Кто? Снаффлупагус?[47]
    Нет. Джордж…
   — Я не глухой, — рычу я раздраженно. — Только в том случае, если он придет с кем-нибудь известным.
   — Но, Виктор…
   — Повторяю: только если, — я смотрю на свои часы, — до девяти часов он подтвердит, что придет вместе с Дженнифер Джейсон Ли, или Лайзой Кудроу, или Эшли Джадд, или с кем-нибудь действительно знаменитым.
   — Гмм…
   — Дамьена хватит удар, Джей Ди, если этот тип придет один.
   — Дамьен постоянно напоминает мне, Виктор, что небольшое количество политиков поднимет класс.
   — Дамьен хотел нанять танцоров с MTV, и это я отговорил его от этой затеи! — кричу я. — Неужели вы думаете, что мне будет сложно заставить его вышвырнуть этого гречонка?
   Джей Ди смотрит на Бо:
   — Как ты думаешь, то, что он сейчас сказал, круто или тупо? Я не уверен.
   Я хлопаю в ладоши:
   — Давайте сначала закончим с последними подтверждениями.
   — Лайза Лойб?
   — О, она, несомненно, будет пользоваться блестящим успехом. Дальше.
   — Джемс Иха — гитарист из Smashing Pumpkins.
   — Билли Корган, конечно, был бы лучше, но ладно…
   — Джордж Клуни.
   — Ну, это веселый перец. Дальше.
   — Дженнифер Анистон и Дэвид Швиммер?
   — Бла-бла-бла.
   — Отлично, Виктор. Нам нужно просмотреть еще буквы Б, Д и С.
   — Валяйте.
   — Стэнфорд Блэч.
   — О Боже мой!
   — Виктор, пора становиться взрослым. Ему принадлежит половина отеля «Savoy».
   — Пригласите того, кому принадлежит вторая половина.
   — Виктор, он нравится братьям Вайнштейн.
   — Он такой жирный, что, наверное, пошел бы работать в зоомагазин за то, чтобы ему разрешили бесплатно есть кроличье дерьмо.
   — Андре Балаж?
   — Если с Кэти Форд, то да.
   — Дрю Бэрримор?
   — Да, включая банкет.
   — Габриэль Бирн?
   — Если без Эллен Баркин, то да.
   — Дэвид Бозом?
   — Да, но только на коктейль.
   — Скотт Бенуа?
   — Коктейль.
   — Лелиани Бишоп?
   — Коктейль.
   — Эрик Богосян?
   — У него сегодня вечером концерт. Он не сможет быть на банкете. Но на коктейль придет.
   — Брэнди.
   — Господи, Бо, ей же всего шестнадцать!
   — Но Moesha сейчас в чартах, а пластинка стала платиновой.
   — Пусть приходит.
   — Сандра Бернар.
   — Только коктейль.
   — Билли, Стивен и/или Алек Болдуин.
   — Банкет, только коктейль, банкет.
   — Борис Беккер.
   — Гмм, это начинает все больше и больше походить на церемонию открытия «Planet Hollywood», в которой потом ни за что есть не захочешь, — вздыхаю я. — Я правильно понял вот этот факс? Лайза Бонет!
   — Если Ленни Кравиц придет, то ее не будет.
   — А Ленни Кравиц придет?
   — Да.
   — Тогда вычеркните ее.
   — Тим Бертон?
   — О Боже, я сгораю от нетерпения!
   — Халли Берри.
   — Вычеркнуть.
   — Хэмиш Боулс.
   — Угу.
   — Тони Брекстон.
   — Да.
   — Итан Браун?
   — Ах, мне уже, честно говоря, все до лампочки, — хныкаю я, а затем отрезаю: — Только коктейль.
   — Мэттью Бродерик.
   — Банкет, если он придет с Сарой Джессикой Паркер.
   — Да. Антонио Бандерас.
   — Ты знаешь, что Антонио сказал Мелани Гриффит, когда они в первый раз встретились?
   — У меня член больше, чем у Дона?
   — Давай представим, что ты — Мелани, а я — Антонио. Как поживаешь, Мелани?
   — Ему стоило бы немедленно перестать повторять во всех интервью, что он «совсем не дурак».
   — Росс Блекнер.
   — Вычеркнуть.
   — Майкл Бергин.
   — Вычеркнуть — верно, парни?
   — Дэвид Бартон?
   — Ах, я надеюсь, он придет вместе с Сюзанной, на которой будет надето что-нибудь миленькое от Raymond Dragon, — взвизгиваю я. — Только коктейль.
   — Мэттью Барни.
   — Да.
   — Кэндес Бушнелл.
   — Да.
   — Скотт Бакула.
   — Да.
   — Ребекка Брохман.
   — А это кто такая?
   — Наследница Kahlua.
   — Отлично.
   — Тайра Бэнкс.
   — Все, что мне остается, это держать себя в руках, пока я не успокоюсь.
   — Ясмин Блит.
   — Я просто дрожу в предвкушении.
   — Кристиан Бейл.
   — Угу.
   — Джил Беллоуз.
   — Кто?
   — В определенных, гмм, кругах он весьма известен.
   — В кругах с одним междугородним кодом?
   — В кругах с одним почтовым индексом. Продолжаем.
   — Кевин Бэкон.
   — Отлично, отлично. Но, извините меня, где же Сандра Баллок? — спрашиваю я.
   — Ее пиар-агент сказал… — Бо делает паузу.
   — Продолжай, продолжай.
   — Она еще не знает, — заканчивает Джей Ди.
   — О Господи!
   — Виктор, не строй такие гримасы! — говорит Бо. — Неужели ты не знаешь, что для этих людей гораздо важнее быть приглашенными, чем на самом деле прийти.
   — Нет! — восклицаю я, махая указательным пальцем. — Людям надо научиться вести себя в соответствии со статусом звезды.
   — Виктор…
   — Элисон Пул сказала, что Сандра Баллок придет, что она обязательно придет…
   — А когда это ты говорил с Элисон? — спрашивает Джей Ди. — Или, может, я не имею права спросить?
   — Ничего у него не спрашивай, Джей Ди, — предупреждает Бо.
   — О черт, — пожимает плечами Джей Ди, — что может быть круче, чем изменять Хлое Бирнс.
   — Послушай, ты, педик противный!
   — Может быть, это потому, что однажды Камилла Палья[48] написала восемь тысяч слов о Хлое и даже ни разу не упомянула о тебе!
    Редкостная сука, — бормочу я, и меня передергивает. — Ладно, займемся буквой D.
   — Беатрис Даль.
   — Она снимается в кино у Ридли Скотта в Пруссии с Жан-Марком Барром.
   — Барри Диллер.
   — Да.
   — Мэтт Диллон.
   — Да.
   — Клифф Дорфман.
   — Кто?
   — Приятель Леонардо.
   — Ди Каприо?
   — Он придет в костюме от Ричарда Тайлера и красных бархатных туфлях и приведет с собой Клиффа Дорфмана.
   — Роберт Дауни-младший.
   — Только если он нарядится под Чаплина! Да, да, ради бога, уговорите Дауни нарядиться под Чаплина!
   — Уильям Дефо.
   — Коктейль.
   — Майкл Дуглас.
   — Он не придет. Придет Диандра.
   — Я всегда пристально следил за их сложными брачными отношениями. Вычеркнуть.
   — Зельма Дэвис.
   — Боюсь, что мое самообладание скоро даст трещину.
   — Джонни Депп.
   — С Кейт Мосс. Банкет.
   — Стивен Дорф.
   — Стивен, — размышляю я в сомнении, — Дорф. Интересно узнать, почему всех этих людей считают звездами?
   — Особенности структур ДНК? Счастливый случай?
   — Продолжаем.
   — Пилар и Неся Деманн.
   — Без вопросов.
   — Лора Дерн.
   — Гип-гип-ура!
   — Гриффин Данн.
   — Без него ни одна вечеринка не может считаться удавшейся.
   — Меган Дуглас.
   — Облейте меня водой из шланга!
   — Патрик Демаршелье.
   — Да.
   — Джим Дейч.
   — Кто?
   — Более известный как Скиппер Джонсон?
   — Ах да, верно, верно!
   — Шененн Догерти придет с Робом Вейссом.
   — Специальная парочка, — киваю я головой, как ребенок.
   — Кэмерон Диас.
   — А как насчет Майкла Де Лука?
   — Будет.
   — Отлично. Тогда переходим к С.
   — Алисия Сильверстоун подтвердила свой приход.
   — Отлично!
   — Шэрон Стоун скорее всего придет, хотя ответ «весьма вероятно».
   — Дальше, дальше, дальше.
   — Грета Скакки, Элизабет Зальцман, Сьюзен Сэрендон…
   — Тим Роббинс тоже?
   — Дай мне заглянуть в перекрестные ссылки — гмм, погоди — да.
   — Быстрее.
   — Итан Штайфель, Брук Шилдс, Джон Стамос, Стефани Сеймур, Дженни Шимуцу…
   — Отлично, отлично!
   — Дэвид Салль, Ник Скотти…
   — Еще, еще, еще!
   — Сейдж Сталлоне.
   — Тогда почему бы нам не пригласить гребаного зайчика-энерджайзера? Продолжайте.
   — Маркус Шенкенберг, Джон Стюарт, Адам Сандлер…
   — Но только не Дэвид Спэйд!
   — Уэсли Снайпс и Лайза Стенсфилд.
   — Великолепно, чувак!
   — Антонио Сабато-младший, Ионе Скай…
   — Она приведет с собой призрак Ривера Феникса[49], — добавляет Бо. — Я серьезно. Она попросила, чтобы его включили в список гостей.
    Это так дико прикольно, что я хочу, чтобы вы немедленно послали факс в «News».
   — Майкл Стайп…
   — Только если он чем-нибудь прикроет свой дурацкий шрам от грыжи.
   — Оливер Стоун, Дон Симпсон, Табита Сорен…
   — Черт, кажется, мы попали в горячее местечко!
   — Дж. Е. Смит, Анна Суй, Таня Сарна, Эндрю Шу…
   — И Элизабет Шу?
   — И Элизабет Шу.
   — Великолепно. Да, кстати, что будет играть во время коктейля? — спрашивает Бо, когда я уже выхожу за дверь.
   — Начните с чего-нибудь помягче. Киномузыка Эннио Морриконе, что-нибудь из Stereolab, любой эмбиент. Уловили мысль? Берт Бакара. Затем перейдем к чему-нибудь более агрессивному, но не навязчивому, но чтобы это не походило ни в коем случае на музыку, которую крутят в лифтах.
   — Что-нибудь в духе фоновой музыки для холостяцкой норы космического века?
   — «Романтическое настроение»?
   — Полинезийское тики-тики или крайм-джаз? Джей Ди мчится за мною следом.
   — Пусть это будет в своей основе коктейль-микс в стиле «ультралаунж».
   — Не забудь, у тебя встреча в пять в «Fashion Cafй» с диджеем X, — кричит мне вслед Бо. — В пять!
   — Что-нибудь слышно про Мику? — кричу я с третьего этажа, где очень холодно и при этом с веселым жужжанием вьется пара мух.
   — Ничего. Ты, главное, не забудь: «Fashion Cafй», пять часов, — кричит Бо.
   — Почему никто не может найти Мику? — кричу я, спускаясь все ниже и ниже.
   — Виктор! — кричит откуда-то издалека Джей Ди. — В чем разница между лемуром и лиманом?
   — Один из них… такой, вроде крысы?
   — А который?
   — О Боже, ну и вопросики у тебя! — хныкаю я. — Где мой пиар-агент?

22

   Чтобы «гарантировать мое присутствие» на обеде, отец прислал за мной машину, так что сейчас я, развалившись на заднем сиденье «линкольн таун кар», пытаюсь вызвонить по мобильному Бадди из «News», а водитель продирается сквозь полуденный поток машин на Бродвее, иногда застревая в пробках по направлению к «Nobu», проезжает мимо еще одного плаката Хлое, висящего на автобусной остановке, — реклама какой-то светорассеивающей косметики от Estйe Lauder, и солнце так ярко отсвечивает от корпуса лимузина, едущего впереди нас, что в глазах после этого еще долго плавают алые пятна, так что, несмотря на затемненные стекла лимузина, мне приходится надеть солнцезащитные очки Matsuda; мы проезжаем мимо нового магазина Gap на Хаустон-стрит, группа взрослых людей играет в «классики», где-то нежно поет Аланис Мориссетт, две девочки на тротуаре проплывают мимо окон лимузина как в замедленной съемке, и я делаю им «знак мира», потому что боюсь посмотреть назад и увидеть, что Дьюк и Дигби висят у меня на хвосте. Я закуриваю сигарету, а затем поправляю микрофон, который спрятан у меня за воротником рубашки.
   — Эй, здесь не курят! — говорит водитель.
   — И что ты со мной можешь сделать? Крути давай баранку. Господи!
   Он вздыхает и крутит баранку.
   Наконец Бадди снимает трубку. В его голосе нет ни капли удивления.
   — Привет, Виктор. В чем дело? Подтверди мне эту сплетню: правда ли, что ты встречаешься со Стивеном Дорфом?
   — Я тебя умоляю, Бадди! — рычу я. — Давай с тобой договоримся…
   — Не мели чепуху, — вздыхает он.
   После небольшой паузы я говорю:
   — Погоди. Правда ли, что я до сих пор числюсь в списке парней, которых ты хотел бы трахнуть?
   — Нет, ты же уже завел себе дружка.
   — Гребаный Стивен Дорф вовсе не мой дружок! — кричу я.
   Водитель смотрит на меня через зеркало заднего вида. Я наклоняюсь к нему и бью кулаком по спинке его сиденья:
   — Здесь есть подъемное стекло или что-нибудь в этом роде, что бы могло разделить нас?
   Водитель отрицательно качает головой.
   — Ну, что тебе от меня нужно, Виктор? — вздыхает Бадди.
   — Зайка, ходят слухи, что у тебя есть одна моя, эээ, фотография.
   — Виктор, у меня есть миллион твоих фотографий.
   — Я имею в виду несколько специфическую фотографию.
   — Специфическую? Специфическую фотографию? Не думаю, мой котеночек.
   — На ней я вместе с одной, эээ, девушкой.
   — Какой девушкой? Гвинет Пэлтроу? Кристин Херольд? Чери Отери?
   — Нет! — кричу я. — Черт тебя дери, я там вместе с Элисон Пул.
   — Ты с Элисон Пул? И что вы, гмм, делаете?
   — Пьем холодное латте, флиртуя при этом друг с другом по Интернету, козел!
   — Элисон Пул… это та, которая подружка Дамьена Натчеса Росса? Ты говоришь об этой Элисон Пул?
   — Она также трахается с доброй половиной состава «Никс», так что я не одинок.
   — Гадкий мальчишка. Все время ходишь по краю пропасти. Нехорошо, нехорошо.
   — Как там поется в самом известном хите Бон Джови? «Послушай…»
   — Я полагаю, что фотография эта была сделана с одобрения и позволения мистера Росса и мисс Бирн — верно, безнравственный маленький негодник?
   — Это я-то безнравственный? — задыхаюсь я от гнева. — Ну и дела! Кто бы мне это говорил! Ведь это ты продал фотографии со вскрытия Роберта Максвелла, ты, мерзавец! Ты раздобыл «поляроиды» с разнесенным пулей черепом гребаного Курта Кобейна! Ты напечатал снимки агонии Ривера Феникса на бульваре Сансет. Ты…
   — А еще я первым помог тебе прорваться на страницы печатных изданий, неблагодарный засранец.
   — Да, это верно, ты прав. Послушай, я вовсе не осуждаю тебя. Я хотел сказать, что я восхищаюсь тобой.
   — Виктор, о тебе пишут в основном благодаря мне, хотя ты ровным счетом ничего собой не представляешь.
   — Нет, чувак, я бы и так этого добился, все и сразу — это мой девиз, ты же знаешь…
   — Для того чтобы успешно сосать у кого надо, тоже требуется талант. Или, по крайней мере, некоторый шарм, которого ты лишен.
   — Мое последнее слово: что я могу тебе дать в обмен на эту фотографию?
   — А что у тебя есть? И давай короче: у меня интервью.
   — Ну а что, гмм, ты, типа, хочешь знать?
   — Правда ли, что Хлое встречается с Бакстером Пристли и что ты вовлечен в какой-то грязный сексуальный треугольник?
   — Блин, чувак, ничего подобного! В последний раз тебе говорю — ничего подобного! — рычу я, а затем, услышав, что Бадди недоверчиво молчит, выкрикиваю: — И я не встречаюсь со Стивеном Дорфом.
   — Почему Хлое так часто выходит на подиум в этом сезоне?
   — Ну, это простой вопрос. Потому что она выходит на подиум последний год. Это ее, так сказать, прощальный привет и все такое, — вздыхаю я с облегчением.
   — Почему Бакстер Пристли посещает все ее показы?
   Я резко выпрямляюсь и кричу в телефон:
   — Кто это маленькое дерьмо? — Пытаясь взять себя в руки, я меняю тон: — Эй, Бадди, а как насчет Вайноны?
   — Что насчет Вайноны?
   — Ну, она приходит на открытие клуба сегодня.
   — Что я могу сказать? Многообещающее начало, Виктор. О черт, у меня прямо в жопе екнуло! С кем она? — вздыхает он.
   — Дейв Прайнер, наследница Wrigley's, и басист из группы Falafel Mafia.
   — И что они делают? И где?
   — В отеле «Four Seasons», обсуждают, почему не оправдало ожиданий Reality Bites.
   — У меня снова екнуло!
   Я молчу, пристально глядя в окно.
   — Харли Томпсон, — говорю я наконец, надеясь, что он возьмет наживку.
   — Я уже слегка заинтригован.
   — Гмм, блин, Бадди… — Я осекаюсь. — Но запомни — ты этого от меня не слышал.
   — Я никогда не раскрываю свои источники, так что просто расскажи своему повелителю все, что ты знаешь.
   — Ну, короче, Харли в городе.
   Пауза.
   — Я начинаю возбуждаться.
   Слышно постукивание по клавиатуре компьютера, затем:
   — Где?
   — В Paramount.
   — Ты трогаешь меня за самые интимные места, — говорит Бадди. — Почему он не в Финиксе на съемочной площадке «Sun City 3» вместе со всеми остальными?
   Пауза.
   — Гмм, Шерри Гибсон…
   — Я возбуждаюсь. Я возбуждаюсь все сильнее и сильнее, Виктор.
   — Она… бросила его…
   — У меня просто торчком стоит. Продолжай.
   — Из-за… проблем с крэком. Его проблем.
   — Я вот-вот кончу.
   — И он, эээ, избил… Шерри.
   — Виктор, я кончаю!
   — Так что Шерри тоже пришлось уйти из «Вечеринок на пляже»…
   — Брызги летят во все стороны…
   — Потому что на ее лицо теперь просто смотреть нельзя…
   — Я кончаю, я кончаю, я кончаю…
   — И он теперь думает о том, чтобы лечь в нарколечебницу где-нибудь в Поконосских горах.[50]
    О Боже, все, я кончил…
   — И Шерри теперь напоминает, эээ, «заплаканного енота»…
   — Я кончил. Ты слышишь, как я постанываю?
   — Ну и редкостный же ты козел, — шепчу я.
   — Так уж у меня на роду написано.
   — Бадди, я чувствую удивительную близость с тобой.
   — А где же его братец, Керли?
   — Он повесился.
   — Кто был на похоронах?
   — Джулия Робертс, Эрика Кейн, Мелисса Этеридж, Лорен Холли и, гмм, Сельма Хайек.
   — Разве у нее не было романа с его отцом?
   — Был.
   — Значит, он старался ей особенно на глаза не попадаться?
   — Так что, Бадди, фотографии больше нет?
   — Фотография, на которой ты и Элисон Пул, исчезла.
   — Для протокола, а что на ней было?
   — Для протокола? Тебе не стоит даже и знать.
   — Понимаешь, Бадди, Элисон только что потеряла роль в экранизации «Отражений», — добавил я, — чего бы это ни значило.
   — А означает это ровным счетом nada . Спасибо тебе, Виктор. Приехали для интервью.
   — Нет, это тебе спасибо, Бадди. И пожалуйста, я тебе ничего не говорил. — Я замолкаю на мгновение, затем до меня кое-что доходит, и я кричу: — Только не говори, что это я, не говори…
   — Положись на меня, — говорит Бадди и вешает трубку.

21

   Возле «Nobu» в полдень: я заглатываю половинку таблетки ксанакс, проходя мимо запаркованного у входа лимузина, который, очевидно, доставил сюда моего отца, и ныряю внутрь — толпа администраторов с MTV, а нового управляющего интервьюирует программа утренних новостей CBS, Хелена Кристенсен, Мила Йовович и французский дизайнер обуви Кристиан Лубутен за одним столом, за другим же — Трейси Росс, Саманта Клюге, Робби Кравиц и Козима фон Бюлов, а мой папа — худой образцовый англосакс в темно-синем костюме от Ralph Lauren — сидит во второй кабинке от входа, черкая что-то в желтом блокноте, а на столе рядом с миской с суномоно[51] лежит подозрительного вида толстая папка. Два его помощника сидят в первой кабинке. Ему полагалось бы выглядеть на средний возраст, но благодаря недавней подтяжке лица и тому, что, по словам моей сестры, он с апреля принимает прозак (секрет), выглядит он в общем-то блестяще. На досуге: охота на оленей, астролог, чтобы уладить дела с планетами, сквош. Диетолог рекомендовал ему сырую рыбу, коричневый рис, темпура абсолютно исключена, но хидзики[52] — пожалуйста, ну а я сюда пришел в основном ради торо-сашими[53], светской беседы и ненавязчивой просьбы одолжить немного наличных. Отец улыбается, сверкая зубами.
    Извини, папа, я заблудился.
   — Какой-то ты худой.
   — Это все наркотики, папа, — вздыхаю я, усаживаясь на скамью.
   — Совсем не смешно, Виктор, — говорит он устало.
   — Папа, я не употребляю наркотики. Я в великолепной форме.
   — Да нет, я вижу. Как твои дела, Виктор?
   — Я пользуюсь успехом, папа. Сногсшибательным успехом. Я в прорыве. Все идет по плану. Я контролирую все аспекты. Ты посмеиваешься как-то нехорошо, папа, но на самом деле я нахожусь в состоянии непрерывного движения.
   — А толк-то от этого есть?
   — Я осваиваю новую территорию, папа.
   — Это какую же?
   Я направляю взгляд в светлую даль.
   — Будущее.
   Папа глядит на меня хмуро, не выдерживает моего взгляда, смотрит по сторонам, смущенно улыбается.
   — Ты стал намного изощреннее, Виктор, в формулировке своих, гмм, амбиций.
   — Еще бы, папа. Я научился брать быка за рога.
   — Ну и славненько.
   Он жестом просит официанта, которого зовут Эветт, принести еще холодного чая.
   — Итак, откуда ты сейчас?
   — У меня была фотосессия.
   — Надеюсь, ты больше не снимаешься голым для этого Вебстера или как там его, Господи!
   — Почти голым. Для Брюса Веббера. Я стараюсь больше не злить тебя, папа.
   — Вихлял задницей, словно…
   — Это была реклама Obsession, папа, а ты ведешь себя так, словно я снялся в порнухе.
   — Докажи мне это, Виктор.
   — Сейчас докажу, папа. Говорю медленно: колонна — прикрывала — мои — гениталии.
   Но он уже листает свое меню.
   — Пока я не забыл, хочу поблагодарить тебя за, эээ, компакт Патти Лупоне, который ты прислал мне на день рождения. Это был очень удачный подарок.
   Я тоже углубляюсь в меню.
   — Не стоит благодарности, чувак.
   Отец беспокойно смотрит на столик MTV, за которым, похоже, кто-то явно острит по его поводу. Я едва удерживаюсь оттого, чтобы помахать им рукой.
   Отец спрашивает:
   — Почему они на нас так смотрят?
   — Может быть, потому что на тебе написано печатными буквами: «Я не туда попал»? — предполагаю я. — Господи, мне нужно срочно выпить стакан минеральной воды. Или пива.
   Эветт приносит холодный чай, молча принимает заказ, а затем нерешительно направляется на кухню.
   — Классная девчонка, — восхищается мой отец.
   — Папа, — начинаю я.
   — Что?
   Я опускаю глаза.
   — Вообще-то это парень, но какая разница?
   — Шутишь?
   — Нет, это действительно парень. Он сейчас как раз находится в процессе, ну понимаешь, смены пола.
   — Ты забыл снять темные очки.
   — Я не забыл. — Я снимаю очки и пару раз моргаю. — Ну так что за дела, стоит как стрела?[54]
    Я же все вырезки о тебе собираю, — говорит он, зловеще поглаживая папку. — И стоит мне только подумать о моем единственном сыне, как мне вспоминается тот разговор, что был у нас прошлым летом. Не собираешься ли ты вернуться в колледж?
   — О черт, папа, — стону я. — Я учился в Кэмдене! Я его даже почти закончил. Я даже уже забыл, на какой специальности я учился.
   — «Экспериментальные оркестры», насколько я помню, — сухо отзывается отец.
   — Эй, ты забыл про «Анализ дизайна».
   Отец скрипит зубами и оглядывает зал — видно, что ему отчаянно хочется выпить.
   — Виктор, у меня есть связи в Джорджтауне, в Колумбийском университете, в Нью-Йоркском, в конце концов, черт побери! Это не так сложно, как ты думаешь.
   — О черт, папа, да я об этом вообще не думаю.
   — Я волнуюсь о твоей карьере и…
   — Знаешь, папа, — перебиваю я, — еще когда я учился в школе Horace Mann, там был один советник, который постоянно задавал мне ненавистный вопрос — это был вопрос о моих планах на будущее.
   — Почему? Потому что у тебя их не было?
   — Нет. Потому что я знал, что он засмеется, если я скажу ему правду.
   — Я помню, как однажды тебя выгнали с занятий за то, что ты отказался снять темные очки на уроке алгебры.
   — Папа, я открываю клуб. Я немного прирабатываю моделью, — я слегка выпрямляюсь, чтобы звучать убедительнее. — Да, и с минуты на минуту я получу роль в «Коматозниках 2».
   — Это что, кино? — спрашивает он недоверчиво.
   — Да нет, бутерброд, — отвечаю я в ошеломлении.
   — Боже мой, Виктор, я скажу тебе лишь одно, — вздыхает он. — Тебе уже двадцать семь, а ты все еще только модель.
   — Только модель? — говорю я, все еще ошеломленный. — Только модель? Ты хорошенько подумал, прежде чем это сказать, папа?
   — Я ожидал, что ты займешься чем-нибудь серьезным и действительно важным…
   — Да, папа, я все помню. Я помню, что вырос в среде, где богатства приходилось достигать, занимаясь чем-нибудь серьезным и действительно важным. Это так.
   — Только не надо мне рассказывать, что ты намереваешься добиться самосовершенствования и творческого развития, демонстрируя — будем называть вещи своими именами — тряпки.
   — Папа, мужская топ-модель зарабатывает до одиннадцати тысяч долларов в день.
   — Ты что, мужская топ-модель?
   — Нет, но не в этом дело.
   — Я ночами глаз не смыкал, пытаясь понять, в чем же все-таки дело, Виктор.
   — Я неудачник, детка, — вздыхаю я, откидываясь на спинку скамьи, — так почему бы тебе не убить меня?[55]
    Ты не неудачник, Виктор, — вздыхает в ответ отец. — Просто ты должен, эээ, найти себя. — Он вздыхает еще раз. — Найти, что ли, — уж не знаю — нового себя?
   — «Нового себя»? — Я открываю рот от изумления. — О Боже, папа, ты делаешь все для того, чтобы я почувствовал себя бесполезным.
   — А открывая этот клуб, ты чувствуешь себя ужасно полезным?
   — Папа, я знаю, знаю…
   — Виктор, я просто хочу…
   — Это я просто хочу делать что-нибудь такое, чтобы зависело целиком от меня, — подчеркиваю я. — Где я был бы, что ли, незаменимым.
   — И я того же хочу, — идет на попятную отец. — Я хочу для тебя именно этого.
   — Модели… модели все заменимы… — вздыхаю я. — На свете тысячи парней с пухлыми губами и симметричным лицом. Но вот открыть клуб — это…