Страница:
Иар Эльтеррус
Темный Дар
Интерлюдия I
— Что задумался, друже? — тяжелая четырехпалая рука Тхоа опустилась на плечо, и Алекс вынужденно улыбнулся дрену, пытаясь отвлечься от невеселых мыслей. — Скоро наши высоколобые друзья начинают, интересно ведь, получится или нет.
— Ты помнишь хоть один случай, когда у Горберга не получилось? — приподнял левую бровь капитан.
— Нет.
Суматоха и разброд на корабле до зубной боли надоели Алексу, но поделать он ничего не мог: «Темный Дар» отдали на откуп ученым, а эти граждане не умели обходиться без бардака и безалаберности. Да еще и каких… Он содрогнулся при воспоминании о носящихся по коридорам и сталкивающихся между собой высоколобых умниках. Выходить и окунаться в такую атмосферу человеку, привыкшему к тишине и порядку, никак не хотелось.
Еще одного не понимал капитан — какому отличающемуся умом и сообразительностью индивидууму взбрело в голову так назвать корабль-разведчик? Почему «Темный Дар»? Но это так и осталось неизвестным, как-то само по себе, что ли, вышло. А ведь кораблик что надо — Алекс несколько дней присвистывал от восторга, обследуя его. Он и подумать не мог, что станет капитаном на этом чуде, однако профессор Горберг настоял именно на его кандидатуре. Никто не понимал мотивов чудаковатого ученого, ведь встать у главного пульта «Темного Дара» мечтало множество куда более опытных пространственников. О чем речь, это был всего лишь второй корабль Алекса, да и на первом-то он пробыл капитаном несчастных два месяца, став первым после бога по болезни шкипера древней «Амальгамы», где служил старпомом, даже не надеясь на повышение — слишком много в свое время накуролесил. Возмущение из-за назначения безвестного юнца на место, которого жаждали лучшие из лучших в космофлоте, было огромным. Но Горберг добился своего и, как обычно, никому ничего не объяснил. В том числе, и своему протеже.
Поучаствовать в эксперименте, доказывающем истинность эффекта Норена-Горберга, хотелось многим, только мало кому это удалось. Затраты на него были астрономическими — все Сообщество собирало энергию несколько лет. И дело того стоило — в случае удачи расстояние окончательно перестанет иметь значение для кораблей. Да что там кораблей, — внепространственная транспортная сеть между планетами будет не за горами. Однако без серьезной проверки в Научном Совете Сообщества не рискнули делать пробой пространства-времени вблизи населенных миров. Авторам проекта это оказалось даже на руку — в межгалактическом пространстве можно позволить себе куда больше, да и выбросов энергии опасаться не придется.
«Темный Дар» проектировался специально под эксперимент Горберга, генераторы защитных полей корабля превышали по мощности обычный уровень едва ли не вдесятеро. Все новейшие технологии Земли, Драана и Тло-Рорха были вложены в этот корабль. Еще одно поразило капитана при знакомстве с «Темным Даром» — корабль оказался вооружен! Впервые за несколько сотен лет! И опять же никто не соизволил объяснить необходимость чудовищного извращения. Кому это понадобилось? Ведь никто из населяющих миры Сообщества существ и помыслить не мог, чтобы нанести вред другим разумным!
После Тройственной войны психология трех рас изменилась кардинально, и уже через два поколения агрессия стала чем-то совершенно невозможным. Столь удивительное изменение общественного бессознательного казалось странным, но оно случилось, и много социологов билось над этой загадкой, однако достоверных сведений о происходившем в двадцать втором веке не сохранилось, не было понятно, что послужило толчком для преобразования. Ни один разумный не мог сделать другому ничего плохого, первая же попытка приводила к такому отвращению к самому себе, что после одного раза никто и не пытался. Знакомым с древней литературой Земли невольно приходила на память книга «Возвращение со звезд», принадлежащая перу Станислава Лема, польского писателя, жившего во второй половине двадцатого столетия. Но никто ведь не проводил никакой бетризации, хоть результаты и очень ее напоминали. Впрочем, не совсем — люди не потеряли способности рисковать собой и любить других, не потеряли способности отдать за этих других свою единственную и неповторимую жизнь. Они всего лишь не хотели больше причинять друг другу боль.
Только примерно один из ста тысяч остался прежним, атавистическая агрессия проявлялась в этих людях, причем, именно в людях, ни дрены, ни рорхи этим не страдали. А драконы? Увы, эта раса так и осталась загадкой для остальных, и на контакты шла крайне неохотно. В Тройственной войне они не участвовали, оставаясь холодными наблюдателями. А любые флотилии Земли, Драана или Тло-Рорха пускались наутек, едва завидев боевой крейсер или линкор Драгланда. Чтобы добиться такого результата крылатым ящерам пришлось преподать непонятливым всего лишь два урока, сопроводив их язвительными ультиматумами. Но во время войны контакты все же изредка случались, тогда как после изменения трех рас они почти прекратились — драконы никого не пускали к себе, а их корабли появлялись в пределах границ Сообщества раза два в десятилетие. Причин отшельничества крылатых никто из ученых понять не мог, но разумные трех рас уважали их выбор и не навязывались.
Алекс скривился, вспомнив, что на борту присутствуют несколько «агресов», как звали дома людей, не потерявших атавистическую агрессивность. Земля, к изумлению остальных, все еще содержала армию, в которую и шли эти несчастные — другого пути для них не было. Все вокруг считали их бешеными убийцами, извращенцами, и сторонились. Агресы со временем замкнулись в среде себе подобных. Космодесант… Да кому он нужен?! От кого защищаться?! Но агресы утверждали, что Земля вполне может столкнуться с цивилизацией, привыкшей решать свои проблемы силой, и тогда будет кому справиться с угрозой. Неизвестно почему Совет Безопасности Сообщества шел им навстречу и финансировал глупые, никому не нужные забавы, отрывая средства от действительно важных проектов.
Капитан не понимал этого, и непонимание сильно раздражало, он бы, как и подавляющее большинство населения Земной Федерации, отказал агресам в любом финансировании. Если бы их еще не было на его корабле! Однако на присутствии на борту боевой группы космодесанта настоял все тот же Горберг, а против мнения старого ученого не пойдешь. Бесполезно. Так и оказались на «Темном Даре» пятеро бесполезных пассажиров, отобрав эти места у лучших ученых трех рас, рвавшихся участвовать в эксперименте. Досада Алекса была вполне понятна — десантники лезли во все дыры, мотивируя свое поведение тем, что в случае нападения должны ориентироваться в обстановке. Да кто, скажите на милость, может напасть на мирный корабль Сообщества Разума?! Такого не случалось больше шестисот лет! Так с чего бы этому случиться сейчас?
— Сашенька, — раздался над ухом капитана скрипучий старческий голос, — простите, оторву вас от ваших мыслей. Перед тем, как начинать, надо бы поболтать о том-о сем.
Алекс резко обернулся — так и есть, Горберг. Всю дорогу старик прятался от капитана, сходящего с ума от непонимания, а теперь, видите ли, сам пришел. Хорошо хоть, пришел, неясности и странности этой экспедиции достали по самое не могу. Но ученый пришел не один, за его спиной стоял подтянутый человек в черном комбинезоне с погонами на плечах и смотрел на капитана холодными глазами убийцы. Его смуглое лицо резко контрастировало с ярко-рыжими волосами. Этого типа только здесь и не хватало! Командир десантников, майор Ицхак Шапиро, израильтянин. По обязанности Алекс изучил личные дела агресов, но побороть свое отвращение к ним так и не смог. Видимо, майор заметил что-то: по его губам скользнула почти незаметная понимающая усмешка.
— Ицхак со мной, — предупредил набычившегося капитана Горберг. — То, что я хочу вам сообщить, должны знать вы двое, и мне не хотелось бы повторяться.
Затем старик повернулся к штурману и попросил:
— Тхоа, не будете ли вы так добры покинуть нас на некоторое время? — и добавил несколько слов на высшем дренском, капитан их не понял.
Штурман вскочил, сцепил руки перед лицом и поклонился ученому каким-то странным церемониальным поклоном, затем быстро вышел, ничего не сказав. Алекс смотрел на это, слегка приоткрыв рот от удивления — насколько он знал, дрены таким образом кланялись только го-тхасам своих кланов. Но ведь Горберг — человек! Впрочем, от этого удивительного старика можно было ожидать еще и не того. Ученый закрыл дверь рубки и сел напротив капитана, десантник пристроился сбоку, за все время он не проронил ни слова.
— Итак, Саша, вы уже извелись от непонимания, как я вижу? — с иронией спросил Горберг.
— Да! Почему я? Почему…
— Не спешите, дорогой мой капитан! Я все расскажу по порядку. И почему вы, и почему корабль вооружен, и для чего здесь ваши люди, Ицхак. Вы ведь этого тоже не понимаете, судя по вашему поведению?
Израильтянин кивнул, оставшись внешне таким же невозмутимым. Старый ученый некоторое время с сомнением смотрел на него, затем вздохнул и продолжил:
— Три года назад, когда мы только готовились к этому эксперименту, я не планировал ничего подобного, и если бы мне кто-нибудь сказал, что именно я потребую вооружить корабль, я посчитал бы такого человека безумцем. Но порой случается непредвиденное. Так вот, три года назад в конце сентября я вернулся домой после очередной экспедиции к пульсару Ренгед. Возле дома меня ждал дракон.
— Дракон?! — привстал с места изумленный Алекс. — Но они же…
— Не перебивайте, Саша! — с некоторым раздражением прервал его Горберг. — Да, они очень мало контактируют с нами. Но на этот раз специально, чтобы переговорить со мной, драконы прислали корабль. И прибыл не просто дракон, а один из ареал-вождей. Я тогда был изумлен не менее, чем вы сейчас. Дело в том, что в свое время драконы проводили эксперименты, подобные нашему. Ни один из их кораблей не вернулся.
— Не вернулся… — ошеломленно повторил капитан. — Но почему тогда вы не отменили эксперимент?
— Драконы долго считали, что все пропавшие погибли. Но некоторое время назад ими было доказано несколько диких с точки зрения трезвомыслящего ученого гипотез. Скорее всего, корабли провалились в параллельное пространство. Да-да, существование параллельных вселенных с другими физическими законами уже не гипотеза, а доказанная научная истина. А почему мы не отменили эксперимент? Да потому, что наши установки сильно отличаются от аналогичных установок драконов и работают на иных принципах. Мы решили рискнуть, ведь каждого из вас предупреждали, что экспедиция опасна, что можно погибнуть, и каждый согласился. Даже если этот эксперимент даст только возможность перехода в параллельные вселенные, а не то, что мы хотели, дело стоит риска. Драконы посоветовали мне вооружить корабль и найти капитана, обладающего развитой интуицией. Если вы вспомните, Саша, ваши эскапады в юности, еще стажером, то поймете почему я выбрал именно вас. Вы ведь выкарабкивались из кризисных ситуаций такими методами, что многие сомневались, а стоит ли вас вообще выпускать в пространство.
Алекс отчаянно покраснел, вспомнив кое-какие эпизоды из упомянутых стариком, тогда он думал, что уже все, больше ему не бывать в космосе. Но простили. Непонятно почему простили, других списывали из пространства и за куда меньшие прегрешения. Горберг с понимающей улыбкой наблюдал за трепыханиями капитана.
— Нам вполне может пригодиться ваше нестандартное мышление, произойти может все, даже самое невероятное. Мы можем оказаться в другой вселенной, где все иначе, поэтому я решился вооружить корабль и пригласить с нами людей Ицхака. Что, если мы столкнемся с теми, кто привык убивать, и таким образом решает все свои проблемы? Что тогда? Вы готовы что-нибудь с этим сделать? Или покорно погибнете, сложив лапки?
— Мы будем драться, — впервые подал голос израильтянин. — Нас для того готовили.
— Потому вас и пригласили, Ицхак, — повернулся к нему ученый. — Поговорите со своими людьми, пусть находятся в полной боевой готовности, я не знаю, что может случиться. А вы, Саша, не возмущайтесь. Вы еще слишком молоды и мало видели. Возможно, что став постарше, вы узнаете и поймете много такого, что сейчас кажется вам диким и невозможным. Но вы сможете это понять и принять только тогда, когда будете к этому готовы.
— Но…
— Не стоит, Саша. Пока рано говорить с вами об этом. Ведь вы не допустили бы зеленого курсанта к управлению «Темным Даром»? Нет. А в наших делах вы — тот самый зеленый курсант. И не надо обижаться на правду! Ваше время еще придет. Пока наш разговор закончен, после завершения эксперимента поговорим еще, в зависимости, правда, от того, как все пройдет. Мне пора готовится к запуску тарх-ускорителей. Вам — подавать энергию и следить за состоянием корабля. Прошу приказать всем, не задействованным непосредственно в эксперименте, занять противоперегрузочные ложементы.
— Может быть ускорение? — удивился капитан. — Но откуда?
— Я всего лишь пытаюсь перестраховаться, — тяжело вздохнул старик. — Насколько это вообще возможно. Я не знаю, что будет, у меня есть несколько гипотез, но ни в одной из них я не уверен на сто процентов. А вы, Ицхак, идемте со мной. Хочу еще кое-что вам рассказать.
Он встал, попрощался с капитаном и вышел. Израильтянин последовал за ним. Наконец-то хоть что-то стало ясно, майор очень не любил блуждать в потемках. К пренебрежению окружающих Ицхак, как и каждый агрес, давно привык. Не смирился, нет, но привык. Никто не видел этого, но его ранило отношение обычных людей, и ранило сильно. Да, такие, как он, не утратили агрессивности, но ведь никто из них не преступник, каждый готов отдать жизнь, если понадобится, отдать ради Земли, ради тех самых людей, которые презирали их. Если бы не подчеркнуто доброе отношение Совета Безопасности Сообщества, агресы могли бы взбунтоваться, не вынеся всеобщей отчужденности. Впрочем, знание, что происходит на самом деле, тоже помогало держать себя в рамках. Хотя израильтянин стал посвященным только перед самым отлетом, и до сих пор пребывал в некотором обалдении от открывшихся истин. Да, все случилось несколько неожиданно…
Ицхак происходил из глубоко религиозной семьи известного иерусалимского раввина. Семья была неприятно удивлена, когда выяснилось, что один из одиннадцати детей рава Шапиро — агрес. Отец даже попытался скрыть результаты проверки, считая, что мирские дела и мнение власть имущих не имеют для ортодоксального еврея никакого значения. Но однажды Ицхак после какой-то ссоры до полусмерти избил одного из своих одноклассников в йешиве. Он не помнил себя, ничего не видел, совершенно не контролируя своего гнева. Позже мальчик узнал, что агресы — это те, кого в древние времена назвали бы берсерками. Что только в неспособных сдерживать ярость без специального обучения сохранилась атавистическая агрессивность. После случившегося скрывать принадлежность Ицхака к агресам стало невозможно, и вскоре в дом рава Шапиро прибыли военные из марсианской школы космодесанта, чтобы забрать мальчика. Однако родители воспротивились, и руководству школы пришлось долго доказывать им, что если ребенка не обучить контролю, то когда-нибудь он обязательно кого-то убьет, и виноваты будут именно родители. Господин раввин долго думал, советовался с известными авторитетами Торы, и все-таки согласился, благословив сына в дорогу и наказав не забывать, что он еврей и принадлежит к избранному Богом народу.
Ох, и тяжело же пришлось мальчишке в стае обозленных отлучением от дома зверенышей… И он дрался, дрался так, что вскоре от него отступились и зауважали. Это потом, значительно позже, все они стали братьями и сестрами, и не было ближе людей. Умные и жестокие воспитатели специально не вмешивались в детские разборки, чтобы однозначно выявить потенциальных лидеров. И маленького еврея отнесли именно к таковым, заставив обучаться по специализированному офицерскому курсу. Вспоминать кошмар первых лет в школе не хотелось. Но он справился, хотя не раз молил Творца ночью, чтобы тот смилостивился и позволил ему стать обычным человеком. Не стал.
Учили будущих космодесантников жестко, и это, как ни странно, помогало справляться с истериками и нервными срывами у несчастных ребятишек. Их научили держать себя всегда и везде в жесткой узде; научили думать самостоятельно и никогда не полагаться на инструкции полностью; научили не признавать никаких авторитетов, если те не доказали своего права на уважение; научили драться без оружия и всем тем смертоносным множеством оружия, до которого когда-либо доходила извращенная человеческая фантазия. Их нанороботы в теле были специализированы для войны и куда более живучи, чем нанороботы обычных людей. В мозг курсантам вживили мощные биокомпы, имеющие в своей основной базе данных почти все интеллектуальные достижения человечества.
К восемнадцати годам каждый будущий космодесантник стал вещью в себе, идеально подготовленным мастером жизни и смерти. Но одновременно их сумели воспитать в уверенности, что именно они являются гарантом безопасности Земли и ее союзников. Их научили не обращать внимания на пренебрежение обычных людей, не воспринимая его всерьез. Но все равно это пренебрежение оказывалось шоком для любого молодого агреса, покинувшего стены школы. Ицхак до смерти не забудет опасливые и брезгливые взгляды братьев и сестер, направленные на него, когда он все-таки решился проведать семью. На него смотрели не как на родного брата, а как на опасное, вырвавшееся из клетки животное.
Больше молодому офицеру посещать дом родителей не хотелось, да и смысла не имело. После обучения в школе космодесанта ему казалось глупым и бессмысленным проводить все время в молитвах и разборе трактатов устаревшего тысячи лет назад Талмуда. Поэтому Ицхак с радостью принял назначение командиром гарнизона плутонианской исследовательской станции. Именно туда и прилетел адмирал Донован, командующий обороной Земли, чтобы поговорить с ним. Майор поежился от воспоминаний — разговорчик был еще тот. Он узнал столько нового о родном мире, и такого, что пребывал в полной прострации. Вся история последних столетий оказалась фальшивой, все, что он знал и во что верил. Кривая ухмылка скользнула по губам десантника, и попавшийся навстречу техник шарахнулся от этой ухмылки в сторону, что-то испуганно бормоча себе под нос.
— Садитесь, друг мой, — услышал он слова Горберга и понял, что они находятся в командном пункте энергетической лаборатории.
Никого еще не было, кроме двух биороботов, возящихся с какой-то сложной установкой. Ицхак молча сел. Ученый остался стоять у огромного экрана, на котором виднелась далекая спираль родной галактики.
— Адмирал Донован говорил с вами? — негромко спросил он.
— Да.
— Значит, вы знаете правду и не питаете иллюзий, как наш капитан?
— Не питаю, мар Горберг, — горько усмехнулся майор. — Совсем даже не питаю.
— Что ж, — вздохнул ученый. — Я рад этому, хоть и понимаю, как тяжело вам было осознать все это. Самому мне в свое время было еще хуже, я ведь не агрес. Но это все сантименты. Моя задача сейчас — дать вам вводную.
— Слушаю.
— Я все больше склоняюсь к тому, что мы можем провалиться в параллельное пространство. И оно, скорее всего, населено, драконы не зря буквально заставили меня вооружить корабль и взять вас с собой, хотя я и сам уже понимал необходимость этого.
— Думаю, крылатые знают куда больше, чем говорят, — задумчиво сказал Ицхак. — Что-то здесь не так.
— Полностью с вами согласен. Но что именно? Этого мы как раз и не знаем. А драконы всегда дают только намеки, считая, что каждый должен доходить до истины своим умом. Никогда, сволочи, прямо не отвечают на заданный вопрос!
Десантник вздохнул, а затем несколько невпопад спросил:
— Скажите, а неужели тогда, в двадцать втором веке, нельзя было сделать как-то по-другому? Не так подло, что ли…
— Боюсь, что нет, — тяжело вздохнул Горберг. — Вы ведь читали меморандум Старцева-Хокигавы? Должны понимать, к чему шло. У них просто не было времени предпринять что-либо иное.
— Наверное, вы правы, — вздохнул Ицхак. — Но от этого не менее противно и не менее больно.
— Согласен, майор. Но это произошло, и результат, черт меня дери, не такой уж и плохой! Предкам все удалось, и не нам их судить.
— Да, вернемся, пожалуй, к нашим баранам. Что мои люди должны делать?
— Пока ничего, — внимательно посмотрел на него ученый. — Но быть наготове и следить за всем происходящим. В случае непредвиденных обстоятельств предотвратить панику и взять командование кораблем в свои руки. У вас с собой удостоверение Совета Сообщества?
— Естественно. Такими вещами не разбрасываются.
— Если будет нужно, предъявите его недовольным.
— Ясно.
— В случае перехода в другое пространство активируйте вооружение и защитное поле корабля. Будьте готовы к отражению любой внешней агрессии.
— Я бы предпочел активировать все это до начала эксперимента, — упрямо набычился Ицхак. — А что, если нас атакуют сразу после выхода из гипера? Вы скажете, что такого не может быть?
— Может, — вздохнул ученый. — Очень даже может. Есть же причина пропажи кораблей драконов? Что ж, активируйте. Дайте мне ваш личный ключ.
Десантник протянул Горбергу универсальный компьютерный ключ, давно заменивший жителям Земли и документы, и визифоны, и банковский счет. Тот прикоснулся к нему своим ключом и что-то сказал на высшем дренском. В голове Ицхака прозвучал безразличный голос биокомпа:
«Наше право доступа к системам корабля изменено на приоритетное. Будут распоряжения?»
«Да, подними защитное поле не ниже уровня дельта-X и передай Лео просьбу запустить программы автозащиты, которые мы в него сгрузили».
Лео называли главный биокомп «Темного Дара» — это был субъект веселый и даже в чем-то ехидный. Капитану в свое время пришлось приложить немало усилий, чтобы подружиться с ним. Как и любой биокомп сравнимой мощности, Лео был личностью, и личностью незаурядной. Естественно, он являлся полноправным гражданином Сообщества и пользовался равными со всеми остальными разумными правами. В экспедицию Лео вызвался добровольцем, его очень заинтересовал проект Горберга. Однако дисциплину биокомп все же признавал, и новые права доступа Ицхака принял к сведению, хоть и поворчал для порядка. Но встревоженность старого ученого чувствовал и он, поэтому не особо возражал. Впрочем, о чем думал биокомп, знал только он сам, ни один человек не способен вникнуть в работу мозга, мышление которого идет одновременно более чем пятьюстами потоками.
Ицхак вздохнул, коротко поклонился Горбергу, который уже не видел его, включившись в подготовку тарх-ускорителей к запуску, и вышел. Он быстро, не обращая ни на кого внимания, добрался до выделенного его команде небольшого кубрика. Остальные четверо десантников с нетерпением дожидались командира, которого неожиданно увел старый ученый. Каждый понимал, что время неведения осталось позади. Что-то предстоит. Вот только что?
Ицхак остановился у порога и окинул взглядом кубрик. Прямо напротив него сидел, удобно развалившись в кресле, Курт Деннебау, типичная «белокурая бестия», один из немногих настоящих друзей, которым можно доверить жизнь. И не бояться за спину, пока Курт жив. Не только это отличало немца от большинства. Прилагались еще абсолютная память и три академические степени. Правда, присуждавшие их профессора, пребывавшие в восторге от работ конкурсанта, даже не подозревали, что присуждают их агресу.
Лена и Свамбо играли в трехмерные шахматы. Свамбо, огромный, больше двух метров ростом кениец с всегдашней широкой улыбкой повернулся к двери и радостно помахал рукой. Человек, чей мозг свободно конкурировал в скорости обработки информации с большими биокомпами, после нескольких сеансов прямой связи признавшими Свамбо за равного. Лена тоже увидела командира и несмело улыбнулась. Ицхак улыбнулся в ответ — милая, застенчивая, миниатюрная девушка родом из Санкт-Петербурга, кто бы и подумал, что она одна из лучших бойцов-рукопашников если не всей Земли, то уж Европы точно. Майор и сам не выстоял бы против нее больше двух-трех раундов. Да еще и паранорм не из последних. Переместиться на несколько километров без каких-либо приспособлений никогда не составляло для Лены труда, достаточно было пожелать.
У стены сидел Виктор Стороженко, которого никто, кроме как Вайтом, и не звал. Впрочем, сам себя он именовал «хитрым хохлом», но что сие словосочетание значило, не знал никто, кроме самого хитрого хохла. Всегда веселое, круглое, располагающее к себе лицо. Небольшие ехидные глазки неясного цвета, некоторые даже утверждали, что эти глазки постоянно меняют цвет, и никогда не поймешь, кем и чем Вайт сейчас является. Шапка жестких черных, почти негритянских волос довершала картину. Контрразведчик, аналитик и многое другое. Всем этим украинец был в их экспедиции. Именно как аналитика-интуитивиста его и ценили всегда — не было на Земле равных. Как этот человек ухитрялся по двум-трем параметрам восстанавливать цельную картину происходящего, не понимал никто, хотя после объяснений Вайта все становилось простым и понятным.
Ицхак снова оглядел друзей и внутренне усмехнулся — командование не поскупилось, лучших из лучших отдало Горбергу. Сам он тоже не был обычным — удачливость майора Шапиро вошла в поговорку на флоте, и никто, кроме нескольких адмиралов, не знал ее причин. Так уж случилось, что он единственным из людей Земли сумел одолеть разработанную драконами психопрактику. Освоение ее гуманоидами до сих пор считалось принципиально невозможным, все попытки заканчивались сумасшествием. В школе им просто рассказали о Пути Жизни и предупредили о последствиях изучения. Ицхак загорелся, попробовал и не сошел с ума, как все до него. Командование без промедления засекретило невероятный факт и занялось необычным курсантом вплотную.
— Ты помнишь хоть один случай, когда у Горберга не получилось? — приподнял левую бровь капитан.
— Нет.
Суматоха и разброд на корабле до зубной боли надоели Алексу, но поделать он ничего не мог: «Темный Дар» отдали на откуп ученым, а эти граждане не умели обходиться без бардака и безалаберности. Да еще и каких… Он содрогнулся при воспоминании о носящихся по коридорам и сталкивающихся между собой высоколобых умниках. Выходить и окунаться в такую атмосферу человеку, привыкшему к тишине и порядку, никак не хотелось.
Еще одного не понимал капитан — какому отличающемуся умом и сообразительностью индивидууму взбрело в голову так назвать корабль-разведчик? Почему «Темный Дар»? Но это так и осталось неизвестным, как-то само по себе, что ли, вышло. А ведь кораблик что надо — Алекс несколько дней присвистывал от восторга, обследуя его. Он и подумать не мог, что станет капитаном на этом чуде, однако профессор Горберг настоял именно на его кандидатуре. Никто не понимал мотивов чудаковатого ученого, ведь встать у главного пульта «Темного Дара» мечтало множество куда более опытных пространственников. О чем речь, это был всего лишь второй корабль Алекса, да и на первом-то он пробыл капитаном несчастных два месяца, став первым после бога по болезни шкипера древней «Амальгамы», где служил старпомом, даже не надеясь на повышение — слишком много в свое время накуролесил. Возмущение из-за назначения безвестного юнца на место, которого жаждали лучшие из лучших в космофлоте, было огромным. Но Горберг добился своего и, как обычно, никому ничего не объяснил. В том числе, и своему протеже.
Поучаствовать в эксперименте, доказывающем истинность эффекта Норена-Горберга, хотелось многим, только мало кому это удалось. Затраты на него были астрономическими — все Сообщество собирало энергию несколько лет. И дело того стоило — в случае удачи расстояние окончательно перестанет иметь значение для кораблей. Да что там кораблей, — внепространственная транспортная сеть между планетами будет не за горами. Однако без серьезной проверки в Научном Совете Сообщества не рискнули делать пробой пространства-времени вблизи населенных миров. Авторам проекта это оказалось даже на руку — в межгалактическом пространстве можно позволить себе куда больше, да и выбросов энергии опасаться не придется.
«Темный Дар» проектировался специально под эксперимент Горберга, генераторы защитных полей корабля превышали по мощности обычный уровень едва ли не вдесятеро. Все новейшие технологии Земли, Драана и Тло-Рорха были вложены в этот корабль. Еще одно поразило капитана при знакомстве с «Темным Даром» — корабль оказался вооружен! Впервые за несколько сотен лет! И опять же никто не соизволил объяснить необходимость чудовищного извращения. Кому это понадобилось? Ведь никто из населяющих миры Сообщества существ и помыслить не мог, чтобы нанести вред другим разумным!
После Тройственной войны психология трех рас изменилась кардинально, и уже через два поколения агрессия стала чем-то совершенно невозможным. Столь удивительное изменение общественного бессознательного казалось странным, но оно случилось, и много социологов билось над этой загадкой, однако достоверных сведений о происходившем в двадцать втором веке не сохранилось, не было понятно, что послужило толчком для преобразования. Ни один разумный не мог сделать другому ничего плохого, первая же попытка приводила к такому отвращению к самому себе, что после одного раза никто и не пытался. Знакомым с древней литературой Земли невольно приходила на память книга «Возвращение со звезд», принадлежащая перу Станислава Лема, польского писателя, жившего во второй половине двадцатого столетия. Но никто ведь не проводил никакой бетризации, хоть результаты и очень ее напоминали. Впрочем, не совсем — люди не потеряли способности рисковать собой и любить других, не потеряли способности отдать за этих других свою единственную и неповторимую жизнь. Они всего лишь не хотели больше причинять друг другу боль.
Только примерно один из ста тысяч остался прежним, атавистическая агрессия проявлялась в этих людях, причем, именно в людях, ни дрены, ни рорхи этим не страдали. А драконы? Увы, эта раса так и осталась загадкой для остальных, и на контакты шла крайне неохотно. В Тройственной войне они не участвовали, оставаясь холодными наблюдателями. А любые флотилии Земли, Драана или Тло-Рорха пускались наутек, едва завидев боевой крейсер или линкор Драгланда. Чтобы добиться такого результата крылатым ящерам пришлось преподать непонятливым всего лишь два урока, сопроводив их язвительными ультиматумами. Но во время войны контакты все же изредка случались, тогда как после изменения трех рас они почти прекратились — драконы никого не пускали к себе, а их корабли появлялись в пределах границ Сообщества раза два в десятилетие. Причин отшельничества крылатых никто из ученых понять не мог, но разумные трех рас уважали их выбор и не навязывались.
Алекс скривился, вспомнив, что на борту присутствуют несколько «агресов», как звали дома людей, не потерявших атавистическую агрессивность. Земля, к изумлению остальных, все еще содержала армию, в которую и шли эти несчастные — другого пути для них не было. Все вокруг считали их бешеными убийцами, извращенцами, и сторонились. Агресы со временем замкнулись в среде себе подобных. Космодесант… Да кому он нужен?! От кого защищаться?! Но агресы утверждали, что Земля вполне может столкнуться с цивилизацией, привыкшей решать свои проблемы силой, и тогда будет кому справиться с угрозой. Неизвестно почему Совет Безопасности Сообщества шел им навстречу и финансировал глупые, никому не нужные забавы, отрывая средства от действительно важных проектов.
Капитан не понимал этого, и непонимание сильно раздражало, он бы, как и подавляющее большинство населения Земной Федерации, отказал агресам в любом финансировании. Если бы их еще не было на его корабле! Однако на присутствии на борту боевой группы космодесанта настоял все тот же Горберг, а против мнения старого ученого не пойдешь. Бесполезно. Так и оказались на «Темном Даре» пятеро бесполезных пассажиров, отобрав эти места у лучших ученых трех рас, рвавшихся участвовать в эксперименте. Досада Алекса была вполне понятна — десантники лезли во все дыры, мотивируя свое поведение тем, что в случае нападения должны ориентироваться в обстановке. Да кто, скажите на милость, может напасть на мирный корабль Сообщества Разума?! Такого не случалось больше шестисот лет! Так с чего бы этому случиться сейчас?
— Сашенька, — раздался над ухом капитана скрипучий старческий голос, — простите, оторву вас от ваших мыслей. Перед тем, как начинать, надо бы поболтать о том-о сем.
Алекс резко обернулся — так и есть, Горберг. Всю дорогу старик прятался от капитана, сходящего с ума от непонимания, а теперь, видите ли, сам пришел. Хорошо хоть, пришел, неясности и странности этой экспедиции достали по самое не могу. Но ученый пришел не один, за его спиной стоял подтянутый человек в черном комбинезоне с погонами на плечах и смотрел на капитана холодными глазами убийцы. Его смуглое лицо резко контрастировало с ярко-рыжими волосами. Этого типа только здесь и не хватало! Командир десантников, майор Ицхак Шапиро, израильтянин. По обязанности Алекс изучил личные дела агресов, но побороть свое отвращение к ним так и не смог. Видимо, майор заметил что-то: по его губам скользнула почти незаметная понимающая усмешка.
— Ицхак со мной, — предупредил набычившегося капитана Горберг. — То, что я хочу вам сообщить, должны знать вы двое, и мне не хотелось бы повторяться.
Затем старик повернулся к штурману и попросил:
— Тхоа, не будете ли вы так добры покинуть нас на некоторое время? — и добавил несколько слов на высшем дренском, капитан их не понял.
Штурман вскочил, сцепил руки перед лицом и поклонился ученому каким-то странным церемониальным поклоном, затем быстро вышел, ничего не сказав. Алекс смотрел на это, слегка приоткрыв рот от удивления — насколько он знал, дрены таким образом кланялись только го-тхасам своих кланов. Но ведь Горберг — человек! Впрочем, от этого удивительного старика можно было ожидать еще и не того. Ученый закрыл дверь рубки и сел напротив капитана, десантник пристроился сбоку, за все время он не проронил ни слова.
— Итак, Саша, вы уже извелись от непонимания, как я вижу? — с иронией спросил Горберг.
— Да! Почему я? Почему…
— Не спешите, дорогой мой капитан! Я все расскажу по порядку. И почему вы, и почему корабль вооружен, и для чего здесь ваши люди, Ицхак. Вы ведь этого тоже не понимаете, судя по вашему поведению?
Израильтянин кивнул, оставшись внешне таким же невозмутимым. Старый ученый некоторое время с сомнением смотрел на него, затем вздохнул и продолжил:
— Три года назад, когда мы только готовились к этому эксперименту, я не планировал ничего подобного, и если бы мне кто-нибудь сказал, что именно я потребую вооружить корабль, я посчитал бы такого человека безумцем. Но порой случается непредвиденное. Так вот, три года назад в конце сентября я вернулся домой после очередной экспедиции к пульсару Ренгед. Возле дома меня ждал дракон.
— Дракон?! — привстал с места изумленный Алекс. — Но они же…
— Не перебивайте, Саша! — с некоторым раздражением прервал его Горберг. — Да, они очень мало контактируют с нами. Но на этот раз специально, чтобы переговорить со мной, драконы прислали корабль. И прибыл не просто дракон, а один из ареал-вождей. Я тогда был изумлен не менее, чем вы сейчас. Дело в том, что в свое время драконы проводили эксперименты, подобные нашему. Ни один из их кораблей не вернулся.
— Не вернулся… — ошеломленно повторил капитан. — Но почему тогда вы не отменили эксперимент?
— Драконы долго считали, что все пропавшие погибли. Но некоторое время назад ими было доказано несколько диких с точки зрения трезвомыслящего ученого гипотез. Скорее всего, корабли провалились в параллельное пространство. Да-да, существование параллельных вселенных с другими физическими законами уже не гипотеза, а доказанная научная истина. А почему мы не отменили эксперимент? Да потому, что наши установки сильно отличаются от аналогичных установок драконов и работают на иных принципах. Мы решили рискнуть, ведь каждого из вас предупреждали, что экспедиция опасна, что можно погибнуть, и каждый согласился. Даже если этот эксперимент даст только возможность перехода в параллельные вселенные, а не то, что мы хотели, дело стоит риска. Драконы посоветовали мне вооружить корабль и найти капитана, обладающего развитой интуицией. Если вы вспомните, Саша, ваши эскапады в юности, еще стажером, то поймете почему я выбрал именно вас. Вы ведь выкарабкивались из кризисных ситуаций такими методами, что многие сомневались, а стоит ли вас вообще выпускать в пространство.
Алекс отчаянно покраснел, вспомнив кое-какие эпизоды из упомянутых стариком, тогда он думал, что уже все, больше ему не бывать в космосе. Но простили. Непонятно почему простили, других списывали из пространства и за куда меньшие прегрешения. Горберг с понимающей улыбкой наблюдал за трепыханиями капитана.
— Нам вполне может пригодиться ваше нестандартное мышление, произойти может все, даже самое невероятное. Мы можем оказаться в другой вселенной, где все иначе, поэтому я решился вооружить корабль и пригласить с нами людей Ицхака. Что, если мы столкнемся с теми, кто привык убивать, и таким образом решает все свои проблемы? Что тогда? Вы готовы что-нибудь с этим сделать? Или покорно погибнете, сложив лапки?
— Мы будем драться, — впервые подал голос израильтянин. — Нас для того готовили.
— Потому вас и пригласили, Ицхак, — повернулся к нему ученый. — Поговорите со своими людьми, пусть находятся в полной боевой готовности, я не знаю, что может случиться. А вы, Саша, не возмущайтесь. Вы еще слишком молоды и мало видели. Возможно, что став постарше, вы узнаете и поймете много такого, что сейчас кажется вам диким и невозможным. Но вы сможете это понять и принять только тогда, когда будете к этому готовы.
— Но…
— Не стоит, Саша. Пока рано говорить с вами об этом. Ведь вы не допустили бы зеленого курсанта к управлению «Темным Даром»? Нет. А в наших делах вы — тот самый зеленый курсант. И не надо обижаться на правду! Ваше время еще придет. Пока наш разговор закончен, после завершения эксперимента поговорим еще, в зависимости, правда, от того, как все пройдет. Мне пора готовится к запуску тарх-ускорителей. Вам — подавать энергию и следить за состоянием корабля. Прошу приказать всем, не задействованным непосредственно в эксперименте, занять противоперегрузочные ложементы.
— Может быть ускорение? — удивился капитан. — Но откуда?
— Я всего лишь пытаюсь перестраховаться, — тяжело вздохнул старик. — Насколько это вообще возможно. Я не знаю, что будет, у меня есть несколько гипотез, но ни в одной из них я не уверен на сто процентов. А вы, Ицхак, идемте со мной. Хочу еще кое-что вам рассказать.
Он встал, попрощался с капитаном и вышел. Израильтянин последовал за ним. Наконец-то хоть что-то стало ясно, майор очень не любил блуждать в потемках. К пренебрежению окружающих Ицхак, как и каждый агрес, давно привык. Не смирился, нет, но привык. Никто не видел этого, но его ранило отношение обычных людей, и ранило сильно. Да, такие, как он, не утратили агрессивности, но ведь никто из них не преступник, каждый готов отдать жизнь, если понадобится, отдать ради Земли, ради тех самых людей, которые презирали их. Если бы не подчеркнуто доброе отношение Совета Безопасности Сообщества, агресы могли бы взбунтоваться, не вынеся всеобщей отчужденности. Впрочем, знание, что происходит на самом деле, тоже помогало держать себя в рамках. Хотя израильтянин стал посвященным только перед самым отлетом, и до сих пор пребывал в некотором обалдении от открывшихся истин. Да, все случилось несколько неожиданно…
Ицхак происходил из глубоко религиозной семьи известного иерусалимского раввина. Семья была неприятно удивлена, когда выяснилось, что один из одиннадцати детей рава Шапиро — агрес. Отец даже попытался скрыть результаты проверки, считая, что мирские дела и мнение власть имущих не имеют для ортодоксального еврея никакого значения. Но однажды Ицхак после какой-то ссоры до полусмерти избил одного из своих одноклассников в йешиве. Он не помнил себя, ничего не видел, совершенно не контролируя своего гнева. Позже мальчик узнал, что агресы — это те, кого в древние времена назвали бы берсерками. Что только в неспособных сдерживать ярость без специального обучения сохранилась атавистическая агрессивность. После случившегося скрывать принадлежность Ицхака к агресам стало невозможно, и вскоре в дом рава Шапиро прибыли военные из марсианской школы космодесанта, чтобы забрать мальчика. Однако родители воспротивились, и руководству школы пришлось долго доказывать им, что если ребенка не обучить контролю, то когда-нибудь он обязательно кого-то убьет, и виноваты будут именно родители. Господин раввин долго думал, советовался с известными авторитетами Торы, и все-таки согласился, благословив сына в дорогу и наказав не забывать, что он еврей и принадлежит к избранному Богом народу.
Ох, и тяжело же пришлось мальчишке в стае обозленных отлучением от дома зверенышей… И он дрался, дрался так, что вскоре от него отступились и зауважали. Это потом, значительно позже, все они стали братьями и сестрами, и не было ближе людей. Умные и жестокие воспитатели специально не вмешивались в детские разборки, чтобы однозначно выявить потенциальных лидеров. И маленького еврея отнесли именно к таковым, заставив обучаться по специализированному офицерскому курсу. Вспоминать кошмар первых лет в школе не хотелось. Но он справился, хотя не раз молил Творца ночью, чтобы тот смилостивился и позволил ему стать обычным человеком. Не стал.
Учили будущих космодесантников жестко, и это, как ни странно, помогало справляться с истериками и нервными срывами у несчастных ребятишек. Их научили держать себя всегда и везде в жесткой узде; научили думать самостоятельно и никогда не полагаться на инструкции полностью; научили не признавать никаких авторитетов, если те не доказали своего права на уважение; научили драться без оружия и всем тем смертоносным множеством оружия, до которого когда-либо доходила извращенная человеческая фантазия. Их нанороботы в теле были специализированы для войны и куда более живучи, чем нанороботы обычных людей. В мозг курсантам вживили мощные биокомпы, имеющие в своей основной базе данных почти все интеллектуальные достижения человечества.
К восемнадцати годам каждый будущий космодесантник стал вещью в себе, идеально подготовленным мастером жизни и смерти. Но одновременно их сумели воспитать в уверенности, что именно они являются гарантом безопасности Земли и ее союзников. Их научили не обращать внимания на пренебрежение обычных людей, не воспринимая его всерьез. Но все равно это пренебрежение оказывалось шоком для любого молодого агреса, покинувшего стены школы. Ицхак до смерти не забудет опасливые и брезгливые взгляды братьев и сестер, направленные на него, когда он все-таки решился проведать семью. На него смотрели не как на родного брата, а как на опасное, вырвавшееся из клетки животное.
Больше молодому офицеру посещать дом родителей не хотелось, да и смысла не имело. После обучения в школе космодесанта ему казалось глупым и бессмысленным проводить все время в молитвах и разборе трактатов устаревшего тысячи лет назад Талмуда. Поэтому Ицхак с радостью принял назначение командиром гарнизона плутонианской исследовательской станции. Именно туда и прилетел адмирал Донован, командующий обороной Земли, чтобы поговорить с ним. Майор поежился от воспоминаний — разговорчик был еще тот. Он узнал столько нового о родном мире, и такого, что пребывал в полной прострации. Вся история последних столетий оказалась фальшивой, все, что он знал и во что верил. Кривая ухмылка скользнула по губам десантника, и попавшийся навстречу техник шарахнулся от этой ухмылки в сторону, что-то испуганно бормоча себе под нос.
— Садитесь, друг мой, — услышал он слова Горберга и понял, что они находятся в командном пункте энергетической лаборатории.
Никого еще не было, кроме двух биороботов, возящихся с какой-то сложной установкой. Ицхак молча сел. Ученый остался стоять у огромного экрана, на котором виднелась далекая спираль родной галактики.
— Адмирал Донован говорил с вами? — негромко спросил он.
— Да.
— Значит, вы знаете правду и не питаете иллюзий, как наш капитан?
— Не питаю, мар Горберг, — горько усмехнулся майор. — Совсем даже не питаю.
— Что ж, — вздохнул ученый. — Я рад этому, хоть и понимаю, как тяжело вам было осознать все это. Самому мне в свое время было еще хуже, я ведь не агрес. Но это все сантименты. Моя задача сейчас — дать вам вводную.
— Слушаю.
— Я все больше склоняюсь к тому, что мы можем провалиться в параллельное пространство. И оно, скорее всего, населено, драконы не зря буквально заставили меня вооружить корабль и взять вас с собой, хотя я и сам уже понимал необходимость этого.
— Думаю, крылатые знают куда больше, чем говорят, — задумчиво сказал Ицхак. — Что-то здесь не так.
— Полностью с вами согласен. Но что именно? Этого мы как раз и не знаем. А драконы всегда дают только намеки, считая, что каждый должен доходить до истины своим умом. Никогда, сволочи, прямо не отвечают на заданный вопрос!
Десантник вздохнул, а затем несколько невпопад спросил:
— Скажите, а неужели тогда, в двадцать втором веке, нельзя было сделать как-то по-другому? Не так подло, что ли…
— Боюсь, что нет, — тяжело вздохнул Горберг. — Вы ведь читали меморандум Старцева-Хокигавы? Должны понимать, к чему шло. У них просто не было времени предпринять что-либо иное.
— Наверное, вы правы, — вздохнул Ицхак. — Но от этого не менее противно и не менее больно.
— Согласен, майор. Но это произошло, и результат, черт меня дери, не такой уж и плохой! Предкам все удалось, и не нам их судить.
— Да, вернемся, пожалуй, к нашим баранам. Что мои люди должны делать?
— Пока ничего, — внимательно посмотрел на него ученый. — Но быть наготове и следить за всем происходящим. В случае непредвиденных обстоятельств предотвратить панику и взять командование кораблем в свои руки. У вас с собой удостоверение Совета Сообщества?
— Естественно. Такими вещами не разбрасываются.
— Если будет нужно, предъявите его недовольным.
— Ясно.
— В случае перехода в другое пространство активируйте вооружение и защитное поле корабля. Будьте готовы к отражению любой внешней агрессии.
— Я бы предпочел активировать все это до начала эксперимента, — упрямо набычился Ицхак. — А что, если нас атакуют сразу после выхода из гипера? Вы скажете, что такого не может быть?
— Может, — вздохнул ученый. — Очень даже может. Есть же причина пропажи кораблей драконов? Что ж, активируйте. Дайте мне ваш личный ключ.
Десантник протянул Горбергу универсальный компьютерный ключ, давно заменивший жителям Земли и документы, и визифоны, и банковский счет. Тот прикоснулся к нему своим ключом и что-то сказал на высшем дренском. В голове Ицхака прозвучал безразличный голос биокомпа:
«Наше право доступа к системам корабля изменено на приоритетное. Будут распоряжения?»
«Да, подними защитное поле не ниже уровня дельта-X и передай Лео просьбу запустить программы автозащиты, которые мы в него сгрузили».
Лео называли главный биокомп «Темного Дара» — это был субъект веселый и даже в чем-то ехидный. Капитану в свое время пришлось приложить немало усилий, чтобы подружиться с ним. Как и любой биокомп сравнимой мощности, Лео был личностью, и личностью незаурядной. Естественно, он являлся полноправным гражданином Сообщества и пользовался равными со всеми остальными разумными правами. В экспедицию Лео вызвался добровольцем, его очень заинтересовал проект Горберга. Однако дисциплину биокомп все же признавал, и новые права доступа Ицхака принял к сведению, хоть и поворчал для порядка. Но встревоженность старого ученого чувствовал и он, поэтому не особо возражал. Впрочем, о чем думал биокомп, знал только он сам, ни один человек не способен вникнуть в работу мозга, мышление которого идет одновременно более чем пятьюстами потоками.
Ицхак вздохнул, коротко поклонился Горбергу, который уже не видел его, включившись в подготовку тарх-ускорителей к запуску, и вышел. Он быстро, не обращая ни на кого внимания, добрался до выделенного его команде небольшого кубрика. Остальные четверо десантников с нетерпением дожидались командира, которого неожиданно увел старый ученый. Каждый понимал, что время неведения осталось позади. Что-то предстоит. Вот только что?
Ицхак остановился у порога и окинул взглядом кубрик. Прямо напротив него сидел, удобно развалившись в кресле, Курт Деннебау, типичная «белокурая бестия», один из немногих настоящих друзей, которым можно доверить жизнь. И не бояться за спину, пока Курт жив. Не только это отличало немца от большинства. Прилагались еще абсолютная память и три академические степени. Правда, присуждавшие их профессора, пребывавшие в восторге от работ конкурсанта, даже не подозревали, что присуждают их агресу.
Лена и Свамбо играли в трехмерные шахматы. Свамбо, огромный, больше двух метров ростом кениец с всегдашней широкой улыбкой повернулся к двери и радостно помахал рукой. Человек, чей мозг свободно конкурировал в скорости обработки информации с большими биокомпами, после нескольких сеансов прямой связи признавшими Свамбо за равного. Лена тоже увидела командира и несмело улыбнулась. Ицхак улыбнулся в ответ — милая, застенчивая, миниатюрная девушка родом из Санкт-Петербурга, кто бы и подумал, что она одна из лучших бойцов-рукопашников если не всей Земли, то уж Европы точно. Майор и сам не выстоял бы против нее больше двух-трех раундов. Да еще и паранорм не из последних. Переместиться на несколько километров без каких-либо приспособлений никогда не составляло для Лены труда, достаточно было пожелать.
У стены сидел Виктор Стороженко, которого никто, кроме как Вайтом, и не звал. Впрочем, сам себя он именовал «хитрым хохлом», но что сие словосочетание значило, не знал никто, кроме самого хитрого хохла. Всегда веселое, круглое, располагающее к себе лицо. Небольшие ехидные глазки неясного цвета, некоторые даже утверждали, что эти глазки постоянно меняют цвет, и никогда не поймешь, кем и чем Вайт сейчас является. Шапка жестких черных, почти негритянских волос довершала картину. Контрразведчик, аналитик и многое другое. Всем этим украинец был в их экспедиции. Именно как аналитика-интуитивиста его и ценили всегда — не было на Земле равных. Как этот человек ухитрялся по двум-трем параметрам восстанавливать цельную картину происходящего, не понимал никто, хотя после объяснений Вайта все становилось простым и понятным.
Ицхак снова оглядел друзей и внутренне усмехнулся — командование не поскупилось, лучших из лучших отдало Горбергу. Сам он тоже не был обычным — удачливость майора Шапиро вошла в поговорку на флоте, и никто, кроме нескольких адмиралов, не знал ее причин. Так уж случилось, что он единственным из людей Земли сумел одолеть разработанную драконами психопрактику. Освоение ее гуманоидами до сих пор считалось принципиально невозможным, все попытки заканчивались сумасшествием. В школе им просто рассказали о Пути Жизни и предупредили о последствиях изучения. Ицхак загорелся, попробовал и не сошел с ума, как все до него. Командование без промедления засекретило невероятный факт и занялось необычным курсантом вплотную.