Эмар Густав. Текучая Вода

   Наступило довольно продолжительное молчание. Собеседники окружили себя облаками дыма и наслаждались, как истинные любители, процессом курения.
   У дона Орелио раньше всех погасла сигарета, и он воспользовался перерывом перед тем, как закурить вторую, для того, чтобы допросить лесных бродяг:
   — Итак, вы иностранцы?
   Канадцы утвердительно наклонили голову.
   — И недавно в Мексике? — продолжал дон Орелио.
   — Да! — лаконично ответил Сумах.
   — Пожалуй, — продолжал мексиканец, не смущаясь неразговорчивостью охотников, — это выгодная страна для мужественных людей: здесь легко устроиться.
   — Э! — отвечал Лунный Свет с лукавым видом. — Не так легко, как вы полагаете. Вот мой товарищ — большой весельчак и мастер своего дела, а между тем, он не нашел еще ничего подходящего для себя.
   — Он, вероятно, обращался к людям, которые не могли его понять.
   — Может быть — да, может быть — нет, — отвечал Сумах, покачивая головой, — или, может быть, я просил слишком дорого.
   — Как, слишком дорого! — вскричал дон Орелио с удивлением. — Я не понимаю!
   — Для чего мне терять время на объяснения, когда у вас с нами нет общих дел,
   — Как знать? Мы возвращаемся в общество очень богатых кабальеро и рассчитываем прибыть туда завтра утром. Скажите мне свои требования, и если они не слишком грандиозны, мои друзья, вероятно, поладят с вами.
   — Ба! Зачем вам говорить с ними? — беспечно возразил Сумах. — Завтра я сам смогу объясниться с этими кабальеро.
   — Конечно! Действуйте по своему усмотрению.
   — Я полагаю, что это лучше, но вы послушайте меня. Вы даете мне честное слово, что если дело не сладится, я буду свободен отправиться туда, куда мне заблагорассудится?
   — Даю вам в этом честное слово, — с живостью отвечал дон Орелио. — Вы можете на меня положиться!
   — Я полагаюсь тем охотнее, — сказал со смехом авантюрист, — что если с моей головы упадет хоть один волос, вы заплатите за него дорогой ценой.
   — Что вы хотите этим сказать?
   — Довольно, — сказал лукаво Сумах. — Нам нет нужды входить в дальнейшие подробности!
   — Зачем скрытничать с кабальеро, — заметил Лунный Свет, — его условия хороши. Я не вижу никакого повода, мешающего нам быть с ним откровенными.
   — Ба! Ба! — вскричал Сумах, подымая плечи. — Предоставьте дело мне, Лунный Свет. Увидим, можем ли мы довериться слову испанца.
   — Мексиканца, вы хотите сказать! — прервал его дон Орелио.
   — Пожалуйста, мексиканца. Мне все равно, так как тут я не вижу большой разницы.
   — Может быть, но для меня она громадна.
   — Как вам угодно, — отвечал Сумах. — Я не имею ни малейшего желания препираться с вами из-за этого, тем более, что вы должны меня знать таким, каков я есть.
   — Решим же, — возразил дон Орелио, — принимаете ли вы предложение сопровождать меня в гасиенду, где должны собраться вожди революционной партии и могу ли я довериться вашему слову?
   — Да, если я могу довериться вашему.
   — Даю вам слово, вот вам моя рука. Не бойтесь прикоснуться к ней, это рука честного человека и друга!
   Оба канадца пожали так радушно протянутую руку.
   — Дело решено, — сказал Лунный Свет, выбивая на ноготь большого пальца пепел из трубки, которую он потом засунул за пояс. — Теперь нам не мешает заснуть. Приближается ночь, а на восходе солнца надо быть на лошадях.
   Никто не возражал против этого предложения, так как все эти люди, проведшие весь день в путешествии по трудно проходимым дорогам, чувствовали необходимость отдыха.
   Каждый старательно завернулся в одеяло и растянулся на траве ногами к огню.
   Лунный Свет подбросил несколько сухих веток в костер и, прислонившись спиной к подножию обелиска, положил ружье между ногами и приготовился сторожить.
   Дон Орелио хотел принять на себя эту обязанность, но канадец так решительно воспротивился этому, что мексиканец уступил с условием, чтобы тот позвал его на смену, когда будет одолевать сон.
   Итак, в лагере бодрствовал один Лунный Свет!
   Ночь была тихая и теплая. Атмосфера, наполненная сладкими испарениями земли и колеблющаяся от мягкого ветерка, представляла собой как бы легкое газовое покрывало, сквозь которое капризно пробивались бледные лучи месяца. Блуждающие огоньки перебегали по темной траве и невнятный, едва уловимый рокот сливался с подобными же звуками верхних слоев атмосферы. Небо, усеянное массой блестящих звезд и глубокое, как море, простиралось над землей наподобие купола, и придавало картине волшебный вид.
   Охотник, прислонившийся к обелиску с ружьем на коленях, отдался обаянию этой чудной ночи. Его глаза невольно открывались и закрывались, мысли начали терять свою ясность, все перемешалось у него в голове, и близок был момент, когда сон одолеет его усилия.
   Сколько времени находился он в этом состоянии, которому нет названия ни на одном языке, он не смог бы ответить: все так перепуталось перед его затуманенными глазами, как будто он рассматривал окружающие предметы через призму.
   Вдруг зловещий крик совы пронесся в воздухе неоднократно и с такой силой, что охотник затрепетал.
   Он открыл глаза, сбросил с себя оцепенение и беспокойно оглянулся вокруг.
   Внезапная дрожь пробежала по его телу, глаза полностью раскрылись, и быстрым, как мысль, движением он поднял ружье к плечу.
   — Кто там? — вскричал он громким, но слегка дрожавшим от внутреннего волнения голосом.
   Этот крик разбудил путешественников, они живо протянули руки за оружием, но сейчас же уронили их и окаменели с бледными лицами и неподвижными, расширенными от страха глазами.
   В пятидесяти шагах от них на краю поляны виднелась туманная фигура женщины, показавшаяся путешественникам гигантской.
   Длинные складки ослепительно белой одежды падали вокруг этого загадочного существа, которое держало в своей правой руке меч, блестевший при свете луны.
   Ее лицо, поражавшее своей красотой и чистотой линий, было покрыто смертельной бледностью, составлявшей резкий контраст с длинными черными, как смоль, волосами, раскиданными по плечам и спускавшимися ниже талии, охваченной золотым поясом. Два блестящих глаза озаряли это лицо и придавали ему зловещий вид, впечатление усиливалось еще более благодаря выражению отчаяния. Это странное явление: мужчина, женщина или злой дух устремило на путешественников печальный и в то же время гневный взгляд.
   Была минута, когда эти храбрые люди, не пугавшиеся никакой опасности, почувствовали страх.
   Лошади перестали жевать корм, как бы инстинктивно разделяя ужас своих хозяев. С пригнутыми назад ушами и вытянутой по направлению к странному явлению шеей они фыркали и громко сопели.
   Лунный Свет устыдился своего страха и сделал шаг вперед, с решительным видом подняв ружье.
   — Кто там? — вскричал он вторично более твердым голосом, так как надеялся встретить поддержку со стороны своих компаньонов, но они не могли от страха этого сделать. — Кто там? Или, клянусь богом, кто бы вы ни были — ангел или демон, я пущу вам пулю в лоб: я еще ни разу не давал промаха.
   Страх производит болтунов, и наш охотник потратил столько слов для собственной бодрости, так как все его угрозы не произвели никакого действия.
   Привидение протянуло левую руку к охотнику и дрожащим, хотя и мелодичным голосом произнесло:
   — Зачем угрожать тому, кого ваши пули не могут достичь? Разве у вас так много снарядов, чтобы терять их даром?
   Инстинктивным и совершенно невольным движением канадец опустил свое оружие.
   — Что вы здесь делаете? — продолжало фантастическое существо. — Вы спите, как грубые животные, когда вам следует бежать. Враги готовы вас настичь. Если вы останетесь здесь и далее, то завтра найдете только окровавленные трупы своих друзей на развалинах гасиенды. Вам не следует терять ни минуты. На коней! На коней! А вы, — обратилась она к канадцам, — следуйте за ними, и так как вы бежите от деспотизма и жаждете свободы, сражайтесь за нее!
   — Кто вы? На каком основании мы можем вам верить? — спросил дон Орелио, победивший свой первоначальный ужас.
   — Не все ли равно, — возразил призрак, — если данный совет хорош! Может быть, я сошла с неба, может быть, вышла из преисподней, кто может это сказать? — прибавила она с сарказмом. — Может быть, я дух этой поляны. Повинуйтесь данному вам приказанию, а потом, когда исполните свое дело, наводите обо мне справки, если вы любопытны.
   — Я хочу знать, — вскричал мексиканец, — что означает это наваждение и кто дает мне советы!
   — Безумец! — сказал призрак. — Безумец, забавляющийся преследованием химеры, когда долг зовет его. Попытайся достать меня.
   — Хотя бы я должен за это погибнуть! — вскричал дон Орелио.
   Но в то же самое мгновенье его ноги запутались в лианах, которых он впопыхах не заметил, и он растянулся на земле во весь рост. Оба выстрела, случайно или намеренно сопровождавшие его падение, прошли мимо цели.
   Мексиканец поднялся с гневным восклицанием.
   Призрак исчез.
   — Проклятие! — сказал он, бросая кругом гневные взгляды.
   Долгий смех послышался ему в ответ. Потом голос, постепенно ослабевавший, произнес три раза с различной интонацией:
   — На коней! На коней! На коней!
   Путешественники были поражены. Все они видели странное существо, которое вдруг пропало, как будто поглощенное внезапно землей, и не могли понять, откуда оно явилось. Все это время храбрецы стояли неподвижно, не смея сделать ни малейшего движения.

Глава VII. Помощь

   Волнение, произведенное этим странным явлением, вскоре улеглось, умы пришли в равновесие, и скоро путешественники уже смеялись и шутили над своими страхами.
   Только двое из них, которые были упрямее или впечатлительнее других, отнеслись к необычайному происшествию иначе. По молчаливому соглашению они вскочили на своих лошадей и с двух противоположных сторон направились к лесу.
   Это были дон Орелио Гутиеррец и канадский охотник Сумах.
   Отсутствие их продолжалось долго, уже несколько часов компаньоны ждали их с нетерпением.
   Наконец они показались, каждый со стороны, противоположной той, куда он поехал.
   Они обыскали все кусты в лесу на протяжении четырех миль вокруг поляны, но все напрасно.
   Канадец один раз услышал было отдаленный топот лошади, но этот шум был так далек и неясен, что из него нельзя было вывести никакого заключения.
   Что касается дона Орелио, то для него лес был нем, как могила.
   Они присоединились к своим компаньонам, захваченные случившимся. Твердое сердце и здравый смысл мешали им признать в нем что-либо сверхъестественное, и в то же время это была не галлюцинация.
   К моменту их возвращения на поляну ночь уже приближалась к концу, звезды на небе побледнели и гасли одна за другой в глубине эфирного купола. Широкие перламутровые полосы начали бороздить горизонт. Цветы и растения пахли сильнее, а птицы, притаившиеся в листве, испускали первые робкие звуки прелюдии к обычному утреннему концерту. Скоро показалось и солнце.
   Лошади были оседланы, и охотники ждали только возвращения двух товарищей, ушедших на разведку, чтобы тронуться в путь.
   В ту минуту, когда дон Орелио хотел дать сигнал к отъезду, Сумах приблизился к нему и, взяв повод его коня, сказал:
   — Подождите. Прежде, чем мы тронемся в путь, я хочу поделиться с вами некоторыми наблюдениями.
   Мексиканец внимательно посмотрел на канадца. Он увидел на его лице такое серьезное выражение, что склонил голову и сказал:
   — Я вас слушаю.
   Сумах был человеком, одаренным такой дикой и слепой отвагой, для которой сражения — праздники и которая сокрушает все препятствия, как бы сильны они ни были. Об этом человеке рассказывали много необычного. Страх был ему незнаком, как и слабость, но он был канадец, то есть принадлежал к той суеверной расе, которую способно напугать ночью трепетание совиного крыла и для которой привидения почти догматы веры. Одним словом, этот человек, не страшившийся двадцати ружей, направленных в его грудь, трепетал при мысли о таинственном ночном призраке. Между тем — странный каприз человеческого ума — едва исчезла подозрительная фигура, он бросился за ней в погоню. Очевидно, его непреодолимое мужество возмущалось при мысли об этом невольном страхе, и он старался узнать суть дела.
   Бесплодное рысканье по лесу помогло ему разобраться в своих мыслях, в его уме созрело убеждение, что сверхъестественное существо дало им совет, каким вовсе не следовало пренебрегать.
   Вот что заставило его задержать отъезд и обратиться к дону Орелио.
   — Слушайте, кабальеро, — сказал он с твердостью, — я только невежественный искатель приключений, для которого книги до сих пор были тайной. Я мало чего боюсь, но я христианин и католик и потому не могу верить, что бог без уважительных причин мог изменить естественный ход вещей. Что вы думаете об этом?
   — Я вполне разделяю ваше мнение! — отвечал дон Орелио, бывший также добрым и ревностным католиком и никогда не думавший оспаривать догматы или верования.
   — Итак, — продолжал Сумах, — по моему мнению существо, которое несколько часов тому назад явилось перед нами, не принадлежит к земным. Вы сами не могли попасть в него из пистолетов и, отправившись на поиски, мы не нашли никакого следа или его признака, не правда ли?
   — Я должен с этим согласиться, сеньор!
   — Очень хорошо. — продолжал канадец. — Никто из нас не может утверждать, откуда взялось это существо — из ада или с неба, для меня это и неважно. Я считаю заслуживающим внимания его предупреждение, которым мы не можем пренебречь, истинное оно или ложное. Если вашим друзьям угрожает серьезная опасность, то мы слишком малочисленны, чтобы оказать им существенную поддержку.
   — Это правда, но что же делать? — заметил мексиканец, невольно увлеченный логикой канадца.
   — Терпение, — промолвил тот с тонкой улыбкой. — Мой друг, Лунный Свет, говорил вам, что на известных условиях я не откажусь помочь.
   — В самом деле! — с живостью вскричал дон Орелио.
   — Ну вот, — продолжал канадец, — я скажу вам теперь то, чего не хотел говорить раньше. У меня есть в нескольких милях отсюда около двадцати товарищей, также канадцев, решительных и преданных мне людей. Я направлялся к ним, когда произошла наша встреча. Если хотите, я предоставлю их в ваше распоряжение с уговором, что в случае, если опасность минует или нам не понравятся ваши условия, мы вольны будем от них отказаться и останемся в стороне.
   — Разумеется! — вскричал Вискаша, невольно выдавая свою радость.
   Но сейчас же осознав свой промах, он ретировался назад, пролепетав виноватым голосом:
   — Извините, сеньор!
   — Даю слово дворянина, — отвечал дон Орелио. — Итак, в нашем распоряжении двадцать храбрых товарищей!
   — Да, — подтвердил Сумах, — и я предоставляю их вам.
   — К несчастью, мы спешим и не успеем их вовремя предупредить.
   — Гм! Это возможно! — сказал канадец задумчиво.
   — Где они теперь?
   — Я вам сказал: почти в двух милях отсюда.
   — Но в какой стороне? — допытывался дон Орелио.
   — Вы местный житель и лучше меня должны знать это. Они расположились лагерем в месте, называемом Пещерою Гиганта, что по дороге к гасиенде дель Барио.
   — Как! — вскричал мексиканец радостно. — Но и мы едем в эту гасиенду!
   — Возможно ли? — удивился искатель приключений.
   — Нет ничего вернее этого. Там должны собраться мои друзья.
   — Если так, не будем терять напрасно драгоценного времени, едем скорее.
   — Едем, едем! Я не требую ничего иного.
   — Только, — сказал Сумах, — я вас покину, чтобы предупредить своих товарищей. Таким образом, вы избежите шума и, прибывши на вершину Пещеры Гиганта, найдете нас там. Нравится ли вам такой план?
   — Canaries! Еще бы! Вы предусмотрительный человек. Пришпорьте коня, и до свидания!
   — До свидания! — отвечал канадец.
   Вонзив шпоры в бока своей лошади, он помчался с непостижимой быстротой.
   Путешественники немедленно последовали его примеру, но их аллюр был далеко не такой, как у Сумаха.
   Лунный Свет остался с мексиканцами и скакал рядом с доном Орелио.
   — Почему не сказали вы мне о своем отряде? — спросил последний.
   — Извините, сеньор, — отвечал канадец, — память вам изменяет. Я хотел вам об этом сообщить, но Сумах остановил меня.
   — Теперь, — продолжал он, — я позволю себе заметить вам, что, говоря об отряде моего соотечественника, вы так выразились: “ваш” отряд.
   — Ну да! — отвечал дон Орелио. — Разве я обидел вас этим, сам того не подозревая?
   — Нисколько, сеньор. Я хочу только заметить, что не принадлежу к этому отряду. Я не солдат, а просто охотник за бизонами и ловец бобров. Это не значит, что при случае я откажусь подстрелить краснокожего, нет, я это сделаю очень охотно, но военное дело не мое призвание.
   — Я думал, что вы очень дружны со своим товарищем! — промолвил мексиканец.
   — Вы не ошиблись, — отвечал охотник, — мы действительно старинные друзья, хотя наши занятия диаметрально противоположны.
   — А если понадобится, вы не откажетесь поддержать нас ради благой цели?
   — Я не знаю, что вы разумеете под благой целью, — отвечал добродушно канадец, — но посчитал бы низостью покинуть человека, с которым я ел, пил и делил ночлег, когда ему угрожает серьезная опасность. Вы можете рассчитывать на меня.
   — Благодарю, кабальеро, — сказал мексиканец с чувством, — вы благородный человек!
   — Я все-таки не понимаю, за что меня благодарить?
   Дон Орелио посмотрел на него с приятным изумлением.
   — Позвольте мне пожать вашу руку! — сказал он.
   — С удовольствием! — ответил охотник просто.
   Во время этого разговора солнце поднялось над горизонтом, и под влиянием его живительных лучей, превращавших простые камни в алмазы, пейзаж утратил свой прежний суровый вид.
   Теплые испарения поднялись от земли в виде туманного щита и освежили атмосферу. Влажные от росы листья деревьев казались зеленее, птицы оживлялись все более и более, а порой, при звуках быстрого галопа лошадей, раздвигался кустарник и оттуда выпрыгивала антилопа с испуганными глазами и закинутой назад головой. Иногда ленивые кайманы поднимали свои грузные головы из воды и, посмотрев с минуту на путешественников, шумно погружались в озеро.
   Мексиканцы без дальнейших приключений ехали около двух часов, болтая с таким спокойствием, как будто впереди не предвиделось никакой опасности.
   Они оставили берега озера и, свернув вправо, очутились на узкой тропинке, представлявшей высохшее русло водного потока. Могучие дубы образовали над ней шатер, непроницаемый для лучей солнца.
   — Около полутора миль осталось еще до Пещеры Гиганта! — сказал дон Орелио канадцу.
   — Тогда, — спокойно сказал последний, — мы скоро встретимся с нашими товарищами, они должны ожидать нас у выхода из этого ущелья.
   Действительно, когда путешественники проехали ущелье, они увидели шагах в пятидесяти перед собой довольно многочисленный отряд кавалеристов, во главе которого дон Орелио с радостью узнал храброго искателя приключений.
   Обе группы тотчас соединились.
   — Благодарю, вы честный человек! — сказал с улыбкой мексиканец в адрес канадца.
   — Разве вы сомневались в этом? — спросил тот.
   — Нет, конечно!
   И они продолжили путь. До гасиенды оставалось не более двух миль.
   Лунный Свет пришпорил свою лошадь и выехал вперед шагов на двадцать.
   — Куда вы? — вскричал ему дон Орелио.
   — На разведку. — отвечал охотник. — Не мешайте мне, если не хотите попасть в ловушку!
   — Поезжайте, мой друг! — сказал мексиканец.
   Охотник исчез, но не прошло и четверти часа, как он уже спрыгнул перед ними с коня, знаком приглашая остановиться.
   Они повиновались.
   — О! — вскричал Лунный Свет, примкнув к отряду. — Совет был уместен. Подавший его, ангел или дьявол, был хорошо осведомлен.
   — Объяснитесь! — вскричали присутствующие.
   — Тише! — сказал охотник. — Слушайте.
   Все насторожились. В тишине явственно донеслись отдаленные звуки ружейных выстрелов.
   — Что там происходит? — спросил дон Орелио, сгорая от нетерпения.
   — Происходит очень простая вещь, — отвечал охотник. — Две-три сотни индейцев или, по крайней мере, людей в индейской одежде яростно атакуют гасиенду, обитатели которой оказывают яростное сопротивление.
   — Carai! Друзья мои, нужно лететь к ним на помощь! — вскричал дон Орелио.
   — Это и мое желание. Но поверьте, лучше действовать не так стремительно и принять некоторые меры предосторожности. Эти индейцы кажутся мне подозрительными: они слишком хорошо владеют ружьем для настоящих краснокожих. Кроме того, индейцы никогда не решились бы днем атаковать такую крепость, как эта.
   — Так вы думаете?…
   — Что это переодетые испанцы.
   — Не следует медлить, — продолжал Лунный Свет. — Каждая минута может стоить дорого. Приблизимся к этим демонам и тогда храбро бросимся на них.
   — Вперед! — вскричал дон Орелио.
   — Вперед! — повторили канадцы. Все тронулись в путь.
   По мере приближения к месту сражения шум делался все яснее. К ружейным выстрелам примешивались крики и ужасные завывания нападавших, которым вторили не менее яростные крики из гасиенды.
   Скоро наши путешественники очутились перед крепостью и увидели сражавшихся.
   Дело было серьезно. Индейцы или выдававшие себя за них, сражались с невероятным озлоблением, стараясь влезть на стены крепости.
   Защитники гасиенды, несмотря на все свое мужество, были слишком малочисленны, чтобы надеяться на победу.
   Вдруг раздался страшный крик, и нападающие, атакованные сзади, вынуждены были обернуться в противоположную сторону.
   На них напали канадцы. В то же время на помощь осажденным прискакал другой отряд и, подобно стае тигров, бросился на индейцев с фланга.
   Последние храбро выдержали этот двойной натиск, но осажденные предприняли вылазку и присоединились к своим защитникам.
   Тогда сражение превратилось в бойню. Индейцы, попытавшись несколько минут обороняться, скоро осознали бесполезность своих усилий и обратились в бегство.
   Спустя несколько минут на поле битвы остались только обитатели гасиенды и наши путешественники.
   Второй отряд, напавший на индейцев одновременно с первым, скрылся. Сумах узнал с удивлением и страхом во главе его то фантастическое существо, которое являлось к нему в лесу. Поэтому он решил, что так быстро умчавшиеся войны были демонами.
   Оказав помощь раненым белым, все перешли в крепость.
   Равнина, за несколько минут перед тем столь оживленная, погрузилась в тишину. Только хищные птицы, последние распорядители на поле битвы, кружились над трупами с роковыми и мрачными криками радости.

Глава VIII. В гасиенде

   С самого начала гражданской войны гасиенда дель Барио часто служила сборным пунктом для инсургентов в этой части Новой Испании и поэтому не раз подвергалась нападению правительственных войск, которые два раза брали ее приступом. Однако внутри, по крайней мере, она сохранила тот же вид, какой мы описывали читателю в третьей главе.
   Только дом, служивший тогда дачей, превратился в настоящую крепость. Широкий и глубокий ров был вырыт вокруг стен, грозные жерла нескольких довольно больших пушек выглядывали наружу через бойницы. Все деревья на версту кругом были срублены, чтобы облегчить наблюдение за врагом. Извилистая тропинка, ведшая ко входу в гасиенду, защищенному висячим мостом, была перерыта в нескольких местах, а сам мост поднят.
   При входе в гасиенду путешественников встретил сам владелец гасиенды, дон Аннибал де Сальдибар.
   Одиннадцать лет, прошедшие с тех пор, как мы его видели в последний раз, мало отразились на этой могучей натуре. Несколько новых морщин легло на его широком лбу, несколько серебряных нитей появилось в его черных волосах, но это, пожалуй, и все: его осанка была по-прежнему горда, а взгляд все таким же живым.
   Они с доном Орелио были давнишние знакомые и даже, по-видимому, искренние друзья.
   — Добро пожаловать! — вскричал дон Аннибал, сжимая руку своего друга. — Вы не могли приехать более кстати: без вас я не знаю, чем бы все это закончилось.
   — Надеюсь, что хорошо, — произнес дон Орелио, выразительно отвечая на пожатие. — Разве мы здесь первые?
   — Честное слово, вы почти первые: здесь еще очень мало народу. Вы знаете, как трудно теперь собираться и какую систему шпионажа ввел его светлость вице-король Новой Испании, сеньор Аподака. Это настоящая инквизиция: всякий подозрительный человек немедленно задерживается, так что наши друзья вынуждены действовать с величайшей осторожностью.
   — Действительно, мы, к несчастью, дожили до такого времени, когда одна половина населения шпионит за другой.
   — Но оставим это на время. Вы и ваши спутники нуждаетесь в отдыхе. Позвольте мне самому отвести вас в приготовленные комнаты.
   Дон Аннибал отвел своих гостей в особые помещения, довольно комфортабельно меблированные, объявив, что им вскоре принесут еду.
   Едва он успел выйти, как дверь вновь открылась и пропустила несколько слуг с блюдами, уставленными всевозможными закусками.
   Сумах, устроив своих товарищей, присоединился к дону Орелио, около которого находился его доверенный слуга Вискаша.