Эллиот Лора. Нас не разлучить

   — Я польщен, — протянул он.
   У него никогда не было проблем с самооценкой.
   — Что ж, может, ты наконец дашь мне возможность отблагодарить тебя, как свою самую ревностную болельщицу, за годы верной поддержки? Хотя и с некоторым опозданием…
   О боже! У него кожа, должно быть, толще, чем у носорога, если он до сих пор настаивает на своем приглашении, несмотря на ее прямой отказ.
   — Я сказала тебе, что не хочу ужинать с тобой.
   — Памела, но ведь это всего лишь ужин! — вставила Сьюзи. — Даниэл, ты уже решил, куда вы пойдете?
   — Да. В «Вольтер».
   — Тогда моя сестричка просто не в своем уме. У них потрясающая кухня. Нет, я бы не стала раздумывать.
   На губах Даниэла блуждала коварная улыбка. У Памелы дрогнуло сердце: она знала, что он собирается сказать.
   — Что ж, тогда мне ничего не остается, как пригласить на ужин твою сестру. Похоже, она гораздо охотнее…
   — Нет! — перебила его Памела.
   Она видела, какими глазами он смотрел на Сьюзи, оценивая, насколько девушка успела расцвести за эти годы. Она скорее умрет, чем позволит этому человеку очаровать Сьюзи. Позволить ему пойти на ужин со Сьюзи — то же, что доверить волку нянчить ягненка.
   Кроме того, ей невыносима была сама мысль о том, что Сьюзи может выболтать ему за бутылкой вина.
   — Нет? — мягко спросил Даниэл, и насмешливые, дьявольские огоньки в его глазах вспыхнули ярче. Он торжествовал. — Ты передумала, Мел?
   — Хорошо, — процедила она, все еще отчаянно надеясь найти хоть малейший повод взять свои слова обратно. Но обратного пути не было.
   Она была в ловушке. Ей ничего не оставалось, как сказать ему «да». Но до чего же невыносимо было видеть его самодовольное лицо! Как он наслаждался ее поражением и своей победой!
   — Хорошо, я пойду ужинать с тобой. Но только ужинать, понятно? »
   — А я ни о чем больше и не просил, — мягко ответил он. — Никаких скрытых планов или задних мыслей.
   Если бы Памела могла этому поверить!

4

   Как неожиданны и странны капризы судьбы! Сегодня Памела будет ужинать с Даниэлом в ресторане. Сегодня они впервые открыто появятся в общественном месте.
   Памела стояла перед зеркалом в строгом вечернем платье и расчесывала волосы.
   Четыре года назад все было по-другому. Тогда они встречались тайно и чаще всего далеко от родного города. Она сама настаивала на этом. Несмотря на то, что вражда между их семьями казалась ей смехотворной, она уважала чувства своего отца и старших братьев. Памела понимала, что проблемы, уходящие своими корнями в далекое прошлое, невозможно так просто искоренить. Поэтому она и предпочла благоразумие сомнительному бунтарству.
   К тому же она беспокоилась о Даниэле. Он был последним мужчиной в семье Грант, и поэтому ему досталась вся враждебность со стороны ее семьи. Если бы ее братья, и в особенности Джеффри, узнали о том, что она встречается с Даниэлом, последствия могли быть весьма плачевными. И больше для Даниэла, чем для нее.
   Даниэл. Черт бы тебя побрал.
   Памела положила расческу на туалетный столик и взглянула на себя в зеркало. Ее грустные глаза говорили ей о самой себе больше, чем она готова была узнать.
   Будь ты проклят, Даниэл Грант. Проклят за то, что ее родственники оказались правы.
   Сколько она себя помнит, Даниэл Грант всегда был частью ее жизни. Ее отец обычно называл его мальчишкой Грантом и произносил эти слова презрительным тоном. Ее братья, Джеффри, Уилл и Джоу, называли его просто Грантом, выплевывая это имя, как яростное проклятие.
   Сама же Памела наблюдала за Даниэлом, который был всего на два года старше ее, с любопытством и интересом, пытаясь разглядеть, что в его персоне могло вызывать к себе столько ненависти со стороны ее близких.
   Но видела перед собой только высокого, смуглого юношу с блестящими голубыми глазами. Она видела необыкновенно привлекательное лицо и тело — гибкое, стройное и сильное, с мускулатурой гораздо лучше развитой, чем у всех его одноклассников. По мнению всех девчонок из местной школы, Даниэл Грант был просто красавчиком. К тому же он блестяще учился, был отличным спортсменом и, конечно же, лучшим теннисистом.
   Именно теннис, а также подлый поступок ее старшего брата Джеффри послужили причиной для их первого общения, после чего Памела поняла, что вражду раздувал не кто иной, как ее братья.
   Они были зачинщиками всех ссор, хотя в семье, конечно же, это преподносилось по-другому. И главным подстрекателем был Джеффри. Именно благодаря его проделке Даниэл впервые обратил внимание на Памелу.
   Было лето, и в тот день проходили ежегодные школьные спортивные соревнования и теннисный турнир. В результатах последнего никто не сомневался. Шестнадцатилетний Даниэл Грант уже успел к тому времени выиграть первый приз на областных соревнованиях, и все были уверены, что он унесет с собой и школьный приз. Но произошла катастрофа, и Памела случайно в этот момент оказалась неподалеку.
   В то утро она вместе со сверстниками направлялась на теннисную площадку, чтобы занять место среди болельщиков, когда внезапно обнаружила, что забыла в гардеробе свои наручные часы. Эти часы ей подарили на день рождения — ей в этот год исполнилось четырнадцать, — и мысль о том, что она может потерять их, заставила ее вернуться в гардероб, где висел ее пиджак. Она нашла свой пиджак, вынула из кармана часы и бросилась обратно на площадку.
   Пытаясь на ходу застегнуть часы, Памела неслась по коридору, торопясь вернуться к своим друзьям. Как вдруг она налетела на неожиданную преграду.
   — Эй, осторожнее!
   Тяжело дыша, она застыла, чувствуя, что кто-то поддерживает ее под локти. Пряди волос падали ей на лицо, мешая увидеть человека, который продолжал поддерживать ее. Она отдышалась, откинула волосы назад и увидела красивое, точеное лицо Даниэла Гранта. От смущения кровь бросилась ей в лицо.
   — Извини… Я…я не хотела, — промямлила она. — Спасибо, что поддержал… Но я уже могу стоять на своих ногах. Ты можешь отпустить меня.
   — Ты уверена? — В его голосе послышалось сомнение, но он тут же отпустил ее, потому что его внимание снова переключилось на то, что он держал в руке.
   — Я… — начала было она, но тут же осеклась, когда увидела в его руках теннисную ракетку.
   Это была одна из лучших теннисных ракеток. Она знала об этом, потому что у Джеффри и Уилла были точно такие же, ужасно дорогие, редкие ракетки. Ракетка была совершенно новой, но выглядела так, будто по ней проехал автомобиль. Ручка была расшатана, сетка порвана. Ракетка была изувечена до крайности.
   — О боже! — вырвалось из ее груди. — Неужели это сделала я? Даниэл, я не хотела…
   Неужели она, когда неслась по коридору сломя голову, наступила на его ракетку?
   — Успокойся, — поспешил ответить он. — Ты к этому не имеешь ни малейшего отношения.
   Но тут его взгляд задержался на ней, и он изменился в лице.
   — А может, и имеешь? Ты ведь из семьи Джорданов, не так ли? Сестренка Джеффри? — Его голос вдруг стал жестким.
   — Ты хочешь сказать, что Джеффри сделал это? О нет, Даниэл, он не мог…
   Но она не смогла договорить. Памела внезапно вспомнила разговор, который случайно подслушала вчера вечером. Джеффри и Уилл явно говорили о теннисном турнире…
   — Я бы все отдала чтобы столкнуть этого выскочку с его пьедестала, — проворчал Уилл. — Если бы он завтра не вышел играть, то школьный кубок наверняка достался бы мне. Но это невозможно…
   — Не отчаивайся, брат. Невозможного не бывает. Можно кое-что придумать… И у меня в запасе есть один способ… — ответил ему Джеффри, переходя на загадочный шепот.
   И хотя Памела слабо понимала, о чем идет речь, слова врезались ей в память и даже заставили невольно содрогнуться.
   Теперь, глядя на изувеченную ракетку в загорелых руках Даниэла, она вспомнила вчерашний разговор братьев и догадалась, что произошло.
   — Я очень сожалею, — пролепетала она. — Но, может, у тебя есть другая?
   — Другая? — Даниэл грубо рассмеялся. — Другая, такая же, как эта? Ты и представить не можешь, как тяжело мне пришлось работать, чтобы накопить денег на эту ракетку. Другая. Мы не купаемся в деньгах, как ваша семья.
   — О, Даниэл, мне действительно очень жаль, — испуганным шепотом проговорила она. — Но ведь это всего лишь школьный турнир…
   Он мрачно покачал головой, наотрез отказываясь соглашаться с ее попыткой утешить его.
   — Ты не знаешь и половины того, что происходит, девочка. Может, для тебя это всего лишь школьный турнир, но для меня это нечто гораздо большее. Мой тренер всего час назад сказал, что ему позвонили из международной теннисной корпорации. Они слышали обо мне, и сегодня приедет очень серьезный тренер, чтобы посмотреть на мою игру.
   — Посмотреть на твою игру? — удивленно и взволнованно переспросила она. — Ты говоришь, что у тебя есть шанс попасть в профессиональную теннисную лигу? Невероятно! И если ты попадешь туда, ты сможешь начать карьеру теннисиста? О нет! — Ее взгляд снова упал на то, что осталось от ракетки.
   — О да, — передразнил он. — У меня был шанс начать карьеру теннисиста, но твой братец угробил его.
   Мозг Памелы судорожно заработал. Ей отчаянно хотелось помочь ему.
   — Нет! — воскликнула она наконец, и ее лицо озарилось надеждой. — Он еще не угробил его! Нет!
   — Боюсь, что угробил. Или, может, у тебя есть лишняя ракетка?
   — У меня нет, но есть у Джеффри! У него такая же ракетка, как у тебя! И сегодня она ему не пригодится, потому что он участвует в соревнованиях по атлетике. Если мне удастся удрать со школы и сбегать домой… Нет? — Она не могла поверить, когда увидела, как он покачал головой.
   — Нет, — твердо заявил он. — Я не могу позволить тебе сделать это. Что, если кто-то из учителей увидит тебя? Или ты нарвешься по дороге на самого Джеффри?
   — А я прошмыгну за школой. И если Джеффри узнает об этом, я смогу разобраться с ним, — сказала она уверенно. — Джеффри, может, и хамит другим, но со мной он ласков как котенок. Все-таки он мой старший брат. Ну же, Даниэл, решай, — подтолкнула она, заметив, что он смягчается. — Мы можем это сделать.
   — Не знаю… — протянул он задумчиво.
   — Представляешь, — с веселой улыбкой продолжала она. — Ты победишь Джеффри в его собственной грязной игре, пользуясь его же ракеткой, и он никогда не узнает об этом!
   По его лицу она поняла, что убедила его, и не успел он раскрыть рта, чтобы сказать ей об этом, как она уже неслась по коридору на полной скорости. — Увидимся у ворот через десять минут! — крикнула она перед тем, как скрыться из виду.
   — Памела! — голос Сьюзи прервал ее воспоминания. — Мел, твой ухажер явился!
   — Он вовсе не ухажер! — раздраженно бросила она в ответ и только теперь поняла, что Даниэл уже здесь.
   Схватив сумку, она сбежала по лестнице, еще сверху разглядев в холле высокую фигуру в элегантном костюме.
   — Мы же собирались встретиться у ресторана! — холодно сказала она, стараясь не выдать волнения, которое заставляло ее сердце колотиться с бешеной скоростью.
   Вечер еще не начался, но у нее голова уже шла кругом, как будто она слегка выпила. Сногсшибательного сочетания лазурных глаз Даниэла с его черными блестящими волосами и атлетическим телосложением было достаточно, чтобы в одну секунду лишить ее покоя. Если к этому добавить изысканный костюм темно-синего цвета под цвет его глаз и голубую рубашку, то можно навсегда распроститься с рассудком.
   — Я помню, — спокойно ответил он. — Но отныне все будет по-другому. Я не собираюсь больше прятаться по темным переулкам или как вор встречаться с тобой только под покровом ночи. Пришло время покончить с этой идиотской родовой враждой. Честно говоря, я сомневаюсь, что твоего отца хватит апоплексический удар, если он увидит меня в вашем доме.
   Увы, причиной беспокойства Памелы было нечто совершенно другое. Но лучше пусть он остается при своем мнении. Пусть думает, что она волнуется из-за вражды семей. Так безопаснее для нее.
   — Ты, возможно, прав, — согласилась она. — Хотя отца сегодня вечером нет дома. Я теперь понимаю, что в те годы не способна была посмотреть на вещи трезво. Мой отец был против тебя только благодаря слухам, которые доходили до него. Ему говорили, что ты был зачинщиком всех ссор в школе.
   — И, конечно, трудно догадаться, кто кормил его такими историями, — с иронией сказал он.
   Встретившись с взглядом его пронзительно-синих глаз, Памела снова невольно вспомнила тот день школьного теннисного турнира — их первую встречу.
   Даниэл тогда, конечно же, победил в турнире. Он обыграл всех своих противников, и профессиональный тренер, следивший за его игрой, высоко оценил его потенциал теннисиста. Уже в полдень того же дня он предложил Даниэлу стать его учеником, а спустя сутки они вместе покинули Гринфорд. Позже Памела видела Даниэла только по телевизору. Во всех спортивных программах его расхваливали, как молодую звезду и будущую надежду английского тенниса.
   Джеффри был взбешен. Он ходил черный, как туча, и целую неделю после такой телепередачи всей семье приходилось терпеть его злобные, мрачные настроения. Памела тогда умудрилась незаметно вернуть ему ракетку и еще долго содрогалась при мысли о том, что ее ожидало, если бы брат узнал о ее проделке.
   Ее путешествие в прошлое прервал глубокий голос Даниэла.
   — Я вижу во все этом происки Большого Брата, — проговорил он тем же язвительнонасмешливым тоном. — Ты согласна с этим, Цыпленок Мел?
   — Я же просила не называть меня так!
   После той первой короткой встречи она снова увидела Даниэла Гранта лишь спустя шесть лет. Он вернулся в Гринфорд восходящей звездой отечественного тенниса, окруженный ореолом славы после победы в международном турнире. Он покинул родной городок шестнадцатилетним подростком, бедным, мало что смыслящим в жизни, а вернулся молодым мужчиной, богатым, искушенным, умудренным и, сверх того, необыкновенно привлекательным.
   — Почему? — спросил он. — По-моему, это очень милое имя. Оно очень подходило тебе… В двадцать лет ты была такой смешной тоненькой девчушкой с буйной копной каштановых волос и худыми длинными ногами.
   — К твоему сведению, мне уже давно не двадцать, — сердито пробурчала она, измерив хмурым взглядом его и память о той Памеле, с которой он встретился, первый раз вернувшись в Гринфорд.
   Ее взросление, увы, не очень благоприятно отразилось на ее внешности. К двадцати годам она непомерно вытянулась и стала похожа скорее на мальчишку, чем на молодую женщину, что часто служило предметом насмешек со стороны ее приятельниц. Женственность и округлость появились в ее фигуре с большим опозданием. Ее волосы в то время были легче и тоньше, и достаточно было малейшего дуновения ветерка, чтобы вокруг ее головы образовалось клубящееся облако. Она была болезненно чувствительна и стыдлива и беспомощно краснела, когда кто-то заговаривал с ней.
   И Даниэл пользовался этим. Он обращался к ней с надменной снисходительностью или же внезапно начинал подтрунивать над ней — дразнить и заигрывать, заставляя ее густо краснеть и путаться в словах от смущения. Она была ошеломлена и не могла поверить, когда он впервые пригласил ее в бар.
   — М-меня? — недоверчиво переспросила она. — Нет, ты шутишь.
   — Совсем не шучу. Я вполне серьезно приглашаю тебя выпить со мной чего-нибудь.
   — Но почему меня?
   — А почему нет? Может, потому, что я помню одну давнюю историю — одну четырнадцатилетнюю девчушку, которая как ангел-спаситель явилась, чтобы помочь мне. Помощницу, без которой моя жизнь могла повернуться совсем по-другому. Может, мне теперь хочется ее отблагодарить.
   У Памелы внутри все оборвалось. Конечно, ей следовало догадаться, что преуспевающий, искушенный, опасно красивый молодой человек не мог заинтересоваться такой невзрачной, длинноногой худышкой. Он всего лишь хотел отблагодарить ее.
   Она робко согласилась, настаивая лишь на том-, чтобы встретиться в таком месте, где никто из знакомых или родственников не сможет увидеть их. Все часы перед встречей она провела в лихорадочном нервном возбуждении. Она раз десять переодевалась и меняла макияж. Для родителей сочинила историю, что идет на встречу с друзьями по колледжу.
   Ох, какой наивной простушкой она была тогда! Если бы она тогда внимательнее прислушалась к его словам, ей не пришлось бы позже пережить столько боли.
   Но она плыла по волнам восторга, опьяненная счастьем провести время наедине с потрясающе красивым мужчиной. Она даже умудрилась убедить себя, что это не просто запоздалый жест благодарности с его стороны. И поэтому, пребывая в своем наивном ослеплении, она, скорее всего, неверно поняла его ответ на свое безыскусное, искреннее замечание о том, что он, должно быть, гордится своими достижениями и удовлетворен собой.
   — Удовлетворен? О нет, только не это. Удовлетворение — это застой. Удовлетворение парализует движение, а без движения нет роста. Нет, чтобы добиться успеха, нужно постоянно гореть, жаждать этого успеха и идти к нему. Если ты не горишь, успеха тебе не видать.
   — Но ведь ты многого уже достиг!
   — И ты думаешь, этого достаточно? — Даниэл впился в нее взглядом. — Милая, мне всего двадцать два, и я не собираюсь успокаиваться. Мне многого еще хочется достичь. В этой игре невозможно стоять сложив руки. Здесь нет места для мистера Добряка. В этой игре действует закон джунглей: убей или убьют тебя. И я никому и ничему не позволю стать на моем пути.
   Памела, снова заблудившись в воспоминаниях, вздохнула.
   — Что бы значил этот вздох? — ворвался в ее мысли голос Даниэла. — Ты что, все еще сердишься за Цыпленка Мел?
   Его забавляющийся тон жестко столкнулся с горечью ее воспоминаний, и в ответ она резко отвернулась от него.
   — Эй, что случилось?
   Он взял ее за подбородок, повернул ее голову к себе и заставил посмотреть в глаза.
   — Ты ведь хорошо знаешь, что эта кличка больше не подходит тебе, — сказал он тепло, проливая мед на ее воспаленные нервы. Его взгляд скользнул по ее стройной фигуре в кремовом брючном костюме, под которым виднелась черная кружевная блузка. — Ты знаешь, что превратилась в прекрасную райскую птицу.
   Он нежно провел рукой по ее волосам, убирая пряди с лица, потом его осторожные пальцы скользнули по ее щеке. Она стояла как завороженная, не в силах выдавить из себя ни слова.
   — Ты красивая женщина, Памела. Восхитительно красивая, — продолжал он понизившимся до волнующей хрипоты голосом. — И с годами ты стала еще красивее. Когда я впервые встретил тебя, ты выглядела симпатичной малышкой, но любой, у кого есть глаза, смог бы увидеть скрывающуюся в тебе красоту, ждущую своего полного расцвета.
   Памела непроизвольно провела языком по пересохшим губам и вздрогнула, заметив, как его глаза проследили за этим едва заметным движением.
   — Ты… — пыталась заговорить она, но не смогла.
   Он рассмеялся.
   — Я знал это еще тогда. Как ты думаешь, почему я вернулся в Гринфорд во второй раз, когда тебе было двадцать два?
   Она знала, что он сейчас соврет. Он вовсе не ради нее тогда вернулся.
   — Ты вынужден был уйти в отпуск из-за травмы.
   Он тогда сломал лодыжку. Из-за травмы его участие в ежегодном турнире во Франции было под вопросом, так же как и перспектива участвовать в Уимблдоне. Он вернулся в Гринфорд, чтобы поправить свое здоровье, но это закончилось тем, что его одолела скука. Он не мог найти себе места и метался как тигр в клетке.
   Памела потом прокляла жестокую выходку судьбы, которая заставила ее в то же время вернуться домой. Она училась в колледже в Лондоне, но к тому времени закончила учебу и вынуждена была отсиживаться дома и ждать ответов на резюме, которые она разослала в различные фирмы с целью найти работу. Собираясь в очередную поездку в Австралию, ее родители только рады были ее возвращению: она сможет присмотреть за домом и за сестренкой Сьюзи перед ее отъездом во Францию.
   — Я никогда не льстила себе мыслью, что имела к этому хоть малейшее отношение!
   Она яростно дернула головой, отстранившись от его ласкающей руки, беспощадно игнорируя мучительный протест всех своих чувств, которые вдруг лишились наслаждения.
   — Итак, мы идем ужинать или нет? Ты добился моего согласия на этот ужин только благодаря шантажу. Что ж, я дала слово и поэтому предпочитаю покончить с этим как можно скорее.
   Готов к исполнению приказа! — Он шутливо отсалютовал ей, но она восприняла его жест как оскорбление. — Моя машина ждет у дома.
   По дороге в ресторан ни один из них не обронил ни слова, и только резкие движения его руки, когда он переключал скорость или вращал руль, выдавали ураган, бушующий у него внутри. Было заметно, с каким трудом ему приходится сдерживать себя.
   Памела сидела рядом с ним, напряженная и неподвижная как мумия. Она боялась этого вечера с самого начала, но теперь ей казалось, что то, чего она опасалась раньше, мелочь по сравнению с тем, что ждет ее впереди. Как она влипла в эту историю? Но что может ухудшить эту и без того дурную ситуацию?
   Ответа на этот вопрос ей не пришлось долго ждать. Как только Даниэл припарковал машину в нескольких метрах от ресторана, она заметила на другой стороне улицы высокую фигуру мужчины. Ее сердце сначала дрогнуло, а потом словно оборвалось и покатилось вниз — прямиком в пятки.
   О боже, молча взмолилась она. Пусть мне это только снится! Это не может быть реальностью!
   Но ее молитву никто не услышал, потому что мужчина уже повернул голову в их сторону и посмотрел прямо на машину Даниэла. Он тут же заметил сидящую на переднем сиденье Памелу: на его лице появилась широкая улыбка, а правая рука взметнулась в воздух и принялась приветственно махать ей.
   — Кажется, кто-то машет тебе, — язвительно проговорил Даниэл. — Вы знакомы?
   Памелу словно парализовало. Она молча кивнула, сдерживая дрожь во всем теле.
   — Или более чем знакомы? — Даниэл, окинув ее беглым взглядом, прочел все, что было написано на ее лице. Его быстрый, проницательный ум тут же произвел нужные расчеты и через секунду выдал правильный ответ. — Это твой жених?
   Что ж, судьба снова сыграла с ней злую шутку, и ей нужно как-то справиться с ситуацией.
   — Да, — дрожащим голосом выдавила она из себя. — Это Эрик.
   Даниэл не смог скрыть своего искреннего изумления, и это помогло Памеле вырваться из кольца страха, сковавшего ее.
   Ей вдруг захотелось истерически рассмеяться, но она боялась, что стоит ей начать, и она уже не сможет остановиться. Достаточно было представить, как она сидит в машине и заливается неудержимым, истерическим, идиотским хохотом. Подавив это побуждение, она собралась и взяла себя в руки.
   — Да, это Эрик, — подтвердила она уже более уверенным голосом.
   Даниэл повернул к ней голову и принялся внимательно изучать ее лицо, и она снова сжалась в комок, ожидая взрыва. Но взрыва не последовало. Вместо этого Даниэл выпустил из рук руль и еще раз посмотрел через дорогу.
   — Честно говоря, я представлял его себе другим.
   Безразличие, с которым он произнес эту фразу, смешалось с ее взвинченными эмоциями и произвело нечто, подобное взрывчатому веществу.
   — Не сомневаюсь! — гневно вспыхнула она, не замечая, как его глаза помрачнели. Напряжение свело его сильные скулы, превратило его красиво очерченный рот в тонкую, жесткую линию. — И каким ты себе представлял его? Обрюзгшим и сутулым коротышкой? Или близоруким, лысеющим занудой, который только к тридцати годам умудрился сбежать от материнской опеки?
   — Нет, — ответил Даниэл.
   Но Памелу уже понесло.
   — Ты полагаешь, что если однажды у меня был ты… — она особо выделила слово «был», — то я никого лучше тебя не найду? Или что я подамся в монастырь и буду до конца своих дней оплакивать незаменимую утрату?
   — Я был бы полным идиотом, если бы так думал, — сердито пробормотал Даниэл, не отрывая глаз от мужчины на другой стороне улицы, который, судя по его виду, теперь удивлялся, почему они так долго не выходят из машины.
   И все же, по правде говоря, он не ожидал, что Эрик окажется высоким, хорошо сложенным, красивым мужчиной.
   — По-моему, он хочет поговорить с тобой.
   — Я знаю.
   Памела сидела, провалившись в кресло, и знала, что ее нездоровый страх может вызвать у Даниэла опасные подозрения. Но в данный момент она знала, что не способна общаться с Эриком.
   — Я хочу познакомиться с ним, — вдруг заявил Даниэл и своим заявлением поверг ее в бездну ужаса.
   — Зачем?
   Она взглянула на него, подозрительно сузив глаза. Интересно, что он задумал?
   — Так, хочу узнать, что он за человек, — невинно ответил он. — Ты как, пойдешь со мной? Он явно ждет, когда ты выйдешь к нему.
   Памела растерянно искала ответ, но в голову ничего не приходило. Или, по крайней мере, не приходило ничего пристойного. Но Даниэл не стал дожидаться ее ответа. Он вынул ключ из зажигания, подбросил его в воздух, ловко поймал одной рукой и засунул в карман брюк.
   — Тогда я передам ему привет от тебя, хорошо? Все же он мужчина, за которого ты собираешься выйти замуж через четыре дня.
   Он уже вышел из машины и собирался перейти на другую сторону улицы, когда разжиженный мозг Памелы наконец заработал снова.
   Его последние слова кружились в ее голове.
   Все же он мужчина, за которого ты собираешься выйти замуж…
   — Подожди! — крикнула она.
   Она выпрыгнула из машины и бросилась за ним. Скорее, ей нужно опередить его. Нельзя допустить, чтобы Даниэл стал знакомиться с Эриком в ее отсутствие. Она мчалась через дорогу как ошпаренная. Оказавшись на другой стороне, споткнулась о бордюр и… оказалась в руках Эрика.