Тишина стояла вокруг, потому что длилась бесконечная ночь. Сизый экран молчал, до времени спрятав в себя слова и лица. За окном гудела уборочная машина. Мыли дороги – это к дождю.
Ира сходила на кухню, выпила воды. Спать не хотелось.
«Завтра все разрешится», – загадала на подмигивающую звезду Денеб. Да, так и будет.
Она вгляделась в темную улицу. Шли запоздалые обитатели планеты Земля. Никто не останавливался, наверх не смотрел. От окна тянуло насморочным сквозняком. Осень. Кто же влюбляется осенью? Теперь самое время впадать в спячку и ждать весны. Ждать… Нет, ожидание ее закончилось, больше никаких тревог и грустных мыслей.
Звезды желтовато вздыхали.
Завтра, да? Завтра?
Голубиная усмешка в миллион ярких звездных коронок. Только бы Лешка не отказал в велосипеде. И плевать на слова Парщикова. Это будет второе желание, а потом и третье, и четвертое. Нечего было кабинет химии взламывать. А Митька… у него ведь тоже свой интерес. Высматривал кого-то. А за кем там следить, если на улице была только Катя. Уж не ее ли?
Лисова мысленно провела линию крыльев звездного Лебедя, коснулась звездной лапки, поднялась к клюву. Только вперед. И все будет, как задумано. Холод линолеума заставлял поджимать пальцы на ногах, подоконник под ладонью, пыльный от уличной сажи, окно расчерчено дождевыми бороздами. Редкие прохожие появлялись из-под одних деревьев и исчезали под другими. Звезды стояли на своих местах, отправляя морзянку человеческих мыслей и желаний дальше по инстанциям.
Пасмурное утро следующего дня не располагало к велосипедным прогулкам. Оно вообще ни к чему не располагало. Ира долго лежала в кровати. Часы над головой занудно отсчитывали секунды, пытаясь вытолкнуть из-под одеяла.
Во сколько же она уснула?
С подъема все пошло наперекосяк. Сестра решила изменить своему обычному расписанию и встала пораньше. Было непонятно, куда кидаться – то ли в ванную умываться, то ли на кухню делать бутерброды. Они постоянно сталкивались в узком коридоре, сестра непонятным образом вперед нее оказывалась то в ванной, то в туалете.
Раздражения добавилось, когда, выскочив на улицу, Ира поняла, что не взяла зонт.
Воздух был полон мороси. Сумка тут же стала противно-влажной, куртка неприятно отяжелела, ботики напитались влагой и стали холодить ноги. Давно пора купить новые! В довершение ко всему Катя не пришла на урок. Ни на первый. Ни на второй. Сотовый молчал. По домашнему никто не подходил. Ира так и видела, как подруга валяется с Никодимом на широкой родительской кровати, как они занимаются сексом, как она бродит в своем ватном халате по комнатам, как, смеясь, выдергивает телефон из розетки, как прячет сотовый за учебники. Все это злило, делая любое решение категоричным.
– Велосипед дашь?
Лешка смотрел в окно. Там шел дождь.
– Зачем он тебе?
– Влюбилась. – Сама не поняла, зачем сказала.
– В велосипед, что ли?
Черт! Все настроение сбил.
– И в велосипед тоже!
– Бери. С тобой спорить – себе только вредить.
– Почему это? – До недавних пор Ира считала себя вполне мирным человеком. Правда, теперь она была в этом не так уверена.
– С женщинами не спорю. Надо – пользуйся.
– А дальше про желания помнишь?
– Издеваешься?
– Почти! Давай с тобой куда-нибудь сходим?
– Это куда? – Щукин еще больше помрачнел.
– Например, в кино.
– В кино – можно. Каждый платит сам за себя.
– Лешка! Ты прелесть! – И чуть не бросилась однокласснику на шею.
– Но не до такой степени! – Щукин быстро отстранился, успев оглянуться – Курбанова их не увидела. – Когда вернешь велосипед?
– А я недолго! – заторопилась Ира – податливость Лешки удивляла, она привыкла к вечному бою за место под солнцем. По крайней мере, с сестрой они всегда соревновались – кто первый. – Туда и обратно.
Лешка отвернулся. Ему не нужны были объяснения.
– Через два часа вернешь.
– О чем речь? – заворковала появившаяся Курбанова.
– О спорте, – буркнул Лешка.
Ленка по-братски улыбнулась, словно уже пристраивала себя на багажник щукинского драндулета. Как будто это не примитивная техника, а мощная подводная лодка с гордым именем «ЛЮБОВЬ». Щукин с ней, наверное, тоже не спорил. Поэтому Ленка делала, что хотела. Сказала, что Щукин ее, и понеслась вперед. Лешка не возражал. Хотя на самом деле… Да кого волнует, как там есть на самом деле!
Анька Ходасян вздыхала. У нее была очередная любовная трагедия. Она была ими полна. А тут еще Ломоносова стали проходить по литературе. Все это было как-то тяжело и ненужно.
Третий урок. Четвертый. Сергеенко не появлялась. Ушла пятая эсэмэс, ответ тот же – «задержка». Молчание – форма передачи новостей? Современненько.
За велосипедом к Лешке Ира пошла вместе с Ленкой – она все-таки вспомнила о вчерашнем договоре. Курбанова цепко держала Щукина за локоть, но сумку несла сама. Лешка пребывал в своих мыслях. Дождь опять сменился изморосью.
Ни отговорок, ни вопросов – Лешка молча открепил велосипед от стены, развернул его рулем в сторону двери, перекинул на руки Ире. В ответ подмывало сказать что-то типа: «А к Лике съездишь потом». Но было еще пять желаний, торопиться не стоило. Ругаться тоже рановато.
Поначалу велосипед отказывался слушаться. Ира разучилась ездить по улицам. Она неловко тормозила, едва не сшибала людей. Количество скоростей на руле привело ее в шок. В конце концов она настроила нечто среднее и покатила вперед.
По большому счету ехать было некуда. Без Кати что делать в клубе? Одна под дождем на улице – еще то зрелище.
Стоило ей отъехать от Лешкиного дома, на дороге попался Парщиков.
– А я все думал – даст или не даст, – философски изрек Митька.
– Дал. Дальше что?
– Помощь не нужна? – Одноклассник кивнул на ручки с переключением скоростей.
– Помоги себе сам! – Ира оттолкнулась от бордюра и, виляя, по дуге поехала на ближайшую клумбу.
– Ну и зря.
Чтобы не упасть, Ире пришлось остановиться. Последнее время они стали часто встречаться – это к дождю.
– А чего ты все время высматриваешь?
– Слежу за гармонией мира.
– Вчера в магазине тоже за гармонией следил? А я думала, за Сергеенко.
– Катись!
Велосипед сам собой поехал вперед, Ира спешно поставила ногу на педаль. Пора отсюда ехать, пока ее не включили в Митькину гармонию под названием «ежедневник».
Ну что же – прокатимся до клуба в одиночку. К тому же Ира уже договорилась с Лешкой о кино. Такое желание не должно пропасть впустую. Саша ведь тоже должен был знать о походе.
Бирюзовое двухэтажное здание на пересечении улиц Макаренко и Хавченко пряталось во дворах за мусорными контейнерами. На размытой грязи колесо скользило. Ира гнала прочь назойливую мысль, что все это она затеяла зря.
Велосипед юзом прополз мимо входа и уперся в узкую тропинку. По ней шли две девчонки. Одна невысокая, полная, с бледным лицом – узкий подбородок, лохматые черные волосы выбиваются из-под капюшона; вторая старательно прыгает через лужи – белые растоптанные кроссовки, нелепый выцветший голубой берет, лицо красное от старания, след от выдавленного прыщика у виска.
– Смотри! Чуть не врезались! – хохочет черноволосая.
– Ой! – отзывается вторая, налетая на спутницу, как Пятачок на Винни Пуха. Она подслеповато щурится.
Обе прошли по доске, утопающей в жиже. Черноволосая остановилась около двери, заставив подругу снова споткнуться об нее.
– Ты что-то ищешь? – в упор спросила она Иру.
– Мне нужен Саша.
Особой дипломатии разводить не хотелось. Не упасть бы – и на том спасибо.
– Какой? – прищурилась обладательница кроссовок.
– Сейчас позову, – потянула на себя дверь черноволосая.
– Тот, который играми занимается, – быстро добавила Ира, боясь, что не того позовут. – Он мастер. – И произнесла непривычное слово: – Ролевик.
– Заходи, – кивнула светлая.
– У меня велосипед. – Зайти очень хотелось. Посмотреть, запомнить детали. Чтобы потом рассказывать Кате. В таком деле, как месть, детали – самое главное.
– Да ладно, никто его не возьмет.
Светлая все еще стояла на улице, словно ей самой было интересно, какого Сашу позовет подруга.
Гомон и топот из-за двери накатывали волнами. Ладони вспотели. Все шло не совсем так, как планировалось. Победителем она в это здание не вошла. Стоит на пороге и ждет. Может, и правда войти?
Ира перекинула ногу через раму, собираясь развернуться. Доска под колесом подпрыгнула, обдав грязью. Велосипед наклонился, колесо съехало по жиже.
Нет! Нет! Нет!
Она еще боролась. Она еще пыталась держать равновесие. Но велосипед был слишком тяжел.
Руль заскользил в пальцах. Рама больно ткнулась в лодыжку.
Всё…
Седло с рулем смачно ухнулись в грязь лужи. Иру потянуло вперед, она опустилась коленом на каретку, вскрикнула от боли и упала руками вперед. Светлая прыгнула к ней, но было уже поздно.
Холод от коленей медленно пробирался вверх, джинсы неприятно царапали колени. Ира поднялась, отчего стало еще холоднее.
– Теперь точно придется зайти и отмыться, – подытожила светлая.
Дверь распахнулась.
В первую секунду вышедший человек показался страшным, как медведь. Он стоял, чуть наклонив голову вперед, смотрел исподлобья, глаза прикрывали вихры черных цыганских волос.
– Чего у вас тут? – спросил он хрипловато.
Вышедшему никак нельзя было дать шестнадцати лет. Он был старый, лет тридцать, не меньше. Хотя с чего она взяла, что Саша молод? Может, это шестидесятилетний старик?
– Вы Саша? – спросила Ира. В голосе появилась неожиданная робость. Уж не черноволосого ли цыгана она испугалась?
– Ну?
Человек по имени Саша спокойно протопал по луже, одним рывком вытащил велосипед из грязи и легко перенес его на асфальт к стеночке.
Очень хотелось спросить, нет ли у них другого Саши, потому что этот Ире никак не подходил.
– Ты от Женьки, что ли? В «Ветер»?
– Нет.
Ира отлепила себя от засасывающей жижи и пошла к велосипеду. Ситуация была наиглупейшая. Приехать в незнакомое место, опозориться перед незнакомыми людьми. Ну, разве может так патологически не везти. Неужели так сложно было сотворить маленькое чудо? Совсем крошечное. Чтобы вышел нужный Саша. Чтобы потом уже не надо было ничего делать. А тут стой и гадай, как на ромашке: «тот – не тот». И кому она будет говорить, что завтра идет в кино? Вот так и строй планы по жизни.
– Вы Катю Сергеенко знаете?
– Из какого отряда? – нахмурился цыган, и, не дожидаясь ответа, повернулся к черноволосой: – Лиз, крикни пацанов, пускай настил нормальный сделают. Чего здесь люди падают.
Лиза сверкнула лукавым взглядом черных глаз и скрылась.
Это отстраненное «люди» неприятно задело. Ира потянула к себе велосипед. Колесо не сдвинулось с места. Ну конечно, все так и должно было произойти. Она с силой налегла на руль, чувствуя, как под ладонью хрустит песок. Колесо заскрипело. Грязь попала в цепь и во все эти шестеренки. Щукин ее убьет.
– Погоди! Ты куда? – удивился Саша. – Чего хотела-то?
Уверенность позорным зайцем скрылась за горизонтом. А ведь надо только сказать, что ей нужен другой Саша, который делает игры, который дружит с Сергеенко. До того дружит, что поведал ей свои сердечные дела. Ей надо услышать, что такого не существует. И тогда – все, жизнь продолжается. Но рот не открывался. Хотелось побыстрее убежать отсюда, спрятаться. Нет, нет, она сейчас ничего не сможет выговорить. Лучше смерть.
– Сама справишься? – пытался еще чем-то помочь цыган, который был наверняка не так плох и страшен, как увиделось поначалу.
Но Ира уже не могла это терпеть. Она побежала, изо всех сил толкая велосипед, завернула за угол, заставила себя сесть на мокрое седло и, преодолевая невероятное сопротивление всей грязи, что набилась в ходовую часть машины, поехала вперед. Цепь стонала и визжала, руль вырывался, о колени скреблась мокрая ткань джинсов, а Ира упорно крутила и крутила педали. Только бы уехать отсюда.
Сил хватило до ближайшей лавочки. Ощущение было такое, словно цепь спрыгивает со всех этих звездочек и одиноко мчится вперед. Ира остановилась, чтобы отдышаться. Чувства путались. Она ненавидела Катю за то, что та внятно не объясняет, выдумала она все это или нет. И если выдумала, то зачем? Она ненавидела Щукина, который дал ей велосипед, хотя отлично знал, что ездить в такую погоду – ничего хорошего не будет. А то ишь ты, не спорит он. Мог бы разочек и подать голос. Все-таки мужчина, хоть и в далеком будущем.
Но больше всего она ненавидела Сашу. И неважно, какой он сейчас был – реальный или нет. Она его ненавидела просто за то, что само имя, однажды прозвучав, превратило ее жизнь в мучение.
Ира тяжело опустила локти на руль. Бросить бы велосипед прямо здесь и уйти куда глаза глядят. А глядят они в черную непроглядную ночь. Там ей непременно встретится вампир. Он даже спрашивать ее не станет, сразу накинется и покусает. А через неделю она появится в классе. Холодная, равнодушная и красивая. И вот тогда она Кате отомстит. Жаль, что Ира не вампир. Вампирам все до лампочки. Пришел, увидел, покусал. А ей еще пилить и пилить до щукинского дома. Вот бы Лешка на пять минут ослеп и онемел, чтобы не увидел, что стало с велосипедом. А если и нащупает неполадки, то из-за немоты не сможет ничего сказать. Второй номер программы – пробраться домой так, чтобы ее никто не заметил. Вещи в стирку, себя – в ванну. И пусть этот мир катится в пропасть. Когда там ацтеки предрекали конец света? Все, считайте, он наступил.
В магазине Ира купила литровую бутылку воды и вылила ее содержимое на все эти втулки и цепи, что не хотели слушаться. Помывка пошла велосипеду на пользу, он почувствовал себя гораздо лучше, решил меньше скрипеть. Жаль, что сидеть от этого на нем суше не стало. Но впереди, на далеком светлом горизонте, маячила спасительная ванная, поэтому Ира могла и потерпеть.
Ира сходила на кухню, выпила воды. Спать не хотелось.
«Завтра все разрешится», – загадала на подмигивающую звезду Денеб. Да, так и будет.
Она вгляделась в темную улицу. Шли запоздалые обитатели планеты Земля. Никто не останавливался, наверх не смотрел. От окна тянуло насморочным сквозняком. Осень. Кто же влюбляется осенью? Теперь самое время впадать в спячку и ждать весны. Ждать… Нет, ожидание ее закончилось, больше никаких тревог и грустных мыслей.
Звезды желтовато вздыхали.
Завтра, да? Завтра?
Голубиная усмешка в миллион ярких звездных коронок. Только бы Лешка не отказал в велосипеде. И плевать на слова Парщикова. Это будет второе желание, а потом и третье, и четвертое. Нечего было кабинет химии взламывать. А Митька… у него ведь тоже свой интерес. Высматривал кого-то. А за кем там следить, если на улице была только Катя. Уж не ее ли?
Лисова мысленно провела линию крыльев звездного Лебедя, коснулась звездной лапки, поднялась к клюву. Только вперед. И все будет, как задумано. Холод линолеума заставлял поджимать пальцы на ногах, подоконник под ладонью, пыльный от уличной сажи, окно расчерчено дождевыми бороздами. Редкие прохожие появлялись из-под одних деревьев и исчезали под другими. Звезды стояли на своих местах, отправляя морзянку человеческих мыслей и желаний дальше по инстанциям.
Пасмурное утро следующего дня не располагало к велосипедным прогулкам. Оно вообще ни к чему не располагало. Ира долго лежала в кровати. Часы над головой занудно отсчитывали секунды, пытаясь вытолкнуть из-под одеяла.
Во сколько же она уснула?
С подъема все пошло наперекосяк. Сестра решила изменить своему обычному расписанию и встала пораньше. Было непонятно, куда кидаться – то ли в ванную умываться, то ли на кухню делать бутерброды. Они постоянно сталкивались в узком коридоре, сестра непонятным образом вперед нее оказывалась то в ванной, то в туалете.
Раздражения добавилось, когда, выскочив на улицу, Ира поняла, что не взяла зонт.
Воздух был полон мороси. Сумка тут же стала противно-влажной, куртка неприятно отяжелела, ботики напитались влагой и стали холодить ноги. Давно пора купить новые! В довершение ко всему Катя не пришла на урок. Ни на первый. Ни на второй. Сотовый молчал. По домашнему никто не подходил. Ира так и видела, как подруга валяется с Никодимом на широкой родительской кровати, как они занимаются сексом, как она бродит в своем ватном халате по комнатам, как, смеясь, выдергивает телефон из розетки, как прячет сотовый за учебники. Все это злило, делая любое решение категоричным.
– Велосипед дашь?
Лешка смотрел в окно. Там шел дождь.
– Зачем он тебе?
– Влюбилась. – Сама не поняла, зачем сказала.
– В велосипед, что ли?
Черт! Все настроение сбил.
– И в велосипед тоже!
– Бери. С тобой спорить – себе только вредить.
– Почему это? – До недавних пор Ира считала себя вполне мирным человеком. Правда, теперь она была в этом не так уверена.
– С женщинами не спорю. Надо – пользуйся.
– А дальше про желания помнишь?
– Издеваешься?
– Почти! Давай с тобой куда-нибудь сходим?
– Это куда? – Щукин еще больше помрачнел.
– Например, в кино.
– В кино – можно. Каждый платит сам за себя.
– Лешка! Ты прелесть! – И чуть не бросилась однокласснику на шею.
– Но не до такой степени! – Щукин быстро отстранился, успев оглянуться – Курбанова их не увидела. – Когда вернешь велосипед?
– А я недолго! – заторопилась Ира – податливость Лешки удивляла, она привыкла к вечному бою за место под солнцем. По крайней мере, с сестрой они всегда соревновались – кто первый. – Туда и обратно.
Лешка отвернулся. Ему не нужны были объяснения.
– Через два часа вернешь.
– О чем речь? – заворковала появившаяся Курбанова.
– О спорте, – буркнул Лешка.
Ленка по-братски улыбнулась, словно уже пристраивала себя на багажник щукинского драндулета. Как будто это не примитивная техника, а мощная подводная лодка с гордым именем «ЛЮБОВЬ». Щукин с ней, наверное, тоже не спорил. Поэтому Ленка делала, что хотела. Сказала, что Щукин ее, и понеслась вперед. Лешка не возражал. Хотя на самом деле… Да кого волнует, как там есть на самом деле!
Анька Ходасян вздыхала. У нее была очередная любовная трагедия. Она была ими полна. А тут еще Ломоносова стали проходить по литературе. Все это было как-то тяжело и ненужно.
Третий урок. Четвертый. Сергеенко не появлялась. Ушла пятая эсэмэс, ответ тот же – «задержка». Молчание – форма передачи новостей? Современненько.
За велосипедом к Лешке Ира пошла вместе с Ленкой – она все-таки вспомнила о вчерашнем договоре. Курбанова цепко держала Щукина за локоть, но сумку несла сама. Лешка пребывал в своих мыслях. Дождь опять сменился изморосью.
Ни отговорок, ни вопросов – Лешка молча открепил велосипед от стены, развернул его рулем в сторону двери, перекинул на руки Ире. В ответ подмывало сказать что-то типа: «А к Лике съездишь потом». Но было еще пять желаний, торопиться не стоило. Ругаться тоже рановато.
Поначалу велосипед отказывался слушаться. Ира разучилась ездить по улицам. Она неловко тормозила, едва не сшибала людей. Количество скоростей на руле привело ее в шок. В конце концов она настроила нечто среднее и покатила вперед.
По большому счету ехать было некуда. Без Кати что делать в клубе? Одна под дождем на улице – еще то зрелище.
Стоило ей отъехать от Лешкиного дома, на дороге попался Парщиков.
– А я все думал – даст или не даст, – философски изрек Митька.
– Дал. Дальше что?
– Помощь не нужна? – Одноклассник кивнул на ручки с переключением скоростей.
– Помоги себе сам! – Ира оттолкнулась от бордюра и, виляя, по дуге поехала на ближайшую клумбу.
– Ну и зря.
Чтобы не упасть, Ире пришлось остановиться. Последнее время они стали часто встречаться – это к дождю.
– А чего ты все время высматриваешь?
– Слежу за гармонией мира.
– Вчера в магазине тоже за гармонией следил? А я думала, за Сергеенко.
– Катись!
Велосипед сам собой поехал вперед, Ира спешно поставила ногу на педаль. Пора отсюда ехать, пока ее не включили в Митькину гармонию под названием «ежедневник».
Ну что же – прокатимся до клуба в одиночку. К тому же Ира уже договорилась с Лешкой о кино. Такое желание не должно пропасть впустую. Саша ведь тоже должен был знать о походе.
Бирюзовое двухэтажное здание на пересечении улиц Макаренко и Хавченко пряталось во дворах за мусорными контейнерами. На размытой грязи колесо скользило. Ира гнала прочь назойливую мысль, что все это она затеяла зря.
Велосипед юзом прополз мимо входа и уперся в узкую тропинку. По ней шли две девчонки. Одна невысокая, полная, с бледным лицом – узкий подбородок, лохматые черные волосы выбиваются из-под капюшона; вторая старательно прыгает через лужи – белые растоптанные кроссовки, нелепый выцветший голубой берет, лицо красное от старания, след от выдавленного прыщика у виска.
– Смотри! Чуть не врезались! – хохочет черноволосая.
– Ой! – отзывается вторая, налетая на спутницу, как Пятачок на Винни Пуха. Она подслеповато щурится.
Обе прошли по доске, утопающей в жиже. Черноволосая остановилась около двери, заставив подругу снова споткнуться об нее.
– Ты что-то ищешь? – в упор спросила она Иру.
– Мне нужен Саша.
Особой дипломатии разводить не хотелось. Не упасть бы – и на том спасибо.
– Какой? – прищурилась обладательница кроссовок.
– Сейчас позову, – потянула на себя дверь черноволосая.
– Тот, который играми занимается, – быстро добавила Ира, боясь, что не того позовут. – Он мастер. – И произнесла непривычное слово: – Ролевик.
– Заходи, – кивнула светлая.
– У меня велосипед. – Зайти очень хотелось. Посмотреть, запомнить детали. Чтобы потом рассказывать Кате. В таком деле, как месть, детали – самое главное.
– Да ладно, никто его не возьмет.
Светлая все еще стояла на улице, словно ей самой было интересно, какого Сашу позовет подруга.
Гомон и топот из-за двери накатывали волнами. Ладони вспотели. Все шло не совсем так, как планировалось. Победителем она в это здание не вошла. Стоит на пороге и ждет. Может, и правда войти?
Ира перекинула ногу через раму, собираясь развернуться. Доска под колесом подпрыгнула, обдав грязью. Велосипед наклонился, колесо съехало по жиже.
Нет! Нет! Нет!
Она еще боролась. Она еще пыталась держать равновесие. Но велосипед был слишком тяжел.
Руль заскользил в пальцах. Рама больно ткнулась в лодыжку.
Всё…
Седло с рулем смачно ухнулись в грязь лужи. Иру потянуло вперед, она опустилась коленом на каретку, вскрикнула от боли и упала руками вперед. Светлая прыгнула к ней, но было уже поздно.
Холод от коленей медленно пробирался вверх, джинсы неприятно царапали колени. Ира поднялась, отчего стало еще холоднее.
– Теперь точно придется зайти и отмыться, – подытожила светлая.
Дверь распахнулась.
В первую секунду вышедший человек показался страшным, как медведь. Он стоял, чуть наклонив голову вперед, смотрел исподлобья, глаза прикрывали вихры черных цыганских волос.
– Чего у вас тут? – спросил он хрипловато.
Вышедшему никак нельзя было дать шестнадцати лет. Он был старый, лет тридцать, не меньше. Хотя с чего она взяла, что Саша молод? Может, это шестидесятилетний старик?
– Вы Саша? – спросила Ира. В голосе появилась неожиданная робость. Уж не черноволосого ли цыгана она испугалась?
– Ну?
Человек по имени Саша спокойно протопал по луже, одним рывком вытащил велосипед из грязи и легко перенес его на асфальт к стеночке.
Очень хотелось спросить, нет ли у них другого Саши, потому что этот Ире никак не подходил.
– Ты от Женьки, что ли? В «Ветер»?
– Нет.
Ира отлепила себя от засасывающей жижи и пошла к велосипеду. Ситуация была наиглупейшая. Приехать в незнакомое место, опозориться перед незнакомыми людьми. Ну, разве может так патологически не везти. Неужели так сложно было сотворить маленькое чудо? Совсем крошечное. Чтобы вышел нужный Саша. Чтобы потом уже не надо было ничего делать. А тут стой и гадай, как на ромашке: «тот – не тот». И кому она будет говорить, что завтра идет в кино? Вот так и строй планы по жизни.
– Вы Катю Сергеенко знаете?
– Из какого отряда? – нахмурился цыган, и, не дожидаясь ответа, повернулся к черноволосой: – Лиз, крикни пацанов, пускай настил нормальный сделают. Чего здесь люди падают.
Лиза сверкнула лукавым взглядом черных глаз и скрылась.
Это отстраненное «люди» неприятно задело. Ира потянула к себе велосипед. Колесо не сдвинулось с места. Ну конечно, все так и должно было произойти. Она с силой налегла на руль, чувствуя, как под ладонью хрустит песок. Колесо заскрипело. Грязь попала в цепь и во все эти шестеренки. Щукин ее убьет.
– Погоди! Ты куда? – удивился Саша. – Чего хотела-то?
Уверенность позорным зайцем скрылась за горизонтом. А ведь надо только сказать, что ей нужен другой Саша, который делает игры, который дружит с Сергеенко. До того дружит, что поведал ей свои сердечные дела. Ей надо услышать, что такого не существует. И тогда – все, жизнь продолжается. Но рот не открывался. Хотелось побыстрее убежать отсюда, спрятаться. Нет, нет, она сейчас ничего не сможет выговорить. Лучше смерть.
– Сама справишься? – пытался еще чем-то помочь цыган, который был наверняка не так плох и страшен, как увиделось поначалу.
Но Ира уже не могла это терпеть. Она побежала, изо всех сил толкая велосипед, завернула за угол, заставила себя сесть на мокрое седло и, преодолевая невероятное сопротивление всей грязи, что набилась в ходовую часть машины, поехала вперед. Цепь стонала и визжала, руль вырывался, о колени скреблась мокрая ткань джинсов, а Ира упорно крутила и крутила педали. Только бы уехать отсюда.
Сил хватило до ближайшей лавочки. Ощущение было такое, словно цепь спрыгивает со всех этих звездочек и одиноко мчится вперед. Ира остановилась, чтобы отдышаться. Чувства путались. Она ненавидела Катю за то, что та внятно не объясняет, выдумала она все это или нет. И если выдумала, то зачем? Она ненавидела Щукина, который дал ей велосипед, хотя отлично знал, что ездить в такую погоду – ничего хорошего не будет. А то ишь ты, не спорит он. Мог бы разочек и подать голос. Все-таки мужчина, хоть и в далеком будущем.
Но больше всего она ненавидела Сашу. И неважно, какой он сейчас был – реальный или нет. Она его ненавидела просто за то, что само имя, однажды прозвучав, превратило ее жизнь в мучение.
Ира тяжело опустила локти на руль. Бросить бы велосипед прямо здесь и уйти куда глаза глядят. А глядят они в черную непроглядную ночь. Там ей непременно встретится вампир. Он даже спрашивать ее не станет, сразу накинется и покусает. А через неделю она появится в классе. Холодная, равнодушная и красивая. И вот тогда она Кате отомстит. Жаль, что Ира не вампир. Вампирам все до лампочки. Пришел, увидел, покусал. А ей еще пилить и пилить до щукинского дома. Вот бы Лешка на пять минут ослеп и онемел, чтобы не увидел, что стало с велосипедом. А если и нащупает неполадки, то из-за немоты не сможет ничего сказать. Второй номер программы – пробраться домой так, чтобы ее никто не заметил. Вещи в стирку, себя – в ванну. И пусть этот мир катится в пропасть. Когда там ацтеки предрекали конец света? Все, считайте, он наступил.
В магазине Ира купила литровую бутылку воды и вылила ее содержимое на все эти втулки и цепи, что не хотели слушаться. Помывка пошла велосипеду на пользу, он почувствовал себя гораздо лучше, решил меньше скрипеть. Жаль, что сидеть от этого на нем суше не стало. Но впереди, на далеком светлом горизонте, маячила спасительная ванная, поэтому Ира могла и потерпеть.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента