Элли Десмонд. Гавань надежды

   – Что ты! Конечно после. Я бы никогда не поставил тебя в неловкое положение.
   Тем не менее я в нем оказалась, подумала Дайан. Теперь мне придется всем объяснять причины отмены торжественного объявления помолвки.
   Шон в некотором смущении кашлянул.
   – Хм... ну, со мной, надеюсь, все понятно, а нельзя ли узнать, почему ты решила разорвать со мной связь?
   С губ Дайан слетел вздох.
   – Трудно ответить односложно. Мы с тобой не сходимся во взглядах на семейную жизнь... но дело даже не в этом. Наверное, я просто еще не готова к браку. И потом, у нас как-то слишком быстро все получилось. Думаю, даже если бы у тебя не было Сандры, наш союз все равно просуществовал бы недолго. Поспешные действия впоследствии часто оборачиваются неприятными сюрпризами. – Она отпила еще глоток коктейля и поставила бокал на журнальный столик. – Ну, мне пора.
   – Да-да, конечно.
   Провожая Дайан, Шон наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание, однако она отстранилась.
   – Всего хорошего. Желаю успехов. – На языке у нее вертелось «желаю счастья с Сандрой», но в последний момент она произнесла более нейтральную фразу.
   – Спасибо, – грустно вздохнул Шон. – И все же, несмотря ни на что, хочу, чтобы ты знала: мне было очень хорошо с тобой. Прости, что все так вышло.
   Дайан перешагнула порог квартиры и уже в коридоре с усмешкой произнесла:
   – Наверное, мы с тобой являем пример выдержки. Много ли найдется пар, которые бы так спокойно и вежливо расставались почти накануне свадьбы!
   – Дайан!
   Шон качнулся к ней с намерением заключить в объятия или поцеловать, но она, минуя лифт, поспешно направилась к лестнице. Сбегая по ступенькам, на миг оглянулась.
   – Прощай!
 
   Обо всем этом Дайан вспоминала сейчас, повесив телефонную трубку после разговора с Эмили, но так и не отважившись сказать той, что ее приготовления к вечеринке напрасны: помолвка отменяется.
   Перед ней лежал список остальных, всех, кто получил пригласительные открытки. Он был недлинным, насчитывал всего шестнадцать персон, однако представлял собой большую проблему, ведь предстояло каждому позвонить, извиниться и сказать, что вечеринка не состоится по причине отсутствия повода для встречи.
   Кошмар! – думала Дайан, машинально доставая из хрустальной вазочки печенье и отправляя в рот. Что же делать? Ну вот, я попыталась побеседовать с Эмили, и что из этого вышло? Ровным счетом ничего! А ведь кроме нее осталось еще пятнадцать человек. И все как один начнут расспрашивать, что случилось и почему расторгается наша с Шоном помолвка! Тоска...
   Она сжевала еще одно печенье, потом еще и еще. И все это время размышляла над тем, как выйти из ситуации, которую создала своими руками. Да, именно своими, Шона тут винить не в чем, идея устроить прием по поводу торжественного объявления помолвки принадлежит ей. Шон, напротив, довольно прохладно воспринял подобную мысль. И не дал ни единого адреса своих знакомых.
   Кажется, я начинаю понимать почему, усмехнулась, Дайан, с аппетитом вгрызаясь в очередное печенье.
   На сдобу ее потянуло несколько дней назад, в тот самый вечер, когда она последний раз побывала у Шона. Вероятно, подобное влечение явилось следствием нервного напряжения, которое ей довелось перенести. По дороге домой Дайан заехала в супермаркет, купила несколько булочек, кексов и пирожных и позже съела их.
   Вероятно, приятелям Шона известно о его многолетнем романе с Сандрой, проплыло в ее голове, пока она рассматривала подрумяненные орехи на верхушке печенья. Не исключено, что он опасался, как бы кто-нибудь невзначай не поведал мне эту историю. Конечно, рано или поздно я узнала бы об их романе, но тогда Шон наверняка преподнес бы мне все как дело давнее и полузабытое.
   Не о том думаешь, золотце, прокатился в ее мозгу чей-то ироничный смешок. Сосредоточилась бы лучше на помолвке. Вернее, на вопросе, как быть с приглашенными. Указанный в открытках день не за горами, пора что-то решать. Иначе придется хлопать ресницами, когда сюда гости явятся!
   Дайан нервно сжевала еще одно печенье.
   Собственно, что решать? Если уж сообщать об отмене помолвки, то всем, кто получил открытку. Иначе получится, что часть гостей приедет на вечеринку, другая же останется дома. Но проблема не в разделении приглашенных на две части, а в том, что делать с прибывшими. Ведь помолвки не будет!
   Допустим, я соберусь с силами и обзвоню всех по списку. Сообщу, что помолвка расстроилась, извинюсь и все такое. Тогда в назначенный день получится еще более интересная ситуация: никто из гостей не приедет, зато явится Эмили с мужем. И тогда мне придется туго. Эмили устроит сцену и обидится на меня на весь остаток жизни. Но вовсе не из-за того, что сорвалась помолвка, – ей не перед кем будет покрасоваться в новом, приобретенном ради такого случая платье «с кармашками»!
   Она меня со свету сживет, хмуро подумала Дайан. С того дня мне больше не будет покоя. Позвонить, что ли, еще разок?
   Она живо представила себе новый разговор.
   – Ах, извини, дорогая, это снова я. Забыла кое-то сообщить. Что именно? Так, ничего особенного, мелочь: наша с Шоном помолвка отменяется. Почему? Как тебе объяснить... Если коротко: я передумала. Не готова пока к замужеству. Не чувствую в себе сил становиться чьей-то женой. Шон? Конечно знает. Ну, как воспринял... Нормально. Да он и сам искал повод отказаться от брака. Конечно, правда – что есть, то и говорю. Видишь ли, как выяснилось, Шон давно живет с какой-то мадам. Да, так и сказал. Я? Мимолетное увлечение. Да, его слова. Мол, я была лишь мимолетным увлечением, а мадам – всерьез и надолго. Нет, разумеется, он не называл ее «мадам», выражение принадлежит мне, однако суть от этого не меняется. Неожиданно? Ну в каком-то смысле... Но я рада, что все так получилось. Нет, зачем мне тебя обманывать... Я действительно так думаю: лучше разойтись сейчас, чем потом, когда станет гораздо сложнее это сделать. Вон как мой отец мучается – третий развод, которому конца-края нет. Помириться с Шоном? Ох, кажется, ты ничего не поняла! Ведь мы не ссорились. Просто разошлись в разные стороны. Мне пока брак не нужен, а Шон, по его словам, уяснил, что не может жить без своей пассии. Что? Боже правый, конечно не розыгрыш! Неужели ты всерьез полагаешь, что я стала бы шутить подобными вещами? Помолвка отменяется. Э-э... да, вечеринка по поводу ее официального объявления тоже. Собственно, ради этого я и звоню – предупредить, что прием не состоится. Ничего не поделаешь... Нет, к сожалению, показаться в новом платье тебе не удастся. Во всяком случае, не на моей помолвке. Нет. Ну не расстраивайся! Подумаешь, большое горе! Используешь обновку для другого случая. И по другому поводу. Ну, Эмили! Что ты в самом деле? Я и то не переживаю, хотя у меня свадьба сорвалась. Ну перестань. Успокойся. Не огорчайся. Еще будет повод появиться в этом туалете. Кто-нибудь пригласит тебя. Не знаю, да хотя бы на день рождения! Или на крестины. Или... Что, для этих случаев есть другие наряды? Хм... но не могу же я, в самом деле, устроить помолвку только для того, чтобы у тебя появился повод надеть новое платье!
   Дайан мрачно вздохнула. Звонить Эмили второй раз у нее не было ни сил, ни желания. И вообще не хотелось пока ни о чем думать. Да, назначенный день на носу, но...

5

   А может, все как-нибудь уладится само собой? – промелькнула в мозгу Дайан трусливая мыслишка.
   Смахнув крошки с груди, она в очередной раз нырнула рукой в вазочку с печеньем, но ее пальцы ухватили пустоту. Дайан еще пошарила машинально, однако кроме гладкой поверхности хрусталя ничего не ощутила. Это обстоятельство заставило ее поднять голову и взглянуть на вазочку.
   Печенья не было.
   Странно, когда это я успела его прикончить? – удивленно пробормотала она. Ведь вазочка была полной. Ладно, у меня еще есть кексы.
   Дайан отправилась на кухню, где ей пришло в голову, что неплохо бы заварить чашечку чаю.
   Этим она и занялась. Включила электрический чайник и, пока закипала вода, вынула из шкафчика красочную фирменную упаковку с шестью уложенными в два ряда кексами. Затем сняла с полки картонку с чайными пакетиками. Подобных картонок было несколько, все разные. Дайан выбрала жасминовый чай, отдав ему предпочтение перед малиновым, грушевым, земляничным и цветочным. Все перечисленные виды чая были расфасованы в одноразовые пакетики. Дайан предпочитала иметь дело именно с ними, потому что терпеть не могла возиться с заварочным чайником. Обожаемый многими любителями чая процесс заварки вызывал у нее если не раздражение, то уж досаду точно – слишком долго ждать. А пакетик опустил в чашку, кипятком залил, раз – и готово!
   Так Дайан поступила и сейчас: залила пакетик забурлившей в чайнике водой, затем взяла сахарницу, положила в чашку один кусочек сахара и хотела добавить другой, однако какая-то подспудная мысль помешала ей это сделать.
   Довольно и одного, решила она, принимаясь вскрывать упаковку с кексами.
   Не тут-то было. Как правило, прежде ей с ходу удавалось разорвать пестрый целлофан, но сейчас вышла заминка – тот не поддавался. Дайан удвоила усилия, но тщетно – целлофан хрустел, растягивался, но рваться не желал.
   – Проклятье! – произнесла она, устремив вожделенный взгляд на виднеющиеся внутри полупрозрачной упаковки кексы и сердито сопя.
   Дернув неподатливый материал еще разок и ничего не добившись, Дайан начала выдвигать ящики в поисках кухонных ножниц. Но странное дело – когда в них не было нужды, они то и дело попадались на глаза, а сейчас будто сквозь землю провалились.
   – У-у! – взвыла Дайан в бессильной ярости, удивившей даже ее саму.
   С грохотом задвинув последний ящик и подняв взгляд, она вдруг увидела то, что искала. Ножницы находились там, где их не должно было быть: висели на одном из подвижных крючков, предназначенных для разных мелких предметов.
   – Наконец-то, – пробормотала Дайан.
   Затем, не медля ни минуты, схватила ножницы, вспорола пакет, извлекла ближайший кекс и впилась в него зубами.
   Наслаждение... Чистое, упоительное, граничащее с чувственным. Впрочем, в каком-то смысле последнее определение имело право на существование, потому что речь шла о вкусовых ощущениях. А они были восхитительны! Как будто Дайан ела не обыкновенный – хоть и вкусный, конечно, – кекс фирмы, а вкушала неведомую ей, но, наверное, непередаваемо приятную амброзию.
   Надо сказать, где-то в дальнем уголке сознания у нее возникла туманная мысль о странности этого чересчур восторженного восприятия сладостей, однако, увлеченная кексом, она не уделила той должного внимания.
   Да и не до размышлений ей было. Кекс! В меру сладкий, слегка рассыпчатый, напичканный изюмом и цукатами – казалось, он полностью поглотил ее способность рассуждать.
   Покончив с первым экземпляром, Дайан запила его глотком жасминового чая, затем, будто спохватившись, села за стол и придвинула к себе упаковку с остальными кексами.
   Следующие несколько минут превратились для нее в неописуемое блаженство. В каком-то сладостном оцепенении она поглощала один кекс за другим, прихлебывая чай, пока целлофановый пакет не опустел.
   И тут повторилась история, ранее случившаяся с печеньем: незаметно для себя съев последний кекс, Дайан попыталась нашарить следующий, но потерпела неудачу. Это и помогло ей вернуться к реальности.
   Боже правый, неужели я умяла все кексы?! – подумала она, изумленно глядя на пустую упаковку.
   Подобных подвигов за ней пока не числилось, нынешний был первым. Когда только успела? – смущенно подумала она. И как они все уместились?
   Механически расстегнув на халате, в районе талии, две пуговицы, она допила остававшийся в чашке глоток чая и вдруг замерла, пораженная сутью того, что только что произошло. Ее взгляд скользнул на живот, которому было тесно под халатом, даже несмотря на то, что не удерживаемые пуговицами полочки раздвинулись, образовав прореху.
   А как уместилось печенье? – ехидно поинтересовался внутренний голос.
   Дайан на миг зажмурилась. Верно! Ведь было еще и печенье. Фунта полтора как минимум. И кексов фунт...
   Она сверилась с надписями на целлофановом пакете. Да, фунт. Итого два с половиной фунта сдобы. Немудрено, что халат на талии не сходится.
   О чем ты, дорогуша? – вновь услышала Дайан насмешливый голосок. Какая талия? За последнюю неделю от нее осталось лишь воспоминание. Боюсь даже думать, что станет с приготовленным для помолвки платьем, когда ты попытаешься в него влезть!
   Дайан прикусила губу. Неприятное открытие так сильно огорчило ее, что она даже забыла об отмене помолвки.
   Вот так история, мрачно подумала Дайан, скользя ладонями по своим округлившимся бедрам и почти не прощупывающейся талии. Что со мной? Почему я так много ем? Ведь прежде я никогда не была сладкоежкой.
   Повинуясь внезапному порыву, она встала из-за стола – к слову, довольно тяжело – и направилась по лестнице на второй этаж в свою спальню. Тут ее внимание впервые привлек тот факт, что восхождение дается с трудом. Раньше она, бывало, взлетала по ступенькам, а сейчас еле плелась, с усилием перемещая отяжелевшее тело вверх.
   Боже мой, а ведь у меня появилась одышка! – промелькнуло в ее мозгу, когда она наконец переступила последнюю ступеньку.
   Действительно, из ее груди рвалось тяжелое учащенное дыхание. Примерно так она порой дышала в объятиях Шона, и происходило это еще совсем недавно. А сейчас, как старуха, не способна подняться по лестнице без того, чтобы не запыхаться.
   Кусая губы, Дайан распахнула дверь спальни и прямиком направилась к зеркалу. Там помедлила, словно оттягивая неприятный момент, затем решительно пробежала пальцами вдоль застежки и одним движением сбросила халат.
   – М-да... – Она скользила придирчивым взглядом по линиям явно пополневшей фигуры, все больше хмурясь с каждым мгновением. Ее удивляло, как можно было набрать вес за такой короткий срок. Сколько времени прошло – дней десять? Неделя?
   Дайан сморщила лоб, пытаясь вспомнить, когда состоялась последняя встреча с Шоном. Кажется, в позапрошлый четверг.
   Да, точно, подумала она. Потом, в пятницу, я работала, как и всю последующую неделю, а вчера у меня начался отпуск... Значит, получается десять дней! Одиннадцать, если считать и вчерашний день. И за это время я умудрилась так потяжелеть.
   Неудивительно, если съедать в день по два с половиной фунта печенья и прочих лакомств! – вновь вмешался внутренний голос. Дайан сокрушенно вздохнула. У нее не укладывалось в голове, что она так пристрастилась к сладкому. С другой стороны, причины этого были ей ясны.
   Нервишки расшалились, сказала она себе самой, натягивая халат. Хорошо, что я вовремя заметила, что со мной происходит. Изменения в фигуре хоть и есть, но, надеюсь, они еще поддаются коррекции. Главное, прекратить обжорство.
   Прекрасная мысль, одобрил невидимый собеседник. Но сейчас ведь только полдень.
   Вымолвив последнюю фразу, внутренний голос многозначительно умолк. Дайан подождала немного, однако продолжения не последовало.
   Ну полдень, и что с того? – подумала Дайан, закидывая удочку в собственное подсознание.
   Результат не замедлил проявиться.
   У тебя в шкафчике лежит вторая упаковка кексов, вкрадчиво прошелестело в ее мозгу.
   Она вздрогнула. Искушение. Да, велик будет соблазн вечерком слопать кекс-другой после ужина, на сладкое!
   На сладкое? Дайан возмущенно засопела, испепеляя взглядом собственное отражение, как будто это оно было виновато в возникновении у нее подобных мыслей. Я решила сбросить вес! Поэтому не только сладкого, но и ужина у меня сегодня не будет. Два с половиной фунта сдобы, а потом еще и ужин? Кто же так худеет?!
   С другой стороны, не пропадать же продукту, донесся из глубин мозга едва слышный шепот. Можно напоследок и побаловать себя. А уж потом, конечно, ни-ни!
   Напоследок? У Дайан даже во рту пересохло. Искушение было велико: устроить еще разок маленький пир – тем более что кексы действительно могли со временем испортиться – и на этом с лакомствами покончить. Сейчас-то ей сладкого не хотелось. После всего съеденного было бы странно желать чего-то еще, но что будет потом? Скажем, часиков через пять? Где уверенность, что вновь не захочется чего-нибудь вкусненького?
   Несмотря на всю свою решимость вступить в борьбу с ненужными фунтами собственного веса, Дайан чувствовала, что полностью исключить возможность возникновения подобных желаний нельзя.
   Терзаемая сомнениями, она вновь распахнула халат, обежала взглядом свое отражение и ничего утешительного не обнаружила: похудеть за минувшие несколько минут ей не удалось.
   – Ну хорошо, – неуверенно пробормотала Дайан. – Доживем до вечера, а там видно будет. В случае чего, отнесу кексы соседским ребятишкам...

6

   От нечего делать Гейб Моррисон начал выходить в город на прогулку.
   А как еще прикажете убивать время капитану судна, команда которого отказалась выполнять обязанности, подчиняясь решению профсоюза о забастовке?
   Случилось это две недели назад. Принадлежащее частной торговой компании «Смит&Донован» судно «Звезда надежды» вечером зашло в один из доков Саутгемптона, чтобы выдать часть груза компании, уплатившей фрахт. Однако товар так и остался в трюмах, потому что утром пришла радиограмма из Дувра – где находился порт приписки, – извещающая команду о начале бессрочной забастовки, единственным требованием которой является повышение зарплаты.
   Речь шла только о младшем обслуживающем персонале, поэтому в настоящий момент капитан «Звезды надежды» Гейб Моррисон пребывал в обычном рабочем состоянии, как и старпом. Однако так дела обстояли лишь формально, потому что о какой работе может идти речь, если команда бездействует, а те матросы, семьи которых проживают в относительной близости от Саутгемптона, и вовсе разъехались по домам – до окончания забастовки.
   Судно словно осиротело. Некому стало драить палубу, натирать рынду специальной пастой, чтобы медь сияла, не вились из кухни аппетитные запахи, да и дверь ее была закрыта, потому что кок Мэри Джонсон – большую часть жизни проплававшая на каботажных судах, подобных «Звезде надежды», – обрадовавшись неожиданной возможности отдохнуть, одной из первых уехала домой, в деревню под Кантербери.
   Представители компании, которой предназначался доставленный судном товар, сначала возмутились тем фактом, что не могут его получить – оставшиеся на борту матросы лишь разводили руками, отказываясь производить разгрузку, – но потом смирились с ситуацией и спустя три дня привели специально нанятых рабочих. С их помощью проблема и решилась.
   Гейб вздохнул с облегчением, понимая, что торговая компания «Смит&Донован» – от которой он получал жалованье – избежала выплаты неустойки. Однако на этом положительные сдвиги закончились. Дело застопорилось, забастовка продолжалась, да и странно было бы ожидать, что она завершится так быстро.
   Потянулись дни безделья. С утра, следуя давней привычке, Гейб поднимался на капитанский мостик и некоторое время слонялся там, скользя взглядом по панелям выключенных приборов, словно подспудно ожидая, что на них вот-вот оживут шкалы и стрелки. Однако ничего подобного, разумеется, не происходило, потому что некому было подать на них электропитание. Вернее, незачем. Судно стояло на приколе, и, когда ему наступит срок сняться с якоря, одним небесам известно.
   Вздыхая, Гейб спускался по ступенькам и бродил по палубе в тоске. Точнее, изнывая от скуки, потому что тосковать было не по кому. Сердце Гейба было свободно. С тех пор как примерно год назад прервались отношения с Летицией Купер, младшим бухгалтером торговой компании «Смит&Донован», Гейб не заводил новых интрижек.
   Впрочем, это он так легко смотрел на связь с Летицией, или просто Летти, как называли ее знакомые. Сама она, как оказалось, наоборот, рассматривала отношения с Гейбом чересчур серьезно. Неоправданно серьезно, с точки зрения Гейба.
   Потому что у него и в мыслях не было на ней жениться. Он очень удивился, когда в один прекрасный день Летти принялась с некоторым раздражением рассказывать ему о том, сколько ее подружек в последнее время вышло замуж. Поначалу Гейб даже не понял, к чему она клонит и в чем причина ее нервозности, а когда сообразил, в первую минуту просто опешил.
   – Ты хочешь замуж? – изумленно вырвалось у него.
   Летти опустила ресницы.
   – Что в этом особенного? Все девушки мечтают о замужестве.
   – Хм...
   По мнению Гейба, подобное заявление было преувеличением. Последняя фраза Летти заставила его вспомнить своих прежних подружек, из которых ни одна о свадьбе не заговаривала.
   Ни Молли, ни Эйнджи, ни Уна, ни Мерил, ни... словом, никто из них не строил далеко идущих планов.
   Гейб подумал об этом, с каким-то новым интересом разглядывая Летти. Сегодня та открылась с неожиданной стороны.
   – Хм? Это все, на что ты способен? – воскликнула она, едва сдерживая возмущение.
   Гейб пожал плечами.
   – А что тут еще скажешь?
   По лицу Летти пробежала нервная судорога. Несколько мгновений она напряженно смотрела на Гейба, затем прикусила губу, отвела взгляд куда-то в угол и лишь после этого произнесла:
   – Неужели совсем нечего сказать? Ведь нам было так хорошо вдвоем, я так ста... – Она осеклась и покосилась на Гейба, будто проверяя его реакцию.
   Тот сделал вид, будто ничего не заметил, хотя ему было абсолютно ясно, что Летти собиралась произнести «Я так старалась!». Эта неоконченная фраза вместе с отразившимся в глазах Летти смущением многое сказали Гейбу. Летти проговорилась. «Я так старалась» – подобное можно сказать лишь о запланированном и сознательно выполняемом действии. Иными словами, Летти была не так проста, как казалось.
   Теперь понятно, какую цель преследовала она, встречаясь со мной, хмуро подумал Гейб. Поневоле возникает вопрос, таким ли уж искренним было исступление, в которое она порой впадала, находясь со мной в постели?
   Дать однозначный ответ Гейб затруднялся, так как вообще-то Летти была довольно темпераментна. В ее поцелуях сквозила неподдельная страсть – этим она в свое время и привлекла Гейба. Но, похоже, собственную чувственность Летти использовала в корыстных целях и конечным пунктом ее планов являлось замужество.
   Но я-то здесь при чем? – подумал Гейб, потихоньку начиная злиться.
   – Нет, Летти, мы так не договаривались, – сдержанно произнес он, стараясь поймать ее ускользающий взгляд. – Не отрицаю, нам действительно было хорошо вдвоем, но из этого вовсе не следует, что мы должны пожениться. – На его губах сама собой возникла усмешка. – Скорее, наоборот: чтобы и дальше наслаждаться обществом друг друга, мы должны выбросить из головы все эти матримониальные глупости.
   – Зачем ты так говоришь?! – с каким-то даже испугом воскликнула Летти.
   – Что же мне остается? Не хочу кривить душой, поэтому что думаю, то и говорю. Или ты предпочитаешь, чтобы тебя обманывали?
   Она качнула головой, однако сквозящий в ее взгляде вопрос не исчез.
   – Ты в самом деле считаешь брак глупостью? – Голос у Летти был придушенный, как у человека, вынужденного мимо воли произносить святотатственные слова. Кроме того, в нем звучали нотки ужаса, что немало позабавило Гейба.
   – Золотце, неважно, что я думаю по поводу брака, семьи и прочих подобных вопросов, – усмехнулся он. – Тебе должно быть ясно главное: нас с тобой они не касаются.
   – Нет? – Летти шумно задышала, лицо ее пошло красными пятнами.
   Гейб молча покачал головой.
   – Так зачем же я... – Летти задохнулась от возмущения. Душивший ее гнев мешал ей говорить. Через минуту, справившись с собой, она выпалила: – Почему же ты сразу ничего не сказал?
   Гейб вскинул бровь.
   – Сразу? Что ты под этим подразумеваешь?
   – Если у тебя не было намерений жениться, тебе следовало сразу предупредить меня!
   Он пожал плечами.
   – Не понимаю. Когда именно я должен был это сделать? В какой момент?
   – В самом начале нашего знакомства! – Летти кипела от негодования.
   Несмотря на то что Гейб видел, в каком раздраженном состоянии она находится, он не смог удержаться от смеха.
   – Интересно, как ты себе это представляешь? Что я должен был сказать? «Здравствуйте, меня зовут Гейб Моррисон, рад с вами познакомиться, но предупреждаю: жениться на вас я не намерен». Так, что ли?
   Летти засопела громче.
   – Понимаю, тебе весело. А вот мне не до смеха! Когда между нами начались серьезные отношения, я подумала, ну вот, наконец-то...
   – Постой! – перебил ее Гейб. – Когда это между нами начинались серьезные отношения?
   Во взгляде Летти промелькнуло неподдельное удивление.
   – Но как же... Ведь мы... э-э... начали заниматься любовью... и...
   – А, ясно, – нахмурился Гейб. – По-твоему, если мы улеглись в постель, то пора строить планы относительно супружеской жизни?
   Летти в некотором смущении кивнула, хотя было заметно, что ей не понравилось выражение «улеглись в постель», которое значительно понижало уровень романтики. При виде ее реакции брови Гейба еще сильнее сблизились у переносицы. Меньше всего он ожидал подобного поворота событий. Затем ему в голову пришла одна мысль, заставившая его усмехнуться.