- Я вас не понимаю, сеньор, - удивился мексиканец. - Разве люди не должны помогать друг другу?
- В цивилизованных странах - да, - с усмешкой продолжал всадник. Однако в пустыне встреча с человеком почти всегда таит в себе опасность: ведь мы дикари.
Мексиканец не мог скрыть удивления.
- Итак, - сказал он. - Неужели вы не протянете руку помощи себе подобным и тем самым обречете их на погибель?
- Мне подобные, - возразил всадник с язвительной иронией, - хищные звери. Между вами и мною нет ничего общего, уйдите и оставьте меня в покое.
- Хорошо, - надменно проговорил мексиканец, - я не буду докучать вам более. Если бы дело касалось меня, я не стал бы просить вас ни о чем. Жизнь не настолько мне дорога, чтобы я пожелал ее продлить способом, оскорбляющим мою честь, но с нами женщина, почти ребенок, моя дочь, которая нуждается в немедленной помощи и может умереть, если такая помощь не будет ей оказана.
Всадник ничего не ответил и отвернулся, словно ему было неприятно продолжать разговор. Мексиканец вернулся к своим спутникам, остановившимся у внешней кромки леса.
- Ну что? - спросил он, с беспокойством глядя на дочь.
- Сеньорита лишилась чувств, - печально ответил один из его спутников.
Мексиканец горестно вздохнул и несколько минут с волнением смотрел на дочь, потом вдруг, охваченный отчаянием, побежал к незнакомцу. Тот уже сидел в седле, собираясь уехать.
- Остановитесь! - вскричал мексиканец.
- Чего вы еще от меня хотите? - спросил незнакомец. - Дайте мне уехать и благодарите Бога, что наша неожиданная встреча в этом лесу не возымела для вас неприятных последствий.
В этих загадочных словах таилась угроза, которая не могла остаться незамеченной мексиканцем. И все-таки он не унимался.
- Невозможно, - горячо заговорил он, - чтобы вы были таким жестоким, каким хотите выказать себя. Вы еще очень молоды и ваше сердце не может быть столь бесчувственным и суровым.
Незнакомец рассмеялся каким-то странным смехом.
- У меня нет сердца, - сухо проговорил он.
- Заклинаю вас именем вашей матери, не бросайте нас!
- У меня нет матери.
- Ну, тогда именем существа, которое вы любите более всего на свете.
- Я не люблю никого.
- Никого? - растерянно повторил мексиканец. - Если так, то я весьма сожалею, потому что вы должны очень страдать.
Незнакомец вздрогнул, лихорадочный румянец залил его лицо, но он тотчас же взял себя в руки.
- Теперь дайте мне уехать.
- Нет, прежде я должен узнать, кто вы.
- Кто я? Ведь я уже сказал. Хищный зверь, существо, имеющее человеческое обличье, но питающее ко всем людям лютую ненависть, которую ничто и никогда не способно будет утолить. Молите Бога, чтобы вам впредь не довелось встретить меня на своем пути. Я как ворон: один мой вид приносит несчастье. Прощайте!
- Прощайте! - печально прошептал мексиканец. - Да сжалится над вами Господь и да не накажет он вас за вашу жестокость!
В эту минуту до мексиканца донесся голос дочери, хотя и слабый, но нежный и мелодичный, как пение американского соловья.
- Батюшка! Мой добрый батюшка! Где вы? Не оставляйте меня!
- Я здесь, здесь, дочь моя! - крикнул в ответ мексиканец и поспешил на зов дочери.
При звуках этого мелодичного голоса незнакомец встрепенулся, в его голубых глазах сверкнула молния, по спине пробежал холодок, и он схватился рукой за сердце, словно стараясь не дать ему выпрыгнуть из груди. Несколько секунд он пребывал в нерешительности, потом пришпорил лошадь и вскоре очутился рядом с мексиканцем.
- Чей это голос? - спросил он каким-то странным голосом, опуская руку на плечо мексиканца.
- Голос моей умирающей дочери, - в ответе мексиканца слышался горестный упрек.
- Умирает! - прошептал незнакомец с волнением - Умирает она?
- Позвольте мне пойти к моей дочери.
- Батюшка! Батюшка! - продолжала звать девушка слабеющим голосом
Незнакомец выпрямился Лицо его вдруг приняло выражение непоколебимой воли.
- Она не умрет, - сказал он глухим голосом, - пойдемте.
Девушка неподвижно лежала на земле с закрытыми глазами; лицо ее покрывала смертельная бледность, только слабое, прерывистое дыхание и свидетельствовало о том, что в ней теплится жизнь Окружавшие ее люди неотрывно глядели на нее с выражением глубокой печали, и крупные слезы орошали их загорелые щеки
- О! - вскричал отец, упав на колени возле девушки и осыпая ее руку поцелуями, смешанными со слезами. - Я отдам все свое состояние и саму жизнь тому, кто спасет мою дочь!
Незнакомец спрыгнул с лошади и несколько минут внимательно глядел на девушку. Затем обратился к мексиканцу.
- Какая болезнь поразила девушку? - спросил он.
- Ах! Болезнь неизлечимая ее ужалила коралловая змея Незнакомец сурово нахмурил брови.
- Если так, то она неминуемо погибнет, - сказал он глухим голосом.
- Погибнет? О, Боже! Нет, нет! Моя дочь! Моя любимая дочь!
- Да, если только Сколько времени прошло с тех пор?
- Нет еще часа.
Лицо незнакомца просветлело, но он продолжал молчать. Между тем сгрудившиеся вокруг него мексиканцы с тревогой и нетерпением ждали, что он скажет.
- Менее часа? Тогда ее еще можно спасти. Мексиканец облегченно вздохнул.
- Вы уверены в этом? - спросил он Незнакомец пожал плечами.
- Я ручаюсь только в одном - сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы вернуть вам дочь.
- О, спасите ее! Спасите! - умолял несчастный отец. - Кто бы вы ни были, я буду благословлять вас до конца своих дней!
- В этом нет никакой необходимости, - сухо сказал незнакомец. - Не ради вас попытаюсь я спасти этого ребенка. Впрочем, каковы бы ни были причины, побуждающие меня к этому, я избавляю вас от какой бы то ни было благодарности...
- Вполне возможно, что вы говорите искренне, но я...
- Довольно! - резко оборвал его незнакомец. - Мы и так уже потеряли много времени на пустые слова. Поспешим, пока не поздно.
Все сразу умолкли, а незнакомец осмотрелся вокруг. Мы упомянули, что мексиканцы расположились у кромки леса. Незнакомец стал разглядывать деревья, оказавшиеся снаружи, переходя от одного к другому, ища какое-то определенное и, видимо, не находя Наконец он радостно воскликнул, что означало - нашел! Достал из голенища нож и, срезав ветку лианы, поспешил к мексиканцам, с беспокойством следившим за ним.
- Возьмите, - сказал он одному из них, казавшемуся пеоном, - снимите все листья с этой ветви и тщательно изрубите их. Только поторопитесь, сейчас дорога каждая секунда
Пеон немедленно приступил к делу А незнакомец тем временем обратился к отцу девушки:
- В каком месте укус?
- Чуть ниже левой лодыжки
- Ваша дочь смелая?
- Какое это имеет отношение к делу?
- Отвечайте, время не ждет
- Бедняжка ужасно изнурена и очень ослабла.
- И все-таки придется делать операцию.
- Операцию? - с ужасом воскликнул мексиканец.
- Вы предпочитаете, чтобы она умерла?
- А без операции нельзя обойтись?
- Нет, к тому же мы и так потеряли уже много времени.
- Тогда делайте. Да поможет вам Бог! Нога девушки ужасно распухла и на месте укуса приобрела зеленоватый оттенок.
- О! - пробормотал незнакомец. - Теперь держите девушку покрепче, чтобы я ее не поранил.
Незнакомец повелевал так внушительно, что мексиканцы безоговорочно ему повиновались. Он сел на землю, положил ногу девушки себе на колено и вооружился ножом. К счастью, луна светила ярко и все было видно, как днем.
Незнакомец принял сосредоточенный вид и решительно, твердой рукой сделал крестовидный надрез на месте укуса. Девушка при этом громко вскрикнула и задергалась всем телом.
- Держите же ее, ради Бога! - сердито взревел незнакомец, одновременно хладнокровно и с необычайной ловкостью выжимая из раны черную густую жидкость. - А теперь листьев! Листьев!
Пеон был тут как тут. Незнакомец зажал листья в кулак и стал старательно выжимать сок в рану, потом наложил листья на рану, подобно пластырю, и осторожно опустил ногу девушки на землю.
Едва сок лианы попал в рану, девушка почувствовала облегчение, нервные спазмы прекратились, мало-помалу она успокоилась и, прекратив сопротивление, закрыла глаза.
- Теперь можете ее не держать, - сказал незнакомец, - она уснула.
Действительно, размеренное, хотя и очень слабое дыхание девушки свидетельствовало о ее глубоком сне.
- Слава Богу! - восторженно воскликнул вконец исстрадавшийся отец. Теперь ей ничто не угрожает, не правда ли?
- Да, - медленно проговорил незнакомец, - если не возникнет какое-нибудь непредвиденное обстоятельство, опасаться более нет оснований.
- Но какое необыкновенное средство употребили вы для исцеления моей дочери?
Незнакомец презрительно улыбнулся и, по-видимому, не собирался отвечать, однако после некоторого колебания, быть может, поддавшись тайному тщеславию, которое порой побуждает человека действовать вопреки его воле, он вдруг заговорил.
- Подобные пустяки приводят вас, жителей городов, в восторг, - сказал он с иронией. - Человек, вся жизнь которого прошла в пустыне, знает много такого, о чем понятия не имеют обитатели ваших великолепных городов, хотя они всячески стараются показать нам, бедным дикарям, свое ложное знание, с единственной целью нас унизить. Природа не скрывает тайн от тех, кто беспрерывно, будь то в непроглядной тьме ночи или при свете дня, терпеливо и не впадая в отчаяние от неудач, постигает ее таинственную гармонию. Великий Творец, создав эту огромную вселенную, выпустил ее из Своих могущественных рук только тогда, когда добро повсюду перевесило зло, поместив, так сказать, противоядие рядом с ядом.
Мексиканец слушал со все возрастающим удивлением этого человека, который был для него загадкой и который каждую минуту представал перед ним в новом свете.
- Но, - продолжал незнакомец, - гордыня и самонадеянность делают человека слепым. Привыкнув все примерять к себе, воображая, что все существующее в мире создано исключительно для его удобства, он желает познать тайны природы только тогда, когда они - тайны - могут сослужить ему добрую службу. Возьмем хотя бы ваши нынешние обстоятельства. Место, в котором мы находимся, низменное и болотистое, естественно, должно кишеть змеями, тем более что жгучие лучи солнца делают их буквально бешеными. Однако мудрая природа предусмотрительно одарила именно эти места особой породой лианы, называемой микания, которая служит надежным лекарством от укусов змей.
- Я собственными глазами видел чудодейственное это средство. Но каким образом люди об этом узнали? Незнакомец охотно рассказал:
- Лесной наездник однажды заметил, как черный сокол, более известный здесь как гвако, питающийся главным образом змеями, вцепился в свою жертву, но, видно, не рассчитал силы: змея ужалила его. Тогда сокол, оставив змею, полетел к лиане и стал клевать ее листья, наклевавшись вдоволь, сокол вернулся к своей жертве и продолжал сражаться до полной победы. Лесной наездник был человек умный и знал по опыту, что животные, лишенные разума, находятся под особым покровительством Господа, и решил испробовать средство на себе.
- И он осуществил свое намерение? - поинтересовался мексиканец.
- Конечно, он дал себя ужалить коралловой змее, самой опасной из всех, но благодаря микании укус оказался не более опасным, чем укол колючки шиповника. Вот каким образом было найдено это драгоценное лекарство. Но, добавил незнакомец, вдруг переменив тему, - я исполнил ваше желание и помог вашей дочери, она спасена. Прощайте. Мне пора.
- Прежде назовите свое имя.
- К чему?
-Л хочу сохранить в памяти имя человека, которому до конца своих дней буду питать признательность и благодарность.
- Вы с ума сошли! Мне не к чему называть свое имя. Может быть, вы и без того слишком скоро узнаете его.
- Хорошо, я не смею настаивать, неважно, какие причины вынуждают вас действовать подобным образом. И не стану пытаться искать встречи с вами, коль скоро вы этого не желаете. Однако я хотел бы назвать вам свое имя. Я Педро де Луна. Хотя до сих пор я никогда не углублялся так далеко в степь, мое поместье Лас-Нориас де-Сан-Антонио находится на границе Деспобладос, возле устья реки Сан-Педро.
- Я знаю поместье Лас-Нориас де Сан-Антонио. Его владелец по вашим городским меркам должен быть одним из счастливцев мира сего. Я вовсе не завидую вашему богатству, оно мне ни к чему. Теперь вы мне все сказали, не правда ли? Прощайте!
- Как прощайте? Вы нас покидаете?
- Конечно. Неужели вы думали, что я буду здесь с вами всю ночь?
- Я надеялся по крайней мере, что вы доведете дело до конца.
- Я вас не понимаю, кабальеро.
- Неужели вы бросите нас без всякой надежды выбраться отсюда и мою несчастную дочь, которая погибла бы здесь без вашего участия.
Незнакомец молча хмурил брови, изредка поглядывая на девушку. Чувствовалась происходившая в нем внутренняя борьба. Он молчал, видимо не зная, как ему поступить.
- Послушайте, - сказал он наконец прерывистым голосом, - я буду с вами откровенен. Я никогда не умел лгать. У меня есть неподалеку жалкая хижина, служащая мне жилищем, но поверьте, вам лучше остаться здесь, чем следовать за мною.
- Почему? - удивился мексиканец.
- Я не обязан давать вам объяснения на этот счет, только, повторяю, послушайтесь меня и останьтесь здесь. Но, если вы непременно хотите следовать за мною, я противиться не стану, а напротив, буду вам надежным проводником.
- Разве нам угрожает опасность под вашим кровом? Я не могу предположить такое. Гостеприимство в степи священно.
- Может быть. Я не скажу вам ни да, ни нет, решайте сами, только поскорее, потому что я спешу.
Дон Педро де Луна бросил горестный взгляд на дочь, потом, обернувшись к незнакомцу, сказал:
- Что бы ни случилось, я последую за вами. Моя дочь не может оставаться здесь, под открытым небом. Вы спасли ее, я на вас полагаюсь, укажите дорогу.
- Хорошо. Я вас предупредил.
III
Теокали
Как мы видели, незнакомец основательно колебался, прежде чем предложить убежище дону Педро и его дочери, при том, что оставаться в лесу ночью было опасно: в любую минуту они могли стать добычей хищных зверей. Когда же он все-таки на это решился, он поспешил немедленно покинуть это место, где произошла его встреча с мексиканцами. Теперь он с беспокойством оглядывался по сторонам, взгляд его все чаще и чаще обращался к вершине холма, как будто он страшился увидеть там нечто ужасное.
Между тем девушка спала глубоким сном, столь целительным для нее после всего пережитого, и будить ее было неразумно. Поэтому с помощью пеонов дона Педро незнакомец нарезал древесных ветвей, соорудил носилки и, устелив их листьями, накрыл одеялами, чтобы молодой госпоже было удобно лежать. Когда все было готово, девушку очень осторожно подняли и уложили на носилки.
Из трех спутников дона Педро двое были пеоны, или слуги-индейцы, третий - управляющий поместьем.
Управляющий был ростом чуть выше среднего, широкоплеч, со слегка кривыми ногами от постоянной езды верхом, худощав - кости да кожа, под которой отчетливо проступали крепкие мускулы. Человека этого, которому на вид было лет сорок пять, звали Лючиано Педральва, он был предан душою и телом своему господину, роду которого его предки служили почти двести лет.
Его дубленое солнцем и ветром лицо носило печать ума и деликатности, а черные, широко открытые глаза выражали энергию и отвагу. Дон Педро безгранично доверял этому человеку, которого он считал скорее другом, нежели слугою.
Носилки должны были нести пеоны, а дон Педро и Лючиано шли по разные стороны носилок, чтобы отстранять ветви деревьев и лиан. По молчаливому знаку незнакомца, восседавшего на лошади, процессия медленно пустилась в путь.
Вместо того чтобы вернуться в лес, незнакомец продолжал двигаться к холму, и вскоре они достигли его подножия, где начиналась узкая тропинка, плавно поднимавшаяся вверх. Вот по этой тропинке и повел их незнакомец.
Мексиканцы следовали за ним на расстоянии десяти или пятнадцати шагов. Вдруг на повороте дороги, за которым уже исчез проводник, мексиканцы услышали пронзительный свист и невольно остановились, не зная, идти им вперед или возвращаться назад.
- Что это значит? - прошептал дон Педро с беспокойством.
- Несомненно, тут что-то не так, - ответил Лючиано, с беспокойством оглядываясь по сторонам.
Но, кажется, ничто им не угрожало. Однако через несколько минут с разных сторон откуда-то издалека донеслись точно такие же свистки, очевидно служившие ответом на первый.
В эту минуту появился незнакомец. Лицо его было бледно, движения порывисты. Он пребывал в сильном волнении.
- Вы сами этого хотели, - сказал он. - Я умываю руки, что бы ни случилось.
- Скажите по крайней мере какая опасность нам угрожает? - спросил дон Педро.
- Разве я знаю? - воскликнул незнакомец, с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев. - Вам что, будет легче оттого, что вы узнаете? Вы не хотели мне верить. Теперь просите помощи у Бога, потому что вы никогда не встречались с такой опасностью, которая нависла над вами теперь.
- Ну почему вы все время говорите загадками? Ведь мы мужчины, в конце концов, и как бы ни велика была грозящая нам опасность, мы сумеем встретить ее достойно.
- Вы сошли с ума! Разве один человек справится с сотней. Вы неминуемо погибнете. Но вы должны винить в этом самого себя, вы сами захотели войти в берлогу Тигровой Кошки.
- О! - вскричал мексиканец с ужасом: - Какое имя вы произнесли?!
- Имя человека, в руках которого вы сейчас оказались.
- Как! Тигровая Кошка, этот страшный разбойник, на счету которого бесчисленные преступления, который постоянно держит в страхе всю округу и наделен, как говорят, дьявольским могуществом - это чудовище недалеко отсюда?
- Да, и предупреждаю вас, будьте осторожны. Вполне возможно, что он сейчас нас слышит, оставаясь невидимым и для вас и для меня.
- Это уже не имеет значения! - воскликнул дон Педро. - Моя несчастная судьба теперь во власти этого демона, и мне нечего больше бояться, потому что он безжалостен и моя жизнь больше мне не принадлежит.
- Откуда вы это знаете, сеньор дон Педро де Луна? - услышал он насмешливый голос.
Мексиканец вздрогнул и невольно попятился назад.
Тигровая Кошка, прыгая с проворством животного, имя которого он носил, скатился с вершины высокой скалы, нависшей над тропинкой, и легко приземлился в двух шагах от мексиканца.
Воцарилось напряженное молчание. Два человека, стоявшие лицом к лицу с горящими глазами и стиснутыми зубами, с любопытством разглядывали друг друга.
Мексиканец впервые воочию видел этого страшного человека, наводившего ужас на всю округу вплоть до самых отдаленных селений вот уже тридцать лет. Мы в нескольких словах опишем внешность этого человека, которому суждено сыграть важную роль в нашем повествовании.
Тигровая Кошка был высок и широкоплеч, руки и ноги с сильно развитыми мускулами, при том что лучшая половина его жизни миновала, свидетельствовали о незаурядной силе. Длинные волосы, белые как снег, в беспорядке рассыпались по плечам и сливались с покрывавшей грудь такой же седой бородой. Широкий и открытый лоб, глаза с пронзительным взором из-под нависших бровей. Короче, у него была внешность типичного обитателя пустыни, высокого, сильного, величественного и неумолимого. Хотя лицо его от постоянного пребывания на солнце и на ветру сделалось кирпичного цвета, в нем безошибочно угадывалась принадлежность к белой расе.
Костюм его представлял собой нечто среднее между костюмами мексиканцев и краснокожих, то есть, хотя он носил шерстяную полосатую накидку, его мокасины, ярко изукрашенные разноцветными стеклышками и погремушками, свидетельствовали о принадлежности к индейцам, обычаям и образу жизни которых он следовал уже давно. Широкий нож, топорик, мешок с дробью и пороховница были прилажены к кожаному поясу, крепко стягивавшему его бедра.
И что особенно удивляло, так это орлиное перо, воткнутое в волосы над правым ухом, как будто этот человек выказывал притязание на роль начальника индейского племени. Наконец, в руке у него была винтовка с изящной серебряной насечкой.
Вот как выглядел человек, которого и белые охотники и краснокожие прозвали Тигровой Кошкой.
И внешность его вполне оправдывала это имя, тем более если считать достоверными ходившие о нем слухи. Однако мы не станем далее распространяться об этом странном человеке. Мы убеждены, что красноречивее всяких слов расскажут о нем последующие события.
Оправившись от растерянности, вызванной внезапным появлением Тигровой Кошки, дон Педро холодно ответил:
- Вы, кажется, знаете меня лучше, чем я вас. Однако, если справедлива половина слышанного мною о вас, я должен предположить, что со мной вы поступите так же, как обычно поступаете со всеми несчастными, попадающими вам в руки.
Тигровая Кошка насмешливо улыбнулся.
- А вы боитесь?
- Лично я не боюсь, - презрительно ответил дон Педро.
- А эта девушка? - продолжал Тигровая Кошка, кивнув в сторону носилок.
Мексиканец вздрогнул, смертельная бледность покрыла его лицо.
- Вы не ведаете, что говорите. Даже ярость свирепых индейцев смягчается при виде слабой женщины.
- Но ведь городские жители считают меня свирепее краснокожих и даже хищных зверей, - сказал Тигровая Кошка опять с усмешкой.
- Достаточно, - надменно возразил дон Педро. - Если я, несмотря на серьезные предостережения, имел безрассудство отдаться в ваши руки, делайте со мною, что хотите, но избавьте меня от необходимости слушать ваши речи.
Тигровая Кошка нахмурился, с досадой ударил винтовкой по земле, пробормотав что-то невнятное, однако почти тотчас же лицо его приняло свое обычное бесстрастное выражение, и совершенно спокойным тоном он сказал:
- Помните, в самом начале нашего разговора, который вам так не нравится, кабальеро, я спросил вас, откуда вы это знаете?
- Ну что же? - спросил мексиканец, удивленный такой странной переменой в своем собеседнике.
- Я повторил эту фразу не затем, как вы, может быть, предполагаете, чтобы вас поддразнить, а просто, чтобы выслушать ваше откровенное мнение о себе.
- Я полагаю, что мое мнение вас мало интересует.
- Может быть, более, чем вы думаете, поэтому прошу вас, отвечайте.
Мексиканец с минуту молчал. Тигровая Кошка не сводил с него пытливого взгляда.
Что же касается охотника, который вопреки собственной воле согласился служить проводником дону Педро, то он с любопытством следил за происходящим. Прекрасно зная характер Тигровой Кошки, он ничего не понимал и только мысленно представлял себе трагедию, которой неизбежно кончится притворное его добродушие. Дон Педро же совсем иначе оценивал происходящее. Возможно, он ошибался, но ему слышалась искренность в голосе собеседника.
- Если вы непременно того желаете, - сказал он, - извольте, я отвечу вам откровенно. Я думаю, что сердце ваше не столь жестоко, как вы стараетесь показать, и что в душе вы испытываете от этого горечь, потому что, несмотря на гнусные поступки, в которых вас обвиняют, вы воздержались от многих жестоких злодеяний, несмотря на безжалостную свирепость, которую вам приписывают.
Тигровая Кошка сделал нетерпеливое движение.
- Не прерывайте меня, - живо продолжал мексиканец. - Я знаю, что поступаю опрометчиво, но вы требовали от меня откровенности. В большинстве случаев счастливая или несчастливая судьба человека зависит от него самого. И вам не удалось избежать общей участи. Обладая сильным характером, обуреваемый страстями, вы, вместо того чтобы стараться преодолеть их, отдались их воле и, падая и падая все ниже, достигли той степени, на которой теперь находитесь. Однако не все добрые чувства умерли в вас.
Презрительная улыбка мелькнула на губах старого разбойника.
- Не улыбайтесь, - продолжал мексиканец. - Вопрос, который вы мне задали, свидетельствует о том, что вы ненавидите общество, отвергнувшее вас, и вместе с тем хотите знать его мнение о вас. Почему? Я вам сейчас скажу. Потому что, быть может, вопреки вашей воле чувство справедливости, которым Господь наделил каждого человека, вызывает в вашей душе протест против всеобщего проклятия, тяготеющего над вашим именем. Вы стыдитесь самого себя. Человек, осознавший это, сколь бы порочен он ни был, близок к раскаянию. И заданный вами вопрос - это предвестник раскаяния.
Хотя дон Педро умолк, Тигровая Кошка как будто все еще прислушивался к его словам, но вдруг, гордо вскинув голову, обвел насмешливым взглядом окружавших его людей и залился сухим нервным смехом, который может быть уподоблен лишь смеху Гетевского Мефистофеля. Смех этот был неприятен мексиканцу, он понял, что дурные инстинкты партизана одержали верх над добрыми мыслями, которые на одно мгновение как будто шевельнулись в его душе. Через минуту лицо Тигровой Кошки снова обрело холодную суровость.
- Хорошо! - воскликнул он с показной веселостью, которая, однако, не обманула дона Педро. - Я ожидал нравоучений и вижу, что не ошибся. Но, рискуя упасть в вашем мнении, или, точнее, позволить вам уверовать в правильности ваших суждений обо мне, я хочу, чтобы вы вернулись в Лас-Нориас де Сен-Антонио, не только не потеряв ни единого волоска на голове, но еще и удостоившись моего хорошего приема. Такое мое решение вас удивляет, не правда ли? Вы этого не ожидали?
- В цивилизованных странах - да, - с усмешкой продолжал всадник. Однако в пустыне встреча с человеком почти всегда таит в себе опасность: ведь мы дикари.
Мексиканец не мог скрыть удивления.
- Итак, - сказал он. - Неужели вы не протянете руку помощи себе подобным и тем самым обречете их на погибель?
- Мне подобные, - возразил всадник с язвительной иронией, - хищные звери. Между вами и мною нет ничего общего, уйдите и оставьте меня в покое.
- Хорошо, - надменно проговорил мексиканец, - я не буду докучать вам более. Если бы дело касалось меня, я не стал бы просить вас ни о чем. Жизнь не настолько мне дорога, чтобы я пожелал ее продлить способом, оскорбляющим мою честь, но с нами женщина, почти ребенок, моя дочь, которая нуждается в немедленной помощи и может умереть, если такая помощь не будет ей оказана.
Всадник ничего не ответил и отвернулся, словно ему было неприятно продолжать разговор. Мексиканец вернулся к своим спутникам, остановившимся у внешней кромки леса.
- Ну что? - спросил он, с беспокойством глядя на дочь.
- Сеньорита лишилась чувств, - печально ответил один из его спутников.
Мексиканец горестно вздохнул и несколько минут с волнением смотрел на дочь, потом вдруг, охваченный отчаянием, побежал к незнакомцу. Тот уже сидел в седле, собираясь уехать.
- Остановитесь! - вскричал мексиканец.
- Чего вы еще от меня хотите? - спросил незнакомец. - Дайте мне уехать и благодарите Бога, что наша неожиданная встреча в этом лесу не возымела для вас неприятных последствий.
В этих загадочных словах таилась угроза, которая не могла остаться незамеченной мексиканцем. И все-таки он не унимался.
- Невозможно, - горячо заговорил он, - чтобы вы были таким жестоким, каким хотите выказать себя. Вы еще очень молоды и ваше сердце не может быть столь бесчувственным и суровым.
Незнакомец рассмеялся каким-то странным смехом.
- У меня нет сердца, - сухо проговорил он.
- Заклинаю вас именем вашей матери, не бросайте нас!
- У меня нет матери.
- Ну, тогда именем существа, которое вы любите более всего на свете.
- Я не люблю никого.
- Никого? - растерянно повторил мексиканец. - Если так, то я весьма сожалею, потому что вы должны очень страдать.
Незнакомец вздрогнул, лихорадочный румянец залил его лицо, но он тотчас же взял себя в руки.
- Теперь дайте мне уехать.
- Нет, прежде я должен узнать, кто вы.
- Кто я? Ведь я уже сказал. Хищный зверь, существо, имеющее человеческое обличье, но питающее ко всем людям лютую ненависть, которую ничто и никогда не способно будет утолить. Молите Бога, чтобы вам впредь не довелось встретить меня на своем пути. Я как ворон: один мой вид приносит несчастье. Прощайте!
- Прощайте! - печально прошептал мексиканец. - Да сжалится над вами Господь и да не накажет он вас за вашу жестокость!
В эту минуту до мексиканца донесся голос дочери, хотя и слабый, но нежный и мелодичный, как пение американского соловья.
- Батюшка! Мой добрый батюшка! Где вы? Не оставляйте меня!
- Я здесь, здесь, дочь моя! - крикнул в ответ мексиканец и поспешил на зов дочери.
При звуках этого мелодичного голоса незнакомец встрепенулся, в его голубых глазах сверкнула молния, по спине пробежал холодок, и он схватился рукой за сердце, словно стараясь не дать ему выпрыгнуть из груди. Несколько секунд он пребывал в нерешительности, потом пришпорил лошадь и вскоре очутился рядом с мексиканцем.
- Чей это голос? - спросил он каким-то странным голосом, опуская руку на плечо мексиканца.
- Голос моей умирающей дочери, - в ответе мексиканца слышался горестный упрек.
- Умирает! - прошептал незнакомец с волнением - Умирает она?
- Позвольте мне пойти к моей дочери.
- Батюшка! Батюшка! - продолжала звать девушка слабеющим голосом
Незнакомец выпрямился Лицо его вдруг приняло выражение непоколебимой воли.
- Она не умрет, - сказал он глухим голосом, - пойдемте.
Девушка неподвижно лежала на земле с закрытыми глазами; лицо ее покрывала смертельная бледность, только слабое, прерывистое дыхание и свидетельствовало о том, что в ней теплится жизнь Окружавшие ее люди неотрывно глядели на нее с выражением глубокой печали, и крупные слезы орошали их загорелые щеки
- О! - вскричал отец, упав на колени возле девушки и осыпая ее руку поцелуями, смешанными со слезами. - Я отдам все свое состояние и саму жизнь тому, кто спасет мою дочь!
Незнакомец спрыгнул с лошади и несколько минут внимательно глядел на девушку. Затем обратился к мексиканцу.
- Какая болезнь поразила девушку? - спросил он.
- Ах! Болезнь неизлечимая ее ужалила коралловая змея Незнакомец сурово нахмурил брови.
- Если так, то она неминуемо погибнет, - сказал он глухим голосом.
- Погибнет? О, Боже! Нет, нет! Моя дочь! Моя любимая дочь!
- Да, если только Сколько времени прошло с тех пор?
- Нет еще часа.
Лицо незнакомца просветлело, но он продолжал молчать. Между тем сгрудившиеся вокруг него мексиканцы с тревогой и нетерпением ждали, что он скажет.
- Менее часа? Тогда ее еще можно спасти. Мексиканец облегченно вздохнул.
- Вы уверены в этом? - спросил он Незнакомец пожал плечами.
- Я ручаюсь только в одном - сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы вернуть вам дочь.
- О, спасите ее! Спасите! - умолял несчастный отец. - Кто бы вы ни были, я буду благословлять вас до конца своих дней!
- В этом нет никакой необходимости, - сухо сказал незнакомец. - Не ради вас попытаюсь я спасти этого ребенка. Впрочем, каковы бы ни были причины, побуждающие меня к этому, я избавляю вас от какой бы то ни было благодарности...
- Вполне возможно, что вы говорите искренне, но я...
- Довольно! - резко оборвал его незнакомец. - Мы и так уже потеряли много времени на пустые слова. Поспешим, пока не поздно.
Все сразу умолкли, а незнакомец осмотрелся вокруг. Мы упомянули, что мексиканцы расположились у кромки леса. Незнакомец стал разглядывать деревья, оказавшиеся снаружи, переходя от одного к другому, ища какое-то определенное и, видимо, не находя Наконец он радостно воскликнул, что означало - нашел! Достал из голенища нож и, срезав ветку лианы, поспешил к мексиканцам, с беспокойством следившим за ним.
- Возьмите, - сказал он одному из них, казавшемуся пеоном, - снимите все листья с этой ветви и тщательно изрубите их. Только поторопитесь, сейчас дорога каждая секунда
Пеон немедленно приступил к делу А незнакомец тем временем обратился к отцу девушки:
- В каком месте укус?
- Чуть ниже левой лодыжки
- Ваша дочь смелая?
- Какое это имеет отношение к делу?
- Отвечайте, время не ждет
- Бедняжка ужасно изнурена и очень ослабла.
- И все-таки придется делать операцию.
- Операцию? - с ужасом воскликнул мексиканец.
- Вы предпочитаете, чтобы она умерла?
- А без операции нельзя обойтись?
- Нет, к тому же мы и так потеряли уже много времени.
- Тогда делайте. Да поможет вам Бог! Нога девушки ужасно распухла и на месте укуса приобрела зеленоватый оттенок.
- О! - пробормотал незнакомец. - Теперь держите девушку покрепче, чтобы я ее не поранил.
Незнакомец повелевал так внушительно, что мексиканцы безоговорочно ему повиновались. Он сел на землю, положил ногу девушки себе на колено и вооружился ножом. К счастью, луна светила ярко и все было видно, как днем.
Незнакомец принял сосредоточенный вид и решительно, твердой рукой сделал крестовидный надрез на месте укуса. Девушка при этом громко вскрикнула и задергалась всем телом.
- Держите же ее, ради Бога! - сердито взревел незнакомец, одновременно хладнокровно и с необычайной ловкостью выжимая из раны черную густую жидкость. - А теперь листьев! Листьев!
Пеон был тут как тут. Незнакомец зажал листья в кулак и стал старательно выжимать сок в рану, потом наложил листья на рану, подобно пластырю, и осторожно опустил ногу девушки на землю.
Едва сок лианы попал в рану, девушка почувствовала облегчение, нервные спазмы прекратились, мало-помалу она успокоилась и, прекратив сопротивление, закрыла глаза.
- Теперь можете ее не держать, - сказал незнакомец, - она уснула.
Действительно, размеренное, хотя и очень слабое дыхание девушки свидетельствовало о ее глубоком сне.
- Слава Богу! - восторженно воскликнул вконец исстрадавшийся отец. Теперь ей ничто не угрожает, не правда ли?
- Да, - медленно проговорил незнакомец, - если не возникнет какое-нибудь непредвиденное обстоятельство, опасаться более нет оснований.
- Но какое необыкновенное средство употребили вы для исцеления моей дочери?
Незнакомец презрительно улыбнулся и, по-видимому, не собирался отвечать, однако после некоторого колебания, быть может, поддавшись тайному тщеславию, которое порой побуждает человека действовать вопреки его воле, он вдруг заговорил.
- Подобные пустяки приводят вас, жителей городов, в восторг, - сказал он с иронией. - Человек, вся жизнь которого прошла в пустыне, знает много такого, о чем понятия не имеют обитатели ваших великолепных городов, хотя они всячески стараются показать нам, бедным дикарям, свое ложное знание, с единственной целью нас унизить. Природа не скрывает тайн от тех, кто беспрерывно, будь то в непроглядной тьме ночи или при свете дня, терпеливо и не впадая в отчаяние от неудач, постигает ее таинственную гармонию. Великий Творец, создав эту огромную вселенную, выпустил ее из Своих могущественных рук только тогда, когда добро повсюду перевесило зло, поместив, так сказать, противоядие рядом с ядом.
Мексиканец слушал со все возрастающим удивлением этого человека, который был для него загадкой и который каждую минуту представал перед ним в новом свете.
- Но, - продолжал незнакомец, - гордыня и самонадеянность делают человека слепым. Привыкнув все примерять к себе, воображая, что все существующее в мире создано исключительно для его удобства, он желает познать тайны природы только тогда, когда они - тайны - могут сослужить ему добрую службу. Возьмем хотя бы ваши нынешние обстоятельства. Место, в котором мы находимся, низменное и болотистое, естественно, должно кишеть змеями, тем более что жгучие лучи солнца делают их буквально бешеными. Однако мудрая природа предусмотрительно одарила именно эти места особой породой лианы, называемой микания, которая служит надежным лекарством от укусов змей.
- Я собственными глазами видел чудодейственное это средство. Но каким образом люди об этом узнали? Незнакомец охотно рассказал:
- Лесной наездник однажды заметил, как черный сокол, более известный здесь как гвако, питающийся главным образом змеями, вцепился в свою жертву, но, видно, не рассчитал силы: змея ужалила его. Тогда сокол, оставив змею, полетел к лиане и стал клевать ее листья, наклевавшись вдоволь, сокол вернулся к своей жертве и продолжал сражаться до полной победы. Лесной наездник был человек умный и знал по опыту, что животные, лишенные разума, находятся под особым покровительством Господа, и решил испробовать средство на себе.
- И он осуществил свое намерение? - поинтересовался мексиканец.
- Конечно, он дал себя ужалить коралловой змее, самой опасной из всех, но благодаря микании укус оказался не более опасным, чем укол колючки шиповника. Вот каким образом было найдено это драгоценное лекарство. Но, добавил незнакомец, вдруг переменив тему, - я исполнил ваше желание и помог вашей дочери, она спасена. Прощайте. Мне пора.
- Прежде назовите свое имя.
- К чему?
-Л хочу сохранить в памяти имя человека, которому до конца своих дней буду питать признательность и благодарность.
- Вы с ума сошли! Мне не к чему называть свое имя. Может быть, вы и без того слишком скоро узнаете его.
- Хорошо, я не смею настаивать, неважно, какие причины вынуждают вас действовать подобным образом. И не стану пытаться искать встречи с вами, коль скоро вы этого не желаете. Однако я хотел бы назвать вам свое имя. Я Педро де Луна. Хотя до сих пор я никогда не углублялся так далеко в степь, мое поместье Лас-Нориас де-Сан-Антонио находится на границе Деспобладос, возле устья реки Сан-Педро.
- Я знаю поместье Лас-Нориас де Сан-Антонио. Его владелец по вашим городским меркам должен быть одним из счастливцев мира сего. Я вовсе не завидую вашему богатству, оно мне ни к чему. Теперь вы мне все сказали, не правда ли? Прощайте!
- Как прощайте? Вы нас покидаете?
- Конечно. Неужели вы думали, что я буду здесь с вами всю ночь?
- Я надеялся по крайней мере, что вы доведете дело до конца.
- Я вас не понимаю, кабальеро.
- Неужели вы бросите нас без всякой надежды выбраться отсюда и мою несчастную дочь, которая погибла бы здесь без вашего участия.
Незнакомец молча хмурил брови, изредка поглядывая на девушку. Чувствовалась происходившая в нем внутренняя борьба. Он молчал, видимо не зная, как ему поступить.
- Послушайте, - сказал он наконец прерывистым голосом, - я буду с вами откровенен. Я никогда не умел лгать. У меня есть неподалеку жалкая хижина, служащая мне жилищем, но поверьте, вам лучше остаться здесь, чем следовать за мною.
- Почему? - удивился мексиканец.
- Я не обязан давать вам объяснения на этот счет, только, повторяю, послушайтесь меня и останьтесь здесь. Но, если вы непременно хотите следовать за мною, я противиться не стану, а напротив, буду вам надежным проводником.
- Разве нам угрожает опасность под вашим кровом? Я не могу предположить такое. Гостеприимство в степи священно.
- Может быть. Я не скажу вам ни да, ни нет, решайте сами, только поскорее, потому что я спешу.
Дон Педро де Луна бросил горестный взгляд на дочь, потом, обернувшись к незнакомцу, сказал:
- Что бы ни случилось, я последую за вами. Моя дочь не может оставаться здесь, под открытым небом. Вы спасли ее, я на вас полагаюсь, укажите дорогу.
- Хорошо. Я вас предупредил.
III
Теокали
Как мы видели, незнакомец основательно колебался, прежде чем предложить убежище дону Педро и его дочери, при том, что оставаться в лесу ночью было опасно: в любую минуту они могли стать добычей хищных зверей. Когда же он все-таки на это решился, он поспешил немедленно покинуть это место, где произошла его встреча с мексиканцами. Теперь он с беспокойством оглядывался по сторонам, взгляд его все чаще и чаще обращался к вершине холма, как будто он страшился увидеть там нечто ужасное.
Между тем девушка спала глубоким сном, столь целительным для нее после всего пережитого, и будить ее было неразумно. Поэтому с помощью пеонов дона Педро незнакомец нарезал древесных ветвей, соорудил носилки и, устелив их листьями, накрыл одеялами, чтобы молодой госпоже было удобно лежать. Когда все было готово, девушку очень осторожно подняли и уложили на носилки.
Из трех спутников дона Педро двое были пеоны, или слуги-индейцы, третий - управляющий поместьем.
Управляющий был ростом чуть выше среднего, широкоплеч, со слегка кривыми ногами от постоянной езды верхом, худощав - кости да кожа, под которой отчетливо проступали крепкие мускулы. Человека этого, которому на вид было лет сорок пять, звали Лючиано Педральва, он был предан душою и телом своему господину, роду которого его предки служили почти двести лет.
Его дубленое солнцем и ветром лицо носило печать ума и деликатности, а черные, широко открытые глаза выражали энергию и отвагу. Дон Педро безгранично доверял этому человеку, которого он считал скорее другом, нежели слугою.
Носилки должны были нести пеоны, а дон Педро и Лючиано шли по разные стороны носилок, чтобы отстранять ветви деревьев и лиан. По молчаливому знаку незнакомца, восседавшего на лошади, процессия медленно пустилась в путь.
Вместо того чтобы вернуться в лес, незнакомец продолжал двигаться к холму, и вскоре они достигли его подножия, где начиналась узкая тропинка, плавно поднимавшаяся вверх. Вот по этой тропинке и повел их незнакомец.
Мексиканцы следовали за ним на расстоянии десяти или пятнадцати шагов. Вдруг на повороте дороги, за которым уже исчез проводник, мексиканцы услышали пронзительный свист и невольно остановились, не зная, идти им вперед или возвращаться назад.
- Что это значит? - прошептал дон Педро с беспокойством.
- Несомненно, тут что-то не так, - ответил Лючиано, с беспокойством оглядываясь по сторонам.
Но, кажется, ничто им не угрожало. Однако через несколько минут с разных сторон откуда-то издалека донеслись точно такие же свистки, очевидно служившие ответом на первый.
В эту минуту появился незнакомец. Лицо его было бледно, движения порывисты. Он пребывал в сильном волнении.
- Вы сами этого хотели, - сказал он. - Я умываю руки, что бы ни случилось.
- Скажите по крайней мере какая опасность нам угрожает? - спросил дон Педро.
- Разве я знаю? - воскликнул незнакомец, с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев. - Вам что, будет легче оттого, что вы узнаете? Вы не хотели мне верить. Теперь просите помощи у Бога, потому что вы никогда не встречались с такой опасностью, которая нависла над вами теперь.
- Ну почему вы все время говорите загадками? Ведь мы мужчины, в конце концов, и как бы ни велика была грозящая нам опасность, мы сумеем встретить ее достойно.
- Вы сошли с ума! Разве один человек справится с сотней. Вы неминуемо погибнете. Но вы должны винить в этом самого себя, вы сами захотели войти в берлогу Тигровой Кошки.
- О! - вскричал мексиканец с ужасом: - Какое имя вы произнесли?!
- Имя человека, в руках которого вы сейчас оказались.
- Как! Тигровая Кошка, этот страшный разбойник, на счету которого бесчисленные преступления, который постоянно держит в страхе всю округу и наделен, как говорят, дьявольским могуществом - это чудовище недалеко отсюда?
- Да, и предупреждаю вас, будьте осторожны. Вполне возможно, что он сейчас нас слышит, оставаясь невидимым и для вас и для меня.
- Это уже не имеет значения! - воскликнул дон Педро. - Моя несчастная судьба теперь во власти этого демона, и мне нечего больше бояться, потому что он безжалостен и моя жизнь больше мне не принадлежит.
- Откуда вы это знаете, сеньор дон Педро де Луна? - услышал он насмешливый голос.
Мексиканец вздрогнул и невольно попятился назад.
Тигровая Кошка, прыгая с проворством животного, имя которого он носил, скатился с вершины высокой скалы, нависшей над тропинкой, и легко приземлился в двух шагах от мексиканца.
Воцарилось напряженное молчание. Два человека, стоявшие лицом к лицу с горящими глазами и стиснутыми зубами, с любопытством разглядывали друг друга.
Мексиканец впервые воочию видел этого страшного человека, наводившего ужас на всю округу вплоть до самых отдаленных селений вот уже тридцать лет. Мы в нескольких словах опишем внешность этого человека, которому суждено сыграть важную роль в нашем повествовании.
Тигровая Кошка был высок и широкоплеч, руки и ноги с сильно развитыми мускулами, при том что лучшая половина его жизни миновала, свидетельствовали о незаурядной силе. Длинные волосы, белые как снег, в беспорядке рассыпались по плечам и сливались с покрывавшей грудь такой же седой бородой. Широкий и открытый лоб, глаза с пронзительным взором из-под нависших бровей. Короче, у него была внешность типичного обитателя пустыни, высокого, сильного, величественного и неумолимого. Хотя лицо его от постоянного пребывания на солнце и на ветру сделалось кирпичного цвета, в нем безошибочно угадывалась принадлежность к белой расе.
Костюм его представлял собой нечто среднее между костюмами мексиканцев и краснокожих, то есть, хотя он носил шерстяную полосатую накидку, его мокасины, ярко изукрашенные разноцветными стеклышками и погремушками, свидетельствовали о принадлежности к индейцам, обычаям и образу жизни которых он следовал уже давно. Широкий нож, топорик, мешок с дробью и пороховница были прилажены к кожаному поясу, крепко стягивавшему его бедра.
И что особенно удивляло, так это орлиное перо, воткнутое в волосы над правым ухом, как будто этот человек выказывал притязание на роль начальника индейского племени. Наконец, в руке у него была винтовка с изящной серебряной насечкой.
Вот как выглядел человек, которого и белые охотники и краснокожие прозвали Тигровой Кошкой.
И внешность его вполне оправдывала это имя, тем более если считать достоверными ходившие о нем слухи. Однако мы не станем далее распространяться об этом странном человеке. Мы убеждены, что красноречивее всяких слов расскажут о нем последующие события.
Оправившись от растерянности, вызванной внезапным появлением Тигровой Кошки, дон Педро холодно ответил:
- Вы, кажется, знаете меня лучше, чем я вас. Однако, если справедлива половина слышанного мною о вас, я должен предположить, что со мной вы поступите так же, как обычно поступаете со всеми несчастными, попадающими вам в руки.
Тигровая Кошка насмешливо улыбнулся.
- А вы боитесь?
- Лично я не боюсь, - презрительно ответил дон Педро.
- А эта девушка? - продолжал Тигровая Кошка, кивнув в сторону носилок.
Мексиканец вздрогнул, смертельная бледность покрыла его лицо.
- Вы не ведаете, что говорите. Даже ярость свирепых индейцев смягчается при виде слабой женщины.
- Но ведь городские жители считают меня свирепее краснокожих и даже хищных зверей, - сказал Тигровая Кошка опять с усмешкой.
- Достаточно, - надменно возразил дон Педро. - Если я, несмотря на серьезные предостережения, имел безрассудство отдаться в ваши руки, делайте со мною, что хотите, но избавьте меня от необходимости слушать ваши речи.
Тигровая Кошка нахмурился, с досадой ударил винтовкой по земле, пробормотав что-то невнятное, однако почти тотчас же лицо его приняло свое обычное бесстрастное выражение, и совершенно спокойным тоном он сказал:
- Помните, в самом начале нашего разговора, который вам так не нравится, кабальеро, я спросил вас, откуда вы это знаете?
- Ну что же? - спросил мексиканец, удивленный такой странной переменой в своем собеседнике.
- Я повторил эту фразу не затем, как вы, может быть, предполагаете, чтобы вас поддразнить, а просто, чтобы выслушать ваше откровенное мнение о себе.
- Я полагаю, что мое мнение вас мало интересует.
- Может быть, более, чем вы думаете, поэтому прошу вас, отвечайте.
Мексиканец с минуту молчал. Тигровая Кошка не сводил с него пытливого взгляда.
Что же касается охотника, который вопреки собственной воле согласился служить проводником дону Педро, то он с любопытством следил за происходящим. Прекрасно зная характер Тигровой Кошки, он ничего не понимал и только мысленно представлял себе трагедию, которой неизбежно кончится притворное его добродушие. Дон Педро же совсем иначе оценивал происходящее. Возможно, он ошибался, но ему слышалась искренность в голосе собеседника.
- Если вы непременно того желаете, - сказал он, - извольте, я отвечу вам откровенно. Я думаю, что сердце ваше не столь жестоко, как вы стараетесь показать, и что в душе вы испытываете от этого горечь, потому что, несмотря на гнусные поступки, в которых вас обвиняют, вы воздержались от многих жестоких злодеяний, несмотря на безжалостную свирепость, которую вам приписывают.
Тигровая Кошка сделал нетерпеливое движение.
- Не прерывайте меня, - живо продолжал мексиканец. - Я знаю, что поступаю опрометчиво, но вы требовали от меня откровенности. В большинстве случаев счастливая или несчастливая судьба человека зависит от него самого. И вам не удалось избежать общей участи. Обладая сильным характером, обуреваемый страстями, вы, вместо того чтобы стараться преодолеть их, отдались их воле и, падая и падая все ниже, достигли той степени, на которой теперь находитесь. Однако не все добрые чувства умерли в вас.
Презрительная улыбка мелькнула на губах старого разбойника.
- Не улыбайтесь, - продолжал мексиканец. - Вопрос, который вы мне задали, свидетельствует о том, что вы ненавидите общество, отвергнувшее вас, и вместе с тем хотите знать его мнение о вас. Почему? Я вам сейчас скажу. Потому что, быть может, вопреки вашей воле чувство справедливости, которым Господь наделил каждого человека, вызывает в вашей душе протест против всеобщего проклятия, тяготеющего над вашим именем. Вы стыдитесь самого себя. Человек, осознавший это, сколь бы порочен он ни был, близок к раскаянию. И заданный вами вопрос - это предвестник раскаяния.
Хотя дон Педро умолк, Тигровая Кошка как будто все еще прислушивался к его словам, но вдруг, гордо вскинув голову, обвел насмешливым взглядом окружавших его людей и залился сухим нервным смехом, который может быть уподоблен лишь смеху Гетевского Мефистофеля. Смех этот был неприятен мексиканцу, он понял, что дурные инстинкты партизана одержали верх над добрыми мыслями, которые на одно мгновение как будто шевельнулись в его душе. Через минуту лицо Тигровой Кошки снова обрело холодную суровость.
- Хорошо! - воскликнул он с показной веселостью, которая, однако, не обманула дона Педро. - Я ожидал нравоучений и вижу, что не ошибся. Но, рискуя упасть в вашем мнении, или, точнее, позволить вам уверовать в правильности ваших суждений обо мне, я хочу, чтобы вы вернулись в Лас-Нориас де Сен-Антонио, не только не потеряв ни единого волоска на голове, но еще и удостоившись моего хорошего приема. Такое мое решение вас удивляет, не правда ли? Вы этого не ожидали?