Страница:
Николай Л. Елин, Владимир Г. Кашаев
Дети мяча
Похищение
Футбольный тренер Валерий Макарович Берёзкин был разбужен среди ночи громким стуком в дверь. Валерий Макарович испуганно вскочил, закутался в одеяло, как в плащ-палатку, и пошёл открывать. На пороге стояли трое свирепого вида неизвестных в чалмах и восточных халатах. Двое держали в руках обнажённые палаши. Третий, зажав под мышкой какую-то книгу, перебирал чётки.
«О господи, какая тоска! – подумал тренер. – До чего же надоели эти делегации болельщиков! Сейчас опять будут лезть с советами…»
– Вы с мясокомбината, товарищи, или из ансамбля песни и пляски? Впрочем, это неважно. Ну, так какие у вас будут предложения?
– Молчи, о неверный, – раздражённо перебил его угрюмый бородач в роскошном парчовом халате и галошах на босу ногу. – Не старайся направить арык нашего внимания в русло твоего лживого красноречия. Отвечай коротко и понятно: ты тренер по футболу?
«Ого, как разговаривают! Должно быть, какое-нибудь начальство! – догадался Берёзкин. – Однако что же это оно в таком виде? Наверно, его сюда только что перевели откуда-нибудь с Востока…»
– Да, я тренер, – гостеприимно улыбнулся он на всякий случай. – А вы, простите?..
– Во имя аллаха, не задавай глупых вопросов! – приказал бородатый, видимо главный в этой симпатичной компании. – Скажи, верно ли, что твоё имя Альф Рамсей?
– Да ну, вы мне льстите, – слегка кокетничая, потупился Валерий Макарович. – Конечно, я делаю кое-что, но, право же, до Рамсея мне ещё далеко. Впрочем, если бы у меня были такие же условия…
– Повесь замок молчания на сундук твоей болтовни, – вмешался второй гость, многозначительно взвешивая на ладони огромный фолиант с металлическими застёжками. – Говори короче, если ты не хочешь, чтобы твоя голова разом вместила всю премудрость этой священной книги!
– Ой! – испуганно произнёс Берёзкин единственное короткое слово, которое ему удалось вспомнить. Он сделал шаг назад и инстинктивно вытянул перед собой руки с одеялом. Теперь тренер был похож на тореадора, дразнящего плащом разъярённого быка.
– Клянусь карманами своего халата, этот сын греха пытается от нас спрятаться! – вскричал бородатый, вырывая одеяло. – Откроешь ты нам своё имя или нет?!
– Валерий Макарович Берёзкин, – чётко отрапортовал тренер и по-военному щёлкнул босыми пятками. Теперь он не сомневался, что перед ним сумасшедшие, удравшие из лечебницы. Перечить им он боялся, оставалось одно: включиться в игру и ждать удобного случая, чтобы вызвать «скорую помощь» или милицию.
Берёзкин отдал честь, потом подумал и, сложив руки на груди, отвесил поклон.
– О лгун, сын лгуна, внук и правнук лгуна! – завопил дотоле молчавший третий гость, огромный детина с перебитым носом и двумя синяками под единственным глазом. – Ты, может быть, ещё станешь утверждать, что это не ты тренируешь: сборную команду Англии?!
– Э, видите ли… – запнулся Валерий Макарович, – вообще-то, я тренирую команду «Подорожник» треста Гордорзабор, но если вам так хочется…
– Может быть, и находимся мы сейчас не в Лондоне? – ехидно спросил пожилой тип с кораном в руках.
– Мы находимся в городе Нюхове, – обрадовался Берёзкин, – вы просто ошиблись адресом. Вам нужно сейчас поехать на вокзал и…
– О внебрачный сын шакала! – вскипел бородач. – Уж не думаешь ли ты, что нас так легко ввести в заблуждение?! Абдулла, – обратился он к одноглазому детине, – если этот нечестивец не признается сию же минуту, что он тренер сборной Англии, то немедленно отрежь ему его лживый язык!
– Не стоит товарищу Абдулле утруждать себя! – с жаром возразил Валерий Макарович. – Признаюсь, я действительно тренер сборной Англии Альф Рамсей. Вы, наверно, пришли ко мне за автографом? Как я сразу не догадался!
– Наконец-то, почтеннейший Рамсей, ты возвёл мост правды через реку своей лжи, – с удовлетворением сказал бородатый. – Спрячь свой нож, Абдулла, твоя коллекция отрезанных языков сегодня не пополнится. А ты, досточтимый Рамсей, собирайся: мы пришли не за автографом, а за тобой. Возьми в дорогу только самое необходимое для твоего ремесла, ибо в машине мало места.
– И поторапливайся, – добавил одноглазый, видя, что тренер замер с открытым ртом, – у нас мало времени.
Валерий Макарович повернул к нему голову, увидел, с каким вожделением тот смотрит на его язык, и, поспешно закрыв рот, начал укладывать чемоданчик.
– Да, вот ещё, – вспомнил пожилой. – Сообщи-ка нам адрес живущего где-то тут у вас, на Британских островах, нападающего сборной команды Ирландии Беста, скандальная слава которого столь велика, что достигла ушей нашего великого эмира.
– Вы что же, прямо сейчас… хотите навестить этого… Беста? – робко спросил тренер.
– Конечно, – кивнул бородач. – Мы поднимем его с постели. Так будет меньше шума.
«Ну-ну! – радостно подумал Берёзкин. – Кажется, мне удастся их спихнуть. Вот только к кому бы этих психов послать? Дать адрес милиции?.. Так ведь на ней вывеска есть. Пожалуй, ещё обидятся, вспомнят опять про свою идиотскую коллекцию… Стоп! Придумал! Пошлю-ка я их к Есаулову! Пускай они ему нервы попортят, а я тем временем вызову „скорую“. Ну, и милицейский наряд, конечно. А если успею, то ещё и пожарников, на всякий пожарный случай…»
Он улыбнулся своему каламбуру и твёрдо сказал:
– Пишите: улица Кровообращения, дом двадцать два, квартира семь.
Виктор Альбертович Есаулов занимал номенклатурную должность в тресте по строительству дорог и заборов, которому принадлежала футбольная команда «Подорожник». Он считал себя величайшим знатоком футбола и своими советами, замечаниями и указаниями чуть ли не ежедневно накалял вежливого и кроткого Берёзкина до такой температуры, что от него начинали исходить ультрафиолетовые лучи. Поэтому теперь, когда представилась возможность хоть как-то насолить Есаулову, тренер не колебался ни минуты. Он вспомнил самоуверенное лицо номенклатурного работника и злорадно усмехнулся: «Пусть только попробует не сознаться, что он Бест!»
Валерий Макарович заискивающе посмотрел на Абдуллу и почтительно произнёс:
– Это будет лучший экспонат в вашей замечательной коллекции.
– О сиятельный Рахимбек, – обратился к начальнику обрадованный Абдулла, – разреши мне самому отправиться за этим Бестом.
– Хорошо, – согласился бородатый, – только пусть с тобой пойдет Дадабай. А я пока провожу в машину уважаемого Рамсея. И горе ему, если он попытается удрать!
Пожилой с одноглазым ушли, а тренер, поняв, что его план рухнул, с тоской посмотрел в окно.
«Прыгнуть с четвёртого этажа – ноги поломаешь, в футбол потом играть будет трудно. Запереться в уборной – этот тип дверь выломает… А может, его самого… того… запереть?»
– Уважаемый Рахимбек, не знаю, как вас по отчеству, – низко поклонился тренер. – Нельзя ли узнать, дальняя ли предстоит нам дорога?
– Весьма дальняя, – милостиво кивнул бородатый. – Ко двору повелителя правоверных, светлейшего эмира бухарского.
«Ничего себе променад», – озабоченно подумал Берёзкин и, подобострастно прижав руки к сердцу, учтиво предложил:
– В таком случае, нет ли у вас желания посетить перед дорогой туалет?
– Нет, любезный Рамсей, нам нужно спешить. Ты уже уложил свои вещи?
– Уложил, о терпеливейший Рахимбек, – со вздохом сказал Валерий Макарович.
– Тогда пойдём…
Рахимбек крепко взял его под руку, и они вышли из дому. У подъезда стоял какой-то странный металлический шар.
– Нам сюда, – кивнул похититель.
– А… что это такое?
– Машина времени, – небрежно ответил бородатый. – Сейчас сядем, а через пятнадцать минут будем уже при дворе эмира.
– Но… я не хочу… я закричу…
– Не щекочи пальцем своей трусости пятки моего гнева! – нахмурился Рахимбек и втолкнул тренера в машину.
Внутри было темно, пахло сивухой. Берёзкин брезгливо поморщился, но претензий решил не предъявлять. В этот момент дверца снова открылась, и в машину в сопровождении Абдуллы и Дадабая влез Есаулов. По мрачному виду одноглазого легко можно было догадаться, что его страсть к коллекционированию и на этот раз осталась неутолённой. Дадабай тоже был несколько обескуражен.
– Сиятельный Рахимбек, – громко прошептал он, – муха сомнения ползает по тарелке моего ума. Перед тем как признаться в том, что он – Бест и что мы находимся на Британских островах, этот тип, как и Рамсей, тоже толковал нам про какой-то город Нюхов. Поразительное совпадение! Не могли же они сговориться!
– Да-да, товарищи, – обрадовался Берёзкин, – до того, как стать Лондоном, этот город назывался Нюховом. Вы можете заехать на вокзал и прочесть там название станции.
– Мы не нуждаемся в твоих глупых советах, презренный муравей! – покосился на него Дадабай. – Мы поступим иначе. У тебя есть с собой паспорт?
– Конечно, конечно, – заторопился тренер, удивляясь, как такая простая мысль не пришла ему в голову раньше. Он зажёг фонарик и достал из кармана паспорт. – Вот, видите… Берёзкин Валерий Макарович, проживает в городе Нюхове…
– О помощник шайтана по аморальным вопросам! – заорал одноглазый. – У какого достойного человека украл ты этот документ? Ведь ты сам не далее как полчаса назад сознался, что ты Альф Рамсей!
– Замолчи, Абдулла, – грозно сдвинул брови Рахимбек. – Теперь мне все ясно: ты напился, как нечестивая свинья, и завёз нас на машине времени не в тот город. Обещаю тебе, что, когда мы вернёмся в Бухару, твоя голова украсит бильярдную комнату эмира.
– Но я только нажимал кнопки, – бухнулся на колени Абдулла. – А маршрут прокладывал благочестивый Дадабай, который выпил ничуть не меньше моего…
– Сомкни свои мерзкие уста, – буркнул Дадабай. – Не мешай мне своими богопротивными воплями, сейчас я определю по звёздам наше месторасположение.
Он вылез из машины и принялся глядеть в небо, шевеля губами.
– Так я и думал, – наконец сказал он. – Мы попали на нужную широту, но сделали по ней небольшой зигзаг вправо.
– Сколь же велик зигзаг? – мрачно спросил Рахимбек.
– Пустяки! Всего каких-нибудь семьсот дней пути на ишаке.
– О презренный негодяй, достойный лишь выгуливать собак! – возмутился бородач. – Разве ты не знаешь, что мы должны быть в Бухаре уже ко времени утренней молитвы?! Знаешь ли ты, что с тобой сделает пресветлый эмир; когда узнает о твоей пьяной выходке?
– Но мы пили все вместе, уважаемый Рахимбек, – возразил Дадабай. – Я даже думаю, что зигзаг мы дали в тот самый момент, когда ты на ходу открыл дверцу и, распевая песни, свесился наружу, а Абдулла был вынужден оторваться от пульта и втащить тебя обратно, чтобы ты не вывалился. Вспомни, что ты сидел как раз с правой стороны…
– Оставим эти распри, – перебил его бородач. – Они приличествуют более каким-нибудь базарным торговцам, но не благородным учёным мужам, которые своей великой умеренностью и воздержанием заслужили благосклонность несравненного эмира. Что бы там ни болтали трусливые пленники, каждому мудрому и справедливому человеку понятно, что мы побывали именно на Британских островах и захватили как раз тех, кто нам нужен: Рамсея и Беста. А кто думает иначе… – Рахимбек многозначительно посмотрел на притихших пленников, – да покарает тех аллах рукою его верного слуги Абдуллы!
– Вот слова, порождённые самой мудростью и сестрой её благородством, – растрогался Дадабай. – К тому же, о чужеземцы, если вы даже будете морочить голову блистательному эмиру, что вы якобы не те, кого он ждал, всё равно из-за каких-то докучливых болтунов он не станет гонять туда и обратно машину времени. Это будет слишком большим бременем для его казны. Гораздо дешевле посадить вас на кол. Ясен ли вам смысл моих слов, о уважаемые Рамсей и Бест?
– Да, да, конечно, – пробормотал Валерий Макарович. Есаулов молча кивнул. Способность говорить ещё не вернулась к нему.
– Благословит аллах вашу понятливость и да не допустит превращения ваших голов в футбольные мячи! – набожно произнес Рахимбек. – Абдулла, трогай!
Раздался громкий щелчок, машина зашумела, заскрежетала и помчалась в неизведанное.
«О господи, какая тоска! – подумал тренер. – До чего же надоели эти делегации болельщиков! Сейчас опять будут лезть с советами…»
– Вы с мясокомбината, товарищи, или из ансамбля песни и пляски? Впрочем, это неважно. Ну, так какие у вас будут предложения?
– Молчи, о неверный, – раздражённо перебил его угрюмый бородач в роскошном парчовом халате и галошах на босу ногу. – Не старайся направить арык нашего внимания в русло твоего лживого красноречия. Отвечай коротко и понятно: ты тренер по футболу?
«Ого, как разговаривают! Должно быть, какое-нибудь начальство! – догадался Берёзкин. – Однако что же это оно в таком виде? Наверно, его сюда только что перевели откуда-нибудь с Востока…»
– Да, я тренер, – гостеприимно улыбнулся он на всякий случай. – А вы, простите?..
– Во имя аллаха, не задавай глупых вопросов! – приказал бородатый, видимо главный в этой симпатичной компании. – Скажи, верно ли, что твоё имя Альф Рамсей?
– Да ну, вы мне льстите, – слегка кокетничая, потупился Валерий Макарович. – Конечно, я делаю кое-что, но, право же, до Рамсея мне ещё далеко. Впрочем, если бы у меня были такие же условия…
– Повесь замок молчания на сундук твоей болтовни, – вмешался второй гость, многозначительно взвешивая на ладони огромный фолиант с металлическими застёжками. – Говори короче, если ты не хочешь, чтобы твоя голова разом вместила всю премудрость этой священной книги!
– Ой! – испуганно произнёс Берёзкин единственное короткое слово, которое ему удалось вспомнить. Он сделал шаг назад и инстинктивно вытянул перед собой руки с одеялом. Теперь тренер был похож на тореадора, дразнящего плащом разъярённого быка.
– Клянусь карманами своего халата, этот сын греха пытается от нас спрятаться! – вскричал бородатый, вырывая одеяло. – Откроешь ты нам своё имя или нет?!
– Валерий Макарович Берёзкин, – чётко отрапортовал тренер и по-военному щёлкнул босыми пятками. Теперь он не сомневался, что перед ним сумасшедшие, удравшие из лечебницы. Перечить им он боялся, оставалось одно: включиться в игру и ждать удобного случая, чтобы вызвать «скорую помощь» или милицию.
Берёзкин отдал честь, потом подумал и, сложив руки на груди, отвесил поклон.
– О лгун, сын лгуна, внук и правнук лгуна! – завопил дотоле молчавший третий гость, огромный детина с перебитым носом и двумя синяками под единственным глазом. – Ты, может быть, ещё станешь утверждать, что это не ты тренируешь: сборную команду Англии?!
– Э, видите ли… – запнулся Валерий Макарович, – вообще-то, я тренирую команду «Подорожник» треста Гордорзабор, но если вам так хочется…
– Может быть, и находимся мы сейчас не в Лондоне? – ехидно спросил пожилой тип с кораном в руках.
– Мы находимся в городе Нюхове, – обрадовался Берёзкин, – вы просто ошиблись адресом. Вам нужно сейчас поехать на вокзал и…
– О внебрачный сын шакала! – вскипел бородач. – Уж не думаешь ли ты, что нас так легко ввести в заблуждение?! Абдулла, – обратился он к одноглазому детине, – если этот нечестивец не признается сию же минуту, что он тренер сборной Англии, то немедленно отрежь ему его лживый язык!
– Не стоит товарищу Абдулле утруждать себя! – с жаром возразил Валерий Макарович. – Признаюсь, я действительно тренер сборной Англии Альф Рамсей. Вы, наверно, пришли ко мне за автографом? Как я сразу не догадался!
– Наконец-то, почтеннейший Рамсей, ты возвёл мост правды через реку своей лжи, – с удовлетворением сказал бородатый. – Спрячь свой нож, Абдулла, твоя коллекция отрезанных языков сегодня не пополнится. А ты, досточтимый Рамсей, собирайся: мы пришли не за автографом, а за тобой. Возьми в дорогу только самое необходимое для твоего ремесла, ибо в машине мало места.
– И поторапливайся, – добавил одноглазый, видя, что тренер замер с открытым ртом, – у нас мало времени.
Валерий Макарович повернул к нему голову, увидел, с каким вожделением тот смотрит на его язык, и, поспешно закрыв рот, начал укладывать чемоданчик.
– Да, вот ещё, – вспомнил пожилой. – Сообщи-ка нам адрес живущего где-то тут у вас, на Британских островах, нападающего сборной команды Ирландии Беста, скандальная слава которого столь велика, что достигла ушей нашего великого эмира.
– Вы что же, прямо сейчас… хотите навестить этого… Беста? – робко спросил тренер.
– Конечно, – кивнул бородач. – Мы поднимем его с постели. Так будет меньше шума.
«Ну-ну! – радостно подумал Берёзкин. – Кажется, мне удастся их спихнуть. Вот только к кому бы этих психов послать? Дать адрес милиции?.. Так ведь на ней вывеска есть. Пожалуй, ещё обидятся, вспомнят опять про свою идиотскую коллекцию… Стоп! Придумал! Пошлю-ка я их к Есаулову! Пускай они ему нервы попортят, а я тем временем вызову „скорую“. Ну, и милицейский наряд, конечно. А если успею, то ещё и пожарников, на всякий пожарный случай…»
Он улыбнулся своему каламбуру и твёрдо сказал:
– Пишите: улица Кровообращения, дом двадцать два, квартира семь.
Виктор Альбертович Есаулов занимал номенклатурную должность в тресте по строительству дорог и заборов, которому принадлежала футбольная команда «Подорожник». Он считал себя величайшим знатоком футбола и своими советами, замечаниями и указаниями чуть ли не ежедневно накалял вежливого и кроткого Берёзкина до такой температуры, что от него начинали исходить ультрафиолетовые лучи. Поэтому теперь, когда представилась возможность хоть как-то насолить Есаулову, тренер не колебался ни минуты. Он вспомнил самоуверенное лицо номенклатурного работника и злорадно усмехнулся: «Пусть только попробует не сознаться, что он Бест!»
Валерий Макарович заискивающе посмотрел на Абдуллу и почтительно произнёс:
– Это будет лучший экспонат в вашей замечательной коллекции.
– О сиятельный Рахимбек, – обратился к начальнику обрадованный Абдулла, – разреши мне самому отправиться за этим Бестом.
– Хорошо, – согласился бородатый, – только пусть с тобой пойдет Дадабай. А я пока провожу в машину уважаемого Рамсея. И горе ему, если он попытается удрать!
Пожилой с одноглазым ушли, а тренер, поняв, что его план рухнул, с тоской посмотрел в окно.
«Прыгнуть с четвёртого этажа – ноги поломаешь, в футбол потом играть будет трудно. Запереться в уборной – этот тип дверь выломает… А может, его самого… того… запереть?»
– Уважаемый Рахимбек, не знаю, как вас по отчеству, – низко поклонился тренер. – Нельзя ли узнать, дальняя ли предстоит нам дорога?
– Весьма дальняя, – милостиво кивнул бородатый. – Ко двору повелителя правоверных, светлейшего эмира бухарского.
«Ничего себе променад», – озабоченно подумал Берёзкин и, подобострастно прижав руки к сердцу, учтиво предложил:
– В таком случае, нет ли у вас желания посетить перед дорогой туалет?
– Нет, любезный Рамсей, нам нужно спешить. Ты уже уложил свои вещи?
– Уложил, о терпеливейший Рахимбек, – со вздохом сказал Валерий Макарович.
– Тогда пойдём…
Рахимбек крепко взял его под руку, и они вышли из дому. У подъезда стоял какой-то странный металлический шар.
– Нам сюда, – кивнул похититель.
– А… что это такое?
– Машина времени, – небрежно ответил бородатый. – Сейчас сядем, а через пятнадцать минут будем уже при дворе эмира.
– Но… я не хочу… я закричу…
– Не щекочи пальцем своей трусости пятки моего гнева! – нахмурился Рахимбек и втолкнул тренера в машину.
Внутри было темно, пахло сивухой. Берёзкин брезгливо поморщился, но претензий решил не предъявлять. В этот момент дверца снова открылась, и в машину в сопровождении Абдуллы и Дадабая влез Есаулов. По мрачному виду одноглазого легко можно было догадаться, что его страсть к коллекционированию и на этот раз осталась неутолённой. Дадабай тоже был несколько обескуражен.
– Сиятельный Рахимбек, – громко прошептал он, – муха сомнения ползает по тарелке моего ума. Перед тем как признаться в том, что он – Бест и что мы находимся на Британских островах, этот тип, как и Рамсей, тоже толковал нам про какой-то город Нюхов. Поразительное совпадение! Не могли же они сговориться!
– Да-да, товарищи, – обрадовался Берёзкин, – до того, как стать Лондоном, этот город назывался Нюховом. Вы можете заехать на вокзал и прочесть там название станции.
– Мы не нуждаемся в твоих глупых советах, презренный муравей! – покосился на него Дадабай. – Мы поступим иначе. У тебя есть с собой паспорт?
– Конечно, конечно, – заторопился тренер, удивляясь, как такая простая мысль не пришла ему в голову раньше. Он зажёг фонарик и достал из кармана паспорт. – Вот, видите… Берёзкин Валерий Макарович, проживает в городе Нюхове…
– О помощник шайтана по аморальным вопросам! – заорал одноглазый. – У какого достойного человека украл ты этот документ? Ведь ты сам не далее как полчаса назад сознался, что ты Альф Рамсей!
– Замолчи, Абдулла, – грозно сдвинул брови Рахимбек. – Теперь мне все ясно: ты напился, как нечестивая свинья, и завёз нас на машине времени не в тот город. Обещаю тебе, что, когда мы вернёмся в Бухару, твоя голова украсит бильярдную комнату эмира.
– Но я только нажимал кнопки, – бухнулся на колени Абдулла. – А маршрут прокладывал благочестивый Дадабай, который выпил ничуть не меньше моего…
– Сомкни свои мерзкие уста, – буркнул Дадабай. – Не мешай мне своими богопротивными воплями, сейчас я определю по звёздам наше месторасположение.
Он вылез из машины и принялся глядеть в небо, шевеля губами.
– Так я и думал, – наконец сказал он. – Мы попали на нужную широту, но сделали по ней небольшой зигзаг вправо.
– Сколь же велик зигзаг? – мрачно спросил Рахимбек.
– Пустяки! Всего каких-нибудь семьсот дней пути на ишаке.
– О презренный негодяй, достойный лишь выгуливать собак! – возмутился бородач. – Разве ты не знаешь, что мы должны быть в Бухаре уже ко времени утренней молитвы?! Знаешь ли ты, что с тобой сделает пресветлый эмир; когда узнает о твоей пьяной выходке?
– Но мы пили все вместе, уважаемый Рахимбек, – возразил Дадабай. – Я даже думаю, что зигзаг мы дали в тот самый момент, когда ты на ходу открыл дверцу и, распевая песни, свесился наружу, а Абдулла был вынужден оторваться от пульта и втащить тебя обратно, чтобы ты не вывалился. Вспомни, что ты сидел как раз с правой стороны…
– Оставим эти распри, – перебил его бородач. – Они приличествуют более каким-нибудь базарным торговцам, но не благородным учёным мужам, которые своей великой умеренностью и воздержанием заслужили благосклонность несравненного эмира. Что бы там ни болтали трусливые пленники, каждому мудрому и справедливому человеку понятно, что мы побывали именно на Британских островах и захватили как раз тех, кто нам нужен: Рамсея и Беста. А кто думает иначе… – Рахимбек многозначительно посмотрел на притихших пленников, – да покарает тех аллах рукою его верного слуги Абдуллы!
– Вот слова, порождённые самой мудростью и сестрой её благородством, – растрогался Дадабай. – К тому же, о чужеземцы, если вы даже будете морочить голову блистательному эмиру, что вы якобы не те, кого он ждал, всё равно из-за каких-то докучливых болтунов он не станет гонять туда и обратно машину времени. Это будет слишком большим бременем для его казны. Гораздо дешевле посадить вас на кол. Ясен ли вам смысл моих слов, о уважаемые Рамсей и Бест?
– Да, да, конечно, – пробормотал Валерий Макарович. Есаулов молча кивнул. Способность говорить ещё не вернулась к нему.
– Благословит аллах вашу понятливость и да не допустит превращения ваших голов в футбольные мячи! – набожно произнес Рахимбек. – Абдулла, трогай!
Раздался громкий щелчок, машина зашумела, заскрежетала и помчалась в неизведанное.
Любимый родственник аллаха
– Приехали, – сказал Рахимбек. – Вылезайте.
Берёзкин спрыгнул на землю и, не веря глазам, зажмурился, вокруг высились минареты; древние старики в чалмах сидели на корточках и продавали халву и инжир; кричали муэдзины, созывая прихожан на молитву; погонщики в запыленных халатах вели усталых верблюдов к видневшемуся неподалеку караван– сараю, а в нескольких шагах от Валерия Макаровича возвышалась зубчатая стена эмирского дворца.
Тренер покрутил головой и открыл глаза. Видение не исчезло.
«Правду говорят: с кем поведёшься, от того и наберёшься, – холодея, подумал он. – Видимо, я тоже сошёл с ума… Теперь придётся выходить на инвалидность…»
– Нечего предаваться пустому созерцанию, – толкнул его Дадабай. – Пошли, нас ждет светлейший эмир.
Берёзкин и Есаулов в сопровождении своих недавних гостей прошли через ворота мимо расступившихся стражников и остановились, ожидая, пока начальник дворцовой охраны доложит эмиру об их прибытии. Наконец двери распахнулись и путешественников ввели в покои повелителя правоверных.
Эмир восседал на золочёном троне, окружённый толпой придворных. Рахимбек снял галоши, подошёл к трону и, опустившись на колени, стукнулся головой об пол.
– О средоточие достоинств и владыка всего сущего! Твоя воля исполнена: тренер сборной Англии Рамсей и игрок сборной Ирландии Бест – у твоих ног.
– Падайте ниц, нечестивцы! – свирепым шёпотом скомандовал Дадабай и больно ущипнул пленников своими костлявыми пальцами.
– Вы знаете, с кем вы разговариваете? – высокомерно обернулся к нему Виктор Альбертович. – Я заместитель начальника отдела…
Договорить он не успел, ибо собеседник влепил ему такого тумака, что заместитель начальника отдела распластался перед троном как бы в порыве священного восторга.
– Поднимись, – милостиво разрешил эмир, принявший вынужденное раболепие Есаулова за чистую монету. – Подойди ближе. Так это ты и есть знаменитый своими выходками Бест?
Виктор Альбертович вытер вспотевшую лысину, испуганно оглянулся на Дадабая, исподтишка угрожавшего ему ножом, и кротко согласился:
– Да, многоуважаемый эмир, я и есть знаменитый своими выходками…
– Мы много слышали нелестного о твоём поведении, – сказал эмир, с интересом разглядывая Есаулова. – А ведь на вид ты довольно неказист. Мы никогда бы не подумали, что за такой невзрачной и плешивой внешностью может скрываться необузданный нрав. Однако где же твои прославленные длинные волосы, ниспадающие на плечи, словно у моих наложниц?
– Э… м-м… – замялся Виктор Альбертович, – я… м-м…
– О владыка, – пришёл на помощь стоящий неподалёку на коленях Рахимбек, – Бест выщипал себе все волосы, узнав, что ему выпало счастье предстать пред очами солнцеподобного эмира. Он счёл, что так будет достойнее…
– Нам нравится, – снисходительно улыбнулся эмир, – что в нашем присутствии ты, Бест, смиряешь свою гордыню и не позволяешь себе никаких художеств. В знак нашей благосклонности можешь поцеловать подошву нашей туфли.
Завистливый Дадабай побледнел при виде такой неслыханной милости эмира, а не посмевший отказаться Есаулов брезгливо поджал губы и неловко ткнулся носом в пропахшую потом, пыльную туфлю.
– Подойди и ты, Рамсей, – продолжал эмир, протягивая Берёзкину другую ногу для поцелуя. – Теперь, когда вы оба убедились в нашем благоволении, мы скажем вам, зачем мы вас пригласили. Как и у всякого великого правителя, у нас есть футбольная команда. Но эти дети порока играют столь скверно, что по итогам прошлого сезона мы вынуждены были половину команды посадить на кол, а тренеру отрубить голову.
Мы уже не говорим о футболистах багдадского калифа или турецкого султана, но даже презренная команда хивинского хана встала в турнирной таблице выше нашей! Жители Бухары не желают ходить на матчи, отказываются смотреть на мерзкую игру своих соотечественников. Из-за этого мы лишаемся доходов и блеск нашей славы меркнет в глазах простых людей. Мышь печали грызла рахат-лукум нашего сердца. И тогда мы призвали мудрецов, чтобы спросить у них совета. Наши мудрецы постигли множество премудростей в футболе, им хорошо известно, как надлежит играть в эту игру, но, увы, практика не их ремесло. Однако мы дали мудрецам два дня сроку и великодушно предупредили, что если они ничего не смогут придумать за это время, то из их бород будут сплетены опахала для дворцового мухобоя.
И когда кончился отведённый им срок, мудрецы принесли нам Зеркало Будущего, изготовленное ими с помощью магии из волшебного камня, священной воды и мозгов скорпиона. И в этом Зеркале увидели мы игру команды, в тренерах коей подвизаешься ты, Рамсей, и искусство игроков согрело огнем удовлетворения нашу кровь и повысило содержание в ней гемоглобина. И в том же Зеркале могли мы лицезреть ваши газеты, из которых и узнали о твоём, Бест, вызывающем поведении.
Насмотревшись вдоволь, мы приказали мудрецам в недельный срок построить машину времени, чтобы перенести вас обоих к нам и зачислить в нашу команду. К великому сожалению, Положение о соревнованиях запрещает нам принимать в команду из других клубов более двух игроков за сезон, включая тренера. Поэтому мы решили ограничиться вашими кандидатурами.
Сначала у мудрецов дело подвигалось очень медленно, но, огда мы пообещали сделать из них штанги для футбольных ворот, работа пошла веселее и не далее как вчера постройка машины была завершена. Причём, к нашему удовольствию, мудрецам удалость устроить всё таким образом, что пассажиры этой машины помимо своей воли начинают говорить и думать на языке той страны, куда они перенеслись. Мы щедро вознаградили мудрецов, выдав им бесплатные абонементы на посещение всех игр с участием нашей команды.
– Великодушие светлейшего эмира не имеет границ, – наперебой заголосили придворные, сгибаясь в поклонах. – Он щедр как солнце!
– Он щедрее солнца! Он – живительная влага, орошающая посевы счастья и благоденствия! Он…
– Довольно, – махнул рукой эмир. – Так вот, Бест и Рамсей, вы видите, что мы умеем быть благодарными… И вас мы тоже не обидим. Мы осыплем вас милостями, предоставим отдельную жилплощадь, дадим по три красивых и добродетельных жены, зачислим на выгодные и доходные должности. К примеру, что ты скажешь, Бест, о должности нашего главного богослова?
– О многоуважаемый руководитель! – испугался Есаулов. – Я… раньше… работал по другой специальности! Я – не справлюсь…
– Ничего, справишься, – возразил эмир. – Мы зачислим тебя на заочное отделение медресе, на факультет, готовящий мулл.
– Я не пройду по конкурсу! – в отчаянии воскликнул Виктор Альбертович.
– Мы примем тебя без экзаменов, – и эмир благосклонно похлопал Есаулова ногой по плечу.
– Но… м-м-м… я… так сказать…
– О ослепительный и гуманнейший владыка! – снова пришёл на помощь Рахимбек. – Моё короткое знакомство с этим человеком позволяет предположить, что он довольно косноязычен. Что подумают правоверные мусульмане, если главный богослов не сможет связать двух слов. Не вообразят ли они, что он напился?
– Ты прав, Рахимбек, – согласился эмир. – В таком случае мы зачислим Беста нашим старшим евнухом. Там ему не придётся много разговаривать.
– А… как же мои жёны? – трясущимися губами пролепетал Есаулов.
– Ты будешь числиться евнухом только по документам, – пояснил эмир. – Это не помешает тебе иметь жён, но ты должен будешь держать их существование в тайне, дабы не изумлять непосвящённых и не вызывать среди них кривотолков.
– Это ничего! Я согласен! – замахал руками Виктор Альбертович и ещё раз чмокнул повелителя в пятку.
– Ну вот, с тобой улажено. Внесите его в платёжную ведомость! – распорядился владыка. – Теперь ты, Рамсей… Тебе мы решили оказать высокую честь стать нашим главным банщиком.
– О несравненный эмир, любимый племянник аллаха! – отвесил поклон стоящий неподалёку от трона худощавый человек с внешностью дипломата. – На должности главного банщика числится правый полузащитник.
– Что ты говоришь, Шахерезад? – удивился аллахов племянник, о существовании которого дядя, по-видимому, не имел ни малейшего представления. – А мы думали, что этот пост свободен. Придётся назначить Рамсея главным судьёй нашего эмирата. Эта должность хотя и менее почетна, но тоже прибыльна.
– Но зарплату главного судьи получает левый крайний нашего нападения, – возразил Шахерезад.
– Дай ему поесть отравленной халвы, – приказал эмир. – Сейчас все ведущие команды играют без крайних нападающих. Итак, отныне нашим главным судьей будет Рамсей. Вам всё понятно, бывшие чужеземцы? Мы полагаем, что вы не станете отнимать у нас драгоценное время глупыми вопросами. Сейчас наш футбольный репортер и летописец команды Сегенбай, известный под псевдонимом Шахерезад, проводит вас в комнату нашей футбольной славы. Он ознакомит вас с историей команды, дабы вы не повторяли ошибок ваших предшественников, а затем поможет написать заявления с просьбой разрешить ваш переход в наш клуб. Ступайте, да поможет вам аллах в выведении нашей команды на достойное место! А от тебя, Бест, мы ждём новых выходок, которые способствовали бы популяризации футбола в городе и увеличению наших доходов.
Эмир хлопнул в ладоши, давая понять, что аудиенция окончена, и бывшие чужеземцы, а ныне верноподданные блистательного эмира Бухары в сопровождении Шахерезада направились в комнату футбольной славы.
Берёзкин спрыгнул на землю и, не веря глазам, зажмурился, вокруг высились минареты; древние старики в чалмах сидели на корточках и продавали халву и инжир; кричали муэдзины, созывая прихожан на молитву; погонщики в запыленных халатах вели усталых верблюдов к видневшемуся неподалеку караван– сараю, а в нескольких шагах от Валерия Макаровича возвышалась зубчатая стена эмирского дворца.
Тренер покрутил головой и открыл глаза. Видение не исчезло.
«Правду говорят: с кем поведёшься, от того и наберёшься, – холодея, подумал он. – Видимо, я тоже сошёл с ума… Теперь придётся выходить на инвалидность…»
– Нечего предаваться пустому созерцанию, – толкнул его Дадабай. – Пошли, нас ждет светлейший эмир.
Берёзкин и Есаулов в сопровождении своих недавних гостей прошли через ворота мимо расступившихся стражников и остановились, ожидая, пока начальник дворцовой охраны доложит эмиру об их прибытии. Наконец двери распахнулись и путешественников ввели в покои повелителя правоверных.
Эмир восседал на золочёном троне, окружённый толпой придворных. Рахимбек снял галоши, подошёл к трону и, опустившись на колени, стукнулся головой об пол.
– О средоточие достоинств и владыка всего сущего! Твоя воля исполнена: тренер сборной Англии Рамсей и игрок сборной Ирландии Бест – у твоих ног.
– Падайте ниц, нечестивцы! – свирепым шёпотом скомандовал Дадабай и больно ущипнул пленников своими костлявыми пальцами.
– Вы знаете, с кем вы разговариваете? – высокомерно обернулся к нему Виктор Альбертович. – Я заместитель начальника отдела…
Договорить он не успел, ибо собеседник влепил ему такого тумака, что заместитель начальника отдела распластался перед троном как бы в порыве священного восторга.
– Поднимись, – милостиво разрешил эмир, принявший вынужденное раболепие Есаулова за чистую монету. – Подойди ближе. Так это ты и есть знаменитый своими выходками Бест?
Виктор Альбертович вытер вспотевшую лысину, испуганно оглянулся на Дадабая, исподтишка угрожавшего ему ножом, и кротко согласился:
– Да, многоуважаемый эмир, я и есть знаменитый своими выходками…
– Мы много слышали нелестного о твоём поведении, – сказал эмир, с интересом разглядывая Есаулова. – А ведь на вид ты довольно неказист. Мы никогда бы не подумали, что за такой невзрачной и плешивой внешностью может скрываться необузданный нрав. Однако где же твои прославленные длинные волосы, ниспадающие на плечи, словно у моих наложниц?
– Э… м-м… – замялся Виктор Альбертович, – я… м-м…
– О владыка, – пришёл на помощь стоящий неподалёку на коленях Рахимбек, – Бест выщипал себе все волосы, узнав, что ему выпало счастье предстать пред очами солнцеподобного эмира. Он счёл, что так будет достойнее…
– Нам нравится, – снисходительно улыбнулся эмир, – что в нашем присутствии ты, Бест, смиряешь свою гордыню и не позволяешь себе никаких художеств. В знак нашей благосклонности можешь поцеловать подошву нашей туфли.
Завистливый Дадабай побледнел при виде такой неслыханной милости эмира, а не посмевший отказаться Есаулов брезгливо поджал губы и неловко ткнулся носом в пропахшую потом, пыльную туфлю.
– Подойди и ты, Рамсей, – продолжал эмир, протягивая Берёзкину другую ногу для поцелуя. – Теперь, когда вы оба убедились в нашем благоволении, мы скажем вам, зачем мы вас пригласили. Как и у всякого великого правителя, у нас есть футбольная команда. Но эти дети порока играют столь скверно, что по итогам прошлого сезона мы вынуждены были половину команды посадить на кол, а тренеру отрубить голову.
Мы уже не говорим о футболистах багдадского калифа или турецкого султана, но даже презренная команда хивинского хана встала в турнирной таблице выше нашей! Жители Бухары не желают ходить на матчи, отказываются смотреть на мерзкую игру своих соотечественников. Из-за этого мы лишаемся доходов и блеск нашей славы меркнет в глазах простых людей. Мышь печали грызла рахат-лукум нашего сердца. И тогда мы призвали мудрецов, чтобы спросить у них совета. Наши мудрецы постигли множество премудростей в футболе, им хорошо известно, как надлежит играть в эту игру, но, увы, практика не их ремесло. Однако мы дали мудрецам два дня сроку и великодушно предупредили, что если они ничего не смогут придумать за это время, то из их бород будут сплетены опахала для дворцового мухобоя.
И когда кончился отведённый им срок, мудрецы принесли нам Зеркало Будущего, изготовленное ими с помощью магии из волшебного камня, священной воды и мозгов скорпиона. И в этом Зеркале увидели мы игру команды, в тренерах коей подвизаешься ты, Рамсей, и искусство игроков согрело огнем удовлетворения нашу кровь и повысило содержание в ней гемоглобина. И в том же Зеркале могли мы лицезреть ваши газеты, из которых и узнали о твоём, Бест, вызывающем поведении.
Насмотревшись вдоволь, мы приказали мудрецам в недельный срок построить машину времени, чтобы перенести вас обоих к нам и зачислить в нашу команду. К великому сожалению, Положение о соревнованиях запрещает нам принимать в команду из других клубов более двух игроков за сезон, включая тренера. Поэтому мы решили ограничиться вашими кандидатурами.
Сначала у мудрецов дело подвигалось очень медленно, но, огда мы пообещали сделать из них штанги для футбольных ворот, работа пошла веселее и не далее как вчера постройка машины была завершена. Причём, к нашему удовольствию, мудрецам удалость устроить всё таким образом, что пассажиры этой машины помимо своей воли начинают говорить и думать на языке той страны, куда они перенеслись. Мы щедро вознаградили мудрецов, выдав им бесплатные абонементы на посещение всех игр с участием нашей команды.
– Великодушие светлейшего эмира не имеет границ, – наперебой заголосили придворные, сгибаясь в поклонах. – Он щедр как солнце!
– Он щедрее солнца! Он – живительная влага, орошающая посевы счастья и благоденствия! Он…
– Довольно, – махнул рукой эмир. – Так вот, Бест и Рамсей, вы видите, что мы умеем быть благодарными… И вас мы тоже не обидим. Мы осыплем вас милостями, предоставим отдельную жилплощадь, дадим по три красивых и добродетельных жены, зачислим на выгодные и доходные должности. К примеру, что ты скажешь, Бест, о должности нашего главного богослова?
– О многоуважаемый руководитель! – испугался Есаулов. – Я… раньше… работал по другой специальности! Я – не справлюсь…
– Ничего, справишься, – возразил эмир. – Мы зачислим тебя на заочное отделение медресе, на факультет, готовящий мулл.
– Я не пройду по конкурсу! – в отчаянии воскликнул Виктор Альбертович.
– Мы примем тебя без экзаменов, – и эмир благосклонно похлопал Есаулова ногой по плечу.
– Но… м-м-м… я… так сказать…
– О ослепительный и гуманнейший владыка! – снова пришёл на помощь Рахимбек. – Моё короткое знакомство с этим человеком позволяет предположить, что он довольно косноязычен. Что подумают правоверные мусульмане, если главный богослов не сможет связать двух слов. Не вообразят ли они, что он напился?
– Ты прав, Рахимбек, – согласился эмир. – В таком случае мы зачислим Беста нашим старшим евнухом. Там ему не придётся много разговаривать.
– А… как же мои жёны? – трясущимися губами пролепетал Есаулов.
– Ты будешь числиться евнухом только по документам, – пояснил эмир. – Это не помешает тебе иметь жён, но ты должен будешь держать их существование в тайне, дабы не изумлять непосвящённых и не вызывать среди них кривотолков.
– Это ничего! Я согласен! – замахал руками Виктор Альбертович и ещё раз чмокнул повелителя в пятку.
– Ну вот, с тобой улажено. Внесите его в платёжную ведомость! – распорядился владыка. – Теперь ты, Рамсей… Тебе мы решили оказать высокую честь стать нашим главным банщиком.
– О несравненный эмир, любимый племянник аллаха! – отвесил поклон стоящий неподалёку от трона худощавый человек с внешностью дипломата. – На должности главного банщика числится правый полузащитник.
– Что ты говоришь, Шахерезад? – удивился аллахов племянник, о существовании которого дядя, по-видимому, не имел ни малейшего представления. – А мы думали, что этот пост свободен. Придётся назначить Рамсея главным судьёй нашего эмирата. Эта должность хотя и менее почетна, но тоже прибыльна.
– Но зарплату главного судьи получает левый крайний нашего нападения, – возразил Шахерезад.
– Дай ему поесть отравленной халвы, – приказал эмир. – Сейчас все ведущие команды играют без крайних нападающих. Итак, отныне нашим главным судьей будет Рамсей. Вам всё понятно, бывшие чужеземцы? Мы полагаем, что вы не станете отнимать у нас драгоценное время глупыми вопросами. Сейчас наш футбольный репортер и летописец команды Сегенбай, известный под псевдонимом Шахерезад, проводит вас в комнату нашей футбольной славы. Он ознакомит вас с историей команды, дабы вы не повторяли ошибок ваших предшественников, а затем поможет написать заявления с просьбой разрешить ваш переход в наш клуб. Ступайте, да поможет вам аллах в выведении нашей команды на достойное место! А от тебя, Бест, мы ждём новых выходок, которые способствовали бы популяризации футбола в городе и увеличению наших доходов.
Эмир хлопнул в ладоши, давая понять, что аудиенция окончена, и бывшие чужеземцы, а ныне верноподданные блистательного эмира Бухары в сопровождении Шахерезада направились в комнату футбольной славы.
Шахерезад улаживает формальности
Комната, куда они пришли, представляла собой небольшое помещение, стены которого были сплошь увешаны дипломами, фотографиями, газетными вырезками. Берёзкин подошел к одному из дипломов и прочёл: «Сим награждается футбольная команда Благородной Бухары за победу в конкурсе художественной самодеятельности».
Рядом была помещена картина: светлейший эмир производит удар по мячу. Чуть ниже и правее висел пришпиленный кнопками обрывок футбольного отчёта из какой-то чужеземной газеты. Он содержал всего несколько строчек:
«Несмотря на то что нашим футболистам противостояла очень сильная и техничная команда бухарского эмира, наши правоверные ребята, слава аллаху, не дрогнули и выиграли у неё со счётом 11:0».
Слова «сильная и техничная» были подчеркнуты красным карандашом.
Берёзкин успел ещё заметить грамоту, выданную команде главным визирем пожарной охраны «за отсутствие загораний в истёкшем сезоне».
Но в этот момент Шахерезад, видевший все эти награды не менее тысячи раз, предложил гостям:
– Располагайтесь поудобнее, почтеннейшие, ибо рассказ мой будет долог, как ожидание гола от хромого защитника.
Валерий Макарович оглянулся, поискал глазами стул, но ничего такого, на чём можно было бы сидеть, не обнаружил.
– Садитесь на коня внимания, – посоветовал Шахерезад, – и поезжайте по дороге моего рассказа…
Пленники сели на корточки и приготовились слушать.
– Вы уже, наверно, слышали, уважаемые иноземцы, – начал свое повествование футбольный летописец, – что в прошедшем сезоне, да оплюёт его шелудивый верблюд, дела у нашей команды складывались печально и мерзостно. И наконец, наступил такой день, когда матч нашей команды на своём поле собрал всего лишь шестнадцать зрителей. И тогда пресветлый эмир вызвал тренера и вопросил у него, что он намерен делать, дабы повысить посещаемость. И тренер поклонился и сказал, что он придумал тактическую новинку, которая, несомненно, заинтересует всех истинных ценителей футбола и привлечёт их на стадион. И новинка эта заключается в том, чтобы после каждого гола, забитого нашей командой, бесплатно угощать орехами всех присутствующих на матче болельщиков. И светлейший эмир, да поразит его врагов расстройство желудка, остался доволен этой новинкой и сказал: «Да будет так!»
И следующая игра нашей команды собрала уже двадцать три зрителя. И эмир щедро вознаградил тренера, пожаловав ему почти новый носовой платок. Однако после того как в пяти матчах подряд команда не забила ни единого мяча, даже самые фанатичные любители орехов перестали посещать игры. И число болельщиков сократилось до девяти. И разгневанный эмир отобрал у тренера свой подарок, а сам послал своего главного шпиона в команду хивинского хана и приказал ему выведать, как привлекают на стадион болельщиков в Хиве. Ибо хивинская команда не превосходит нашу ни по технике, ни по тактике, ни по окладам, а посещаемость там более высокая. И прошло семь дней и семь ночей, и главный шпион вернулся. И был он бледен, словно роженица, ибо то, что ему довелось там увидеть, потрясло его воображение. И сообщил он блистательному эмиру, что на хивинском стадионе угощают зрителей орехами не после каждого забитого, а после каждого пропущенного гола. И вздохнул удручённо звездоподобный эмир и сказал, что это ему не по карману.
И тогда тренер предложил великому владыке другую новинку, и опять сказал эмир: «Да будет так!»
И по приказу светлейшего создан был при команде клуб дружеских бесед под названием «Почему мы столь гадко играем?». И собрания клуба проводились после каждого матча, и каждый раз перед зрителями держал речь один какой-нибудь футболист и высказывал свои соображения и догадки о причинах собственной мерзкой игры. И каждый перекладывал бремя вины на того из своих партнеров, который должен был выступать на следующем заседании клуба. Сначала число зрителей подскочило до семидесяти, но потом стало неотвратимо уменьшаться. И когда подошла очередь выступать последнему футболисту, то он снова надел рваные бутсы вины на ноги первого выступавшего, и круг замкнулся. И тогда все подняли головы и увидели, что на трибунах сидит всего семь человек.
Рядом была помещена картина: светлейший эмир производит удар по мячу. Чуть ниже и правее висел пришпиленный кнопками обрывок футбольного отчёта из какой-то чужеземной газеты. Он содержал всего несколько строчек:
«Несмотря на то что нашим футболистам противостояла очень сильная и техничная команда бухарского эмира, наши правоверные ребята, слава аллаху, не дрогнули и выиграли у неё со счётом 11:0».
Слова «сильная и техничная» были подчеркнуты красным карандашом.
Берёзкин успел ещё заметить грамоту, выданную команде главным визирем пожарной охраны «за отсутствие загораний в истёкшем сезоне».
Но в этот момент Шахерезад, видевший все эти награды не менее тысячи раз, предложил гостям:
– Располагайтесь поудобнее, почтеннейшие, ибо рассказ мой будет долог, как ожидание гола от хромого защитника.
Валерий Макарович оглянулся, поискал глазами стул, но ничего такого, на чём можно было бы сидеть, не обнаружил.
– Садитесь на коня внимания, – посоветовал Шахерезад, – и поезжайте по дороге моего рассказа…
Пленники сели на корточки и приготовились слушать.
– Вы уже, наверно, слышали, уважаемые иноземцы, – начал свое повествование футбольный летописец, – что в прошедшем сезоне, да оплюёт его шелудивый верблюд, дела у нашей команды складывались печально и мерзостно. И наконец, наступил такой день, когда матч нашей команды на своём поле собрал всего лишь шестнадцать зрителей. И тогда пресветлый эмир вызвал тренера и вопросил у него, что он намерен делать, дабы повысить посещаемость. И тренер поклонился и сказал, что он придумал тактическую новинку, которая, несомненно, заинтересует всех истинных ценителей футбола и привлечёт их на стадион. И новинка эта заключается в том, чтобы после каждого гола, забитого нашей командой, бесплатно угощать орехами всех присутствующих на матче болельщиков. И светлейший эмир, да поразит его врагов расстройство желудка, остался доволен этой новинкой и сказал: «Да будет так!»
И следующая игра нашей команды собрала уже двадцать три зрителя. И эмир щедро вознаградил тренера, пожаловав ему почти новый носовой платок. Однако после того как в пяти матчах подряд команда не забила ни единого мяча, даже самые фанатичные любители орехов перестали посещать игры. И число болельщиков сократилось до девяти. И разгневанный эмир отобрал у тренера свой подарок, а сам послал своего главного шпиона в команду хивинского хана и приказал ему выведать, как привлекают на стадион болельщиков в Хиве. Ибо хивинская команда не превосходит нашу ни по технике, ни по тактике, ни по окладам, а посещаемость там более высокая. И прошло семь дней и семь ночей, и главный шпион вернулся. И был он бледен, словно роженица, ибо то, что ему довелось там увидеть, потрясло его воображение. И сообщил он блистательному эмиру, что на хивинском стадионе угощают зрителей орехами не после каждого забитого, а после каждого пропущенного гола. И вздохнул удручённо звездоподобный эмир и сказал, что это ему не по карману.
И тогда тренер предложил великому владыке другую новинку, и опять сказал эмир: «Да будет так!»
И по приказу светлейшего создан был при команде клуб дружеских бесед под названием «Почему мы столь гадко играем?». И собрания клуба проводились после каждого матча, и каждый раз перед зрителями держал речь один какой-нибудь футболист и высказывал свои соображения и догадки о причинах собственной мерзкой игры. И каждый перекладывал бремя вины на того из своих партнеров, который должен был выступать на следующем заседании клуба. Сначала число зрителей подскочило до семидесяти, но потом стало неотвратимо уменьшаться. И когда подошла очередь выступать последнему футболисту, то он снова надел рваные бутсы вины на ноги первого выступавшего, и круг замкнулся. И тогда все подняли головы и увидели, что на трибунах сидит всего семь человек.