Страница:
– Лили? – Он положил руку на ее плечо и чуть сжал его. – Лили, пора вставать.
Ее ресницы чуть дрогнули, и на губах появилась сонная улыбка. Затем она открыла глаза, но, встретившись с его взглядом, тут же подтянула одеяло до подбородка. Чарующая улыбка, еще секунду назад озарявшая ее лицо, осталась лишь в его воспоминании. Увидев, как она настороженно напряглась, он нахмурился.
– Я пойду проверю, всели готово к отъезду. Джек должен был проследить, чтобы нам приготовили к этому времени завтрак. Я вернусь через четверть часа, чтобы проводить тебя вниз. Запри за мной дверь – так мне будет спокойнее.
Не дождавшись ее ответа, Ремингтон направился к выходу. У двери он намиг оглянулся и быстро вышел. Ее мрачное личико заставило его устыдиться своей черствости: она же призналась ему вчера в любви, а он ничего ей не ответил. Но как бы она на него сейчас ни дулась, он не переменит своего отношения к их браку. Страсть и желание, без всякого сомнения, прекрасны в постели, но этого недостаточно для гармоничного супружеского союза. Однажды он уже совершил ошибку и, по крайней мере, извлек из нее урок на всю жизнь. Он знал: ее страстная влюбленность очень скоро пройдет, ибо она вызвана девичьей мечтательностью, а он тут почти ни при чем. И однажды наступит день, когда она сама удивится своей бурной восторженности и совершенно в нем разочаруется.
Им нужна размеренная, спокойная жизнь. А Лили в конце концов угомонится и поймет, что им очень повезло: их связывает дружба и обоюдное влечение. Мало кто из семейных пар может похвастаться столь удачным совпадением. Они будут сердечными друзьями днем и пылкими любовниками ночью. Но только ночью.
В конце концов, он не из тех слабаков, которые идут на поводу у своих страстей. И он сейчас же преодолеет свое стремление вернуться к Лили и стиснуть ее в объятиях… и истомить ее неистовыми ласками. Нет, он не станет подчиняться зову своего тела, тут же откликнувшегося на ее полусонную улыбку, такую манящую… Его самообладание, и только оно, докажет надежность и стабильность его отношения к ней. Увезти ее сейчас в замок гораздо важнее, чем потакать своим мужским прихотям. Нет, он не позволит себе ничего подобного.
Он постоял несколько мгновений снаружи, дожидаясь, когда она закроет за ним, и, услышав наконец щелчок засова, стал медленно спускаться по лестнице. Из общего зала, где были дешевые спальные места для постоянных посетителей, доносился мощный храп – значит, многие еще спят. Герцог постоял несколько мгновений внизу, затем направился через зал к двери, что вела к конюшне.
Конечно, задержка на часили два не могла бы ничего изменить. Лили вчера правильно сказала: у них еще целый день в запасе до того, как сообщение появится в лондонских газетах. И однако он спешил. Замок Ремингтон охранял от опасностей многие поколения его рода, и в трудную минуту герцогу казалось вполне естественным искать защиту за стенами этой крепости. Теперь в защите нуждалась Лили, и он хотел не мешкая поместить ее туда, где до нее не доберется ни один убийца или насильник.
Странное чувство вдруг сжало его сердце, холодком пробежав по позвоночнику. Оно призывало его вернуться назад. Однако на сей раз это было не вожделение, а стремление защитить ее от какой-то неведомой угрозы, потребность убедиться, что с ней всё в порядке. Он уже развернулся, чтобы идти назад, но в этот миг дверь отворилась и в общий зал вошли двое его слуг.
Чтобы никого не разбудить, они лишь молча поклонились. Ремингтон вполголоса приказал им охранять его комнату до тех пор, пока он не вернется. Хотя он знал, что дверь надежно заперта, ему не хотелось, чтобы Лили оставалась одна. Он уже хотел послать на конюшню своего слугу, но потом подумал, что Лили решит, что он вернулся совсем не потому, что волнуется за нее. И она, без сомнений, была бы права.
Бреясь вчера утром, он едва не перерезал себе горло, увидев в зеркале свою жену. Зеркало стояло под таким удачным углом, что он мог наблюдать за каждым ее движением. А когда она скрылась за ширмой, он стал вслушиваться в тихие, ласкающие ухо шорохи. Его воображение рисовало соблазнительные картины того, как она одевается, он представлял себя на месте всех этих вещиц, как он касается ее шелковистой кожи, скользит по ней, укрывая… Потом она вышла из-за ширмы, и он хотел лишь одного – снова снять с нее всю эту одежду. Медленно. Очень-очень медленно. В гостиничной комнате ширмы не было, а значит, он мог бы беспрепятственно наблюдать за тем, как она одевается, любоваться ее прекрасным телом и вспоминать, что он ощущал, когда касался ее бедер, груди, шеи… и знать, что в любой миг он снова может к ней прикоснуться… И он прикоснется. Только подождет, когда она полностью оденется, застегнет все пуговички, а уж тогда он…
А тогда он пойдет в конюшню. Прямо сейчас. У него есть очень важное дело в конюшне. Вот только бы вспомнить какое…
В конюшне Джек уже задал лошадям корм, проверил упряжь и подготовил карету. Он показал герцогу карту графства с отмеченными на ней гостиницами, и Ремингтон принялся объяснять своему возничему путь на сегодняшний день. Пока они разговаривали, дверь в конюшню распахнулась с таким грохотом, что перепугались и лошади, и люди. Это был тот слуга, которому Ремингтон поручил охранять дверь вих комнату. На его лице отражались смятение и страх.
– Ваша светлость! Вам надо немедленно подняться! Только вы ушли, как мы услышали возбужденные голоса внутри, я постучал и спросил, все ли в порядке, и мужской голос ответил… Он сказал, чтобы мы убирались подальше от двери, иначе он застрелит вашу жену!
Он еще не успел договорить, как Ремингтон помчался назад, в здание гостиницы, а слуга бежал следом, на ходу досказывая свою историю. Герцог вихрем промчался через общую комнату и, перепрыгивая через три ступеньки, взлетел наверх. Дверь вих комнату находилась в самом конце коридора, и там уже стояли несколько любопытных постояльцев, привлеченные шумом. Там же был и хозяин гостиницы, не на шутку встревоженный. Он попытался остановить Ремингтона, когда тот пробегал мимо, но герцог оттолкнул его, да так сильно, что бедняга ударился спиной о стену.
Второй охранник стоял возле двери спальни с пистолетом в каждой руке и, приложив ухо к двери, слушал. Заметив герцога, он тут же отступил на шаг, пропуская хозяина вперед.
– С тех пор как Том побежал за вами, он так и болтает, ни на минуту не замолкнет, – сказал он тихо. – Уверяет вашу жену, что пришел сюда, чтобы спасти ее.
– Дайте мне ваш плащ и пистолеты, – приказал Ремингтон. Пока слуга снимал плащ, герцог повернулся к хозяину. – Кто-нибудь спрашивал о нас?
– Так точно, ваша светлость, – ответил хозяин, озадаченно почесывая затылок. – Примерно через час после вашего прибытия появился один джентльмен, который назвался вашим кузеном и сказал, что он хочет получить комнату рядом с вашей, чтобы случайно не разминуться с вами сегодня утром. – Он указал на дверь, расположенную почти рядом сих комнатой. – Я поместил его здесь. Он выглядел как настоящий джентльмен и говорил так требовательно… клянусь, я бы никогда… если бы я знал…
Ремингтон оборвал его яростным взглядом. Потом накинул плащ на плечи, взял пистолеты, выставив вперед тот, что держал в правой руке. Левую руку и второй пистолет он прикрыл плащом.
– Лили? С тобой все в порядке? – крикнул он, подойдя вплотную к двери.
– Это вы, Ремингтон?
– Да. – Он сжал челюсти, так что на щеках заиграли желваки. Голос казался знакомым, но герцог никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. Он кивком велел слуге отпереть дверь и громко предупредил:
– Я вхожу сам.
Дверь отперли, и слуга резким движением распахнул ее, прежде чем тот, кто находился внутри, мог возразить. Ремингтон шагнул в комнату, внутренне содрогаясь, не зная, что он там увидит.
Лили стояла в центре спальни, одетая в ночную рубашку и халат. Незваный гость спрятался за ее спиной, держа ее за волосы и прижимая дуло пистолета к ее виску. Сердце герцога остановилось.
Странное спокойствие внезапно овладело им. Он четко и ясно видел перед собой только этих двух людей, все остальное было как бы затянуто туманом. Всеми фибрами своей души он был прикован к человеку, который осмелился угрожать его жене. Ремингтон видел, как тот, вцепившись в волосы Лили, дернул назад ее голову, не давая ей пошевелиться. И тут он ощутил нечто такое, чему не было названия. Ничего подобного он раньше не испытывал. Неведомое чувство шевелилось в груди, словно свернувшаяся и изготовившаяся к броску змея. Все его тело напряглось, каждый мускул был готов к точному, выверенному до миллиметра движению. Еще никогда он не чувствовал себя таким собранным и готовым к бою.
Он выбросил правую руку вверх, направив дуло пистолета в потолок, затем ногой захлопнул за собой дверь. 0н даже нашел в себе силы улыбнуться этому человеку.
– Доброе утро, лорд Аллеи. Полагаю, нам необходимо кое-что выяснить. Надеюсь, вы объясните мне, что тут происходит.
– Положите оружие на пол, Ремингтон, – истерично воскликнул молодой человек.
Этого герцог ожидал. Безумный блеск в глазах Джорда Аллена заставил его подчиниться без возражений. Он осторожно положил пистолет на пол, стараясь не делать резких движений. Затем так же осторожно выпрямился и выжидательно посмотрел на противника, вернее, на его лоб. На Лили он сейчас смотреть не мог: если он увидит на ее лице ужас и отчаяние, нервы его не выдержат. А сейчас он может рассчитывать только на свою силу воли и предельную сосредоточенность.
– Я заберу ее у вас, – заявил Аллен дрожащим голосом, который никак не соответствовал его вызывающим словам.
Герцог пропустил эту угрозу мимо ушей, ибо знал: Аллену не выйти отсюда живым.
– Вы никогда больше не дотронетесь до нее своими грязными лапами, Ремингтон! – В его визгливом голосе послышались надрывные нотки. – Я спас ее от Осгуда, спасу и от вас. Она теперь моя! Она всегда будет моей!
Чутье подсказывало герцогу, что надо позволить этому молодому безумцу высказаться, а затем спокойно и рассудительно убедить его отвести дуло от головы Лили. Но тут он понял, что совсем упустил из виду еще одну чудовищную опасность: возбужденный своими собственными речами, Аллен мог невзначай нажать на курок. Ремингтону пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы заговорить спокойным, почти безразличным голосом. Но внутри его все кипело от желания броситься на помощь Лили.
– Не надо так горячиться, Аллен. Вы же напугали Лили до смерти. У меня нет оружия. Опустите свой пистолет, и давайте поговорим как джентльмен с джентльменом. Я готов обсудить с вами ваши требования.
– Нет! – Аллен отпустил волосы Лили, но тут же обхватил ее шею. – Вы настроили ее против меня, негодяй! Сегодня я пришел сюда сразу, как только вы ушли. Я сказал ей, что люблю ее, что я сделаю все, чтобы вы никогда больше не прикасались к ней. А знаете, что она мне ответила, – лицо Аллена исказилось гримасой отвращения и боли, а его рука еще сильнее сжала шею Лили – та едва могла дышать. – Она сказала мне, что вы муж и жена!
Аллен на мгновение закрыл глаза – на лице его отразилось страдание. А когда он открыл их, в них сверкало одно – безумие. И Ремингтон понял, что никакого спокойного разговора не будет. Джордж Аллен – сумасшедший.
– Она предназначена мне, Ремингтон. Никто не вправе обладать ею, кроме меня. – Он взглянул на Лили и, наклонившись, провел щекой по ее волосам с такой нежностью, что Ремингтон заскрипел зубами. – Я всегда думал, что мы поженимся, Лили, но это — даже лучше. Ты ничего не почувствуешь, любовь моя, обещаю тебе. Ты даже не успеешь понять, что произошло.
Ремингтон застыл от ужаса. Его прошиб холодный пот.
– А потом он застрелит меня, Лили, – продолжал Аллен спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном. Он кивнул в сторону герцога. – Я готов умереть ради тебя, Лили. Мы больше никогда не расстанемся с тобой!
– У вас есть другой способ получить ее, – поспешно сказал Ремингтон и предложил ему то, что всерьез мог воспринять только умалишенный. – Вам лучше убить меня, тогда Лили станет вдовой и вы сможете на ней жениться.
– Нет! – воскликнула Лили. – Не смей!
Аллен заставил ее замолчать, еще сильнее сдавив ей шею, но дуло пистолета чуть отодвинулось от ее виска. Он колебался всего мгновение, но потом снова направил пистолет на ее голову.
– Вы бы никогда не пожертвовали собой ради женщины, даже ради Лили, – насмешливо сказал Аллен. – Что за игру вы затеяли, Ремингтон?
– Ведь на самом деле вы хотите расправиться только со мной, верно? Ведь я отнял у вас Лили. Но, если вы ее сейчас застрелите, она так и останется моей женой! Моей, Аллен.
– Нет! Этого я не допущу!
Рука Аллена дернулась, и дуло пистолета, скользнув по виску Лили, чуть отклонилось в сторону. И всеже он продолжал держать пистолет очень близко. Риск был слишком велик. Ремингтон сделал глубокий вдох и решился на самый рискованный ход, поставив на кон жизнь Лили и свою собственную:
– Значит, ты не хочешь ее, Аллен? Может быть, ты вовсе не мужчина и не знаешь, что с ней делать?
– Молчать! – взвизгнул Аллен. – Не смей так о ней говорить!
–И ты не хочешь узнать ее так близко, как знаю ее я? – Он напрягся и заставил себя продолжить: – Неужели ты не хочешь насладиться ее красотой в своей постели? Или ты в таких делах профан и боишься ее разочаровать?
– Замолчи! Замолчи сейчас же! – Дуло наконец оставило висок Лили и теперь смотрело на него… Ремингтон молниеносно выхватил спрятанный пистолет и выстрелил, одновременно почувствовав, как всколыхнулся воздух в дюйме от его виска. Да, лорд Аллен промахнулся всего на дюйм, всадив пулю в стену за его спиной. Густой пороховой дым наполнил комнату, и смертельная тишина, последовавшая за выстрелами, была страшнее только что отзвучавших криков и залпов. Послышался глухой стук упавших тел.
Ремингтон отшвырнул свой пистолет и бросился вперед. Он обнаружил Лили на полу, ее потянул за собой бездыханный лорд Аллен. Он сбросил с изящной шейки его руку и оттащил жену в сторону. Краем плаща он стер с ее лица кровь и, убедившись, что это кровь не ее, что она невредима, перевел дух. Только сейчас он понял, как боялся потерять ее. Ему хотелось прижать Лили к своей груди и не выпускать ее, пока ужас, сжимавший тисками сердце, окончательно его не оставит. Но он не мог допустить, чтобы она увидела весь этот кошмар. Он поднял ее на руки, и в то же мгновение дверь с треском открылась и в комнату влетел Джек.
– Займись им, – приказал герцог, кивнув в сторону лежащего в луже крови лорда Аллена, и, не сказав больше ни слова, вышел в коридор. Найдя глазами хозяина гостиницы, он кивком подозвал его.
– Немедленно ведите меня в другую комнату – подальше отсюда!
Хозяин рысцой понесся впереди герцога к лестнице и стал карабкаться на третий этаж. Там он, окончательно запыхавшись, провел Ремингтона с его ношей в дальний конец коридора и распахнул перед ним большую светлую комнату.
Мельком ее осмотрев, герцог повернулся к хозяину.
– Приготовьте ванну и скажите моим людям, чтобы перенесли сюда наши вещи. Мы останемся еще на день.
– Слушаюсь, ваша светлость! – Он согнулся в почтительном поклоне и вдруг застыл – его взгляд упал на Лили. – О, ваша жена! Ей нужен врач!
– Моя жена не ранена, – сдержанно сказал герцог, но взгляд его полыхал гневом. – Побольше воды и полотенец.
– Слушаюсь, ваша светлость, – испуганно повторил хозяин и выскользнул из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Ремингтон пересек комнату и сел на кровать. Он продолжал держать Лили на руках, но не осмеливался прижать ее к своему сердцу… Он заставил себя вглядеться в перепачканное кровавым месивом, лицо и возблагодарил Господа, что она все еще, в шоке и не видит того, что видит сейчас он. Однако очень скоро она все поймет…
– Снимите это с меня, – прошептала она, зажмурив глаза. Лили говорила очень тихо, но он понял, что она на грани истерики.
Он сжал челюсти, заиграв желваками, но только крепче прижал ее к себе.
– Я не могу, любимая. Потерпи немного, сейчас принесут воду и полотенце, и мы все смоем. Скоро все кончится. Я обещаю.
Он почувствовал, что ее начала бить дрожь, и закрыл глаза. Она была жива. Сейчас ничего больше не имело значения. Единственное, чего он страшился, это…
– Скажи, что ты не смотрела на него… когда все закончилось. Боже, Лили, скажи мне, что ты этого не видела.
И, когда она молча покачала головой, он еще раз возблагодарил Господа. По крайней мере, этот кошмар не врежется в ее память. Ну а его самого эта картина, видимо, будет преследовать по ночам до последнего дня его жизни.
Он знал, с первой секунды знал, что его выстрел оказался для лорда смертельным. Пуля попала в лоб и снесла Аллену половину черепа. Мгновенная смерть, но кровавая. Так как он и после смерти продолжал прижимать к себе Лили, она вся оказалась залитой кровью этого безумца. Ремингтон вытер, как мог, ее лицо, но только еще больше размазал липкое месиво. Кровь была везде: на волосах, на халате, на руках… Он невольно содрогнулся… Да где же, черт побери, эти олухи с водой?
Словно в ответ на его безмолвные проклятия, раздался осторожный стук в дверь. Ремингтон велел входить, и на пороге появился сам хозяин в сопровождении двух слуг, державших медную ванну. Они поставили ее на середину комнаты, следом вошли другие слуги, у которых в руках были ведра с теплой водой, потом появилась горничная с кипой полотенец. Слуга герцога принес вещи. Через минуту все удалились, слуга же занял свой пост у двери.
Когда они наконец остались вдвоем, Ремингтон усадил Лили на стул, который один из слуг предусмотрительно поставил возле ванны. Но она не хотела отпускать его, ее пальцы вцепились в лацканы его сюртука, и потребовалось довольно большое усилие, чтобы разжать их. Он оставил ее всего на одно мгновение – только чтобы запереть дверь изнутри. Затем вернулся и, опустившись перед ней на колени, развязал пояс и начал стягивать с нее пропитанный кровью халат. Лили сидела очень тихо, покорно давая себя раздевать. Ее руки были мягкими и безжизненными, как у тряпичной куклы, – он легко освободил их от рукавов. Потом взял полотенце и окунул его в воду. До этого момента он старался не глядеть в лицо Лили, чтобы жалость вовсе не лишила его самообладания. Но даже теперь, когда он собрался с духом, он не мог не содрогнуться.
Это не ее кровь, уговаривал он себя снова и снова, протирая мокрым полотенцем ее лицо и шею. Она жива и здорова… просто он должен стереть с нее все это, избавить ее от смертельного страха и отвращения, которое она наверняка сейчас испытывала. Он разорвал по шву ее ночную рубашку и отбросил прочь, налил в ванну воды. Потом бережно поднял ее и усадил туда, совсем не замечая ее наготы, как не замечаешь своей собственной. Он нечаянно намочил рукава сюртука и сорочки и, невольно на себя взглянув, увидел, что он тоже весь перемазался кровью, пока держал ее. Даже не расстегивая пуговиц, он резким движением сорвал с себя сюртук и сорочку. Лили подтянула вдруг колени к груди и обхватила их руками, словно хотела сжаться в комок, спрятаться от всего мира, от боли и ужаса последних минут.
– Ну не надо так, любовь моя.
Он нежно, но настойчиво обнял ее за плечи, заставив откинуться назад, потом вынул шпильки из ее волос, распуская их, пока густая волна не упала за край ванны. Подложив под ее затылок руку, он другой рукой надавил на лоб, чтобы она откинула голову побольше.
– Вот умница, так и держи, – подбодрил он ее, словно она была маленькой девочкой. Затем подставил под ее волосы пустое ведро. Она послушно лежала с откинутой головой, на всякий случай закрыв глаза. Он стал теплой водой смывать с густых прядей кровь, потом тщательно промыл их с мылом. Едва он смыл с ее волос пену, Лили схватила мыло и, зажав его между ладоней, принялась яростно намыливать лицо и шею, потом ополоснула их, но тут же снова намылила – и так несколько раз. Он уже хотел остановить ее, но тут, к счастью, мыло выскользнуло из ее рук.
– Больше ничего не осталось? – спросила она, протирая глаза.
– Все чисто, – пробормотал он.
Он помог ей вылезти из ванны.
Лили, все с тем же отрешенным выражением лица, потянулась за полотенцем, но он сам стал ее вытирать, очень старательно и бережно, по-прежнему не думая о том, что перед нем столь желанная ему цветущая плоть. Сейчас она была для него просто дорогим человеком, которому он должен был помочь. Он отыскал в ее сумке нижнюю сорочку и надел на нее. И только после этого осмелился заглянуть ей в глаза.
Первый раз с момента того страшного выстрела она прямо встретила его взгляд. Он смотрел на нее не отрываясь, словно хотел утонуть в золотистой глубине ее глаз. В них больше не было ужаса и отчаяния, значит, она скоро оправится. И все будет хорошо, твердил он про себя снова и снова, пытаясь вычеркнуть из памяти то, другое ее лицо, искаженное отвращением и страхом. Ему вспомнился тот миг, когда он уже ни на что не надеялся… Не надеялся вот так стоять и смотреть в эти темные, как спелая черешня, глаза.
Она была на волосок от смерти…
Эта мысль была настолько ужасной, что он тут же поспешил отбросить ее. Бережно погладив плечи Лили, он обхватил ее за локти и притянул к себе. Он не мог отпустить ее, он хотел чувствовать ее тепло, чтобы еще раз убедиться в том, что она жива. И, словно прочитав его мысли, она прошептала:
– Обними меня!
Он тут же обхватил ее руками и крепко прижался щекой к ее мокрым волосам. Она была с ним. Его бесценное сокровище, которое он чуть не потерял. Они стояли чуть покачиваясь, пока он не почувствовал, что она начала дрожать. Тогда он отнес ее на кровать, накрыл одеялом и сам лег рядом. Они лежали так довольно долго. Ее голова покоилась на его плече, он нежно поглаживал ее спину и волосы, крепко прижимая к себе другой рукой. А потом он услышал, как она заплакала.
– Поплачь, любимая, – прошептал он. – Не держи это в себе. Тебе надо выплакаться.
Вода смыла грязь с ее тела, а слезы омоют ее душу, подумалось ему, изгнав оттуда страдание. Она рыдала у него на груди, пока всего не залила слезами. Тогда ему пришлось встать и пойти за полотенцем. А она все плакала и плакала, то затихая, то сотрясаясь в громких рыданиях.
– Все кончилось, Лили. Его больше нет.
Она приподнялась на одном локте и посмотрела ему в лицо. Ее глаза были красными от слез, а голос чуть охрип от рыданий.
– Из-за меня ты убил человека. Теперь будет дознание. – Она снова припала к его груди и обвила руками его шею. – А потом будет суд! О Майлс! Что, если тебя теперь посадят в тюрьму?
Итак, пережив, весь этот кошмар, от которого всякая другая женщина билась бы неделю в истерике, Лили плакала, оказывается, из-за него, волновалась о его судьбе. Ее слова настолько поразили Ремингтона, что он потерял дар речи. Поглаживая ее по голове, он наконец придумал, что сказать.
– Успокойся, Лили. Не будет никакого судебного разбирательства. Я просто запрещаю тебе переживать из-за того, чего никогда не случится.
– Но…
Он чуть отодвинул ее от себя и прижался губами ко лбу.
– Конечно, будет дознание, однако здесь более чем достаточно свидетелей, которые подтвердят под присягой, что у лорда Аллена было неладно с головой. Он проник в нашу комнату в состоянии буйного помешательства, угрожал нам обоим пистолетом. Я просто вынужден был защищаться. И это все, что должны узнать власти.
– Но все случилось совсем не так!
– Нет, все произошло именно так. Никому не надо знать о том, что на самом деле он напал на тебя. Это только породит ненужные нам слухи. Аллен – сумасшедший. Однако любой, кто не видел его сегодня здесь, непременно спросит себя: «А что, собственно, он делал в спальне леди Ремингтон? И не поэтому ли он теперь мертв?..» Эти домыслы могут очень сильно навредить нам. Поэтому ты должна всем говорить, что я был тоже там, с тобой, в тот момент, когда Джордж Аллен проник в нашу комнату.
Глаза Лили на миг широко раскрылись.
– Но в коридоре были и другие люди. Что, если кто-то из них расскажет о том, что было на самом деле?
– Все на самом деле было именно так, как я тебе сказал.
У него имелись проверенные способы добиваться от свидетелей нужных ему показаний.
– Так ты меня поняла? Тебе совершенно не стоит беспокоиться о дознании. Оно начнется еще не скоро и продлится не более часа.
– А мы не должны оставаться здесь до этого времени?
Он покачал головой.
– Отсюда до Лондона ни одна душа не посмеет усомниться в правомерности того, что я делаю. Мы возвращаемся с тобой в город..
Лили на мгновение задумалась, будто что-то ее угнетало.
– А как же слухи? Как только обо всем узнают, разразится страшный скандал. Как я буду смотреть людям в глаза?
– Не бойся, я буду с тобой рядом, – сказал он уверенно. – Все не так страшно, как тебе кажется. Лили. Доверься мне. Все будет хорошо.
Он был рад, что она не обсуждала смерть Аллена. Главное – она сама осталась жива. И в данный момент ей не угрожала никакая опасность. Эти два обстоятельства весьма радовали герцога, и пока он больше ни о чем не желал думать.
– Закрой глаза, любовь моя, и постарайся отдохнуть. Тебе не мешало бы немного поспать.
Она немного насупилась, но потом покорно устроилась у него на плече и затихла. Она очень долго молчала – он решил, что она действительно заснула. Но вдруг услышал ее шепот:
Ее ресницы чуть дрогнули, и на губах появилась сонная улыбка. Затем она открыла глаза, но, встретившись с его взглядом, тут же подтянула одеяло до подбородка. Чарующая улыбка, еще секунду назад озарявшая ее лицо, осталась лишь в его воспоминании. Увидев, как она настороженно напряглась, он нахмурился.
– Я пойду проверю, всели готово к отъезду. Джек должен был проследить, чтобы нам приготовили к этому времени завтрак. Я вернусь через четверть часа, чтобы проводить тебя вниз. Запри за мной дверь – так мне будет спокойнее.
Не дождавшись ее ответа, Ремингтон направился к выходу. У двери он намиг оглянулся и быстро вышел. Ее мрачное личико заставило его устыдиться своей черствости: она же призналась ему вчера в любви, а он ничего ей не ответил. Но как бы она на него сейчас ни дулась, он не переменит своего отношения к их браку. Страсть и желание, без всякого сомнения, прекрасны в постели, но этого недостаточно для гармоничного супружеского союза. Однажды он уже совершил ошибку и, по крайней мере, извлек из нее урок на всю жизнь. Он знал: ее страстная влюбленность очень скоро пройдет, ибо она вызвана девичьей мечтательностью, а он тут почти ни при чем. И однажды наступит день, когда она сама удивится своей бурной восторженности и совершенно в нем разочаруется.
Им нужна размеренная, спокойная жизнь. А Лили в конце концов угомонится и поймет, что им очень повезло: их связывает дружба и обоюдное влечение. Мало кто из семейных пар может похвастаться столь удачным совпадением. Они будут сердечными друзьями днем и пылкими любовниками ночью. Но только ночью.
В конце концов, он не из тех слабаков, которые идут на поводу у своих страстей. И он сейчас же преодолеет свое стремление вернуться к Лили и стиснуть ее в объятиях… и истомить ее неистовыми ласками. Нет, он не станет подчиняться зову своего тела, тут же откликнувшегося на ее полусонную улыбку, такую манящую… Его самообладание, и только оно, докажет надежность и стабильность его отношения к ней. Увезти ее сейчас в замок гораздо важнее, чем потакать своим мужским прихотям. Нет, он не позволит себе ничего подобного.
Он постоял несколько мгновений снаружи, дожидаясь, когда она закроет за ним, и, услышав наконец щелчок засова, стал медленно спускаться по лестнице. Из общего зала, где были дешевые спальные места для постоянных посетителей, доносился мощный храп – значит, многие еще спят. Герцог постоял несколько мгновений внизу, затем направился через зал к двери, что вела к конюшне.
Конечно, задержка на часили два не могла бы ничего изменить. Лили вчера правильно сказала: у них еще целый день в запасе до того, как сообщение появится в лондонских газетах. И однако он спешил. Замок Ремингтон охранял от опасностей многие поколения его рода, и в трудную минуту герцогу казалось вполне естественным искать защиту за стенами этой крепости. Теперь в защите нуждалась Лили, и он хотел не мешкая поместить ее туда, где до нее не доберется ни один убийца или насильник.
Странное чувство вдруг сжало его сердце, холодком пробежав по позвоночнику. Оно призывало его вернуться назад. Однако на сей раз это было не вожделение, а стремление защитить ее от какой-то неведомой угрозы, потребность убедиться, что с ней всё в порядке. Он уже развернулся, чтобы идти назад, но в этот миг дверь отворилась и в общий зал вошли двое его слуг.
Чтобы никого не разбудить, они лишь молча поклонились. Ремингтон вполголоса приказал им охранять его комнату до тех пор, пока он не вернется. Хотя он знал, что дверь надежно заперта, ему не хотелось, чтобы Лили оставалась одна. Он уже хотел послать на конюшню своего слугу, но потом подумал, что Лили решит, что он вернулся совсем не потому, что волнуется за нее. И она, без сомнений, была бы права.
Бреясь вчера утром, он едва не перерезал себе горло, увидев в зеркале свою жену. Зеркало стояло под таким удачным углом, что он мог наблюдать за каждым ее движением. А когда она скрылась за ширмой, он стал вслушиваться в тихие, ласкающие ухо шорохи. Его воображение рисовало соблазнительные картины того, как она одевается, он представлял себя на месте всех этих вещиц, как он касается ее шелковистой кожи, скользит по ней, укрывая… Потом она вышла из-за ширмы, и он хотел лишь одного – снова снять с нее всю эту одежду. Медленно. Очень-очень медленно. В гостиничной комнате ширмы не было, а значит, он мог бы беспрепятственно наблюдать за тем, как она одевается, любоваться ее прекрасным телом и вспоминать, что он ощущал, когда касался ее бедер, груди, шеи… и знать, что в любой миг он снова может к ней прикоснуться… И он прикоснется. Только подождет, когда она полностью оденется, застегнет все пуговички, а уж тогда он…
А тогда он пойдет в конюшню. Прямо сейчас. У него есть очень важное дело в конюшне. Вот только бы вспомнить какое…
В конюшне Джек уже задал лошадям корм, проверил упряжь и подготовил карету. Он показал герцогу карту графства с отмеченными на ней гостиницами, и Ремингтон принялся объяснять своему возничему путь на сегодняшний день. Пока они разговаривали, дверь в конюшню распахнулась с таким грохотом, что перепугались и лошади, и люди. Это был тот слуга, которому Ремингтон поручил охранять дверь вих комнату. На его лице отражались смятение и страх.
– Ваша светлость! Вам надо немедленно подняться! Только вы ушли, как мы услышали возбужденные голоса внутри, я постучал и спросил, все ли в порядке, и мужской голос ответил… Он сказал, чтобы мы убирались подальше от двери, иначе он застрелит вашу жену!
Он еще не успел договорить, как Ремингтон помчался назад, в здание гостиницы, а слуга бежал следом, на ходу досказывая свою историю. Герцог вихрем промчался через общую комнату и, перепрыгивая через три ступеньки, взлетел наверх. Дверь вих комнату находилась в самом конце коридора, и там уже стояли несколько любопытных постояльцев, привлеченные шумом. Там же был и хозяин гостиницы, не на шутку встревоженный. Он попытался остановить Ремингтона, когда тот пробегал мимо, но герцог оттолкнул его, да так сильно, что бедняга ударился спиной о стену.
Второй охранник стоял возле двери спальни с пистолетом в каждой руке и, приложив ухо к двери, слушал. Заметив герцога, он тут же отступил на шаг, пропуская хозяина вперед.
– С тех пор как Том побежал за вами, он так и болтает, ни на минуту не замолкнет, – сказал он тихо. – Уверяет вашу жену, что пришел сюда, чтобы спасти ее.
– Дайте мне ваш плащ и пистолеты, – приказал Ремингтон. Пока слуга снимал плащ, герцог повернулся к хозяину. – Кто-нибудь спрашивал о нас?
– Так точно, ваша светлость, – ответил хозяин, озадаченно почесывая затылок. – Примерно через час после вашего прибытия появился один джентльмен, который назвался вашим кузеном и сказал, что он хочет получить комнату рядом с вашей, чтобы случайно не разминуться с вами сегодня утром. – Он указал на дверь, расположенную почти рядом сих комнатой. – Я поместил его здесь. Он выглядел как настоящий джентльмен и говорил так требовательно… клянусь, я бы никогда… если бы я знал…
Ремингтон оборвал его яростным взглядом. Потом накинул плащ на плечи, взял пистолеты, выставив вперед тот, что держал в правой руке. Левую руку и второй пистолет он прикрыл плащом.
– Лили? С тобой все в порядке? – крикнул он, подойдя вплотную к двери.
– Это вы, Ремингтон?
– Да. – Он сжал челюсти, так что на щеках заиграли желваки. Голос казался знакомым, но герцог никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. Он кивком велел слуге отпереть дверь и громко предупредил:
– Я вхожу сам.
Дверь отперли, и слуга резким движением распахнул ее, прежде чем тот, кто находился внутри, мог возразить. Ремингтон шагнул в комнату, внутренне содрогаясь, не зная, что он там увидит.
Лили стояла в центре спальни, одетая в ночную рубашку и халат. Незваный гость спрятался за ее спиной, держа ее за волосы и прижимая дуло пистолета к ее виску. Сердце герцога остановилось.
Странное спокойствие внезапно овладело им. Он четко и ясно видел перед собой только этих двух людей, все остальное было как бы затянуто туманом. Всеми фибрами своей души он был прикован к человеку, который осмелился угрожать его жене. Ремингтон видел, как тот, вцепившись в волосы Лили, дернул назад ее голову, не давая ей пошевелиться. И тут он ощутил нечто такое, чему не было названия. Ничего подобного он раньше не испытывал. Неведомое чувство шевелилось в груди, словно свернувшаяся и изготовившаяся к броску змея. Все его тело напряглось, каждый мускул был готов к точному, выверенному до миллиметра движению. Еще никогда он не чувствовал себя таким собранным и готовым к бою.
Он выбросил правую руку вверх, направив дуло пистолета в потолок, затем ногой захлопнул за собой дверь. 0н даже нашел в себе силы улыбнуться этому человеку.
– Доброе утро, лорд Аллеи. Полагаю, нам необходимо кое-что выяснить. Надеюсь, вы объясните мне, что тут происходит.
– Положите оружие на пол, Ремингтон, – истерично воскликнул молодой человек.
Этого герцог ожидал. Безумный блеск в глазах Джорда Аллена заставил его подчиниться без возражений. Он осторожно положил пистолет на пол, стараясь не делать резких движений. Затем так же осторожно выпрямился и выжидательно посмотрел на противника, вернее, на его лоб. На Лили он сейчас смотреть не мог: если он увидит на ее лице ужас и отчаяние, нервы его не выдержат. А сейчас он может рассчитывать только на свою силу воли и предельную сосредоточенность.
– Я заберу ее у вас, – заявил Аллен дрожащим голосом, который никак не соответствовал его вызывающим словам.
Герцог пропустил эту угрозу мимо ушей, ибо знал: Аллену не выйти отсюда живым.
– Вы никогда больше не дотронетесь до нее своими грязными лапами, Ремингтон! – В его визгливом голосе послышались надрывные нотки. – Я спас ее от Осгуда, спасу и от вас. Она теперь моя! Она всегда будет моей!
Чутье подсказывало герцогу, что надо позволить этому молодому безумцу высказаться, а затем спокойно и рассудительно убедить его отвести дуло от головы Лили. Но тут он понял, что совсем упустил из виду еще одну чудовищную опасность: возбужденный своими собственными речами, Аллен мог невзначай нажать на курок. Ремингтону пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы заговорить спокойным, почти безразличным голосом. Но внутри его все кипело от желания броситься на помощь Лили.
– Не надо так горячиться, Аллен. Вы же напугали Лили до смерти. У меня нет оружия. Опустите свой пистолет, и давайте поговорим как джентльмен с джентльменом. Я готов обсудить с вами ваши требования.
– Нет! – Аллен отпустил волосы Лили, но тут же обхватил ее шею. – Вы настроили ее против меня, негодяй! Сегодня я пришел сюда сразу, как только вы ушли. Я сказал ей, что люблю ее, что я сделаю все, чтобы вы никогда больше не прикасались к ней. А знаете, что она мне ответила, – лицо Аллена исказилось гримасой отвращения и боли, а его рука еще сильнее сжала шею Лили – та едва могла дышать. – Она сказала мне, что вы муж и жена!
Аллен на мгновение закрыл глаза – на лице его отразилось страдание. А когда он открыл их, в них сверкало одно – безумие. И Ремингтон понял, что никакого спокойного разговора не будет. Джордж Аллен – сумасшедший.
– Она предназначена мне, Ремингтон. Никто не вправе обладать ею, кроме меня. – Он взглянул на Лили и, наклонившись, провел щекой по ее волосам с такой нежностью, что Ремингтон заскрипел зубами. – Я всегда думал, что мы поженимся, Лили, но это — даже лучше. Ты ничего не почувствуешь, любовь моя, обещаю тебе. Ты даже не успеешь понять, что произошло.
Ремингтон застыл от ужаса. Его прошиб холодный пот.
– А потом он застрелит меня, Лили, – продолжал Аллен спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном. Он кивнул в сторону герцога. – Я готов умереть ради тебя, Лили. Мы больше никогда не расстанемся с тобой!
– У вас есть другой способ получить ее, – поспешно сказал Ремингтон и предложил ему то, что всерьез мог воспринять только умалишенный. – Вам лучше убить меня, тогда Лили станет вдовой и вы сможете на ней жениться.
– Нет! – воскликнула Лили. – Не смей!
Аллен заставил ее замолчать, еще сильнее сдавив ей шею, но дуло пистолета чуть отодвинулось от ее виска. Он колебался всего мгновение, но потом снова направил пистолет на ее голову.
– Вы бы никогда не пожертвовали собой ради женщины, даже ради Лили, – насмешливо сказал Аллен. – Что за игру вы затеяли, Ремингтон?
– Ведь на самом деле вы хотите расправиться только со мной, верно? Ведь я отнял у вас Лили. Но, если вы ее сейчас застрелите, она так и останется моей женой! Моей, Аллен.
– Нет! Этого я не допущу!
Рука Аллена дернулась, и дуло пистолета, скользнув по виску Лили, чуть отклонилось в сторону. И всеже он продолжал держать пистолет очень близко. Риск был слишком велик. Ремингтон сделал глубокий вдох и решился на самый рискованный ход, поставив на кон жизнь Лили и свою собственную:
– Значит, ты не хочешь ее, Аллен? Может быть, ты вовсе не мужчина и не знаешь, что с ней делать?
– Молчать! – взвизгнул Аллен. – Не смей так о ней говорить!
–И ты не хочешь узнать ее так близко, как знаю ее я? – Он напрягся и заставил себя продолжить: – Неужели ты не хочешь насладиться ее красотой в своей постели? Или ты в таких делах профан и боишься ее разочаровать?
– Замолчи! Замолчи сейчас же! – Дуло наконец оставило висок Лили и теперь смотрело на него… Ремингтон молниеносно выхватил спрятанный пистолет и выстрелил, одновременно почувствовав, как всколыхнулся воздух в дюйме от его виска. Да, лорд Аллен промахнулся всего на дюйм, всадив пулю в стену за его спиной. Густой пороховой дым наполнил комнату, и смертельная тишина, последовавшая за выстрелами, была страшнее только что отзвучавших криков и залпов. Послышался глухой стук упавших тел.
Ремингтон отшвырнул свой пистолет и бросился вперед. Он обнаружил Лили на полу, ее потянул за собой бездыханный лорд Аллен. Он сбросил с изящной шейки его руку и оттащил жену в сторону. Краем плаща он стер с ее лица кровь и, убедившись, что это кровь не ее, что она невредима, перевел дух. Только сейчас он понял, как боялся потерять ее. Ему хотелось прижать Лили к своей груди и не выпускать ее, пока ужас, сжимавший тисками сердце, окончательно его не оставит. Но он не мог допустить, чтобы она увидела весь этот кошмар. Он поднял ее на руки, и в то же мгновение дверь с треском открылась и в комнату влетел Джек.
– Займись им, – приказал герцог, кивнув в сторону лежащего в луже крови лорда Аллена, и, не сказав больше ни слова, вышел в коридор. Найдя глазами хозяина гостиницы, он кивком подозвал его.
– Немедленно ведите меня в другую комнату – подальше отсюда!
Хозяин рысцой понесся впереди герцога к лестнице и стал карабкаться на третий этаж. Там он, окончательно запыхавшись, провел Ремингтона с его ношей в дальний конец коридора и распахнул перед ним большую светлую комнату.
Мельком ее осмотрев, герцог повернулся к хозяину.
– Приготовьте ванну и скажите моим людям, чтобы перенесли сюда наши вещи. Мы останемся еще на день.
– Слушаюсь, ваша светлость! – Он согнулся в почтительном поклоне и вдруг застыл – его взгляд упал на Лили. – О, ваша жена! Ей нужен врач!
– Моя жена не ранена, – сдержанно сказал герцог, но взгляд его полыхал гневом. – Побольше воды и полотенец.
– Слушаюсь, ваша светлость, – испуганно повторил хозяин и выскользнул из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Ремингтон пересек комнату и сел на кровать. Он продолжал держать Лили на руках, но не осмеливался прижать ее к своему сердцу… Он заставил себя вглядеться в перепачканное кровавым месивом, лицо и возблагодарил Господа, что она все еще, в шоке и не видит того, что видит сейчас он. Однако очень скоро она все поймет…
– Снимите это с меня, – прошептала она, зажмурив глаза. Лили говорила очень тихо, но он понял, что она на грани истерики.
Он сжал челюсти, заиграв желваками, но только крепче прижал ее к себе.
– Я не могу, любимая. Потерпи немного, сейчас принесут воду и полотенце, и мы все смоем. Скоро все кончится. Я обещаю.
Он почувствовал, что ее начала бить дрожь, и закрыл глаза. Она была жива. Сейчас ничего больше не имело значения. Единственное, чего он страшился, это…
– Скажи, что ты не смотрела на него… когда все закончилось. Боже, Лили, скажи мне, что ты этого не видела.
И, когда она молча покачала головой, он еще раз возблагодарил Господа. По крайней мере, этот кошмар не врежется в ее память. Ну а его самого эта картина, видимо, будет преследовать по ночам до последнего дня его жизни.
Он знал, с первой секунды знал, что его выстрел оказался для лорда смертельным. Пуля попала в лоб и снесла Аллену половину черепа. Мгновенная смерть, но кровавая. Так как он и после смерти продолжал прижимать к себе Лили, она вся оказалась залитой кровью этого безумца. Ремингтон вытер, как мог, ее лицо, но только еще больше размазал липкое месиво. Кровь была везде: на волосах, на халате, на руках… Он невольно содрогнулся… Да где же, черт побери, эти олухи с водой?
Словно в ответ на его безмолвные проклятия, раздался осторожный стук в дверь. Ремингтон велел входить, и на пороге появился сам хозяин в сопровождении двух слуг, державших медную ванну. Они поставили ее на середину комнаты, следом вошли другие слуги, у которых в руках были ведра с теплой водой, потом появилась горничная с кипой полотенец. Слуга герцога принес вещи. Через минуту все удалились, слуга же занял свой пост у двери.
Когда они наконец остались вдвоем, Ремингтон усадил Лили на стул, который один из слуг предусмотрительно поставил возле ванны. Но она не хотела отпускать его, ее пальцы вцепились в лацканы его сюртука, и потребовалось довольно большое усилие, чтобы разжать их. Он оставил ее всего на одно мгновение – только чтобы запереть дверь изнутри. Затем вернулся и, опустившись перед ней на колени, развязал пояс и начал стягивать с нее пропитанный кровью халат. Лили сидела очень тихо, покорно давая себя раздевать. Ее руки были мягкими и безжизненными, как у тряпичной куклы, – он легко освободил их от рукавов. Потом взял полотенце и окунул его в воду. До этого момента он старался не глядеть в лицо Лили, чтобы жалость вовсе не лишила его самообладания. Но даже теперь, когда он собрался с духом, он не мог не содрогнуться.
Это не ее кровь, уговаривал он себя снова и снова, протирая мокрым полотенцем ее лицо и шею. Она жива и здорова… просто он должен стереть с нее все это, избавить ее от смертельного страха и отвращения, которое она наверняка сейчас испытывала. Он разорвал по шву ее ночную рубашку и отбросил прочь, налил в ванну воды. Потом бережно поднял ее и усадил туда, совсем не замечая ее наготы, как не замечаешь своей собственной. Он нечаянно намочил рукава сюртука и сорочки и, невольно на себя взглянув, увидел, что он тоже весь перемазался кровью, пока держал ее. Даже не расстегивая пуговиц, он резким движением сорвал с себя сюртук и сорочку. Лили подтянула вдруг колени к груди и обхватила их руками, словно хотела сжаться в комок, спрятаться от всего мира, от боли и ужаса последних минут.
– Ну не надо так, любовь моя.
Он нежно, но настойчиво обнял ее за плечи, заставив откинуться назад, потом вынул шпильки из ее волос, распуская их, пока густая волна не упала за край ванны. Подложив под ее затылок руку, он другой рукой надавил на лоб, чтобы она откинула голову побольше.
– Вот умница, так и держи, – подбодрил он ее, словно она была маленькой девочкой. Затем подставил под ее волосы пустое ведро. Она послушно лежала с откинутой головой, на всякий случай закрыв глаза. Он стал теплой водой смывать с густых прядей кровь, потом тщательно промыл их с мылом. Едва он смыл с ее волос пену, Лили схватила мыло и, зажав его между ладоней, принялась яростно намыливать лицо и шею, потом ополоснула их, но тут же снова намылила – и так несколько раз. Он уже хотел остановить ее, но тут, к счастью, мыло выскользнуло из ее рук.
– Больше ничего не осталось? – спросила она, протирая глаза.
– Все чисто, – пробормотал он.
Он помог ей вылезти из ванны.
Лили, все с тем же отрешенным выражением лица, потянулась за полотенцем, но он сам стал ее вытирать, очень старательно и бережно, по-прежнему не думая о том, что перед нем столь желанная ему цветущая плоть. Сейчас она была для него просто дорогим человеком, которому он должен был помочь. Он отыскал в ее сумке нижнюю сорочку и надел на нее. И только после этого осмелился заглянуть ей в глаза.
Первый раз с момента того страшного выстрела она прямо встретила его взгляд. Он смотрел на нее не отрываясь, словно хотел утонуть в золотистой глубине ее глаз. В них больше не было ужаса и отчаяния, значит, она скоро оправится. И все будет хорошо, твердил он про себя снова и снова, пытаясь вычеркнуть из памяти то, другое ее лицо, искаженное отвращением и страхом. Ему вспомнился тот миг, когда он уже ни на что не надеялся… Не надеялся вот так стоять и смотреть в эти темные, как спелая черешня, глаза.
Она была на волосок от смерти…
Эта мысль была настолько ужасной, что он тут же поспешил отбросить ее. Бережно погладив плечи Лили, он обхватил ее за локти и притянул к себе. Он не мог отпустить ее, он хотел чувствовать ее тепло, чтобы еще раз убедиться в том, что она жива. И, словно прочитав его мысли, она прошептала:
– Обними меня!
Он тут же обхватил ее руками и крепко прижался щекой к ее мокрым волосам. Она была с ним. Его бесценное сокровище, которое он чуть не потерял. Они стояли чуть покачиваясь, пока он не почувствовал, что она начала дрожать. Тогда он отнес ее на кровать, накрыл одеялом и сам лег рядом. Они лежали так довольно долго. Ее голова покоилась на его плече, он нежно поглаживал ее спину и волосы, крепко прижимая к себе другой рукой. А потом он услышал, как она заплакала.
– Поплачь, любимая, – прошептал он. – Не держи это в себе. Тебе надо выплакаться.
Вода смыла грязь с ее тела, а слезы омоют ее душу, подумалось ему, изгнав оттуда страдание. Она рыдала у него на груди, пока всего не залила слезами. Тогда ему пришлось встать и пойти за полотенцем. А она все плакала и плакала, то затихая, то сотрясаясь в громких рыданиях.
– Все кончилось, Лили. Его больше нет.
Она приподнялась на одном локте и посмотрела ему в лицо. Ее глаза были красными от слез, а голос чуть охрип от рыданий.
– Из-за меня ты убил человека. Теперь будет дознание. – Она снова припала к его груди и обвила руками его шею. – А потом будет суд! О Майлс! Что, если тебя теперь посадят в тюрьму?
Итак, пережив, весь этот кошмар, от которого всякая другая женщина билась бы неделю в истерике, Лили плакала, оказывается, из-за него, волновалась о его судьбе. Ее слова настолько поразили Ремингтона, что он потерял дар речи. Поглаживая ее по голове, он наконец придумал, что сказать.
– Успокойся, Лили. Не будет никакого судебного разбирательства. Я просто запрещаю тебе переживать из-за того, чего никогда не случится.
– Но…
Он чуть отодвинул ее от себя и прижался губами ко лбу.
– Конечно, будет дознание, однако здесь более чем достаточно свидетелей, которые подтвердят под присягой, что у лорда Аллена было неладно с головой. Он проник в нашу комнату в состоянии буйного помешательства, угрожал нам обоим пистолетом. Я просто вынужден был защищаться. И это все, что должны узнать власти.
– Но все случилось совсем не так!
– Нет, все произошло именно так. Никому не надо знать о том, что на самом деле он напал на тебя. Это только породит ненужные нам слухи. Аллен – сумасшедший. Однако любой, кто не видел его сегодня здесь, непременно спросит себя: «А что, собственно, он делал в спальне леди Ремингтон? И не поэтому ли он теперь мертв?..» Эти домыслы могут очень сильно навредить нам. Поэтому ты должна всем говорить, что я был тоже там, с тобой, в тот момент, когда Джордж Аллен проник в нашу комнату.
Глаза Лили на миг широко раскрылись.
– Но в коридоре были и другие люди. Что, если кто-то из них расскажет о том, что было на самом деле?
– Все на самом деле было именно так, как я тебе сказал.
У него имелись проверенные способы добиваться от свидетелей нужных ему показаний.
– Так ты меня поняла? Тебе совершенно не стоит беспокоиться о дознании. Оно начнется еще не скоро и продлится не более часа.
– А мы не должны оставаться здесь до этого времени?
Он покачал головой.
– Отсюда до Лондона ни одна душа не посмеет усомниться в правомерности того, что я делаю. Мы возвращаемся с тобой в город..
Лили на мгновение задумалась, будто что-то ее угнетало.
– А как же слухи? Как только обо всем узнают, разразится страшный скандал. Как я буду смотреть людям в глаза?
– Не бойся, я буду с тобой рядом, – сказал он уверенно. – Все не так страшно, как тебе кажется. Лили. Доверься мне. Все будет хорошо.
Он был рад, что она не обсуждала смерть Аллена. Главное – она сама осталась жива. И в данный момент ей не угрожала никакая опасность. Эти два обстоятельства весьма радовали герцога, и пока он больше ни о чем не желал думать.
– Закрой глаза, любовь моя, и постарайся отдохнуть. Тебе не мешало бы немного поспать.
Она немного насупилась, но потом покорно устроилась у него на плече и затихла. Она очень долго молчала – он решил, что она действительно заснула. Но вдруг услышал ее шепот: