Страница:
— Кто? Снаффлупагус?[47]
— Нет. Джордж…
— Я не глухой, — рычу я раздраженно. — Только в том случае, если он придет с кем-нибудь известным.
— Но, Виктор…
— Повторяю: только если, — я смотрю на свои часы, — до девяти часов он подтвердит, что придет вместе с Дженнифер Джейсон Ли, или Лайзой Кудроу, или Эшли Джадд, или с кем-нибудь действительно знаменитым.
— Гмм…
— Дамьена хватит удар, Джей Ди, если этот тип придет один.
— Дамьен постоянно напоминает мне, Виктор, что небольшое количество политиков поднимет класс.
— Дамьен хотел нанять танцоров с MTV, и это я отговорил его от этой затеи! — кричу я. — Неужели вы думаете, что мне будет сложно заставить его вышвырнуть этого гречонка?
Джей Ди смотрит на Бо:
— Как ты думаешь, то, что он сейчас сказал, круто или тупо? Я не уверен.
Я хлопаю в ладоши:
— Давайте сначала закончим с последними подтверждениями.
— Лайза Лойб?
— О, она, несомненно, будет пользоваться блестящим успехом. Дальше.
— Джемс Иха — гитарист из Smashing Pumpkins.
— Билли Корган, конечно, был бы лучше, но ладно…
— Джордж Клуни.
— Ну, это веселый перец. Дальше.
— Дженнифер Анистон и Дэвид Швиммер?
— Бла-бла-бла.
— Отлично, Виктор. Нам нужно просмотреть еще буквы Б, Д и С.
— Валяйте.
— Стэнфорд Блэч.
— О Боже мой!
— Виктор, пора становиться взрослым. Ему принадлежит половина отеля «Savoy».
— Пригласите того, кому принадлежит вторая половина.
— Виктор, он нравится братьям Вайнштейн.
— Он такой жирный, что, наверное, пошел бы работать в зоомагазин за то, чтобы ему разрешили бесплатно есть кроличье дерьмо.
— Андре Балаж?
— Если с Кэти Форд, то да.
— Дрю Бэрримор?
— Да, включая банкет.
— Габриэль Бирн?
— Если без Эллен Баркин, то да.
— Дэвид Бозом?
— Да, но только на коктейль.
— Скотт Бенуа?
— Коктейль.
— Лелиани Бишоп?
— Коктейль.
— Эрик Богосян?
— У него сегодня вечером концерт. Он не сможет быть на банкете. Но на коктейль придет.
— Брэнди.
— Господи, Бо, ей же всего шестнадцать!
— Но Moesha сейчас в чартах, а пластинка стала платиновой.
— Пусть приходит.
— Сандра Бернар.
— Только коктейль.
— Билли, Стивен и/или Алек Болдуин.
— Банкет, только коктейль, банкет.
— Борис Беккер.
— Гмм, это начинает все больше и больше походить на церемонию открытия «Planet Hollywood», в которой потом ни за что есть не захочешь, — вздыхаю я. — Я правильно понял вот этот факс? Лайза Бонет!
— Если Ленни Кравиц придет, то ее не будет.
— А Ленни Кравиц придет?
— Да.
— Тогда вычеркните ее.
— Тим Бертон?
— О Боже, я сгораю от нетерпения!
— Халли Берри.
— Вычеркнуть.
— Хэмиш Боулс.
— Угу.
— Тони Брекстон.
— Да.
— Итан Браун?
— Ах, мне уже, честно говоря, все до лампочки, — хныкаю я, а затем отрезаю: — Только коктейль.
— Мэттью Бродерик.
— Банкет, если он придет с Сарой Джессикой Паркер.
— Да. Антонио Бандерас.
— Ты знаешь, что Антонио сказал Мелани Гриффит, когда они в первый раз встретились?
— У меня член больше, чем у Дона?
— Давай представим, что ты — Мелани, а я — Антонио. Как поживаешь, Мелани?
— Ему стоило бы немедленно перестать повторять во всех интервью, что он «совсем не дурак».
— Росс Блекнер.
— Вычеркнуть.
— Майкл Бергин.
— Вычеркнуть — верно, парни?
— Дэвид Бартон?
— Ах, я надеюсь, он придет вместе с Сюзанной, на которой будет надето что-нибудь миленькое от Raymond Dragon, — взвизгиваю я. — Только коктейль.
— Мэттью Барни.
— Да.
— Кэндес Бушнелл.
— Да.
— Скотт Бакула.
— Да.
— Ребекка Брохман.
— А это кто такая?
— Наследница Kahlua.
— Отлично.
— Тайра Бэнкс.
— Все, что мне остается, это держать себя в руках, пока я не успокоюсь.
— Ясмин Блит.
— Я просто дрожу в предвкушении.
— Кристиан Бейл.
— Угу.
— Джил Беллоуз.
— Кто?
— В определенных, гмм, кругах он весьма известен.
— В кругах с одним междугородним кодом?
— В кругах с одним почтовым индексом. Продолжаем.
— Кевин Бэкон.
— Отлично, отлично. Но, извините меня, где же Сандра Баллок? — спрашиваю я.
— Ее пиар-агент сказал… — Бо делает паузу.
— Продолжай, продолжай.
— Она еще не знает, — заканчивает Джей Ди.
— О Господи!
— Виктор, не строй такие гримасы! — говорит Бо. — Неужели ты не знаешь, что для этих людей гораздо важнее быть приглашенными, чем на самом деле прийти.
— Нет! — восклицаю я, махая указательным пальцем. — Людям надо научиться вести себя в соответствии со статусом звезды.
— Виктор…
— Элисон Пул сказала, что Сандра Баллок придет, что она обязательно придет…
— А когда это ты говорил с Элисон? — спрашивает Джей Ди. — Или, может, я не имею права спросить?
— Ничего у него не спрашивай, Джей Ди, — предупреждает Бо.
— О черт, — пожимает плечами Джей Ди, — что может быть круче, чем изменять Хлое Бирнс.
— Послушай, ты, педик противный!
— Может быть, это потому, что однажды Камилла Палья[48] написала восемь тысяч слов о Хлое и даже ни разу не упомянула о тебе!
— Редкостная сука, — бормочу я, и меня передергивает. — Ладно, займемся буквой D.
— Беатрис Даль.
— Она снимается в кино у Ридли Скотта в Пруссии с Жан-Марком Барром.
— Барри Диллер.
— Да.
— Мэтт Диллон.
— Да.
— Клифф Дорфман.
— Кто?
— Приятель Леонардо.
— Ди Каприо?
— Он придет в костюме от Ричарда Тайлера и красных бархатных туфлях и приведет с собой Клиффа Дорфмана.
— Роберт Дауни-младший.
— Только если он нарядится под Чаплина! Да, да, ради бога, уговорите Дауни нарядиться под Чаплина!
— Уильям Дефо.
— Коктейль.
— Майкл Дуглас.
— Он не придет. Придет Диандра.
— Я всегда пристально следил за их сложными брачными отношениями. Вычеркнуть.
— Зельма Дэвис.
— Боюсь, что мое самообладание скоро даст трещину.
— Джонни Депп.
— С Кейт Мосс. Банкет.
— Стивен Дорф.
— Стивен, — размышляю я в сомнении, — Дорф. Интересно узнать, почему всех этих людей считают звездами?
— Особенности структур ДНК? Счастливый случай?
— Продолжаем.
— Пилар и Неся Деманн.
— Без вопросов.
— Лора Дерн.
— Гип-гип-ура!
— Гриффин Данн.
— Без него ни одна вечеринка не может считаться удавшейся.
— Меган Дуглас.
— Облейте меня водой из шланга!
— Патрик Демаршелье.
— Да.
— Джим Дейч.
— Кто?
— Более известный как Скиппер Джонсон?
— Ах да, верно, верно!
— Шененн Догерти придет с Робом Вейссом.
— Специальная парочка, — киваю я головой, как ребенок.
— Кэмерон Диас.
— А как насчет Майкла Де Лука?
— Будет.
— Отлично. Тогда переходим к С.
— Алисия Сильверстоун подтвердила свой приход.
— Отлично!
— Шэрон Стоун скорее всего придет, хотя ответ «весьма вероятно».
— Дальше, дальше, дальше.
— Грета Скакки, Элизабет Зальцман, Сьюзен Сэрендон…
— Тим Роббинс тоже?
— Дай мне заглянуть в перекрестные ссылки — гмм, погоди — да.
— Быстрее.
— Итан Штайфель, Брук Шилдс, Джон Стамос, Стефани Сеймур, Дженни Шимуцу…
— Отлично, отлично!
— Дэвид Салль, Ник Скотти…
— Еще, еще, еще!
— Сейдж Сталлоне.
— Тогда почему бы нам не пригласить гребаного зайчика-энерджайзера? Продолжайте.
— Маркус Шенкенберг, Джон Стюарт, Адам Сандлер…
— Но только не Дэвид Спэйд!
— Уэсли Снайпс и Лайза Стенсфилд.
— Великолепно, чувак!
— Антонио Сабато-младший, Ионе Скай…
— Она приведет с собой призрак Ривера Феникса[49], — добавляет Бо. — Я серьезно. Она попросила, чтобы его включили в список гостей.
— Это так дико прикольно, что я хочу, чтобы вы немедленно послали факс в «News».
— Майкл Стайп…
— Только если он чем-нибудь прикроет свой дурацкий шрам от грыжи.
— Оливер Стоун, Дон Симпсон, Табита Сорен…
— Черт, кажется, мы попали в горячее местечко!
— Дж. Е. Смит, Анна Суй, Таня Сарна, Эндрю Шу…
— И Элизабет Шу?
— И Элизабет Шу.
— Великолепно. Да, кстати, что будет играть во время коктейля? — спрашивает Бо, когда я уже выхожу за дверь.
— Начните с чего-нибудь помягче. Киномузыка Эннио Морриконе, что-нибудь из Stereolab, любой эмбиент. Уловили мысль? Берт Бакара. Затем перейдем к чему-нибудь более агрессивному, но не навязчивому, но чтобы это не походило ни в коем случае на музыку, которую крутят в лифтах.
— Что-нибудь в духе фоновой музыки для холостяцкой норы космического века?
— «Романтическое настроение»?
— Полинезийское тики-тики или крайм-джаз? Джей Ди мчится за мною следом.
— Пусть это будет в своей основе коктейль-микс в стиле «ультралаунж».
— Не забудь, у тебя встреча в пять в «Fashion Cafй» с диджеем X, — кричит мне вслед Бо. — В пять!
— Что-нибудь слышно про Мику? — кричу я с третьего этажа, где очень холодно и при этом с веселым жужжанием вьется пара мух.
— Ничего. Ты, главное, не забудь: «Fashion Cafй», пять часов, — кричит Бо.
— Почему никто не может найти Мику? — кричу я, спускаясь все ниже и ниже.
— Виктор! — кричит откуда-то издалека Джей Ди. — В чем разница между лемуром и лиманом?
— Один из них… такой, вроде крысы?
— А который?
— О Боже, ну и вопросики у тебя! — хныкаю я. — Где мой пиар-агент?
22
21
— Нет. Джордж…
— Я не глухой, — рычу я раздраженно. — Только в том случае, если он придет с кем-нибудь известным.
— Но, Виктор…
— Повторяю: только если, — я смотрю на свои часы, — до девяти часов он подтвердит, что придет вместе с Дженнифер Джейсон Ли, или Лайзой Кудроу, или Эшли Джадд, или с кем-нибудь действительно знаменитым.
— Гмм…
— Дамьена хватит удар, Джей Ди, если этот тип придет один.
— Дамьен постоянно напоминает мне, Виктор, что небольшое количество политиков поднимет класс.
— Дамьен хотел нанять танцоров с MTV, и это я отговорил его от этой затеи! — кричу я. — Неужели вы думаете, что мне будет сложно заставить его вышвырнуть этого гречонка?
Джей Ди смотрит на Бо:
— Как ты думаешь, то, что он сейчас сказал, круто или тупо? Я не уверен.
Я хлопаю в ладоши:
— Давайте сначала закончим с последними подтверждениями.
— Лайза Лойб?
— О, она, несомненно, будет пользоваться блестящим успехом. Дальше.
— Джемс Иха — гитарист из Smashing Pumpkins.
— Билли Корган, конечно, был бы лучше, но ладно…
— Джордж Клуни.
— Ну, это веселый перец. Дальше.
— Дженнифер Анистон и Дэвид Швиммер?
— Бла-бла-бла.
— Отлично, Виктор. Нам нужно просмотреть еще буквы Б, Д и С.
— Валяйте.
— Стэнфорд Блэч.
— О Боже мой!
— Виктор, пора становиться взрослым. Ему принадлежит половина отеля «Savoy».
— Пригласите того, кому принадлежит вторая половина.
— Виктор, он нравится братьям Вайнштейн.
— Он такой жирный, что, наверное, пошел бы работать в зоомагазин за то, чтобы ему разрешили бесплатно есть кроличье дерьмо.
— Андре Балаж?
— Если с Кэти Форд, то да.
— Дрю Бэрримор?
— Да, включая банкет.
— Габриэль Бирн?
— Если без Эллен Баркин, то да.
— Дэвид Бозом?
— Да, но только на коктейль.
— Скотт Бенуа?
— Коктейль.
— Лелиани Бишоп?
— Коктейль.
— Эрик Богосян?
— У него сегодня вечером концерт. Он не сможет быть на банкете. Но на коктейль придет.
— Брэнди.
— Господи, Бо, ей же всего шестнадцать!
— Но Moesha сейчас в чартах, а пластинка стала платиновой.
— Пусть приходит.
— Сандра Бернар.
— Только коктейль.
— Билли, Стивен и/или Алек Болдуин.
— Банкет, только коктейль, банкет.
— Борис Беккер.
— Гмм, это начинает все больше и больше походить на церемонию открытия «Planet Hollywood», в которой потом ни за что есть не захочешь, — вздыхаю я. — Я правильно понял вот этот факс? Лайза Бонет!
— Если Ленни Кравиц придет, то ее не будет.
— А Ленни Кравиц придет?
— Да.
— Тогда вычеркните ее.
— Тим Бертон?
— О Боже, я сгораю от нетерпения!
— Халли Берри.
— Вычеркнуть.
— Хэмиш Боулс.
— Угу.
— Тони Брекстон.
— Да.
— Итан Браун?
— Ах, мне уже, честно говоря, все до лампочки, — хныкаю я, а затем отрезаю: — Только коктейль.
— Мэттью Бродерик.
— Банкет, если он придет с Сарой Джессикой Паркер.
— Да. Антонио Бандерас.
— Ты знаешь, что Антонио сказал Мелани Гриффит, когда они в первый раз встретились?
— У меня член больше, чем у Дона?
— Давай представим, что ты — Мелани, а я — Антонио. Как поживаешь, Мелани?
— Ему стоило бы немедленно перестать повторять во всех интервью, что он «совсем не дурак».
— Росс Блекнер.
— Вычеркнуть.
— Майкл Бергин.
— Вычеркнуть — верно, парни?
— Дэвид Бартон?
— Ах, я надеюсь, он придет вместе с Сюзанной, на которой будет надето что-нибудь миленькое от Raymond Dragon, — взвизгиваю я. — Только коктейль.
— Мэттью Барни.
— Да.
— Кэндес Бушнелл.
— Да.
— Скотт Бакула.
— Да.
— Ребекка Брохман.
— А это кто такая?
— Наследница Kahlua.
— Отлично.
— Тайра Бэнкс.
— Все, что мне остается, это держать себя в руках, пока я не успокоюсь.
— Ясмин Блит.
— Я просто дрожу в предвкушении.
— Кристиан Бейл.
— Угу.
— Джил Беллоуз.
— Кто?
— В определенных, гмм, кругах он весьма известен.
— В кругах с одним междугородним кодом?
— В кругах с одним почтовым индексом. Продолжаем.
— Кевин Бэкон.
— Отлично, отлично. Но, извините меня, где же Сандра Баллок? — спрашиваю я.
— Ее пиар-агент сказал… — Бо делает паузу.
— Продолжай, продолжай.
— Она еще не знает, — заканчивает Джей Ди.
— О Господи!
— Виктор, не строй такие гримасы! — говорит Бо. — Неужели ты не знаешь, что для этих людей гораздо важнее быть приглашенными, чем на самом деле прийти.
— Нет! — восклицаю я, махая указательным пальцем. — Людям надо научиться вести себя в соответствии со статусом звезды.
— Виктор…
— Элисон Пул сказала, что Сандра Баллок придет, что она обязательно придет…
— А когда это ты говорил с Элисон? — спрашивает Джей Ди. — Или, может, я не имею права спросить?
— Ничего у него не спрашивай, Джей Ди, — предупреждает Бо.
— О черт, — пожимает плечами Джей Ди, — что может быть круче, чем изменять Хлое Бирнс.
— Послушай, ты, педик противный!
— Может быть, это потому, что однажды Камилла Палья[48] написала восемь тысяч слов о Хлое и даже ни разу не упомянула о тебе!
— Редкостная сука, — бормочу я, и меня передергивает. — Ладно, займемся буквой D.
— Беатрис Даль.
— Она снимается в кино у Ридли Скотта в Пруссии с Жан-Марком Барром.
— Барри Диллер.
— Да.
— Мэтт Диллон.
— Да.
— Клифф Дорфман.
— Кто?
— Приятель Леонардо.
— Ди Каприо?
— Он придет в костюме от Ричарда Тайлера и красных бархатных туфлях и приведет с собой Клиффа Дорфмана.
— Роберт Дауни-младший.
— Только если он нарядится под Чаплина! Да, да, ради бога, уговорите Дауни нарядиться под Чаплина!
— Уильям Дефо.
— Коктейль.
— Майкл Дуглас.
— Он не придет. Придет Диандра.
— Я всегда пристально следил за их сложными брачными отношениями. Вычеркнуть.
— Зельма Дэвис.
— Боюсь, что мое самообладание скоро даст трещину.
— Джонни Депп.
— С Кейт Мосс. Банкет.
— Стивен Дорф.
— Стивен, — размышляю я в сомнении, — Дорф. Интересно узнать, почему всех этих людей считают звездами?
— Особенности структур ДНК? Счастливый случай?
— Продолжаем.
— Пилар и Неся Деманн.
— Без вопросов.
— Лора Дерн.
— Гип-гип-ура!
— Гриффин Данн.
— Без него ни одна вечеринка не может считаться удавшейся.
— Меган Дуглас.
— Облейте меня водой из шланга!
— Патрик Демаршелье.
— Да.
— Джим Дейч.
— Кто?
— Более известный как Скиппер Джонсон?
— Ах да, верно, верно!
— Шененн Догерти придет с Робом Вейссом.
— Специальная парочка, — киваю я головой, как ребенок.
— Кэмерон Диас.
— А как насчет Майкла Де Лука?
— Будет.
— Отлично. Тогда переходим к С.
— Алисия Сильверстоун подтвердила свой приход.
— Отлично!
— Шэрон Стоун скорее всего придет, хотя ответ «весьма вероятно».
— Дальше, дальше, дальше.
— Грета Скакки, Элизабет Зальцман, Сьюзен Сэрендон…
— Тим Роббинс тоже?
— Дай мне заглянуть в перекрестные ссылки — гмм, погоди — да.
— Быстрее.
— Итан Штайфель, Брук Шилдс, Джон Стамос, Стефани Сеймур, Дженни Шимуцу…
— Отлично, отлично!
— Дэвид Салль, Ник Скотти…
— Еще, еще, еще!
— Сейдж Сталлоне.
— Тогда почему бы нам не пригласить гребаного зайчика-энерджайзера? Продолжайте.
— Маркус Шенкенберг, Джон Стюарт, Адам Сандлер…
— Но только не Дэвид Спэйд!
— Уэсли Снайпс и Лайза Стенсфилд.
— Великолепно, чувак!
— Антонио Сабато-младший, Ионе Скай…
— Она приведет с собой призрак Ривера Феникса[49], — добавляет Бо. — Я серьезно. Она попросила, чтобы его включили в список гостей.
— Это так дико прикольно, что я хочу, чтобы вы немедленно послали факс в «News».
— Майкл Стайп…
— Только если он чем-нибудь прикроет свой дурацкий шрам от грыжи.
— Оливер Стоун, Дон Симпсон, Табита Сорен…
— Черт, кажется, мы попали в горячее местечко!
— Дж. Е. Смит, Анна Суй, Таня Сарна, Эндрю Шу…
— И Элизабет Шу?
— И Элизабет Шу.
— Великолепно. Да, кстати, что будет играть во время коктейля? — спрашивает Бо, когда я уже выхожу за дверь.
— Начните с чего-нибудь помягче. Киномузыка Эннио Морриконе, что-нибудь из Stereolab, любой эмбиент. Уловили мысль? Берт Бакара. Затем перейдем к чему-нибудь более агрессивному, но не навязчивому, но чтобы это не походило ни в коем случае на музыку, которую крутят в лифтах.
— Что-нибудь в духе фоновой музыки для холостяцкой норы космического века?
— «Романтическое настроение»?
— Полинезийское тики-тики или крайм-джаз? Джей Ди мчится за мною следом.
— Пусть это будет в своей основе коктейль-микс в стиле «ультралаунж».
— Не забудь, у тебя встреча в пять в «Fashion Cafй» с диджеем X, — кричит мне вслед Бо. — В пять!
— Что-нибудь слышно про Мику? — кричу я с третьего этажа, где очень холодно и при этом с веселым жужжанием вьется пара мух.
— Ничего. Ты, главное, не забудь: «Fashion Cafй», пять часов, — кричит Бо.
— Почему никто не может найти Мику? — кричу я, спускаясь все ниже и ниже.
— Виктор! — кричит откуда-то издалека Джей Ди. — В чем разница между лемуром и лиманом?
— Один из них… такой, вроде крысы?
— А который?
— О Боже, ну и вопросики у тебя! — хныкаю я. — Где мой пиар-агент?
22
Чтобы «гарантировать мое присутствие» на обеде, отец прислал за мной машину, так что сейчас я, развалившись на заднем сиденье «линкольн таун кар», пытаюсь вызвонить по мобильному Бадди из «News», а водитель продирается сквозь полуденный поток машин на Бродвее, иногда застревая в пробках по направлению к «Nobu», проезжает мимо еще одного плаката Хлое, висящего на автобусной остановке, — реклама какой-то светорассеивающей косметики от Estйe Lauder, и солнце так ярко отсвечивает от корпуса лимузина, едущего впереди нас, что в глазах после этого еще долго плавают алые пятна, так что, несмотря на затемненные стекла лимузина, мне приходится надеть солнцезащитные очки Matsuda; мы проезжаем мимо нового магазина Gap на Хаустон-стрит, группа взрослых людей играет в «классики», где-то нежно поет Аланис Мориссетт, две девочки на тротуаре проплывают мимо окон лимузина как в замедленной съемке, и я делаю им «знак мира», потому что боюсь посмотреть назад и увидеть, что Дьюк и Дигби висят у меня на хвосте. Я закуриваю сигарету, а затем поправляю микрофон, который спрятан у меня за воротником рубашки.
— Эй, здесь не курят! — говорит водитель.
— И что ты со мной можешь сделать? Крути давай баранку. Господи!
Он вздыхает и крутит баранку.
Наконец Бадди снимает трубку. В его голосе нет ни капли удивления.
— Привет, Виктор. В чем дело? Подтверди мне эту сплетню: правда ли, что ты встречаешься со Стивеном Дорфом?
— Я тебя умоляю, Бадди! — рычу я. — Давай с тобой договоримся…
— Не мели чепуху, — вздыхает он.
После небольшой паузы я говорю:
— Погоди. Правда ли, что я до сих пор числюсь в списке парней, которых ты хотел бы трахнуть?
— Нет, ты же уже завел себе дружка.
— Гребаный Стивен Дорф вовсе не мой дружок! — кричу я.
Водитель смотрит на меня через зеркало заднего вида. Я наклоняюсь к нему и бью кулаком по спинке его сиденья:
— Здесь есть подъемное стекло или что-нибудь в этом роде, что бы могло разделить нас?
Водитель отрицательно качает головой.
— Ну, что тебе от меня нужно, Виктор? — вздыхает Бадди.
— Зайка, ходят слухи, что у тебя есть одна моя, эээ, фотография.
— Виктор, у меня есть миллион твоих фотографий.
— Я имею в виду несколько специфическую фотографию.
— Специфическую? Специфическую фотографию? Не думаю, мой котеночек.
— На ней я вместе с одной, эээ, девушкой.
— Какой девушкой? Гвинет Пэлтроу? Кристин Херольд? Чери Отери?
— Нет! — кричу я. — Черт тебя дери, я там вместе с Элисон Пул.
— Ты с Элисон Пул? И что вы, гмм, делаете?
— Пьем холодное латте, флиртуя при этом друг с другом по Интернету, козел!
— Элисон Пул… это та, которая подружка Дамьена Натчеса Росса? Ты говоришь об этой Элисон Пул?
— Она также трахается с доброй половиной состава «Никс», так что я не одинок.
— Гадкий мальчишка. Все время ходишь по краю пропасти. Нехорошо, нехорошо.
— Как там поется в самом известном хите Бон Джови? «Послушай…»
— Я полагаю, что фотография эта была сделана с одобрения и позволения мистера Росса и мисс Бирн — верно, безнравственный маленький негодник?
— Это я-то безнравственный? — задыхаюсь я от гнева. — Ну и дела! Кто бы мне это говорил! Ведь это ты продал фотографии со вскрытия Роберта Максвелла, ты, мерзавец! Ты раздобыл «поляроиды» с разнесенным пулей черепом гребаного Курта Кобейна! Ты напечатал снимки агонии Ривера Феникса на бульваре Сансет. Ты…
— А еще я первым помог тебе прорваться на страницы печатных изданий, неблагодарный засранец.
— Да, это верно, ты прав. Послушай, я вовсе не осуждаю тебя. Я хотел сказать, что я восхищаюсь тобой.
— Виктор, о тебе пишут в основном благодаря мне, хотя ты ровным счетом ничего собой не представляешь.
— Нет, чувак, я бы и так этого добился, все и сразу — это мой девиз, ты же знаешь…
— Для того чтобы успешно сосать у кого надо, тоже требуется талант. Или, по крайней мере, некоторый шарм, которого ты лишен.
— Мое последнее слово: что я могу тебе дать в обмен на эту фотографию?
— А что у тебя есть? И давай короче: у меня интервью.
— Ну а что, гмм, ты, типа, хочешь знать?
— Правда ли, что Хлое встречается с Бакстером Пристли и что ты вовлечен в какой-то грязный сексуальный треугольник?
— Блин, чувак, ничего подобного! В последний раз тебе говорю — ничего подобного! — рычу я, а затем, услышав, что Бадди недоверчиво молчит, выкрикиваю: — И я не встречаюсь со Стивеном Дорфом.
— Почему Хлое так часто выходит на подиум в этом сезоне?
— Ну, это простой вопрос. Потому что она выходит на подиум последний год. Это ее, так сказать, прощальный привет и все такое, — вздыхаю я с облегчением.
— Почему Бакстер Пристли посещает все ее показы?
Я резко выпрямляюсь и кричу в телефон:
— Кто это маленькое дерьмо? — Пытаясь взять себя в руки, я меняю тон: — Эй, Бадди, а как насчет Вайноны?
— Что насчет Вайноны?
— Ну, она приходит на открытие клуба сегодня.
— Что я могу сказать? Многообещающее начало, Виктор. О черт, у меня прямо в жопе екнуло! С кем она? — вздыхает он.
— Дейв Прайнер, наследница Wrigley's, и басист из группы Falafel Mafia.
— И что они делают? И где?
— В отеле «Four Seasons», обсуждают, почему не оправдало ожиданий Reality Bites.
— У меня снова екнуло!
Я молчу, пристально глядя в окно.
— Харли Томпсон, — говорю я наконец, надеясь, что он возьмет наживку.
— Я уже слегка заинтригован.
— Гмм, блин, Бадди… — Я осекаюсь. — Но запомни — ты этого от меня не слышал.
— Я никогда не раскрываю свои источники, так что просто расскажи своему повелителю все, что ты знаешь.
— Ну, короче, Харли в городе.
Пауза.
— Я начинаю возбуждаться.
Слышно постукивание по клавиатуре компьютера, затем:
— Где?
— В Paramount.
— Ты трогаешь меня за самые интимные места, — говорит Бадди. — Почему он не в Финиксе на съемочной площадке «Sun City 3» вместе со всеми остальными?
Пауза.
— Гмм, Шерри Гибсон…
— Я возбуждаюсь. Я возбуждаюсь все сильнее и сильнее, Виктор.
— Она… бросила его…
— У меня просто торчком стоит. Продолжай.
— Из-за… проблем с крэком. Его проблем.
— Я вот-вот кончу.
— И он, эээ, избил… Шерри.
— Виктор, я кончаю!
— Так что Шерри тоже пришлось уйти из «Вечеринок на пляже»…
— Брызги летят во все стороны…
— Потому что на ее лицо теперь просто смотреть нельзя…
— Я кончаю, я кончаю, я кончаю…
— И он теперь думает о том, чтобы лечь в нарколечебницу где-нибудь в Поконосских горах.[50]
— О Боже, все, я кончил…
— И Шерри теперь напоминает, эээ, «заплаканного енота»…
— Я кончил. Ты слышишь, как я постанываю?
— Ну и редкостный же ты козел, — шепчу я.
— Так уж у меня на роду написано.
— Бадди, я чувствую удивительную близость с тобой.
— А где же его братец, Керли?
— Он повесился.
— Кто был на похоронах?
— Джулия Робертс, Эрика Кейн, Мелисса Этеридж, Лорен Холли и, гмм, Сельма Хайек.
— Разве у нее не было романа с его отцом?
— Был.
— Значит, он старался ей особенно на глаза не попадаться?
— Так что, Бадди, фотографии больше нет?
— Фотография, на которой ты и Элисон Пул, исчезла.
— Для протокола, а что на ней было?
— Для протокола? Тебе не стоит даже и знать.
— Понимаешь, Бадди, Элисон только что потеряла роль в экранизации «Отражений», — добавил я, — чего бы это ни значило.
— А означает это ровным счетом nada . Спасибо тебе, Виктор. Приехали для интервью.
— Нет, это тебе спасибо, Бадди. И пожалуйста, я тебе ничего не говорил. — Я замолкаю на мгновение, затем до меня кое-что доходит, и я кричу: — Только не говори, что это я, не говори…
— Положись на меня, — говорит Бадди и вешает трубку.
— Эй, здесь не курят! — говорит водитель.
— И что ты со мной можешь сделать? Крути давай баранку. Господи!
Он вздыхает и крутит баранку.
Наконец Бадди снимает трубку. В его голосе нет ни капли удивления.
— Привет, Виктор. В чем дело? Подтверди мне эту сплетню: правда ли, что ты встречаешься со Стивеном Дорфом?
— Я тебя умоляю, Бадди! — рычу я. — Давай с тобой договоримся…
— Не мели чепуху, — вздыхает он.
После небольшой паузы я говорю:
— Погоди. Правда ли, что я до сих пор числюсь в списке парней, которых ты хотел бы трахнуть?
— Нет, ты же уже завел себе дружка.
— Гребаный Стивен Дорф вовсе не мой дружок! — кричу я.
Водитель смотрит на меня через зеркало заднего вида. Я наклоняюсь к нему и бью кулаком по спинке его сиденья:
— Здесь есть подъемное стекло или что-нибудь в этом роде, что бы могло разделить нас?
Водитель отрицательно качает головой.
— Ну, что тебе от меня нужно, Виктор? — вздыхает Бадди.
— Зайка, ходят слухи, что у тебя есть одна моя, эээ, фотография.
— Виктор, у меня есть миллион твоих фотографий.
— Я имею в виду несколько специфическую фотографию.
— Специфическую? Специфическую фотографию? Не думаю, мой котеночек.
— На ней я вместе с одной, эээ, девушкой.
— Какой девушкой? Гвинет Пэлтроу? Кристин Херольд? Чери Отери?
— Нет! — кричу я. — Черт тебя дери, я там вместе с Элисон Пул.
— Ты с Элисон Пул? И что вы, гмм, делаете?
— Пьем холодное латте, флиртуя при этом друг с другом по Интернету, козел!
— Элисон Пул… это та, которая подружка Дамьена Натчеса Росса? Ты говоришь об этой Элисон Пул?
— Она также трахается с доброй половиной состава «Никс», так что я не одинок.
— Гадкий мальчишка. Все время ходишь по краю пропасти. Нехорошо, нехорошо.
— Как там поется в самом известном хите Бон Джови? «Послушай…»
— Я полагаю, что фотография эта была сделана с одобрения и позволения мистера Росса и мисс Бирн — верно, безнравственный маленький негодник?
— Это я-то безнравственный? — задыхаюсь я от гнева. — Ну и дела! Кто бы мне это говорил! Ведь это ты продал фотографии со вскрытия Роберта Максвелла, ты, мерзавец! Ты раздобыл «поляроиды» с разнесенным пулей черепом гребаного Курта Кобейна! Ты напечатал снимки агонии Ривера Феникса на бульваре Сансет. Ты…
— А еще я первым помог тебе прорваться на страницы печатных изданий, неблагодарный засранец.
— Да, это верно, ты прав. Послушай, я вовсе не осуждаю тебя. Я хотел сказать, что я восхищаюсь тобой.
— Виктор, о тебе пишут в основном благодаря мне, хотя ты ровным счетом ничего собой не представляешь.
— Нет, чувак, я бы и так этого добился, все и сразу — это мой девиз, ты же знаешь…
— Для того чтобы успешно сосать у кого надо, тоже требуется талант. Или, по крайней мере, некоторый шарм, которого ты лишен.
— Мое последнее слово: что я могу тебе дать в обмен на эту фотографию?
— А что у тебя есть? И давай короче: у меня интервью.
— Ну а что, гмм, ты, типа, хочешь знать?
— Правда ли, что Хлое встречается с Бакстером Пристли и что ты вовлечен в какой-то грязный сексуальный треугольник?
— Блин, чувак, ничего подобного! В последний раз тебе говорю — ничего подобного! — рычу я, а затем, услышав, что Бадди недоверчиво молчит, выкрикиваю: — И я не встречаюсь со Стивеном Дорфом.
— Почему Хлое так часто выходит на подиум в этом сезоне?
— Ну, это простой вопрос. Потому что она выходит на подиум последний год. Это ее, так сказать, прощальный привет и все такое, — вздыхаю я с облегчением.
— Почему Бакстер Пристли посещает все ее показы?
Я резко выпрямляюсь и кричу в телефон:
— Кто это маленькое дерьмо? — Пытаясь взять себя в руки, я меняю тон: — Эй, Бадди, а как насчет Вайноны?
— Что насчет Вайноны?
— Ну, она приходит на открытие клуба сегодня.
— Что я могу сказать? Многообещающее начало, Виктор. О черт, у меня прямо в жопе екнуло! С кем она? — вздыхает он.
— Дейв Прайнер, наследница Wrigley's, и басист из группы Falafel Mafia.
— И что они делают? И где?
— В отеле «Four Seasons», обсуждают, почему не оправдало ожиданий Reality Bites.
— У меня снова екнуло!
Я молчу, пристально глядя в окно.
— Харли Томпсон, — говорю я наконец, надеясь, что он возьмет наживку.
— Я уже слегка заинтригован.
— Гмм, блин, Бадди… — Я осекаюсь. — Но запомни — ты этого от меня не слышал.
— Я никогда не раскрываю свои источники, так что просто расскажи своему повелителю все, что ты знаешь.
— Ну, короче, Харли в городе.
Пауза.
— Я начинаю возбуждаться.
Слышно постукивание по клавиатуре компьютера, затем:
— Где?
— В Paramount.
— Ты трогаешь меня за самые интимные места, — говорит Бадди. — Почему он не в Финиксе на съемочной площадке «Sun City 3» вместе со всеми остальными?
Пауза.
— Гмм, Шерри Гибсон…
— Я возбуждаюсь. Я возбуждаюсь все сильнее и сильнее, Виктор.
— Она… бросила его…
— У меня просто торчком стоит. Продолжай.
— Из-за… проблем с крэком. Его проблем.
— Я вот-вот кончу.
— И он, эээ, избил… Шерри.
— Виктор, я кончаю!
— Так что Шерри тоже пришлось уйти из «Вечеринок на пляже»…
— Брызги летят во все стороны…
— Потому что на ее лицо теперь просто смотреть нельзя…
— Я кончаю, я кончаю, я кончаю…
— И он теперь думает о том, чтобы лечь в нарколечебницу где-нибудь в Поконосских горах.[50]
— О Боже, все, я кончил…
— И Шерри теперь напоминает, эээ, «заплаканного енота»…
— Я кончил. Ты слышишь, как я постанываю?
— Ну и редкостный же ты козел, — шепчу я.
— Так уж у меня на роду написано.
— Бадди, я чувствую удивительную близость с тобой.
— А где же его братец, Керли?
— Он повесился.
— Кто был на похоронах?
— Джулия Робертс, Эрика Кейн, Мелисса Этеридж, Лорен Холли и, гмм, Сельма Хайек.
— Разве у нее не было романа с его отцом?
— Был.
— Значит, он старался ей особенно на глаза не попадаться?
— Так что, Бадди, фотографии больше нет?
— Фотография, на которой ты и Элисон Пул, исчезла.
— Для протокола, а что на ней было?
— Для протокола? Тебе не стоит даже и знать.
— Понимаешь, Бадди, Элисон только что потеряла роль в экранизации «Отражений», — добавил я, — чего бы это ни значило.
— А означает это ровным счетом nada . Спасибо тебе, Виктор. Приехали для интервью.
— Нет, это тебе спасибо, Бадди. И пожалуйста, я тебе ничего не говорил. — Я замолкаю на мгновение, затем до меня кое-что доходит, и я кричу: — Только не говори, что это я, не говори…
— Положись на меня, — говорит Бадди и вешает трубку.
21
Возле «Nobu» в полдень: я заглатываю половинку таблетки ксанакс, проходя мимо запаркованного у входа лимузина, который, очевидно, доставил сюда моего отца, и ныряю внутрь — толпа администраторов с MTV, а нового управляющего интервьюирует программа утренних новостей CBS, Хелена Кристенсен, Мила Йовович и французский дизайнер обуви Кристиан Лубутен за одним столом, за другим же — Трейси Росс, Саманта Клюге, Робби Кравиц и Козима фон Бюлов, а мой папа — худой образцовый англосакс в темно-синем костюме от Ralph Lauren — сидит во второй кабинке от входа, черкая что-то в желтом блокноте, а на столе рядом с миской с суномоно[51] лежит подозрительного вида толстая папка. Два его помощника сидят в первой кабинке. Ему полагалось бы выглядеть на средний возраст, но благодаря недавней подтяжке лица и тому, что, по словам моей сестры, он с апреля принимает прозак (секрет), выглядит он в общем-то блестяще. На досуге: охота на оленей, астролог, чтобы уладить дела с планетами, сквош. Диетолог рекомендовал ему сырую рыбу, коричневый рис, темпура абсолютно исключена, но хидзики[52] — пожалуйста, ну а я сюда пришел в основном ради торо-сашими[53], светской беседы и ненавязчивой просьбы одолжить немного наличных. Отец улыбается, сверкая зубами.
— Извини, папа, я заблудился.
— Какой-то ты худой.
— Это все наркотики, папа, — вздыхаю я, усаживаясь на скамью.
— Совсем не смешно, Виктор, — говорит он устало.
— Папа, я не употребляю наркотики. Я в великолепной форме.
— Да нет, я вижу. Как твои дела, Виктор?
— Я пользуюсь успехом, папа. Сногсшибательным успехом. Я в прорыве. Все идет по плану. Я контролирую все аспекты. Ты посмеиваешься как-то нехорошо, папа, но на самом деле я нахожусь в состоянии непрерывного движения.
— А толк-то от этого есть?
— Я осваиваю новую территорию, папа.
— Это какую же?
Я направляю взгляд в светлую даль.
— Будущее.
Папа глядит на меня хмуро, не выдерживает моего взгляда, смотрит по сторонам, смущенно улыбается.
— Ты стал намного изощреннее, Виктор, в формулировке своих, гмм, амбиций.
— Еще бы, папа. Я научился брать быка за рога.
— Ну и славненько.
Он жестом просит официанта, которого зовут Эветт, принести еще холодного чая.
— Итак, откуда ты сейчас?
— У меня была фотосессия.
— Надеюсь, ты больше не снимаешься голым для этого Вебстера или как там его, Господи!
— Почти голым. Для Брюса Веббера. Я стараюсь больше не злить тебя, папа.
— Вихлял задницей, словно…
— Это была реклама Obsession, папа, а ты ведешь себя так, словно я снялся в порнухе.
— Докажи мне это, Виктор.
— Сейчас докажу, папа. Говорю медленно: колонна — прикрывала — мои — гениталии.
Но он уже листает свое меню.
— Пока я не забыл, хочу поблагодарить тебя за, эээ, компакт Патти Лупоне, который ты прислал мне на день рождения. Это был очень удачный подарок.
Я тоже углубляюсь в меню.
— Не стоит благодарности, чувак.
Отец беспокойно смотрит на столик MTV, за которым, похоже, кто-то явно острит по его поводу. Я едва удерживаюсь оттого, чтобы помахать им рукой.
Отец спрашивает:
— Почему они на нас так смотрят?
— Может быть, потому что на тебе написано печатными буквами: «Я не туда попал»? — предполагаю я. — Господи, мне нужно срочно выпить стакан минеральной воды. Или пива.
Эветт приносит холодный чай, молча принимает заказ, а затем нерешительно направляется на кухню.
— Классная девчонка, — восхищается мой отец.
— Папа, — начинаю я.
— Что?
Я опускаю глаза.
— Вообще-то это парень, но какая разница?
— Шутишь?
— Нет, это действительно парень. Он сейчас как раз находится в процессе, ну понимаешь, смены пола.
— Ты забыл снять темные очки.
— Я не забыл. — Я снимаю очки и пару раз моргаю. — Ну так что за дела, стоит как стрела?[54]
— Я же все вырезки о тебе собираю, — говорит он, зловеще поглаживая папку. — И стоит мне только подумать о моем единственном сыне, как мне вспоминается тот разговор, что был у нас прошлым летом. Не собираешься ли ты вернуться в колледж?
— О черт, папа, — стону я. — Я учился в Кэмдене! Я его даже почти закончил. Я даже уже забыл, на какой специальности я учился.
— «Экспериментальные оркестры», насколько я помню, — сухо отзывается отец.
— Эй, ты забыл про «Анализ дизайна».
Отец скрипит зубами и оглядывает зал — видно, что ему отчаянно хочется выпить.
— Виктор, у меня есть связи в Джорджтауне, в Колумбийском университете, в Нью-Йоркском, в конце концов, черт побери! Это не так сложно, как ты думаешь.
— О черт, папа, да я об этом вообще не думаю.
— Я волнуюсь о твоей карьере и…
— Знаешь, папа, — перебиваю я, — еще когда я учился в школе Horace Mann, там был один советник, который постоянно задавал мне ненавистный вопрос — это был вопрос о моих планах на будущее.
— Почему? Потому что у тебя их не было?
— Нет. Потому что я знал, что он засмеется, если я скажу ему правду.
— Я помню, как однажды тебя выгнали с занятий за то, что ты отказался снять темные очки на уроке алгебры.
— Папа, я открываю клуб. Я немного прирабатываю моделью, — я слегка выпрямляюсь, чтобы звучать убедительнее. — Да, и с минуты на минуту я получу роль в «Коматозниках 2».
— Это что, кино? — спрашивает он недоверчиво.
— Да нет, бутерброд, — отвечаю я в ошеломлении.
— Боже мой, Виктор, я скажу тебе лишь одно, — вздыхает он. — Тебе уже двадцать семь, а ты все еще только модель.
— Только модель? — говорю я, все еще ошеломленный. — Только модель? Ты хорошенько подумал, прежде чем это сказать, папа?
— Я ожидал, что ты займешься чем-нибудь серьезным и действительно важным…
— Да, папа, я все помню. Я помню, что вырос в среде, где богатства приходилось достигать, занимаясь чем-нибудь серьезным и действительно важным. Это так.
— Только не надо мне рассказывать, что ты намереваешься добиться самосовершенствования и творческого развития, демонстрируя — будем называть вещи своими именами — тряпки.
— Папа, мужская топ-модель зарабатывает до одиннадцати тысяч долларов в день.
— Ты что, мужская топ-модель?
— Нет, но не в этом дело.
— Я ночами глаз не смыкал, пытаясь понять, в чем же все-таки дело, Виктор.
— Я неудачник, детка, — вздыхаю я, откидываясь на спинку скамьи, — так почему бы тебе не убить меня?[55]
— Ты не неудачник, Виктор, — вздыхает в ответ отец. — Просто ты должен, эээ, найти себя. — Он вздыхает еще раз. — Найти, что ли, — уж не знаю — нового себя?
— «Нового себя»? — Я открываю рот от изумления. — О Боже, папа, ты делаешь все для того, чтобы я почувствовал себя бесполезным.
— А открывая этот клуб, ты чувствуешь себя ужасно полезным?
— Папа, я знаю, знаю…
— Виктор, я просто хочу…
— Это я просто хочу делать что-нибудь такое, чтобы зависело целиком от меня, — подчеркиваю я. — Где я был бы, что ли, незаменимым.
— И я того же хочу, — идет на попятную отец. — Я хочу для тебя именно этого.
— Модели… модели все заменимы… — вздыхаю я. — На свете тысячи парней с пухлыми губами и симметричным лицом. Но вот открыть клуб — это…
— Извини, папа, я заблудился.
— Какой-то ты худой.
— Это все наркотики, папа, — вздыхаю я, усаживаясь на скамью.
— Совсем не смешно, Виктор, — говорит он устало.
— Папа, я не употребляю наркотики. Я в великолепной форме.
— Да нет, я вижу. Как твои дела, Виктор?
— Я пользуюсь успехом, папа. Сногсшибательным успехом. Я в прорыве. Все идет по плану. Я контролирую все аспекты. Ты посмеиваешься как-то нехорошо, папа, но на самом деле я нахожусь в состоянии непрерывного движения.
— А толк-то от этого есть?
— Я осваиваю новую территорию, папа.
— Это какую же?
Я направляю взгляд в светлую даль.
— Будущее.
Папа глядит на меня хмуро, не выдерживает моего взгляда, смотрит по сторонам, смущенно улыбается.
— Ты стал намного изощреннее, Виктор, в формулировке своих, гмм, амбиций.
— Еще бы, папа. Я научился брать быка за рога.
— Ну и славненько.
Он жестом просит официанта, которого зовут Эветт, принести еще холодного чая.
— Итак, откуда ты сейчас?
— У меня была фотосессия.
— Надеюсь, ты больше не снимаешься голым для этого Вебстера или как там его, Господи!
— Почти голым. Для Брюса Веббера. Я стараюсь больше не злить тебя, папа.
— Вихлял задницей, словно…
— Это была реклама Obsession, папа, а ты ведешь себя так, словно я снялся в порнухе.
— Докажи мне это, Виктор.
— Сейчас докажу, папа. Говорю медленно: колонна — прикрывала — мои — гениталии.
Но он уже листает свое меню.
— Пока я не забыл, хочу поблагодарить тебя за, эээ, компакт Патти Лупоне, который ты прислал мне на день рождения. Это был очень удачный подарок.
Я тоже углубляюсь в меню.
— Не стоит благодарности, чувак.
Отец беспокойно смотрит на столик MTV, за которым, похоже, кто-то явно острит по его поводу. Я едва удерживаюсь оттого, чтобы помахать им рукой.
Отец спрашивает:
— Почему они на нас так смотрят?
— Может быть, потому что на тебе написано печатными буквами: «Я не туда попал»? — предполагаю я. — Господи, мне нужно срочно выпить стакан минеральной воды. Или пива.
Эветт приносит холодный чай, молча принимает заказ, а затем нерешительно направляется на кухню.
— Классная девчонка, — восхищается мой отец.
— Папа, — начинаю я.
— Что?
Я опускаю глаза.
— Вообще-то это парень, но какая разница?
— Шутишь?
— Нет, это действительно парень. Он сейчас как раз находится в процессе, ну понимаешь, смены пола.
— Ты забыл снять темные очки.
— Я не забыл. — Я снимаю очки и пару раз моргаю. — Ну так что за дела, стоит как стрела?[54]
— Я же все вырезки о тебе собираю, — говорит он, зловеще поглаживая папку. — И стоит мне только подумать о моем единственном сыне, как мне вспоминается тот разговор, что был у нас прошлым летом. Не собираешься ли ты вернуться в колледж?
— О черт, папа, — стону я. — Я учился в Кэмдене! Я его даже почти закончил. Я даже уже забыл, на какой специальности я учился.
— «Экспериментальные оркестры», насколько я помню, — сухо отзывается отец.
— Эй, ты забыл про «Анализ дизайна».
Отец скрипит зубами и оглядывает зал — видно, что ему отчаянно хочется выпить.
— Виктор, у меня есть связи в Джорджтауне, в Колумбийском университете, в Нью-Йоркском, в конце концов, черт побери! Это не так сложно, как ты думаешь.
— О черт, папа, да я об этом вообще не думаю.
— Я волнуюсь о твоей карьере и…
— Знаешь, папа, — перебиваю я, — еще когда я учился в школе Horace Mann, там был один советник, который постоянно задавал мне ненавистный вопрос — это был вопрос о моих планах на будущее.
— Почему? Потому что у тебя их не было?
— Нет. Потому что я знал, что он засмеется, если я скажу ему правду.
— Я помню, как однажды тебя выгнали с занятий за то, что ты отказался снять темные очки на уроке алгебры.
— Папа, я открываю клуб. Я немного прирабатываю моделью, — я слегка выпрямляюсь, чтобы звучать убедительнее. — Да, и с минуты на минуту я получу роль в «Коматозниках 2».
— Это что, кино? — спрашивает он недоверчиво.
— Да нет, бутерброд, — отвечаю я в ошеломлении.
— Боже мой, Виктор, я скажу тебе лишь одно, — вздыхает он. — Тебе уже двадцать семь, а ты все еще только модель.
— Только модель? — говорю я, все еще ошеломленный. — Только модель? Ты хорошенько подумал, прежде чем это сказать, папа?
— Я ожидал, что ты займешься чем-нибудь серьезным и действительно важным…
— Да, папа, я все помню. Я помню, что вырос в среде, где богатства приходилось достигать, занимаясь чем-нибудь серьезным и действительно важным. Это так.
— Только не надо мне рассказывать, что ты намереваешься добиться самосовершенствования и творческого развития, демонстрируя — будем называть вещи своими именами — тряпки.
— Папа, мужская топ-модель зарабатывает до одиннадцати тысяч долларов в день.
— Ты что, мужская топ-модель?
— Нет, но не в этом дело.
— Я ночами глаз не смыкал, пытаясь понять, в чем же все-таки дело, Виктор.
— Я неудачник, детка, — вздыхаю я, откидываясь на спинку скамьи, — так почему бы тебе не убить меня?[55]
— Ты не неудачник, Виктор, — вздыхает в ответ отец. — Просто ты должен, эээ, найти себя. — Он вздыхает еще раз. — Найти, что ли, — уж не знаю — нового себя?
— «Нового себя»? — Я открываю рот от изумления. — О Боже, папа, ты делаешь все для того, чтобы я почувствовал себя бесполезным.
— А открывая этот клуб, ты чувствуешь себя ужасно полезным?
— Папа, я знаю, знаю…
— Виктор, я просто хочу…
— Это я просто хочу делать что-нибудь такое, чтобы зависело целиком от меня, — подчеркиваю я. — Где я был бы, что ли, незаменимым.
— И я того же хочу, — идет на попятную отец. — Я хочу для тебя именно этого.
— Модели… модели все заменимы… — вздыхаю я. — На свете тысячи парней с пухлыми губами и симметричным лицом. Но вот открыть клуб — это…