Страница:
Ничего не подозревая о причинах, которые заставляли Гая продолжать поединок, Кенрик подбирался к нему все ближе и ближе, словно предупреждая, что теперь без пары царапин ему не обойтись. Меч Кенрика рассек панцирь ударом, способным выпустить незащищенному человеку кишки. Брат играл с ним, как с котенком. Отшатнувшись, Гай сделал несколько шагов, чтобы вновь обрести равновесие. Он готов был уже признать Кенрика победителем, смирив гордыню, когда услышал крик Клаудии.
Роджер Фиц-Алан обхватил ее руками, приставив к горлу острый кинжал. Клаудия пыталась вырваться, и на лезвии блеснула кровь. Глаза Гая заволокла красная пелена ярости.
Кенрик уже занес меч для нового удара, но Гай парировал его с такой силой, что оружие вырвалось у того из рук, вызвав немалую панику в рядах зрителей, расступившихся перед упавшим мечом. Гай даже не успел почувствовать удовлетворения, хотя до сих пор разоружить Кенрика не удавалось никому. Бросившись вперед, он приставил острие меча к груди шурина.
– Отпусти ее!
– У меня были причины схватить эту девку, – спокойно ответил Фиц-Алан, бросив на Гая вызывающий взгляд. – Она хотела броситься на одного из вас.
– Отпусти ее!
Опустив кинжал, Фиц-Алан развел руками.
– Говорю же, она хотела убить тебя или Кенрика. Я сразу узнал этот взгляд – она жаждала крови.
Гай притянул Клаудию к себе, все еще угрожая Фиц-Алану мечом. Приподняв ее голову за подбородок, он осмотрел ранку на шее. Звук собственного голоса показался Гаю чужим.
– Он ранил тебя.
Вырвавшись, Клаудия провела рукой по его рассеченному панцирю. Глаза девушки радостно сверкнули.
– Вы целы. Ни одной царапины.
Не обращая внимания на ее слова, Гай смотрел на кровь, стекавшую по шее Клаудии. Протянув руку, он растер упавшую на нее каплю между пальцами. В ушах у него стучало, рассудок словно отказал ему.
– Ты ранил ее.
Фиц-Алан смотрел на него широко раскрытыми от удивления глазами.
– Гай! Что с тобой?
– Мне тоже хотелось бы это знать, – сердито проговорил стоявший рядом Кенрик. – Опусти меч. Гай, ты не в себе. Он всего лишь поцарапал девку.
Клаудия, от потрясения перешедшая на итальянский, тоже пыталась его успокоить.
– Гай, все в порядке. Этот человек не хотел причинить мне вреда.
Это была явная ложь, но Гай ощутил, что она просто старается умерить его ярость. Кенрик прав – он действительно на секунду лишился рассудка. Опустив оружие, он переводил взгляд с Фиц-Алана на брата.
– С этой «девкой» мы обручены и вскоре поженимся. Никто, кроме меня, не смеет прикасаться к ней.
Обменявшись с Кенриком многозначительным взглядом, Фиц-Алан кивнул и даже смог выдавить из себя улыбку.
– Прими мои извинения, брат. Я не имею привычки встречать будущих членов нашего семейства лезвием кинжала. – Он поклонился Клаудии. – Простите и вы, леди.
Приподняв бровь, Фиц-Алан взглянул в сторону Гая.
– Судя по всему, эта дама итальянка. Неужели она и есть та самая леди Клаудия, о которой ты писал в своем послании?
Клаудия замерла и прижалась к Гаю покрепче.
– Addio… e tuo fratello (Боже… Это ваш брат?)
– Нет, любимая. Фиц-Алан – муж моей сестры.
Обняв ее за талию, Гай кивнул в сторону Кенрика.
– А это мой брат, Кенрик, барон Реммингтонский.
Он увидел, как Клаудия взглянула на его недавнего противника, и в ее глазах отразился испуг – мрачное лицо барона произвело на нее то же впечатление, что и на многих других.
– Но он же пытался убить вас!
– Ты и впрямь так подумала? – Гай улыбнулся. От чувства облегчения у него все еще кружилась голова. – Это было всего лишь состязание.
– Состязание? – повторила Клаудия, снова взглянув на Кенрика, и ее невольно пробрала дрожь. – Вы рисковали жизнью ради состязания?
– Он мой брат, и никогда не причинил бы мне вреда, – заверил ее Гай. – Просто Кенрик исполнен решимости обучить меня всему, что знает о поединках. Все знают, что эти состязания – что-то вроде традиции, мы устраиваем их всякий раз, когда встречаемся.
– Но я-то этого не знала, – возразила Клаудия.
Гай с улыбкой наблюдал, как к ней постепенно возвращается самообладание.
– Просто не могу поверить, что ты и в самом деле хотела нас остановить. Броситься в самую гущу поединка на мечах, вооружившись лишь кинжалом! Что на тебя нашло? Большей глупости и представить себе нельзя!
Не успел Гай произнести эти слова, как понял, что допустил непростительную ошибку.
– Из-за этих глупых развлечений я опозорилась перед вашей семьей! – отозвалась Клаудия, все еще говоря по-итальянски. С гордо поднятой головой она поправила платье, глядя на него, словно королева, выносящая приговор своему подданному. – Надеюсь, вы извинитесь. Я буду ждать в нашей комнате.
Гай лишь усмехнулся, заметив ее дерзко поджатые губы. Значит, она пыталась спасти его от собственного брата.
Внезапно улыбка исчезла с его лица. Гай понял, что свирепый вид Кенрика был не единственной причиной ужаса, мелькнувшего во взгляде Клаудии, когда он представил их друг другу. Да, перед его семьей она выглядела довольно глупо, но не стоило забывать и о том, что Клаудия оказалась лицом к лицу с убийцами ее брата. И Гаю предстоит еще объяснять, как случилось, что он хочет взять в жены сестру предателя.
– В нашей комнате? – сухо проговорил Фиц-Алан. – Неплохо придумано – завоевать доверие девчонки, соблазнив ее. С послушными пленниками всегда приятнее иметь дело.
– Предлагаю посадить эту девку под замок, пока она не узнала, что ты вовсе не собираешься на ней жениться, – предложил Кенрик. – В лице обманутой женщины можно найти опасного врага, а эта будет похлестче многих.
Гай бросил взгляд на столпившихся вокруг солдат. Те, что стояли поближе, с жадностью ловили каждое слово их беседы, а люди из задних рядов старались протиснуться вперед, чтобы тоже иметь возможность послушать. Он удивился, с каких это пор его родственники стали такими тугодумами.
– Может быть, вы привыкли обсуждать дела при своих солдатах, однако я не намерен этого делать. – Гай кивнул в сторону главной залы. – Думаю, там нам будет значительно спокойнее.
Фиц-Алан вложил свой кинжал в ножны, а оруженосец Кенрика принес своему господину одежду, приняв у него ненужный больше меч. Стивен тоже появился с туникой Гая, и он натянул ее быстрыми резкими движениями. Оглядев толпу в поисках Эварда, он жестом подозвал рыцаря поближе.
– Прикажи управляющему приготовить моим гостям горячей воды и что-нибудь подкрепить силы. Кстати, мне тоже нужно помыться.
У Эварда хватило наглости улыбнуться.
– Вода, которую вы просили вчера, все еще на огне.
Глаза Гая сузились от гнева.
– Это все, Эвард.
– Слушаюсь, милорд. – Низко поклонившись, он отправился выполнять приказание.
Поборов искушение отвесить ему на прощание хорошего пинка, Гай снова повернулся к Кенрику и Фиц-Алану, глядевшему на него с легким подозрением.
– По зрелом размышлении я решил, что вам стоит отдохнуть, пока я займусь другими делами. Встретимся наверху через пару часов, нам многое нужно обсудить. – Он склонился в полушутливом поклоне. – А теперь, с вашего позволения, мне еще нужно принести извинения.
Не обращая внимания на их недоверчивые взгляды, Гай направился в сторону залы. Ему вовсе не хотелось объяснять свою озабоченность состоянием Клаудии – он почувствовал, что за гордостью, которую она напустила на себя, скрывался страх. Гай не хотел, чтобы она снова замкнулась в себе, осталась наедине со своими опасениями. Да, приезд Кенрика и Фиц-Алана был абсолютно некстати. Впрочем, пара часов отдыха им не повредит, а Клаудия, предоставленная самой себе, может вообразить невесть что. Сейчас она была для него важнее, чем семья.
Эта мысль заставила его остановиться посреди лестницы, ведущей к спальне. За всю свою жизнь Гай никого не ставил превыше семьи. Лишь Клаудия сумела добиться этого. И даже большего – все его помыслы сосредоточились на ней одной. Казалось, Гай уже не представляет себе жизни без нее.
Раньше он опасался, что это увлечение сделает его слабым и уязвимым, но теперь в нем проснулись новые силы, впереди появилась цель. Клаудия заполнила ту пустоту, зиявшую в его душе, о которой Гай еще недавно и не подозревал. Скопленные им богатства, торговля – все это не значило ровным счетом ничего без человека, с которым можно было разделить свое состояние, без того, кто понимал бы его и руководствовался его интересами как своими. Никто раньше не мог понять, почему ему интересна торговля. Клаудия разобралась в его побуждениях и снова вела к цели, когда он, казалось, уже потерял ее из виду. Гай способен был избавить ее от постоянного страха, под гнетом которого протекала его дальнейшая жизнь, а она, в свою очередь, могла не дать ему погрязнуть в пучине суеты. Наконец настало время признаться – он одержим ею, и не нужно противиться этому чувству.
Предмет своих размышлений Гай отыскал наверху в спальне. Клаудия сидела с поджатыми ногами на подушках, разбросанных у очага, разложив на коленях бело-зеленую тунику. Звук захлопнутой двери был достаточно громким, чтобы оповестить Клаудию о его появлении, но она упорно не отрывала глаз от шитья. Довольный возможностью насладиться прекрасными чертами ее лица в профиль, Гай стоял, прислонившись к стене, и ждал. Когда ожидание затянулось, он перевел взгляд на темно-синее платье, которое было на Клаудии. Оно подчеркивало все достоинства ее фигуры – вырез достаточно глубокий, чтобы пробудить его воображение, и в то же время достаточно скромный, чтобы носить это платье на людях. Длинная коса повторяла изгиб изумительных бедер. Гай представил, как он проводит по нему рукой, и тут же почувствовал предательский жар внизу живота.
– Вы пришли извиниться? – поинтересовалась наконец Клаудия.
– Да. Примите мои глубочайшие извинения, миледи.
Руки, до этого занятые работой, замерли, и Клаудия устремила на него задумчивый взгляд.
– Я не ожидала, что вы это сделаете.
– Чтобы я рисковал потерять расположение миледи? – Гай улыбнулся и покачал головой. – О нет, ни за что на свете.
Она опустила глаза.
– Возможно, я поспешила, требуя этого. Я не сознавала, что говорю. Наверное, мой поступок и вправду был глупостью.
– Тогда я беру назад свои извинения и с удовольствием приму твои.
Клаудия надула губки.
– Вы смеетесь надо мной, милорд. Значит, ваши извинения были просто попыткой ублажить меня?
– Да. А она сработала?
Надменное выражение ее лица сменилось улыбкой, от которой по всему телу Гая разлился жар.
– Я не собираюсь поощрять столь непочтительное поведение.
Гай подумал, что поощрять его еще больше было бы просто бесполезной тратой времени. Опустившись на подушки, он вытянул ноги так, что Клаудия оказалась сидящей между ними.
– Эта туника предназначается для меня?
Руки Гая принялись разглаживать ткань, особенно заботясь, чтобы там, где она касалась колен Клаудии, не осталось ни единой складки.
Она попыталась помешать ему, в то же время стараясь не уколоть иголкой.
– Да, она для вас. Я сняла мерку с вашей старой одежды, Так что почти уверена, что она придется вам впору.
– Что это, собака? – Его рука остановилась на изображении животного, вышитого Клаудией на рукаве. Эмблема лежала как раз на ее колене, и Гай провел пальцем по вышивке, Клаудия вздрогнула и подвинула ногу. Гай с улыбкой отметил, что Клаудия, оказывается, боится щекотки.
– Вообще-то я вышивала волка, – сказала Клаудия нерешительно. Она склонила голову набок – явное приглашение, которым Гай не преминул воспользоваться. Его губы скользнули по длинной, нежной шее девушки.
– Нет, это собака. – Он снова провел пальцем по эмблеме, и Клаудия заерзала, пытаясь избежать щекотки. – Видишь? Для волка тело слишком вытянутое и тонкое. К тому же волк Монтегю должен быть на синем фоне, а не на зеленом.
– Вам не нравится?
Пальцы Гая двинулись к полоскам, нашитым на ткани там, где она касалась бедра Клаудии.
– Совсем наоборот. Думаю, это будет моя любимая туника.
Хихикнув, Клаудия попыталась остановить его руку.
– Перестаньте.
– Почему? – Гай и не думал прекращать – он двинулся к колену, положив на него ладонь и слегка сжав. Смех Клаудии заставил его еще раз улыбнуться. – Ты боишься щекотки?
– Нет. О, пожалуйста, прекратите. – Она все отталкивала его руку, трясясь от тихого смеха. – Да, признаюсь. Боюсь. Остановитесь!
Гай наконец опустил руку.
– Хм. Интересно, а где еще ты ее боишься?
Локти Клаудии инстинктивно прижались к бокам.
– Нигде.
– В самом деле? – Столь откровенная ложь позабавила Гая. Он отодвинул тунику вместе с воткнутой иголкой в сторону, чтобы проникнуть под плотно прижатые локти к боку Клаудии. – Неужели тебе не щекотно здесь?
– Нет. О! Ха-ха-ха! – Смех перешел уже в хохот, она безуспешно попыталась хоть как-то сдержаться и стукнула обеими руками по его коленям. – Прекратите!
Гай был беспощаден – он уже и сам хохотал, настолько заразителен был ее смех. Клаудия вертелась и извивалась под его руками, пока наконец не оказалась распростертой у него на коленях. Она уже почти обессилела от смеха, когда Гай наконец остановился – одна рука обнимала ее за талию, другая обхватывала бедро.
Клаудия откинулась на подушки, ее упругое тело, казалось, обмякло. На глазах у девушки от смеха выступили слезы. Накрыв ладонями руки Гая, она пыталась перевести дух.
– Вы просто безжалостны.
– Мне нравится, когда ты смеешься. – Вытянувшись на подушках рядом с ней, Гай приподнялся на локте и заправил ей выбившийся локон за ухо. – Попозже, когда мы уляжемся спать, ты сможешь мне отомстить. Я тоже боюсь щекотки, но вот где – не скажу. Ты должна отыскать это место сама.
Клаудия перевернулась на бок и потянулась пальцами к его подмышке.
– Может быть, я найду его прямо сейчас.
Гай покачал головой на попытки Клаудии пощекотать его.
– Вряд ли ты угадаешь, пока на мне одежда. Однако если ты хочешь раздеть меня прямо сейчас, то мне ничего не остается, кроме как надеяться, что ты будешь милосердна.
– Звучит заманчиво, но… – Клаудия задумалась, затем опустила глаза. – Я не хочу отвлекать вас от гостей. Они и так уже думают обо мне плохо.
– Тогда они были уверены, что ты пыталась убить меня или Кенрика. Но теперь же все объяснилось. – Он провел кончиками пальцев по мягкой щеке Клаудии. – Я тронут твоей заботой, однако боюсь, что когда-нибудь ты попадешь из-за меня в беду. Не суди обо мне по поединку с Кенриком. Я могу позаботиться о себе в схватке.
– Вы проигрывали, – тихо заметила Клаудия.
– Да, как и всякий другой, кто дерется с моим братом. Кенрик непобедим – с мечом ли, с копьем, взять над ним верх невозможно. Это правда, – заверил он ее в ответ на недоверчивый взгляд. – Ты когда-нибудь слышала о нем?
Клаудия пожала плечами.
– После смерти Роберто я слышала несколько историй о человеке, убившем его. Теперь я вижу сама – он похож на огромного быка, разве что не хватает рогов. Он… он ужасен.
– Он не причинит тебе вреда, Клаудия, обещаю. Возможно, когда-нибудь он даже тебе понравится. – По выражению лица Клаудии он понял, что это вряд ли произойдет в ближайшее время. Он попробовал начать с другого конца. – Они с Фиц-Аланом признают, что мы обручены, и тогда, если со мной что-нибудь случится, ты сможешь быть уверена в защите и поддержке моей семьи.
– А они знают, кто я?
– Нет, но узнав правду, они не станут призывать тебя к ответу за поступки брата.
– Думаю, вы преувеличиваете готовность вашей семьи забывать и прощать.
– Вот увидишь, – пообещал Гай. – Просто будь сама собой, когда мы спустимся к ним, и скоро они станут как шелковые.
Клаудия покачала головой.
– Нет, я не могу снова встретиться с ними, по крайней мере пока.
– Неужели ты хочешь сказать, что струсила? – Гай взглянул на нее с притворным испугом. – А я расписывал братьям, что ты храбра, как лев, что стены замка для тебя ничто, а в схватке с вепрем ты победишь в мгновение ока. Теперь они сочтут меня лжецом.
– Верно, ведь вы же все выдумали, – парировала Клаудия. Все же она улыбалась. Гай собрался с духом.
– Сегодня я встречусь с ними наедине. Есть вопросы, которые нам лучше обсудить, когда вокруг не будет толпиться народ, как в большой зале. А завтра мы устроим пир, чтобы отметить их приезд. – Он внимательно следил за лицом Клаудии. – Ты тоже должна быть там, чтобы занять свое законное место рядом со мной.
Вместо того, чтобы возражать, она приложила ладонь к его щеке.
– Для вас это настолько важно?
– Да, – серьезно ответил Гай. – Я заставлю тебя доказать им свое мужество. Тебе нечего стыдиться, и я не вижу причин, по которым тебе нужно прятаться. С другой стороны, я понимаю, что у тебя есть основания бояться и избегать их общества. Но все же, это мои родственники, Клаудия, а скоро станут и твоими. Способна ли ты забывать и прощать, если хочешь от них того же?
Прикусив губу, Клаудия нахмурилась.
– Как вам удается так ясно читать мои мысли?
– Вы тоже добились на этом поприще кое-каких успехов, миледи. – Кончиком пальца он провел по ее губам. – Кстати, ты должна помочь мне подготовить праздник. Договорились?
– Хорошо. – Клаудия глубоко вздохнула. Да, это была не самая приятная перспектива. – Но только если вы позволите удалиться сразу, как только все встанут из-за стола. Они действительно ваши родственники, но мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что мы породнимся. По правде говоря, я все еще не верю до конца, что стану вашей женой.
– В этом нет никаких сомнений, – заверил Гай, глядя на ее губы, самые чувственные, какие только можно себе представить. Его пальцы двигались вдоль выреза платья, лаская ее нежную кожу. – Вчера ночью я говорил совершенно серьезно, любимая.
Клаудия вся затрепетала под его прикосновениями, но не пыталась остановить Гая в этой соблазнительной игре.
– А что, если ваши родственники меня не примут?
– Этого не случится.
– Но откуда…
Гай склонился над ней, чтобы прервать возражения поцелуем, потом еще одним. Когда он целовал ее уже в третий раз, Клаудии наконец удалось высвободить губы.
– Откуда такая уверенность? Разве не вы говорили, что Кенрик, наверное, перережет мне глотку, когда узнает, что я сестра Роберто?
Вспомнив об этих словах, Гай нахмурился – как это у него могла вырваться такая глупость?
– Я преувеличил, сейчас уже не помню, по какой причине, однако уверяю тебя, никто в моей семье тебя не тронет.
Клаудия приподняла подбородок, с сомнением указывая на недавний порез.
– По-моему, это не было особенным преувеличением. Вы уверены, что они не знают, кто я?
– Это же было недоразумение, и тебе отлично об этом известно.
По выражению лица Клаудии Гай почувствовал, что не убедил ее до конца.
Он притянул ее к себе.
– Клаудия, ты знаешь, как погиб твой брат? Я имею в виду, подробности произошедшего?
Палец Клаудии описывал круги вокруг ямки у него под горлом.
– Мне известно, что Роберто пытался убить жену Кенрика, а тот перерезал ему горло.
Поймав руку Клаудии, он прижал ее к груди.
– Твой брат был ранен, любимая. Между Кенриком и твоим братом должен был состояться поединок. Роберто получил смертельную рану. Надежды на то, что он поправится, не было, его ожидали лишь долгие мучения, пока рана не сделает свое дело, и Кенрик прекратил его страдания. Перед смертью Роберто признался в своих планах.
Гай знал, что говорит правду, хотя она и приобрела несколько иной оттенок из-за пары намеренных опущений и перестановки событий. Роберто был мертв, и его уже не воскресить. Сейчас он просто старался, чтобы в глазах Клаудии Кенрик перестал выглядеть чудовищем. Задумчивое выражение ее лица говорило, что, возможно, это ему удастся.
– Твой брат все равно бы погиб, – настаивал он. – Кенрик лишь укоротил его жизнь на несколько часов, самое большее на сутки, избавив от мучительных страданий.
Клаудия нахмурила брови.
– Я не знала этого.
– Ты скоро выяснишь, что большинство рассказов о моем брате звучат страшнее, чем на самом деле. И для них с Фиц-Аланом не будет иметь никакого значения, кто ты, когда я объясню им причину своего выбора. Уверен, они одобрят мое решение.
– Мы опять возвращаемся к этим таинственным причинам?
– Да. – Взгляд Гая скользнул по ее платью, пытаясь отыскать, где же на нем завязки. – По-моему, да.
Клаудия положила ладонь ему на грудь.
– Но Кенрик и ваш шурин ждут встречи с вами.
– Я же пришел, чтобы извиниться, – с лукавой улыбкой напомнил ей Гай, снимая тунику. Он приподнялся, чтобы отложить ее в сторону. – И я хочу извиняться как можно дольше.
– Гости сразу догадаются, почему вы задержались.
– Пускай. – Он сбросил с себя остатки одежды и, откинувшись на подушки, вытянулся. – Тебя это волнует?
– О да, – прошептала Клаудия, и Гай понял, что этот ответ не имеет никакого отношения к его родственникам.
Она либо не подозревала о выражении своего лица, либо ее не заботило, что Гай заметит, как волнует ее лежащее перед ней обнаженное тело. Когда-то он мечтал о любовнице, которая смотрела бы на него с таким же страстным желанием, но найти все это в жене он даже и не мечтал. Перед ним было само совершенство, и эта женщина принадлежала ему!
– Я отдаю себя в ваши руки, миледи. Целиком и полностью.
– Вы хотите пасть жертвой насилия, барон?
– Я желаю этого сильнее всего на свете.
Клаудия окинула его чуть озабоченным взглядом.
– Я не очень хорошо представляю, с чего начинать. Мне как-то не приходило в голову, что женщина может насиловать мужчину. Возможно, вам придется дать мне кое-какие указания, милорд.
– Ты хочешь прикоснуться ко мне?
– Это мое сокровенное желание. – Клаудия склонилась над ним, проведя рукой по его широкой груди. – Вы позволите мне делать все, что захочется?
– Да. – От предвкушения кровь застучала у него в висках.
Гай лежал, полностью отдавшись во власть ее рук. Мускулы Гая напрягались, как только она дотрагивалась до него, и это привело Клаудию в восторг. Его реакция на менее целомудренные ласки поначалу обескуражила ее, но любопытство вскоре побороло скромность. Постепенно Клаудия отыскала определенные движения, которые заставляли Гая стонать от удовольствия. Он лежал почти неподвижно, но все его тело покрылось испариной, дыхание участилось.
– Мне продолжать?
Она провела кончиками пальцев по его животу, и Гай, задрожав всем телом, кивнул. Клаудия вдруг почувствовала, насколько чувствительна ее собственная кожа, даже под платьем, и попыталась представить, на что это похоже – ощущать столь же сокровенные прикосновения, как те, которыми она ласкала Гая.
– Не знаю, получаете ли вы от этого удовольствие или просто терпите, чтобы я могла удовлетворить свое любопытство, – проговорила она, взглянув в его напряженное лицо.
Из груди Гая вырвался вздох, такой глубокий, что Клаудия поразилась, насколько долго он, должно быть, не мог перевести дыхание.
– Я хочу, чтобы ты изучила мое тело и знала его так же хорошо, как свое собственное. То же самое собираюсь проделать и я. – Глаза Гая, скользнувшие по груди Клаудии, заставили всю ее затрепетать. Он мог привести ее в возбуждение одним только взглядом! – Ты разденешься передо мной, потом откинешься на подушки и будешь ожидать всех ласк, которые только способны изобрести мои руки и губы. Думаю, я начну со вздохов.
Пальцы Клаудии двигались, массируя мускулы на его груди и животе.
– Со вздохов, милорд?
– Да, я буду ласкать твои руки, твои белые нежные плечи, а ты будешь тихонько вздыхать от удовольствия. Потом я спущусь ниже, по бокам, как раз там, где ты так боишься щекотки, к самым бедрам и дальше, вдоль твоих восхитительных ног. Ты затрепещешь, а я буду их поглаживать, чтобы ты немного успокоилась, точно так же, как ты проделывала его со мной. Тогда ты поймешь, что подобный массаж может сделать с телом. Это заставит тебя застонать.
– Да? – спросила Клаудия почти неслышным шепотом.
Гай кивнул и закрыл глаза.
– Я буду подниматься наверх очень медленно, не обходя ни один уголок. Ты почувствуешь, что кожа у тебя под коленями настолько чувствительна, что легкое прикосновение к ней уже заставит тебя трепетать. Предвкушение заставит мускулы твоего живота сжаться, тебе захочется еще более нежных ласк, но я не прекращу игры так скоро, поддавшись твоему желанию.
– Для вас это действительно игра?
Руки Клаудии спустились ниже. Она исследовала его бедра почти до самого верха и почувствовала, как у Гая перехватило дыхание.
– Да, Клаудия. И этой любовной игрой, самой восхитительной на свете, мы будем заниматься очень часто.
– Что же произойдет потом?
– Я перейду к твоему животу. – Воздух со свистом вырвался у него из груди, когда пальцы Клаудии проследовали тем же путем. – Теперь мне будет уже недостаточно ощущать тебя руками, я захочу целовать тебя, чтобы почувствовать на губах вкус твоего тела.
Она прижалась губами к его животу, кончиком языка дотронувшись до его разгоряченной кожи. С губ Гая сорвалось ругательство, заставившее ее покраснеть.
– Что дальше? Поцелуи спустятся ниже или выше?
Тело Гая словно само ответило за него, но его слова шли вразрез с этим непроизвольным движением плоти.
Роджер Фиц-Алан обхватил ее руками, приставив к горлу острый кинжал. Клаудия пыталась вырваться, и на лезвии блеснула кровь. Глаза Гая заволокла красная пелена ярости.
Кенрик уже занес меч для нового удара, но Гай парировал его с такой силой, что оружие вырвалось у того из рук, вызвав немалую панику в рядах зрителей, расступившихся перед упавшим мечом. Гай даже не успел почувствовать удовлетворения, хотя до сих пор разоружить Кенрика не удавалось никому. Бросившись вперед, он приставил острие меча к груди шурина.
– Отпусти ее!
– У меня были причины схватить эту девку, – спокойно ответил Фиц-Алан, бросив на Гая вызывающий взгляд. – Она хотела броситься на одного из вас.
– Отпусти ее!
Опустив кинжал, Фиц-Алан развел руками.
– Говорю же, она хотела убить тебя или Кенрика. Я сразу узнал этот взгляд – она жаждала крови.
Гай притянул Клаудию к себе, все еще угрожая Фиц-Алану мечом. Приподняв ее голову за подбородок, он осмотрел ранку на шее. Звук собственного голоса показался Гаю чужим.
– Он ранил тебя.
Вырвавшись, Клаудия провела рукой по его рассеченному панцирю. Глаза девушки радостно сверкнули.
– Вы целы. Ни одной царапины.
Не обращая внимания на ее слова, Гай смотрел на кровь, стекавшую по шее Клаудии. Протянув руку, он растер упавшую на нее каплю между пальцами. В ушах у него стучало, рассудок словно отказал ему.
– Ты ранил ее.
Фиц-Алан смотрел на него широко раскрытыми от удивления глазами.
– Гай! Что с тобой?
– Мне тоже хотелось бы это знать, – сердито проговорил стоявший рядом Кенрик. – Опусти меч. Гай, ты не в себе. Он всего лишь поцарапал девку.
Клаудия, от потрясения перешедшая на итальянский, тоже пыталась его успокоить.
– Гай, все в порядке. Этот человек не хотел причинить мне вреда.
Это была явная ложь, но Гай ощутил, что она просто старается умерить его ярость. Кенрик прав – он действительно на секунду лишился рассудка. Опустив оружие, он переводил взгляд с Фиц-Алана на брата.
– С этой «девкой» мы обручены и вскоре поженимся. Никто, кроме меня, не смеет прикасаться к ней.
Обменявшись с Кенриком многозначительным взглядом, Фиц-Алан кивнул и даже смог выдавить из себя улыбку.
– Прими мои извинения, брат. Я не имею привычки встречать будущих членов нашего семейства лезвием кинжала. – Он поклонился Клаудии. – Простите и вы, леди.
Приподняв бровь, Фиц-Алан взглянул в сторону Гая.
– Судя по всему, эта дама итальянка. Неужели она и есть та самая леди Клаудия, о которой ты писал в своем послании?
Клаудия замерла и прижалась к Гаю покрепче.
– Addio… e tuo fratello (Боже… Это ваш брат?)
– Нет, любимая. Фиц-Алан – муж моей сестры.
Обняв ее за талию, Гай кивнул в сторону Кенрика.
– А это мой брат, Кенрик, барон Реммингтонский.
Он увидел, как Клаудия взглянула на его недавнего противника, и в ее глазах отразился испуг – мрачное лицо барона произвело на нее то же впечатление, что и на многих других.
– Но он же пытался убить вас!
– Ты и впрямь так подумала? – Гай улыбнулся. От чувства облегчения у него все еще кружилась голова. – Это было всего лишь состязание.
– Состязание? – повторила Клаудия, снова взглянув на Кенрика, и ее невольно пробрала дрожь. – Вы рисковали жизнью ради состязания?
– Он мой брат, и никогда не причинил бы мне вреда, – заверил ее Гай. – Просто Кенрик исполнен решимости обучить меня всему, что знает о поединках. Все знают, что эти состязания – что-то вроде традиции, мы устраиваем их всякий раз, когда встречаемся.
– Но я-то этого не знала, – возразила Клаудия.
Гай с улыбкой наблюдал, как к ней постепенно возвращается самообладание.
– Просто не могу поверить, что ты и в самом деле хотела нас остановить. Броситься в самую гущу поединка на мечах, вооружившись лишь кинжалом! Что на тебя нашло? Большей глупости и представить себе нельзя!
Не успел Гай произнести эти слова, как понял, что допустил непростительную ошибку.
– Из-за этих глупых развлечений я опозорилась перед вашей семьей! – отозвалась Клаудия, все еще говоря по-итальянски. С гордо поднятой головой она поправила платье, глядя на него, словно королева, выносящая приговор своему подданному. – Надеюсь, вы извинитесь. Я буду ждать в нашей комнате.
Гай лишь усмехнулся, заметив ее дерзко поджатые губы. Значит, она пыталась спасти его от собственного брата.
Внезапно улыбка исчезла с его лица. Гай понял, что свирепый вид Кенрика был не единственной причиной ужаса, мелькнувшего во взгляде Клаудии, когда он представил их друг другу. Да, перед его семьей она выглядела довольно глупо, но не стоило забывать и о том, что Клаудия оказалась лицом к лицу с убийцами ее брата. И Гаю предстоит еще объяснять, как случилось, что он хочет взять в жены сестру предателя.
– В нашей комнате? – сухо проговорил Фиц-Алан. – Неплохо придумано – завоевать доверие девчонки, соблазнив ее. С послушными пленниками всегда приятнее иметь дело.
– Предлагаю посадить эту девку под замок, пока она не узнала, что ты вовсе не собираешься на ней жениться, – предложил Кенрик. – В лице обманутой женщины можно найти опасного врага, а эта будет похлестче многих.
Гай бросил взгляд на столпившихся вокруг солдат. Те, что стояли поближе, с жадностью ловили каждое слово их беседы, а люди из задних рядов старались протиснуться вперед, чтобы тоже иметь возможность послушать. Он удивился, с каких это пор его родственники стали такими тугодумами.
– Может быть, вы привыкли обсуждать дела при своих солдатах, однако я не намерен этого делать. – Гай кивнул в сторону главной залы. – Думаю, там нам будет значительно спокойнее.
Фиц-Алан вложил свой кинжал в ножны, а оруженосец Кенрика принес своему господину одежду, приняв у него ненужный больше меч. Стивен тоже появился с туникой Гая, и он натянул ее быстрыми резкими движениями. Оглядев толпу в поисках Эварда, он жестом подозвал рыцаря поближе.
– Прикажи управляющему приготовить моим гостям горячей воды и что-нибудь подкрепить силы. Кстати, мне тоже нужно помыться.
У Эварда хватило наглости улыбнуться.
– Вода, которую вы просили вчера, все еще на огне.
Глаза Гая сузились от гнева.
– Это все, Эвард.
– Слушаюсь, милорд. – Низко поклонившись, он отправился выполнять приказание.
Поборов искушение отвесить ему на прощание хорошего пинка, Гай снова повернулся к Кенрику и Фиц-Алану, глядевшему на него с легким подозрением.
– По зрелом размышлении я решил, что вам стоит отдохнуть, пока я займусь другими делами. Встретимся наверху через пару часов, нам многое нужно обсудить. – Он склонился в полушутливом поклоне. – А теперь, с вашего позволения, мне еще нужно принести извинения.
Не обращая внимания на их недоверчивые взгляды, Гай направился в сторону залы. Ему вовсе не хотелось объяснять свою озабоченность состоянием Клаудии – он почувствовал, что за гордостью, которую она напустила на себя, скрывался страх. Гай не хотел, чтобы она снова замкнулась в себе, осталась наедине со своими опасениями. Да, приезд Кенрика и Фиц-Алана был абсолютно некстати. Впрочем, пара часов отдыха им не повредит, а Клаудия, предоставленная самой себе, может вообразить невесть что. Сейчас она была для него важнее, чем семья.
Эта мысль заставила его остановиться посреди лестницы, ведущей к спальне. За всю свою жизнь Гай никого не ставил превыше семьи. Лишь Клаудия сумела добиться этого. И даже большего – все его помыслы сосредоточились на ней одной. Казалось, Гай уже не представляет себе жизни без нее.
Раньше он опасался, что это увлечение сделает его слабым и уязвимым, но теперь в нем проснулись новые силы, впереди появилась цель. Клаудия заполнила ту пустоту, зиявшую в его душе, о которой Гай еще недавно и не подозревал. Скопленные им богатства, торговля – все это не значило ровным счетом ничего без человека, с которым можно было разделить свое состояние, без того, кто понимал бы его и руководствовался его интересами как своими. Никто раньше не мог понять, почему ему интересна торговля. Клаудия разобралась в его побуждениях и снова вела к цели, когда он, казалось, уже потерял ее из виду. Гай способен был избавить ее от постоянного страха, под гнетом которого протекала его дальнейшая жизнь, а она, в свою очередь, могла не дать ему погрязнуть в пучине суеты. Наконец настало время признаться – он одержим ею, и не нужно противиться этому чувству.
Предмет своих размышлений Гай отыскал наверху в спальне. Клаудия сидела с поджатыми ногами на подушках, разбросанных у очага, разложив на коленях бело-зеленую тунику. Звук захлопнутой двери был достаточно громким, чтобы оповестить Клаудию о его появлении, но она упорно не отрывала глаз от шитья. Довольный возможностью насладиться прекрасными чертами ее лица в профиль, Гай стоял, прислонившись к стене, и ждал. Когда ожидание затянулось, он перевел взгляд на темно-синее платье, которое было на Клаудии. Оно подчеркивало все достоинства ее фигуры – вырез достаточно глубокий, чтобы пробудить его воображение, и в то же время достаточно скромный, чтобы носить это платье на людях. Длинная коса повторяла изгиб изумительных бедер. Гай представил, как он проводит по нему рукой, и тут же почувствовал предательский жар внизу живота.
– Вы пришли извиниться? – поинтересовалась наконец Клаудия.
– Да. Примите мои глубочайшие извинения, миледи.
Руки, до этого занятые работой, замерли, и Клаудия устремила на него задумчивый взгляд.
– Я не ожидала, что вы это сделаете.
– Чтобы я рисковал потерять расположение миледи? – Гай улыбнулся и покачал головой. – О нет, ни за что на свете.
Она опустила глаза.
– Возможно, я поспешила, требуя этого. Я не сознавала, что говорю. Наверное, мой поступок и вправду был глупостью.
– Тогда я беру назад свои извинения и с удовольствием приму твои.
Клаудия надула губки.
– Вы смеетесь надо мной, милорд. Значит, ваши извинения были просто попыткой ублажить меня?
– Да. А она сработала?
Надменное выражение ее лица сменилось улыбкой, от которой по всему телу Гая разлился жар.
– Я не собираюсь поощрять столь непочтительное поведение.
Гай подумал, что поощрять его еще больше было бы просто бесполезной тратой времени. Опустившись на подушки, он вытянул ноги так, что Клаудия оказалась сидящей между ними.
– Эта туника предназначается для меня?
Руки Гая принялись разглаживать ткань, особенно заботясь, чтобы там, где она касалась колен Клаудии, не осталось ни единой складки.
Она попыталась помешать ему, в то же время стараясь не уколоть иголкой.
– Да, она для вас. Я сняла мерку с вашей старой одежды, Так что почти уверена, что она придется вам впору.
– Что это, собака? – Его рука остановилась на изображении животного, вышитого Клаудией на рукаве. Эмблема лежала как раз на ее колене, и Гай провел пальцем по вышивке, Клаудия вздрогнула и подвинула ногу. Гай с улыбкой отметил, что Клаудия, оказывается, боится щекотки.
– Вообще-то я вышивала волка, – сказала Клаудия нерешительно. Она склонила голову набок – явное приглашение, которым Гай не преминул воспользоваться. Его губы скользнули по длинной, нежной шее девушки.
– Нет, это собака. – Он снова провел пальцем по эмблеме, и Клаудия заерзала, пытаясь избежать щекотки. – Видишь? Для волка тело слишком вытянутое и тонкое. К тому же волк Монтегю должен быть на синем фоне, а не на зеленом.
– Вам не нравится?
Пальцы Гая двинулись к полоскам, нашитым на ткани там, где она касалась бедра Клаудии.
– Совсем наоборот. Думаю, это будет моя любимая туника.
Хихикнув, Клаудия попыталась остановить его руку.
– Перестаньте.
– Почему? – Гай и не думал прекращать – он двинулся к колену, положив на него ладонь и слегка сжав. Смех Клаудии заставил его еще раз улыбнуться. – Ты боишься щекотки?
– Нет. О, пожалуйста, прекратите. – Она все отталкивала его руку, трясясь от тихого смеха. – Да, признаюсь. Боюсь. Остановитесь!
Гай наконец опустил руку.
– Хм. Интересно, а где еще ты ее боишься?
Локти Клаудии инстинктивно прижались к бокам.
– Нигде.
– В самом деле? – Столь откровенная ложь позабавила Гая. Он отодвинул тунику вместе с воткнутой иголкой в сторону, чтобы проникнуть под плотно прижатые локти к боку Клаудии. – Неужели тебе не щекотно здесь?
– Нет. О! Ха-ха-ха! – Смех перешел уже в хохот, она безуспешно попыталась хоть как-то сдержаться и стукнула обеими руками по его коленям. – Прекратите!
Гай был беспощаден – он уже и сам хохотал, настолько заразителен был ее смех. Клаудия вертелась и извивалась под его руками, пока наконец не оказалась распростертой у него на коленях. Она уже почти обессилела от смеха, когда Гай наконец остановился – одна рука обнимала ее за талию, другая обхватывала бедро.
Клаудия откинулась на подушки, ее упругое тело, казалось, обмякло. На глазах у девушки от смеха выступили слезы. Накрыв ладонями руки Гая, она пыталась перевести дух.
– Вы просто безжалостны.
– Мне нравится, когда ты смеешься. – Вытянувшись на подушках рядом с ней, Гай приподнялся на локте и заправил ей выбившийся локон за ухо. – Попозже, когда мы уляжемся спать, ты сможешь мне отомстить. Я тоже боюсь щекотки, но вот где – не скажу. Ты должна отыскать это место сама.
Клаудия перевернулась на бок и потянулась пальцами к его подмышке.
– Может быть, я найду его прямо сейчас.
Гай покачал головой на попытки Клаудии пощекотать его.
– Вряд ли ты угадаешь, пока на мне одежда. Однако если ты хочешь раздеть меня прямо сейчас, то мне ничего не остается, кроме как надеяться, что ты будешь милосердна.
– Звучит заманчиво, но… – Клаудия задумалась, затем опустила глаза. – Я не хочу отвлекать вас от гостей. Они и так уже думают обо мне плохо.
– Тогда они были уверены, что ты пыталась убить меня или Кенрика. Но теперь же все объяснилось. – Он провел кончиками пальцев по мягкой щеке Клаудии. – Я тронут твоей заботой, однако боюсь, что когда-нибудь ты попадешь из-за меня в беду. Не суди обо мне по поединку с Кенриком. Я могу позаботиться о себе в схватке.
– Вы проигрывали, – тихо заметила Клаудия.
– Да, как и всякий другой, кто дерется с моим братом. Кенрик непобедим – с мечом ли, с копьем, взять над ним верх невозможно. Это правда, – заверил он ее в ответ на недоверчивый взгляд. – Ты когда-нибудь слышала о нем?
Клаудия пожала плечами.
– После смерти Роберто я слышала несколько историй о человеке, убившем его. Теперь я вижу сама – он похож на огромного быка, разве что не хватает рогов. Он… он ужасен.
– Он не причинит тебе вреда, Клаудия, обещаю. Возможно, когда-нибудь он даже тебе понравится. – По выражению лица Клаудии он понял, что это вряд ли произойдет в ближайшее время. Он попробовал начать с другого конца. – Они с Фиц-Аланом признают, что мы обручены, и тогда, если со мной что-нибудь случится, ты сможешь быть уверена в защите и поддержке моей семьи.
– А они знают, кто я?
– Нет, но узнав правду, они не станут призывать тебя к ответу за поступки брата.
– Думаю, вы преувеличиваете готовность вашей семьи забывать и прощать.
– Вот увидишь, – пообещал Гай. – Просто будь сама собой, когда мы спустимся к ним, и скоро они станут как шелковые.
Клаудия покачала головой.
– Нет, я не могу снова встретиться с ними, по крайней мере пока.
– Неужели ты хочешь сказать, что струсила? – Гай взглянул на нее с притворным испугом. – А я расписывал братьям, что ты храбра, как лев, что стены замка для тебя ничто, а в схватке с вепрем ты победишь в мгновение ока. Теперь они сочтут меня лжецом.
– Верно, ведь вы же все выдумали, – парировала Клаудия. Все же она улыбалась. Гай собрался с духом.
– Сегодня я встречусь с ними наедине. Есть вопросы, которые нам лучше обсудить, когда вокруг не будет толпиться народ, как в большой зале. А завтра мы устроим пир, чтобы отметить их приезд. – Он внимательно следил за лицом Клаудии. – Ты тоже должна быть там, чтобы занять свое законное место рядом со мной.
Вместо того, чтобы возражать, она приложила ладонь к его щеке.
– Для вас это настолько важно?
– Да, – серьезно ответил Гай. – Я заставлю тебя доказать им свое мужество. Тебе нечего стыдиться, и я не вижу причин, по которым тебе нужно прятаться. С другой стороны, я понимаю, что у тебя есть основания бояться и избегать их общества. Но все же, это мои родственники, Клаудия, а скоро станут и твоими. Способна ли ты забывать и прощать, если хочешь от них того же?
Прикусив губу, Клаудия нахмурилась.
– Как вам удается так ясно читать мои мысли?
– Вы тоже добились на этом поприще кое-каких успехов, миледи. – Кончиком пальца он провел по ее губам. – Кстати, ты должна помочь мне подготовить праздник. Договорились?
– Хорошо. – Клаудия глубоко вздохнула. Да, это была не самая приятная перспектива. – Но только если вы позволите удалиться сразу, как только все встанут из-за стола. Они действительно ваши родственники, но мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что мы породнимся. По правде говоря, я все еще не верю до конца, что стану вашей женой.
– В этом нет никаких сомнений, – заверил Гай, глядя на ее губы, самые чувственные, какие только можно себе представить. Его пальцы двигались вдоль выреза платья, лаская ее нежную кожу. – Вчера ночью я говорил совершенно серьезно, любимая.
Клаудия вся затрепетала под его прикосновениями, но не пыталась остановить Гая в этой соблазнительной игре.
– А что, если ваши родственники меня не примут?
– Этого не случится.
– Но откуда…
Гай склонился над ней, чтобы прервать возражения поцелуем, потом еще одним. Когда он целовал ее уже в третий раз, Клаудии наконец удалось высвободить губы.
– Откуда такая уверенность? Разве не вы говорили, что Кенрик, наверное, перережет мне глотку, когда узнает, что я сестра Роберто?
Вспомнив об этих словах, Гай нахмурился – как это у него могла вырваться такая глупость?
– Я преувеличил, сейчас уже не помню, по какой причине, однако уверяю тебя, никто в моей семье тебя не тронет.
Клаудия приподняла подбородок, с сомнением указывая на недавний порез.
– По-моему, это не было особенным преувеличением. Вы уверены, что они не знают, кто я?
– Это же было недоразумение, и тебе отлично об этом известно.
По выражению лица Клаудии Гай почувствовал, что не убедил ее до конца.
Он притянул ее к себе.
– Клаудия, ты знаешь, как погиб твой брат? Я имею в виду, подробности произошедшего?
Палец Клаудии описывал круги вокруг ямки у него под горлом.
– Мне известно, что Роберто пытался убить жену Кенрика, а тот перерезал ему горло.
Поймав руку Клаудии, он прижал ее к груди.
– Твой брат был ранен, любимая. Между Кенриком и твоим братом должен был состояться поединок. Роберто получил смертельную рану. Надежды на то, что он поправится, не было, его ожидали лишь долгие мучения, пока рана не сделает свое дело, и Кенрик прекратил его страдания. Перед смертью Роберто признался в своих планах.
Гай знал, что говорит правду, хотя она и приобрела несколько иной оттенок из-за пары намеренных опущений и перестановки событий. Роберто был мертв, и его уже не воскресить. Сейчас он просто старался, чтобы в глазах Клаудии Кенрик перестал выглядеть чудовищем. Задумчивое выражение ее лица говорило, что, возможно, это ему удастся.
– Твой брат все равно бы погиб, – настаивал он. – Кенрик лишь укоротил его жизнь на несколько часов, самое большее на сутки, избавив от мучительных страданий.
Клаудия нахмурила брови.
– Я не знала этого.
– Ты скоро выяснишь, что большинство рассказов о моем брате звучат страшнее, чем на самом деле. И для них с Фиц-Аланом не будет иметь никакого значения, кто ты, когда я объясню им причину своего выбора. Уверен, они одобрят мое решение.
– Мы опять возвращаемся к этим таинственным причинам?
– Да. – Взгляд Гая скользнул по ее платью, пытаясь отыскать, где же на нем завязки. – По-моему, да.
Клаудия положила ладонь ему на грудь.
– Но Кенрик и ваш шурин ждут встречи с вами.
– Я же пришел, чтобы извиниться, – с лукавой улыбкой напомнил ей Гай, снимая тунику. Он приподнялся, чтобы отложить ее в сторону. – И я хочу извиняться как можно дольше.
– Гости сразу догадаются, почему вы задержались.
– Пускай. – Он сбросил с себя остатки одежды и, откинувшись на подушки, вытянулся. – Тебя это волнует?
– О да, – прошептала Клаудия, и Гай понял, что этот ответ не имеет никакого отношения к его родственникам.
Она либо не подозревала о выражении своего лица, либо ее не заботило, что Гай заметит, как волнует ее лежащее перед ней обнаженное тело. Когда-то он мечтал о любовнице, которая смотрела бы на него с таким же страстным желанием, но найти все это в жене он даже и не мечтал. Перед ним было само совершенство, и эта женщина принадлежала ему!
– Я отдаю себя в ваши руки, миледи. Целиком и полностью.
– Вы хотите пасть жертвой насилия, барон?
– Я желаю этого сильнее всего на свете.
Клаудия окинула его чуть озабоченным взглядом.
– Я не очень хорошо представляю, с чего начинать. Мне как-то не приходило в голову, что женщина может насиловать мужчину. Возможно, вам придется дать мне кое-какие указания, милорд.
– Ты хочешь прикоснуться ко мне?
– Это мое сокровенное желание. – Клаудия склонилась над ним, проведя рукой по его широкой груди. – Вы позволите мне делать все, что захочется?
– Да. – От предвкушения кровь застучала у него в висках.
Гай лежал, полностью отдавшись во власть ее рук. Мускулы Гая напрягались, как только она дотрагивалась до него, и это привело Клаудию в восторг. Его реакция на менее целомудренные ласки поначалу обескуражила ее, но любопытство вскоре побороло скромность. Постепенно Клаудия отыскала определенные движения, которые заставляли Гая стонать от удовольствия. Он лежал почти неподвижно, но все его тело покрылось испариной, дыхание участилось.
– Мне продолжать?
Она провела кончиками пальцев по его животу, и Гай, задрожав всем телом, кивнул. Клаудия вдруг почувствовала, насколько чувствительна ее собственная кожа, даже под платьем, и попыталась представить, на что это похоже – ощущать столь же сокровенные прикосновения, как те, которыми она ласкала Гая.
– Не знаю, получаете ли вы от этого удовольствие или просто терпите, чтобы я могла удовлетворить свое любопытство, – проговорила она, взглянув в его напряженное лицо.
Из груди Гая вырвался вздох, такой глубокий, что Клаудия поразилась, насколько долго он, должно быть, не мог перевести дыхание.
– Я хочу, чтобы ты изучила мое тело и знала его так же хорошо, как свое собственное. То же самое собираюсь проделать и я. – Глаза Гая, скользнувшие по груди Клаудии, заставили всю ее затрепетать. Он мог привести ее в возбуждение одним только взглядом! – Ты разденешься передо мной, потом откинешься на подушки и будешь ожидать всех ласк, которые только способны изобрести мои руки и губы. Думаю, я начну со вздохов.
Пальцы Клаудии двигались, массируя мускулы на его груди и животе.
– Со вздохов, милорд?
– Да, я буду ласкать твои руки, твои белые нежные плечи, а ты будешь тихонько вздыхать от удовольствия. Потом я спущусь ниже, по бокам, как раз там, где ты так боишься щекотки, к самым бедрам и дальше, вдоль твоих восхитительных ног. Ты затрепещешь, а я буду их поглаживать, чтобы ты немного успокоилась, точно так же, как ты проделывала его со мной. Тогда ты поймешь, что подобный массаж может сделать с телом. Это заставит тебя застонать.
– Да? – спросила Клаудия почти неслышным шепотом.
Гай кивнул и закрыл глаза.
– Я буду подниматься наверх очень медленно, не обходя ни один уголок. Ты почувствуешь, что кожа у тебя под коленями настолько чувствительна, что легкое прикосновение к ней уже заставит тебя трепетать. Предвкушение заставит мускулы твоего живота сжаться, тебе захочется еще более нежных ласк, но я не прекращу игры так скоро, поддавшись твоему желанию.
– Для вас это действительно игра?
Руки Клаудии спустились ниже. Она исследовала его бедра почти до самого верха и почувствовала, как у Гая перехватило дыхание.
– Да, Клаудия. И этой любовной игрой, самой восхитительной на свете, мы будем заниматься очень часто.
– Что же произойдет потом?
– Я перейду к твоему животу. – Воздух со свистом вырвался у него из груди, когда пальцы Клаудии проследовали тем же путем. – Теперь мне будет уже недостаточно ощущать тебя руками, я захочу целовать тебя, чтобы почувствовать на губах вкус твоего тела.
Она прижалась губами к его животу, кончиком языка дотронувшись до его разгоряченной кожи. С губ Гая сорвалось ругательство, заставившее ее покраснеть.
– Что дальше? Поцелуи спустятся ниже или выше?
Тело Гая словно само ответило за него, но его слова шли вразрез с этим непроизвольным движением плоти.