Страница:
– Да? – отозвался мой бывший жених. – Странно, я думал, что ты работаешь организатором праздников, а не шлюхой!
Нервно сглотнула, совершенно непроизвольным жестом, и только сейчас посмотрела на Киану. Он был в своем неизменном строгом деловом костюме, таких у него штук двадцать одинаковых в шкафу висит, и прическа все та же, и улыбка. Как же сильно я его люблю, так сильно, что гордость моя давно сожжена во имя этой любви, вот только… он меня больше не любит.
– Ты пытался связаться со мной, – я продолжала изображать стерву. – Что хотел?
Его глаза изучающе осматривали мои ножки, неизменно возвращаясь к виднеющемуся кружеву чулка. Вот я дура! Нужно было еще и расстегнуть верхнюю застежку на платье, чтобы был виден край лифа! А-а-а, чем я думала?!
– Я хотел поговорить, – немного растягивая слова, произнес Киану.
– Говори, – я была так зла на себя за недогадливость, что ответ мой прозвучал слишком резко, и это я тоже поняла с запозданием.
– Ты, – Киану, не ожидавший резкого тона, на мгновение замолчал и все же продолжил: – Ты вчера сказала, что нас больше нет… и это заставило меня иначе взглянуть на произошедшее.
Я не ослышалась?! Он сказал – «нас»! Он думал обо мне! Нужно было сразу в стерву играть! Столько лет, и все даром! А оказывается, все так просто! Мы будем вместе! Я ему все прощу… да что там «прощу» – уже простила! Киану, мой Киану, мой любимый, мой единственный, мой…
– И знаешь, – продолжил он, – все эти годы… я же ждал каждого твоего звонка… Ждал, а потом заставлял себя отвечать после десятого позывного и не раньше… Я хотел, чтобы тебе было больно… как было больно мне.
Он сейчас скажет, что любит! Он точно скажет! И про то, что все эти годы любил, и…
И тут открылась дверь, ведущая в ванную, и на пороге, в облаке пара, показался Джерг… в одном полотенце на бедрах. Удивленно взглянул на меня, вольготно оккупировавшую его постель, и произнес убийственное:
– Тиа? Вы уже переоделись? Зря, ваше ночное одеяние мне понравилось больше. Особенно на ощупь.
В момент произнесения сей сакраментальной фразы я не смотрела на высокородного, я смотрела на Киану. Киану, который все видел и слышал! Который понял все по-своему… Который едва не признался мне в любви… И я поняла страшное – я неудачница!
– Так, значит, «нас» больше нет? – хрипло спросил Киану. – Быстро же ты прыгаешь из постели в постель! Ты…
Под изумленным взглядом Джерга, который наконец понял, что я тут разговаривала до его появления, я просто отключила сейр. Отключила, прервав фразу Киану. Поставив тем самым жирный крест на этом только начавшем формироваться перемирии, на своей жизни, в конце концов! Странное оцепенение, и я даже сказала бы – отупение, овладело мной. Не хотелось уже ничего, совершенно. Разве что убить Джерга, появившегося в самый неподходящий из моментов.
Я перетекла из положения «на боку» в положение «на спине» и, закрыв лицо руками, тихо простонала. Это был конец! В прошлый раз Киану на пять лет вычеркнул меня из своей жизни, о том, что будет сейчас, даже думать не хотелось. Все кончено… все просто кончено раз и навсегда, и с этим нужно смириться.
Шорох шагов, и кровать прогнулась под тяжестью тела высокородного. Джерг помолчал еще немного, потом я услышала его встревоженное:
– Тиа, я… Сказанное мной выглядело двусмысленным, да? Я не сразу понял, что вы разговариваете, простите.
Надо же, догадался. Вообще хотелось заорать на него, побить чем-то тяжелым, но… вспомнились события в пространстве между сарайчиками.
– Мы квиты, – голос мой прозвучал глухо, – там, возле сараев, я тоже не про вас кричала, а… вышло так, как будто… В общем, мы квиты.
Некоторое время мы молчали, но тишину нарушил сейр, высветив входящий. Посмотрев на номер, увидела, что это снова Киану. Блокировала этот номер.
– Зачем вы так? – удивленно спросил сидящий рядом высокородный, – ответьте ему, объясните, что это недоразумение, что он не так понял.
Я представила себе этот разговор: «Милый, ты все не так понял… мы просто спали вместе, и Джергу моя пижамка на ощупь понравилась. Та самая, с розовыми слониками, которую ты подарил… А так между нами ничего не было… но он спал голый».
Мой истеричный смех был лишь преддверием нарастающей истерики. Джерг удивленно смотрел на хихикающую меня, а сейр высветил очередной номер – звонил опять Киану, с рабочего! Потом с телефона компании. Затем от секретаря…
– Может, стоит ответить? – Джерг выглядел расстроенным.
– А смысл? – глядя, как стремительно меняются номера входящих, спросила я. – Я неудачница! У меня в личной жизни всегда один сплошной минус! И даже если я сейчас что-то объясню, потом опять какая-то пакость типа вас произойдет.
– Я пакость? – возмутился высокородный.
– Скорее ваше появление, – пояснила я.
– Да? – Джерг поднялся. – Между прочим, я находился в своем доме, в своей спальне и вышел из своей ванной, а тут вы… соблазнительная вся, на моей постели! Я попытался обратить все в шутку и…
– Мне весело! Правда! – Я снова легла и закрыла лицо руками.
Рука высокородного скользнула по моей ноге, я собралась уже начать возмущаться, но Джерг просто одернул край платья, прикрыв кружево чулка.
Сейр взорвался трелью очередного сигнала вызова с двенадцатого по счету номера. Я подумала и решила ответить. Едва приняла вызов, тут же пожалела об этом, ибо смотрели на меня не черные глаза Киану, а ярко-синие Джерга-старшего.
– Весьма… фривольный вид, не находите? – как-то совсем не дружелюбно спросил высокородный.
– В смысле? – уже понимая, во что вляпалась, спросила я.
Юлиан Джерг, подчеркнуто не глядя на племянника, включил видео со своего канала связи. Моему взору предстала потрясающая картинка: огромная постель, застеленная черным покрывалом, на ней я, в весьма откровенном наряде, а позади меня в еще более оголенном виде Джерг-младший, причем рука его все еще находится на моем бедре.
– Вы… не так поняли, – простонала я.
И тут ладонь младшего из этого жуткого семейства совершенно наглым образом поползла исследовать край моего белья, а сам высокородный бесстыдно заявил:
– Да нет, дорогая, дядя понял все совершенно верно!
В общем, вот оно – положение между двух огней!
– Слов нет, – выдал Джерг-старший и отключился.
Преображение с Лерианом произошло мгновенное – руки убрал, с кровати поднялся и пошел переодеваться. А я задала закономерный вопрос:
– И все?
Генно-модифицированный остановился, развернулся ко мне и весело сказал:
– Хотите продолжения? Нет? Ну я так и подумал.
С этими словами высокородный меня покинул. А я, прихватив сейр в одну руку и туфли в другую, уныло побрела в свою комнату. Хотелось умереть, поесть, напиться и… посмотреть в двадцатый раз «Безумную любовь». И совсем не хотелось приступать к своим прямым обязанностям. А придется.
Кстати, об обязанностях.
– Ассаэн Джерг, – позвала я, вернувшись к высокородному.
– Я за него, – ответил Лериан, выходя опять-таки из ванной, но на сей раз, он был одет полностью.
– В восемь вечера у вас романтический ужин, не забыли?
Джерг устало вздохнул и кивнул.
– Буду.
– Не опаздывать, – с этими словами я решила гордо уйти. Ага, все так же босиком.
– Тиа, – понеслось мне вслед, – а с кем я буду ужинать?
– А какая вам разница? – спросила я, развернувшись и смерив жертву будущих соблазнительниц далеко не сочувствующим взглядом. – Это уже мне решать, с кем вы там будете ужинать.
– И как это понимать? – вопросила блондинка с верхними сто в противовес к нижним девяносто. И как она не падает, вот что странно.
– У нас нет воды! – вторила ей голубоглазая брюнетка.
– Я не могу связаться со своим агентом! – рыженькая сорвалась на визг.
Тут к толпе разгневанных подвалили и высокородные, с полотенцами в руках и жаждой убийства в глазах.
В общем, настал момент истины, и я поняла, что сейчас лишусь всего своего авторитета, и лишение будет жестоким и болезненным. Джастина уже явно заклевали, тот сидел у окна, испуганно взирая на разъяренных девиц. Сани, Фея и Лили подчеркнуто держались подальше от меня. Короче, если будут бить, то они не вмешаются.
– Девушки, – я решила давить на жалость, – понимаю, что вам паршиво… – загудели, снова выкрики с мест послышались, но у меня были козыри в рукаве. – Вот скажите, кому-то из вас уже есть тридцать лет? А?
Все смолкли, сочувственно глядя на меня, а я продолжила:
– А кого-то из вас бросал жених в день свадьбы?
Стало еще тише, и смотрели на меня еще жалостливее.
– Или, может быть, хоть одна из вас была безнадежно влюблена в человека, которому все эти десять долбаных лет пыталась доказать, что невиновна? – Черт, чувствую, что по щекам слезы побежали, в общем, пора заканчивать представление. – И не надо мне тут жаловаться на обстоятельства, лишившие вас воды, еды и связи! Все претензии к Лериану Джергу! Мы на войне, девушки, нас не хотят и не любят, наша задача сделать так, чтобы захотели, полюбили и женились! Кто из вас сумеет приручить Джерга, мне глубоко наплевать, главное, чтобы хоть у кого-то это получилось!
Половина присутствующих виновато опустила глазки, и мне стало понятно, кто вчера высокородному спать не давал.
– Да, это будет непросто, – хм, а из меня вышел бы неплохой полководец, – но если не мы, то кто? У нас всего двадцать дней, к Джергу я допущу только лучших. Вот и докажите мне, что вы лучшие. Что за красотой и формами скрывается что-то еще более ценное – ваша личность! Ему тоже не просто, только представьте себе: к вам домой заваливаются тридцать мужиков, и каждый чего-то от вас хочет. – Девы представили и коварно заулыбались. Так, кажется, я отстала от моды или от сексуальных тенденций. Ну, мне есть чем их переубедить. – И все эти мужики хотят ваших денег!
У, прониклись, особенно высокородные.
– Вот-вот, теперь вы понимаете, что чувствует Лериан Джерг. И не надо мне доказывать, что вам конкретно его тело тоже понравилось. Докажите мне, что в вас есть личность, а ему, что вы цените его личность! Задача ясна?
Нестройный хор выдал: «Да, мэм».
– Ну вот и ладушки, – я даже заулыбалась, – так, теперь распорядок такой. Джастин, выдай каждой по листку бумаги. На одной стороне, девушки, вы пишете мне, кто вы есть, причем я хочу характеристики именно личности, там же будет тест, который зачитает наш психолог. На второй стороне – имя, возраст, параметры. Джастин, фото отсканируешь и наложением сделаешь на второй страничке. Вопросы?
– Тиа, а ты… куда? – испуганно спросил психолог.
– Пойду приготовлю обед, – созналась я, ибо очень кушать хотелось после всех событий.
– В этом пойдешь? – недоуменно спросил Джастин.
– Ну, тот, для кого это платье было куплено, вряд ли выслушает очередное «ты не так все понял», так что не вижу смысла хранить сей наряд и дальше. И на-ка, – я передала психологу туфли и сейр, – отнеси все в мою комнату.
С этими словами, босая, брошенная, голодная и расстроенная, я потопала на кухню.
– Джерг-старший в ярости, – обрадовала она меня.
– Да пошел он! – Да, я была злая.
– Прекращай заигрывать с Лерианом! – прошипела домомучительница.
– Да я не заигрываю!
– Да неужели?
– Вон отсюда! – объяснять что-то не было никакого желания.
Лидия вскочила… и свалила, в общем. Оставив меня на растерзание кухонной утвари. М-дя, необдуманный поступок с моей стороны. Но оставалась надежда на холодильники.
Осмотр холодильных хранилищ оказался неутешительным – пусто! В морозильниках я нашла только масло, мясо, еще мясо, какую-то рыбу. Короче, все равно, что пусто, потому как полуфабрикатов тут не наблюдалось, а готовить я не умела никогда.
В результате тихого получасового обругиванья всех и вся я вспомнила сказку про кашу из топора! Фольклорная составляющая была мною отринута за ненадобностью, и я принялась тщательно вспоминать сам процесс. Память выдала ценную информацию: вначале была крупа.
Обшарив шкафчики под кухонным столиком, обнаружила мешочки с чем-то. Мешки были на пять килограммов, не меньше, и все запакованные. В общем, нож мне в помощь. Путем надрезания мешков я обнаружила: фасоль – гадость какая; рис – причем не порошковый, каким ему полагалось быть, а в россыпи таких беленьких зернышек; горох – опять же прессованный в горошинки; какую-то серую крупу… и наконец, хлопья овсянки! О, радости моей предела не было, ибо как готовить овсянку, я знала. Ее нужно было залить горячей водой и оставить на минутку – и все! Вот. А потом я присмотрелась к овсянке и поняла страшное – эту варить придется!
Проклиная все на свете, я принялась искать кастрюлю, одновременно с этим рассуждая на тему – сколько надо варить на всех девушек. Кастрюля мной была найдена, большая такая, наверное, литров на десять.
Отволокла ее на плиту. Встала и приказала:
– Воды.
Тишина. Хм, странно. У меня на плиту ставишь, и вода сама набирается. Хотя я редко готовлю, времени вообще ни на что нет.
– Во-о-оди-и-ичка, – позвала я.
Потом начало доходить, что здесь, похоже, нет системы «Умный дом». Обидно. Пришлось снимать кастрюлю и тащить ее к крану, который был вообще в другом конце кухни.
И вот я уже лежу, с кастрюлей и босиком, а на полу рассыпана эта крупа прессованная… Грохот был не шуточный!
– Тиа? Ты в порядке? – Две стройные ножки Лили остановились рядом с растянувшейся на полу мной.
– Нет, я не в порядке, – пытаюсь встать, – мне плохо…
Модель рассмеялась, помогла подняться.
– Тиа, ты опять с Киану разговаривала? – Лили взяла кастрюлю, без труда потащила к крану. – Зачем? Он каждый раз упивается твоим унижением. Кстати, а кастрюля тебе зачем?
– Кашу варить, – я отряхивала крупу с ног, – воды налей туда.
– А она сама не льется? – не поверила Лили.
– Увы, – я развела руками, – дом староват оказался.
Совместными усилиями мы наполнили этого монстра общепита, дотащили кастрюлю до плиты и зажгли огонь, благо у Лили имелась зажигалка.
– Так, – я взяла заветный мешочек и, подойдя к кастрюле, начала размышлять вслух: – Мы все голодные, так что надо варить побольше, так?
– Ага, – согласилась моя давняя подруга.
– Значит, делаем так: одну большую пригоршню, сложенную из двух ладоней, я варю на каждую модель, ну и мне две, вот!
– Мне тоже две, – заявила Лили, – и Сани с Феей от добавки не откажутся, ну а Джастину можно одну, он много не ест.
На том и порешили. В результате Лили держит мешочек, я горстями отмеряю сыплющуюся крупу. Засыпала тридцать пять пригоршней, округлив для ровного счета. Потом Лили приготовила нам чай. И мы принялись ждать.
– А долго вариться будет? – спустя две чашки чаю спросила Лили.
– Хрен его знает, – призналась я, – будем пробовать по очереди.
Минут через двадцать каша соизволила закипеть. Слабенько так, нехотя, без энтузиазма, в общем. Короче, налицо явное нежелание того, чтобы ее съели.
– Уже можно пробовать? – обрадовалась Лили факту шевеления со стороны кашки.
– Пробуй, – я решила быть доброй.
Подхватив чайную ложечку, Лили рванула к кастрюле, зачерпнула немного, долго и старательно дула, потом попробовала, скривилась и выдала:
– Гадость.
Я не поверила. Во-первых, люблю овсянку, и, во-вторых – что я, зря на нее столько времени угробила? Выхватив ложечку у Лили, попыталась приобщиться к прекрасному и смогла лишь повторить:
– Гадость!
Но так как ничего иного на обед не предвиделось, решила дать вареву второй шанс и попробовала снова. Помои!
– А ты солила? – поинтересовалась Лили.
– Ищем соль!
И мы принялись обыскивать имеющиеся шкафы и емкости. Нашли перец. Он пах вкусно и потому решено было кашку поперчить. Потом отыскали какую-то приправу, она тоже пошла в дело. Соль нашли не сразу, и она была синяя… но после добавления сей субстанции каша приобрела неплохой такой вкус, правда, аппетит не вызывала. А еще она начала кипеть, причем бурно.
– Масло нужно, – вспомнила я инструкцию из сказки, – и много.
И я углубилась в недра хладогенератора. Пока пыталась отлепить смерзшиеся брикеты, раздался испуганный крик Лили:
– Тиа… Тиа! ТИА!!!
И масло сразу отлепилось. Перепуганная, я, держа вожделенный брикет, торопливо вернулась, чтобы закричать не менее громко:
– Лидия!!!
В общем, в сказке об этом не сообщалось, но, как выяснилось, каша решила погулять. Хотя, на мой предвзятый взгляд, ничего общего с Колобком у нее не наблюдалось. И вся эта бурлящая сине-коричневая масса начала активно вылезать из бурлящей и пыхтящей кастрюли! И теперь на полу, плите, стене, была каша! Синяя, ага! И вкусная, между прочим!
– Лидия!!! – орали мы на пару с моделью, медленно отступая подальше от мутанта, именуемого кашей, а она все лезла и лезла из кастрюли, и сама кастрюля бухтела и шипела и…
Хлопнула дверь. Вбежала наша спасительница, которая домомучительница по совместительству, и мы услышали чисто русский, давно забытый мат. После сего лирического отступления Лидия метнулась к плите и убавила жар. На наше счастье, каша к этому моменту перестала выкипать, и уже просто бурлила в кастрюле.
– Я сейчас буду убивать кого-то, – простонала Лидия, оглядывая заляпанные кашей стены, пол, потолок, всяческие красиво выставленные баночки и шкафчики, которым тоже досталось.
– Э-э… мм… пошла я, – осознав степень неприятностей, Лили решила смыться.
Ну а мне пришлось остаться и мило улыбаться шедшей на меня домомучительнице, она шла с половником наперевес.
– Да не спала я с Джергом, – я попыталась спасти свою никчемную жизнь. – И не флиртовала даже! Да я…
– Моя кухня! – Не слушая жалкий лепет оправдания, Лидия продолжала наступать. – Моя идеально чистая кухня! Да я тебя, дура косорукая, я…
Огненный вихрь ворвался и обезоружил домомучительницу. Пока Сани успокаивала истерично настроенную особу, Фея успокаивала меня. Лили наблюдала за всем со стороны выхода, скрестив руки на груди и наслаждаясь процессом. Ну, спасибо, что хоть за девчонками сбегала.
– Между прочим, я дипломированный специалист! – отскабливая остатки каши, сообщаю я.
– Не отвлекайся! – Лидия варит другую кашу, а еще жарит мясо в глубокой сковородке. И ароматы от этого такие аппетитные!
А я мою пол. Одна! Девчонок домомучительница прогнала половником, и даже Джастин не помог.
– У меня есть лицензия! – продолжаю жаловаться на жизнь.
– Зато готовить не умеешь, – вставила Лидия.
– Готовка не главное в жизни женщины!
– Кто бы говорил, – домомучительница начала каким-то перцем мясо посыпать, – мой давай!
И вот я, в позе четвероногих, с губкой в руках отдираю пол. Хлопнула дверь, послышались чьи-то уверенные шаги, а потом раздалось удивленное восклицание:
– Тиа?!
Стремительно оборачиваюсь к Джергу, который в изумлении смотрит на унижение персональной свахи.
– Надо же, – меланхолично помешивая варево, произнесла Лидия, – вы ее даже по попе узнали.
– Да нет, – высокородный смутился, – просто платье увидел и рисунок на чулках запоминающийся…
У Лидии тут и мешалка ее из рук выпала! На мною выдраенный пол!
– Убью! – поднимаясь, сообщила я домомучительнице.
Лидия схватила половник, а я… я…
Мои готовые рвать и царапать руки перехватил высокородный, обнял меня, пережидая, пока угомонюсь, а затем, чуть поглаживая по спине, тихо спросил:
– Что случилось, Тиана?
И так он это спросил, что Лидия повторно выронила половник, а я перестала злиться. Потом подумала и сдала домомучительницу:
– Она меня истязала, заставила вымыть весь пол, шкафы, плиту и вообще все! Вот! И это меня, дипломированного специалиста и ценного кадра!
Джерг с какой-то снисходительной улыбкой посмотрел на меня, грустно покачал головой и все так же тихо, с каким-то вибрирующими нотками, спросил:
– А почему вы согласились, а?
Пришлось сознаться:
– В обмен на обед… и ужин.
– Только обед! – напомнила о своем присутствии Лидия.
– Да? – Я опять разозлилась. – Это я тут час корячилась только из-за обеда?
– Вот когда все домоешь, тогда обсудим приготовление ужина! – добила меня Лидия.
С тяжелым вздохом я отошла от генно-модифицированного, планируя домыть пол. Ведь мало совсем осталось. Опустилась на колени, начала домывать уже почти чистый квадрат.
– Тиа, прекратите немедленно! – негромко, но как-то властно заговорил высокородный.
Остановилась, бросила опостылевшую губку, развернулась к генно-модифицированому и хмуро сообщила:
– Спасибо за заботу, но я… сама разберусь.
И все бы ничего, но Джерг, к моему удивлению, начал очень глубоко дышать. И это было не связано с возбуждением или чем-то подобным. Вот с чем это было связано, я знала.
– Лидия, сваливайте! – приказала я, напряженно глядя на генно-модифицированного.
Домомучительница удивленно взглянула на меня, но я продолжала неотрывно следить за приступом Джерга. Не знала, что все настолько плохо. Хотя Юлиан предупреждал насчет нестабильности.
– Тиа, вы… – начала Лидия.
– Вон, – прошипела я, стараясь не делать резких движений и не повышать голос, – быстро!
Вероятно она, наконец, сообразила, потому и отступала к выходу медленно, не поворачиваясь к Джергу спиной. А генно-модифицированный дышал все глубже и напряженнее. Его грудь заметно вздымалась при каждом вдохе, одежда начала трещать из-за увеличивающейся мускулатуры. Черт, о чем думал Джерг-старший, отправляя сюда этих глупых девчонок?! О чем они вообще думают, планируя политическую карьеру для нестабильного? Черт!
– Лериан, – я встала, сделала шаг к высокородному. – Лериан, слушай мой голос.
Из груди генно-модифицированного раздался глухой рык. Ой, как все плохо!
– Лериан, – делаю еще шаг. Нужно двигаться очень плавно, чтобы не вызвать агрессии. Черт, даже руки трястись начали. – Лериан, все хорошо…
Глаза у него совсем синие стали, зрачок увеличен, дыхание такое, что, стоя в шаге от него, ощущаю движение выдыхаемого воздуха. Черт, как страшно жить-то! И самое паршивое, что если у Дерганой Дел подобное состояние предсказуемо, то у этого все началось без каких-либо видимых внешних причин.
– Лериан, – делаю еще шаг и оказываюсь вплотную к нему, теперь при вдохе его тело соприкасается с моим. И жар ощущаю даже сквозь одежду. Значит, температура повысилась, хотя это и так понятно, стоит взглянуть на мускулатуру.
На курсах нас учили, как вести себя в подобных случаях. Именно работа с нестабильными генно-модифицированными и составляла основу обучения, и я неоднократно применяла эти знания в работе. Но что спровоцировало Джерга? Нужно понять причину, чтобы остановить следствие.
– Лериан, – говорю едва слышно, прекрасно зная, что сейчас у него обострены и слух, и обоняние. – Лериан, что случилось? Лериан…
Глухой рык, и высокородный фокусирует свой невменяемый взгляд на мне. Что-то мне стало страшно! Сейчас сознание в нем спит, осталось только оголенное подсознание. Это все равно что оголенные провода. И то, что он смотрит на меня, это плохо. Очень-очень плохо!
– Тиа! – прорычало двухметровое чудище с вздыбившимися мускулами. – Тиа…
Черт! Они же не говорят в этом состоянии! Это что, новый виток мутации?! Мама! Мне уже жутко. А страх показывать нельзя! Совсем нельзя!
– Да, Лериан, – стараюсь говорить спокойно, – я Тиа… Ты Лериан. Все хорошо. Все спокойно. Опасности нет…
Двухметровый мутант что-то прорычал, а затем произошло нечто мне совершенно непонятное – Джерг начал двигаться. Молниеносно и резко, так, как умеют только генно-модифицированные, но при этом он и меня двигал. Схватив за плечи, практически швырнул на стол, и не успела я взвыть от боли, как оказался нависшим надо мной. И глаза – синие-синие, совершенно невменяемые. И дыхание горячее, почти обжигающее. Это насколько у него поднялась температура? Черт! Таких нельзя отпускать из семьи! Таких нельзя допускать к людям! И однозначно я ему ни одну из нормальных девочек не оставлю! Только генно-модифицированных!
И тут чудовище снова прорычало:
– Тиа…
Он же говорит! Значит, должен соображать! Должен. Или это нечто новое, с чем я раньше не сталкивалась.
– Лериан, – стараюсь говорить все так же тихо и спокойно. – Лериан, что вы делаете? Лериан, вы…
Зарычал. Глаза страшные, зрачок огромный, настолько огромный, что глаза словно чернеют, радужка едва заметна. И мне становится совсем страшно. Он не соображает! Это ясно как божий день! Он не соображает, это приступ! И как контролировать приступ подобной степени, я не в курсе!
Так, тихо! Нужно успокоиться и действовать. Он не звереет. Двигается, как человек, никаких звериных поз не принимает, значит, в сознании. Температура высокая, это да, но говорит, значит, в сознании. А если в сознании, значит, и действуем на сознательном уровне.
– Лериан, – обняла его лицо ладонями, с трудом сдерживая желание их отдернуть. Он ужасно горячий. – Лериан, – стараюсь улыбнуться, – вы пугаете меня, Лериан. Успокойтесь, пожалуйста.
Молчит. Но замер. И дышит все тяжелее, даже ноздри раздуваются. А у меня сердце стучит так, будто в ушах бьется. Такое ощущение, что оно отчаянно бьется в грудную клетку. Страшно. А Джерг молчит и глубоко дышит. И я совершенно не в курсе, что делать дальше! Куда бить – знаю. И знаю слова, которые остановят приступ, но он говорит, значит, мой козырь хрен подействует.
Нервно сглотнула, совершенно непроизвольным жестом, и только сейчас посмотрела на Киану. Он был в своем неизменном строгом деловом костюме, таких у него штук двадцать одинаковых в шкафу висит, и прическа все та же, и улыбка. Как же сильно я его люблю, так сильно, что гордость моя давно сожжена во имя этой любви, вот только… он меня больше не любит.
– Ты пытался связаться со мной, – я продолжала изображать стерву. – Что хотел?
Его глаза изучающе осматривали мои ножки, неизменно возвращаясь к виднеющемуся кружеву чулка. Вот я дура! Нужно было еще и расстегнуть верхнюю застежку на платье, чтобы был виден край лифа! А-а-а, чем я думала?!
– Я хотел поговорить, – немного растягивая слова, произнес Киану.
– Говори, – я была так зла на себя за недогадливость, что ответ мой прозвучал слишком резко, и это я тоже поняла с запозданием.
– Ты, – Киану, не ожидавший резкого тона, на мгновение замолчал и все же продолжил: – Ты вчера сказала, что нас больше нет… и это заставило меня иначе взглянуть на произошедшее.
Я не ослышалась?! Он сказал – «нас»! Он думал обо мне! Нужно было сразу в стерву играть! Столько лет, и все даром! А оказывается, все так просто! Мы будем вместе! Я ему все прощу… да что там «прощу» – уже простила! Киану, мой Киану, мой любимый, мой единственный, мой…
– И знаешь, – продолжил он, – все эти годы… я же ждал каждого твоего звонка… Ждал, а потом заставлял себя отвечать после десятого позывного и не раньше… Я хотел, чтобы тебе было больно… как было больно мне.
Он сейчас скажет, что любит! Он точно скажет! И про то, что все эти годы любил, и…
И тут открылась дверь, ведущая в ванную, и на пороге, в облаке пара, показался Джерг… в одном полотенце на бедрах. Удивленно взглянул на меня, вольготно оккупировавшую его постель, и произнес убийственное:
– Тиа? Вы уже переоделись? Зря, ваше ночное одеяние мне понравилось больше. Особенно на ощупь.
В момент произнесения сей сакраментальной фразы я не смотрела на высокородного, я смотрела на Киану. Киану, который все видел и слышал! Который понял все по-своему… Который едва не признался мне в любви… И я поняла страшное – я неудачница!
– Так, значит, «нас» больше нет? – хрипло спросил Киану. – Быстро же ты прыгаешь из постели в постель! Ты…
Под изумленным взглядом Джерга, который наконец понял, что я тут разговаривала до его появления, я просто отключила сейр. Отключила, прервав фразу Киану. Поставив тем самым жирный крест на этом только начавшем формироваться перемирии, на своей жизни, в конце концов! Странное оцепенение, и я даже сказала бы – отупение, овладело мной. Не хотелось уже ничего, совершенно. Разве что убить Джерга, появившегося в самый неподходящий из моментов.
Я перетекла из положения «на боку» в положение «на спине» и, закрыв лицо руками, тихо простонала. Это был конец! В прошлый раз Киану на пять лет вычеркнул меня из своей жизни, о том, что будет сейчас, даже думать не хотелось. Все кончено… все просто кончено раз и навсегда, и с этим нужно смириться.
Шорох шагов, и кровать прогнулась под тяжестью тела высокородного. Джерг помолчал еще немного, потом я услышала его встревоженное:
– Тиа, я… Сказанное мной выглядело двусмысленным, да? Я не сразу понял, что вы разговариваете, простите.
Надо же, догадался. Вообще хотелось заорать на него, побить чем-то тяжелым, но… вспомнились события в пространстве между сарайчиками.
– Мы квиты, – голос мой прозвучал глухо, – там, возле сараев, я тоже не про вас кричала, а… вышло так, как будто… В общем, мы квиты.
Некоторое время мы молчали, но тишину нарушил сейр, высветив входящий. Посмотрев на номер, увидела, что это снова Киану. Блокировала этот номер.
– Зачем вы так? – удивленно спросил сидящий рядом высокородный, – ответьте ему, объясните, что это недоразумение, что он не так понял.
Я представила себе этот разговор: «Милый, ты все не так понял… мы просто спали вместе, и Джергу моя пижамка на ощупь понравилась. Та самая, с розовыми слониками, которую ты подарил… А так между нами ничего не было… но он спал голый».
Мой истеричный смех был лишь преддверием нарастающей истерики. Джерг удивленно смотрел на хихикающую меня, а сейр высветил очередной номер – звонил опять Киану, с рабочего! Потом с телефона компании. Затем от секретаря…
– Может, стоит ответить? – Джерг выглядел расстроенным.
– А смысл? – глядя, как стремительно меняются номера входящих, спросила я. – Я неудачница! У меня в личной жизни всегда один сплошной минус! И даже если я сейчас что-то объясню, потом опять какая-то пакость типа вас произойдет.
– Я пакость? – возмутился высокородный.
– Скорее ваше появление, – пояснила я.
– Да? – Джерг поднялся. – Между прочим, я находился в своем доме, в своей спальне и вышел из своей ванной, а тут вы… соблазнительная вся, на моей постели! Я попытался обратить все в шутку и…
– Мне весело! Правда! – Я снова легла и закрыла лицо руками.
Рука высокородного скользнула по моей ноге, я собралась уже начать возмущаться, но Джерг просто одернул край платья, прикрыв кружево чулка.
Сейр взорвался трелью очередного сигнала вызова с двенадцатого по счету номера. Я подумала и решила ответить. Едва приняла вызов, тут же пожалела об этом, ибо смотрели на меня не черные глаза Киану, а ярко-синие Джерга-старшего.
– Весьма… фривольный вид, не находите? – как-то совсем не дружелюбно спросил высокородный.
– В смысле? – уже понимая, во что вляпалась, спросила я.
Юлиан Джерг, подчеркнуто не глядя на племянника, включил видео со своего канала связи. Моему взору предстала потрясающая картинка: огромная постель, застеленная черным покрывалом, на ней я, в весьма откровенном наряде, а позади меня в еще более оголенном виде Джерг-младший, причем рука его все еще находится на моем бедре.
– Вы… не так поняли, – простонала я.
И тут ладонь младшего из этого жуткого семейства совершенно наглым образом поползла исследовать край моего белья, а сам высокородный бесстыдно заявил:
– Да нет, дорогая, дядя понял все совершенно верно!
В общем, вот оно – положение между двух огней!
– Слов нет, – выдал Джерг-старший и отключился.
Преображение с Лерианом произошло мгновенное – руки убрал, с кровати поднялся и пошел переодеваться. А я задала закономерный вопрос:
– И все?
Генно-модифицированный остановился, развернулся ко мне и весело сказал:
– Хотите продолжения? Нет? Ну я так и подумал.
С этими словами высокородный меня покинул. А я, прихватив сейр в одну руку и туфли в другую, уныло побрела в свою комнату. Хотелось умереть, поесть, напиться и… посмотреть в двадцатый раз «Безумную любовь». И совсем не хотелось приступать к своим прямым обязанностям. А придется.
Кстати, об обязанностях.
– Ассаэн Джерг, – позвала я, вернувшись к высокородному.
– Я за него, – ответил Лериан, выходя опять-таки из ванной, но на сей раз, он был одет полностью.
– В восемь вечера у вас романтический ужин, не забыли?
Джерг устало вздохнул и кивнул.
– Буду.
– Не опаздывать, – с этими словами я решила гордо уйти. Ага, все так же босиком.
– Тиа, – понеслось мне вслед, – а с кем я буду ужинать?
– А какая вам разница? – спросила я, развернувшись и смерив жертву будущих соблазнительниц далеко не сочувствующим взглядом. – Это уже мне решать, с кем вы там будете ужинать.
* * *
Когда я вернулась в столовую нашей Армии Любви, сами солдаты страсти, злые, немытые и голодные, уже нервно ожидали моего появления.– И как это понимать? – вопросила блондинка с верхними сто в противовес к нижним девяносто. И как она не падает, вот что странно.
– У нас нет воды! – вторила ей голубоглазая брюнетка.
– Я не могу связаться со своим агентом! – рыженькая сорвалась на визг.
Тут к толпе разгневанных подвалили и высокородные, с полотенцами в руках и жаждой убийства в глазах.
В общем, настал момент истины, и я поняла, что сейчас лишусь всего своего авторитета, и лишение будет жестоким и болезненным. Джастина уже явно заклевали, тот сидел у окна, испуганно взирая на разъяренных девиц. Сани, Фея и Лили подчеркнуто держались подальше от меня. Короче, если будут бить, то они не вмешаются.
– Девушки, – я решила давить на жалость, – понимаю, что вам паршиво… – загудели, снова выкрики с мест послышались, но у меня были козыри в рукаве. – Вот скажите, кому-то из вас уже есть тридцать лет? А?
Все смолкли, сочувственно глядя на меня, а я продолжила:
– А кого-то из вас бросал жених в день свадьбы?
Стало еще тише, и смотрели на меня еще жалостливее.
– Или, может быть, хоть одна из вас была безнадежно влюблена в человека, которому все эти десять долбаных лет пыталась доказать, что невиновна? – Черт, чувствую, что по щекам слезы побежали, в общем, пора заканчивать представление. – И не надо мне тут жаловаться на обстоятельства, лишившие вас воды, еды и связи! Все претензии к Лериану Джергу! Мы на войне, девушки, нас не хотят и не любят, наша задача сделать так, чтобы захотели, полюбили и женились! Кто из вас сумеет приручить Джерга, мне глубоко наплевать, главное, чтобы хоть у кого-то это получилось!
Половина присутствующих виновато опустила глазки, и мне стало понятно, кто вчера высокородному спать не давал.
– Да, это будет непросто, – хм, а из меня вышел бы неплохой полководец, – но если не мы, то кто? У нас всего двадцать дней, к Джергу я допущу только лучших. Вот и докажите мне, что вы лучшие. Что за красотой и формами скрывается что-то еще более ценное – ваша личность! Ему тоже не просто, только представьте себе: к вам домой заваливаются тридцать мужиков, и каждый чего-то от вас хочет. – Девы представили и коварно заулыбались. Так, кажется, я отстала от моды или от сексуальных тенденций. Ну, мне есть чем их переубедить. – И все эти мужики хотят ваших денег!
У, прониклись, особенно высокородные.
– Вот-вот, теперь вы понимаете, что чувствует Лериан Джерг. И не надо мне доказывать, что вам конкретно его тело тоже понравилось. Докажите мне, что в вас есть личность, а ему, что вы цените его личность! Задача ясна?
Нестройный хор выдал: «Да, мэм».
– Ну вот и ладушки, – я даже заулыбалась, – так, теперь распорядок такой. Джастин, выдай каждой по листку бумаги. На одной стороне, девушки, вы пишете мне, кто вы есть, причем я хочу характеристики именно личности, там же будет тест, который зачитает наш психолог. На второй стороне – имя, возраст, параметры. Джастин, фото отсканируешь и наложением сделаешь на второй страничке. Вопросы?
– Тиа, а ты… куда? – испуганно спросил психолог.
– Пойду приготовлю обед, – созналась я, ибо очень кушать хотелось после всех событий.
– В этом пойдешь? – недоуменно спросил Джастин.
– Ну, тот, для кого это платье было куплено, вряд ли выслушает очередное «ты не так все понял», так что не вижу смысла хранить сей наряд и дальше. И на-ка, – я передала психологу туфли и сейр, – отнеси все в мою комнату.
С этими словами, босая, брошенная, голодная и расстроенная, я потопала на кухню.
* * *
На кухне обреталась Лидия, хмурая и недовольная.– Джерг-старший в ярости, – обрадовала она меня.
– Да пошел он! – Да, я была злая.
– Прекращай заигрывать с Лерианом! – прошипела домомучительница.
– Да я не заигрываю!
– Да неужели?
– Вон отсюда! – объяснять что-то не было никакого желания.
Лидия вскочила… и свалила, в общем. Оставив меня на растерзание кухонной утвари. М-дя, необдуманный поступок с моей стороны. Но оставалась надежда на холодильники.
Осмотр холодильных хранилищ оказался неутешительным – пусто! В морозильниках я нашла только масло, мясо, еще мясо, какую-то рыбу. Короче, все равно, что пусто, потому как полуфабрикатов тут не наблюдалось, а готовить я не умела никогда.
В результате тихого получасового обругиванья всех и вся я вспомнила сказку про кашу из топора! Фольклорная составляющая была мною отринута за ненадобностью, и я принялась тщательно вспоминать сам процесс. Память выдала ценную информацию: вначале была крупа.
Обшарив шкафчики под кухонным столиком, обнаружила мешочки с чем-то. Мешки были на пять килограммов, не меньше, и все запакованные. В общем, нож мне в помощь. Путем надрезания мешков я обнаружила: фасоль – гадость какая; рис – причем не порошковый, каким ему полагалось быть, а в россыпи таких беленьких зернышек; горох – опять же прессованный в горошинки; какую-то серую крупу… и наконец, хлопья овсянки! О, радости моей предела не было, ибо как готовить овсянку, я знала. Ее нужно было залить горячей водой и оставить на минутку – и все! Вот. А потом я присмотрелась к овсянке и поняла страшное – эту варить придется!
Проклиная все на свете, я принялась искать кастрюлю, одновременно с этим рассуждая на тему – сколько надо варить на всех девушек. Кастрюля мной была найдена, большая такая, наверное, литров на десять.
Отволокла ее на плиту. Встала и приказала:
– Воды.
Тишина. Хм, странно. У меня на плиту ставишь, и вода сама набирается. Хотя я редко готовлю, времени вообще ни на что нет.
– Во-о-оди-и-ичка, – позвала я.
Потом начало доходить, что здесь, похоже, нет системы «Умный дом». Обидно. Пришлось снимать кастрюлю и тащить ее к крану, который был вообще в другом конце кухни.
И вот я уже лежу, с кастрюлей и босиком, а на полу рассыпана эта крупа прессованная… Грохот был не шуточный!
– Тиа? Ты в порядке? – Две стройные ножки Лили остановились рядом с растянувшейся на полу мной.
– Нет, я не в порядке, – пытаюсь встать, – мне плохо…
Модель рассмеялась, помогла подняться.
– Тиа, ты опять с Киану разговаривала? – Лили взяла кастрюлю, без труда потащила к крану. – Зачем? Он каждый раз упивается твоим унижением. Кстати, а кастрюля тебе зачем?
– Кашу варить, – я отряхивала крупу с ног, – воды налей туда.
– А она сама не льется? – не поверила Лили.
– Увы, – я развела руками, – дом староват оказался.
Совместными усилиями мы наполнили этого монстра общепита, дотащили кастрюлю до плиты и зажгли огонь, благо у Лили имелась зажигалка.
– Так, – я взяла заветный мешочек и, подойдя к кастрюле, начала размышлять вслух: – Мы все голодные, так что надо варить побольше, так?
– Ага, – согласилась моя давняя подруга.
– Значит, делаем так: одну большую пригоршню, сложенную из двух ладоней, я варю на каждую модель, ну и мне две, вот!
– Мне тоже две, – заявила Лили, – и Сани с Феей от добавки не откажутся, ну а Джастину можно одну, он много не ест.
На том и порешили. В результате Лили держит мешочек, я горстями отмеряю сыплющуюся крупу. Засыпала тридцать пять пригоршней, округлив для ровного счета. Потом Лили приготовила нам чай. И мы принялись ждать.
– А долго вариться будет? – спустя две чашки чаю спросила Лили.
– Хрен его знает, – призналась я, – будем пробовать по очереди.
Минут через двадцать каша соизволила закипеть. Слабенько так, нехотя, без энтузиазма, в общем. Короче, налицо явное нежелание того, чтобы ее съели.
– Уже можно пробовать? – обрадовалась Лили факту шевеления со стороны кашки.
– Пробуй, – я решила быть доброй.
Подхватив чайную ложечку, Лили рванула к кастрюле, зачерпнула немного, долго и старательно дула, потом попробовала, скривилась и выдала:
– Гадость.
Я не поверила. Во-первых, люблю овсянку, и, во-вторых – что я, зря на нее столько времени угробила? Выхватив ложечку у Лили, попыталась приобщиться к прекрасному и смогла лишь повторить:
– Гадость!
Но так как ничего иного на обед не предвиделось, решила дать вареву второй шанс и попробовала снова. Помои!
– А ты солила? – поинтересовалась Лили.
– Ищем соль!
И мы принялись обыскивать имеющиеся шкафы и емкости. Нашли перец. Он пах вкусно и потому решено было кашку поперчить. Потом отыскали какую-то приправу, она тоже пошла в дело. Соль нашли не сразу, и она была синяя… но после добавления сей субстанции каша приобрела неплохой такой вкус, правда, аппетит не вызывала. А еще она начала кипеть, причем бурно.
– Масло нужно, – вспомнила я инструкцию из сказки, – и много.
И я углубилась в недра хладогенератора. Пока пыталась отлепить смерзшиеся брикеты, раздался испуганный крик Лили:
– Тиа… Тиа! ТИА!!!
И масло сразу отлепилось. Перепуганная, я, держа вожделенный брикет, торопливо вернулась, чтобы закричать не менее громко:
– Лидия!!!
В общем, в сказке об этом не сообщалось, но, как выяснилось, каша решила погулять. Хотя, на мой предвзятый взгляд, ничего общего с Колобком у нее не наблюдалось. И вся эта бурлящая сине-коричневая масса начала активно вылезать из бурлящей и пыхтящей кастрюли! И теперь на полу, плите, стене, была каша! Синяя, ага! И вкусная, между прочим!
– Лидия!!! – орали мы на пару с моделью, медленно отступая подальше от мутанта, именуемого кашей, а она все лезла и лезла из кастрюли, и сама кастрюля бухтела и шипела и…
Хлопнула дверь. Вбежала наша спасительница, которая домомучительница по совместительству, и мы услышали чисто русский, давно забытый мат. После сего лирического отступления Лидия метнулась к плите и убавила жар. На наше счастье, каша к этому моменту перестала выкипать, и уже просто бурлила в кастрюле.
– Я сейчас буду убивать кого-то, – простонала Лидия, оглядывая заляпанные кашей стены, пол, потолок, всяческие красиво выставленные баночки и шкафчики, которым тоже досталось.
– Э-э… мм… пошла я, – осознав степень неприятностей, Лили решила смыться.
Ну а мне пришлось остаться и мило улыбаться шедшей на меня домомучительнице, она шла с половником наперевес.
– Да не спала я с Джергом, – я попыталась спасти свою никчемную жизнь. – И не флиртовала даже! Да я…
– Моя кухня! – Не слушая жалкий лепет оправдания, Лидия продолжала наступать. – Моя идеально чистая кухня! Да я тебя, дура косорукая, я…
Огненный вихрь ворвался и обезоружил домомучительницу. Пока Сани успокаивала истерично настроенную особу, Фея успокаивала меня. Лили наблюдала за всем со стороны выхода, скрестив руки на груди и наслаждаясь процессом. Ну, спасибо, что хоть за девчонками сбегала.
* * *
Спустя час я завершала на кухне наведение порядка.– Между прочим, я дипломированный специалист! – отскабливая остатки каши, сообщаю я.
– Не отвлекайся! – Лидия варит другую кашу, а еще жарит мясо в глубокой сковородке. И ароматы от этого такие аппетитные!
А я мою пол. Одна! Девчонок домомучительница прогнала половником, и даже Джастин не помог.
– У меня есть лицензия! – продолжаю жаловаться на жизнь.
– Зато готовить не умеешь, – вставила Лидия.
– Готовка не главное в жизни женщины!
– Кто бы говорил, – домомучительница начала каким-то перцем мясо посыпать, – мой давай!
И вот я, в позе четвероногих, с губкой в руках отдираю пол. Хлопнула дверь, послышались чьи-то уверенные шаги, а потом раздалось удивленное восклицание:
– Тиа?!
Стремительно оборачиваюсь к Джергу, который в изумлении смотрит на унижение персональной свахи.
– Надо же, – меланхолично помешивая варево, произнесла Лидия, – вы ее даже по попе узнали.
– Да нет, – высокородный смутился, – просто платье увидел и рисунок на чулках запоминающийся…
У Лидии тут и мешалка ее из рук выпала! На мною выдраенный пол!
– Убью! – поднимаясь, сообщила я домомучительнице.
Лидия схватила половник, а я… я…
Мои готовые рвать и царапать руки перехватил высокородный, обнял меня, пережидая, пока угомонюсь, а затем, чуть поглаживая по спине, тихо спросил:
– Что случилось, Тиана?
И так он это спросил, что Лидия повторно выронила половник, а я перестала злиться. Потом подумала и сдала домомучительницу:
– Она меня истязала, заставила вымыть весь пол, шкафы, плиту и вообще все! Вот! И это меня, дипломированного специалиста и ценного кадра!
Джерг с какой-то снисходительной улыбкой посмотрел на меня, грустно покачал головой и все так же тихо, с каким-то вибрирующими нотками, спросил:
– А почему вы согласились, а?
Пришлось сознаться:
– В обмен на обед… и ужин.
– Только обед! – напомнила о своем присутствии Лидия.
– Да? – Я опять разозлилась. – Это я тут час корячилась только из-за обеда?
– Вот когда все домоешь, тогда обсудим приготовление ужина! – добила меня Лидия.
С тяжелым вздохом я отошла от генно-модифицированного, планируя домыть пол. Ведь мало совсем осталось. Опустилась на колени, начала домывать уже почти чистый квадрат.
– Тиа, прекратите немедленно! – негромко, но как-то властно заговорил высокородный.
Остановилась, бросила опостылевшую губку, развернулась к генно-модифицированому и хмуро сообщила:
– Спасибо за заботу, но я… сама разберусь.
И все бы ничего, но Джерг, к моему удивлению, начал очень глубоко дышать. И это было не связано с возбуждением или чем-то подобным. Вот с чем это было связано, я знала.
– Лидия, сваливайте! – приказала я, напряженно глядя на генно-модифицированного.
Домомучительница удивленно взглянула на меня, но я продолжала неотрывно следить за приступом Джерга. Не знала, что все настолько плохо. Хотя Юлиан предупреждал насчет нестабильности.
– Тиа, вы… – начала Лидия.
– Вон, – прошипела я, стараясь не делать резких движений и не повышать голос, – быстро!
Вероятно она, наконец, сообразила, потому и отступала к выходу медленно, не поворачиваясь к Джергу спиной. А генно-модифицированный дышал все глубже и напряженнее. Его грудь заметно вздымалась при каждом вдохе, одежда начала трещать из-за увеличивающейся мускулатуры. Черт, о чем думал Джерг-старший, отправляя сюда этих глупых девчонок?! О чем они вообще думают, планируя политическую карьеру для нестабильного? Черт!
– Лериан, – я встала, сделала шаг к высокородному. – Лериан, слушай мой голос.
Из груди генно-модифицированного раздался глухой рык. Ой, как все плохо!
– Лериан, – делаю еще шаг. Нужно двигаться очень плавно, чтобы не вызвать агрессии. Черт, даже руки трястись начали. – Лериан, все хорошо…
Глаза у него совсем синие стали, зрачок увеличен, дыхание такое, что, стоя в шаге от него, ощущаю движение выдыхаемого воздуха. Черт, как страшно жить-то! И самое паршивое, что если у Дерганой Дел подобное состояние предсказуемо, то у этого все началось без каких-либо видимых внешних причин.
– Лериан, – делаю еще шаг и оказываюсь вплотную к нему, теперь при вдохе его тело соприкасается с моим. И жар ощущаю даже сквозь одежду. Значит, температура повысилась, хотя это и так понятно, стоит взглянуть на мускулатуру.
На курсах нас учили, как вести себя в подобных случаях. Именно работа с нестабильными генно-модифицированными и составляла основу обучения, и я неоднократно применяла эти знания в работе. Но что спровоцировало Джерга? Нужно понять причину, чтобы остановить следствие.
– Лериан, – говорю едва слышно, прекрасно зная, что сейчас у него обострены и слух, и обоняние. – Лериан, что случилось? Лериан…
Глухой рык, и высокородный фокусирует свой невменяемый взгляд на мне. Что-то мне стало страшно! Сейчас сознание в нем спит, осталось только оголенное подсознание. Это все равно что оголенные провода. И то, что он смотрит на меня, это плохо. Очень-очень плохо!
– Тиа! – прорычало двухметровое чудище с вздыбившимися мускулами. – Тиа…
Черт! Они же не говорят в этом состоянии! Это что, новый виток мутации?! Мама! Мне уже жутко. А страх показывать нельзя! Совсем нельзя!
– Да, Лериан, – стараюсь говорить спокойно, – я Тиа… Ты Лериан. Все хорошо. Все спокойно. Опасности нет…
Двухметровый мутант что-то прорычал, а затем произошло нечто мне совершенно непонятное – Джерг начал двигаться. Молниеносно и резко, так, как умеют только генно-модифицированные, но при этом он и меня двигал. Схватив за плечи, практически швырнул на стол, и не успела я взвыть от боли, как оказался нависшим надо мной. И глаза – синие-синие, совершенно невменяемые. И дыхание горячее, почти обжигающее. Это насколько у него поднялась температура? Черт! Таких нельзя отпускать из семьи! Таких нельзя допускать к людям! И однозначно я ему ни одну из нормальных девочек не оставлю! Только генно-модифицированных!
И тут чудовище снова прорычало:
– Тиа…
Он же говорит! Значит, должен соображать! Должен. Или это нечто новое, с чем я раньше не сталкивалась.
– Лериан, – стараюсь говорить все так же тихо и спокойно. – Лериан, что вы делаете? Лериан, вы…
Зарычал. Глаза страшные, зрачок огромный, настолько огромный, что глаза словно чернеют, радужка едва заметна. И мне становится совсем страшно. Он не соображает! Это ясно как божий день! Он не соображает, это приступ! И как контролировать приступ подобной степени, я не в курсе!
Так, тихо! Нужно успокоиться и действовать. Он не звереет. Двигается, как человек, никаких звериных поз не принимает, значит, в сознании. Температура высокая, это да, но говорит, значит, в сознании. А если в сознании, значит, и действуем на сознательном уровне.
– Лериан, – обняла его лицо ладонями, с трудом сдерживая желание их отдернуть. Он ужасно горячий. – Лериан, – стараюсь улыбнуться, – вы пугаете меня, Лериан. Успокойтесь, пожалуйста.
Молчит. Но замер. И дышит все тяжелее, даже ноздри раздуваются. А у меня сердце стучит так, будто в ушах бьется. Такое ощущение, что оно отчаянно бьется в грудную клетку. Страшно. А Джерг молчит и глубоко дышит. И я совершенно не в курсе, что делать дальше! Куда бить – знаю. И знаю слова, которые остановят приступ, но он говорит, значит, мой козырь хрен подействует.