Армянин сразу заметил Гарри Комптона, но сделал вид, будто не выделяет его из числа прочих клиентов. Слегка поклонившись молодому человеку, он повел его к отдельному столику.
- Есть новости? - тихо спросил он, протягивая меню.
- И еще какие!
- После ужина зайдите ко мне домой. Ключ я положу в хлебную корзину. Подождите меня в гостиной. - И уже громче он добавил: - Я бы особенно посоветовал вашему вниманию, сэр, - если, конечно, вы его еще не пробовали, - афганское национальное блюдо китчири.
Дабы усыпить бдительность соседей, Комптон поддержал игру.
- Не то чтобы я пытался выведывать секреты вашей кухни, но все же из чего вы делаете это кит... китпи...
- Китчири, сэр! Это рисово-маисовая каша на кислом молоке. Подавая на стол, блюдо заливают очень ароматным соусом.
Привычный к вареной картошке, пирожкам, приготовленным на говяжьем жире, и сыру, всегда имеющему такой вид, будто его случайно забыл на тарелке какой-нибудь рассеянный штукатур, Комптон все же счел, что китчири настоящая пища для дикарей. Однако пока СССР требует от своих сторонников только таких жертв, им, право же, нечего особенно роптать. Тем не менее при всей жажде самопожертвования (хоть и весьма непостоянной - что верно, то верно), поднеся к губам первую ложку китчири, Гарри Комптон горько пожалел о своем ресторанчике на Стекли-стрит, не говоря уж о том, что Элинор, несмотря на свое физическое несовершенство, все же выглядела гораздо привлекательнее Тер-Багдасарьяна.
21 час 00 минут
У армянина не было жены, во всяком случае - в Лондоне. Возможно, супруга терпеливо ждала его на родине, но так это или не так - знал один Багдасарьян. Сам он, однако, никогда о себе не рассказывал и не терпел ни малейших расспросов о личной жизни. Открыв дверь в жилище армянина, Гарри чуть не задохнулся - в нос сразу шибанул мощный запах перца и чего-то сладкого. Подумав, какой дьявольской кухней, должно быть, тешит себя его коллега по шпионажу, Комптон невольно вздрогнул. В гостиной, где устроился Гарри, тоже стоял на редкость тяжелый дух - смесь восточного табака и испарений каких-то масел. Молодой человек счел это отвратительным. Меблировку составлял диван, на котором, надо думать, нередко возлежал хозяин дома, разнообразные пуфы, ковры и множество подушек всевозможных размеров. Взгляд притягивали блестящие медные подносы: на одном стоял кофейный прибор, на другим - наргиле, на третьем - горшки с розовым вареньем. Медь тускло поблескивала в сумраке, разбрасывая по неопрятной комнате золотистые блики. Тер-Багдасарьян не заставил гостя томиться ожиданием. Очень скоро он вошел в гостиную, и к прочим удушающим ароматам добавился резкий запах прогорклого сала. Это совсем доконало Гарри.
- Немного ракии?
И, не дожидаясь ответа, армянин достал бутылку и бокалы, потом, чокнувшись с молодым человеком, удобно устроился на диване, среди подушек. Закурив наргиле и выпустив первый клуб дыма, он с довольным видом проговорил:
- Выкладывайте, товарищ, я вас слушаю!
Комптон рассказал, какая неудача постигла его в доме сэра Реджинальда Демфри и как он столкнулся со свирепым драконом в обличье кухарки Маргарет Мод Смит. Поведал он и о глубоком унынии, охватившем его после провала, так что сперва он было собрался идти к Тер-Багдасарьяну и отказаться от миссии, выполнить которую явно не в силах.
Наконец Гарри добрался до встречи с Пенелопой и живописал девушку в самых ярких тонах. Не забыл он рассказать и о происшествии в Доркинге, и о том, с каким радостным волнением узнал, что леди Демфри - клиентка Пенелопы, а последняя - член коммунистической партии. В заключение молодой человек признался, что, не отделайся он от такого буржуазного предрассудка, как вера в потусторонние силы, непременно поставил бы в церкви свечку за столь счастливый поворот событий, поскольку теперь благодаря Пенелопе похищение досье "Лавина" снова представляется возможным.
Армянин слушал не перебивая и все это время курил наргиле так невозмутимо, что клубы дыма выбивались изо рта с величайшей размеренностью Гарри ни разу не заметил, что Тер-Багдасарьян сбился с ритма. Когда молодой человек наконец умолк, армянин вытащил изо рта мундштук.
- Короче, вы втюрились в эту молодую особу?
- Да.
- Вы совершили ошибку, товарищ.
Комптон сразу ощетинился:
- Это еще почему?
- Потому что в нашем ремесле слабость к женщинам - ужасный порок. Рано или поздно самого лучшего шпиона губит именно женщина.
Гарри презрительно расхохотался, желая немедленно дать понять хозяину дома, что в подобных вопросах не ему давать советы такому знатоку.
- Пенелопа никогда бы не...
Но Тер-Багдасарьян бесцеремонно его перебил:
- У каждого из них была своя Пенелопа!
С этой минуты Комптон по-настоящему возненавидел армянина, но тот, не обращая ни малейшего внимания на реакцию собеседника, продолжал:
- Если вы точно описали мне все происшедшее, товарищ, я вынужден с огорчением заметить, что ваша Пенелопа - просто идиотка!
- Но она очаровательна!
- Что ж, значит, очаровательная идиотка!
- Ну и что? Насколько мне известно, женщине совсем не обязательно блистать умом, верно?
- Согласен... при условии, что они действительно глупы, а не только делают вид...
- На что это вы намекаете?
- Да на то, что вся эта история мне очень и очень не нравится, товарищ!
- Почему?
- Причин - куча... Я не люблю чудеса... Почти всегда это ловушки. Судите сами. Откуда ни возьмись в самый ответственный момент появляется девица и тут же принимает ваши ухаживания. При этом она несусветно глупа и, как нарочно, работает именно в доме, который нас интересует. И еще более невероятное совпадение - ваша пассия оказывается членом партии! Нет, откровенно говоря, товарищ, мне это решительно не по нутру...
- Пенелопа не умеет притворяться!
- Вот это-то мне бы очень хотелось проверить!
- Хотите, я ее к вам приведу?
- Не раньше чем я сам скажу... Дайте-ка мне ее адрес и место работы. Что касается партии, то я свяжусь с ответственным за прием новых членов.
Багдасарьян тщательно записал все сведения.
- Ладно. Надеюсь, вы ей ни слова не сказали о своей миссии?
Гарри снисходительно пожал плечами:
- Можете не сомневаться, нам было о чем поговорить, не касаясь международной политики!
- Отлично. Я позвоню вам в понедельник, часов в одиннадцать. Сидите в это время дома и ждите звонка. А до тех пор - отдыхайте или флиртуйте - мне все равно. Но никаких действий по собственной инициативе! Ясно?
Воскресенье, вечер
Стараясь загладить дурное впечатление, произведенное, как думал Гарри, его поздним визитом на миссис Лайтфизер, а также в благодарность за чай он приехал к обеим дамам довольно рано и предложил совершить небольшую прогулку втроем. Приглашение было принято с радостью. Они отправились в Хэнли и пообедали на террасе, нависавшей над самой водой. Тая от блаженства, Гарри взирал на Пенелопу и ее мать, все более убеждаясь, что в недалеком будущем они втроем могли бы явить собой классический образец семейного счастья. Молодой человек с величайшим простодушием погружался в эти мирные грезы, как вдруг ему пришло в голову, что он мечтает о буржуазном счастье и тем самым невольно предает идеальный образ "homo soveticus", раз и навсегда взятый за образец, хотя и не виденный воочию. Последнее соображение Комптон, впрочем, отвергал с презрительным смехом, говоря про себя, что христиане тоже никогда не видели Христа, но это не мешает многим из них жить согласно заповеданным им правилам.
На сем Комптон прекратил философствовать. Во-первых, потому что это мешало с должным вниманием ухаживать за дамами, а во-вторых, он не был уверен, что, признав существование Христа, не впал в какой-нибудь "безродный уклонизм". Эпитет "безродный" невольно напомнил Гарри о Тер-Багдасарьяне, которого молодой человек считал самым отвратительным типом, какой только попадался ему в жизни, но Комптон от всего сердца верил, что подобный субъект никак не может походить на идеального советского человека, чей образ запечатлелся в его душе.
В тот день миссис Лайтфизер произвела на молодого человека впечатление замечательной женщины, а Пенелопа, несмотря на ее идиотское хихиканье и порой совершенно ошарашивающие замечания, все больше казалась Гарри самой очаровательной девушкой, на которой здравый умом и телом мужчина может мечтать жениться. Расстались они так дружески, что миссис Лайтфизер предложила Гарри считать их дом своим собственным и попросила разрешения называть его просто по имени. А Пенелопа согласилась завтра поужинать вместе, поскольку за ленчем они никак не смогут увидеться - девушка весь день проработает у леди Демфри.
Понедельник, утро
9 часов 30 минут
Даже познакомившись с Пенелопой, Тер-Багдасарьян ни за что не поддался бы ее чарам - армянин презирал женщин, к какой бы нации они ни принадлежали. Он считал их низшими существами, к тому же особенно опасными во всем, что касается социалистического пути развития человечества, ибо женщина слишком привязана к материальным благам и является на свет со множеством всякого рода комплексов, отвращающих ее от эволюции в сторону коммунального бытия. Однако ресторатор из Сохо обладал богатым жизненным опытом и отлично понимал, что все его предупреждения нисколько не убедят Гарри Комптона. А потому он решил лично провести тщательное расследование.
Для начала Тер-Багдасарьян отправился на Саус Гроув и, выдав себя за полицейского, сообщил консьержке, что пришел к миссис и мисс Лайтфизер. Ему якобы требовалось свидетельство последней насчет одного небольшого происшествия, имевшего место в субботу. Женщина оказалась на редкость разговорчивой и тут же рассыпалась в комплиментах обеим дамам. По ее словам выходило, что во всем Соединенном Королевстве не найти более достойных особ, чем миссис Лайтфизер и ее дочь.
- Вот с кого всем надо брать пример! Правда, мисс Пенелопа, возможно, не вполне... По крайней мере, для своих двадцати трех лет она кажется не совсем... Короче, господин инспектор, вероятно, и так понял, что я имею в виду?
Но армянин решил прикинуться дурачком.
- Честно говоря, нет... Уж не хотите ли вы намекнуть, миссис...
- Беннет.
- ...миссис Беннет, что у мисс Лайтфизер, - тут он умело понизил голос, - какие-то порочные наклонности?
- О нет, какие там порочные наклонности! Бедная, милая девочка! Нет, господин инспектор, просто создается впечатление... Заметьте, господин инспектор, я говорю только о впечатлении... что ум ее развился не столь полно, как должен бы в таком возрасте... и взрослая девушка так и осталась совершеннейшим ребенком в умственном отношении... Правда, это ничуть не мешает мисс Пенелопе в работе. Я даже слыхала, что хозяева ее очень ценят. Тем не менее для миссис Лайтфизер это, наверное, тяжкая забота... И потом она, конечно, не может не думать, что произойдет, когда дочь останется одна... Ведь бедняжка мисс Пенелопа верит всякому слову и, стоит ее ласково попросить, сделает что угодно, даже не заподозрив ничего худого... Вы ведь понимаете, не правда ли?
10 часов 00 минут
Поднимаясь по лестнице в квартиру миссис Лайтфизер, армянин вынужден был признать, что первое впечатление довольно благоприятно и, в конце концов, учитывая невероятное везение новичков, возможно, Комптону и впрямь посчастливилось поймать редкую птицу. Особенно Тер-Багдасарьяну понравились слова миссис Беннет о том, что Пенелопа способна на что угодно, если ее ласково попросить, и не станет искать дурного умысла... Может, она согласится стащить досье "Лавина"? Чем черт не шутит...
Узнав, что посетитель из полиции и зачем он пришел, миссис Лайтфизер, к величайшему удивлению мнимого инспектора, разразилась слезами.
- Так я и думала, что рано или поздно это случится, - жалобно причитала она, провожая Тер-Багдасарьяна в гостиную. - Но, клянусь вам, господин инспектор, дочка сделала это без всякого злого умысла... Да бедная девочка и вообще не способна ни на какое зло... Просто послушалась какую-то подружку, которая заговорила об этом как раз тогда, когда с Пенелопой поступили не очень хорошо. Моя дочь осталась таким ребенком! А потому болезненнее, чем другие, воспринимает всякую несправедливость. Вот ее и уговорили записаться в коммунистическую партию. Когда она мне об этом сказала, господин инспектор, я как раз сидела там, где сейчас вы, - под фотографией моего дорогого мужа, погибшего под Дюнкерком... Так вот, меня это совершенно потрясло... даже и передать не могу, до какой степени! Мне показалось, что все Лайтфизеры, жившие в Англии со времен Ричарда Львиное Сердце, обесчещены... Если бы я только знала, как это сделать, непременно пошла бы к этим людям и заставила вычеркнуть мою дочь из списков... Знаете, она ни разу не ходила ни на одно их собрание... Так неужели вы все-таки посадите ее в тюрьму?
Глядя на это жалкое порождение капиталистического мира, Тер-Багдасарьян чувствовал, что его сердце переполняет величайшее презрение. Вот каковы те трусливые рабы, на чьих хребтах акулы-финансисты и бизнесмены сколачивают чудовищные состояния! Нет, в СССР таких точно не встретишь! Там всяк волен поступать как считает нужным, если, конечно, он не враг народа, в каковом случае, само собой, приходится лишать его возможности чинить вред священному делу социализма или подвергать полному перевоспитанию. И это, разумеется, вполне оправдывает помещение подобных особей в трудовые лагеря (для их же блага), тем более что суровая природа Магадана и Воркуты очень способствуют осознанию великой цели, стоящей перед всем обществом.
10 часов 30 минут
Садясь в метро на Кентиш Таун, армянин уже почти не сомневался, что имеет дело с двумя первостатейными дурами, с чьей помощью он, возможно, сумеет выполнить задание шефа. Однако для очистки совести он все-таки решил съездить на Монтегью-стрит к "Пирл и Клементин". Сам не зная почему, он заявил, что хочет побеседовать именно с последней.
Обнаружив, что "Клементин" вовсе не женщина, а сорокалетний бородач, которого визит полицейского явно поверг в состояние крайнего нервного напряжения, Тер-Багдасарьян испытал что-то вроде легкого шока. Когда же выяснилось, что "инспектора" интересует мисс Лайтфизер, Клементин в свою очередь не смог скрыть удивления.
- Пенелопа Лайтфизер, инспектор? Но это самая тихая, доброжелательная, услужливая и воспитанная из всех моих служащих! Впрочем, не будь это так, неужели, вы думаете, я посылал бы ее на дом к особам высшего света, которых имею честь одевать?
- Не сомневаюсь, сэр... Но речь идет лишь о небольшом, чисто конфиденциальном расследовании... по просьбе ее матери, написавшей в наше министерство. Миссис Лайтфизер хочет быть уверенной в безупречном поведении своей дочери.
- В таком случае, инспектор, мы с моим компаньоном готовы выступить гарантами исключительного благонравия мисс Лайтфизер. Тем более что большинство наших клиенток - истинные леди, инспектор! - настаивают, чтобы именно мисс Пенелопа приезжала к ним домой подгонять готовую вещь по фигуре. Я полагаю, это достаточно солидная гарантия, не так ли?
- Бесспорно, сэр, и я искренне благодарю вас. Ах да, я слышал, будто мисс Лайтфизер не совсем... как бы это сказать... Короче говоря, правда ли, что она... несколько инфантильна?
Клементин снисходительно улыбнулся.
- Наша Пенелопа и в самом деле звезд с неба не хватает, но это же не преступление, верно? И потом умные люди слишком часто отравляют нам жизнь, чтобы грустить из-за того, что не все на них похожи!
Покинув Монтегью-стрит, Тер-Багдасарьян позвонил Комптону и приказал немедленно явиться в бар "Клен и фонарь", расположенный на Босуэл-стрит, всего в двух шагах от его дома.
11 часов 00 минут
Гарри слушал армянина, потягивая джин-фиц*.
______________
* Коктейль.
- Вы были правы, товарищ... похоже, вам и в самом деле удалось откопать клад. Все сходятся во мнении, что Пенелопа несколько отстала в развитии и при желании ее можно подбить на что угодно.
Молодой человек покраснел - он явно думал не о политике.
- Стало быть, колебаться нечего... Сегодня же вечером приведите ее ко мне в ресторан. Вы нас познакомите... Потом я приглашу вас в гости выпить ракии и расскажу ей какую-нибудь байку (за это время я придумаю историю потрогательнее). Слушайте хорошенько: надо непременно добиться, чтобы эта девчонка выяснила, где Демфри хранит досье "Лавина". Если у нее это получится, попросим потихоньку стащить досье... а потом сообщим о ней в полицию.
- Что?!
- Успокойтесь! Когда Ярд обо всем узнает, мы уже будем в Москве!
- Но... как же Пенелопа? Что сделают с ней?
- Понятия не имею, да и плевать... Это ограниченная маленькая капиталистка, набитая предрассудками и неисправимая. Именем Советского Союза я запрещаю вам в нее влюбляться! Если хотите сделать ее своей любовницей и малость поразвлечься - ваше дело, но не более того. Иначе нам придется считать неисправимым и вас тоже... и предоставить заботу о вашем будущем Скотленд-Ярду. До вечера, товарищ!
11 часов 15 минут
Сидя за пятым джин-фицем, Гарри все пытался внушить себе, что никакие личные чувства ничего не значат по сравнению со всемирной победой коммунизма, но все попытки оставались тщетными, поскольку молодому человеку явно не хватало внутренней убежденности. Уготованная Пенелопе судьба приводила его в негодование. Воспользоваться нежными чувствами девушки к нему, Гарри, чтобы отправить ее до конца дней в тюрьму, - может, и редкостно ловкий ход с марксистско-ленинской точки зрения, но с обычной человеческой гнуснейшая подлость. Меж тем Петр Сергеевич Милукин, он же Гарри Комптон, еще недостаточно пропитался доктриной, чтобы не отдавать себе в этом отчета. На шестом джин-фице он решил порвать с Багдасарьяном и бежать с Пенелопой от возмездия советской разведки. Однако подсчитав, сколько он должен бармену, Комптон сообразил, что денег у него практически не остается, профессии никакой, а следовательно, далеко не убежишь. Тогда он смирился с необходимостью принести Пенелопу в жертву на алтарь пролетарского рая и в утешение заказал седьмой джин-фиц, после чего ход его мыслей снова изменился.
Вернувшись к себе, Гарри сразу упал на кровать и погрузился в сон, благодаря джин-фицу исполненный самых утешительных видений. Тер-Багдасарьян, немедленно превратившийся в принца из "Тысячи и одной ночи", признался, что просто хотел испытать его и, раз уж его страсть к Пенелопе так сильна (во сне молодой человек совершенно запамятовал, что собирался пожертвовать мисс Лайтфизер), он сам обвенчает их в Самарканде в присутствии Хрущева, Титова и Гагарина - мистер Мак-Миллан извинился, что не сможет приехать. В знак общего признания заслуг Петра Сергеевича Милукина, или Гарри Комптона, Англия дарует ему отпущение грехов, а Советский Союз награждает званием Героя. Все это происходит на глазах умиленной матушки Гарри, ставшей домоправительницей на даче Хрущева, и гордого сыном папеньки, довольно неожиданно превратившегося в митрополита Московского. А миссис Лайтфизер с зонтиком в руке дирижирует балетом, устроенным звездами Большого в честь Пенелопы и Гарри.
Понедельник, 16 часов
Узнав о намерении мужа устроить торжество, леди Демфри позвонила в "Пирл и Клементин" и попросила прислать на выбор несколько готовых вечерних туалетов. Они договорились также, что мисс Лайтфизер приедет на Де Вере Гарденс и подгонит по фигуре выбранное Барбарой платье. Итак, в девять часов утра как всегда улыбающаяся Пенелопа переступила порог особняка, Розмери Крэпет проводила ее в малую гостиную, и почти тотчас же туда явилась леди Демфри. В час дня обеим дамам подали ленч, и Барбара, расспрашивая Пенелопу о житье-бытье, в конце концов вынудила ее поведать о субботних приключениях. Девушка пропела настоящий панегирик Гарри Комптону, так что слушавшая ее с большим интересом леди Демфри вконец растрогалась и заявила, что с удовольствием познакомилась бы с молодым человеком, которого мисс Лайтфизер живописует столь необычными красками.
В четыре часа, когда обе дамы все еще занимались кройкой, шитьем и примерками, Розмери доложила о Дороти Фаррингтон. Леди Демфри, мгновенно утратив хорошее настроение, отправилась встречать супругу второго помощника своего мужа. Правда, она сама вызвала Дороти, намереваясь поручить ей на предстоящем рауте довольно незначительную роль, - таким образом Барбара убивала сразу двух зайцев: во-первых, согласившись, Дороти и в самом деле оказала бы ей услугу, а во-вторых, из ближайшего окружения выпадала особа, которую Барбара считала слишком незначительной и к тому же опасной из-за ее свежести и жизнерадостного нрава.
- Милая Дороти, вы знаете, как я к вам привязана...
- Знаю и благодарю вас за это, леди Демфри.
- Реджинальд никому так не доверяет, как вашему мужу... Короче говоря, вы для нас больше чем друзья... мы считаем вас почти родней, а потому нисколько не сомневаемся, что вы всегда готовы прийти на помощь...
- И вы совершенно правы, леди Демфри!
- Не так ли? Вот поэтому-то я и подумала, что вы не откажетесь в среду вечером, во время приема, одним из лучших украшений которого вы, несомненно, станете, моя дорогая, немного приглядывать за пальто... Я решила устроить раздевалку в зеленой комнате. Разумеется, речь идет вовсе не о том, чтобы превратить вас в гердеробщицу...
- О, разумеется! - повторила уязвленная Дороти, и прозвучавшая в ее голосе горечь весьма порадовала леди Демфри.
- Нет, я прошу вас лишь поглядывать время от времени, все ли в порядке, и очень рада, что вы согласны. Впрочем, я в вас никогда не сомневалась. Такие подруги, как мы, должны помогать друг другу. А теперь - не хотите ли посмотреть на мое новое платье? Мисс Лайтфизер его как раз заканчивает, и мы будем рады выслушать ваше мнение.
Кипя от обиды, Дороти Фаррингтон пошла за хозяйкой дома. Сейчас она мечтала только об одном - чтобы леди Демфри хватил удар и она сию секунду упала мертвой!
16 часов 30 минут
Марджори Рутланд явилась на Де Вере Гарденс точно в назначенное время, и хозяйка дома в очередной раз оценила ее такт.
- Вы намного моложе меня, Марджори, - проговорила Барбара, оставшись с гостьей наедине.
- По виду никогда не скажешь, леди Демфри!
- Какая ерунда! Вы знаете, как я вас люблю, Марджори, и какую симпатию питаю к вашему мужу Герберту...
- Поверьте, мы тоже искренне к вам привязаны, леди Демфри.
- Не сомневаюсь, Марджори. Вот эта-то взаимная симпатия и подсказала мне мысль позвать вас и предложить на выбор любое из моих вечерних платьев.
- Но, леди Демфри...
- Между нами ложный стыд неуместен, Марджори. Мне известно о ваших затруднениях, а я очень хочу, чтобы в среду на приеме вы заняли подобающее вам место. И ни слова больше - а то рассержусь!
17 часов 00 минут
Леди Демфри, Марджори Рутланд, Дороти Фаррингтон и Пенелопа Лайтфизер пили чай. За столом прислуживала Розмери Крэпет. Все слушали рассказ Барбары о том, как ее взволновала нежная забота мужа и его желание торжественно отметить тридцатую годовщину их свадьбы.
- Желаю каждой из вас в свое время испытать подобное удовлетворение, проникновенно заявила леди Демфри, завершая повествование.
Растроганная Розмери едва не уронила слезу в блюдо с ячменными лепешками, которые она передавала Дороти Фаррингтон. Зато последняя, все еще переживая, что ей придется изображать гардеробщицу, не удержалась от язвительного замечания:
- Даже действуя из лучших побуждений, мужчины всегда остаются эгоистами и пекутся в первую очередь о собственных интересах. Мне бы не хотелось разочаровывать вас, леди Демфри, но, собираясь отпраздновать годовщину вашего союза, сэр Реджинальд думал не только о вас, но и о себе, и... кто знает, возможно, в большей степени именно о себе...
В тот же миг Барбара по-настоящему возненавидела миссис Фаррингтон и дала себе клятву отомстить всеми доступными ей средствами. Вне себя от досады и думая лишь о том, как бы доказать собственную правоту, Барбара Демфри воскликнула:
- Значит, по-вашему, сменив шифр домашнего сейфа и запечатав его моим именем, сэр Реджинальд тоже думал исключительно о себе?
Марджори и Пенелопа задохнулись от восторга, Розмери застыла, по-дурацки открыв рот, но терзавший Дороти бес продолжал толкать ее к весьма прискорбным и предосудительным крайностям.
- Ну, в сейфах хранят всего-навсего деньги...
Барбара не могла стерпеть столь обидное для нее недоверие.
- Что ж, дорогая моя, вот тут-то вы и заблуждаетесь! Реджинальд сменил шифр сейфа как раз потому, что запер там сверхсекретное досье. И, нравится вам это или нет, но теперь мое имя охраняет тайну, от которой зависит судьба всего свободного мира!
Совершенно уничтоженная Дороти Фаррингтон умолкла, зато Барбара упивалась полным триумфом.
- Розмери, - сладко проговорила она, - налейте этим дамам еще немного чаю...
17 часов 30 минут
К половине шестого Гарри покинул Самарканд и, открыв глаза, снова оказался в Лондоне. Возвращение к действительности его немного разочаровало - на душе скребли кошки. Чтобы отделаться от угрызений совести, молодой человек решил напустить на себя крайний цинизм. В конце концов, говорил он себе, было бы непроходимой глупостью жертвовать собой ради этой Пенелопы, с которой я едва знаком. Однако ему так и не удалось настроиться соответствующим образом, а когда пришло время ехать за девушкой в Кенсингтон, по охватившим его радости и нетерпению молодой человек окончательно понял, насколько тщетны все его усилия.
- Есть новости? - тихо спросил он, протягивая меню.
- И еще какие!
- После ужина зайдите ко мне домой. Ключ я положу в хлебную корзину. Подождите меня в гостиной. - И уже громче он добавил: - Я бы особенно посоветовал вашему вниманию, сэр, - если, конечно, вы его еще не пробовали, - афганское национальное блюдо китчири.
Дабы усыпить бдительность соседей, Комптон поддержал игру.
- Не то чтобы я пытался выведывать секреты вашей кухни, но все же из чего вы делаете это кит... китпи...
- Китчири, сэр! Это рисово-маисовая каша на кислом молоке. Подавая на стол, блюдо заливают очень ароматным соусом.
Привычный к вареной картошке, пирожкам, приготовленным на говяжьем жире, и сыру, всегда имеющему такой вид, будто его случайно забыл на тарелке какой-нибудь рассеянный штукатур, Комптон все же счел, что китчири настоящая пища для дикарей. Однако пока СССР требует от своих сторонников только таких жертв, им, право же, нечего особенно роптать. Тем не менее при всей жажде самопожертвования (хоть и весьма непостоянной - что верно, то верно), поднеся к губам первую ложку китчири, Гарри Комптон горько пожалел о своем ресторанчике на Стекли-стрит, не говоря уж о том, что Элинор, несмотря на свое физическое несовершенство, все же выглядела гораздо привлекательнее Тер-Багдасарьяна.
21 час 00 минут
У армянина не было жены, во всяком случае - в Лондоне. Возможно, супруга терпеливо ждала его на родине, но так это или не так - знал один Багдасарьян. Сам он, однако, никогда о себе не рассказывал и не терпел ни малейших расспросов о личной жизни. Открыв дверь в жилище армянина, Гарри чуть не задохнулся - в нос сразу шибанул мощный запах перца и чего-то сладкого. Подумав, какой дьявольской кухней, должно быть, тешит себя его коллега по шпионажу, Комптон невольно вздрогнул. В гостиной, где устроился Гарри, тоже стоял на редкость тяжелый дух - смесь восточного табака и испарений каких-то масел. Молодой человек счел это отвратительным. Меблировку составлял диван, на котором, надо думать, нередко возлежал хозяин дома, разнообразные пуфы, ковры и множество подушек всевозможных размеров. Взгляд притягивали блестящие медные подносы: на одном стоял кофейный прибор, на другим - наргиле, на третьем - горшки с розовым вареньем. Медь тускло поблескивала в сумраке, разбрасывая по неопрятной комнате золотистые блики. Тер-Багдасарьян не заставил гостя томиться ожиданием. Очень скоро он вошел в гостиную, и к прочим удушающим ароматам добавился резкий запах прогорклого сала. Это совсем доконало Гарри.
- Немного ракии?
И, не дожидаясь ответа, армянин достал бутылку и бокалы, потом, чокнувшись с молодым человеком, удобно устроился на диване, среди подушек. Закурив наргиле и выпустив первый клуб дыма, он с довольным видом проговорил:
- Выкладывайте, товарищ, я вас слушаю!
Комптон рассказал, какая неудача постигла его в доме сэра Реджинальда Демфри и как он столкнулся со свирепым драконом в обличье кухарки Маргарет Мод Смит. Поведал он и о глубоком унынии, охватившем его после провала, так что сперва он было собрался идти к Тер-Багдасарьяну и отказаться от миссии, выполнить которую явно не в силах.
Наконец Гарри добрался до встречи с Пенелопой и живописал девушку в самых ярких тонах. Не забыл он рассказать и о происшествии в Доркинге, и о том, с каким радостным волнением узнал, что леди Демфри - клиентка Пенелопы, а последняя - член коммунистической партии. В заключение молодой человек признался, что, не отделайся он от такого буржуазного предрассудка, как вера в потусторонние силы, непременно поставил бы в церкви свечку за столь счастливый поворот событий, поскольку теперь благодаря Пенелопе похищение досье "Лавина" снова представляется возможным.
Армянин слушал не перебивая и все это время курил наргиле так невозмутимо, что клубы дыма выбивались изо рта с величайшей размеренностью Гарри ни разу не заметил, что Тер-Багдасарьян сбился с ритма. Когда молодой человек наконец умолк, армянин вытащил изо рта мундштук.
- Короче, вы втюрились в эту молодую особу?
- Да.
- Вы совершили ошибку, товарищ.
Комптон сразу ощетинился:
- Это еще почему?
- Потому что в нашем ремесле слабость к женщинам - ужасный порок. Рано или поздно самого лучшего шпиона губит именно женщина.
Гарри презрительно расхохотался, желая немедленно дать понять хозяину дома, что в подобных вопросах не ему давать советы такому знатоку.
- Пенелопа никогда бы не...
Но Тер-Багдасарьян бесцеремонно его перебил:
- У каждого из них была своя Пенелопа!
С этой минуты Комптон по-настоящему возненавидел армянина, но тот, не обращая ни малейшего внимания на реакцию собеседника, продолжал:
- Если вы точно описали мне все происшедшее, товарищ, я вынужден с огорчением заметить, что ваша Пенелопа - просто идиотка!
- Но она очаровательна!
- Что ж, значит, очаровательная идиотка!
- Ну и что? Насколько мне известно, женщине совсем не обязательно блистать умом, верно?
- Согласен... при условии, что они действительно глупы, а не только делают вид...
- На что это вы намекаете?
- Да на то, что вся эта история мне очень и очень не нравится, товарищ!
- Почему?
- Причин - куча... Я не люблю чудеса... Почти всегда это ловушки. Судите сами. Откуда ни возьмись в самый ответственный момент появляется девица и тут же принимает ваши ухаживания. При этом она несусветно глупа и, как нарочно, работает именно в доме, который нас интересует. И еще более невероятное совпадение - ваша пассия оказывается членом партии! Нет, откровенно говоря, товарищ, мне это решительно не по нутру...
- Пенелопа не умеет притворяться!
- Вот это-то мне бы очень хотелось проверить!
- Хотите, я ее к вам приведу?
- Не раньше чем я сам скажу... Дайте-ка мне ее адрес и место работы. Что касается партии, то я свяжусь с ответственным за прием новых членов.
Багдасарьян тщательно записал все сведения.
- Ладно. Надеюсь, вы ей ни слова не сказали о своей миссии?
Гарри снисходительно пожал плечами:
- Можете не сомневаться, нам было о чем поговорить, не касаясь международной политики!
- Отлично. Я позвоню вам в понедельник, часов в одиннадцать. Сидите в это время дома и ждите звонка. А до тех пор - отдыхайте или флиртуйте - мне все равно. Но никаких действий по собственной инициативе! Ясно?
Воскресенье, вечер
Стараясь загладить дурное впечатление, произведенное, как думал Гарри, его поздним визитом на миссис Лайтфизер, а также в благодарность за чай он приехал к обеим дамам довольно рано и предложил совершить небольшую прогулку втроем. Приглашение было принято с радостью. Они отправились в Хэнли и пообедали на террасе, нависавшей над самой водой. Тая от блаженства, Гарри взирал на Пенелопу и ее мать, все более убеждаясь, что в недалеком будущем они втроем могли бы явить собой классический образец семейного счастья. Молодой человек с величайшим простодушием погружался в эти мирные грезы, как вдруг ему пришло в голову, что он мечтает о буржуазном счастье и тем самым невольно предает идеальный образ "homo soveticus", раз и навсегда взятый за образец, хотя и не виденный воочию. Последнее соображение Комптон, впрочем, отвергал с презрительным смехом, говоря про себя, что христиане тоже никогда не видели Христа, но это не мешает многим из них жить согласно заповеданным им правилам.
На сем Комптон прекратил философствовать. Во-первых, потому что это мешало с должным вниманием ухаживать за дамами, а во-вторых, он не был уверен, что, признав существование Христа, не впал в какой-нибудь "безродный уклонизм". Эпитет "безродный" невольно напомнил Гарри о Тер-Багдасарьяне, которого молодой человек считал самым отвратительным типом, какой только попадался ему в жизни, но Комптон от всего сердца верил, что подобный субъект никак не может походить на идеального советского человека, чей образ запечатлелся в его душе.
В тот день миссис Лайтфизер произвела на молодого человека впечатление замечательной женщины, а Пенелопа, несмотря на ее идиотское хихиканье и порой совершенно ошарашивающие замечания, все больше казалась Гарри самой очаровательной девушкой, на которой здравый умом и телом мужчина может мечтать жениться. Расстались они так дружески, что миссис Лайтфизер предложила Гарри считать их дом своим собственным и попросила разрешения называть его просто по имени. А Пенелопа согласилась завтра поужинать вместе, поскольку за ленчем они никак не смогут увидеться - девушка весь день проработает у леди Демфри.
Понедельник, утро
9 часов 30 минут
Даже познакомившись с Пенелопой, Тер-Багдасарьян ни за что не поддался бы ее чарам - армянин презирал женщин, к какой бы нации они ни принадлежали. Он считал их низшими существами, к тому же особенно опасными во всем, что касается социалистического пути развития человечества, ибо женщина слишком привязана к материальным благам и является на свет со множеством всякого рода комплексов, отвращающих ее от эволюции в сторону коммунального бытия. Однако ресторатор из Сохо обладал богатым жизненным опытом и отлично понимал, что все его предупреждения нисколько не убедят Гарри Комптона. А потому он решил лично провести тщательное расследование.
Для начала Тер-Багдасарьян отправился на Саус Гроув и, выдав себя за полицейского, сообщил консьержке, что пришел к миссис и мисс Лайтфизер. Ему якобы требовалось свидетельство последней насчет одного небольшого происшествия, имевшего место в субботу. Женщина оказалась на редкость разговорчивой и тут же рассыпалась в комплиментах обеим дамам. По ее словам выходило, что во всем Соединенном Королевстве не найти более достойных особ, чем миссис Лайтфизер и ее дочь.
- Вот с кого всем надо брать пример! Правда, мисс Пенелопа, возможно, не вполне... По крайней мере, для своих двадцати трех лет она кажется не совсем... Короче, господин инспектор, вероятно, и так понял, что я имею в виду?
Но армянин решил прикинуться дурачком.
- Честно говоря, нет... Уж не хотите ли вы намекнуть, миссис...
- Беннет.
- ...миссис Беннет, что у мисс Лайтфизер, - тут он умело понизил голос, - какие-то порочные наклонности?
- О нет, какие там порочные наклонности! Бедная, милая девочка! Нет, господин инспектор, просто создается впечатление... Заметьте, господин инспектор, я говорю только о впечатлении... что ум ее развился не столь полно, как должен бы в таком возрасте... и взрослая девушка так и осталась совершеннейшим ребенком в умственном отношении... Правда, это ничуть не мешает мисс Пенелопе в работе. Я даже слыхала, что хозяева ее очень ценят. Тем не менее для миссис Лайтфизер это, наверное, тяжкая забота... И потом она, конечно, не может не думать, что произойдет, когда дочь останется одна... Ведь бедняжка мисс Пенелопа верит всякому слову и, стоит ее ласково попросить, сделает что угодно, даже не заподозрив ничего худого... Вы ведь понимаете, не правда ли?
10 часов 00 минут
Поднимаясь по лестнице в квартиру миссис Лайтфизер, армянин вынужден был признать, что первое впечатление довольно благоприятно и, в конце концов, учитывая невероятное везение новичков, возможно, Комптону и впрямь посчастливилось поймать редкую птицу. Особенно Тер-Багдасарьяну понравились слова миссис Беннет о том, что Пенелопа способна на что угодно, если ее ласково попросить, и не станет искать дурного умысла... Может, она согласится стащить досье "Лавина"? Чем черт не шутит...
Узнав, что посетитель из полиции и зачем он пришел, миссис Лайтфизер, к величайшему удивлению мнимого инспектора, разразилась слезами.
- Так я и думала, что рано или поздно это случится, - жалобно причитала она, провожая Тер-Багдасарьяна в гостиную. - Но, клянусь вам, господин инспектор, дочка сделала это без всякого злого умысла... Да бедная девочка и вообще не способна ни на какое зло... Просто послушалась какую-то подружку, которая заговорила об этом как раз тогда, когда с Пенелопой поступили не очень хорошо. Моя дочь осталась таким ребенком! А потому болезненнее, чем другие, воспринимает всякую несправедливость. Вот ее и уговорили записаться в коммунистическую партию. Когда она мне об этом сказала, господин инспектор, я как раз сидела там, где сейчас вы, - под фотографией моего дорогого мужа, погибшего под Дюнкерком... Так вот, меня это совершенно потрясло... даже и передать не могу, до какой степени! Мне показалось, что все Лайтфизеры, жившие в Англии со времен Ричарда Львиное Сердце, обесчещены... Если бы я только знала, как это сделать, непременно пошла бы к этим людям и заставила вычеркнуть мою дочь из списков... Знаете, она ни разу не ходила ни на одно их собрание... Так неужели вы все-таки посадите ее в тюрьму?
Глядя на это жалкое порождение капиталистического мира, Тер-Багдасарьян чувствовал, что его сердце переполняет величайшее презрение. Вот каковы те трусливые рабы, на чьих хребтах акулы-финансисты и бизнесмены сколачивают чудовищные состояния! Нет, в СССР таких точно не встретишь! Там всяк волен поступать как считает нужным, если, конечно, он не враг народа, в каковом случае, само собой, приходится лишать его возможности чинить вред священному делу социализма или подвергать полному перевоспитанию. И это, разумеется, вполне оправдывает помещение подобных особей в трудовые лагеря (для их же блага), тем более что суровая природа Магадана и Воркуты очень способствуют осознанию великой цели, стоящей перед всем обществом.
10 часов 30 минут
Садясь в метро на Кентиш Таун, армянин уже почти не сомневался, что имеет дело с двумя первостатейными дурами, с чьей помощью он, возможно, сумеет выполнить задание шефа. Однако для очистки совести он все-таки решил съездить на Монтегью-стрит к "Пирл и Клементин". Сам не зная почему, он заявил, что хочет побеседовать именно с последней.
Обнаружив, что "Клементин" вовсе не женщина, а сорокалетний бородач, которого визит полицейского явно поверг в состояние крайнего нервного напряжения, Тер-Багдасарьян испытал что-то вроде легкого шока. Когда же выяснилось, что "инспектора" интересует мисс Лайтфизер, Клементин в свою очередь не смог скрыть удивления.
- Пенелопа Лайтфизер, инспектор? Но это самая тихая, доброжелательная, услужливая и воспитанная из всех моих служащих! Впрочем, не будь это так, неужели, вы думаете, я посылал бы ее на дом к особам высшего света, которых имею честь одевать?
- Не сомневаюсь, сэр... Но речь идет лишь о небольшом, чисто конфиденциальном расследовании... по просьбе ее матери, написавшей в наше министерство. Миссис Лайтфизер хочет быть уверенной в безупречном поведении своей дочери.
- В таком случае, инспектор, мы с моим компаньоном готовы выступить гарантами исключительного благонравия мисс Лайтфизер. Тем более что большинство наших клиенток - истинные леди, инспектор! - настаивают, чтобы именно мисс Пенелопа приезжала к ним домой подгонять готовую вещь по фигуре. Я полагаю, это достаточно солидная гарантия, не так ли?
- Бесспорно, сэр, и я искренне благодарю вас. Ах да, я слышал, будто мисс Лайтфизер не совсем... как бы это сказать... Короче говоря, правда ли, что она... несколько инфантильна?
Клементин снисходительно улыбнулся.
- Наша Пенелопа и в самом деле звезд с неба не хватает, но это же не преступление, верно? И потом умные люди слишком часто отравляют нам жизнь, чтобы грустить из-за того, что не все на них похожи!
Покинув Монтегью-стрит, Тер-Багдасарьян позвонил Комптону и приказал немедленно явиться в бар "Клен и фонарь", расположенный на Босуэл-стрит, всего в двух шагах от его дома.
11 часов 00 минут
Гарри слушал армянина, потягивая джин-фиц*.
______________
* Коктейль.
- Вы были правы, товарищ... похоже, вам и в самом деле удалось откопать клад. Все сходятся во мнении, что Пенелопа несколько отстала в развитии и при желании ее можно подбить на что угодно.
Молодой человек покраснел - он явно думал не о политике.
- Стало быть, колебаться нечего... Сегодня же вечером приведите ее ко мне в ресторан. Вы нас познакомите... Потом я приглашу вас в гости выпить ракии и расскажу ей какую-нибудь байку (за это время я придумаю историю потрогательнее). Слушайте хорошенько: надо непременно добиться, чтобы эта девчонка выяснила, где Демфри хранит досье "Лавина". Если у нее это получится, попросим потихоньку стащить досье... а потом сообщим о ней в полицию.
- Что?!
- Успокойтесь! Когда Ярд обо всем узнает, мы уже будем в Москве!
- Но... как же Пенелопа? Что сделают с ней?
- Понятия не имею, да и плевать... Это ограниченная маленькая капиталистка, набитая предрассудками и неисправимая. Именем Советского Союза я запрещаю вам в нее влюбляться! Если хотите сделать ее своей любовницей и малость поразвлечься - ваше дело, но не более того. Иначе нам придется считать неисправимым и вас тоже... и предоставить заботу о вашем будущем Скотленд-Ярду. До вечера, товарищ!
11 часов 15 минут
Сидя за пятым джин-фицем, Гарри все пытался внушить себе, что никакие личные чувства ничего не значат по сравнению со всемирной победой коммунизма, но все попытки оставались тщетными, поскольку молодому человеку явно не хватало внутренней убежденности. Уготованная Пенелопе судьба приводила его в негодование. Воспользоваться нежными чувствами девушки к нему, Гарри, чтобы отправить ее до конца дней в тюрьму, - может, и редкостно ловкий ход с марксистско-ленинской точки зрения, но с обычной человеческой гнуснейшая подлость. Меж тем Петр Сергеевич Милукин, он же Гарри Комптон, еще недостаточно пропитался доктриной, чтобы не отдавать себе в этом отчета. На шестом джин-фице он решил порвать с Багдасарьяном и бежать с Пенелопой от возмездия советской разведки. Однако подсчитав, сколько он должен бармену, Комптон сообразил, что денег у него практически не остается, профессии никакой, а следовательно, далеко не убежишь. Тогда он смирился с необходимостью принести Пенелопу в жертву на алтарь пролетарского рая и в утешение заказал седьмой джин-фиц, после чего ход его мыслей снова изменился.
Вернувшись к себе, Гарри сразу упал на кровать и погрузился в сон, благодаря джин-фицу исполненный самых утешительных видений. Тер-Багдасарьян, немедленно превратившийся в принца из "Тысячи и одной ночи", признался, что просто хотел испытать его и, раз уж его страсть к Пенелопе так сильна (во сне молодой человек совершенно запамятовал, что собирался пожертвовать мисс Лайтфизер), он сам обвенчает их в Самарканде в присутствии Хрущева, Титова и Гагарина - мистер Мак-Миллан извинился, что не сможет приехать. В знак общего признания заслуг Петра Сергеевича Милукина, или Гарри Комптона, Англия дарует ему отпущение грехов, а Советский Союз награждает званием Героя. Все это происходит на глазах умиленной матушки Гарри, ставшей домоправительницей на даче Хрущева, и гордого сыном папеньки, довольно неожиданно превратившегося в митрополита Московского. А миссис Лайтфизер с зонтиком в руке дирижирует балетом, устроенным звездами Большого в честь Пенелопы и Гарри.
Понедельник, 16 часов
Узнав о намерении мужа устроить торжество, леди Демфри позвонила в "Пирл и Клементин" и попросила прислать на выбор несколько готовых вечерних туалетов. Они договорились также, что мисс Лайтфизер приедет на Де Вере Гарденс и подгонит по фигуре выбранное Барбарой платье. Итак, в девять часов утра как всегда улыбающаяся Пенелопа переступила порог особняка, Розмери Крэпет проводила ее в малую гостиную, и почти тотчас же туда явилась леди Демфри. В час дня обеим дамам подали ленч, и Барбара, расспрашивая Пенелопу о житье-бытье, в конце концов вынудила ее поведать о субботних приключениях. Девушка пропела настоящий панегирик Гарри Комптону, так что слушавшая ее с большим интересом леди Демфри вконец растрогалась и заявила, что с удовольствием познакомилась бы с молодым человеком, которого мисс Лайтфизер живописует столь необычными красками.
В четыре часа, когда обе дамы все еще занимались кройкой, шитьем и примерками, Розмери доложила о Дороти Фаррингтон. Леди Демфри, мгновенно утратив хорошее настроение, отправилась встречать супругу второго помощника своего мужа. Правда, она сама вызвала Дороти, намереваясь поручить ей на предстоящем рауте довольно незначительную роль, - таким образом Барбара убивала сразу двух зайцев: во-первых, согласившись, Дороти и в самом деле оказала бы ей услугу, а во-вторых, из ближайшего окружения выпадала особа, которую Барбара считала слишком незначительной и к тому же опасной из-за ее свежести и жизнерадостного нрава.
- Милая Дороти, вы знаете, как я к вам привязана...
- Знаю и благодарю вас за это, леди Демфри.
- Реджинальд никому так не доверяет, как вашему мужу... Короче говоря, вы для нас больше чем друзья... мы считаем вас почти родней, а потому нисколько не сомневаемся, что вы всегда готовы прийти на помощь...
- И вы совершенно правы, леди Демфри!
- Не так ли? Вот поэтому-то я и подумала, что вы не откажетесь в среду вечером, во время приема, одним из лучших украшений которого вы, несомненно, станете, моя дорогая, немного приглядывать за пальто... Я решила устроить раздевалку в зеленой комнате. Разумеется, речь идет вовсе не о том, чтобы превратить вас в гердеробщицу...
- О, разумеется! - повторила уязвленная Дороти, и прозвучавшая в ее голосе горечь весьма порадовала леди Демфри.
- Нет, я прошу вас лишь поглядывать время от времени, все ли в порядке, и очень рада, что вы согласны. Впрочем, я в вас никогда не сомневалась. Такие подруги, как мы, должны помогать друг другу. А теперь - не хотите ли посмотреть на мое новое платье? Мисс Лайтфизер его как раз заканчивает, и мы будем рады выслушать ваше мнение.
Кипя от обиды, Дороти Фаррингтон пошла за хозяйкой дома. Сейчас она мечтала только об одном - чтобы леди Демфри хватил удар и она сию секунду упала мертвой!
16 часов 30 минут
Марджори Рутланд явилась на Де Вере Гарденс точно в назначенное время, и хозяйка дома в очередной раз оценила ее такт.
- Вы намного моложе меня, Марджори, - проговорила Барбара, оставшись с гостьей наедине.
- По виду никогда не скажешь, леди Демфри!
- Какая ерунда! Вы знаете, как я вас люблю, Марджори, и какую симпатию питаю к вашему мужу Герберту...
- Поверьте, мы тоже искренне к вам привязаны, леди Демфри.
- Не сомневаюсь, Марджори. Вот эта-то взаимная симпатия и подсказала мне мысль позвать вас и предложить на выбор любое из моих вечерних платьев.
- Но, леди Демфри...
- Между нами ложный стыд неуместен, Марджори. Мне известно о ваших затруднениях, а я очень хочу, чтобы в среду на приеме вы заняли подобающее вам место. И ни слова больше - а то рассержусь!
17 часов 00 минут
Леди Демфри, Марджори Рутланд, Дороти Фаррингтон и Пенелопа Лайтфизер пили чай. За столом прислуживала Розмери Крэпет. Все слушали рассказ Барбары о том, как ее взволновала нежная забота мужа и его желание торжественно отметить тридцатую годовщину их свадьбы.
- Желаю каждой из вас в свое время испытать подобное удовлетворение, проникновенно заявила леди Демфри, завершая повествование.
Растроганная Розмери едва не уронила слезу в блюдо с ячменными лепешками, которые она передавала Дороти Фаррингтон. Зато последняя, все еще переживая, что ей придется изображать гардеробщицу, не удержалась от язвительного замечания:
- Даже действуя из лучших побуждений, мужчины всегда остаются эгоистами и пекутся в первую очередь о собственных интересах. Мне бы не хотелось разочаровывать вас, леди Демфри, но, собираясь отпраздновать годовщину вашего союза, сэр Реджинальд думал не только о вас, но и о себе, и... кто знает, возможно, в большей степени именно о себе...
В тот же миг Барбара по-настоящему возненавидела миссис Фаррингтон и дала себе клятву отомстить всеми доступными ей средствами. Вне себя от досады и думая лишь о том, как бы доказать собственную правоту, Барбара Демфри воскликнула:
- Значит, по-вашему, сменив шифр домашнего сейфа и запечатав его моим именем, сэр Реджинальд тоже думал исключительно о себе?
Марджори и Пенелопа задохнулись от восторга, Розмери застыла, по-дурацки открыв рот, но терзавший Дороти бес продолжал толкать ее к весьма прискорбным и предосудительным крайностям.
- Ну, в сейфах хранят всего-навсего деньги...
Барбара не могла стерпеть столь обидное для нее недоверие.
- Что ж, дорогая моя, вот тут-то вы и заблуждаетесь! Реджинальд сменил шифр сейфа как раз потому, что запер там сверхсекретное досье. И, нравится вам это или нет, но теперь мое имя охраняет тайну, от которой зависит судьба всего свободного мира!
Совершенно уничтоженная Дороти Фаррингтон умолкла, зато Барбара упивалась полным триумфом.
- Розмери, - сладко проговорила она, - налейте этим дамам еще немного чаю...
17 часов 30 минут
К половине шестого Гарри покинул Самарканд и, открыв глаза, снова оказался в Лондоне. Возвращение к действительности его немного разочаровало - на душе скребли кошки. Чтобы отделаться от угрызений совести, молодой человек решил напустить на себя крайний цинизм. В конце концов, говорил он себе, было бы непроходимой глупостью жертвовать собой ради этой Пенелопы, с которой я едва знаком. Однако ему так и не удалось настроиться соответствующим образом, а когда пришло время ехать за девушкой в Кенсингтон, по охватившим его радости и нетерпению молодой человек окончательно понял, насколько тщетны все его усилия.