Елена Звездная. Невеста воина, или Месть по расписанию

   – Да начнутся гонки века! На позиции, внимание… СТАРТ!
   И одновременно с последним словом резко опустила руку.
   И задрожала земля! Она действительно задрожала, едва лавина из двадцати семи всадников рванула по улицам мертвого города. И это невероятное зрелище отражалось на всех трех экранах в динамике, в неудержимом порыве, в…
   Чьи-то руки неожиданно легли на мою талию, а в следующее мгновение я была просто стянута с парапета и водружена обратно на плоскую крышу. И все бы ничего, но развернули меня от экранов лицом собственно к крыше. А там… а там лежал без сознания Джокер, и валялся тот несчастный десяток его телохранителей, и даже пяток техников, которые следили за трансляцией и за ставками. А над стонущими, скрюченными и просто бессознательными телами стояли мой папандр и дедок МакОратов. И оба на меня смотрели…
   Вот вам и «воины в подземелья не заходят»!
   Неосознанно как-то потянула платье вниз, пытаясь сделать его чуть длиннее… Глазки папика сузились. Папандр вообще был дико злой! Уже догадываясь, что придется драпать, и быстро, я заодно сняла микрофон, отключив предварительно, чтобы не отвлекать внимание народа от бегущих ящерок. Потом оглянулась на собственного снимателя. Узкие черные глаза и злой взгляд были уже знакомы.
   – Дьяр, – неприязненно выдохнула я.
   Воин презрительно хмыкнул и посмотрел на отца. Папик стоял, натянутый как струна, причем мышцы у него были заметно напряжены, смотрел исключительно на меня и сжимал кнут. Даже жутко стало, но тут удивил дедок МакОратов:
   – Последнее, что я стал бы делать на твоем месте, – это бить девчонку.
   Отец нервно оглянулся на него, и тогда воин пояснил:
   – Она в гораздо большей степени продолжение тебя, Агарн, чем любой из твоих сыновей.
   Я мгновенно скривилась, так как быть похожей на отца мне ни в коей мере не хотелось, и папандр мою реакцию заметил. Вскинул подбородок, не отрывая от меня взгляда, и на загорелом лице словно прошла судорога ненависти. А затем в его глазах я увидела что-то странное, словно из глубины их на меня другие глаза смотрели, и этот взгляд…
   – Дьяр, – хриплый голос отца вынудил вздрогнуть, – она твоя!
   У меня руки похолодели, а отец к сказанному добавил:
   – Займись воспитанием своей женщины.
   МакОрат неодобрительно покачал головой, но сказать ничего не решился. И оба главы кланов просто развернулись, дошли до края разрушенного дворца и спрыгнули вниз.
   Проводив их взглядом, я взглянула на табло и увидела, что гонки уже подходят к концу, а у нас ставки срываются.
   – Джокер, – напряженно позвала я, – хватит изображать полутруп, у тебя ресницы дергаются!
   Мужик не дрогнул, но зато дрогнули его губы, которые пробормотали:
   – Кира, у тебя воин за спиной, и он достал кнут.
   Ну да, ну да, жених тама. Я повернулась и посмотрела на Дьяра… все хорошо, но жутко папика напоминает, так и хочется по морде врезать. И вот этот самый клон папандра, глядя на меня, спокойно произнес:
   – Твоя мать ничему тебя не научила, женщина.
   Зря он так!
   – Моя мать научила меня самостоятельности, братик, – язвительно произнесла я, – а ты без папочкиного слова и шаг сделать боишься!
   Дьяр сжал кнут, который уже держал в правой руке, и демонстративно шагнул ко мне, сократив расстояние до неприличия.
   – Ну конечно, – сокрушенно пробормотала я, упираясь носом чуть ниже его плеча, – на это папочка добро дал… – шмыгнула носом и крикнула: – Икас!
   Дьяр жестко усмехнулся и взмахнул кнутом.
   Через секунду, связанная по рукам и ногам всего одним ударом плети, которая почему-то оказалась значительно длиннее, чем можно было предположить с первого взгляда, я уже пожалела о своих словах. Но еще больше я жалела о том, что никакие другие сказать не могу – кляп мне затолкали чуть ли не в глотку, когда я заорала в момент обвивания плети вокруг моих рук и ног. И в результате под изумленными взглядами техников Джокера, которым притворяться надоело, меня, спеленутую по рукам и ногам, воин просто перекинул через плечо и, разогнавшись, перепрыгнул через парапет! И пока я, закрыв глаза, мычала от ужаса, преспокойно приземлился.
   А потом я увидела страшное – в полуразрушенном фонтане, где воды не было уже много тысяч лет, лежал Икас… без сознания…
   Икас!
   Меня как молнией поразило!
   Я застыла, не отрывая взгляда от своего зверя, замерла, на мгновение перестав дышать… Сердце сжалось, и так больно стало… Кажется, он напал, видимо, сонный, а они… они…
   И у меня началась истерика. Просто истерика. Я выдержала все, даже мучительную боль после посещения Шоданара, даже осознание того, каким мерзавцем является мой отец… я бы все выдержала, но Икас! За что с ним так?! За что?!
   Дьяр поначалу мое состояние игнорировал, унося меня прочь от города, прочь от Икасика, но, осознав, что истерика идет только по нарастающей и успокаиваться я не собираюсь, снял с плеча, поставил на ноги, прислонив к стене. А затем, наклонившись так, чтобы я видела его лицо, прошипел:
   – В отличие от отца я всегда учитываю детали, женщина. Ты сбежала со своим зверем, но ты не знала его предпочтения. Я узнал! И потому на рынке, где твой «друг» покупал еду, появилось мясо горной козы.
   Я замычала и рванулась снова, Дьяр без труда удержал и продолжил:
   – Снежная смерть к ядам очень чувствительна, – губы воина коснулись моей щеки, заскользили к уху, – но есть снотворные природного происхождения. Мясо, что твой зверь съел сегодня, принадлежало козе, которую зарезали спящей.
   Меня просто колотить начало и от ярости, и от злости, и от безысходности всей ситуации. И даже злые слезы из глаз потекли, что было особенно неприятно под презрительным взглядом тар-эна.
   – И да, – продолжил Дьяр, и его рука, скользнув по плечу, сжала мою шею, – если бы не гонки, в которые ты ринулась, забыв о стыде, тебя схватили бы этой же ночью у ветеринара, Киран.
   Истерика прекратилась мгновенно. Я смотрела на тар-эна и понимала страшное – я его убью. Просто убью! Никогда никого убить не хотела, а этого убью!
   – Успокоилась? – насмешливо спросил Дьяр.
   Слезы тоже прекратились. Молча смотрю на… как бы родственника, молча и с ненавистью. А воин тихо выдохнул:
   – Без противоядия Икас издохнет к рассвету.
   Закрыв глаза, я попыталась успокоиться. Я попыталась, я… Жесткий удар головой в лицо воин сумел отразить прежде, чем я нанесла урон его внешности, и исключительно потому, что продолжал держать меня за шею. Хлесткий удар по щеке Дьяр нанес легко, расслабленно даже, а затем сорвал плеть. Удар – и я снова связана, но на сей раз не в пример более туго.
   И уже без разговоров перекинув меня через плечо, Дьяр устремился к выходу из подземного города.

* * *

   Последние метров двести Дьяр шел спокойно и уверенно, словно и не торопился никуда. Но мы все равно очень скоро вышли на поверхность под яркие звезды уже ночного неба.
   А там нас, как оказалось, ждали.
   – Ослабь плеть, – услышала я недовольный голос отца, – слишком туго стянул, ей больно.
   Но, видимо, кое-кто слишком буквально воспринял мои слова про подчинение папочке, и Дьяр резко ответил:
   – Это мне решать. Моя женщина.
   Я замычала, делая попытки привлечь внимание к своему плачевному состоянию.
   И папандр повторил попытку призвать сына к благоразумию:
   – Не совершай моих ошибок, Дьяр. Есть женщины, которые прогибаются, а есть такие, как Кира.
   Но брательник папика не слушал, и вскоре мы мчались на четвероногой зверюге куда-то непонятно куда. Меня метров через пятьсот таки сняли с плеча и усадили перед собой, но уже даже это не спасало: руки потеряли чувствительность, ноги так же, а еще у меня слезы не прекращались… никак совсем. И перед глазами – Икас! Мой Икас… шерстюсик…

* * *

   «Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра». Мне казалось, что я мысленно повторяю это уже целую вечность, но проще было так, чем ощущать, как тело сводит судорогами боли. Впрочем, терпимо, на Иристане мне было и больнее… после того блондина, например… По щекам снова потекли слезы…
   Не о том думаешь, Кира, совсем не о том. И я завела привычную пластинку: «Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра».
   Тар-эн спешил. Не знаю, что его насторожило, но он гнал свою четвероногую животину, а потом свернул к ручью, и некоторое время мы мчались по руслу, что совсем животину четырехногую не радовало. И меня не радовало – ветки хлестали по лицу и рукам довольно сильно.
   Проехав вниз по ручью, Дьяр резко свернул, и мы въехали в заросли колючих деревьев, мужественно продрались и через лесопосадку, а после снова на скорости помчались через степь. Потом была какая-то гора из светлого камня, и она белым мутным пятном выделялась в ночи. Мы въехали на эту гору, проследовав куда-то между деревьями, чьи ветви плотно переплетались. И в итоге прибыли на небольшую поляну с маленьким округлым озерцом и каким-то не внушающим доверия навесом, притулившимся у отвесной стены собственно этой горки.
   Дьяр спрыгнул с животины, рывком снял меня, затем тоже как-то рывком высвободил плеть. Тело не слушалось абсолютно, и я начала падать, так как онемевшие ноги стоять отказывались.
   – Тихо-тихо. – Тар-эн со смешком перехватил меня и теперь удерживал в стоячем положении. – С ножками проблема, Кирюсик?
   «Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра. Ненавижу Дьяра».
   – Хочешь поговорить? – продолжал издеваться воин.
   Поговорить не хотелось, хотелось избивать урода до посинения, до кровоподтеков, до сломанных ребер…
   Рывок. Избавив от кляпа, Дьяр прислонил меня спиной к скале и, продолжая придерживать, медленно пальцами вытер мои губы с таким видом, словно оружие перед боем протирает, а затем задумчиво произнес:
   – Ты помнишь наш поцелуй, Кира?
   Нормально?
   – Помню, – старательно улыбнулась кровному родственнику, – меня тогда еще едва не стошнило, если не забыл.
   – Не забыл, – как-то угрожающе произнес Дьяр. – Меня это взбесило.
   Выть хочется. Онемение начинает спадать, и ощущения далеки от приятных.
   – Тебя, как я посмотрю, вообще все бесит.
   Рывок. Нет, если, сжимая шею, Дьяр думал меня напугать, то это он зря – так хоть от немеющих конечностей отвлеклась.
   – Послушай, Кира, – он наклонился надо мной, и теперь его лицо было совсем близко, – я бы советовал тебе, жена, вспомнить о том, что ты женщина.
   Совсем нормально… Хотелось бы ответить, но горло, навигатор глюченый, сжал так, что способна я была только на хрипы.
   – И как женщине, – продолжал воин, – я приказываю тебе заткнуться.
   Я думала, на этом с доказательствами на тему «Я круче, я мужик» будет закончено, но, как выяснилось, это было не все.
   – Это моя ночь, – продолжил Дьяр, – и этой ночью я буду делать с тобой все. Я поступлю с тобой, как с тьяме.
   После такого я не смогла промолчать, я просто обязана была спросить:
   – Потому что не дома? – Хрип получился на славу.
   – Да, – не стал отрицать тар-эн. – В стенах своего дома я должен подчиняться традициям Иристана. Здесь – нет.
   Все, что мне оставалось сказать об этом, прозвучало в хриплом:
   – Так нравится твоя прическа. Здорово твою морду уродует.
   Гортанный рык из самой диафрагмы, но бить Дьяр больше не стал. Отпустил шею, подхватил меня на руки и, отнеся к навесу, не особо бережно уложил на шкуры.
   И вот когда я была размещена в положении на спине, Дьяр присел рядом на корточки и начал просто смотреть. Вышла одна из двух местных лун, и теперь я была очень хорошо видна, как, впрочем, и он. Так мы друг на друга и смотрели… с минуту.
   – Не будем терять время, – вдруг произнес воин и рывком содрал с меня платье.
   А под платьем красное кружевное бельишко, выданное мне Джем за хорошее поведение и на удачу. Дьяр так и застыл с обрывками несчастного золотого наряда в руках. Выдохнул, резво поднялся и начал раздеваться на ходу, а ход его был направлен к озеру. И вот туда он и нырнул, с разбега фактически.
   Глядя на это дело, решила, что и мне самое время сваливать. Попыталась сесть. С четвертой попытки даже удалось, начала осторожно разминать затекшие ноги затекшими же руками. Ненавижу это мерзкое ощущение мурашек по потерявшему чувствительность телу. И встать сейчас совсем не получится, но я все равно продолжала разминать конечности.
   – Куда-то торопишься?
   Вскинув голову, увидела, что Дьяр уже вышел из воды и теперь неторопливо направляется ко мне… голый. Весь. Не могу сказать, что увидела что-то новое для себя, мы же с Микой по интим-магазинам гуляли неоднократно, но у воина было на что посмотреть. Например, на кубик на прессе, четвертый в ряду слева, – он какой-то асимметричный был.
   – Невероятно, – Дьяр подошел и теперь стоял в двух шагах от меня, – где смущение, Киран? Порозовевшие щечки, испуганный взгляд, трепет хоть какой-то?
   – Ой, – задумчиво отозвалась я, разглядывая теперь шрам, пересекающий его грудь, – было б тут чего смущаться…
   И почему-то мне на это ничего не ответили. И тихо так стало. Вскинув голову, удивленно смотрю на воина и вижу перекошенную от ярости рожу.
   – Что? – решилась я спросить. – Правда опять бесит?
   Дьяр продолжал стоять молча, с ненавистью глядя на меня.
   Затем последовал вопрос:
   – Значит, голый мужчина для тебя не новость?
   – Шутишь? Мы трупы еще в лагере препарировали, так что и голые не новость, и в разрезе, как поперечном, так и продольном, тоже не в новинку. Кстати, – я вновь уставилась на живот тар-эна, – вот твой пресс я бы с удовольствием изучила… в поперечном разрезе. Там у тебя асимметрия странная.
   Промолчал.
   Но медленно, не отрывая взгляда, снова присел на корточки… голый весь, что его совсем не смущало, протянув руки, расстегнул сначала один мой сапог, потом второй, затем оба аккуратно стянул. И его левая рука осторожно взяла мою ножку, а пальцы правой начали ее поглаживать, легко массируя пальцами.
   – Ты б оделся, – уперевшись руками для сохранения сидячего положения, предложила я.
   Дьяр не ответил, продолжая почти невесомо массировать мою ногу. Только массировать, легко пробегаясь пальцами по пяточке, так что вроде и чувствительно, но не так чтобы щекотно, чуть сжимая стопу и поглаживая икры, и все это так интригующе смотрелось.
   – Мм, это прелюдия? – полюбопытствовала я. – А когда будет моя очередь массажем развлечься?
   – Хм? – Он изогнул бровь. – Имеешь желание прикасаться к моему телу?
   – Нет! – слишком поспешно, но совершенно искренне ответила я.
   – Я так и подумал, – спокойно произнес воин, продолжая манипуляции с моей конечностью.
   Конечность не возражала, а меня никто не спрашивал, и я решила оглядеться, пока некоторые тут мануальную терапию практикуют, заодно и путь к побегу продумаю. Да и вообще смотреть на голых мужиков нет никакого желания.
   И я начала разглядывать гору, точнее, ту ее часть, что была в моем поле зрения, и деревья, и озеро, кажущееся с моего места кривой лужицей… а потом что-то случилось! Сначала я как-то не поняла что, а когда вторая волна тепла пробежалась по телу, замерев где-то в районе живота, мне как-то разом поплохело. Стремительно повернув голову, взглянула на Дьяра и успела уловить хитрую усмешку, которую он столь же стремительно спрятал в уголках губ.
   – Что-то не так?
   Он задал этот вопрос таким невинным тоном, что я сразу поняла – да все не так!
   – Только массаж, Кира, я же ничего плохого не делаю, – на сей раз Дьяр не сумел сдержать улыбку, – или тебе не нравится?
   Воин приподнял мою ногу и осторожно, едва ощутимо прикоснулся губами к пальцам – волна тепла вновь прошла по всему телу…
   – Не надо так делать! – испуганно вскрикнула я и попыталась отобрать конечность у этого ненормального.
   Бесполезно. Руки, которые мгновение назад были нежными и едва прикасались, внезапно сжали так, словно я попала в стальные тиски! И нога при всем моем желании не сдвинулась ни на миллиметр.
   – Я только массирую, Киран. – Он даже не пытался скрыть свою ложь. – И ничего больше. Что же ты испугалась?
   Я поджала губы, чтобы не выговорить «Себя!». Да потому, что я действительно испугалась себя и того, что чувствую. Потому, что это не нормально! Потому, что я ненавижу конкретно этого индивида, и потому, что не могу чувствовать к нему такое! Не могу!
   – Я тебя по-хорошему прошу – прекрати, – попросила я Дьяра.
   Действительно попросила. А он улыбнулся, отпустил мою правую ногу и… принялся за левую! Я прикусила губу до крови, на этот раз пристально следя за каждым движением сильных пальцев загорелых рук… И отследила! Это не было просто массажем! Дьяр под видом простых поглаживаний, чуть надавливая, касался определенных точек. Точек, о которых знал! И от этих манипуляций все тело словно напряглось, стало чувствительнее… И желание, какое-то чисто физическое, сродни сильному голоду, сформировалось в нижней части живота и теперь неуклонно росло.
   – Дьяр, – я предприняла еще одну попытку вырваться, пока не нанося ему никаких ударов, – я сказала – прекрати это!
   Смешок, и очень спокойное:
   – Киран, Киран, я еще даже не начал. – Он метнул на меня тяжелый, темный взгляд и добавил: – Но уже недолго осталось.
   У меня дыхание перехватило и от очередной волны уже жара, пробежавшей по телу, и от его слов. Хотя кое-чего я так и не поняла:
   – Дьярррр, – от злости его имя практически прорычала, – а за каким бракованным навигатором тебе мое желание, а? Мне просто интересно!
   Его руки скользнули по обеим моим ногам, нежно провели по всей длине и коснулись бедер… В тот же миг обе конечности перестали мне подчиняться! Сердце пропустило удар! Но вот его пальцы пробежались чуть выше – и снова жар, а я невольно выгнулась от дикого, словно пронзившего тело желания. И уже затуманенными глазами и с затуманенным сознанием смотрела на его хитрую победную улыбочку, как, впрочем, и на индикатор его желания… он зашкаливал.
   – Киран, Киран, – тар-эн подался ко мне, и теперь наши лица были совсем рядом, – знаешь, что мне доставит истинное удовольствие?
   Я могла бы предположить, но не хотелось подыгрывать уроду.
   – Видеть, как ты страдаешь, – произнес воин.
   Не дождешься! Но говорить ничего не стала. Ждала его слов. Ждать пришлось недолго. Дьяр усмехнулся, придвинулся еще ближе и выдохнул:
   – Я заставлю тебя изнывать от желания, Киран.
   Я вздрогнула даже не от слов – от уверенности, с которой это было произнесено. От абсолютной, спокойной уверенности. А еще от того, что Дьяр был рядом и это меня… волновало. В чисто физическом смысле. Ощущение кожи, дыхания, тепла его тела. Бред! Разумом я понимала отчетливо – манипуляции тар-эна каким-то образом вызвали прилив крови к определенным органам. Допустим, такое возможно, допустим… Но неужели это может так влиять на меня?!
   – Дьяр, – нервно сглотнула и попыталась отодвинуться, чувствуя себя безногой калекой, – что ты творишь?
   Воин хмыкнул, и голодный, жадный поцелуй заставил меня вздрогнуть… но отторжения не вызвал! Вообще! И вот это напугало еще сильнее. Тар-эн остановился, чуть отстранился от меня, окинул насмешливым взглядом и поинтересовался:
   – Уже не тошнит?
   «А чтоб тебя инверсией прокатило, мразь!» – подумала я, проклиная себя же за тяжелое дыхание и за то, что взгляд «поплыл».
   Он вновь сел рядом, и теперь его пальцы скользнули выше, и прикосновения стали значительно откровеннее. Да совсем откровенными они стали. Как и воин!
   – Понимаешь, Кира, – он мимоходом коснулся кружева на белье, – на Иристане женщины считают нормой испытывать удовольствие с тар-эном, не вдаваясь в моральные аспекты происходящего. Для женщин удовольствие априори норма. И твоя мать, изнывая от желания под моим отцом, не считала это неправильным. А ты, – насмешливый взгляд, – не иристанка. И я для тебя брат, враг и, да, убийца твоего зверя. Ты ненавидишь меня, да, Кира?
   Даже не стала подтверждать очевидное. Дьяр усмехнулся и, поглаживая, продолжил:
   – Моя гордая, своевольная, самоуверенная пантера… А теперь ответь мне, Киран, что останется от гордой тебя после того, как ты будешь умолять меня взять тебя снова и снова. И сможешь ли ты смотреть в зеркало на себя, отчетливо вспоминая все стоны и слова страсти, которые произнесешь подо мной?
   У меня внутри все похолодело. Тар-эн улыбнулся, вновь наклонился ко мне и прошептал:
   – Я мог бы сломать тебя физически, но это не так интересно, а потому я сломаю тебя морально, Киран, и получу океан удовольствия, наблюдая за тем, как ты возненавидишь себя.
   Звучало жутко. Особенно на фоне нарастающего ноющего желания. Очень жутко… Совсем.
   Тар-эн, пристально наблюдающий за выражением моего лица, усмехнувшись, произнес:
   – Лично мне нужно охладиться снова. Никуда не уходи, я быстро. И приступим к самому интересному.
   Поднявшись, он снова отправился к озеру… Не могу сказать, что я пялилась на него, но взгляд отвести не смогла точно! Поплывший, рассредоточенный, рассеянный взгляд!
   Но как только воин прыгнул в воду, на этот раз уже без разбегов, кадет Киран МакВаррас молча развернулась на живот и стремительно поползла прочь по-пластунски, благо опыта после военных учений было много! И ползать я умею быстро!
   И вот ползу я, вся сосредоточенная, злая и в то же время ну очень возбужденная, шагов на двадцать отползла, и вдруг над головой голос:
   – Какая ты сссверху сссссимпатичная.
   Я сначала сама зашипела, а потом…
   – Тени Нрого! – Мой шепот и удивленный взгляд на две тени, темными колеблющимися призраками зависшие надо мной. – А вы здесь откуда?
   Хмыкнули, но не ответили. Опустились ниже, и их морды оказались напротив моего лица, после чего странные реалии Иристана продолжили беседу.
   – Не чувствуешь ноги от пояса или ниже? – спросила правая тень.
   – Повреждения есть? – вторила ей левая.
   Задумалась, прислушалась к своим ощущениям и ответила:
   – Я их чувствую, в смысле ноги, но пошевелить не могу. Повреждений никаких нет.
   Правая тень взглянула на что-то над моей головой и прошипела:
   – Уже идетсссс!
   – Не успеемссссс, Нрого далекосссс.
   Я бы взвыла, но не дали. Мокрые руки подхватили меня, подняли, перевернули, и Дьяр насмешливо произнес:
   – Какая шустрая. Далеко собралась?
   Но ответа не ждал, мне в его глазах, наверное, вообще полагалось быть бессловесной тварью, и воин унес меня обратно под навес. Снова не особо заботливо уложил на спину, лег рядом и начал медленно, с интересом разрывать пальцами мой кружевной лиф. И вот смотрю я на это дело, и не только ж я смотрю – тени тут как тут. Нависли над нашим интимом и с интересом разглядывают.
   – Долго молчать будешшшь? – поинтересовалась правая.
   – А ничего, я не против, есть на что посссмотретьсссс, – ехидно вставила левая. И уже мне: – Отвлеки его, спроси про мать, например, – предложила она и добавила: – Он твою мать ненавидит.
   – Тяни время, я приведу Акаши, – шепнула правая и растворилась в лунном свете.
   Я повернула голову к хитро улыбающемуся Дьяру и решила за жизнь поговорить:
   – Нравлюсь?
   Мой вопрос вызвал лишь мимолетную гримаску отвращения, после чего тар-эн ответил:
   – Пока нет. Ты сейчас похожа на встрепанного детеныша пантеры в подростковом возрасте. Забавная, на такую приятно смотреть, но желать сложно.
   Выразительно смотрю на показатель его желания, который опять зашкаливает. Воин улыбнулся шире и пояснил:
   – Сама ситуация крайне заводит. Я получил самую желанную женщину в хассарате. Это приятно. – И его рука рванула остатки лифа, полностью избавив меня от данного приспособления. – Ты красивая, – продолжил Дьяр, – слишком худая, но мы это исправим.
   – Мой вес соответствует норме, – вставила я. – У нас проверки четыре раза в год, у меня все параметры в пределах…
   – Видел твои снимки в форме, – вдруг перебил Дьяр, а его рука плавно двинулась вверх, – синяя с черным воротником и манжетами, забавная.
   Да, у нас в квартире везде были мои снимки в форме, так что он точно насмотрелся. И вообще насмотрелся, а теперь медленно склонялся ко мне, снова начиная свой эротический массаж.
   Бросаю беспомощный взгляд на тень, левый выдает одно слово: «Мама!»
   В этот момент кое-кто приступил к очень-очень нескромным прикосновениям, и дыхание перехватило, потом с огромным удивлением я услышала протяжный стон… причем свой собственный!
   – Дьяр, – вскрикнула я, чувствуя, что теряю нить повествования, – а моя мать…
   Он остановился мгновенно. Резко вскинул голову и, глядя в мои глаза, не скрывая ярости, произнес:
   – Твоя мать – шлюха!
   У меня от подобного все наваждение с голодом желания схлынуло мгновенно. Приподнявшись, насколько позволяла ситуация, я как рявкну на него:
   – Не смей оскорблять мою мать!
   Черные глаза, так напоминающие папика, мгновенно сузились, все его мышцы напряглись, даже вены проступили, уж думала, и рычать начнет, но вместо этого услышала:
   – Твоя мать, Киран, сбежала от нашего отца и отдалась главнокомандующему вражеской армии. Сама! Позволяя ему брать себя снова и снова! Как тьяме.
   Левый хмыкнул и задумчиво пояснил: «Насколько я понял, ей понравилось с ним значительно больше, чем с твоим отцом. Кстати, не удивлен».
   Не совсем понимаю, о чем речь, но реплика тени позабавила.
   Воин мрачно проследил, как на моих губах расплывается ухмылочка, и отреагировал странно.