Эллиот Аронсон. Не кто иной, как я...

обращаться к нему на "ты". Уж если на то пошло, машина могла быть
повежливее.
Но все-таки способ избежать смерти существовал. Это ясно. Робот избегал
прямого ответа на вопрос. Как заставить машину сознаться? Что, если робот
и хотел бы рассказать секрет дантисту, но не мог нарушить морального
кодекса джаннов?
Над этим следовало бы поразмыслить. А до появления робота оставалось
всего пять минут... Но если спрятаться, то можно выиграть день-другой.
Быть может, голод обострит его мыслительные процессы.
В ракете оставался запас воды. Диллингэм пил, пока у него не раздулся
живот, попытался отыскать какую-нибудь посудину про запас, но не нашел и
бросился бежать, с трудом пробираясь сквозь густые кусты. Выбирать дорогу
времени не было. Ему попадались цветы, тычинки которых излучали тепло, и
это обрадовало беглеца: роботу придется повозиться, если он захочет
отыскать человека по теплу тела.
Сзади послышался странный свистящий звук, будто кто-то с шумом рассекал
воздух, и доктор, не выдержав, оглянулся. С небес вертикально спускался
джанн, сверкая под лучами солнца, словно божество.


Подумать только - эту штуку построили любящие механические родители
раньше, чем на Земле возникла человеческая цивилизация! С точки зрения
технологии джанн по-прежнему превосходил все достижения земных ученых. И
при всем том он жаждал погубить своего благодетеля.
Диллингэм оторвал наконец взор от робота и продолжил путь быстро, но
осторожно. Он надеялся, что джанн в отличие от гончей не умеет вынюхивать
следы.
Он услышал, как робот затопал в противоположном направлении. Затем он
вновь взмыл ввысь, шаря по кустам розовым лучом. Диллингэм спрятался за
металлическим стволом дерева, пока опасность не миновала. Луча, ясно
видимого при солнечном свете, следовало избегать.
Внезапно доктор столкнулся с роботом-животным. У робота были медные
конечности, клыки из нержавеющей стали и раскаленные белые глазищи. Не
успел Диллингэм подумать, что зверь удивительно напоминает земных
хищников, как робот прыгнул на него.
Диллингэм инстинктивно отпрянул, схватился за железный сук и
подтянулся. Зверь перевернулся, шлепнулся на землю, и это помешало ему
прыгнуть вновь. Задние лапы вместо когтей заканчивались у него колесиками,
а колени были схожи с поршнями, что смягчало удар при прыжках.
На что ему человеческая плоть? Но раздумывать некогда. Диллингэм
взобрался вверх по корявому стволу. Вот когда он пожалел, что выпил
столько воды. Она тянула вниз и плескалась в желудке! Однако зверь,
преследовавший его, был всего-навсего хищником, нападающим на любое
существо, что попалось на пути, и вряд ли задумывался над тем, что его
внутренности заржавеют, сожри он Диллингэма.
Челюсти оглушительно щелкнули у самых пяток беглеца - и струя
раскаленного воздуха обожгла ступни. Очевидно, у хищника заработала
система охлаждения, но она слишком напоминала горячее дыхание. Из жестяной
листвы высунулись проволочные щупальца. Они сворачивались пружинами, и на
концах их что-то поблескивало. Судя по всему, яд... Хищник внизу открыл
пасть. Диллингэм имел возможность заглянуть ему в горло. Своим устройством
оно напоминало мясорубку.
Он лопал в ловушку. Ближайшее к нему щупальце дотянулось до головы,
запахло палеными волосами, и тело прожгла боль - словно кто-то направил на
голову солнечный луч через увеличительное стекло. Диллингэм дернулся вниз,
к раскрытой пасти...
- Спасите! - закричал он, не размышляя о том, сколь несуразно звучал
его призыв.
И джанн пришел.
В считанные секунды он пробился сквозь кустарник и оказался рядом с
деревом. Струя пламени, вырвавшаяся из его груди, расплавила морду
хищника. Пронзительный звук заставил щупальца дерева спрятаться.
- Не кто иной, как я, тебя убью! - возопил робот.
Когда смысл его слов дошел до Диллингэма, тот закрыл глаза, понимая,
что пришел конец. Металлические пальцы схватили его тело и подняли ввысь.
Какое-то мгновенье он болтался в воздухе, затем почувствовал под ногами
почву. Джанн отпустил его.
- Я бы хотел, чтобы вы с этим поскорее покончили, - сказал Диллингэм,
внезапно ощущая полное спокойствие.

- Ты можешь просьбу обратить ко мне.
И прежде чем тебя убить, я на нее отвечу.
Тебе на то дается трижды пять
Секунд. Таков обычай джаннов.

И джанн затикал - словно будильник.
Пятнадцать секунд, чтобы найти выход, тогда как он не смог отыскать его
за целый день! Десять секунд... Джанн уже направил на Диллингэма ствол,
высунувшийся из груди. Пять секунд... Голова пуста...
- Отсрочку! - закричал он.
- Согласен, - сказал джанн. - На сколько?
Господи, какая глупость...
- Пятьдесят лет?
Он ожидал уничтожающего удара тепловой пушки и услышал:
- Ты их получишь, смертный.
Диллингэм открыл глаза и уставился на робота:
- Вы хотите сказать, что подождете?
Ему показалось, что металлическое лицо озарилось улыбкой. Во всяком
случае, рот был распахнут и внутри сверкал починенный зуб. Очевидно, на
Рискухе не нашлось замены.

- Обычно я даю отсрочки меньшие.
Но в данном случае бесчестно было б мне
Хоть как-то ограничивать желанье.
Ведь не обманщик ты и не дурак.
За честность джанны платят благородством.

Диллингэм вдруг подумал об Уустрице, чья манера поведения несколько
напоминала кодекс джаннов. А он так надеялся, что второго такого не
сыскать.
- Итак, будучи не в силах отступиться от клятвы, вы слегка изменили ее
дух, - сказал он.

- Но я не мог тебе сказать об этом, - согласился джанн. -
Я исполненье клятвы оттянул,
Надеясь на догадливость и сметку.
Не кто иной, лишь я тебя убью.
Ни зверь, ни мор, ни человек не в силах
Тебе вреда иль горя причинить.
Но ровно через пять десятков лет
Умрешь ты от руки моей внезапно.
Все ж эти годы буду я с тобой.
И прослежу, чтоб клятва исполнялась.

- Великолепно!
Итак, джанн оказался его телохранителем, самым компетентным
телохранителем в Галактике, который будет оберегать Диллингэма от всех
опасностей до тех пор, пока тому не стукнет девяносто два года. Клятва
вовсе не предусматривала незамедлительного убийства. Единственное, чего
она требовала неукоснительно, чтобы никто иной, кроме джанна, не мог
добраться до избавителя.
- Ну что ж, пошли, джанн, - крикнул Диллингэм, вспомнив о чем-то
важном. - У нас в Университете студенческая демонстрация. Уустриц убьет
меня, если мы не снимем осаду, прежде чем погибнут его любимые папки.