудахтала она. - Милости прошу! Семья Ларссонов вползла в курятник. Малыши, ещё ни разу не видевшие, как выглядят эти дворцы изнутри, с любопытством оглядывались по сторонам. А папа Ларссон стоял посреди курятника и чувствовал себя немножко пристыжённым. - Привет, карикатура! - сказал он, обращаясь к Петрусу Певуну.- Разрешите приветствовать вас! Петух раскрыл крылья и высоко задрал клюв. - Ку-ка-ре-ка-тура! Так они отвечают на гостеприимство! - возмутился Петрус Певун. - Надеюсь, господин Ларссон не думает, что мы станем для него ещё и обедом. Нет, вы только слышали - ку-ка-ри-ка-тура! - Я хотел быть просто вежливым, - взял себя в руки папа Ларссон, он даже покраснел. - Давно я здесь был в последний раз, когда-то в молодости. -Да, я помню, - поддержал разговор Петрус Певун. - Тогда я был ещё маленьким петушком. Удивительно, как мне удалось вырасти.
- Тогда у меня были другие гм-гм... заботы, - сказал папа Ларссон и пошёл на мировую. - А теперь я вообще уже не такой хитрый. - Зато ваш сын - настоящая бестия, - заметил Петрус Певун. Лабан вытянулся, чтобы все его видели. - Вы слышите, - прошипел он, обращаясь к Лассе-младшему и Лот-тен. - Даже эта домашняя птица знает, какой я хитрый. - Я говорю о малыше Людвиге, - не обращая на него внимания, продолжал Петрус Певун. - Подумать только: чтобы лис явился предупреждать кур об опасности. Да ещё в шляпе. Я предлагаю троекратное кука-ре-рура-ура-ура! В его честь! - Ура! Ура! Ура! Да здравствует Людвиг! Да здравствует шляпа! - запищали цыплята. - Ваша дочь тоже очень способная, - похвалил папа Ларссон Тут-ту. - Если бы не она, нам бы туго пришлось. Я всегда говорил, что Тутта и Людвиг стоят друг друга. Они настоящие друзья. - Ну, сколько можно стоять и расхваливать малышей, - закудахтала госпожа Наседка. - Давайте лучше позаботимся о наших гостях и устроим настоящий пир. Вы любите яйца? Лисята так шумно запрыгали от радости, что самые маленькие цыплята, испугавшись, попрятались под крылышки своих мам. - Конечно же, конечно, - продолжала госпожа Наседка. - Сегодня у нас будет большая яичница.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Вот это был праздник так праздник! Никогда ещё никто не видел и не ел такую большую яичницу! После сытной еды семью лисов начало клонить в сон. Но вскоре дети начали возню - лисята и молодые петушки затеяли борьбу и осторожненько покусывали друг друга. А лисички и молодые курочки, собравшись у одной стены, бросались пуховыми мячиками и сплетничали о нарядах. Мама Ларссон и госпожа Наседка сидели на мягких подушках и мирно беседовали на хозяйственные темы. Госпожа Наседка учила маму Ларссон, как нести яйца, потому что именно куры умеют это делать лучше всех. А мама Ларссон учила госпожу Наседку, как приобрести себе шубку на зиму, потому что именно это знают лучше всех лисицы. Петрус Певун восседал на своей жёрдочке, а под ним лежал папа Ларссон. Оба чувствовали себя просто превосходно и вели мужской разговор. - Представить себе только, как это вы, господин Петрус, управляетесь со всеми женщинами, - говорил папа Ларссон. - Пустяки, важно только, чтобы они не слишком ку-ка-ро-лесили, - отвечал ему Петрус Певун. - Как интересно с вами беседовать! Мы расстанемся друзьями, не правда ли? - Конечно, - заверил его папа Ларссон. - Верьте Ларссонам, как любим мы говорить у себя в семье. Тутта Карлссон и Людвиг Четырнадцатый внимательно прислушивались. А потом подбежали к своим отцам. - Значит, мы можем играть друг с другом! - закричал Людвиг Четырнадцатый. - Пожалуйста, - сказал Петрус Певун. - Конечно же, конечно, - подтвердил папа Ларссон. Лисам было так хорошо в курятнике, что они совсем забыли о времени. И когда мама Ларссон выглянула во двор через маленькое окошечко, было уже совсем темно. - Нам пора домой, - сказала она. - Тихо, - сказал папа Ларссон и навострил уши. - Я чувствую, - люди возвращаются с охоты на нас. Послышались шаги и голоса. - Мне-думалось-что-лисы-у-нас-в-мешке, - сказал человеческий голос. Но-лисёнок-оказался-хитрее. Целый-день-мы-провели-в-лесу-но-так-и-не-увидели-даже-лисьей-шубки. Лисы и куры переглянулись, как заговорщики. - Как-ты-думаешь-где-они-могли-спрятаться? - спросил другой голос. Максимилиан-потерял-след-и-почему-то-хотел-возвращаться-прямо-домой. Пёс сильно залаял. - Ай, перестань! - закричал на него хозяин. Перестань-злиться-на-лис-за-то-что-они-тебя-обманули. Но Максимилиан не унимался.
- Твой-пёс-лает-так-словно-всё-лисье-семейство-притаилось-в-курятни-ке, засмеялся какой-то человек. - Меняй-ка-ты-себе-собаку. - От-этого-лучше-не-станет, - ответил хозяин. Все-собаки-глупы-и-избалованны. Чтобы не рассмеяться, молодые курочки засунули свои головки глубоко под крылышки, а лисята покусывали себе хвостики. Наконец шаги и голоса удалились. - Как видите, и на этот раз опасность миновала, - гордо констатировал папа Ларссон. - Я соскучился по своему креслу, сделанному из детской коляски. Пора и честь знать. - Обещайте не забывать наш дом, - попросил Петрус Певун. - Только сначала вы придёте к нам, - ответила мама Ларссон. - И к нам и к ним, - кудахтали курочки. - Никогда ещё у нас не было таких хороших друзей, - подвывали лисята. Над лесом стояла жёлтая, как цыплёнок, луна. Из курятника вышли папа Ларссон, мама Ларссон, Лабан, Леопольд, Лаге, Лассе-старший и Лассе-младший, Леннард, Лео и Лукас, Лаура и Линнеа, Луиза, Лидия и Лоттен. Самым последним вышел Людвиг Четырнадцатый. Он долго махал хвостиком, пока видел Тутту Карлссон. - Куда ты, куда ты?.. - задумчиво говорила она ему вслед. Лисы пробежали через двор на клубничную поляну. И прошмыгнули мимо пугала. Шляпа на нём покачивалась от ветра, но это никого не пугало. Максимилиан лежал в конуре и смотрел на длинную шеренгу лис, мелькавшую в отблесках луны. Но он даже не пошевельнулся. - Нет, нет, нет, и ещё раз нет, - простонал он, чувствуя себя совсем одиноким. - Лисы дружат с курами. А мне не дают даже лаять. Если рассказать об этом, так никто же мне не поверит. Никто, никогда!