Эллис Э. С.. Понтиак, вождь оттавов

   Штурман Яков, храбрый и хладнокровный человек, выжидал только критического момента. И когда эта ужасная минута наступила, и положение белых было безнадежно, он воскликнул звонким и решительным голосом; «На воздух, Жак!»

7. ПЕРЕД РАССВЕТОМ

   Кто мог думать, что это последнее отчаянное приказание, эти слова штурмана спасут судно? Однако, так и случилось.
   Жак Кэрсон, матрос, услыша команду, бросился в крюйт-камеру, чтобы поджечь порох и взорвать судно на воздух, и вдруг остановился, пораженный удивительным зрелищем.
   Между индейцами, успевшими взобраться на шхуну, было несколько Биандотов, которые отлично понимали английский язык. Поняв приказание штурмана, они сообразили, что в следующую минуту все взлетят на воздух, и, не медля, бросились в воду и поплыли, что было сил дальше от судна. В одно мгновение на шхуне не осталось ни единого индейца. Белые едва верили своим глазам. Отступление произошло так же быстро, как и атака. Несколько секунд тому назад всякая надежда была напрасна, а теперь всякая опасность миновала.
   Но это дикое побоище не осталось без последствий. Двое из экипажа были убиты, а четверо серьезно ранены. Из индейцев — семь человек убитых, двадцать раненых; восемь из них умерло в короткое время. Капитан Хорст был убит первым. Другой убитый был матрос. Джо Спайн получил легкую контузию; Ашер Норрис был один из 6 защитников шхуны, не получивших даже царапины.
   С глубоким сожалением смотрели они на убитых и раненых, но опасение новой атаки заставило всех быть настороже.
   Пушку снова зарядили, винтовки были готовы, уцелевшие люди двигались взад и вперед, ожидая появления врагов.
   — Я никогда не думал, чтобы мое приказание — взорвать судно могло произвести такое действие, — сказал штурман Яков охотнику, когда суматоха поулеглась. — Как жаль, что я не крикнул это, пока был жив бедный капитан!
   — Это случилось, потому что индейцы поняли смысл слов. Краснокожий ничего так не боится, как взлететь на воздух!
   — Как вы думаете, сделают они еще попытку?
   — Нет, если мы будем поджидать их. Они отправят кого-нибудь узнать, не уляжется ли мы спать после всех тревог, и это надо помнить!
   С этими словами охотник положил свою длинную ужасную винтовку на плечо, прицелился в темноту и нажал собачку. Загремел выстрел. В ответ раздался крик, подтвердивший подозрение охотника.
   — А я ничего не видел там! — заметил Ашер, смотря в темноту. — Что там? Пирога?
   — Нет. Это плыл индеец; он не так глуп, чтоб плыть в лодке. Удивляюсь, что он пытался плыть сюда! Ну, да больше этого не будет. Я уверен, что индейцы мало интересуются нами. Понтиаку известно, что на судне имеется порох, и он хочет завладеть именно им.
   — Как вы думаете, был Понтиак среди нападающих?
   — Думаю ли я? Да совершенно уверен в этом. Я узнаю его голос из тысячи. Было слишком темно и видеть ясно я не мог, но хорошо знаю его фигуру. Он вскарабкался на нос судна и первым появился на палубе. Понтиак
   — не трус. Мы оба стремились к одной и той же цели — подстрелить друг друга, — как вдруг…
   — Что же?
   Вдруг Яков закричал: «На воздух, Жак!» — Никогда я не видал человека в таком ужасе, какой охватил Понтиака при этих словах. Ему не надо было объяснять их значения, потому что эта ракалия так же хорошо понимает английский язык, как язык Оттавов. Он сделал такой здоровый прыжок, словно хотел сразу очутиться на берегу. Больше я его не видел. Индейцы в страхе поспешили убраться с шхуны и, против обычая, оставили на ней своих убитых. Их трупы были немедленно брошены в воду!
   На некоторое время индейцы прекратили всякие попытки к нападению. Но Джо Спайн был настороже. Он ходил взад и вперед по палубе, останавливался, вглядывался в темноту, прислушивался к малейшему шуму и разговаривал шепотом.
   Свист, раздавшийся на одном берегу и повторившийся на другом, не оставлял сомнения, что дикари переговаривались между собой.
   Прошло около часу. К общему удивлению, поднялся легкий ветерок. Штурман велел поднять паруса, чтобы не упустить удобного случая. Якорь сняли. Легкое журчанье воды у носа шхуны доказывало, что она двигается вперед, по направлению к форту Детруа; но движение было очень медленно. Судно подвинулось вперед менее, чем на четыре мили. Ветер снова утих.
   Среди непроглядной темноты капитан и его экипаж не подозревали, что судно отнесено ветром в сторону и потеряло дорогу. Когда якорь был брошен, шхуна находилась далеко по течению реки. Эта ошибка могла иметь весьма серьезные последствия, если бы неожиданное обстоятельство не обнаружило ее. Как уже было сказано, тучи сплошной массой покрывали все небо, лучи луны изредка прокрадывалось сквозь тучи, бросая слабый, неверный свет. И когда луна на минуту выглянула из-за облаков, готовясь снова скрыться, Джо Спайн воскликнул: — «Пусть меня подстрелят, если я ошибаюсь. Бросайте якорь живее!»
   Приказание было дано, и немедленно исполнено. Яков спросил охотника о причине.
   — Мы находимся не более, как в 20 ярдах от острова!
   — Силы небесные! — воскликнул капитан. — Я был уверен, что мы идем вперед, а нас отнесло в сторону. Это скверное место для стоянки!
   Как раз в этот момент луна снова появилась из-за облаков, и все ясно поняли, что Джо был прав. Близко около них виднелись темные массы деревьев, сплотившихся в непроницаемую стену.
   — Самое скверное в этом проклятом месте, — прибавил Джо, — что дикари могут застать нас врасплох!
   — Они не посмеют лезть к нам!
   — Им и не нужно этого; они спрячутся за деревьями и будут стрелять. Шансы на их стороне!
   Это было очень невыгодное положение для судна, но хитрый охотник скоро придумал выход из него.
   Трое из экипажа тихонько влезли в маленькую лодку, привязанную к корме и уцелевшую от разгрома, и взяли в руки три пары весел.
   Направив нос судна не левый берег, они начали грести изо всех сил. Оставшиеся на шхуне стояли с ружьями, готовые стрелять при первом появлении индейцев. Шхуна была невелика и скоро почувствовала толчок. Она закачалась и начала двигаться по воде.
   Важнее всего было не ошибиться и не уйти далеко.
   — Довольно! — внезапно произнес Джо вполголоса. — Двигайся назад, молодцы!
   Капитан находил, что они ушли от берега не далеко, но доверял охотнику и его уверенному, спокойному тону.
   — Как глупо мы сделали, что не подумали об этом! — сказал он. — Я не сомневаюсь, что мы запутались и теперь находимся ближе к форту Ниагара и дальше от форта Детруа, чем в то время, когда дрались с Понтиаком и его воинами. Теперь мы снова бросим якорь и будем стоять до восхода солнца, если даже начнется шторм!
   Никто не чувствовал расположения спать. Опасность, которой они избежали, была слишком ужасна, а присутствие двух холодных, безжизненных трупов слишком сильно напоминало все, что произошло недавно. Счастливая случайность спасла их, но опасность могла виться снова.
   Опять слабый отзвук ружейного выстрела донесся через лес, сопровождаемый криком ночного ястреба и лаем лисицы.
   Облака несколько рассеялись, и выплывшая луна ярко озарила молчаливую, гладкую поверхность реки. Слабые очертания лесного берега выделились из темноты.
   В продолжение нескольких часов ни шума, ни единого звука не доносилось со стороны краснокожих.
   — Джо, — сказал капитан, подзывая охотника к корме, — тут что-то такое есть около руля!
   — Где это?
   — Руль двигается не свободно!
   — Кто-нибудь из дикарей карабкался здесь и, может быть, сдвинул его.
   — Теперь скоро начнет светать, и мы увидим, что там такое!
   Когда серый рассвет раннего утра озарил лес и реку, оба с любопытством посмотрели вниз, на руль, который приводился в движение посредством длинного согнутого румпеля.
   Верхняя часть руля виднелась над поверхностью воды, и на ней качался мертвый индейский воин. Он лежал лицом вниз. Голова и плечи его находились на одной стороне, а вся нижняя часть тела и ноги на другой стороне руля. Вероятно, он умер уже давно и лежал здесь несколько часов, как только упал.
   Охотник заботливо спустился вниз и повернул к себе лицо мертвеца.
   — Увы! Я так и думал! — воскликнул он. Это были жалкие остатки Красного Пера, славного вождя Ирокезов.

8. ГДЕ ЖЕ ОНА ТЕПЕРЬ?

   Начало светать. Ветер зарябил поверхность воды. Якорь подняли… Шхуна на всех парусах понеслась вперед, по реке, по направлению к форту Детруа. В короткое время остров остался сзади. Широкое водное пространство лежало перед ними, прямо к форту, мимо озера Сент-Клэр.
   Джо рекомендовал экипажу держаться так, чтобы не быть на виду у индейцев. Мудрость этого совета скоро подтвердилась, так как вдруг послышались выстрелы с берега, и вокруг пули засвистели.
   Шхуна проходила в виду французского поселения. Домики вытянулись линией по восточному берегу реки, в миле расстояния от форта, занимая почти такое же пространство, как форт Детруа на западном берегу. На полдороге, между верхним и нижним концом французского поселения, позади него, находился лагерь Виандоттов. К северу, далее, напротив форта, был лагерь Оттавов и близ самого форта, также на западном берегу, обитали поттаватомисы.
   — Нас подстерегают с обеих сторон, — заметил Джо Спайн, как только они приблизились к лагерю, — нам надо лечь на пол.
   Немедленно все послушались его совета. Шхуна находилась посередине реки; индейцы открыли сильный огонь, и не переставали стрелять, пока судно проходило мимо. Пули ударяли в кузов судна, в мачты, каюту, пробивали паруса и шлепались в воду около шхуны. Осторожность спасла людей от беды. Недалеко от лагеря Виандоттов весь экипаж проделал то же самое. Шхуна направилась к западному берегу и бросила якорь под защитой форта Детруа.
   Прибытие судна было целым событием в истории осады форта. В тишине душной предшествующей ночи до форта ясно доносились звуки ружейных выстрелов с реки; майор Глэдуин и его гарнизон не смели надеяться, что экипаж судна уцелеет. Они пришли в отчаяние, когда один из французов, большинство которых состояло в тайной дружбе с американцами, прибежал в форт на рассвете с известием, что гонец из племени Виандоттов сказал ему, что судно захвачено индейцами, а весь экипаж погиб. И вот, шхуна — налицо!
   Правда, она привезла двоих убитых и четырех серьезно раненных, но все же это было лучше, чем ожидали в форте. Прибытие большого запаса пороху встречено было с радостью: он был необходим, чтобы отражать постоянные атаки Понтиака и его людей. Умершие были заботливо похоронены, а за раненными установили такой тщательный уход, что все они скоро поправились.
   Джо Спайн приходился братом миссис Пегги Норрис, матери Ашера. Она и ее муж радостно приветствовали бравого охотника.
   Горячий и радостный прием встретил молодого Ашер в доме своих родителей.
   Можно представить себе тоску и волнение их, когда они слышали звуки выстрелов и думали, что их единственное дитя находилось на борту погибающего судна. И вот сам Ашер, налицо, крепко обнимает их своими сильными руками и рассказывает все ужасы, которые пережил!..
   Он находился в отсутствии несколько недель, — и когда оглянулся кругом, многое бросилось ему в глаза. Маленькие деревянные домики толпились кучкой, без всякой симметрии и порядка. Случись пожар — все они превратились бы в пепел.
   Но часовые стояли бодро, пушка была заряжена. По виду, все говорило о том, что гарнизон форта, подкрепленный новым запасом провизии и амуниции, мог долгое время держать Понтиака в страхе.
   Интересен сам по себе факт, что французские колонисты восточного берега оказали помощь в поддержку гарнизону. Это держалось в секрете, потому что Понтиак сумел бы строго наказать их, если бы узнал об этом. Незадолго до того времени, когда вождь индейцев сделал свой знаменитый визит майору Глэдуин, намереваясь убить и его, и весь гарнизон, несколько индейских воинов пришли к французскому кузнецу и требовали, чтобы он подпилили стволы их ружей.
   Кузнец не знал, чем и объяснить такое странное требование, и послал сказать об этом в форт. Катерина, молодая девушка, из племени Ожибва, предупредила об опасности майора Глэдуин, и форт Детруа был спасен. Индейцам не удалось стереть его с лица земли.
   Когда радостная суматоха поулеглась, и Ашер Норрис повидался со всеми своими знакомыми, он пошел бродить вдоль частокола, словно хотел убить время или хорошенько осмотреть все пустяшные перемены, которые бросились ему в глаза. В действительности у него была другая цель. Близ южной стороны крепости находился домик Гуго Линвуда, семья которого состояли из жены и дочери, Мэдж. Девушка была двумя годами моложе Ашера. Оба были так молоды, что никто не подозревал зародившегося в них нежного чувства. Да и сами молодые люди едва ли догадывались об этом. Ашер знал только, что у Мэдж были чудные глаза газели, свежие румяные щеки, гибкая, стройная фигура, прекрасные формы которой не скрывало простое, домашнее платье. Он любовался ее роскошными черными волосами, блестящими, белыми зубами, знал ее кроткий, веселый нрав и был уверен, что другой такой девушки не найдешь во всем свете. Ашер думал, что и в будущем, если бы ему понравилась какая-нибудь женщина, то непременно такая, которая обладала бы лицом, фигурой и характером Мэдж.
   Что касается Мэдж, то она находила, что Ашер — самый красивый, храбрый и лучший юноша из всех, кого она знала в форте, в его окрестностях и колониях. Он призналась в этом себе, вся покраснев и блестя глазами.
   Ашер Норрис с самым невинным видом подошел к домику Линвуда. Щеколда висела у двери. Ашер тихонько дернул тяжелую дверь. Она отворилась. Стоя на пороге, юноша ласково приветствовал супругов. Гуго обернулся при его входе. Он сидел на своем тяжелом стуле, покуривая трубку, и мрачно смотрел на ярко горевшие в камине дрова. Его жена была занята домашней работой.
   Словно солнечный луч ворвался в простую комнату вслед за молодым атлетом. От всей его фигуры веяло силой и жизнерадостным весельем. Поздоровавшись с супругами, он сел и принялся рассказывать все, что испытал в прошедшую ночь. Они слушали с большим вниманием и интересом. Зная о прибытии шхуны, они не подозревали, что Ашер плавал на ней и вернулся домой цел и невредим. Болтая о том и о сем, молодой человек скоро заметил, что супруги чем-то огорчены, что у них есть какое-то горе.
   Мэдж не являлась, и невольное уныние охватило Ашера. Конечно, не было ничего удивительного в том, что Мэдж не было дома. Она могла быть у соседей, так как была всеобщей любимицей. И в болезни, и в горе она спешила всем помочь, как милосердный ангел. Ашер кончил рассказ и, оглядевшись вокруг, вдруг спросил:
   — А где же Мэдж?
   Никто не ответил ему. Только мать покачала головою, с битым видом. Отец продолжал курить и смотреть на ярко горевшие уголья, словно его печаль нельзя было выразить словами.
   Ашер повернулся на стуле, чувствуя, словно что-то застряло у него в горле, и с побелевшим, изменившимся лицом спросил хрипло:
   — Она умерла?
   — Нет, нет! — ответил отец. — Но каким дураком я был! А какую глупость сделала мать! О, как могли мы быть так слепы! Горе мне, горе!
   Он опустил голову на грудь и застонал, словно сердце его было разбито.
   — Но скажите же мне! Я хочу знать все, даже худшее! — нетерпеливо произнес юноша.
   — Вы знаете Петра Мюр? Он живет по другую сторону реки, со старухой матерью. Они живут там с самого рождения Петра!
   — Да, я знал Петра несколько лет тому назад!
   — Вы знаете, что его больная мать очень любит нашу девочку?
   — Ее все любят. Я иногда думал про себя, что Петр выказывает слишком уж большое расположение к Мэдж!
   В другое время родители бы, конечно, обратили внимание на такое заявление, вызванное ревностью молодого человека, теперь же оно не произвело на них ни малейшего впечатления.
   — Петр пришел к нам в отчаянии. Его мать была при смерти, и как милости, просила, чтобы Мэдж пришла повидать ее. Мэдж очень огорчилась, потому что горячо привязана к старухе. Она так просила нас, что мы позволили ей идти вместе с Петром!
   — Когда это было?
   — Две ночи тому назад.
   — Где же она теперь?
   — Один Бог знает!

9. ОНА ИСЧЕЗЛА

   Ашер Норрис подавил, насколько мог, свою тревогу и нетерпение и принялся расспрашивать родителей Мэдж о всех подробностях ее отсутствия. Все, что они знали, поспешили рассказать ему.
   Со времени сдачи форта Детруа французы и американские поселенцы находились в наилучших отношениях. Они посещали друг друга и устраивали свадьбы между собой. Мэдж Линвуд часто переезжала реку в маленькой лодке и целые дни и ночи проводила у своих друзей. Между ними она особенно любила миссис Мюр. Старая беспомощная женщина овдовела несколько лет тому назад. Ее сын, Петр, был значительно старше Ашера. Осада форта все это изменила.
   Американцам было опасно появляться во французских колониях, так как индейцы могли накрыть их. Французы, конечно, меньше рисковали, посещая форт, но майор Глэдуин не особенно гостеприимно принимал их. Тяжелые уроки сделали его подозрительным. Один из немногих, кому он безусловно доверял, был Петр Мюр. Молодой человек часто помогал доставке провианта в гарнизон и однажды, в бурную ночь, переплыл реку, чтобы предупредить майора о намерении Понтиака сжечь обе шхуны, принадлежавшие гарнизону.
   Замечательно, что Понтиак не меньше, если не более майора, доверят Мюру. Это доказывало несомненный ум и проницательность молодого француза. Таково было положение вещей, когда Петр Мюр переехал реку, беспрепятственно был пропущен в форт и направился к домику Гуго Линвуда. Он объяснил, что его мать при смерти, что ее последнее желание — почувствовать прикосновение нежной руки Мэдж к своему лбу и принять ее последний поцелуй. В просьбе француза отпустить Мэдж к матери звучало столько горя, что девушка была растрогана. Отец ее жалел больную старуху, но не забыл о том, что надо быть осторожным. Он попросил посетителя проводить Мэдж назад домой, тем более, что со времени осады она ни разу не переезжала реку. Девушку знал и сам Понтиак, и многие из его воинов. От индейцев можно было ожидать, что они нанесут удар отцу через дочь.
   Петр Мюр чистосердечно ответил, что никогда не согласится подвергнуть Мэдж опасности, что Понтиак — его друг, или, вернее, считает его своим другом, и что никто не осмелится тронуть волос на голове у друга вождя Оттавов.
   Смеркалось, когда Мэдж села в лодку Петра, которая стрелой полетела к восточному берегу. Мюр обещал, независимо от того, в каком положении находится его мать, вернуться с Мэдж следующей ночью, в тот же самый час, когда они вышли из форта. Хотя он был уверен, что и при дневном свете им не угрожает ни малейшая опасность, а все-таки дождался наступления темноты, в видах предосторожности.
   Наступила и прошла вторая ночь, а о Мэдж и ее спутнике не было ни слуху, ни духу. С каждым часом тревога и печаль родителей Мэдж все возрастала, наконец, они пришли в полное отчаяние, когда к ним зашел Ашер Норрис и узнал от них всю правду.
   Осталась надежда, что Мэдж благополучно добрался до домика Мюр и готова была в обратный путь, когда Петр нашел, что ехать опасно, и решил подождать удобного случая. Надеялись, что они явятся в эту ночь. Не будь этой надежды, отчаяние родителей Мэдж было бы безгранично.
   Ашер не сказал им всего, что думал, боясь усилить их горе. Конечно, может быть, он ошибался. Но ужасные мысли терзали его.
   Ашер думал про себя, что миссис Мюр была так же больна, как и прежде, что Петр был влюблен в Мэдж, а она ровно ничего не подозревала. Заметно было, что француз готов был съесть ее глазами.
   Подметив расположение девушки к нему, Ашеру Норрис, француз решил похитить ее из дома, пользуясь благовидным предлогом. И вот он составил план, увел Мэдж из дома и задерживал ее у себя, под предлогом опасности возвратить ее обратно. Или же в прошлую ночь, согласно обещанию, оба отправились назад и попали в руки индейцев.
   В последнем случае, дело осложнялось. Весьма вероятно, что Понтиак счел Петра шпионом англичан, схватил его и убил. Может быть, Петр был шпионом Понтиака и тайным врагом гарнизона (последнее предположение казалось Ашеру очень вероятным). Тогда вся эта проделка с Мэдж была заранее обдуманным планом, с целью поставить девушку в такое опасное положение, чтобы она вынуждена была умолять француза о спасении своей жизни и свободы. Каков бы ни был исход дела, Ашер не мог отделаться от мысли, что предательство и виновность Петра были неоспоримы.
   Долгие часы соображал и обдумывал Ашер и не знал, на чем остановиться. Перед ним вставал серьезный вопрос: чем и как помочь девушке? И только один разумный план пришел ему в голову. Джо Спайн, охотник, говорил по-французски, как прирожденный француз. Он мог побывать во французской колонии и узнать правду. Конечно, это посещение было сопряжено с некоторым риском, потому, что его могли узнать и сказать Понтиаку.
   — Я все думал, целое утро, — сказал Гуго Линвуд, когда Ашер сообщил ему свой план поручить дело Джо Спайну, — как бы мне помочь моей Мэдж. Мне надо скрепиться, сесть в лодку и перебраться через реку к дому Мюра!
   — Это было бы хуже всего; вас все знают, как служащего в гарнизоне, и ваша жизнь будет в руках индейцев!
   — Может быть, но это все равно!
   Бессознательно отец Мэдж задел чувствительную струну в сердце Ашера. Несколько раз молодой человек задавал себе вопрос, возможно ли для него вступить в борьбу из-за той, которая стала еще дороже ему с тех пор, как он ее потерял.
   — Джо хорошенько поразмыслит, когда я ему все расскажу! — произнес Ашер. — Знают об этом мои родители?
   — Нет, я ровно ничего им не говорил!
   — Хорошо. Раньше ночи Джо не двинется, и я полагаю, что ему понадобятся для этого верные люди.
   Ашер понимал, что родители Мэдж нисколько не подозревают всей фальши Петра Мюр, и не решился пояснить им это. Зачем? Это прибавило бы им еще тревоги и горя.
   Они успеют узнать всю правду, когда невозможно будет ее далее скрывать.
   Когда Линвуд отправился исполнять свои служебные обязанности, Ашер пошел с ним. Жена Линвуда ушла навестить соседку.
   По прибытии шхуны капитан Яков подал рапорт майору Глэдуйн обо всем случившемся. Порох и другие запасы были спрятаны не недосягаемом расстоянии от неприятельских выстрелов. Все обитатели форта искренне сожалели капитана Хорста и другого убитого и в то же время не могли не радоваться отбитой атаке индейцев. Едва успел Ашер переступить порог собственного дома, как узнал, что майор Глэдуин желает видеть его. Юноша не заставил повторять приказание начальника и поспешил к нему.
   Майор выразил желание, чтобы Ашер рассказал ему свое пребывание на острове в прошедшую ночь.
   — Спайн рассказал мне все, что узнал на западном берегу, и что вы наблюдали на восточном. Я вам буду очень обязан, если вы сами расскажете мне все!
   Молодой человек рассказал все, что знал и видел. Майор внимательно слушал его.
   — Итак, вы видели Понтиака и узнали его?
   — Он призывал к оружию своих воинов!
   — Вы предположили, что все индейцы, находившиеся по сю сторону реки, собрались около него?
   — Я был уверен в этом, но ошибся. Ирокезы, которых мы высадили на берег, оказались первыми из всех осаждавших судно!
   — Это надо было ожидать. Я надеюсь, что Спайн привезет мне ценные сведения!
   — Разве он уехал из форта?
   — Да, час тому назад.
   — И долго пробудет в отсутствии?
   — Трудно сказать. Может быть, несколько дней, а может быть, недель и более. Я дал ему очень важное поручение.

10. НА ВЫРУЧКУ

   Со странным чувством выслушал Ашер Норрис известие о том, что Джо Спайн уехал из форта на некоторое время.
   — Небу угодно, чтобы я сам сделал все это, — размышлял он. И несмотря на то, что впереди предстояло много труда, юноша испытывал необыкновенную бодрость и подъем духа, сознавая, что не может оставаться праздным, пока Мэдж в опасности.
   — Я не буду спокоен ни днем, ни ночью, пока Мэдж не вернется сюда!
   С волнением ждал он протеста со стороны своих родителей, но каково было его удивление и благодарность, когда оба, отец и мать, одобрили его намерение.
   — Жаль, что Джо уехал из форта, — сказал отец. — Было бы ужасно оставить Мэдж в опасности и не постараться помочь ей. Иди, мой мой мальчик, иди, и да будет над тобой благословение Божие!
   Ашер был уверен, что родители Мэдж также от души благословят его идти на поиски дочери, но разочаровался. Расхвалив его рыцарскую готовность вступиться за девушку, они оба продолжали утверждать, что он идет на верную опасность и не в силах будет помощь их дочери.
   Все их убеждения не поколебали решимости молодого человека. Он решил только дождаться ночи, чтобы уйти из форта. Если бы и Петр Мюр вернулся домой с Мэдж. Никто лучше его не знал местности, где находился дом Мюра.
   Линия французских поселений вытянулась вдоль восточного берега реки, на значительном расстоянии от форта. Мюр жил ближе к верхнему конусу поселка, позади лагеря Оттавов.
   Вместо того, чтобы переправиться через реку прямо от форта, Норрис сел в свою маленькую лодку, которой он управлял с ловкостью настоящего индейца, и направился к западному берегу. Он держал прямо к кустарнику, нависшему над рекой, чтобы там выйти на берег, и в случае необходимости, спрятаться за кустами. На расстоянии 4 миль, близ восточного берега, лежит маленький островок. От него можно было добросить камень до жилища Петра Мюр. Ашер рассчитывал разыскать Мэдж в этом доме. Если же ее нет там, то соседи могли дать ему нужные сведения.